Здравствуйте. У микрофона Павел Крючков. С вами программа «Рифмы жизни», программа о поэзии и поэтах. Мы читаем и слушаем русские стихи, созданные на протяжении последних двух столетий, включая и начало нынешнего века.

В стихотворении памяти сибирского стихотворца Анатолия Кобенкова, его московский друг горестно вздохнул: «Привезенный с Байкала цветущий бамбук / как и ты, не прижился в Москве». Это так. Переехав в середине двухтысячных с семьей в столицу, оставив за спиной годы работы в давно ставшем родным Иркут-ске, друзей и учеников, альманахи и фестивали, намо¬ленное и пережитое, – Анатолий Иванович здесь не прижился.

Конечно, он сумел обеспечить благополучие нового витка судьбы своим родным, заново нашел себя в новом ли¬тературном пространстве, не потерял драгоценного вдохновения. Он не позволил бы себе просто завис¬нуть между небом и землей: слишком за многое отве¬чал, в том числе за собственный стихотворный дар.

...Там кот любил любоваться мышкой.
Там уж вылакивал молоко.
И было грустно с хорошей книжкой
проститься враз, а с плохой – легко.
Там говорили, что жизнь – «что дышло»,
а вместо «срам» говорили «страм»,
и в каждом доме был коврик вышит:
над речкой храм, да и в речке храм.
Там пели мало, грустили множко,
случались смерти, гудела пьянь.
Там на окошках сидели кошки
и голубая цвела герань.
А девки там ну не то чтоб крали,
но все в них было – и там, и тут;
мы их хотели – с собою звали,
сперва откажут, потом придут...
Там я в учительницу влюбился
и написал ей: «Ай лав Вас эм».
Зачем я жил там? А так – родился.
Зачем уехал? А ни за чем.

Анатолий Кобенков, из книги «Однажды досказать…», начало 2000-х годов

…Литературная Москва очень любила Кобенкова, да его нельзя было не любить: слишком был добр, открыт, доверчив и искренен. На вечерах его памя¬ти говорилось о его болевом самосознании, о таланте дружбы, о неистребимой подростковости... Говорили о об абсолютном отсутствии гордыни и зависти к кому бы то ни было. Поэт Дмитрий Веденяпин точ¬но заметил, что в стихах Толя был совершенно лишен того, что принято называть «сильным выска¬зыванием», что его силою была благодарность, заключенная в хрупкую призму нежности и любви.

...Сбить разлуку, лечь на дно,
вскрикнуть из-за телеграммы...
Всякий раз – когда темно –
быть фонариком для мамы.

Кроме точки и тире,
Ничего не выдать строчке.
На морозе в декабре
Варежкою быть при дочке.

Как в февраль из января,
выбегать во двор из спячки
и, с собачкой говоря,
быть на уровне собачки.

Анатолий Кобенков, из книги «Однажды досказать…», начало 2000-х годов

О достоинствах стихов поэта Анатолия Кобенкова настоящий, серьезный и подробный разговор – впереди. И дело не в том, что он был, возможно, лучшим сибирским стихотворцем последних десятилетий, но в том, что был по-настоящему большим поэтом. Его щедрая, трогательная и благо¬родная жизнь в стихе – продолжается.