«Счастье многодетной семьи». Сергей и Дарья Рыбачевы

У нас в гостях были многодетные супруги, музыканты Сергей и Дарья Рыбачёвы.

Наши гости поделились, как они пришли к вере, как чудесным образом познакомились по молитвам к святым Петру и Февронии Муромским, а также какие сложности и радости есть в большой семье, в которой воспитывается пятеро детей.

Ведущая: Анна Леонтьева

---

Анна Леонтьева:

— Добрый светлый вечер. Сегодня с вами Анна Леонтьева. У нас в гостях музыканты Сергей Рыбачёв и Дарья Рыбачёва. Семья музыкантов. Родители пятерых детей. Добрый вечер, дорогие.

Сергей Рыбачёв:

— Здравствуйте.

Анна Леонтьева:

— Почему шёпотом?

Сергей Рыбачёв:

— Мне кажется, так не хочется нарушать тишину, которая здесь, своим осиплым баритоном. Поэтому сначала хотелось шёпотом.

Анна Леонтьева:

— Ну радиослушатели, наверное, догадались, что мы тут не втроём, мы тут вчетвером. Ребята привезли с собой маленького-маленького человека, который будет сидеть в студии и создавать такой вот очень белый, очень хороший шум. Вот, потому что, как я поняла, когда едешь на какое-то хорошее дело, обязательно все бабушки куда-то деваются.

Сергей Рыбачёв:

Заболевают в основном.

Анна Леонтьева:

Заболевают, да. Ребята приехали из-за города, и мы об этом тоже поговорим.

Сергей Рыбачёв:

Хорошо.

Анна Леонтьева:

— Знаете, давайте я начну с такого стереотипа. Жизнь музыкантов многим представляется как такая достаточно богемная, достаточно... не скажу слово беспорядочная, так сказать, другое слово, более мягкое, такая творческая жизнь. И приход к вере — это уже начало какого-то нового пути. Вот как вы пришли к вере?

Сергей Рыбачёв:

— Кто начнет? Я?

Анна Леонтьева:

— Конечно, глава семьи.

Сергей Рыбачёв:

— Спасибо. Ну, это было постепенно, это было не сразу. Например, про себя могу сказать, если вкратце прям совсем. Я жил такой достаточно разгульной жизнью, ну, жизнью обычного воронежского, а тогда еще нововоронежского парня. Девчонки, алкоголь, там драки, все, как положено. Я, самое главное считал, что это прям так надо и даже прям проповедовал такой образ жизни, если мне кто-то навязывал что-то другое, я говорил: «Ребят, каменный век, о чем вы мне вообще рассказываете?» Вот, тем не менее еще бабушка, когда была жива по маминой линии, она молилась, я все равно знал, что Бог есть, но где Он, что Он?

Анна Леонтьева:

— Бабушки — это очень частая история.

Сергей Рыбачёв:

— Да, да, да, да, и когда я зашел в тупик, мои ребята все переженились, а я такой красавчик хожу, хоть хочу семью вот и всегда хотел семью, а не могу найти никого. Как? Никого нету, начал задумываться потихоньку. И тут мне попадается человек, который сейчас стал священником, он был аранжировщиком тогда сегодня уже священник, отец Игорь, он мне потихонечку начал что-то говорить: ты иди причащайся, ты чего не причащался что ли? Я пришел к нему студию. И я говорю: нет. «Как ты живешь вообще-то? Ты месяц уже не причащался». Я говорю: да я вообще не причащался. Когда-то так...

Анна Леонтьева:

— Всю жизнь.

Сергей Рыбачёв:

— Ну, нет, когда-то там несколько раз причащался. И он говорит: ты что, это надо делать. Хотя бы раз в месяц... он мне всё... хотя бы раз в месяц. И он мне так это говорил ненавязчиво, он меня не заставлял, плёткой он меня не бил никакой. Просто он говорил. И я думаю, дай попробую. И начал пробовать. Он говорит, ты просто попробуй. Просто раз в месяц, просто вот как-то систематически это делай. Я начал это делать, но как-то не замечая вроде что-то. А потом, оглядываясь назад, по прошествии пары лет, я смотрю, я перестал ругаться матом. А раньше я не мог это делать. То есть я даже не хотя бросил это. Я оглянулся назад и смотрю, что бац, и всё. Потом в следующей истории я попадаю к батюшке-настоятелю храма в Отрадном, к отцу Геннадию, и говорю: батюшка, я хочу жениться. Что мне делать? Вот я пришёл к нему с этим вопросом. Вот прямо, говорю, хочу жениться. Он сидел-сидел: «Да я откуда знаю, что тебе делать? Что ты пришел ко мне с таким вопросом?» И меня так немножко, он меня, наверное, так проверял. А если не попал куда надо, я даже немножко так это думаю, ну что же он мне не может сказать, что это за священник? Ну и вся такая полезла штука. Ну так. Ну я говорю, ну ладно, так не можете помочь. Ну и ладно, разворачиваюсь, начинаю уходить. Все, говорю, всего хорошего, до свидания. И он меня останавливает. «Эй, стой, стой! Жениться хочешь? Я говорю, ну да. Иди сюда». Я подхожу, и он мне говорит: «Читай молитвы Петру и Февронии». А я к своему стыду, это был 2013 год, 10 лет назад, и я даже не знал, кто это. Потом это все узнал. Он говорит, молись, вот такая это молитва, и съезди к мощам. Здесь вот в Москве, частичка мощей есть где-то в центре. Я в этот храм съездил и реально начал молиться. Это был Великий пост 2013 года. Я начал это делать систематически, прям каждый вечер я читал эту молитву. Она небольшая, но я молился. Как выяснилось потом, Дарья... Мы с ней были просто знакомы, виделись как-то один раз.

Дарья Рыбачёва:

— Это мы позже уже выяснили.

Сергей Рыбачёв:

— Она делала то же самое. Она читала молитву Петру и Февронии и была в этом же месте с интервалом буквально в неделю, в Москве.

Анна Леонтьева:

— Потрясающе.

Сергей Рыбачёв:

— Мы потом нашли параллели.

Анна Леонтьева:

— Хотела сказать, что это обычная история, которую женщины рассказывают, которые хотят замуж. Там Ксения Петербургская, Петр и Феврония и так далее.

Сергей Рыбачёв:

— И вот так вот все началось, и наши отношения с ней, с Дашей, они потом, видимо, какое-то наверху благословение раз пошло, мы как-то созвонились, с ней встретились, я какой-то стих выложил там интернет, она мне поставила лайк, что-то написала, я что-то ей ответил. Она жила в Москве, к слову сказать, в Сергиевом посаде, ну уже тогда в Москве, а я жил в Воронеже. И я, когда поехал в Москву, я ей позвонил, и мы с ней встретились. 26 декабря 2013 года. И что-то тогда произошло. Буквально несколько свиданий. Мы находились на большом расстоянии друг от друга, не могли часто видеться. Буквально 5-7 свиданий у нас было коротких. И все, я ей сделал предложение 29 января, у нее был день рождения. Я говорю: «Выходи за меня замуж», и все, она согласилась. И в феврале, 21 февраля 2014 года мы уже поженились. Все. В общем, быстро и молниеносно. Наши родственники, слава Богу, мы сейчас понимаем, знаем, что наши родственники очень волнующиеся люди, переживающие за это, за все. Они ничего не..., как у нас в Воронеже говорят, не одуплились даже. Ничего не поняли. Кто такой? А мои не знают, кто она такая. А тут Серёжа бац, и поженился. Вот такая вот история, если так вот совсем коротко. На самом деле, там было ещё много всего. Ну, я думаю, что Даша может это дополнить.

Анна Леонтьева:

— Даша, а не страшно вот так было выходить замуж после нескольких свиданий? Вот как женщина женщину спрашиваю.

Дарья Рыбачёва:

— Ну вот, я тоже молилась, и я уже знала, что, ну, на тот момент, по поводу прихода к вере, сейчас об этом ещё скажу. А вот страшно или не страшно было, когда мы с Серёжей стали общаться, у меня было такое абсолютно какое-то спокойное чувство в душе, и даже в какой-то момент вот у меня что-то щёлкнуло, и прям пошло тепло, вот на физическом уровне тепло, вот в районе вот груди, вот в районе солнечного сплетения, где-то там я почувствовала тепло. И я на него посмотрела какими-то другими глазами, хотя до этого я его уже знала, и у меня не было этого чувства. А вот в какой-то момент как будто во мне какую-то ручку повернули, и пошло вот это вот тепло и понимание того, что это вот мой недостающий пазл как будто. Как будто вот всё сошлось, и я встала на своё место. И мне было вообще не страшно. Но это вот только Бог делает. А так сложно. До этого постоянно какие-то поиски, переживания, тревоги, что-то ещё. Ты чего-то ищешь, ищешь, места себе не находишь. А здесь вот вообще вопросов не было. Было всё ясно и понятно. Да. А вот по поводу прихода к вере, ну, у меня тоже такая стандартная история, можно сказать, что о вере мне, точнее, о Боге мне рассказывала моя прабабушка, хотя на тот момент ни бабушки, ни дедушки, ни родители, они не были ни воцерковлены, ну, там, когда-то, может быть, каким-то по праздникам большим они там ходили в храм, никто такой духовной жизнью не жил. А прабабушка, она вот с детства, я помню, учила у нас молитвы «Отче наш», «Богородица». Говорила там «Ай-яй-яй, вот этого не делайте, а то там вон на сковородке поджарят, еще что-то». Ну, она в деревне жила, конечно, там какие-то свои понятия были, но тем не менее. И вообще у меня вера на тот момент ассоциировалась только с похоронами, потому что я видела батюшку только вот когда кого-то хоронили, и то это в лучшем случае. Многие даже не приглашали, там, оркестр и всё такое, что-то было. А это вот приходит батюшка, все плачут, и у меня была ассоциация такая, что это что-то, что какая-то грусть, тоска, да, и ничего в этом радостного нет. Но у меня всегда, кстати говоря, был интерес к этому. И вот было мне 7 лет, мне подарили детскую Библию. Кто-то из родственников подарил. И меня она так заинтересовала, там были картинки, я вот это всё рассматривала. Недавно, кстати, я приехала к маме, нашла эту Библию и даже нашла там закладочку, на которой я сама кое-как, будучи ребёнком, нарисовала крестик Распятого Иисуса Христа. Я ещё, Серёже говорю: «Смотри-ка, это я рисовала». А я уже об этом забыла, конечно, вот и меня эти вопросы интересовали, и потом вот я вспоминала в течение там своей жизни, в школьном возрасте, в подростковом, в юности, у меня приходили такие вопросы: зачем я живу? а смысл? Там особенно, когда было плохо, там какие-то страдания, зачем это все? почему это так? И, естественно, первое, что мне там попадалось какая-нибудь эзотерика что-то такое, и даже было время, когда я увлекалась этим, читала, вот, но ни к чему это, собственно, не привело. И вот я находилась в этих поисках долго, и вот через какие-то свои страдания, тоже, кстати, уже пришло время, вроде как подружки замуж вышли, а я тут хожу, неприкаянная. И я тоже пошла вот в храм к Сергию Радонежскому, в Троице-Сергиеву Лавре. Я помню, вообще вот это первое моё такое ощущение, когда я туда пришла, меня просто вот прям трясло, вот на физическом уровне трясло, какие-то такие непонятные были ощущения, и всё. А через некоторое время снова потянуло. И вот уже потом, когда я пришла, уже пришла осознанно, знала, о чём просила, и начали происходить какие-то вот, какие-то события, мне попадались люди, мне попадались книги, какая-то информация, ух ты, ух ты, оказывается, вот так, а вот так-то нельзя было делать, я этого не знала, а оказывается, вот так вот нужно, ох-ох-ох, надо что-то делать, вот, ну, как-то по мере своих сил, возможностей стала, там, исправлять свои ошибки, вот, и потихонечку-потихонечку стало всё выравниваться, и вот тоже стала молиться Петру и Февронии, и вот как Серёжа рассказал, на самом деле, было...

Анна Леонтьева:

— И тут всё совпало.

— Дарья Рыбачёва:

— Да-да-да, всё совпало, да, всё сошлось.

Анна Леонтьева:

— Напомню, что у нас в гостях семья музыкантов — Сергей и Дарья Рыбачёвы, родители пятерых детей. Вы знаете, вот то, что мне рассказал Сергей в нашем таком предразговоре про книжку... Напомните мне про книжку, которую вам дали прочитать.

Сергей Рыбачёв:

— Книжка называлась так: «Основной инстинкт или блудная страсть?» Батю я подвозил, батюшку. После студии он меня попросил: помоги мне добраться до машины, с автосервиса забрать, масло поменять и что-то такое. Пока мы с ним ехали, он говорит: «На, Серёга, почитай». А он такой простой. Я говорю: «Что это такое?» Да вот, почитаешь, тонкая книжка, ничего, просто. Ну, я взял, почитал, и у меня что-то уже отложилось. Я вроде бы уже там ходил в храм, причащался, но тогда еще с одним из главных пороков, блудом, покончено не было, потому что я считал это нормой. Ну как же, я же мужик, мне же надо, понимаете? Да, буду с вами откровенен. Вот. Это такой прям стереотип. И однажды вот эта история с книгой, она меня прям взбудоражила. Я даже возмущаться сначала начал, но это естественно. А потом тут же еще один вот брат у нас во Христе, мы с ним как-то ходили, он старше меня. А он говорит: братан, слушай, а ты один или как живешь? Или у тебя жена там? Я говорю: да, у меня есть там подруга, я с ней там, это... Он говорит: «А как это с ней? Это ж не жена твоя». Я говорю: ну и что? «Ну, так нельзя делать, ты что, сумасшедший, что ли? Ты хочешь достичь чего-то в этой жизни, да и в церковь ходишь, и тут же сам себя оскверняешь этими такими поступками и такой жизнью. Тебе завязывать с этим надо». И тут для меня это был прям последний гвоздь в крышку гроба вот этих вот блудных страстей. На тот момент для меня это был холодный душ, я начал даже спорить: ну как так? Что он такое вообще говорит? Хотя я этого человека безмерно уважал и доверял ему, самое главное, если бы мне это сказал кто-то другой, я бы посмеялся и сказал: иди, я сам знаю. А тут говорит человек для меня авторитетный. Это был 2011 год, и тогда было принято решение, помолился и сказал себе, попросил Бога, чтобы мне помог это остановить, это все, мою такую жизнь. И тогда мне еще этот брат сказал, что ты свою женщину, даже если ты ее встретишь, но будучи еще блудливым кобелем, ты ее не заметишь, и она тебя не заметит, даже если это Богом данная тебе женщина, то есть которая твоя. Ты её не увидишь просто потому, что грязный весь, тебе отмыться от этого надо. И вот я начал отмываться, как у нас говорят завязался, насколько мог, и да, были искушения разного характера, но я ждал. Потом было падение опять же вот, и после этого падения тяжело было подниматься, но слава Богу, поднялся и вот тогда да, я и встретил Дашу, и у меня открылось, и я переживал, думал, как она вообще к этому относится, ведь сейчас все даже смеются над тем что типа: до свадьбы ни-ни, вы что-то? Ха-ха-ха, все очень так смешно. Хотя, на самом деле, это единственный правильный вариант супружеских отношений. Все остальное — это искажение и осквернение отношений этих, и будущего, и детей, и всего остального. И когда я узнал, что у Даши на сегодняшний день такие же принципы, как у меня, я возликовал просто. Я так обрадовался искренне. Просто при разговоре... Ну, как-то этот разговор зашел с человеком, у которого у меня было несколько свиданий буквально, и по телефону как-то зашел разговор именно об этом. И она сказала, да, у меня такие же принципы, как я обрадовался. Я сразу захотел на ней жениться. Это прям был еще такой бриллиантик в пользу того, что это она — моя.

Анна Леонтьева:

— Знаете, то, что вы говорите, это, на самом деле, очень такая тема сложная для молодёжи современной, потому что... Ну, просто сложно, это я очень мягко сказала, да? Я помню, девушка молодая мне рассказала, что... Тут же нужно подобрать какие-то нужные слова. Тут же нужно как-то... Вот всё, что вы говорите, это нужно как-то очень с любовью, с какой-то харизмой донести, да? Потому что она... Ей батюшка сказал следующую фразу. Он сказал: где-то же по миру ходит твоя вторая половинка. Не разменивайся, дождись её. Вот. И на неё это произвело впечатление. Но к этому как бы надо быть готовым. И я, на самом деле, вот как разговаривать с современными молодыми людьми об этом, я не представляю себе.

Сергей Рыбачёв:

— И я могу сказать, у меня еще одна профессия есть, это ведущий мероприятий. Ну, я веду свадьбы, тамада, по-русски говоря, ну и другие мероприятия. И в силу этого общаюсь часто с людьми, там, 18, 20, до 25 лет. Есть у меня знакомые такие и даже близкие друзья вот такого возраста ребята. И волей-неволей, если мы с ними... какая-то там длительная поездка или что-то, да у меня одна тема, только об этом. Я только об этом и говорю, потому что из меня это идёт, потому что я это прошёл и вижу, что я не навязываю им ничего своего. Но когда он мне говорит, слушай, да я со своей сейчас живу, это самое... Ну и начинает мне про это рассказывать. Я его не отговариваю, я его выслушаю, принимаю его позицию, не критикую ни в коем случае. Я говорю, смотри, прикинь, вот я тебе честно скажу, ты же хочешь, чтобы у тебя всё более выгодно получалось, я тебе прям прагматичным языком говорю. Ты же хочешь, чтобы тебе и в карьере всё везде шло. Это тебе очень сильно мешает. Я привожу просто свой пример, и всё. Ничего не надо выдумывать, если ты сам это прошел, я знаю, как было до и как было и как после, когда чуть-чуть развернулся, и я не скажу, что я к Богу пришел — это громко сказано, да, но чуть-чуть просто повернулся в эту сторону и уже вот так. Они: да ладно, что там Бог? У многих молодых людей сейчас я замечаю, не знаю, откуда они это взяли, но вот этот стереотип: да что там в церкви, попы на мерседесах, ну, знаете, такой стереотип?

Анна Леонтьева:

— Это абсолютно, да, такой популярный стереотип.

Сергей Рыбачёв:

— Слушайте, я говорю, я очень много батюшек знаю, с некоторыми даже мы в дружеских отношениях. Я ни одного не знаю, у которого была бы машина там, какой-нибудь «Мерседес» реально, который стоит там 10 миллионов. Я ни одного не знаю, хотя я многих батюшек знаю. Понимаете? Не знаю ни одного. Может быть, у кого-то и есть. Но я говорю, ну слушай, почему ты берешь вот это вот, где-то кто-то увидел, ты эту проблему прям увеличиваешь, в увеличительное стекло, и именно это, именно по ним и характеризуешь, может быть, вот всех. Ну и так далее. И вот эти вот стереотипы, что: да что там храм — это бизнес и все такое, я начинаю объяснять. «Вот даже свечку поставить, надо свечку покупать». Ну и вот продолжая мысль о том, что у молодежи вот этот стереотип имеется. Он говорит: ну как же, вот чтобы там даже покрестить ребенка, надо отдать там какую-то тысячу рублей, что-то, чтобы свечку поставить — надо заплатить, и все такое везде, все этот бизнес, бизнес. Ну слушай, ну храм... я пример привожу, я просто знаю это внутреннее устройство, чуть-чуть, не глубоко, но знаю, для того чтобы просто отопить такое помещение, а не у всех есть газ, кто-то даже электричеством топится, кто-то дровами.

Дарья Рыбачёва:

— Я ещё хотела сказать, добавлю, я извиняюсь, что здесь такое вот есть, что, наверное, без воли Бога бесполезно что-то говорить. Лучше всего можно научить только собственным примером. И вот, кстати говоря, вот молодые люди, о которых Серёжа говорил, наши знакомые, товарищи, друзья, которые видят нас, вот они к нам приходят, говорят: слушайте, да у вас так классно, у нас вот есть один наш друг, он такой убежденный чайлдфри, он сам про себя так говорит, но когда он к нам пришел, говорит: слушай, Серёг, чё-то я это уже, наверное, это...

Сергей Рыбачёв:

— Я сомневаюсь, чайлдфри или нет.

Дарья Рыбачёва:

— Слушайте, у вас, говорит, так здорово, так классно, вообще, говорит... И просто они смотрят на нас, приходят к нам. И наши друзья, кстати, которые там, у которых было по одному, максимум по два ребёнка, которые там говорили: ой, не-не-не, куда-куда. Уже...

Сергей Рыбачёв:

— Сейчас уже по три.

Дарья Рыбачёва:

— По три ребёночка, да, уже... Так, может ещё... Они, нет, но так они уже...

Сергей Рыбачёв:

— Правильно Даша говорит, я вот много разговариваю, а на самом деле, они, просто попадая в эту атмосферу и видя, как мы живём, на каком-то невербальном, духовном уровне, они это понимают, и человек этому доверяет гораздо больше, чем бла-бла-бла.

Дарья Рыбачёва:

— Это истина, это правда, да. Это просто правда, совершенно согласна.

Сергей Рыбачёв:

— Можно там про всё это красиво говорить, да, извиняюсь, Даша, что я вот всё-таки это... Но... Даша-то правильно сказала. Сколько примеров было, когда... потом уже будущие святые угодники Божии говорили: слушай, а я научился молиться, просто постояв рядом со старцем, я просто стоял, он даже молчал, он не учил, ни словами ничего не говорил, он просто молился, и я научился.

Дарья Рыбачёва:

— Или ещё, видно, кому очень сильно надо. Вот я говорю, мне было настолько вот как-то плохо душевно, и я просто искала, искала, искала. И вот, как говорится, когда человеку надо, он ищет возможность. Ну, когда он хочет, он ищет возможность. Когда он не хочет, он ищет причину. Поэтому бесполезно там доказывать, объяснять, да вот ты же хочешь, ты не хочешь. Ну нет, сказать, конечно, можно, ну, оставить человека, а там уже, глядя на тебя, может быть, как-то он там задумается.

Сергей Рыбачёв:

— Да, если Богу угодно. А может, ему еще пострадать надо.

Дарья Рыбачёва:

— Пройти через что-то, да.

Сергей Рыбачёв:

— Может, ему надо пройти через что-то, да. Поэтому вот так вот огульно осуждать. Я тут такой православный, а ты тут такой гигант нашелся. Мне кажется, тоже неправильно это. Хотя на начальном этапе так и было. И до сих пор так бывает. Прости, Господи.

Анна Леонтьева:

— Напомню, что у нас в гостях музыканты Сергей и Дарья Рыбачёвы. С вами Анна Леонтьева. Не уходите от нас, мы вернёмся через минуту

Анна Леонтьева:

— Сегодня с вами Анна Леонтьева, мы говорим о семье. У нас в гостях Сергей и Дарья Рыбачёвы, музыканты, родители пятерых детей. Также вы слышите такой мягкий, ненавязчивый фон — это младший дитёночек наших дорогих гостей. Так что продолжим разговор, знаете, я, поскольку вы заговорили о многодетности, такая мысль у меня была, когда я ехала на эту программу. Я еду из загорода и проезжаю очень много билбордов. То есть когда ты стоишь в пробке, ты поневоле, как-то зацепляешь все, что тебе предлагают, тебе предлагают суперсилу, квартиру в элитном доме и так далее и так далее. Ты немножечко как-то вот... человек подвержен вот этому воздействию рекламы. И куча каких-то стереотипов, я живу на земле. Мне абсолютно не кажется элитной вообще какая-либо квартира. Потому что я жила в квартире, жила на земле, я могу сравнивать. Я знаю, что вы тоже живете на земле, мы тоже об этом поговорим. Но вот этот стереотип о том, что многодетность — это такая многотрудная тяжелая пора жизни, особенно когда у вас дети еще маленькие, от 6 месяцев до 8 лет, насколько я помню. Расскажите, что это за время — многодетность, когда дети маленькие и родители с ног сбиваются. Молодые люди, для которых слово «комфорт» является очень важным, очень часто даже поэтому не хотят иметь детей, откладывают, откладывают, бесконечно.

Дарья Рыбачёва:

— Ну, когда мы поженились, мы не планировали вообще ни количество детей. Мы просто, конечно, мы думали о детях, хотели ребенка, родили первого ребенка. Но, так оказалось, опять же, мы ничего не планировали, родили второго ребенка и стало тяжеловато. Я даже не представляла себе еще тогда на тот момент, что у меня будет пять. Я как эгоистка, привыкшая, я вообще у родителей одна, Сережа, кстати, тоже один. И для меня это вообще история неизвестная, непонятная. Я привыкла тут все для себя только жить, а здесь приходится жить для кого-то. Жертвовать своим временем, своими силами, всем-всем-всем. Это было, конечно, это самое тяжелое. Я всегда говорю, что тяжелее всего с первым ребенком. Потому что это вообще начинается новая другая жизнь. Но вот удивительно, удивительно, что только после третьего ребенка, вот когда опять же случилось, что у нас третий ребеночек появился. Только после третьего ребенка я, может быть, такая какая-то нечувствительная мама. Вот во мне что-то внутри такое щелкнуло. И я на самом деле, опять же, физически, вот у меня как-то приходило, вот внутри себя такой какой-то столб, какая-то сила. Я думаю, ух ты, это какое-то новое ощущение. То ли, может быть, еще понимание того, что на тебе большая ответственность, что вот это люди, которые сейчас, которых сейчас тебе доверили, и они же и в будущем будут влиять на других людей. И вообще на всю страну, может быть. И ты начинаешь думать: ого, ничего себе, вот это какое-то такое понимание стало приходить. Но еще да, тяжело, конечно, это очень тяжело. Но появляется какое-то ощущение того, что ты на своем месте и делаешь то, что надо. Вот нет как раз того чувства, когда тебе кажется, что... Ой, вот что-то я не развиваюсь. Ой, где бы мне самореализоваться. Ой, вот у людей там успехи. А у меня ничего-то, никаких успехов в жизни нет. Вот мне кажется, для родителей, вот это, наверное, самая крутая самореализация и есть. И вот тут ты никогда не будешь чувствовать пустоту в своей жизни, что ты там ничего такого вот крутого в жизни не сделал. Вот здесь появляется именно то ощущение, что да. Я нужен, вообще, я кому-то нужен, я для чего-то нужен в этой жизни. Вот это, наверное, самое главное. И потом, когда еще дети появляются, уже каждый последующий ребенок — это какая-то такая радость большая. И наоборот, такая как будто у тебя никогда его не было, когда ты узнаешь о новой беременности, с одной стороны, ты думаешь, вот это вот как наш мозг начинает: это же опять сейчас все вот это начнется, но с другой стороны, какая-то радость, и ты летаешь, порхаешь вся. И когда преодолеваешь, вот он рождается, и ты смотришь на свою семью, вот какая-то появляется внутренняя сила. Вот как говорят: один в поле не воин, а здесь реально, ребята, мы крепчаем, вот появляются вот девочки, милые мальчики, это на самом деле, приходит настоящее счастье. И это трудно дать понять, пока сам это не ощутишь. Но я могу сказать точно, что да, это не просто. Ну, любой успех, любое продвижение вперед, если оно честное, если оно от души, ты делаешь это честно, изо всех своих сил — это не просто. Но и результат, и плоды будут вот просто обалденные, и вы не пожалеете.

Анна Леонтьева:

— Даша, можно такой вопрос задать? Женщина, которая может организовать каждый день без выходных, естественно, пятерых детей, она, в принципе, уже может, если не страной руководить, то крупным предприятием?

Дарья Рыбачёва:

— Да, это уже целая система, это точно. Но вот, кстати говоря, я тоже, я повторюсь, я одна росла в семье, хотя у меня там и двоюродные братья, там сёстры троюродные, все были, летом приезжали к бабушке, как, ну все равно, это не то, основное время- то я была одна, а вот тут у меня появляются дети, я сначала, значит, все делала ну как мама со мной, меня организовывала, все так, потом я стала понимать, так нет, вот это не прокатит, я не успеваю, тут вот сюсюкаться нельзя, не пойдет так дело. И мне, в самом деле, было тяжело, я как бы себе такую дорожку протаптывала в этом отношении. И тоже там, я, слава Богу, сейчас интернет есть, там, конечно, много ненужного, но можно найти, если захочется, что-то для себя действительно полезное. Я находила многодетных мам, которые делились своим опытом, какие-то форумы, что-то еще, всякие там лайфхаки, даже вот по организации быта в доме, когда много детей, и мне это, на самом деле, помогло. Вот потихонечку-потихонечку как-то уже начала система выстраиваться, я стала в нее уже так вклиниваться, встала на свои рельсы, и пошла ново, потом, как там, в фильме «Москва слезам не верит». Как ты, говорит...

Сергей Рыбачёв:

— Как ты организуешь? На заводе 3000 человек у тебя работают, как ты с ними справляешься? Она говорит: организуешь троих, а потом уже количество не имеет значения.

Дарья Рыбачёва:

— Если научишься, вот я говорю, вот три, это какая-то переходная ступень, да, вот научился три, а там уже все, там уже система начала работать, все...

Сергей Рыбачёв:

— Они уже друг друга поддерживают, то есть они друг друга повторяют...

Дарья Рыбачёва:

— Вот после трех кажется, что становится легче, да, действительно. У нас даже бывает так, что когда мы старших детей отправляем к бабушке и дедушке, и у меня остаются только младшие, и мне с ними уже что-то тяжеловато становится, потому что они ходят: мама, там поиграй, то-то, то-то, старшие с ними там занимаются, они за ними бегают, я их не вижу, не слышу. А здесь, ой, надо возвращать старших, что-то тяжеловато. Они там сами, у них уже своя тусовка.

Анна Леонтьева:

— Хочу перейти к такому вопросу, я вспоминала, когда увидела вашего дитёночка, укутанного такого, вот во все эти шапки и комбинезоны, я вспомнила, как я троих детей, ну, практически там погодок с разницей в два года, как я их упаковывала в квартире, причем я помню, что нужно было самой сначала одеться зимой, чтобы они не ждали, там не вспотели и не простудились, потом ты вот в этом во всём что-то на себя надела, начинаешь одевать этих трех детей. Ну мероприятие такое довольно тяжелое, и в какой-то момент у нас была возможность уехать, уехать из города, и я помню такое облегчение, как на самом деле, когда тебе не нужно, вот на этой лестничной клетке, просто вот такая мелочь, на лестничной клетке, не нужно, чтобы стояли эти одетые дети и ждали третьего, расскажите.

Сергей Рыбачёв:

— Да, извиняюсь, я прям дополню, больше того, когда они начинают кричать, а они начинают плакать, потому что комбинезоны: что ты мама надеваешь, и все такое, и ты думаешь, Господи, наверное, кто-то спит, там рядом соседи какие-то, они же напрягают, они же напрягают, и они реально напрягаются. Они реально напрягаются, приходят, даже приходили: что вы там делаете, детей мучаете, говорят, нет, не мучаем, мы их просто воспитываем. И такое дело, а там ты сам себе хозяин.

Анна Леонтьева:

— Ну да, то есть мы сейчас говорим, чтобы радиослушатели понимали о том, что ребята, даже снят фильм про вас, ребята из города переехали за город и живут в маленьком, 40 метров?

Сергей Рыбачёв:

— 40 квадратных метров, общая площадь, общая — это даже не жилая. Мы там живём всемером плюс кошка.

Анна Леонтьева:

— То есть вы поменяли, вот это все.

Дарья Рыбачёва:

— Да, вот я подтверждаю ваши слова, когда мы жили на съемных квартирах, и у меня еще было два ребёнка, то же самое, я иногда даже не выходила гулять с детьми, мне Сережа говорит: что ты не идешь, не погуляешь с детьми-то? Я говорю, Сереж, мне так не охота, вот эти сейчас сборы, больше занимают времени сборы и потом разборы, чем сама прогулка, это, на самом деле, прям какие-то мучения были. Ну у нас всегда была мечта: иметь свой домик, жить на земле. Я вообще, я жила, и в Волгограде я училась там в университете, в Москве, училась снова в университете, и я жила в городах, в квартирах, мне как-то это не нравилось, не по душе было. Я всегда мечтала о доме, и когда вот у нас появилась такая возможность, приобрести участок, мы вообще не раздумывали, мы даже не думали еще, что мы там будем строить, на что мы будем строить, просто это вот какой-то свет в конце тоннеля для нас появился, это уже было такое счастье. И вообще, на самом деле, я говорю, просто тут не надо обманывать себя, вот как вы сказали там, мы смотрим на эти билборды, на рекламу, это все вот это навязывается, навязывается, навязывается, ой, красивый район, красивые квартиры, надо просто задать себе вопрос: я этого хочу или нет, мне здесь комфортно или нет? Я помню, когда жила в Москве, в квартире, мне было не уютно, не комфортно, я правда, вот мы с Сережей жили, на Таганке тогда в съемной квартире, я просто, он уходил, я прям не хотела этого, я стояла, вставала перед иконой и говорила: «Господи, пожалуйста, я не хочу здесь жить, мне здесь плохо, мне здесь плохо, пожалуйста, дай нам где-нибудь место, где мне будет хорошо.

Сергей Рыбачёв:

— И через полгода мы жили уже в Люберцах, на другой съемной квартире. Да, но там уже было лучше, там было как-то посвободнее, несмотря, на то, что квартира тоже.

Анна Леонтьева:

— Потому что маленький город, да?

Сергей Рыбачёв:

— Ну, Люберцы, знаете, да, вот это?

Анна Леонтьева:

— Я знаю, я там выросла. С бабушкой, да, да.

Дарья Рыбачёва:

— И я просто точно для себя знала, что я бы хотела жить на земле, и когда мы стали жить на земле, мне было неважно какой-то был домик, это даже село, ну, мы это под Воронежем, это пригород, вот, мне было не важно, село, да, село, но это вот земля — всё, и с детьми вообще никаких проблем, особенно летом, они мне проснулись, умылись, а прямо в трусах на травку, вообще здорово, всё, загораем, купаемся. У нас там бассейник мы ставим для детей, все вообще отлично.

Сергей Рыбачёв:

— А там кроме берез и газона, такого дикого ничего не растёт.

Дарья Рыбачёва:

— И когда я сама выхожу, так, похожу, по травке босичком, с детьми, даже просто там на качелях, тоже там сяду, покачаюсь рядом с ними, думаю: какое счастье, вот, вот если бы я жила в квартире, да я бы там с ума сошла бы, я просто бы там сошла с ума.

Анна Леонтьева:

— Как вы помещаетесь в этом маленьком домике? Вас все-таки семеро.

Сергей Рыбачёв:

— Ну, мы много не едим.

Анна Леонтьева:

— Это видно по вам.

Сергей Рыбачёв:

— Да, это такое определенное преимущество в плане, уже помещаться. Ну а так, уже, конечно, места становится маловато.

Дарья Рыбачёва:

— Ну вот сейчас уже так.

Сергей Рыбачёв:

— Особенно, когда зимний период, когда их так просто не выгонишь на улицу, надо же. Это уже, да. У нас там есть полуэтажек, полуэтажек небольшой такой, да. Но в планах есть строительство большого дома, пока только в планах.

Дарья Рыбачёва:

— Пока мы тоже не знаем: как, когда мы тоже не знаем. Мы тоже на Господа уповаем, конечно, уже, честно говоря, тесно. Когда мы приехали туда, было два ребёнка. Потом три, потом, ну сейчас уже пять, признаться честно, да, тесновато.

Сергей Рыбачёв:

— Но мы слава Богу не унываем. Вот это...

Дарья Рыбачёва:

— Но все равно я не хочу в квартиру. При всём при этом я в квартиру не хочу. Да, да, да. Я знаю, что здесь мне лучше.

Сергей Рыбачёв:

— Да, и ещё по квартире сейчас добавлю. Смотрите, иногда называют большие дома — человейники. Слышали такое? Человейники. Да. Как бы посыл такой в сторону муравейника. Муравейник, человейник. Я вот задумался над этим. А нет, это не одно и то же. В человейниках, так называемых больших домах, даже пусть очень элитных, живут люди из разных семей. А в муравейнике в одном живёт одна семья. В одном муравейнике живёт одна семья. У них организация сумасшедшая. Я не знаю, в курсе вы или нет, но как-то я коснулся вот этой темы, и я понял, что организация труда, охраны и всего-всего-всего у муравьёв это просто надо поучиться. Просто надо поучиться. И там есть такие штуки — ломихузы называют их. Личинки, они проникают туда, и они зомбируют муравьёв.

Дарья Рыбачёва:

— Не личинки, какие-то насекомые.

Сергей Рыбачёв:

— Такие насекомые, они очень похожи на муравьёв.

Дарья Рыбачёва:

— Ну, в общем, они паразитируют там.

Сергей Рыбачёв:

— Паразитируют. И в итоге рабочие муравьи перестают трудиться. Они как-то запах пускают и кормят этих ломихуз. Ломихузы разрастаются, и потом в итоге муравейник, если извне никто не придёт, и кусок здоровых особей не отселяет куда-нибудь, всё —конец им. Это, кстати, к слову говоря, если коснуться, что происходит сейчас в мире и всегда происходило, но сейчас это прямо очень явно. Очень похоже. Когда куда-то проникает вот такая вот ломихуза и начинают всё как-то... «с преподобным преподобен будеши».

Дарья Рыбачёва:

— Кстати, да, это слово у нас уже такое. В обиходе стало в семье.

Анна Леонтьева:

— Я первый раз слышу.

Дарья Рыбачёва:

— Да, начинам спорить или что-то такая атмосфера: «В нас что-то ломихузы проникают. Ну, ломихузы».

Сергей Рыбачёв:

— Знаете, бывает, кто-то там что-то думает, а он уже здесь, по сути, он уже с нами находится. Только в духовном пространстве мы его не видим. Особенно если что-то за нас решать начинает уже. Где мы должны быть? Все ломихуза пришла.

Дарья Рыбачёва:

— Ну, в семье, как и в любом большом обществе, самое главное — это иерархия. Это очень важно. Это очень важно. Конечно, мне кажется, очень сложно в семье что-то организовать, когда каждый там тянет на себя одеяло или как лебедь, щука и рак в разные стороны. Нет, папа, главный, мама — помощник, все остальные. Все просто, это же давно, давно, все известно. Соблюдайте это правило, и у вас всё будет.

Сергей Рыбачёв:

— И это реально работает. Если мама становится за папу, как Бог предписал, то и папа становится, если даже у него мужских качеств где-то не достает, там не довоспитали его. А они начинают у него появляться.

Дарья Рыбачёва:

— Кстати, да, я девочкам всегда говорю, своим подружкам. Я сама такая же была. Когда что-то там своего требовала, ну как так, да как, почему он так вообще не считается с моим мнением? А потом, когда я просто попробовала по-другому, я думаю: да почему я раньше так не делала? Да вообще красота. Я девчонкам своим говорю, девочки — да ты попробуй. «Ну как, если я вот ему уступлю, он потом там будет...», я говорю: да ты попробуй. Ты просто попробуй так сделать. У тебя вообще жизнь-малина начнется. Тебе ничего не надо будет. Сказал, так сделай. Он тебя будет вообще на руках носить. Ну ты попробуй.

Анна Леонтьева:

— Я напомню, что у нас гостях семья музыкантов — Сергей и Дарья Рыбачёвы. Вот я заметила один лайфхак хороший под названием ламихузы, который наши гости принесли сюда, потому что очень часто в семье бывают ситуации, когда напряженная жизнь, когда растет какая-то усталость, когда бывают минуты раздражения. И мы знаем, что минуты раздражения — это очень тяжелый момент. Это невозможно в себе сдержать, но можно, наверное, какое-то придумать кодовое слово, которое ты раз и ламихуза. И раздражение как бы спускается.

Сергей Рыбачёв:

— Как ты только обличил эту проблему, озвучил ее. Ведь враг он боится обличения. Как ты только акцентировался, он сразу... человек, который с Богом, он не боится, он говорит, вот он, я, пожалуйста, вот он, я.

Дарья Рыбачёва:

— Просто, да, там в процессе вообще быта мы отвлекаемся, забываем, в этой суете, особенно когда начинаешь спешить, все тебя раздражает, тут тебе надо какое-то дело делать, тебе тут под руки, под ноги все...

Сергей Рыбачёв:

— Когда от Бога отходишь, кто приходит? Свято место пусто не бывает.

Анна Леонтьева:

— Ну да, такое какое-то бытовое, на самом деле, наблюдение, да, но, если ты встал и у тебя сразу в голове какие-то вот очень тяжелые мысли там про быт, про, у меня очень часто так бывает.

Дарья Рыбачёва:

— У нас тоже это постоянно.

Анна Леонтьева:

— И ты как бы допустил их к началу дня, то очень сложно будет потом перестроиться.

Сергей Рыбачёв:

— Да, да, да.

Анна Леонтьева:

— Расскажите, как вы это делаете, как вы с этим боретесь?

Сергей Рыбачёв:

— Бывает по-разному, здесь нужен творческий подход. В духовных вопросах мне кажется, это наблюдаю, здесь шаблоны применять нельзя.

Анна Леонтьева:

— Хорошо сказано.

Сергей Рыбачёв:

— Нельзя, применять, они не работают, потому что ситуаций одинаковых, как известно, не бывает, есть куча нюансов. Поэтому, ну что, одно только самое первое — это к Богу обратиться. Но это же надо остановиться.

Дарья Рыбачёва:

— А это не просто — остановиться.

Сергей Рыбачёв:

— Ты пытаешься остановиться, а другая сторона тебе под старт.

Дарья Рыбачёва:

— Ты летишь уже с горы по инерции.

Сергей Рыбачёв:

— У врага задача чего, чтобы ты сорвался, чтобы твою энергию втянуть и всё, а ты дальше высосанный ходишь, день потерял, а, может, и больше.

Дарья Рыбачёва:

— Ты уже отработанный материал.

Сергей Рыбачёв:

— Да, родной, и всё.

Анна Леонтьева:

— Очень знакомо.

Сергей Рыбачёв:

— Да. Но если ты устоял, с Божьей помощью, только так можно устоять. Как только ты подумал, что ты сам устоял, всё, тоже ручки потирает: «Сам ты, сам, молодец».

Дарья Рыбачёва:

— Ну вот я за себя могу сказать. У меня просто бывает так, что я прям говорю: Серёж, ты знаешь, мне сейчас нужно вот уйти. Вот мне нужно уйти, всё, я не выдерживаю, мне нужно уйти, я там уединяюсь где-то, там помолюсь или даже просто посижу. И иногда даже просто могу музыку пойти послушать. Ну, с музыкой сейчас уже всё сложнее и сложнее, потому что некогда даже там что-то найти, включить, хотя бы просто уйти, уединиться, вот просто прийти в себя. Это нормально. Это нормально. И ухожу, там помолюсь, попрошу прощения, если чувствую, что я там виновата, просто прийти в себя, немножко успокоиться именно в уединении, потому что это сложно сделать, когда вокруг тебя шум, гам, и у нас это ещё сложнее, у нас места мало, я просто ухожу в ванную и закрываюсь.

Сергей Рыбачёв:

— Да, иногда даже уйти некуда.

Анна Леонтьева:

— Где мать может найти тишину? В ванной.

Дарья Рыбачёва:

— Да-да-да.

Сергей Рыбачёв:

— Очень сложно вырваться из вот этой...

Дарья Рыбачёва:

— Так они же ещё начинают и в дверь стучать. Я закрываюсь, и говорю: «Серёжа, сейчас всё на тебе». И просто вот так договариваемся иногда.

Сергей Рыбачёв:

— Но не всегда получается.

Анна Леонтьева:

— У нас в семье есть такой смешной рассказ, когда вот дети в доме, ну всё время шум, всё время... ещё помощница по хозяйству, там бабушки какие-то. Я помню вот момент, когда мне ужасно захотелось тишины. И я выхожу на крыльцо, смотрю на сосны, думаю: Боже, как хорошо. За мной выходит дочка и говорит: «Мама, чего ты вышла?» Я говорю дочке: «Я вышла послушать тишину». Она говорит: «Ага, я с тобой послушаю тишину. Тишина, мама, да, какая тишина, мама. Мама, какие птицы, да, тишина, мама!» И вот это вот всё.

Дарья Рыбачёва:

— Да, тишина тут закончилась. Очень знакомо.

Анна Леонтьева:

— И сейчас мы смеёмся, когда это вспоминаем.

Дарья Рыбачёва:

— Вот, кстати говоря, вот именно такие вещи заставляют нас хотя бы услышать, какая здоровская тишина, когда бы мы ещё могли оценить это? Если бы у нас не было всего вот этого шума и гама, вот именно только при таких условиях. Мы начинаем ценить, мы начинаем ценить вещи, счастье другого порядка.

Сергей Рыбачёв:

— Когда ты уже пострадал.

Дарья Рыбачёва:

— Ну, ли в каких-то ограничено условиях жил.

Сергей Рыбачёв:

— Иначе ты бы, может быть, не заметил бы этого. А когда ты окунулся сюда, вниз упал, ты уже ценишь то, что ты не оценил бы никогда в жизни.

Дарья Рыбачёва:

— Кстати, есть такой анекдот, про козу, помнишь, Серёж?

Сергей Рыбачёв:

— А, когда мамочка у неё там сколько там, пять детей или больше?

Дарья Рыбачёва:

— Ну неважно, да.

Сергей Рыбачёв:

— Устала мама, уставшая, она уже не знает, что делать. Жизнь вообще не мила, в доме маленьком. В общем, про тебя, наверное, да, живёт бедняга, не знает, что делать, в деревне. Ну всё, хоть, хоть в петлю, да. Ага. Ну пошла она, какой-то там старец у неё был. Пойду, говорит к нему схожу, что скажет? Пошла, говорит, к нему.

Дарья Рыбачёва:

— Где найти сил?

Сергей Рыбачёв:

— Где мне сил, найти, чтобы это всё? Он подумал, подумал: купи козу. Та психанула, какую козу? Ты что говоришь? Причём тут вообще коза? При чём тут коза, мне и так плохо, ты мне про козу. Ну всё, она ушла, потом, видимо, пророс, этот росток в ней, он мужу говорит: «Слушай. Ну, батюшка благословил, давай, козу купим». Козу купили — стало ещё хуже. Ну, пожили там как-то, сколько-то, она опять приходит к нему и говорит: «Слушай, ну стало ещё хуже. Чё ты мне сказал про козу?» Он говорит: а вот теперь продай козу. И она продала козу, и стало легче. Да, без козы.

Анна Леонтьева:

— Я в вашем фильме услышала такие слова про детей, что нужно найти какой-то баланс между изобилием и аскетизмом. Вот это очень такая, мне кажется, важная мысль, не знаю, сколько у нас времени осталось, но попробуем об этом поговорить, потому что вообще тенденция современная родительства — это дать детям всё, детям самое лучшее, дети не успевают даже захотеть, не успевают захотеть, как уже получают то, что просят. Вот как вы об этом думаете?

Сергей Рыбачёв:

— Ну я приводил примеры как раз в этом фильме, когда я видел, как ребятам давали всё, мои ровесники. Сейчас уже их нет в живых. Родители могли тогда уже, в 90-х годах, дать им всё. Такой пример помнится, вот этот мальчик, которому давали всё, у которого родители были большими начальниками. Я тогда пришел к ним в гости, это были 90-е годы, начало, я увидел компьютер, понятно, что там... Но на тот момент был очень современный.

Анна Леонтьева:

— Как шкафчик такой.

Сергей Рыбачёв:

— Соки вот эти 02 с трубочками, я этого не видел, никогда.

Анна Леонтьева:

— Это уже многие не поймут, о чем мы говорим. Да. Соки с трубочкой.

Сергей Рыбачёв:

— И тогда, я видел, что ему всё давали. И когда мы начали играть в футбол, разделились на команды, играл мой папа, и я, и там много ещё ребят. Мой папа был самый старший там. И вот этот мальчик, он говорит: я буду с дядь Вовой играть, я за него, за его команду, он увидел, что...

Дарья Рыбачёва:

— Это наш папа — дядя Вова.

Сергей Рыбачёв:

— Да, это мой отец. Всё, я буду за него, тот мальчик, говорит, который в изобилии жил. Он видит — самый старший, значит, команда победит, он же привык побеждать постоянно. И команда моего отца проигрывает. Вы не представляете, что было. Была такая истерика у него. Он привык, что он никогда не слышал: «нет». Ему всегда говорили: да. А если не говорили: «да», он ложился на пол, орал, и ему это давали. Это просто конец. И когда вижу это в магазинах, а я вижу это в магазинах. Сначала ребенок: ну можно мне, папа? «Нет, ничего нельзя. Всё, отстань, я тебя уже покупал». «Дай, дай», — начинает орать. «Ну ладно, всё, давай, куплю». Я не могу влезть. Но у меня внутри всё разрывается. Ну и зачем ты ему это купил? Пусть он поорёт. Пусть он, покружится, выйди вообще из магазина.

Дарья Рыбачёва:

— Нет, здесь ещё такая ошибка, когда он говорит, нет. А ребенок начинает своё продавливать. Ты лучше либо тогда сразу согласись и не себе не трепи нервы, и ребенка не мучай. Либо доводи до конца свое нет, чтобы он знал, что твоё слово — это закон. Кстати говоря, вот отношения детей к родителям, они же потом перерастают в отношения людей к Богу. Бог — это наш Родитель. То есть, если ребенок научился слушать родителя, ему потом будет легче научиться слушаться Бога.

Сергей Рыбачёв:

— Да, да, да.

Дарья Рыбачёва:

— И кстати, по поводу того, что вот давать надо самое лучшее. Здесь тоже мы порой ошибаемся: а что же на самом деле является лучшим?

Анна Леонтьева:

— Вот это золотые слова.

Дарья Рыбачёва:

— Да, потому что вот этот стереотип: лучшее — это там какие-то вещи материальные или дать ему лучшее образование, хотя, может быть, оно ему вообще... он не хочет учиться там, куда вы его простите, хотите запихнуть.

Сергей Рыбачёв:

— А сейчас сплошь и рядом родители решают за ребенка, особенно за взрослых.

Анна Леонтьева:

— Да, для него лучше.

Дарья Рыбачёва:

— Да, что для него лучше. И потом, как говорится, я там услышала, такие замечательные слова у Андрея Ткачёва, это когда он говорит, может быть, он был там хорошим, ну я не помню точно, кем, ну грубо говоря, столяром, вот мы теперь потеряли хорошего столяра, а получили там плохого кого-то.

Анна Леонтьева:

— Адвоката.

Дарья Рыбачёва:

— Да. И опять, что лучше? Я хочу, чтобы мои дети были счастливы. А счастливы они будут, когда? Ну я так понимаю, когда они будут, во-первых, уметь жить без моей помощи, уметь самостоятельно анализировать, находить, где плохо, где хорошо, понимать, какие последствия их после этого ждут и принимать решение в соответствии с этим. То есть это самая главная моя задача. Научить их сначала вообще различать, где хорошо, где плохо, где могут обмануть, где могут предать, где, то есть различать, белое с черным. Вот это плохое, вот это хорошее.

Сергей Рыбачёв:

— Потом отпускать их.

Дарья Рыбачёва:

— Потом, потом, потом я объясню, если ты делаешь хорошо, то соответственно ты получаешь хорошо, а сделаешь плохо, ты получаешь плохо. Что ты выберешь, то ты и получишь. И потом, опять же, давать ему принять решение, по крайней мере, потренироваться. Мы как еще? Ну, ну смотри, он же неправильно делает. Ну-ка, дай я за тебя сделаю. Да пусть он ошибётся. Вот это вот, это больше даже относится к нашему. У нас нет терпения, нету выдержки. Это надо себя вот здесь больше воспитывать, чтобы научить ребенка этому, научить даже ошибиться. И тут даже не испугаться, как я им всегда говорю, ошибка — это не самое страшное. Ошибка тебя может научить, наоборот. Главное, чтобы ты понял, почему это случилось, и что ты можешь сделать для того, чтобы исправить эту ошибку. Ну и, самое главное, конечно, я всегда говорю, самим будет очень трудно. Вам может помочь только Бог.

Анна Леонтьева:

— Золотые ваши слова, считаю, что на этой ноте наше время подходит к концу, но поскольку у нас семья музыкантов, то мы не можем не послушать вашу песню, какую песню мы послушаем?

Сергей Рыбачёв:

— Да это даже не песня, это стих такой. Стихотворение. Стихотворение, да, как-то мне посетило озарение, вот и написал, «Берегите любимых», чтобы они не только для себя, а вот чтобы им что-то давать. Вот это есть настоящая любовь. Вот так и называется, стихотворение, «Берегите любимых».

Анна Леонтьева:

— А я прощаюсь, с вами была в Анна Леонтьева. У нас гостях семья музыкантов, Сергей и Дарья Рыбачевы, родители пятерых детей. Спасибо вам огромное, за нашу беседу.

Дарья Рыбачёва:

— Спасибо вам. Спасибо, что пригласили.

«Берегите любимых, вспоминайте почаще о них. В буднях, скучно-ленивых, во снах молчаливо-седых. Просыпаясь с утра на работу, в суету окунуться спеша, согревайте любимых, заботой. Пусть порадуется душа. Берегите любимых, не ждите, что взаимностью вас наградят. Если любите, просто любите. Чувства пусть тихо в небе парят».

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Кючук-Кайнарджийский мирный договор»
• «Христианин в современном мире». Павел Астахов
• «Уход из жизни супруга или супруги: как пережить разлуку?». Анна Леонтьева, протоиерей Андрей Харчук, Наталья Великанова