Поделиться
Бахыт Кенжеев. Автор: Ivan Bessedin.
Почитаем стихи Бахыта Кенжеева. Этот русский лирик с казахским именем знаком и любим читателями поэзии уже более трех десятилетий, с тех пор, как в самиздате и — редкими вкраплениями — в тогдашней отечественной печати стали появляться его нежные, горькие и глубокие стихотворные строки. То были стихи о любви, родном городе, путешествиях и преображениях души, а, в целом, о неуловимо-неизмеримом времени, частью которого был он сам и небольшая группа не издаваемых поэтов-нонконформистов. Молодые стихотворцы бережно сохраняли и развивали ту культурную традицию, которую оставили нам в наследство два ушедших, но не потускневших литературных века. Тем временем социальный воздух своей эпохи сгущался, менялись личные обстоятельства, и в начале 1980-х Бахыт эмигрировал. Его новые стихи составили книгу «Осень в америке», после которой о поэте заговорили всерьез по обе стороны океана, и разговор этот продолжается – по сей день.
Сердце хитрит – ни во что оно толком не верит.
Бьется, болеет, плутает по скользким дорогам,
плачет взахлёб – и отчета не держит ни перед
кем, разве только по смерти, пред Господом Богом.
Слушай, шепчу ему, в медленном воздухе этом
я постараюсь напиться пронзительным светом,
вязом и мрамором стану, отчаюсь, увяну,
солью аттической сдобрю смердящую рану.
Разве не видишь, не чувствуешь – солнце садится,
в сторону дома летит узкогрудая птица,
разве не слышишь – писец на пергаменте новом
что-то со скрипом выводит пером тростниковым?
Вот и натешилось. Сколько свободы и горя!
Словно скитаний и горечи в Ветхом Завете.
Реки торопятся к морю – но синему морю
не переполниться – и возвращается ветер,
и возвращается дождь, и военная лютня
все отдаленней играет, и все бесприютней,
и фонарей, фонарей бесконечная лента...
Что они строятся – или прощаются с кем-то?
Бахыт Кенжеев, из книги «Осень в америке», середина 1980-х
Со временем поэтика Кенжеева – недавно вышел его пятнадцатый сборник – усложнилась и уплотнилась, в ней проступили множественный «планы», она интенсивно пропиталась «ворованным – по слову Осипа Мандельштама – воздухом» мировой культуры, новыми признаниями, тревогами и обретениями.
Стихи заискрили экзотическими размерами, в них зазвучали новые музыкальные ноты. И вместе с тем, мне хочется размышлять о том, что неизбывное удивление перед непостижимостью мира и собственного загадочного дара, выражаемое то смиренным голосом путешествующего паломника, то отчаяньем и тревогой героя пушкинского послания («Поэту»), – у Кенжеева никогда не умственная, пусть и весьма тонкая игра, – но почти молитвенное благодарение.
Какими бы внутренними «сопротивлениями» оно не аранжировалось.
Когда безлиственный народ на промысел дневной
выходит в город нефтяной, и за сердце берет
несытой песенкой, когда в один восходят миг
полынь-трава и лебеда в полях отцов твоих,
чего же хочешь ты, о чем задумался, дружок?
Следи за солнечным лучом, пока он не прожёг
зрачка, пока ещё не все застыли в глыбах льда,
ещё, как крысе в колесе, тебе невесть куда
по неродной бежать стране вслепую, напролом,
и бедовать наедине с бумагой и огнем.
Век фараоновых побед приблизился к концу,
безглазый жнец влачится вслед небесному птенцу,
в такие годы дешева — бесплатна, может быть, —
наука связывать слова и звуки теребить,
месить без соли и дрожжей муку и молоко,
дышать без лишних мятежей, и умирать легко.
Быть может, двести лет пройдет, когда грядущий друг
сквозь силу тяжести поймет высокий, странный звук
не лиры, нет — одной струны, одной струны стальной,
что ветром веры и вины летел перед тобой.
Бахыт Кенжеев, из книги «Стихотворения последних лет», 1992 год
….Как и ранее, через сердце поэта продолжает изливаться доверительная песня, «а когда певчесть сопрягается еще и с болевым душевным порывом, – продолжу словами поэта Юрия Кублановского о нашем герое, – рождаются стихи, которые останутся в новейшей русской лирике навсегда».
Кстати, имя Кенжеева, выросшего в одном из арбатских переулков, – в переводе с казахского означает «счастливый», а век – что ж, век, – он, как было сказано полтораста лето тому назад, – он «шествует путем своим железным».
Стихи Кенжеева из тех, что могут подсветить и осмыслить сей путь.
