«Советские церковные открытки». Ксения Сергазина

У нас в гостях была кандидат исторических наук, доцент учебно-научного Центра изучения религии РГГУ Ксения Сергазина.

Мы говорили о церковных открытках в советские годы: что на них изображали, с какими праздниками поздравляли, какие надписи на них делали, и какую ценность они представляют для современных историков.

Ведущие: Алексей Пичугин, Ксения Толоконникова

---

Алексей Пичугин:

— Друзья, здравствуйте. Это «Светлый вечер» на «Светлом радио». Сегодня четверг и, как всегда в это время, наша совместная программа с музеем и исследовательским центром «Советский Союз, Вера и люди». Ксения Толоконникова, директор музей.

Ксения Толоконникова:

— Здравствуйте. Добрый вечер.

Алексей Пичугин:

— Я Алексей Пичугин. С нами сегодня Ксения Сергазина, кандидат исторических наук, доцент центра изучения религий РГГУ. Добрый вечер.

Ксения Сергазина:

— Добрый вечер.

Ксения Толоконникова:

— А поговорим мы сегодня об открытках в собрании музея «Советский Союз. Вера и люди». Ксения сказала перед передачей, жалко, что нельзя будет показать, но мы всех приглашаем на экскурсию. А сегодня расскажем о тех открытках, которые есть у нас, вспомним о тех открытках, которые когда-то кто-то видел, которые у кого-то, может быть, были в детстве. Вот сейчас Леша вспоминал о таком собрании открыток.

Алексей Пичугин:

— Да, но все-таки дореволюционные открытки были.

Ксения Толоконникова:

— Конечно, мы будем говорить в первую очередь об открытках, имеющих отношение к нашей теме, то есть об открытках религиозных. У нас есть, в качестве реквизита нам приносили и просто открытки, например, очень популярные в годы оны открытки с портретами киноактеров и актрис, это были целые собрания, особенно молодые девушки увлекались, собирали эти открытки. Но речь, конечно, пойдет сегодня в первую очередь не об этом. Открыток в нашем собрании около сотни, тех, которые имеют отношение к церкви и церковной жизни. Это самые разные открытки. В первую очередь можно их разделить на дореволюционные и послереволюционные. Во многих семьях сохранялись дореволюционные открытки.

Алексей Пичугин:

— Самые распространенные, самые типичные — это Пасха и Рождество.

Ксения Толоконникова:

— Да, с Рождеством Христовым, с Пасхой.

Ксения Сергазина:

— Современные есть?.

Ксения Толоконникова:

— Совсем современные? Поскольку мы себя ограничиваем началом 90-х годов, то самые современные, которые у нас есть, это конец 80-х. Это первые софринские открытки «Христос Воскресе!» Они очень трогательные, они, видимо, изготавливались в фотомастерских Софрино, потому что представляют собою открытку в виде книжечки с золотым теснением «Христос Воскресе!». На обложку этой открытки наклеена фотография цветная с пасхальным натюрмортом: традиционный пасхальный натюрморт: кулич, яйца, пасха, свеча — в общем даже, я бы сказала, что они стильные.

Алексей Пичугин:

— Сразу возникает вопрос, какие же могли быть советские церковные открытки? И на этот вопрос достаточно простой ответ: могли быть абсолютно разными, бывали с иконами, были открытки с Троицей Рублева. Были советские открытки, я даже сейчас, просто открыв интернет-аукцион, вижу, что здесь продается за какие-то копейки открытка с саккосом, то есть с архиерейским облачением.

Ксения Сергазина:

— Ого, неожиданно.

Алексей Пичугин:

— Да. Советская открытка.

Ксения Сергазина:

— Это музейный экспонат?

Алексей Пичугин:

— Ну да, это, скажем, музейный экспонат оружейной палаты.

Ксения Толоконникова:

— Таких открыток у нас как раз много.

Алексей Пичугин:

— А могла быть церковная открытка с картины «Неравный брак», которую тоже печатали на открытках.

Ксения Толоконникова:

— А почему бы и нет? Если говорить о советской полиграфии, таких видовых открыток и открыток с музейными экспонатами было много. В нашем собрании они делятся на усовершенствованные открытки, то есть приспособленные к церковным нуждам, и открытки без усовершенствования. Без усовершенствования это, прежде всего, соборы Московского Кремля, памятники Московского Кремля, иконы и картины на религиозные темы из музейных собраний, конечно, виды Загорска. Надо сказать, что открытки эти издавались очень большими тиражами. Сейчас мы эти тиражи себе даже представить не можем, от пятидесяти тысяч, средний тираж сто тысяч, и на пике популярности, на пике интереса, то есть 88-89 годы, сто пятьдесят тысяч.

Ксения Сергазина:

— Это, конечно, такие сборнички, да?

Ксения Толоконникова:

— Как правило, сборнички. Все мы помним такие открытки, когда от дюжины до двадцати-двадцати пяти открыток собраны под одной обложкой в один буклет. Но есть еще и советские усовершенствованные, как я сказала, открытки. Например, у нас есть открытка, происходящая из Троице-Сергиевой лавры с видом Троице-Сергиевой лавры, это летний вид, большими прописными буквами на машинке, сверху на открытке напечатано «Рождество Христово».

Ксения Сергазина:

— Ого!

Ксения Толоконникова:

— Таким образом эту советскую открытку приспособили к празднику Рождества Христова. И еще более интересный есть экспонат. Тоже типографская открытка «Советский художник», по-моему, издательство, с видом лавры, общий вид с колокольней, мы знаем его, со смотровой площадки напротив лавры, золотыми тиснением штампиком выдавлено «Христос Воскресе!» Причем, так, что ты даже не догадаешься...

Ксения Сергазина:

— Что это кустарная.

Ксения Толоконникова:

— Что это кустарная. Это было сравнительно массовое производство.

Ксения Сергазина:

— А какой год?

Ксения Толоконникова:

— Это где-то конец 60 — начало 70-х годов.

Алексей Пичугин:

— А, то есть они брали готовую открытку, которые массово продавались для туристов в Загорске, и каким-то образом с помощью нехитрого оборудования это теснение проводили.

Ксения Толоконникова:

— Причем, эта надпись «Христос Воскресе!», написанная именно так, шрифт именно этот на лаврских открытках воспроизводится постоянно. Или в виде этого золотого тиснения или на открытках, которые изготавливались при помощи фотографических макетов.

Ксения Сергазина:

— То есть, возможно, это монастырская деятельность какая-то?

Ксения Толоконникова:

— Я уверена, что это какие-то мастерские, существовавшие где-то при лавре или в ее недрах.

Алексей Пичугин:

— А как же, мы даже у Артова прекрасно помним эту зарисовку, когда бабушки подходят к монаху, который продает черно-белые иконки, в собрании музея есть они.

Ксения Толоконникова:

— Тоже фотографическим способом изготовленные.

Алексей Пичугин:

— Батюшка, что же вы нам продаете плохонькие-то иконки, черно-белые, вы нам хорошие цветные продавайте. Ну и дальше всем известная фраза: какие вы молитвенницы, такие вам и иконки. Факт тот, что если это продавалось в лавре, то это там же, скорей всего, и делалось. Явно это не цыганское производство, явно не привезенное откуда-то из Украинской ССР, это что-то местное.

Ксения Толоконникова:

— Совершенно верно. И вообще, насколько можно судить, монастыри были центрами, где изготавливались и иконки черно-белые для молитвенников таких, как мы, и открытки. Наши открытки, те, которые у нас есть, в основном происходят из Троице-Сергиевой лавры, это понятно почему. Потому что мы находимся в Москве, и к нам стекаются в основном московские экспонаты. Это Пюхтица, Пюхтицкий монастырь. И Псково-Печерский монастырь. Там это все изготавливается в благословение паломникам во множестве.

Алексей Пичугин:

— Прости, пока далеко не ушли. Мне интересно, ты что-нибудь слышала про официальные открытки первых лет советской власти? Когда борьба с религией еще не вышла на заданный уровень, пятилетки безбожия еще не объявлялись, были ли... Перед самой революцией было множество открыток, посвященных церковным праздникам, наверняка они же печатались в первые годы советской власти, продолжались печататься.

Ксения Сергазина:

— Были ли они в ходу, да?

Алексей Пичугин:

— Были ли они в ходу? Какая там была орфография? Были ли они вовсе, может быть, их и не было. Это, конечно, интересно. Какой-нибудь 19-й год или 20-й, с Рождеством Христовым.

Ксения Толоконникова:

— Нет, мне таких не приходилось видеть.

Ксения Сергазина:

— Надо поспрашивать, есть же Союз филокартистов, активно действующий.

Алексей Пичугин:

— Есть. Я к ним обращался. У меня супруга, которая занимается историей 20-х годов, очень долго искала, ей где-то когда-то попалась, но она не смогла тогда купить, открытка с первым московским крематорием. Это как раз по ее предмету изучения хорошо совпадало, потом мы долго искали эту открытку, она в разных видах издавалась небольшим тиражом. Я как раз обращался к этим ребятам, они слышали про нее, но не могла подсказать, где найти, потом она нашлась, буквально днями назад. Может быть, правда, к ним стоит обратиться, у них есть точки на Вернисаже в Измайлово. Это интересная тема.

Ксения Толоконникова:

— Конечно, это очень интересно. Возвращаясь к монастырским открыткам, тут еще есть такой интересный момент. Эти открытки иногда авторские. Например, был ныне прославленный в лике святых схиигумен Савва (Остапенко), насельник Псково-Печерского монастыря, у него было много духовных чад, он был очень почитаем.

Ксения Сергазина:

— Фотография с голубями Саввы.

Ксения Толоконникова:

— У нас в музее фотографии игумена Саввы с голубями нет, у нас фотография с голубями, тоже распространенное изображение, традиционное, Амфилохия Почаевского. А схиигумена Саввы у нас есть открытка из Псково-Печерского монастыря, эта открыточка «Христос Воскресе!», несколько меньшего формата, чем обычная почтовая открытка, но интересно, что поздравления от схиигумена Саввы на ней не написано от руки, а оно было написано уже на том макете, с которого делалась эта фотография.

Ксения Сергазина:

— На обороте, получается?

Ксения Толоконникова:

— Нет, нет, на лицевой стороне. То есть очевидно с тем, чтобы это было размножено в каком-то количестве и роздано богомольцам. Текст там такой, на лицевой стороне, повторюсь, текст отфотографирован: «От избытка Пасхальной радости поздравляю Вас (вас с прописной буквы) с светлым Христовым Воскресением. Примите мои наилучшие благопожелания. Пусть Христос пошлет вам доброго здравия и благополучия. Воистину Христов Воскресе! С любовью во Христе. Молитвенно с вами пребывающий ваш богомолец схиигумен Савва. Пасха Христова. 75-й год».

Алексей Пичугин:

— Но, кстати, он, по-моему, официально не прославлен, или местночтимый? Я что-то не помню, чтобы его всецерковно прославляли.

Ксения Толоконникова:

— Да? А мне казалось, что прославлен. Я могу ошибаться.

Ксения Сергазина:

— Я не уверена.

Алексей Пичугин:

— Просто там почитание очень большое.

Ксения Толоконникова:

— Почитался он уже и при жизни, очень его почитали. Но вот такой, с уже отпечатанным текстом от конкретного человека, это у нас единственный экземпляр.

Алексей Пичугин:

— Друзья, напомним, что сегодня у нас программа, совместная с музеем и исследовательским центром «Советский Союз. Вера и люди», в гостях Ксения Сергазина, кандидат исторических наук, доцент центра изучения религий РГГУ.

Ксения Толоконникова:

— Поздравительные открытки, открытки с Рождеством Христовым, открытки с Пасхой составляют, естественно, большую часть нашего собрания, все видели эти самодельные открытки, кто-то наверняка держал в руках. Как правило, или перефотографированные дореволюционные открытки или с нового макета сделанные уже в советское время, но они просто различаются орфографией. Если дореволюционный макет это Христос Воскресе с «ером» после Христос, после «с», то новые лишены этих признаков старой орфографии. Но помимо поздравительных открыток, мы, кстати, в музее обычно устраиваем маленькие временные экспозиции к праздникам с участием в том числе этих открыток, есть еще такой ныне ушедший совершенно жанр открыток это открытки-квитанции из монастырей. У нас такие есть из Троице-Сергиевой лавры.

Ксения Сергазина:

— Они на другой бумаге? Плотненькие.

Ксения Толоконникова:

— Нет, они тоже сделаны фотографическим способом, но просто они служат квитанциями. Это открытки о том, что приняты деньги и записаны имена в поминание. Например, есть несколько квитанций таких из Троице-Сергиевой лавры. Как правило, там на лицевой стороне изображение самой лавры, преподобного Сергия, иногда явления Божией Матери преподобному Сергию. На обороте записываются имена, иногда записывается сумма пожертвования и дата.

Ксения Сергазина:

— И они черно-белые? Или цветные?

Ксения Толоконникова:

— Они черно-белые. Они, конечно, попроще, чем, например, поздравительные открытки. Одним из первых экспонатов у нас была квитанция с изображением явления Божией Матери преподобному Сергию, сто рублей, поминовение на десять лет. Это довольно серьезная сумма. Я спросила дарительницу, почему так много, она в ответ сказала, что на вечное поминовение, де, запрещали записывать в то время. Кто запрещал, я не знаю, думаю, что и она не знает. Но вот, де, запрещали записывать, это 82-го года квитанция.

Ксения Сергазина:

— То есть это месячная зарплата, да, была по цене?

Ксения Толоконникова:

— Ну да, фактически чуть больше — чуть меньше. Если, де, писали поминовение на десять лет о упокоении, то это означало вечное поминовение.

Ксения Сергазина:

— Все понимали.

Ксения Толоконникова:

— Да, да.

Алексей Пичугин:

— Как десять лет без права переписки.

Ксения Толоконникова:

— Поэтому так дорого. Но с другой стороны у нас есть...

Алексей Пичугин:

— Как это вечное поминовение было реализовано. Понятно, что за долгие годы в незакрывавшемся храме скапливалось огромное количество помянничков, где были записаны имена, которые, по идее, за каждой литургией должны быть прочитаны. Или я не знаю, как у них тогда это предполагалось, вынимались ли частицы или не вынимались. Но это же очень большая работа, взять все эти десятки синодиков.

Ксения Сергазина:

— Возможно, молящимся раздавались, может и мирянин читать.

Алексей Пичугин:

— Может, и молящимся. Потому что алтарников, вот как сейчас раздают алтарникам читать, такого количества не было. Возможно, это были монахини учиненные, которые при старых храмах обычно были, алтарницы, пожилые старушки, которые ходили помогали за богослужением и читали эти помяннички.

Ксения Толоконникова:

— Я вспоминаю сейчас, чьи-то мемуары или чье-то интервью о посещении Печер в советское время. Молодой человек приезжает, и говорит: мне тут же дали читать помянники.

Ксения Сергазина:

— Я тоже что-то такое помню.

Ксения Толоконникова:

— Приезжают богомольцы, приезжает паломник, и если он хоть немного церковный человек, ему тут же дают...

Ксения Сергазина:

— Я, кстати, знала одну старушку, которая училась читать вот так на помянниках. Она смотрела за священником, который читает имена, и так выучилась читать. А так у нее было один или два класса школы.

Ксения Толоконникова:

— И она читала?

Ксения Сергазина:

— Только в алтаре она выучилась читать, потом уже она смогла сама. Она 20-х годов, не очень пожилая.

Алексей Пичугин:

— А где это?

Ксения Сергазина:

— Это в Подмосковье.

Алексей Пичугин:

— В Подмосковье? Щелковское направление? Надо же. Так доживали старушки.

Ксения Толоконникова:

— Возвращаясь к вечному поминовению, что, де, нельзя было записывать. При этом у нас есть квитанции, тоже фотографические из Печер, и там принято, там так записано «на вечно поминовение». То есть там принимали. Может быть, это был какой-то циркуляр уполномоченного именно в начале 80-х годов, чтобы не принимать.

Ксения Сергазина:

— А скажи, на этих квитанциях тираж есть, сколько их печатали?

Ксения Толоконникова:

— Нет, это кустарные были, конечно, квитанции, тиража нет. Самая почтенная квитанция, изготовленная самым почтенным образом, у нас из Троице-Сергиевой лавры тоже с изображением Троицкого и Успенского соборов, иконы преподобного Сергия и на лицевой стороне там отфотографированный текст: «Настоящим Троице-Сергиева лавра вам сообщает, что посланные вами на лавру деньги получены, за что вам выражаем благодарность. Сообщенные вами имена записаны в лаврский синодик для поминовения. Посылаем вам от Святой лавры Божие благословение по молитвам Царицы Небесной и нашего покровителя преподобного Сергия. По благословению отца наместника отвечает канцелярия лавры». Дата вписана от руки — 10 мая 72 года. И на обороте пометки от руки: «Записаны на поминовение о упокоении на десять лет Роман, Матрона. Записывала Белова, 10 мая 72 года. Московская область. Город Загорск. Лавра. Канцелярия».

Ксения Сергазина:

— Почтовых штампов нет при этом, то есть был конверт.

Ксения Толоконникова:

— Нет, нет. Очевидно, что был конверт. Кстати, хорошо, что ты сказала о конвертах. Очевидно, что поздравительные открытки некоторые с Рождеством Христовым и с Пасхой не просто вручались из рук в руки, хотя и это тоже присутствовало, но пересылались почтой. То есть видно, что человек, который поздравляет своего адресата, находится где-то далеко. Ясно, что пересылались они, как правило...

Ксения Сергазина:

— В закрытом виде.

Ксения Толоконникова:

— В закрытом виде в конвертах.

Алексей Пичугин:

— В тему. Это не совсем открытка или совсем не открытка, тут мне на одной выставке попался талон на просфору. Вот бы нам такой заиметь в коллекцию музея.

Ксения Сергазина:

— Я помню в Дивееве такие раздавали еще в 90-е.

Алексей Пичугин:

— А это ранние 80-е годы.

Ксения Толоконникова:

— Мне кто-то рассказывал о жетонах.

Алексей Пичугин:

— Это жетон, да, это я, наверное, рассказывал. Жетон из Спасо-Преображенского собора Ленинграда происходит. Мне рассказали, как это работало. Ты приходишь, пишешь записку заказную, отдаешь, говоришь, с просфорой, платишь больше, естественно, и тебе дают этот жетончик, который ты после богослужения, стоит человек с корзинкой с просфорками, отдаешь ему жетон, он тебе дает просфору.

Ксения Сергазина:

— Да. В Дивеево это были бумажки.

Алексей Пичугин:

— А это жетон, как жетон на метро, хорошо сделанный алюминиевый.

Ксения Сергазина:

— Ровно так, там было отдельное место, куда ты приходишь, платишь, там получаешь эту бумажку и потом после службы получаешь просфору. Это было 96-й, я застала.

Ксения Толоконникова:

— А сейчас уже такого нет?

Алексей Пичугин:

— Может, где-то и есть.

Ксения Сергазина:

— Не знаю. В некоторых храмах, действительно, дают просфоры только тем, кто заказывал поминание, не всем.

Алексей Пичугин:

— Это так, как обычно было и в Греции. В Греции можно прийти в булочную и купить там просфорку и потом отдать ее с запиской в алтарь.

Ксения Толоконникова:

— Мы же все время кого-то поминаем за богослужением.

Ксения Сергазина:

— Если ты не оплатил, то тебе не дадут.

Алексей Пичугин:

— Просто просфору не дадут, а изначально по задумке, как в Греции, например.

Ксения Сергазина:

— Вы должна были, естественно, приходить со своим приношением.

Алексей Пичугин:

— Да.

Ксения Сергазина:

— Это, как я понимаю, вообще как в ранней Церкви, там же тоже хлеб приносили.

Алексей Пичугин:

— В ранней Церкви, уж мы на секунду отвлеклись от основной темы, откуда у нас собственно частицы-то эти возникли, которые вынимает священник. Это память о том, что когда-то были не частицы, а когда-то были просфоры, и литургия совершалась на множестве просфор, множестве Агнцев, которые каждый принес за себя, за кого-то близких, их расставляли на престоле, они тоже участвовали в преложении. Потом когда Агнцев стало слишком много, стали частицы вынимать. А так каждый приносит просфору. Отсюда, собственно, эта сильно переработанная история в итоге к нам пришла с жетоном.

Ксения Толоконникова:

— Да, конечно, очень интересные практики, которые или уходят или уже совсем ушли, а мы их и не успели отметить. Я, например, плохо помню, как в 80-е годы обстояло с просфорами. Бабушка давала, как она говорила, просвирку, и все.

Алексей Пичугин:

— Я помню, как ходили, не знаю, сейчас ходят-нет во время Херувимской или где-то плюс-минус.

Ксения Сергазина:

— Монетки собирать?

Алексей Пичугин:

— С тарелочкой.

Ксения Сергазина:

— Да, ходили, конечно.

Ксения Толоконникова:

— Да, я помню.

Ксения Сергазина:

— По-моему, и сейчас кое-где ходят.

Алексей Пичугин:

— Мне один священник рассказывал, что он заменял другого, стою, говорит, а там это во время Отче наш было, я стою, говорит, не привык, что так. Алтарник подходит: батюшка, что же вы стоите? — А что я должен делать? — Идемте скорее благословлять. — Кого благословлять? — Скорее, быстрее, — Ну ладно, иду благословлять — Крест, крест с престола берите. — Зачем? — Крестом благословлять будете. Оказывается, там стоят старушки с подносом, их надо крестом специально благословить, чтобы они шли, собирали.

Ксения Сергазина:

— Да, это был важный момент.

Ксения Толоконникова:

— Да, это я тоже помню. А жетонов не помню.

Алексей Пичугин:

— Друзья, напомним, что это программа «Светлый вечер» на «Светлом радио». И она сегодня совместная с музеем и исследовательским центром «Советский Союз. Вера и люди». Ксения Толоконникова директор музея. Я Алексей Пичугин. И с нами сегодня Ксения Сергазина, кандидат исторических наук и доцент центра изучения религий РГГУ. Мы через минуту вернемся.

Алексей Пичугин:

— Возвращаемся в студию «Светлого радио». Друзья, напомним, что в гостях у нас сегодня Ксения Сергазина, кандидат исторических наук, доцент центра изучения религий РГГУ. Программа наша совместная с музеем и исследовательским центром «Советский Союз. Вера и люди». Ксения Толоконникова директор музея. Я Алексей Пичугин. Мы говорим сегодня об открытках, которые в разное время церковные, околоцерковные, праздничные, советские открытки.

Ксения Толоконникова:

— Мы говорили о типографских открытках советских, потом перешли к открыткам кустарным и еще один важный тип открыток сравнительно массового производства кустарного, конечно, но тем не менее массового, это открытки с текстами молитв и душеполезными наставлениями. Как я могу себе представить, это отчасти должно было восполнять недостаток религиозной литературы. Например, у нас есть тоже фотографическим способом изготовленные открытки с молитвой «Живые помощи», там так и написано «Живые помощи», 90-й псалом.

Ксения Сергазина:

— Прям целиком он поместился на открытке?

Ксения Толоконникова:

— Целиком, да.

Алексей Пичугин:

— Да, конечно, это убористо, как-то он на поясках помещается.

Ксения Сергазина:

— Так поясок длинный.

Ксения Толоконникова:

— И есть открытки с совсем коротенькими поучениями. Например, открытка такая, размера обычной открытки или обычной фотокарточки, в правом верхнем углу представлено изображение иконы Божией Матери «Нечаянная радость» и убористо-убористо, даже без абзацных отступов приведены те или иные изречения. Начало изречения выделяется подчеркиванием, но видно, что место очень-очень экономится. Эти изречения переписаны печатными буквами от руки очень аккуратно и все это перефотографировано. Вот поучения, например, такие. «Начало пути есть всегда поучаться в законе Господнем». «Не тот добродетелен есть, который делает добрые дела и несет подвиги, а тот, который, неся злое и скорбное, радуется и благодарит Бога». Вот это, например, без авторства наставления. А есть наставления, которые приписываются тем или иным святым отцам. Например, «Насколько удаляется человек от собеседования с людьми ради Иисусовой молитвы, настолько сподобляется с Богом дерзновения в уме своем», взято из книги святого Исаака Сирина. То есть здесь очевидно, что единоверец изготавливал для единоверца. Это внутрицерковный был самиздат, бытовавший внутри церкви.

Ксения Сергазина:

— Но уже не монастырский, а отдельная частная инициатива?

Ксения Толоконникова:

— Это сложно сказать, потому что эти открытки с изречениями поступили к нам в корпусе поздравительных открыток, происходящих из Троице-Сергиевой лавры.

Ксения Сергазина:

— Понятно.

Ксения Толоконникова:

— А передала нам их женщина, которая в молодые свои годы была, трудно сказать прихожанкой лавры, но она туда часто ездила, она составляла такой ближне мирянский круг лавры.

Алексей Пичугин:

— А что важно, я думаю, что лавра была местом притяжения. Во-первых, в Сергиевом Посаде, и в Загорске и в районе, было достаточно много не закрывавшихся церквей, которые, конечно, имели с лаврой тесную связь и оттуда много что в первую очередь, наверное, туда распространялось. И потом это, простите за этот штамп, кузница кадров, когда семинаристы заканчивают, разъезжаются по епархиям, но они эту лаврскую традицию с собой увозят, опять же какая-то связь с семинарией остается. Кто-то приезжает, кто-то передает, так это тоже распространялось по Союзу.

Ксения Сергазина:

— В воспоминаниях о Мене, в книге биографии в том числе вот про что. Из закрытых монастырей, по-моему, Саратовской области монахини приезжают в лавру или в окрестности лавры, в Сергиев Посад, им советуют ехать именно туда, потому что Сергий не оставит своих. Вот такая была идея. Туда нужно ехать, потому что там место святое, и он точно заступится.

Ксения Толоконникова:

— И это было общее поветрие?

Ксения Сергазина:

— Да.

Алексей Пичугин:

— Я вспоминаю, один замечательный московский священник рассказывал, что он когда-то, общаясь с отцом Александром Менем, сообщил, что ему в Меневском приходе не хватает духовности. Ему отец Александр говорит: дальше полчаса по Ярославке будет тебе лавра, будет тебе духовность. Говорит, съездил в лавру и как-то мне сразу духовности отца Александра хватило.

Ксения Сергазина:

— Да, другое время уже.

Ксения Толоконникова:

— Эти открытки, видимо, где-то бытовали в околомонастырской среде. Как я поняла, это была среда девушек, это были молодые девушки, они выбирали свой жизненный путь, зная, что он так или иначе будет связан с церковью, или выйти замуж за семинариста и стать женой священника в будущем или принять постриг. Это такой вот был кружок.

Ксения Сергазина:

— Как они хранились? Ты упоминала артистов, я знаю, что были альбомчики, куда фотографии артистов составляли отдельно.

Ксения Толоконникова:

— Нам передали просто...

Ксения Сергазина:

— Просто россыпью?

Ксения Толоконникова:

— Просто россыпью, просто вот такой пачкой, довольно толстой. Некоторые открытки представляют собой очень интересный человеческий документ, но далеко не всегда мы знаем, от кого они, откуда они происходят. Как я уже не раз сетовала и в наших с вами разговорах за пределами этой студии и слушателям нашим жаловалась, что часто приносят какие-то очень интересные экспонаты и не оставляют никаких контактов.

Алексей Пичугин:

— Друзья, давайте сразу обратимся. Мы всегда призываем вас писать нам, если вы считаете, что какие-то вещи, которые вы храните, будут ценны для музея, мы не раз говорили, что их можно приносить в храм преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках в Москве, в центре, рядом с музеем, оставлять за свечным ящиком. По возможности, если вы это делаете, сопровождайте это запиской, где указывается, если вы, по крайней мере, знаете хоть что-то, хоть какую-то самую скудную информацию о происхождении вещей, пожалуйста, указывайте ее, это очень поможет в музейной работе.

Ксения Толоконникова:

— Ну да, важен, прежде всего, не экспонат, а важна та человеческая история, которая за ним стоит. Один из первых наших экспонатов, это дореволюционная открытка с изображением «Моление о Чаше». Она очень потертая, выцветшая, это гравюра Гофтмана. А на обороте надпись тоже уже почти выцветшими чернилами: «На долгую, долгую память другу Игорю К. от М. Вити». В этом бы тоже ничего особенного не было, если бы не дата, 7 июля 43-го года. Мы не знаем, при каких обстоятельствах, по всей видимости, молодые люди передавали один другому эту открытку, что с ними сталось, что было с нею связано. Сложно представить себе такого советского молодого человека, который своему товарищу подарит открытку с изображением «Моления о Чаше». Есть, если мы заговорили об открытке как о человеческом документе, две открытки, адресованные одному человеку, это женщина или девушка, к сожалению, тоже поступило это к нам без обратного адреса, это поздравление с днем ангела. Обе открытки дореволюционные. На одной из них изображена жница и подписано, что это Русь. На другой открытке изображена репродукция картины Ге «Что есть истина». Открытка дореволюционная, но указание на ее дореволюционность зачеркнуто карандашом, зачеркнуто, зачеркнуто, зачеркнуто. Это, по-моему, издание общины в пользу состоящего под августейшим Ея величества императрицы Александры Феодоровны покровительством Михайловского в память Скобелева обществом (надпись эта зачеркнута) издана открытка.

Ксения Сергазина:

— А чем зачеркнута?

Ксения Толоконникова:

— Карандашом, но очень плотно, плотно, плотно зачеркнута. И вот такие интересные поздравления с днем ангела. День ангела с прописных букв, то есть видно, что человек именинам придает значение, а дальше уже никакой церковностью, так сказать, не пахнет. Первое поздравление. «Дорогая Варя, поздравляем с Днем твоего Ангела и желаем тебе здоровья и благополучия в жизни, а Григория Степановича и Танюшу с любимой именинницей. Желаем в этот тезоименитый день быть здоровой и счастливой особенно, и выпить по рюмочке винца. И просьба в этот торжественный день не забыть про отсутствующих родных и дополнительно выпить за них. Крепко целуем. Порошины».

Ксения Сергазина:

— Это видимо старшие родственники, судя по всему.

Ксения Толоконникова:

— Видимо. И тот же мотив звучит в другой открытке, тоже с днем ангела. «Дорогая Варя, поздравляем тебя с Днем твоего Ангела и желаем всякого благополучия в твоей семейной жизни». Уже, значит семейная жизнь есть. «А самое главное здоровья и много лет еще пожить. А дорогих Григория Степановича, Танюшу и, если приехал, Владика поздравляем с именинницей и желаем, как можно веселей провести этот день и выпить по маленькой, не забыв и про нас, отсутствующих. Целуем всех. Зина и Коля».

Ксения Сергазина:

— Это материнские родственники, мы так поняли.

Ксения Толоконникова:

— Вероятно, да. Такое поздравление, рефрен: выпить по маленькой, выпить винца, день ангела. Конечно, такое поздравление, что ли, светское.

Ксения Сергазина:

— Мне тоже кажется, что я встречала открытки вполне советские, с какими-то цветочками и, по-моему, с днем рождения, а на обороте было, да, с днем ангела.

Ксения Толоконникова:

— И мне тоже кажется, что я где-то видела, хотя у нас таких в точности открыток нет.

Алексей Пичугин:

— Мне подумалось, а были ли открытки, когда священники писали друг другу какие-то поздравления, присылали письма с открытками, как это могло быть? Но это же могли быть, правда, и обычные советские открытки.

Ксения Толоконникова:

— Священники, я так сразу не вспомню, у нас есть некоторые поздравления, отпечатанные на машинке с вписанными туда именами тех или иных батюшек, есть открытки самодельные, которыми монахини друг друга поздравляют. А так чтобы... По-моему есть какая-то открытка, боюсь утверждать, но мне кажется, это от покойной матушки Варвары, настоятельницы Пюхтицкого монастыря какому-то священнику.

Ксения Сергазина:

— Может быть, здесь какая-то гендерная есть специфика все-таки, скорей женская тема, открытки, или нет?

Ксения Толоконникова:

— Писать открытки?

Ксения Сергазина:

— Да.

Ксения Толоконникова:

— Я кстати, не знаю, но ведь письма же было очень принято писать в свое время.

Ксения Сергазина:

— Письма — другое.

Ксения Толоконникова:

— А поздравительная открытка, что-то дамское такое.

Алексей Пичугин:

— Не знаю, вроде бы нет. Может быть, гендерно можно здесь разделить по картинкам.

Ксения Сергазина:

— Вот это интересно. До революции-то точно, какие-нибудь виды Крыма мог отправить любой член семьи.

Алексей Пичугин:

— Да, это было принято.

Ксения Толоконникова:

— По почерку, те открытки, которые подписаны, это женский, конечно, почерк в большинстве случаев, в некоторых случаях трудно определить. Ну и потом все-таки раньше люди учились каллиграфии, было чистописание, и мужской и женский почерк не так различался, как в нынешнее время. А вот, пожалуй, последняя открытка, на которой я хочу остановиться как на именно таком документе, это открытка с изображением монастыря в Болгарии на Шипке, открытка черно-белая, на обратной стороне, судя по всему, это какие-то послевоенные годы, не позднее 50-х, судя по чернильной надписи. «Дорогая Елена Васильевна, поздравляем вас с семьей с великим праздником — Господней Пасхой. Искренне желаем вам и вашей семье доброго здоровья, мирной жизни, взаимной любви и уважения. Целуем вас всех. Козловы». Открытка эта отправлена на станцию Вешняки Московской области, Ново-Кузьминский поселок, Кузьминская улица, дом такой-то.

Ксения Сергазина:

— Наши места, прям.

Ксения Толоконникова:

— Вполне можно предположить, что Елена Васильевна, которая была адресатом этой открытки, была прихожанкой не закрывавшегося храма Успения.

Алексей Пичугин:

— В Вешняках.

Ксения Толоконникова:

— В Вешняках. Вообще очень интересно всегда пытаться... Это как в детстве я очень любила, едучи долгим автобусом из музыкальной школы домой, вечером автобус идет медленно, стоит на светофорах, смотреть в окна квартир, какая у кого лампа, кто уже садится ужинать, придумывать себе какую-то жизнь этих людей.

Ксения Сергазина:

— Кто как живет.

Ксения Толоконникова:

— С этими открытками что-то в этом роде, как будто приоткрываются окна в жизнь в большинстве уже давно усопших людей.

Алексей Пичугин:

— Друзья, напомним, что в гостях у «Светлого радио» сегодня Ксения Сергазина, доцент центра изучения религий РГГУ, кандидат исторических наук. У нас программа совместная с музеем и исследовательским центром «Советский Союз. Вера и люди».

Ксения Сергазина:

— Я хотела спросить вот что. Есть ли какие-то открытки путешествий? Зарубежные поездки, паломнические поездки дальние.

Ксения Толоконникова:

— Нет, таких открыток у нас нет. Но у нас есть открытки, возможно, привезенные из-за границы, но это открытки-репродукции икон из музеев. Например, есть открытка, явно служившая иконой, с изображением — это не икона, это все-таки западное письмо — иконы Божией Матери «Мадонна с младенцем» из Пражского музея. Вот эта открытка, изданная в Праге.

Ксения Сергазина:

— Та, что потом в иконостас попадает, да, в домашний?

Ксения Толоконникова:

— Да. Это все-таки уже 15-й век, это не совсем икона в нашем понимании. Но, тем не менее, еще близко к иконописной традиции. И есть несколько репродукций картин религиозного содержания, «Поклонение волхвов», что-то такое в этом роде, тоже западных художников из западных музеев. Вот такие есть. А из паломничеств... Может быть, одна из паломничества есть, изображение базилики, где покоятся мощи святителя Николая.

Ксения Сергазина:

— В Бари?

Ксения Толоконникова:

— Да. Открытка 70-х годов, на ней нет сзади никакого надписания, никаких штампов. Когда и кем она была, откуда привезена, не понятно. Мы сейчас говорили об открытках массового производства. У нас в собрании есть рукотворные, рукотворные в единственном экземпляре открытки. Мне даже в каком-то смысле странновато, что их так мало, потому что я знаю, что в то время люди давали себе труд, что-то вот такое сделать своими руками.

Ксения Сергазина:

— Мейл-арт, как теперь это называется.

Ксения Толоконникова:

— Да, да. Это делалось не от скудости, а от симпатии к тому человеку, которого вы хотели поздравить, которому вы хотели написать. Хотя конечно, те черно-белые кустарные открытки, о которых мы говорим, это плоды дефицита. Человек не мог найти в свободной продаже ничего, что ему бы подходило, и приходилось кустарными способами пробавляться. Одна из этих открыток, это уникальный экспонат, акварельная открытка, рисунок оленя, отправленный архимандриту Борису (Холчеву) в Среднюю Азию его племянницей.

Алексей Пичугин:

— Она прямо акварелью...

Ксения Толоконникова:

— Да, если вы себе представляете обычный формат, размер открытки, но открытка вырезана из специальной акварельной бумаги из альбома и на ней нарисован олень, который перескакивает через поваленное дерево. Может быть, это что-то должно было символизировать, а может быть, не должно было символизировать ничего, и это просто картинка перерисована из какой-нибудь книжки.

Алексей Пичугин:

— Что скорее всего. Вот понравилось или какое-то воспоминание с этой книгой и отцом Борисом было связано.

Ксения Толоконникова:

— Эту открытку нам передала Анна Филипповна Грушина, которая у нас тут бывала в студии и, надеюсь, не раз еще будет. К сожалению, текст на обратной стороне, будучи написан карандашом, выцвел и стерся уже до практически нечитаемости, разобрать там... Видно, что что-то написано, но что именно, непонятно. И вторая открытка ручной работы — изображение Пюхтицкого монастыря, оно на тонкой чуть-чуть просвечивающей бумаге сделано и, по всей видимости, это то, чем мы все в детстве пробавлялись, когда, наложив листок на какую-то иллюстрацию, перерисовывали контуры этой иллюстрации. Вы так делали?

Ксения Сергазина:

— Да, наверное, это калька была. Или на окошко.

Ксения Толоконникова:

— Или можно было на окошко, можно было устроить себе специальное приспособление, состоявшее из лампы и стекла, на это стекло положить книгу, лист какой-то, перерисовать. Похоже, это изображение сделано черной шариковой ручкой. Похоже, таким же образом оно и было сделано. Это два рукотворных произведения. Что-то говорю сегодня в основном я.

Алексей Пичугин:

— А кто директор музея, и открытки где?

Ксения Толоконникова:

— Да, но мы еще договаривались, что каждый из вас расскажет о тех открытках, с которыми ему приходилось сталкиваться.

Алексей Пичугин:

— Мы, наверное, все сталкивались с открытками с раннего детства и это были характерные для времени советские картины. Я помню почему-то в детстве, это то, о чем я в начале программы говорил, было много дома открыток с картинами из Третьяковки.

Ксения Толоконникова:

— Они тоже целыми наборами продавались.

Алексей Пичугин:

— Я, конечно, не помню сейчас, но явно это уже все-таки боле позднее, конца перестройки время, стали появляться открытки с иконами. Я когда-то рассказывал историю, как у нас первая икона в доме появилась, когда в «Огоньке» на целый разворот напечатали Казанскую икону, и у меня родители вырезали, это была первая икона в доме, наклеили ее на картоночку, и она до сих пор есть.

Ксения Толоконникова:

— Такие у нас тоже есть экспонаты.

Алексей Пичугин:

— Но это уже признак времени. Я не помню, когда такие открытки... хотя я опять же вспоминаю, по-моему, были открытки с иконами начала 80-х годов.

Ксения Толоконникова:

— Были, были.

Алексей Пичугин:

— Как-то их печатали, может быть, в свободную продажу они реже попадали.

Ксения Толоконникова:

— У нас есть, например, обложка от комплекта открыток, изданного в 72-м году издательским отделом Московской патриархии, но типографских-то мощностей своих не было, это все равно...

Алексей Пичугин:

— Гознак печатал.

Ксения Толоконникова:

— Все печаталось в тех или иных советских фотографиях. Это набор открыток «Преподобный Сергий Радонежский», к 550-летию прославления. И в составе этого набора, судя по описанию, у нас только обложка от него есть, там и иконы есть и изображения храмов.

Алексей Пичугин:

— Опять же я говорю, признак времени. В детстве до определенного времени у каждого в доме были открытки, везде они лежали, кто-то присылал, где-то давали открытку, кто-то покупал красивую картинку, ставил ее на видное место. Возможности было меньше, как вариант, вместо соцсети, где сейчас, понятно, любые фотографии. А тогда нет, тогда эта жажда к красивым картинкам, а как ее еще — открытки. Туда же марки, кто сейчас марки собирает? Собирают, я мимо Союзпечати, Роспечати, как сейчас она называется, проходил, там выставлены разные марки, но ведь мало, сейчас всего этого практически нет. А тогда ты рос в окружении открыточного мира на любой случай жизни.

Ксения Сергазина:

— Мне нужно разобрать, у нас есть несколько коробок открыток, потому что Петина тетушка собирала, коллекционировала, мне кажется, что там много из путешествий, но есть и те, что писала она и писали ей, разные совершенно, посмотреть нужно.

Ксения Толоконникова:

— То есть у тебя целый архив.

Ксения Сергазина:

— Да. В каком-то смысле. Это советского времени, но я туда очень давно не заглядывала.

Ксения Толоконникова:

— Очень интересно. Если говорить о веяниях нового времени, с чего мы начали, к тому мы и приходим в завершении нашего разговора, что в это время, в конце 80-х возрастают, очень возрастают тиражи всех изданий, так или иначе связанных с церковью, и открытки здесь не исключение. Например, у нас есть набор «Русские иконы» из собрания церковно-археологического кабинета Московской духовной академии. Издано это совместно издательским отделом Московского патриархата, здесь так написано, 88-й год, и Внешторгиздат. Это уже совсем новое время, появляются в это время издательские кооперативы. Например, у нас есть комплект начала 91-го года комплект «Рождество и Воскресение. Подарочный набор открыток для вас и ваших близких, старинные русские рисунки на библейские темы». Вы же все помните этот бум репринтов в это время.

Алексей Пичугин:

— Да, конечно.

Ксения Толоконникова:

— У меня такое ощущение, что я в ту пору, будучи ребенком, больше книжек в старой орфографии читала, чем в новой.

Ксения Сергазина:

— Это правда. Я кстати вспомнила еще одну историю личную про открытки и про лаврские открытки, это начало 90-х. У нас был альбом открыток продолговатых, и я действительно рисовала, один из видов лавры перерисовала на картинку. И когда поступала в художественную школу, наш завуч увидел эту открытку и стал меня спрашивать: ты была там? Я говорю: да. — Как ты относишься к вере? Оказалось, что он преподает параллельно в церковной школе иконопись, и это был первый разговор о вере мой с кем-то из посторонних. И мы друг друга вполне поняли, он пригласил меня к себе учиться, это действительно было важное событие, связанное с этой небольшой открыточкой. Как бы, мы узнали друг друга через эти виды лавры. Он понял, что мне это тоже дорого. Иначе спросить было нельзя, был 92-й, например, год, еще не очень было принято говорить громко о вере, особенно в школе светской. Так мы поняли, что мы можем про это говорить.

Ксения Толоконникова:

— То есть это стало знаком, пароль-отзыв.

Алексей Пичугин:

— А потом еще год-два и все уже.

Ксения Сергазина:

— Да, и можно было говорить уже громко.

Алексей Пичугин:

— Спасибо большое, по-моему, очень интересно получилось про открытки у нас сегодня. Совместная программа, как всегда по четвергам, в это время музея и исследовательского центра «Советский Союз. Вера и люди». Ксения Толоконникова, директор музея.

Ксения Толоконникова:

— Спасибо, дорогие друзья, что были с нами. Спасибо, Ксения.

Алексей Пичугин:

— Ксения Сергазина, кандидат исторических наук, доцент центра изучения религий РГГУ. Я Алексей Пичугин. Мы прощаемся. До новых встреч.

Ксения Сергазина:

— До свиданья.

Алексей Пичугин:

— Спасибо. Всего доброго.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Лазарева Суббота и Вход Господень в Иерусалим: история и смыслы праздников». Священник Антоний Лакирев
• Светлый вечер с Владимиром Легойдой
• «Еженедельный журнал» с Аллой Митрофановой. Выпуск 401