22 В один день Он вошел с учениками Своими в лодку и сказал им: переправимся на ту сторону озера. И отправились.

23 Во время плавания их Он заснул. На озере поднялся бурный ветер, и заливало их волнами, и они были в опасности.

24 И, подойдя, разбудили Его и сказали: Наставник! Наставник! погибаем. Но Он, встав, запретил ветру и волнению воды; и перестали, и сделалась тишина.

25 Тогда Он сказал им: где вера ваша? Они же в страхе и удивлении говорили друг другу: кто же это, что и ветрам повелевает и воде, и повинуются Ему?

Читает и комментирует протоиерей Павел Великанов.

Мне вспоминается один анекдот, который, похоже, представляет собой вариант народного прочтения сегодняшнего евангельского отрывка. Некий корабль с пассажирами вдруг попадает в жестокий шторм. Народ охватывает паника. Кто-то начинает кричать от отчаяния. Другие — срочно вспоминать тех богов, которых когда-то знали, и читать каждый свои заклинания. Третьи — православные — достают свои молитвословы и начинают читать молитвы о «сущих в бедах и напастях». И только один пожилой монах как сидел в холле, так и сидит. И — ничего не делает. Не суетится. Не паникует. Не крестится и не кланяется. Просто сидит и куда-то смотрит вдаль. В какой-то момент один человек не выдерживает и подходит. «Батюшка, а что, вас не беспокоит, что мы сейчас можем все потонуть?» — «Почему? — отвечает монах. Беспокоит!» — «Но почему вы тогда не стали молиться?» — «А почему вы решили, что я прекращал?»...

Нам трудно представить, как можно находясь в обычных, будничных делах, сохранять вдумчивую, внимательную молитву. Мы думаем, что это — удел людей особых, которых единицы, которые всю жизнь без остатка посвятили Богу. Но вот загвоздка: апостол Павел говорит не монахам, а всем христианам: «непрестанно молитесь, за всё благодарите!» Сразу вопрос: а когда же тогда делами заниматься? А когда думать?

Ответ, на самом деле, очень простой. Когда мы думаем, что молитва — это обязательно произнесение ряда определённых слов — мы слишком сужаем понятие молитвы. Прежде всего, молитва — это определённое состояние обращённого к Богу сердца — открытого, доверчивого, смиренного. Когда мы любим близкого человека, мы же не говорим ежесекундно в своих мыслях — о, как же я тебя люблю! О, как же я тебя люблю! О, как же я тебя люблю! Да и вслух совсем необязательно каждый раз об этом говорить — когда это и так очевидно. Мы просто любим — и живём в пространстве этой любви.

Но разве молитва — не должна быть в первую очередь именно распахнутостью навстречу к Богу? Если этого нет — то не помогут никакие словесные сети: Бога ими не поймаешь! Вот себя — да, вполне можно запутать словесными заклинаниями и убедить, что ты — великий молитвенник. А с Богом такие вещи не проходят.

Вера, о которой сегодня говорит нам Евангелие — это и есть полная детская преданность Богу в таком молитвенном радостном предстоянии, когда даже на самом краю смертельной опасности, ты не позволяешь животному страху оказаться сильнее веры и любви к Небесному Отцу!