«Семья и творчество». Нина Кибрик и Андрей Бабаев

А. Леонтьева

— Добрый светлый вечер! Сегодня у нас в студии Анна Леонтьева...

К. Мацан

— ...и Константин Мацан, добрый вечер!

А. Леонтьева

— Мы, как всегда, будем говорить о семье, и сегодня наши собеседники — Нина Кибрик, руководитель клуба «Арт’Эриа» в крипте храма Святителя Николая Чудотворца на Трех Горах, и ее муж Андрей Бабаев, режиссер-документалист. Ну, как всегда...

К. Мацан

— Добрый вечер!

А. Бабаев

— Добрый вечер!

Н. Кибрик

— Здравствуйте!

А. Леонтьева

— Как всегда мы добавляем, родители, вырастившие двоих дочерей. Я вот, Нина, в предварительной с Вами беседе увидела столько тем, которые мы можем обсудить, и, наверное, я скажу, такой кину спойлер, что в передаче будет музыка.

Н. Кибрик

— Да, я с удовольствием, потому что наша жизнь очень сильно связана с музыкой, и особенно у моей дочери, да.

А. Леонтьева

— И она будет очень необычная?

Н. Кибрик

— Вообще, да, экспериментальная, я бы даже сказала.

А. Леонтьева

— Вы потом мне скажете, я не смогу это воспроизвести никаким образом. (Смеется.) Но хотелось бы начать вот с нашей темы семьи. Нина, вот одна из тем, которую мы с Вами обсудили, это тема Ваших родителей. Вот можете несколько слов рассказать о них?

Н. Кибрик

— Я с радостью попытаюсь рассказать о них недлинно, потому что, конечно, о них можно говорить просто бесконечно. К сожалению, их нет уже обоих. И я не могу сказать, что я постигла это и к этому привыкла, это нет... Наоборот, как бы эта мысль постоянно присутствует в моей жизни, потому что значение их грандиозно, космично для меня просто — что мама, что папа. Совершенно, может быть, по-разному... Ну, мама — это вообще все, это вот Вселенная... Профессионально она ученый-лингвист и необыкновенная тоже... У нее такая область — она изучала африканские языки, языки Западной Африки, выбрала эту такую экзотическую область, я думаю, именно потому, что ее привлекают какие-то нехоженые тропы, и очень мало в стране специалистов по этим языкам, а языки очень заманчивые. Собственно, один язык, которым она занималась, — язык фульбе, народ пастушечий...

А. Леонтьева

— Как, Нина, простите, язык?..

Н. Кибрик

— Их по-разному называют — фулани, фула, фульфульде, фульбе — по-разному. Это Западная Африка, и это намады, кочевники, которые со своими коровами путешествуют по Западной Африке, пренебрегая границами. Они всю жизнь, испокон века там странствовали по саванне. Ну вот, и мама очень любила многие вещи, но и свою работу чрезвычайно любила. И поэтому Африка была ей тоже какой-то такой духовной Родиной. А для меня — сказочной страной. А так просто она вот привила любовь к искусству, к музыке, и учила рисовать, собственно, она, прежде всего. Ну, и вообще ко всему — к мирозданию, к Родине, там, к городу Путивль, откуда она родом, такую маниакальную любовь, очень поглощающую сильно. А папа — он тоже ученый, лингвист, и очень широкого диапазона. И педагог, в том числе. Потому что он всю жизнь, как закончил МГУ, всю жизнь проработал там же, в МГУ на кафедре — сейчас она называется «теоретической и прикладной лингвистики», раньше иначе немного называлась. И все последние лет 15 он руководил этой кафедрой и занимался — широко очень — языкознанием, как я понимаю. Я не очень, конечно... Я не специалист, я поэтому только могу примерно это сформулировать, но, в том числе, он занимался полевой лингвистикой — то есть когда ученые ездят в страны, где живут носители этого языка, и, очень быстро погружаясь в их жизнь, осваивают язык не как носители, а как именно теоретики, изучающие строение языка, его особенности. Составление словарей составляло его задачу. И, в том числе, он воспитал целое поколение учеников, которые и сейчас продолжают это его дело.

А. Леонтьева

— Ну, Ваши родители, таким образом, много путешествовали?

Н. Кибрик

— Ну, мама — нет. Мама — ее основное путешествие было по жизни Москва — Путивль, маршрут был один. А в Африке она была один-единственный раз, когда вот уже в перестройку стало возможно. Она как-то... Ее не выпускали, она была невыездная, хотя и приглашали в Африку. Ну... И вот она один раз ездила. То есть такое вот путешествие, надо сказать, немножко запоздалое, потому что если она всю жизнь... молодые свои такие годы сильно мечтала об этом, к моменту реализации уже она боялась даже об этом подумать, и, в общем, это было тяжеловатое для нее путешествие, но очень важное. Она приехала, наполненная этим до краев, рассказывала об этом потом все оставшиеся годы очень сказочно так, насыщенно. Вот. Ну, а папа, действительно, большой путешественник и по нашей стране. И пока он был невыездной тоже, до перестройки, его никуда не выпускали. Он очень много ездил по Советскому Союзу и больше всего — на Кавказ, и больше всего — в Дагестан. Вот как бы Дагестан — его самая любимая такая вотчина научная. Но, в том числе, он ездил на Памир, в Тыву, в Балкарию, там, и даже на Камчатку. То есть он занимался очень разными языками, просто вот любимая была дагестанская тема.

К. Мацан

— Вот Аня потом будет опять меня ругать, что я какой-то разговор возношу в заоблачные эмпиреи, но я не могу не спросить. Вы сказали, что мама привила любовь к мирозданию. И мне что-то подсказывает, глядя на Вас, что это не просто для Вас фигура речи — вот «любовь к мирозданию». Есть какое-то отношение, ну, к бытию, к жизни, к самому факту того, что вот мы в этом мире существуем. Это так? И как Вы это переживаете? Что такое «любовь к мирозданию»?

Н. Кибрик

— Ну, для меня вот то, что Вы говорите, как раз очень дорого и близко, вот Ваш вопрос, потому что, действительно, у меня даже такая мечта — как-то что-то попытаться написать, но пока я к этому, честно говоря, не пришла, — что какое-то мамино... структурировать мамину какую-то систему ценностей. Потому что она ее всегда, всю жизнь, и каждодневно, и многократно формулировала, повторяла, опять повторяла. И поэтому мне кажется, что это целая такая какая-то для меня вот система отношения к миру, к истории, к людям. Ну, если совсем коротко, то это любовь очень большая вот к людям, к какой-то такой вот жизни правильной и стройной какой-то, к которой вот стремишься всю жизнь и пытаешься все выстроить как-то мудро. Вот, во всяком случае, у мамы это все время так происходило. Может быть, это ко всем мамам относится, я не знаю. (Смеется.) Но моей это точно было важно.

К. Мацан

— Кажется, то, о чем Вы говорите, это как-то очень близко к чувству благодарности — вот благодарности как-то жизни, родителям, миру, что вот он такой, он есть у нас, а мы вот в нем живем.

Н. Кибрик

— Само собой, да. Для меня это так. Я... Это одна вообще захлестывающая благодарность, когда я думаю об этом... А я думаю об этом почти постоянно.

А. Леонтьева

— Нина, а вот веру в Бога тоже Вы получили от матери?

Н. Кибрик

— Вы знаете, ну, это очень тонкая такая материя. Особенно вот когда мы росли, наше поколение и поколение наших родителей, оно, конечно, было максимально отведено от...

А. Леонтьева

— Я поэтому и спросила.

Н. Кибрик

— ...да, такого органичного, спокойного, естественного, размеренного отношения к этому вопросу, какой возможен сейчас. Другое дело, люди выбирают его или не выбирают. А если выбирают, им ничто не мешает идти этим путем. В те же годы, когда формировались вот мои мама и папа, все же было иначе. И, допустим, мамина мама, вот бабушка, которая тоже мой любимейший в жизни человек (и для мамы, естественно, она авторитет), она была учительница, провинциальная учительница, и поэтому всю ее жизнь, когда она была учительницей, она не могла даже вообще войти в церковь, Вы понимаете? В маленьком городе, где она жила, она... ну, как бы ее поход в церковь был равнозначен, ну, профнепригодности. Это такой существовал контроль... Но при этом моя бабушка была дочерью священника. Она была дочь священника, и про нее такое семейное предание, что она еще в шесть-семь лет в деревне Шептуха в Курской губернии, вот где она выросла в семье священника, что она в воскресный день сама наряжалась, одевала какое-то платьице парадное и одна шла через все село в церковь. То есть она... настолько у нее это был глубинный фундамент личности, что, конечно, вот я считаю, что вот все, что касается христианства, мне кажется, что привела меня она. То есть она в какие-то очень ранние периоды, до трех лет точно, видимо, мне все рассказала. Потому что я откуда-то... Библейский вот такой вот весь фундамент этот у меня заложен был, и я откуда-то это все уже знала и слышала. И из этого я делаю вывод, что она рассказала мне еще до того, как я, наверное, говорила, что ли, или когда я совсем крошечная была. Ну, а таким «крестителем» у нас в семье, наоборот, был папа. Он нас с моим братом крестил, и потом еще крестил пятерых человек. Поэтому он от своей мамы унаследовал такую активность как бы в этом плане. То есть не то, чтобы активность, а ну как бы априорное такое суждение, что это правильно, вот так следует поступать, так следует жить. Ну, и мне кажется, что он такой просто тоже христианин — просто как человек. Если я думаю, кого я в жизни видела, вот таких вот христиан полноценных, вот таких вот на 99 процентов, то мне кажется, что это папа. Хотя он в Церковь не ходил ритмично — ну, ходил, конечно, но нечасто и не был, может быть, таким практикующим...

А. Леонтьева

— ...прихожанином.

Н. Кибрик

— ...прихожанином, да. Это просто так сложилась жизнь. А как человек по своим поступкам и по своим мыслям, и по отношению к людям, мне кажется, что вот он был очень настоящим христианином.

К. Мацан

— Я читал, что когда его не стало, Вы всей семьей, как одну из таких форм памяти, сняли фильм. Вот Андрей как режиссер, Вы занимались этим фильмом, который так и назывался — «Дагестан и Кибрик»...

А. Бабаев

— Не совсем так. «Дагестан Кибрика» назывался фильм, и это, на самом деле, даже не один фильм, а это целых три серии получилось, потому что мы совершили, в итоге, три экспедиции в Дагестан прямиком из Москвы. Прямо садились на свой автомобиль и углублялись в такие дебри гор, если можно так назвать — «дебри», горы — дебрями. Ну, потому что Александр Евгеньевич Кибрик, вот Нинин папа, он как раз занимался редкими языками, ему интересно было изучать именно языки, которые на грани вымирания, на грани исчезновения. И чтобы можно было их по книжкам, которые, в итоге, рождались в результате этих экспедиций Александра Евгеньевича, можно было бы эти языки снова возродить, при желании, если вдруг они исчезнут. Пока, слава Богу, они еще живы.

А. Леонтьева

— Потрясающе.

А. Бабаев

— Мы везде встречали очень радушный прием, и очень гостеприимный народ — дагестанцы...

Н. Кибрик

— Ну да, это сказать — это прямо ничего не сказать. Вы понимаете, если ты не на машине, а, допустим, случалось, что пешком я вхожу в селение, просто реально первая встречная женщина говорит мне: «Ночевать пойдем?». То есть она только вот... Ее приветствие такое. Я смущаюсь...

А. Бабаев

— То есть они еще (нрзб.) по-русски еще...

Н. Кибрик

— «Пойдем обедать!». Я говорю: «Спасибо! Мы ели». — «Ну хоть чаю пить! Пойдем!».

А. Леонтьева

— (Смеется.)

Н. Кибрик

— И это не форма как бы такая вот вежливости, а это реальная даже конкуренция. Потому что такое соперничество — к кому пойдет гость. Это отношение просто священное такое вот к гостю, действительно. Но это по всему Кавказу есть, и даже отголоски этого есть не только на Кавказе. Потому что о русском гостеприимстве мы говорим и знаем, что это, видимо, в селах так и было — к путнику... Путника всегда привечали, и странников каких-то, и это сейчас тоже нам немножко трудно представить — как это, идет некий странник, мы ничего о нем не знаем и понятия не имеем, куда он идет, и мы его тут же доверительно впускаем в дом, и кормим, и поим, и укладываем спать, и это само собой разумеется. Это же было в России. Но там вот, в Дагестане, это особенно как-то...

А. Леонтьева

— Остались эти, да, очаги?

Н. Кибрик

— Остались эти... не очаги, а это повсеместно.

А. Бабаев

— Повсеместно.

Н. Кибрик

— Твердый закон прямо такой. И это реальное радушие. Потому что люди бросают все дела, и есть у них, чем угощать, нету — они все равно стараются сделать все, чтобы тебе было хорошо, вот чтобы у тебя все было. Поэтому путешествие по Дагестану — в этом есть какая-то особенная такая изюминка, потому что тебя будут просто вот из рук в руки вот так передавать. Тебе даже трудно будет какую-то ночь переночевать где-нибудь в палатке, как нам иногда хотелось, вот так просто уединиться и отдохнуть просто от напряжения съемки все время. Это довольно трудно сделать, потому что очень ревностно все относятся к тому, чтобы ты был в безопасности, накормлен, чтобы было где ночевать и чтобы вообще у тебя все было хорошо.

А. Бабаев

— Да, и, причем, при всем при этом, мне кажется, что они... Это искренняя радость. Это искренняя радость — принять гостя. Не просто такое показное что-то...

Н. Кибрик

— А еще вот идейная такая основа.

А. Бабаев

— Ну и, собственно, есть еще и идейная у них основа такая, что... Это называется «баракат». «Баракат» — это благодать Божья. То есть если ты принял гостя, то тебе... на тебя...

А. Леонтьева

— Баракат тебе.

Н. Кибрик

— ...обрушилась благодать.

А. Бабаев

— Да, обрушивается целая гора благодати. (Смеется.) Божий баракат вот этот самый так называемый. Есть еще и такая вот основа. А с точки зрения вот — то, что Нина как раз вспомнила историю... У нас в этот раз был с собой дрон, и мы его там использовали, и однажды над селением Микик он у нас потерял связь вдруг внезапно с нами и куда-то спикировал, непонятно куда, но, в общем, в сторону ущелья. И мы его долго искали, искали, пока не нашли. Не нашли никто. Да. И пришлось нам продолжить путешествие. Там со школы сняли учеников, они там тоже помогали в поисках... (Смеется.)

А. Леонтьева

— А, да? (Смеется.)

Н. Кибрик

— Да, все селение помогало искать.

А. Бабаев

— Да, селение помогало. И вот спустя два с половиной месяца, это уже был декабрь, 17 декабря, звонит наш кунак, вот как раз друг, у которого мы останавливались...

Н. Кибрик

— Да, и папин друг давний...

А. Бабаев

— ...Аскер, он там местный фельдшер, и звонит: «Нашелся Ваш дрон, нашелся». И через два дня он уже был в Москве.

Н. Кибрик

— Прилетел! (Смеется.)

А. Бабаев

— То есть он из этого Микика успел передать в Махачкалу, там летел человек...

Н. Кибрик

— Мгновенно.

А. Бабаев

— И он мгновенно оказался здесь. То есть вот такая история.

Н. Кибрик

— И мы поняли, что...

А. Бабаев

— И он совершенно не пострадал, (нрзб.), пролежав (нрзб.)...

Н. Кибрик

— Но главное, мы поняли, что у этого человека, у которого мы были в гостях, у него была такая заноза в душе, что вот у нас произошла неприятность, пока мы у него гостили! И такое счастье, когда вот это все нашлось! (Смеется.)

А. Бабаев

— Благополучно разрешилось, да.

К. Мацан

— Андрей Бабаев, режиссер-документалист, и Нина Кибрик, художник, руководитель культурного центра «Клуб «Арт’Эриа», сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер».

А. Леонтьева

— Дорогие, вот Вы так хорошо рассказываете, и, как это... дайте, угадаю... Вы, наверное, очень много делаете вместе каких-то дел? Давно Вы вообще вместе?

Н. Кибрик

— Ну, мы неполных 10 лет вместе. Ну, очень много делаем дел — практически, все время... (Смеется.) Все время делаем все вместе, да, Андрей?

А. Бабаев

— Ну да, получается, что вот этот проект Нинин, если так можно назвать, «Арт’Эриа» — это вот как раз...

А. Леонтьева

— ...одно из дел, которое Вы ведете, ага.

А. Бабаев

— Это, в общем, практически, наше общее дело.

К. Мацан

— А не существует в семье, ну, скажу грубо, усталости друг от друга? Вот когда муж с женой работают вместе? Не вызывает ли это какого-то желания, что нужно, вот, на время — на час, там, не знаю, на полдня, как-то вот...

А. Леонтьева

— ...отдохнуть, да?

К. Мацан

— Отдохнуть, да, друг от друга.

А. Леонтьева

— А ну-ка, признавайтесь! (Смеется.) А теперь мы все узнаем!

А. Бабаев

— Да кто ж так сразу признается!

(Смеются.)

А. Бабаев

— Да нет. Я не думаю, что такое возникает...

А. Леонтьева

— (Нрзб.) из студии выйдешь... (Смеется.)

А. Бабаев

— Нет, мне кажется... И это, собственно, трудно назвать такой «работой». Это совместное как бы наше... Ну, это, собственно, и работа, и хобби такое одновременно. Потому что...

Н. Кибрик

— И радость.

А. Бабаев

— Это и радость. Ну, это творческий процесс...

Н. Кибрик

— Творческий процесс.

А. Бабаев

— ...который и у меня, и у Нины, если он...

Н. Кибрик

— Спасибо тебе!

А. Бабаев

— ...без которого, ну, вот, собственно... Человек как бы создан по образу и подобию, как Творец творил, и людям тоже, в общем, передал Свою вот эту вот частицу, такое свойство...

Н. Кибрик

— ...творческого начала.

А. Бабаев

— ...творческое начало. Мне кажется, так это можно назвать.

А. Бабаев

— Последние полтора Андрей как раз работает над фильмом, который так и называется — «Природа творчества». И вот только на днях у нас одноименный фестиваль проходил в парке «Красная Пресня», так и назывался тоже — «Природа творчества». То есть два дня вокруг этой темы все плясали, играли, рисовали, высказывались. А вот фильм... Может быть, ты расскажешь пару слов, нет? Можно?

А. Бабаев

— Ну, собственно, это был... Мы уже полтора года как занимаемся этим фильмом, наверное, чуть даже, может быть, и больше уже. И это фильм... Персонажи этого фильма — музыканты. При этом есть, фигурируют также и художники — они, правда, меньше говорят, а больше...

Н. Кибрик

— ...просто рисуют в кадре.

А. Бабаев

— ...рисуют...

Н. Кибрик

— Рисуют музыкантов.

А. Бабаев

— А главные герои — это такие достаточно интересные, с нашей точки зрения, персонажи, как лидер группы «Аукцыон» Леонид Федоров и часть музыкантов из его группы — там, Озерский, Рубанов. Это «Вежливый отказ» — Суслов Рома... Рома Суслов... Это Сергей Николаевич Старостин — фольклорист такой известный...

Н. Кибрик

— Великий.

А. Бабаев

— Великий, да. Если кого-то и знают за рубежом, это именно его как бы как фольклориста российского. Пекарский, Марк Пекарский — это оркестр ударных инструментов, профессор Московской консерватории. И вот...

Н. Кибрик

— Псой Короленко и композитор Владимир Иванович Мартынов. Вот такие у нас восемь героев.

К. Мацан

— Все звезды.

А. Леонтьева

— Да, ничего себе, собрали, да!

К. Мацан

— Все флаги в гости будут к нам!

А. Бабаев

— Да, они все играли у нас в «Арт’Эрии», и мы их как раз вот снимали, художники рисовали, и мы как бы весь этот процесс досконально снимали, с нескольких камер.

К. Мацан

— Вот мы говорили о том, что «Арт’Эриа» — клуб, который существует в крипте православного храма.

А. Бабаев

— Да.

К. Мацан

— И те, кого Вы сейчас перечисляли, эти художники — они в разной степени, но, так или иначе, публично в разных интервью заявляли о себе как о людях верующих. В разной степени. Там, Владимир Мартынов в свое время преподавал в Московской Духовной Академии. Леонид Федоров был героем журнала «Фома» и давал интервью. Как Вам кажется — и это вопрос не про них, а, может быть, про всю Вашу большую семью творческую, — а что находят творческие люди в православии, которое для многих таких сторонних наблюдателей кажется системой очень архаичной, консервативной такой, закрепощающей, какой-то очень несовременной такой, где шаг вправо — шаг влево от канона — расстрел?

Н. Кибрик

— Ой! Как же они так думают? (Смеется.) Мы...

К. Мацан

— Хороший ответ! Можно дальше, к следующему вопросу переходить!

Н. Кибрик

— То, что мы настолько находимся в каком-то ином агрегатном состоянии постоянно, последние семь лет уж точно. Да, Андрей, ты что-то хотел сказать про наших героев?

А. Бабаев

— Не, ну я просто... Героев... Да нет, я просто хотел сказать, что канон — он как бы есть выработанная такая система координат, внутри которой, собственно, художник и музыкант — он вполне себе свободен, на мой взгляд. И тут не нужно ничего такого придумывать, что канон что-то мешает и сковывает. Мне кажется, что ничего он не сковывает.

К. Мацан

— Мы к этому разговору вернемся после небольшой паузы. Напомню, сегодня с нами и с Вами в программе «Светлый вечер» Андрей Бабаев, режиссер-документалист, и его супруга Нина Кибрик — художник, руководитель культурного центра «Клуб «Арт’Эриа» в крипте храма Святого Николая Чудотворца на Трех Горах. В студии Анна Леонтьева, я — Константин Мацан, не переключайтесь.

А. Леонтьева

— Сегодня мы говорим о семье с Ниной Кибрик, директором клуба «Арт’Эриа» в крипте храма Святителя Николая Чудотворца на Трех Горах, и ее мужем Андреем Бабаевым, режиссером-документалистом. Говорим вообще о семье, о творчестве и, как обычно наши кухонные разговоры за чашкой чая... Я слушаю Вас, дорогие, и хочу сказать, что... Ну, во-первых, что Вы очень счастливые. Ну, то есть вот сразу видно, что Вы какие-то счастливые — такие наполненные. Такая семья, которая... Которая работает и приносит радость, и в которой творчество — это работа и все вместе. Вот. Я хочу спросить — ну, я в шутку так скажу. У Вас есть еще один проект — девушка Соня. (Смеется.) Которая когда-то поехала, вот по слухам, в город Путивль, где она частенько бывала в детстве, и нашла там бабушку. И вот сейчас вот Вы мне расскажете об этом направлении в музыке, которое совершенно непроизносимо для меня, да...

Н. Кибрик

— Ну да, это для меня для самой удивительная история, совершенно сказочная. Потому что город Путивль — это Родина моей мамы, Антонины Ивановны Коваль. Она там выросла, училась в школе и привила сначала мне с моим старшим братом, а потом и всем внукам маниакальную такую, очень страстную любовь к этому месту, и очень глубокую. Поэтому моя детка, так же, как и я, все свободное детское время до школы, а во время школы — все летнее время всегда проводила в Путивле. И, слава Богу, до сих пор еще с нами тоже ездит, и с большим удовольствием там живет, сколько может. Конечно, гораздо меньше уже теперь. А когда вот ей было лет 10 или 11, она однажды со мной приехала в гости к теперь очень знаменитой фольклорной исполнительнице Лукерье Андреевне Кошелевой. Лукерья Андреевна — уроженка и жительница села Линово под Путивлем. Но я выросла в Путивле, но в Линово до того момента как раз никогда и не была. То есть наша биография, вот наша семья с селом Линово никак не связана. А в Линово и в окрестных селах проживает интереснейший славянский субэтнос. То есть сама Путивльская земля — это чересполосица русских и украинских сел. Это вот рядом прямо соседствуют чисто русское и чисто украинское село, и у них там и костюм был исторически разный, и, естественно, язык, и песни разные. А вот вокруг Линово как вокруг певческой такой столицы — веночек из сел, где живет субэтнос горюны. Они так называются — горюны. Самоназвание такое. И у этих людей, как свидетельствуют этнографы и фольклористы, которые туда много ездили в 80-е годы, особенно из Москвы ездили фольклористы... Екатерина Анатольевна Дорохова такая основала экспедицию, потом из нее вырос ансамбль «Народный праздник» замечательный, один из лучших вообще наших фольклорных российских женских коллективов. Они открыли эти песни. И в 80-е годы привезли в Москву впервые маму Лукерьи Андреевны и ее ровесниц — бабушек дореволюционного рождения, тогда крепких таких бабушек.

А. Леонтьева

— Сколько им было лет?

Н. Кибрик

— Ну тогда им было лет между 60-ю и 70-ю так вот... И они выступили на Всероссийском съезде фольклористов в Москве, и говорят, что это был эффект разорвавшейся бомбы. Потому что фольклористы были потрясены архаичностью, реликтовой такой вот как бы системой этого многоголосного пения, носителями которой являлись вот эти бабушки. Потом, когда Советский Союз распался, лет 10 к ним никто не приезжал. За эти 10 лет как раз ушли вот все эти старшие женщины из жизни, потому что... И ушли вот как бы недовостребованными, потому что перестали ездить экспедиции. А Лукерья Андреевна осталась единственной носительницей — вот такая мамина дочка, которая всегда при маме жила и пела вместе со своей великой певицей матерью, которая знаменита очень.

А. Бабаев

— Такое отношение у фольклористов было, да.

Н. Кибрик

— Да, у фольклористов просто пиетет огромный к ее матери.

А. Леонтьева

— Ага.

А. Бабаев

— А она — просто девочка.

Н. Кибрик

— А Люся — Люся.

А. Бабаев

— Ну, Люся.

Н. Кибрик

— Ну вот когда мы познакомились с Лукерьей Андреевной, ей как раз ровно 80 исполнилось. И она приехала с нами в Москву выступать, и те же фольклористы, увидев ее в 80-летнем вот этом возрасте, подходили ко мне и спрашивали: «А что с Люсей произошло? Что с ней такое?». Я говорю: «Ну как? Вот она не пела 10 лет». Они говорят: «Она... Ее как подменили! У нее открылся голос». То есть это человек, у которого в 80 лет открылся голос полноценный. И дальше мы ее наблюдаем — нынче ей 94. Но я могу сказать, что в интервале между 80-ю и 90 годами у нее голос все время улучшался. То есть как бы мы приезжали с Лукерьей Андреевной в Москву, привозили ее выступать здесь, и люди, которые ее знают давно, говорили: «У Люси голос стал лучше». Ну вот такой феноменальный человек, необыкновенный долгожитель, творец. Потому что она расцвела как бы вот в этом возрасте. А моя дочь — она маленькой к ней попала, и я была удивлена, потому что она попросилась, что, «мам, оставь меня здесь ночевать, в деревне, а ты поезжай в Путивль». Никогда в жизни мой ребенок так не делал, это было впервые. Ну, я так, немножко робея, говорю: «Ну ладно, оставайся, детка» — и уехала, думая: «Ну вот, наверное, она будет очень тосковать, она же никогда от меня не отделялась и нигде не ночевала в чужом доме». Когда я вернулась на другой день, детка сказала: «Мама, ты уже приехала? А я тут еще сейчас пойду погуляю!». В общем, совершенно никакого признака скуки в ней не было и тоски, а при этом она просто, как птичка, порхала, очень счастливая. И они что-то мне с Лукерьей Андреевной вместе спели. И интересно то, что я все-таки наблюдала-то ее с самого рождения — ну, она всегда пела, детка, так, она поющий ребеночек была, но было ощущение, что как будто в ней включили некий рычажок просто или какую-то кнопку нажали. Потому что она за эти сутки стала всем своим организмом, всей душой чувствовать эту песню. И петь тоже каким-то открывшимся, совершенно новым голосом. И потом я пыталась ее все расспросить: «А Вы что делали-то эти сутки? Может быть, Вы пели?». Она говорит: «Да не особо так! Мало пели». Я говорю: «А что Вы делали?» — «Ну, я в огороде там помогала Лукерье Андреевне, играла, дрова носили. И, в общем, она просто вокруг нее, там...

А. Леонтьева

— Заразилась! (Смеется.)

Н. Кибрик

— Да, она как будто заразилась! И с тех пор Лукерья Андреевна ее тоже признала как свою самую такую вот сокровенную ученицу. Хотя у нее, конечно, очень много учеников, и, вообще-то, не только в Москве, а есть и в Сумах, и в Киеве, и вообще даже по миру. Сейчас даже есть очаг в Париже, во Франции — уехала одна фольклористка, и она вот только что мне написала, что они записали некий диск линовских песен там, в Париже, и скоро нам пришлют. Вот. Ну, в общем, вот такая интересная вещь. И потом я решила поставить такой эксперимент... То есть она нигде и ни у кого больше не училась пению фольклорному, хотя вот в Москве прекраснейшая школа фольклористов — и те же из «Народного праздника» просто мастера, которые взяли тоже из первых рук эту традицию. Но, тем не менее, я подумала: «А если просто только Лукерья Андреевна будет?». И вот так вот она при Лукерье Андреевне стала ей как-то помогать, подпевать, поддерживать. Когда Лукерье Андреевне стало труднее, она иногда просто вытягивала ее выступления, потому что где-то на середине песни могла взять такую вот руководящую партию, сольную партию. Ну вот... И родился проект. А проект родился тоже неожиданно. Есть такой музыкант Игорь Лисов — кстати, тоже родом из Путивля, но питерский музыкант, он живет в Петербурге. И он однажды Лукерье Андреевне подыграл на струнном инструменте бузуки. И выяснилось, что песня, которая испокон века была акапелльной и пелась человеческим голосом без сопровождения, вдруг выяснилось, что Лукерье Андреевне очень комфортно и радостно петь в сопровождении инструмента.

К. Мацан

— Под бузуки?

Н. Кибрик

— Под бузуки, да! (Смеется.)

А. Бабаев

— Но оказалось, что не только под бузуки, а вообще под любой музыкальный инструмент вполне комфортно.

А. Леонтьева

— А какие, например, музыкальные инструменты?

Н. Кибрик

— Ну, дальше мы стали изгаляться, да...

А. Бабаев

— Ну вот как раз целый проект родился из этого, потому что собрали разных музыкантов, там, причем, из разных стран. В том числе, там были и из Конго...

Н. Кибрик

— Палестинец — Басам(?) Аляшкар(?)...

А. Бабаев

— Да.

Н. Кибрик

— Из Конго... Ну, Сергей Николаевич Старостин у нас там, Владимир Глушко — ударник, Илья Сайтанов — замечательный флейтист (он, собственно, был инициатор записи этого проекта). Проект был... Мой замысел был импровизационный — чтобы это был просто живой процесс импровизации такой с Лукерьей Андреевной. Потому что мы обнаружили, что она получает от этого огромное удовольствие. Фольклористы, может быть, немножко такие вот чистокровные, они, может быть, немного и косо на это смотрят, и с недоумением, потому что их задача совсем иная. Их задача — детально воспроизводить и сохранять традицию. А Лукерья Андреевна оказалась авангардистом-экспериментатором, потому что... (Смеется.)

А. Леонтьева

— (Смеется.) В 94 года.

Н. Кибрик

— Да, к 90 годам! Потому что ей очень понравилось, когда вокруг нее молодежь...

А. Бабаев

— Там и скрипки, и флейты, и ударная установка...

А. Леонтьева

— Слушайте, ну вот я об этом слушаю — так хочется послушать, на самом деле, вот эту музыку, которую Вы... Да, мы можем так сделать?

А. Бабаев

— (Нрзб.) получилось, да.

Н. Кибрик

— Мы можем легко, да, потому что у нас записано два диска. Один был записан еще в старой «Арт’Эрии», когда мы были в ЦДРИ, а второй — это было первое, что мы сделали в крипте храма Святителя Николая на Трех Горах, это вот мы записали второй проект «Лукерьи и детей». Так называется проект — «Лукерья и дети».

А. Леонтьева

— Что мы сейчас послушаем?

Н. Кибрик

— Ну, можно послушать «Ой у леси на юреси».

(Звучит композиция «Ой у леси на юреси».)

К. Мацан

— Андрей Бабаев, режиссер-документалист, и Нина Кибрик, художник, руководитель культурного центра «Клуб «Арт’Эриа» в крипте храма Святого Николая Чудотворца на Трех Горах, сегодня проводят с нами этот «Светлый вечер».

А. Леонтьева

— Мы потрясены своеобразием звучания этой музыки. Но все-таки я хотела бы вернуть всех своих дорогих гостей в лоно семьи. И, знаете, вот глядя на Ваши такие вдохновенные лица — извините, пожалуйста, радиослушатели их не видят, поэтому мне приходится их описывать, я хотела бы спросить — вот у Вас есть такой секрет счастья семейного? Вот в чем для Вас, как Вы думаете, семейное счастье? Есть какие-то такие, не побоюсь этого слова, наработки? (Смеется.)

К. Мацан

— Или, как сегодня говорят, лайфхаки, что то же самое?

А. Леонтьева

— (Смеется.) Вот делание общего дела — это семейное какое-то вот счастье?

Н. Кибрик

— Это, безусловно, одно из... одна из составляющих счастья. Я вообще никогда не думала, что Андрей меня допустит в кино вот, в делание фильма. Я не думала, это для меня честь огромная. И когда мы вместе что-то делаем, это так увлекательно. Даже если мы спорим, это потрясающий результат какой-то возникает. Все удесятеряется — силы... Нет?

А. Бабаев

— Да, конечно. И тут было, конечно, интересно просто... Нина — такой креативный человек, и, как креативный, она тут много привнесла в наш фильм, например, последний. Это вот мультфильмы, которые она нарисовала, это как заставки там между темами, между главами.

Н. Кибрик

— Это «Природа творчества».

А. Бабаев

— Это «Природа творчества». Я говорю сейчас про фильм о природе творчества, и как раз вот Нина нарисовала заставки мультипликационные в разных техниках. Это в виде мозаики, в виде вышивания, гравюры. Это как мультфильм — стадия как бы прорастания растения показана через разные техники художественные.

А. Леонтьева

— Да-да-да. То есть у Вас прекрасный... Опять творческий союз.

А. Бабаев

— Творческий союз, да, получился такой.

А. Леонтьева

— А есть у Вас какие-то вот семейные традиции, которые Вы блюдете, там, не знаю?.. Каких-то праздников или еще чего-то? Или...

Н. Кибрик

— У нас секрет.

А. Леонтьева

— (Смеется.) Не скажете, да?

А. Бабаев

— Ну, я не знаю...

Н. Кибрик

— Можно признаться?

К. Мацан

— А Вы сейчас об одном и том же подумали, да, не сговариваясь?

А. Леонтьева

— (Смеется.)

А. Бабаев

— Ну, это как бы... Ежемесячно праздновать нашего... нашего первого... нашей такой первой встречи, скажу так.

А. Леонтьева

— Ой, здорово!

К. Мацан

— Какое-то число в месяце есть?

А. Бабаев

— Число есть, да, есть число конкретное.

Н. Кибрик

— А потом свадьба и венчание — получается, три дня.

А. Бабаев

— И свадьба... Три дня, практически, подряд.

К. Мацан

— Реально каждый месяц Вы вот вспоминаете?..

А. Бабаев

— Да... Отмечаем.

А. Леонтьева

— Как здорово!

К. Мацан

— Потрясающе. Просто я знаю... Ну, просто я думаю, что все мы знаем по опыту семейной пары, которая вспоминает: «Ой, сегодня же день нашей свадьбы! А уже вечер! Ну, поздравляю тебя! Ну отлично, пойдем спать, потому что уже время позднее!». А Вы как-то... Как сохранить такую свежесть восприятия? Вот Андрей пожал плечами.

А. Леонтьева

— (Смеется.) Начался язык жестов, да, на радиопередаче? Ну, наверное, это...

Н. Кибрик

— Ну да... Хочется всем такого пожелать. Это, наверное, все-таки везение... Хочется, чтобы у всех так было. Поделиться.

К. Мацан

— Это похоже на... Помните, как в пьесе Шварца «Обыкновенное чудо» в начале Волшебник говорит: «Пятнадцать лет влюблен в свою жену, как мальчик»? Андрей, Вам это знакомо?

А. Бабаев

— Ну, примерно так. Ну, пятнадцати еще нет.

К. Мацан

— Ну, (нрзб.) пошутить, сказать: «У Вас все впереди». Потрясающе!

Н. Кибрик

— Спасибо Вам.

А. Леонтьева

— Да, очень приятно, на самом деле, это слышать. Какие-то такие... Прекрасная молодая семья.

К. Мацан

— Вот мы сегодня много говорим о творчестве, и, как правило, когда говорят, что творчество — это одно из проявлений образа Божьего в человеке, сразу, автоматически подразумевают писание стихов, картин, музыки и так далее. Ведь даже люди, которые искусством не занимаются, они, будучи также образом Божьим, этой творческой энергией обладают, и выражаться она может в совершенно разных вещах, не связанных с таким вот искусством, как институтом. А вот семья — это аспект творчества? Творческое делание?

А. Леонтьева

— Ты-ды-ды-дым! Хороший вопрос какой...

Н. Кибрик

— Да, прекрасный...

К. Мацан

— Я готовился к программе! (Смеется.)

Н. Кибрик

— Прекрасный вопрос... Ну, я согласна. Конечно же, самой собой. Потому что, вот Вы говорите, как свежесть восприятия сохранить... Вот именно, что если все затянет обыденностью какой-то и однообразием, тут опасность есть такая — попривыкнуть и как-то перестать постоянно стараться соответствовать такому прекрасному человеку, которого тебе Бог послал. А когда все время пытаешься соответствовать, как-то стараешься... стараешься как-то...

А. Леонтьева

— Нина, вот скажите мне, вот Костик — он очень молод, да? А вот я уже не так молода, и тоже начинаю семейную жизнь. Вот посоветуйте мне, что нужно, чтобы сохранить вот это... Все равно же какие-то допущения есть, да? Вот ты допускаешь, что любимый человек, там, может, там, что-то делать, что не соответствует твоим требованиям и ожиданиям.

Н. Кибрик

— Конечно, такое обязательно будет. Все люди абсолютно разные, и... Ну, тут, конечно, любовь очень помогает. Любовь такая уважительная, мне кажется. Потому что мне кажется, что мои всякие странности, вот эти увлечения, то, что я «Арт’Эрией» занимаюсь настолько всепоглощающе — ну, мне всегда казалось, что «кто это может выдержать?». Но как бы мне кажется, что это я так, это какое-то на грани с чудачеством. А когда Андрей к этому относится уважительно, то все обретает другой смысл, и силы прибавляются, и горы можно своротить просто тогда вместе — вот именно в таких областях, где нехоженые тропы. А то, что мы делаем в «Арт’Эрии», это всегда нехоженая тропа. Потому что даже местоположение нашего клуба — оно настолько необычно, что мне не у кого спросить совета. То есть как бы нету аналогов, некого спросить. Поэтому это непрерывный творческий процесс — одновременно попытка анализа того, что ты делаешь, потому что ты должен... ты очень ответственное делаешь дело. И, в то же время, ты должен все время открывать какие-то горизонты. И это возможно, конечно, только с таким спутником для меня, например, как Андрей... Ну, а так — что посоветовать? Мы очень любим путешествовать, да? Ну, вот в том плане, что это даже маленькое может быть путешествие, маленькая перебежка, но просто само вот движение вместе очень нам обоим нравится.

А. Леонтьева

— Андрей, а можно Вам тоже, ну, такой достаточно откровенный вопрос задать? Вот думаете ли Вы, согласны ли Вы с высказыванием, что любовь — это когда ты видишь образ Божий в другом человеке?

А. Бабаев

— Наверное, да. Наверное, можно с этим согласиться, да? Ну, так, коротко. (Смеется.)

А. Леонтьева

— (Смеется.) Засмущали мы, по-моему, ребят!

К. Мацан

— А что это значит? Это же очень легко... С этим легко согласиться теоретически. Но мы все верим... Но мы все — я имею в виду, те, кто называет себя христианами, на эту тему рефлексируют — верим, что каждый человек — образ Божий. А что это такое на практике? Как это вот опускается с какого-то... с совершенной большой абстракции на уровень житейских повседневных отношений? Вот садишься с женой утром за стол, наливаешь ей чай и думаешь: «Вот я наливаю чай образу Божию».

А. Леонтьева

— (Смеется.)

К. Мацан

— Это так работает или нет? (Смеется.)

А. Бабаев

— Ну... Наверное, не так. Наверное, это все-таки какое-то... как-то подспудно, у тебя где-то в подсознании находится. Вряд ли это вот так вот выливается в конкретное такое вот — смотришь и видишь Матерь Божью, например. Ну, нет, конечно. Но подспудно ты как-то, видимо, внутри себя чувствуешь, что все мы — творения Божьи, и близкий человек, конечно, — он ближе к тебе и больше отражает Божью благодать.

А. Леонтьева

— Вообще, знаете, вот из того, что Вы говорили во время передачи, даже когда рассказывали о своих просто совместных проектах, у меня какое-то вот это ощущение очень такой большой благодарности вот за то, что Бог послал Вас друг другу. И вот, подытоживая... не знаю, надо ли подытоживать, но мне почему-то хочется вот в этом месте подытожить, сказать, что у меня вот ощущение, что вот эта вот свежесть отношений — это свежесть этой благодарности, что Бог тебе послал такого...

Н. Кибрик

— У меня — точно.

А. Леонтьева

— (Смеется.) ...прекрасного человека. Слушайте, а можем мы послушать еще вот эту вот чудесную музыку?

Н. Кибрик

— Пожалуйста, будем очень рады.

А. Леонтьева

— Какую следующую композицию вот нам напоследок, чтобы улучшить настроение в сегодняшний «Светлый вечер»?

Н. Кибрик

— Ну, самая радостная и даже такая хороводно-танцевальная — может быть, «Горошек»? Да?

А. Бабаев

— Да, наверное. Ну, можно... Или «Боярин»...

Н. Кибрик

— И еще замечательный (нрзб.) есть. Ну да, «Боярин» — разудалая такая, а «Горошек»... Вот у тебя даже клип есть очень красивый на песню «Горошек», в Интернете есть, в YouTube. А так, я думаю, «Горошек».

К. Мацан

— Спасибо огромное! Итак, слушаем композицию «Горошек» с альбома под названием «Лукерья и дети» — правильно? — о котором мы сегодня рассказывали, о котором наши гости сегодня рассказывали. В нашем разговоре, я напомню, в «Светлом вечере» сегодня с нами и с Вами были режиссер-документалист Андрей Бабаев и художник Нина Кибрик, руководитель культурного центра «Клуб «Арт’Эриа» в крипте храма Святого Николая Чудотворца на Трех Горах. В студии была Анна Леонтьева, я — Константин Мацан, до свидания!

(Звучит композиция «Горошек».)