Помните знаменитый афоризм польского писателя Ежи Леца, что «у каждого века есть свое средневековье»? В этой фразе слово «средневековье» олицетворяет нечто ужасное, темное и зловещее, что заставляет память краснеть и чего следует по-настоящему стыдиться. Даже в обыденной нашей жизни нечто жестокое, отсталое или глупое мы часто называем средневековьем. Вот, предложил какой-то депутат запретить сторублевую купюру и тут же в прессе звучит: «безусловно, это какое-то Средневековье, как это еще назвать». Умертвили в датском зоопарке несчастного жирафа, и всё туда же: «казнь жирафа, это средневековье какое-то». Передает Президент список Иверской иконы Божьей Матери, который долгие годы хранился в Государственном историческом музее, Русской Православной Церкви, и вновь очередной блогер постит в своем ЖЖ: «Это уже какое-то средневековье».
Откуда же в нашем сознании устойчивое клише, что средние века – это период исключительного мракобесия? На мой взгляд термин «темное средневековье» – не просто литературный штамп, это целая традиция, смысл которой в том, чтобы как можно мрачнее представить историю Европы того периода, когда христианство и Церковь играли существенную роль. Поэтому стоит поподробнее разобраться в этом вопросе.
Впервые термин «темные века» применительно к данному периоду времени употребил знаменитый Петрарка, гуманист живший в XIV столетии. Век гуманистов был не только временем расцвета университетов, веком зарождения научной мысли, но и временем, когда было модно, по емкому выражению Лосева «объясняться в любви к Античности». А Античность, как известно, это культура Рима, философия Греции, искусство языческого пантеона и любование телесно-чувственной стороной жизни. В общем, все то, в содержание, а иногда и в сущность чего христианство внесло свои коррективы. Гуманисты были «по уши влюблены в Античность», поэтому, весьма нелестно оценивали перспективы христианской культуры, отдавая предпочтения Античности.
В XV веке итальянский гуманист и историк Флавио Бьондо придумывает уже само понятие «Средние века». Его гипотеза заключалась в следующем: когда-то было время блистательной Античности, подлинный рассвет искусств, эротический культ, воспевающий красоту человеческого тела и чувственные удовольствия, а затем пришло христианство, которое существенно изменило античные идеалы и упразднило пантеон. Поэтому период христианской истории – это бессмысленная эпоха, да что там эпоха, так, ни рыба, ни мясо, нечто среднее, одним словом – «средневековье». И вот ныне, мечтает Бьондо, время «глада и мора» проходит, наступает время возрождения античных идеалов, наступает Ренессанс. Таким образом, период между упадком века Античности и Возрождением его идеалов получил название «Средние века». Переводя с культуртрегерского на общедоступный, это слово означало впустую потраченное время, которое даже имени нормального недостойно. Мы сейчас совершенно это не чувствуем, но тогда, в XIV-XV веках, в самом наименовании «средние века» уже содержалась какая-то высокомерная брезгливость и антипатия.
А в XVII веке это трехчастное деление истории повсеместно распространяет по университетским аудиториям немецкий ученый Андреас Целлариус. Конечно, какое-то время научная среда негативно оценивала подобное охаивание веков, которые дали миру схоластику, ганзейский союз, первые университеты, первый парламент, рыцарский роман, готический стиль и печатный станок. Но, как часто и бывает, сопротивление было слабым, кличка прилипла, операция прошла успешно. В мировой культуре десять веков христианской истории, культуры, искусства и науки были дискредитированы и получили неблагозвучный литературный штамп.
Конечно же, в Средние века был и мор, и антисанитария, и разбойники на дорогах, и даже аутодафе. Но, во-первых, расцвет пресловутой Инквизиции и «охоты на ведьм» все-таки приходятся на Ранний период Нового времени. Во-вторых, по этой логике, изобретение электрического стула, газовой камеры, биологического и ядерного оружия – делает наше время гораздо темнее самых темных веков. А в-третьих, тоже самое ведь можно сказать и об Античности. Достаточно почитать «Историю уродства» Умберто Эко. Ни гуманизм, ни искусства не делают век лучше или кровь белее. У каждой эпохи есть как темные, так и золотые страницы. Поэтому у Средневековья эти страницы ничуть не хуже, чем у предыдущих или последующих веков. Достаточно вспомнить, что только за одно столетие, с XII по XIII века, было сделано столько открытий в медицине, географии и точных науках, сколько не было сделано за предыдущие 1000 лет. Были изобретены очки, компас и астролябия, механические часы и артезианская скважина, появляется готический стиль, происходят революции в судостроении и средствах производства. В это же время экспедиция Джованни Карпини в Каракорум, поддержанная Римским папой, расширяет карту мира до восточных пределов Евразии, а братья Вивальди предпринимают первую попытку исследовать Атлантический океан. Также впервые изучаются африканские государства, находящиеся за пустыней Сахара, происходят путешествия знаменитого Марко Поло, а францисканский монах-путешественик Гийом де Рубрук открывает Центральную Азию. В результате экспедиций Европа впервые узнает о шелке и порохе. Я уже не говорю о появлении рыцарского романа, схоластики и «бритвы Оккама», как важнейших литературных, философских и методологических явлениях. И это только за один век! Так что «темным» средневековье были едва ли.
Почему мне показалось важным сегодня сказать об этом? Да потому что так сложилось, что сегодня на Западе, да и нередко в России, «средневековье» идет в тесной связке с христианством. Многие европейские политики, СМИ, либеральная часть общества, говоря о христианской истории Европы, в первую очередь вспоминают «темное средневековье», под которым непременно подразумевают крестовые походы, инквизицию и научную неразвитость. В Европе есть политические силы, которые пытаются через демонизацию Средних веков устранить Церковь из жизни общества, дискредитировать ее культурную значимость, свести ее исторический вклад к ужасам средневековья. Поэтому, говоря о роли христианства в истории Европы, мне кажется, важно помнить, что неприятные страницы есть у каждого века и производятся они, зачастую, людьми совершенно чуждыми христианских принципов. А во-вторых, если честно и непредвзято посмотреть на средневековую культуру, науку и искусство, в целом на все прекрасное, ценное и новое, что породила европейская цивилизация, то не трудно заметить, что источником этого вдохновения было именно христианство, творческий порыв которого зиждится на вечных словах Христа: «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный» (Мф. 5:48). Этот закон действовал и в Средние века, актуален он и сегодня.
Послание к Филиппийцам святого апостола Павла
Флп., 247 зач., IV, 4-9.
Комментирует священник Дмитрий Барицкий.
Как научиться радоваться этой жизни? Что необходимо сделать, чтобы ощущение счастья всегда наполняло наше сердце? Ответ на этот вопрос находим в отрывке из 4-й главы послания апостола Павла к Филипийцам, который звучит сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.
Глава 4.
4 Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь.
5 Кротость ваша да будет известна всем человекам. Господь близко.
6 Не заботьтесь ни о чем, но всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания пред Богом,
7 и мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши и помышления ваши во Христе Иисусе.
8 Наконец, братия мои, что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала, о том помышляйте.
9 Чему вы научились, что приняли и слышали и видели во мне, то исполняйте, и Бог мира будет с вами.
Отрывок, который только что прозвучал, написан апостол Павлом во время заточения. Учитывая это, слова, которыми начинается отрывок, очень примечательны. Обращаясь к христианам города Филиппы, Павел призывает их радоваться.
Радость, о которой говорит апостол, не имеет ничего общего с теми состояниями, которые мы привыкли обозначать этим словом. Это не сентиментальные переживания, не эмоциональное возбуждение, не чувственный восторг. Сам апостол определяет эту радость как «мир Божий, который превыше всякого ума». Иными словами, это Божественная благодать, которая соединяет наше сердце с Богом, даёт нашей душе мир, покой и безмятежность. Это состояние, источник которого коренится намного глубже наших эмоций и мыслей. Парадоксальным образом, человек может быть носителем этой радости, хотя внешне испытывать физический дискомфорт и даже душевные терзания.
И сам апостол является живым свидетельством того, что это не пустые слова. На личном опыте он переживает то, к чему призывает. Ведь посмотрите, Павел находится в римской тюрьме в ожидании решения его участи императором. Обстоятельства весьма стеснённые и скорбные. Под угрозой сама жизнь апостола. Ведь, возможно, приговор будет смертным. Как простому человеку Павлу, безусловно, страшно. Он испытывает телесные и душевные муки. Однако у него хватает сил воспринимать всё происходящее вокруг с миром. В нём нет сопротивления и борьбы. Он не грозит своим обидчикам небесными карами, не проклинает их, не требует справедливости, никому ничего не доказывает, не оправдывается. Он видит во всех этих событиях руку Божию. Ведь ни один волос не упадёт с головы тех, кто служит Христу, случайно. Так Господь говорит в Своём Евангелии.
Как же Павел достиг такого состояния? Как нам получить эту силу? Опять же приглядимся к образу апостола. Всё, о чём он думает, — как бы хоть чем-то послужить своим ближним. Он весь сосредоточен на исполнении Евангельской заповеди Христа. Заповеди о жертвенном служении. Остальное его интересует лишь постольку-поскольку. Поэтому он и призывает своих адресатов: «Не заботьтесь ни о чём». То есть не думайте, что то, к чему вы стремитесь в своей жизни, наполнит вас и принесёт вам подлинную радость. Все вещи преходящи. Сегодня они дарят нам эмоциональное возбуждение, а завтра ввергают в пучину уныния и депрессии. А потому не зацикливайтесь ни на людях, ни на вещах, ни на эмоциях. Не вовлекайтесь в них. Не посвящайте этому всю свою жизнь. Ваше внимание должно быть всецело сосредоточено на Христе, на поиске Его воли, на исполнении Его заповедей. Поэтому апостол Павел и говорит: «Кротость ваша да будет известна всем человекам». Вот тогда Господь наполнит ваше сердце благодатью, откроет в нём источник подлинной радости. Эта радость не вероломна. Она не оставит и не предаст. И тем более никто и никогда не сможет у нас её отнять.
Икона Божией Матери «Избавительница»
Пресвятую Богородицу с первых веков христианства верующие почитают своей Защитницей. Божия Матерь всегда откликалась на молитвы, помогала людям в жизненных испытаниях, избавляла их от скорбей и страстей. Одна из Её икон так и называется — Избавительница.
Образ небольшой — четырнадцать на тринадцать сантиметров. Он был написан в середине семнадцатого века в Греции. Неизвестный автор изобразил Пречистую Деву в соответствии с иконописным типом Одигитрия, что означает Путеводительница. Левой рукой Богородица держит Младенца Христа, а правой указывает на Него, как на истинный Путь спасения. Голова Царицы Небесной увенчана короной.
История реликвии прослеживается с конца восемнадцатого столетия. Тогда она принадлежала греческому иеромонаху Константию Феодулу, подвизавшемуся на полуострове Пелопоннес. От старца икону унаследовал его ученик, монах Мартиниан. В 1821 году он поселился на горе Афон в русском Свято-Пантелеимоновом монастыре. Святыню, доставшуюся от наставника, подвижник постоянно носил на шее в жестяном футляре.
В девятнадцатом веке икона «Избавительница» прославилась чудотворениями. По молитвам перед ней исцелялись люди, страдавшие беснованием. Жители села Мавровуни близ Спарты, где монах Мартиниан побывал с реликвией, избавились от нашествия саранчи. Там же произошло невероятное событие. Умершего мальчика по имени Анастасий молитвенно осенили чудотворной иконой, и он воскрес!
Образ Божией Матери «Избавительница» стал известен во всём православном мире. Списки иконы распространились далеко за пределы Греции, появились они и в России. Копия чудотворной реликвии сопровождала императора Александра Третьего и его семью в поездке из Ливадии в Санкт-Петербург осенью 1888 года. 30 октября произошло крушение царского поезда. Романовы остались в живых чудом, по милости Божией Матери. Дата спасения императорской фамилии стала днём празднования иконы «Избавительница».
А ещё через год первообраз святыни перенесли с Афона в Абхазию, в молодой монастырь Симона Кананита. Его основали в 1875 году монахи святогорской Свято-Пантелеимоновой обители. Монастырь получил название Новоафонский. Образ Божией Матери «Избавительница» стал одной из главных его святынь. В Новом Афоне реликвия пребывает и поныне.
Все выпуски программы Небесная Заступница