«Путь к священству». Священник Павел Гумеров - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Путь к священству». Священник Павел Гумеров

* Поделиться

У нас в гостях был настоятель храма святых Петра и Февронии в Марьино протоиерей Павел Гумеров.

Отец Павел рассказал о своем пути к священству и служении. По словам нашего гостя, в крещении благодать дается человеку авансом, а в дальнейшем она приходит через труды, а также через причастие. Отец Павел поделился, что во всем, что случается с людьми, действует Божий промысел, и важно довериться Богу и помнить, что после скорбей и искушений часто приходят утешения.


Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья. В студии Кира Лаврентьева...

К. Лаврентьева

— Здравствуйте.

К. Мацан

— Я — Константин Мацан. У нас сегодня в гостях протоиерей Павел Гумеров, настоятель храма Петра и Февронии в Марьино. Добрый вечер.

Протоиерей П. Гумеров

— Здравствуйте, Константин, здравствуйте, Кира, здравствуйте, дорогие радиослушатели!

К. Лаврентьева

— Здравствуйте.

К. Мацан

— В этих беседах, я напомню, мы разговариваем со священником о его пути к вере и в вере и о пути к священству. Вот Вы нас до эфира уже сразу настроили на такой, с одной стороны, конфликтный, а с другой стороны, бесконфликтный лад, потому что сказали, что у Вас не было выбора, что Вы из семьи священника. Хотя, насколько я знаю, Ваш отец, которого мы знаем как архимандрита Иова, все-таки принял сан уже когда Вы родились, когда Вы уже... то есть не до Вашего рождения. Тоже это был какой-то путь. Но, тем не менее, у нас часто в программе (насколько часто, вопрос такой оценочный), но были дети из семей священников — священники, у которых родители тоже священники, которые высказывали позицию противоположную — что нет, ничего не предрешено, что иногда даже сложнее ребенку из священнической семьи прийти к священству, потому что видны все искушения, вся оборотная сторона священства видна. Вот Вы все-таки считаете, что у Вас не было выбора, что путь тут был определен тем, что Вы из священнической семьи?

Протоиерей П. Гумеров

— Ну, во-первых, я хотел бы признаться в любви к радиостанции «Вера» и немножко так вот поделиться. Дело в том, что я три месяца в год живу не в Москве — даже больше трех месяцев, а живу в том месте, где Интернет ловит плохо, и, естественно, им пользуюсь, читаю письма. В основном, просто у меня матушка на телефоне зачитывает. А так я добровольно отказываюсь — ну, телевизора у меня и так нету — от Интернета, и единственное, что я там делаю, это слушаю радиостанцию «Вера». Она у меня просто круглосуточно, практически, включена. И поэтому, друзья мои, слушайте радио «Вера», помогайте этой замечательной радиостанции. Это луч света, можно сказать, в темном царстве, это действительно такая, мне кажется, очень интересная неформатная радиостанция — ну, можно сказать, единственная.

К. Мацан

— Спасибо огромное!

Протоиерей П. Гумеров

— Такая вот, с таким охватом...

К. Мацан

— Дорогие слушатели, мы не договаривались с отцом Павлом об этом...

Протоиерей П. Гумеров

— (Смеется.) Это не реклама.

К. Лаврентьева

— Да, это не реклама.

Протоиерей П. Гумеров

— А теперь на Ваш вопрос ответ. Ну, конечно, выбор есть. У любого человека есть выбор — это мы знаем прекрасно. Господь нас сотворил, самый главный дар человеку — это его свобода. То есть никто у нас ее не отнимет. Не хочешь верить — ты не будешь никогда верить. Если ты не хочешь создавать семью, ты ее никогда не создашь. Никто за тебя не решит. То есть это только кажется, что родители что-то решили, предопределили. Мой отец принял священный сан незадолго до того, как я поступил в семинарию. То есть я, на самом деле, не из какой-то классической семьи потомственных священников. У отца тоже был такой трудный путь — он был человеком некрещеным всю такую свою, можно сказать, большую часть взрослой жизни. Принял крещение в 1984 году — мы всей семьей крестились на дому, потому что папа тогда, по-моему, в партии еще даже был, то есть работал старшим сотрудником научно-исследовательского института ВНИИСИ. И... Ну, понятно — время было такое, что не очень было это, действительно, безопасно, так скажем. И у нас на дому мы крестились всей семьей, не только все — по-моему, крестилось человек у нас пятнадцать на дому. В таком латунном тазу, где мама варила варенье — до сих пор, по-моему, у нее лежит где-то на антресолях, потому что она его не использует как купель такую. Мне было тогда 10 лет, и с тех пор — да, действительно, я жил в семье верующих, воцерковленных, очень воцерковленных людей. Папа сразу как-то с мамой восприняли веру, причащались каждую неделю. И папа у меня на тот момент преподавал в Московской Духовной Академии и семинарии, то есть я «по блату» туда поступил, можно сказать... (Смеется.) С моим другом отцом Сергием Осиповым, который стал потом, впоследствии священником, мы поступили в семинарию. И что я хочу сказать? Вот интересно, что папа со мной не вел никаких разговоров, не подталкивал меня никак к священству. Я просто так вот, видимо, бессознательно используя его какой-то опыт, видя его вообще путь такой, решил принять священство. И никогда об этом не пожалел и, дай Бог, не пожалею. И, может быть, да, может быть, поэтому мой путь был предопределен. Потому что можно воздействовать словом, можно на человека воздействовать каким-то принуждением, насилием, а можно воздействовать просто молитвой и примером таким. И если действительно человек являет такой образ настоящего священника, мне кажется, это гораздо сильнее.

К. Мацан

— А вот пример в чем был? Когда Вы говорите, что это был пример настоящего священника, какие детали для Вас самые яркие в памяти всплывают, описывающие этого настоящего священника?

Протоиерей П. Гумеров

— Ну, Вы знаете, папа всем, чем он ни занимался — священствовал, преподавал, — он все делал по-настоящему. То есть он ничего не делал так вот, ради «галочки», спустя рукава. И если молился, то молился — то есть ты видел, что это просто человек вот живет всем этим. И, Вы знаете, на самом деле как-то сказать, что мне тогда это очень сильно нравилось... Я думаю, что здесь, скорее, был такой бессознательный момент. Вот просто папа настолько был как-то духовно мощным каким-то всегда человеком, что это... Я не думаю, что это... У нас не было какого-то, кстати, контакта. У нас вот сейчас с ним прекрасные отношения. Я, если что, сразу звоню — может быть, об этом и расскажем. То есть любой вопрос, совет какой-то опытного священника я получаю сразу, не из книг, не из Интернета, а именно непосредственно от него. Но тогда сказать, что вообще как-то я играл в службы, как многие дети священников... Я просто не... Ну, я был взрослым уже человеком, когда папа принял священный сан. То есть я уже в семинарию поступал. Он принял в 1990-м, а в 1991-м как раз развалился Советский Союз, и я ехал поступать... то есть не поступать, а в этот день, в день развала Советского Союза мы как раз огласили списки поступивших в семинарию. То есть это как раз были вот эти августовские печальные дни. И поэтому что повлияло на меня? Ну, я думаю, что папа всегда был таким человеком очень добрым, очень любящим нас. И я думаю, что тут повлияло то, что папа плохого не посоветует. И если уж он выбрал этот путь, значит... Вы знаете, мне... Какие у меня мотивы были, так скажем, поступления в семинарию? Мне показалось, что это дело, это служение — оно вот как-то максимально помогает людям. То есть можно выбрать профессию, которая даст тебе карьерный рост, которая даст тебе денег, хотя в 90-е это достаточно сложно было выбрать. Но все равно можно. Бизнесом люди занимались или еще чем-то занимались. Но мне показалось, что есть ряд профессий — ну, не знаю, там, врача, спасателя какого-то (как я помню, тогда МЧС не было еще), еще какие-то там, священство. И что на пути священства ты можешь действительно максимально послужить Богу и людям. Вот, может быть, это пафосно звучит, может быть, это, как сказать, слишком какие-то превыспренние слова. Но у меня вот тогда юношеский такой был порыв, что на этом пути можно как раз очень много послужить людям и спасению своей души. Ну нет просто другого пути, просто нет, и максимально вот так вот был бы близок к Богу и вообще служил людям.

К. Мацан

— А был у Вас период подросткового, ну, если не бунта какого-то, то какого-то личного самоопределения в Церкви, к Церкви, наособицу от родителей?

Протоиерей П. Гумеров

— Вы знаете, у меня только внутренний был бунт. У меня, слава Богу, не было такого, что я, там, срывал на себе крест, куда-то уходил. Ну вспомните — это годы немножко другие были. Почему сейчас это распространено? Потому что сейчас время все-таки отката, время такого вот, к сожалению, обратного хода дается. Мы знаем, что все как-то такими периодами...

К. Мацан

— Волнообразно.

Протоиерей П. Гумеров

— Вот, допустим, по синусоиде идет.. Вот тогда, конец 80-х — начало 90-х — это время огромного духовного подъема. Люди, там, по 150 человек в день в одном храме могли креститься, притом, взрослыми креститься. Такого, что «вообще не хочу ходить в церковь, и мне кто-то там по Интернету, какие-то разноверы нашептали или где-то сказали, в какой-то секции, что это все ерунда, это религия слабаков», такого не было. Мы просто вспомним, если Ваше становление, я думаю, как раз примерно в это время было, то тогда вообще уважение какое-то к вере... И мне очень как-то повезло, что, знаете, естественно, у любого человека в этом возрасте есть и какой-то дух противления, и желание с родителями спорить, и «не хочу, почему я должен в субботу и воскресенье, когда все отдыхают, все спят, идти в церковь?». «Зачем поститься? Это все и тяжело, и скучно, и другие не постятся». Но мне очень повезло с компанией. Дело в том, что в этом возрасте на детей влияют не только родители и не столько родители, сколько влияют сверстники, друзья, окружение того возраста, которые являются с тобой единомышленными. И вот я попал в такой достаточно молодежный приход, где я, кстати, нашел свою матушку будущую, Анну, свою супругу любимую, и вот для меня вот эти 90-е, которые называют временем «лихие 90-е», «бандитские 90-е», «безвременье», — то есть это, на самом деле, время очень непростое было, очень такое трагичное, — вот для меня это были счастливейшие годы, счастливейшие годы моей жизни. Это была моя молодость, это была любовь, первая и последняя, это были друзья, которые меня окружали. И мы пошли в семинарию как раз с моим другом. То есть я с ним вместе учился в одной школе, я с ним вместе посещал какие-то кружки, секции, и потом у нас вот такой был юношеский порыв вместе пойти в семинарию. Мы ездили на приход, где устраивали спектакли, проводили семинары, какой-то такой аналог еще начала как бы воскресной школы, которые потом стали проводиться на приходах, а раньше проводились по квартирам. То есть в конце 80-х как раз люди собирались по квартирам, в том числе и дети. Вот, например, отец Олег Стеняев такую воскресную школу организовывал, когда собирал детей, у них проводились семинары, какую-то тему брали, обсуждали. И отец Алексий Уминский у нас еще тогда не был отцом Алексием, а был просто Леша Уминский. Ну, он, естественно, меня старше. Простите, отец Алексий, что я Вас так называю... (Смеется.) Но Алексей Уминский — он был таким «режиссером» наших таких вот детских спектаклей, все это ставил замечательно, прекрасно. То есть это было интересно, это было здорово — интереснее, наверное, чем сейчас. Потому что это все было впервые и вновь. (Смеется.) Это не то, что сейчас — это все уже, и люди пресыщены Интернетом, все есть, там, никуда не ходят. Посмотрел в смартфон — здесь одна лекция, здесь одно мероприятие...

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на радио «Вера», уважаемые радиослушатели. У нас в гостях протоиерей Павел Гумеров, настоятель храма святых Петра и Февронии в Марьино. У микрофона мой коллега Константин Мацан, я — Кира Лаврентьева. Отец Павел, ну, создается впечатление, что Вы были на таком сильном подъеме.

Протоиерей П. Гумеров

— Так и есть.

К. Лаврентьева

— Вы остались в этом подъеме, или были все-таки некие регрессивные состояния?

Протоиерей П. Гумеров

— Знаете, честно скажу, не буду кривить душой — не остался. Не остался. Вы знаете, мне кажется, что это очень сложно — остаться...

К. Лаврентьева

— Конечно, да.

Протоиерей П. Гумеров

— Потому что мне 46 лет, а тогда мне было 17-18-20. И, Вы знаете, я приведу такой пример. Я дружу с «афганцами», дружу с ветеранами «горячих точек». И вот у нас какое представление? «Афганец» — это человек, покалеченный войной, который вообще об этом не хочет вспоминать, у него суицидальные все эти мысли, он такой социопат какой-то, человек в себе. На самом деле, это очень веселые, позитивные ребята — ну, по крайней мере, которые ко мне ходили, исповедовались у меня, многие. Я байкер, и, в том числе, окормлял их в свое время как байкеров. Так вот, Вы знаете, как правило, это, естественно, все ребята, которые служили либо срочную службу, либо им было лет по 20. Вот они собираются, и они вспоминают какие-то смешные истории, которые с ними происходили на войне — как они друг над другом прикалывались, что вообще они там делали. То есть это страшное же время, это война, тебя каждый день могут убить. Ты живешь в палатке в Афганистане при морозе, тебя вши едят, ты не моешься месяцами. То есть, казалось бы, чего там хорошего можно вспоминать? Люди не вспоминают плохое, не вспоминают какие-то ужасы войны. Они вспоминают, если ты начинаешь их «в лоб» расспрашивать об этом. Они вспоминают какие-то... Почему? Потому что это время, когда ты был молод, когда у тебя действительно был подъем, когда тебя окружали друзья, когда у тебя, может быть, девушка была, которая тебя ждала. То есть время, когда у тебя силы были. Сейчас, естественно, ну, понятно... Кризис среднего возраста, опять же, тоже. И у любого священника, конечно, момент выгорания есть. То есть огромное общение людей, которые тебя окружают — там, по пять тысяч в год через тебя людей проходит. естественно, это все... Ну, нужно быть очень каким-то действительно человеком духовно крепким, духовно таким самодостаточным, чтобы вот это все выдержать. А тогда это было время, когда действительно, ну... Это же молодость, это подъем, это тебе все вообще по плечу, тебе все как-то легко. Тебя окружают друзья. Вот у нас какая была компания? Отец Илья Шугаев, отец Игорь Фомин, знаменитые наши проповедники... (Смеется.) Отец Даниил Сысоев и Олег Духанин учились у нас в каких-то параллельных потоках. Ну, это, собственно, «классы» назывались, сейчас бы назвали «курсы».

К. Мацан

— В семинарии?

Протоиерей П. Гумеров

— Там отец Владимир Калуцкий, Роман Аксенов — то есть такие ребята... Вообще, нам все было... Нам на советском велосипеде сесть и доехать из Москвы в Сергиев Посад было несложно. Сейчас это уже... (Смеется.) Я сейчас вот попробовал этот подвиг повторить со своим сыном, и я понял, что я уже, честно говоря, просто падаю!

К. Лаврентьева

— Не тот. Уже не тот. (Смеется.)

Протоиерей П. Гумеров

— Он — как раз такой же 18-летний парень, ему это легко, а я уже просто задыхаюсь.

К. Мацан

— Вы произнесли эти слова — «кризис среднего возраста». Мы, наверное, очень редко говорим об этом применительно к священникам. Я почему об этом спрашиваю — потому что, наверное, каждого мужчину это настигает в той или иной степени. Но вот мне, допустим, известен случай, когда человек именно, скажем так, на выходе из этого кризиса принял священство — его Господь так милостиво провел, что к этому возрасту он, собственно говоря, нашел для себя абсолютно новую жизнь, которая его вдохновила и задала ему дальнейший путь. А вот...

Протоиерей П. Гумеров

— Папа мой примерно в моем возрасте принял священство.

К. Мацан

— А вот когда человек с более раннего возраста священник, когда внутри священства мужчину настигает этот неизбежный кризис среднего возраста...

Протоиерей П. Гумеров

— Вот это все про меня. Он меня настиг уже! (Смеется.)

К. Мацан

— Ведь невозможно же священнику как бы выскочить из своего священства и радикально поменять жизнь! Ведь что обычно говорят? Надо что-то в жизни новое вот найти, куда-то повернуть, желательно, не обидев ближних, не расплескав уже достигнутого, но найти новый смысл. А как священнику найти новый смысл, если это пожизненное служение?

Протоиерей П. Гумеров

— Ну, во-первых, корни кризиса среднего возраста — это то, что как раз была молодость, были силы, был подъем, было счастье семейное, ну, оно у меня и сейчас есть, но просто другое. То есть я не могу сказать, что я матушку свою люблю так же, как в день свадьбы. Я люблю ее больше, просто эта любовь — она уже другая. Естественно, дети, там, и так далее. Так вот, что я хочу сказать, друзья мои, — естественно, все такое главное, основное происходит с человеком все-таки до вот этого кризиса, до 40 лет. То есть он создает семью. Ну, за редким исключением, большая часть людей создает семью. Они получают свою профессию, они делают карьеру. То есть они делают какие-то проекты — пишут книги, я не знаю, снимают фильмы, что-то там... не знаю, в походы какие-то отправляются. То есть, на самом деле, потом человек... Сначала он копит вот этот опыт, и потом, когда наступают вот эти 40, 45, 50 лет — вот этот кризис среднего возраста (у кого-то он позже, у кого-то меньше), человеку кажется, что все в прошлом. Что «все, что со мной было хорошего»... Это вообще не то, что устал как-то, а то, что он... Ну, действительно все главное, все какие-то главные события, какие-то ключевые с ним уже случились.

К. Лаврентьева

— Очень многие люди в этот период...

Протоиерей П. Гумеров

— И вот правильно Константин сказал, что, действительно, тут любой кризис, даже семейный... Вот в семейной жизни — там, естественно, ничего не стоит на месте, и все там то вверх, то вниз, по синусоиде знаменитой. То есть очень важно... Как избежать кризиса семейной жизни? Это все время искать что-то новое, все время изучать другого человека, все время какие-то с ним мутить, там, проекты, я не знаю, или еще что-то, я не знаю... (Смеется.)

К. Лаврентьева

— Период разводов как раз на этот кризис очень сильно приходится.

Протоиерей П. Гумеров

— Так вот, и как вообще быть устойчивым в этом кризисе? Это как раз не стоять на месте. То есть кризис начинается, когда ты вообще... ничего у тебя не происходит, все в прошлом... Ну, а чего, собственно, здесь держать? Что тебя держит в этой семье? Или что тебя держит в священстве? Все хорошее уже случилось. Поэтому любому человеку, я думаю, Господь восполняет оскудевшие сосуды нашей — вот как в Кане Галилейской — любви, и духа нашего восполняет, если мы к Богу обращаемся, Богу молимся. Священство — это, действительно, пожизненное служение, и тут нужно прекрасно понимать, что либо ты просто уходишь и снимаешь с себя священный сан, потому что тебе это надоело, либо ты ищешь какие-то новые пути, иначе ты просто не сможешь этим заниматься. Это очень сложное, действительно непростое служение. Потому что служение все время с людьми. Люди рассказывают тебе о скорбях, проблемах, все время о каких-то ужасах своей жизни. У кого-то сын умер, у кого-то сын стал наркоманом, у кого-то жена ушла... И если ты как-то действительно так вот выгораешь на этом всем, ты долго не выдержишь. И поэтому, Константин, правильно Вы сказали — надо искать все время что-то новое, нужно искать какие-то, не знаю, действительно способы служения, грани какие-то своего служения.

К. Мацан

— А вот что Вы ищете? Это новое касается, условно говоря, там... Ну, вот, например, Вы — это не связано, я так понимаю, с нынешним кризисом, о котором Вы говорите, если он есть, а просто...

Протоиерей П. Гумеров

— Нет, у меня есть он. Я честно Вам скажу — я действительно чувствую, что мне какие-то вещи делать гораздо тяжелее. У меня вот... Меня борет уныние постоянное там вот... Как-то...

К. Мацан

— По Вам не скажешь внешне.

Протоиерей П. Гумеров

— Да это, знаете, это так вот. (Смеется.) Все, на самом деле, юмористы, и кажется...

К. Мацан

— Как-то Вы много улыбаетесь!

Протоиерей П. Гумеров

— Кажется, да, что это вообще какие-то суперпозитивные люди.

К. Мацан

— А внутри они трагики.

К. Лаврентьева

— Да.

Протоиерей П. Гумеров

— А на самом деле — да, просто это, скорее, такой способ уйти, самого себя как-то успокоить. Это все у меня есть. Потому что, действительно, я вижу, что как-то сил как-то все меньше, а... Что мне помогает, то есть какие я грани ищу? Ну, тут вот... Ну, для меня, знаете, как-то Господь Сам эти грани нашел. Вот, может быть, я ничего бы не делал и сидел бы себе, там, унывал, лежал бы где-то. Но вот, например, появился телеканал «Спас», куда меня регулярно зовут. И какие-то другие — там, «НТВ-Угрешье», вот «Подмосковная радиостанция», но тоже они очень интересные. Нет, телепроекты. И мне это помогает, я как-то... Тоже, кстати, смена... Вот я раньше очень много писал — я написал больше, наверное, 16 книг, сотни статей... И, сейчас у меня, честно говоря, зрение падает, и вообще как-то мне тяжеловато это делать, хотя, возможно, я вернусь к этому. У меня сейчас какой-то перерыв, я отдыхаю от всего этого. И вот, слава Богу, появилась какая-то другая грань...

К. Мацан

— У Вас период устного слова.

Протоиерей П. Гумеров

— Вот меня... Я не очень-то напрашиваюсь, но меня просто туда зовут, и мне тоже это интересно. Мы с ними думаем, как это сделать лучше, какие-то темы ищем...

К. Мацан

— Но вот тогда такой вопрос: а все-таки центральное служение священника — это служение литургии, это преподношение людям таинств.

Протоиерей П. Гумеров

— Несомненно.

К. Мацан

— Здесь, видимо, тоже (наверное — может быть, я сейчас излишне экстраполирую одно на другое, но тоже, наверное) приходится искать новые грани? Но они все в рамках одной и той же совершаемой литургии. То есть это какие-то грани все-таки, видимо, внутренние такие, духовно-психологические — что-то про новые отношения с Богом, а не просто про новые дела?

Протоиерей П. Гумеров

— Ну, естественно. Естественно.

К. Мацан

— Вот какие? Какие новые грани, казалось бы, можно найти в литургии?

Протоиерей П. Гумеров

— Тут... В литургии? Вы знаете, действительно, в чем чудо литургии? В том, что она не может надоесть — ну, если ты, конечно, не относишься к ней формально. Потому что ты все время... Господь тебе какие-то дает новые моменты, какие-то бывают и кризисы в этом плане, когда в тебе равнодушие какое-то такое находится, отупение какое-то в этом плане. Но есть, бывают и какие-то духовные подъемы. Вот это слишком все-таки личное какое-то. Ну, а в чем?.. Ну, что я хочу сказать? Вот для меня... Все-таки я стал настоятелем — это тоже новая какая-то грань... Знаете, вот тоже интересный у меня очень момент — меня Господь вот как-то ведет... Не то, что я сам чего-то делаю. Я и книги не сам начал писать — это просто отец Игорь Фомин мне дал как бы задание: «Ты, если хочешь, вот запиши. У тебя, в принципе, лекции, которые ты читал, интересные — хорошо бы книгу издать». Я начал это все писать, и как-то люди стали мне предлагать написать новые книги. Не то, что я сидел и писал и этим зарабатывал деньги.

К. Лаврентьева

— Нет, книги действительно очень интересные.

Протоиерей П. Гумеров

— Нет, так вот, смотрите, когда я принял тоже, опять же... Я не особо как-то к этому вообще стремился, но я как-то был предрешен к настоятельству, то есть меня уже заранее священноначалие как бы к этому готовило, и это открыло тоже новую грань. Дело в том, что я почти пять лет служил один. А когда пять лет служишь один, это, на самом деле, с одной стороны тяжело, с другой стороны, дает новую грань: тебя ничто не отвлекает. Ты — алтарник, который... В принципе, можно сказать, что ты просто не разговаривай — и все. Вот стой и молись. И, Вы знаете, это действительно новая какая-то ступень такая вот служения литургии, когда ты один. У тебя нету даже дьякона, алтарника, он просто кадилом, может быть, сделал, и так далее. А вот это — ты и Господь, и когда ты стоишь у престола, ты чувствуешь вот это какое-то предстояние... Вот мне это дало действительно новое какое-то оживление, восполнение вот этой вот благодати священства, которая...

К. Мацан

— Очень интересно!

Протоиерей П. Гумеров

— Потому что когда все-таки ты служишь на многоклирном, многоштатном приходе, там разные люди служат, и я сам не безгрешен — и хочется и поговорить, и пообщаться. А тут ты один, тут ты стоишь, действительно, молишься, ты знаешь прекрасно, что никто за тебя не пойдет... Ты можешь болеть, у тебя может быть температура — ты пойдешь служить, и как бы ответственность тоже появляется. И вот это тоже мне что-то дало. А что мне дало? У меня вот как-то тоже «не было счастья, да несчастье помогло» — я как-то детей стал приобщать: один у меня на клиросе пел, а сейчас в другом храме; ну, и сейчас тоже поет старший. Младший у меня алтарничает — тоже как-то ему этот опыт передаешь. То есть, Вы знаете, любой кризис — например, пожилого возраста — можно пережить, когда ты все время что-то идешь. То есть все время в каком-то поиске. Хорошо. У тебя выросли дети, они тебе не звонят, они тебя забыли, но у тебя зато есть внук. Вот возьми, не знаю, ими займись! Передай им что-то! Спортом с ними займись. «Парня в горы тяни, рискни», куда-нибудь там пойди с ними в поход. Хорошо, там, не знаю, у тебя нету ни детей, ни внуков, у тебя куча свободного времени, у тебя есть какие-то навыки. Национальный принцип исчерпания прав любом приходе тебя ждут, где ты можешь что-то там... работать с молодежью. То есть если человек вот этак сам ищет в каждом возрасте вот эти вот грани, он переживет. А если он сидит и думает: «Когда ко мне придут и обратятся, и предложат мне, например, какую-нибудь роль или какое-то дело, которое меня вообще вытащит из этого кризиса? А до этого я буду сидеть и немножко «подбухивать» или еще чего-то там такое делать, чтобы как-то снять стресс, — это путь как раз в самый как раз... на дно этого кризиса, в депрессию.

К. Мацан

— Вернемся к этому захватывающему разговору после небольшой паузы. У нас сегодня в гостях, напомню, протоиерей Павел Гумеров, настоятель храма Петра и Февронии в Марьино. В студии Кира Лаврентьева, я — Константин Мацан, не переключайтесь.

К. Лаврентьева

— Еще раз здравствуйте, уважаемые радиослушатели! «Светлый вечер» на радио «Вера» вновь приветствует Вас. У нас в гостях протоиерей Павел Гумеров — настоятель храма Святых Петра и Февронии в Марьино. У микрофона мой коллега Константин Мацан, я — Кира Лаврентьева. Отец Павел в первой части нашей программы много говорил про кризисы, и тут возникает такой вопрос: когда ты неофит, когда ты только приходишь к вере, кажется, что все тебе преодолимо с Богом. Уныние — значит, надо больше молиться, заниматься делами, кризисы — с Богом все возможно. И вот, знаете, ты идешь вот на таком подъеме, и кажется, что все легко и хорошо, что верующему все легко, радость...

Протоиерей П. Гумеров

— Все возможно верующему.

К. Лаврентьева

— «Непрестанно молитесь, за все благодарите, всегда радуйтесь» — все вот это вот, ты идешь под этими девизами. А потом ты сталкиваешься с реальной жизнью. В какой-то момент каждый человек сталкивается, совершенно в свое время. И тут, слушая Вас, мы понимаем, что и для священника состояние кризиса далеко не чуждо, хотя, казалось бы, Вы стоите у престола, и самое великое, самое, наверное, единственное, что стоит смысла в этой жизни, совершается у Вас прямо перед глазами, и Бог совершает это Вашими руками — таинство причащения, Вы служите литургию. И, казалось бы, ну какие кризисы, какое уныние? И в этом смысле, мне кажется, очень полезно для наших радиослушателей, что и у священников это может быть. И как получается выходить из этого, как преодолевать это так, чтобы еще и вынести что-то, так, чтобы еще и обогатиться внутренне, а не опустошенным перейти через этот кризис? Как эту реку переплыть?

Протоиерей П. Гумеров

— Ну, священство не нужно идеализировать. Почитайте «Моя жизнь во Христе», почитайте дневники батюшки Иоанна Кронштадтского...

К. Лаврентьева

— Ну он был очень строг к себе. Очень строг.

Протоиерей П. Гумеров

— Это очень правдивые книги, которые как раз... Ну это совершенно правильно. То есть так и надо. То есть, если уж таких светильников Церкви и столпов эти кризисы не миновали и искушения, я думаю, это вообще, наверное... Почитайте патерики — там сколько вообще всяких случаев падения... То есть ничто человеческое нам не чуждо. Священник — это, ну... Конечно, у него есть благодать, у него есть помощь Божия, большая, может быть, чем другому человеку. Но я думаю, что Господь каждому человеку помогает. Что тут посоветовать? Вот Вы правильно совершенно указали, возьму за основу Ваше рассуждение — что вначале дается благодать. То есть эта благодать дается человеку авансом. То есть любой человек, который принял крещение в сознательном возрасте, если он не принял его формально, по-настоящему сам пришел, он видит эту поддерживающую благодать, которая ему дана с избытком, которая помогает ему, которая дает ему молиться. То есть все, что в молитве ни попросит, все сбывается, и вообще все ему легко, на службах ноги не болят, голова в порядке, ты молишься. В семейной жизни — кто через семейную жизнь, естественно, прошел, он все это прекрасно знает — вначале как вообще хорошо, как замечательно, как нам здорово вместе быть, как нам интересно. А дальше идет работа, очень большая работа, которая будет продолжаться всю жизнь. То есть, у тебя будет, опять же, вот это вливание какой-то мощной духовной энергии, благодати, которую тебе Господь будет давать, не без этого. Не то, что ты все время будешь мучиться и только все работать, и это какой-то адский труд, который... простите... не адский, конечно... (Смеется.) Ну, такой труд...

К. Лаврентьева

— Каторжный.

Протоиерей П. Гумеров

— ...который тебе вообще, ну, сужден и от Бога, и всю вот эту ношу и крест этот нести. «Иго — Мое благо, и бремя Мое легко», — говорит Господь. И, на самом деле, на этом пути мы трудимся, но за труд дальше нам благодать дается как награда. До этого она нам давалась — нас не за что было награждать, мы просто взяли и крестились. Она нам дана была так дар, а дальше она дается как награда за какие-то труды. И вот награждает Господь человека как раз за то, что он трудится. То есть, собственно говоря, этимология слова «подвиг» — это «двигаться». Вот если ты будешь сидеть, если ты будешь лежать, если ты будешь унывать, если ты будешь вообще не выходить из дома и ждать, пока кто-то к тебе, я рассказывал, придет, ну не даст тебе Господь никакой благодати. Господь дает благодать человеку трудящемуся, который сам идет, сам пытается что-то. Если у него... Как говорят, если ты не можешь идти, ползи. (Смеется.) Если не можешь ползти, хочется лежать — ну хотя бы стой. Что-то делай, чтобы этому сопротивляться. И Господь обязательно поможет.

К. Лаврентьева

— Отец Павел, ну смотрите, «докручу» свой вопрос. Вы сказали: «Не идеализируйте священников, почитайте «Моя жизнь во Христе» святого праведного Иоанна Кронштадтского, прочитайте отцов-пустынников. Но, отец Павел, на самом деле, при чем здесь как бы мы и отцы-пустынники? То есть если священникам до такой степени сложно, то что же делать тогда мирянину в случае кризисов?

Протоиерей П. Гумеров

— Знаете, я думаю, что как-то говорить о том, что вот им как-то очень сложно, а кому-то — не очень, это несколько некорректно, потому что Господь не по силам искушений Креста не дает. Об этом говорит апостол Павел: если Господь дает какие-то искушения, испытания, то обязательно дает...

К. Лаврентьева

— Облегчение.

Протоиерей П. Гумеров

— ...и облегчение. То есть это просто невозможно. Потому что Господь — Он лучше нас вообще знает... Это мы там вообще, как неразумные дети, считаем: «Вот, мы это не можем, это нам...». А я думаю, что если... Я не думаю, что искушения какой-то женщины, которую бросил муж, и ей одной приходится троих детей воспитывать и тянуть, они, ее трудности какие-то, они выше, чем мои, который имеет свои трудности. Имеет, например, ну, я не знаю, большую нагрузку на приходе, какие-то кризисы среднего возраста и выгорание профессиональное как священника. Я не думаю, что это так. Потому что у нее свои трудности. А разве меньше трудности у какого-то, не знаю, человека-инвалида, у которого болезни какие-то там?

К. Лаврентьева

— Отец Павел, ну тогда возникает вопрос, и всегда он меня, если честно, очень сильно интересует. Если Господь не дает испытания не по силам, откуда такое огромное количество людей, которые сломались? Ну действительно, просто сломались? Я не про кризисы, а от горя или от каких-то жизненных обстоятельств. Попали в клинику неврозов, подорвали здоровье... Ну, человек сломался — все, он уже не тот, он уже другой.

Протоиерей П. Гумеров

— Согласен, конечно, мало людей, действительно, которые вот так вот по-настоящему свой крест пронесли. То есть об этом Господь и говорит, что «много званых, но мало избранных». Дело в том, что я другой пример приведу. Я 17 лет служил на кладбище, где... можно сказать, в эпицентре горя. Потому что мы каждый день отпевали, приходили люди заплаканные, которые теряли людей, теряли сначала мужа, потом сына... Может быть, другая была последовательность... И вообще совершенно находились просто на краю и не знали, где искать помощь и утешение. И вот человек, приходящий в Церковь, он находит это утешение. То есть я хочу сказать, Вы приводили пример, почему столько людей ломается. Я могу привести другие примеры — почему столько людей, наоборот, испытывая какие-то невероятные совершенно болезни, потери близких, потерю всего, тюрьму, суму и так далее, выходят и продолжают вообще, встают и продолжают помогать себе, а главное, людям. Вот я таких примеров тоже очень много знаю. Очень много. А почему? Потому что у человека есть выбор. Ему Господь, на самом деле, на любом этом пути дает возможности, дает силы. Мы просто каждую историю видим как-то поверхностно слишком. Если бы мы были внутри, вот как бы в эпицентре этого всего, как бы на месте этого человека, мы бы поняли прекрасно, что здесь нам Господь дал какую-то возможность, здесь нам послал... Помните, как знаменитый вот этот анекдот-притча?

К. Лаврентьева

— Да, да.

Протоиерей П. Гумеров

— Здесь нам послал плот, здесь нам послал хотя бы бревно, чтобы мы за него уцепились, и так далее. То есть для этого как бы мы и народ учим, для этого народ просвещаем, что ничего случайного нету. Один предопределен к счастливой жизни, одной повезло, она вышла замуж за богатого какого-то бизнесмена, другой не повезло, она вот с этими тремя детьми мучается, ее муж бросил — ничего подобного. То есть все по-другому. Если Господь... Ну почему вот мы видим паралимпийцев, да? Если непонятно, немного, там... Почему это вообще какие-то гиганты духа? Ну что, вообще у них какие-то замечательные условия, что ли, были, какие-то богатые спонсоры, которые в них вливали? Иногда не было у них ничего всего.

К. Мацан

— Вы упомянули тюрьму неслучайно. У Вас же есть богатый опыт служения тюремным священником, в том числе. А вот что лично Вам как пастырю и человеку, и христианину этот опыт дал?

Протоиерей П. Гумеров

— Ну, Вы знаете, мой опыт немножко преувеличен. Как-то сейчас не очень часто меня привлекают к этому... Но со временем я достаточно, да, там... Ну как — колоссальный опыт... Вы знаете, вспоминается отец Иоанн Крестьянкин, который говорил... Ну, правда, он по другую сторону немножко находился от тюремной решетки, да... (Смеется.)

К. Мацан

— (Смеется.) Он про себя говорил.

Протоиерей П. Гумеров

— Я-то снаружи, хотя я и внутри там бывал, естественно. Но я, понятно, бывал там как гость. Он бывал там как постоялец тюрьмы и как заключенный. И он сказал, что «мне никогда — ни на приходе, ни в монастыре так не молилось, вообще не было такого духовного подъема, как в тюрьме». Это действительно так. То есть тюрьма — это совершенно особая история.

К. Мацан

— «В тюрьме Христос близко».

Протоиерей П. Гумеров

— Тюрьма, больница, да. Особенно, мне кажется, тюрьма, потому что это вообще уникальное место. Там это... Ну все-таки больница — это, ну... Во-первых, там срок не тот. Во-вторых, чем она уникальная? Потому что человек, приходя там в храм, во-первых, он очень долго ждет. Он там пишет прошение, в храм могут попасть 40 человек, в тюрьме сидят, например, тысяча. Он ждет месяцами, чтобы туда попасть. И он знает прекрасно, для чего он хочет туда попасть. Он хочет покаяться в своих грехах, он хочет попросить у Бога помощи. У Бога, у ангела-хранителя, у святителя Николая. Он приходит туда с конкретной целью — не просто от скуки, не просто свечку поставить, набрать крещенской воды и забыть об этом на целый год, нет. То есть там человек приходит, и общаться с ним — огромное удовольствие, огромное. То есть ты понимаешь прекрасно, что вот эти люди — они, может быть, в чем-то в сто раз выше, чем ты. Чем которому было все дано на блюдечке — папа-священник, семинария, вообще все, блестящая карьера, настоятельство, писательство и прочее. Эти люди — может быть, у них вообще ничего этого не было, но они, на самом деле, как-то так это все воспринимают... Ты учишься у них. То есть это... Не знаю, кто больше кому дает — я им или они. Потому что там такие судьбы... То есть как человек вообще сидит там и не ломается... Вот Вы говорили про страшные условия. Ну вот простой пример. Человек, например, туда попадает совершенно ни за что ни про что. То есть там примерно где-то процентов 20 людей вообще там совершенно не должны были быть, совершенно не должны были. То есть их совершенно как-то случайно...

К. Мацан

— Говорят, что даже больше.

Протоиерей П. Гумеров

— Да больше! Это я просто так говорю, чтобы не портить все-таки картину, не думали, что у нас какой-то беспредел полный творится, естественно. (Смеется.) Ясно, что и за дело там люди сидят. Так вот, женщина, которая туда попала, например, просто потому, что она была главным бухгалтером какой-то фирмы, которую специально — естественно, никто с ней не советовался, не договаривался, — и учредили, ее использовали «втемную», вслепую. Она туда попадает. И вот у нее спрашиваешь: «Скажите, у Вас, наверное, страшная тоска, у Вас на свободе, за решеткой остались семья, муж, дети, у Вас никаких перспектив... Может быть, Вам предстоит лет пять где-то в колониях каких-то провести мордовских...». Она говорит: «Вы знаете, батюшка, нету уныния. Нету». А почему? Господь дает благодать. Там Бог очень близко. Вообще, знаете, я почти каждому второму человеку задаю вопрос... Люди каются в разных грехах. Естественно, у каждого свои грехи. Но вот я спрашиваю очень многих людей, почти каждого: «А у Вас как вообще, есть уныние, тоска, суицидальные мысли?». Это же очень важно — понять как-то так... Очень мало кто говорит, что «у меня какая-то страшная тоска». Вот я исповедовал какого-то человека... Там смешанная тюрьма, женско-мужская. И, в том числе, сидят люди, которые юристы, адвокаты. И вот там... Ну представляете — адвокат? Человек, у которого замечательная, может быть, карьера, у него, там, семья, клиентура, хорошие деньги, которые он зарабатывал. И вот он попадает туда. Попадает — ну, не знаю, по какой-то случайности, или не по случайности. И вот я его спрашиваю: «Как вообще Вам?.. Какое Ваше состояние внутреннее? То есть как Вам?.. Наверное, Вы очень тоскуете, унываете?». Он говорит: «Да нет, как-то нет, ничего. Сила есть».

К. Мацан

— Потрясающе.

Протоиерей П. Гумеров

— Потрясающе! (Смеется.) То есть ты тут вообще от того, что ребенок получил двойку и чего-то тебе нахамил, а ты нашел у него сигарету, унываешь или прочее, или кто-то обидел тебя, кто-то еще что-то, а там человек сидит без вообще какой-то надежды особой. Одна надежда — на Бога. Может лет на восемь «присесть» где-то там, в местах, не столь отдаленных, и у него нет уныния. Вот как раз про то, как человек попадает в ситуации, как Господь дает ему помощи. Ну, не знаю — про войну очень многие люди рассказывают, что первое время очень страшно, потому дает Господь и силы, и какие-то радости там, и все.

К. Мацан

— Протоиерей Павел Гумеров, настоятель храма Петра и Февронии в Марьино, сегодня с нами и с Вами в программе «Светлый вечер».

К. Лаврентьева

— Отец Павел, ну, большую часть программы мы говорили про кризисы и уныние. Хочется все-таки...

К. Мацан

— Это «Светлый вечер»...

К. Лаврентьева

— ...да, да, вернуться к свету и радости. А что радостнее всего для Вас в священстве?

Протоиерей П. Гумеров

— Я думаю, что это такая обратная связь с человеком. Вот когда человек что-то делает, совершает какую-то работу, он часто не видит плодов своей работы. Ну, преподаватель — он учит оболтусов, которые только и ждут, чтобы учитель заболел, урок сорвался и они побежали домой... (Смеется.) И, может быть, кто-то когда-то поблагодарит его, придет. И он потом увидит, что тот человек, которого он учил физике, поступил в физтех. Или, там, еще что-то — гуманитарий поступил в какой-нибудь Литинститут. И, может быть, он придет его поблагодарить. Ну это даже не благодарность — это не надо... То есть большая часть людей, которые занимаются какой-то профессией, они сразу этого не видят. Священник видит результат практически сразу. То есть то, что он делает, это действительно нужно людям. То есть сейчас вот такая волна вообще этого мутного потока: «Вот священство — кому оно нужно? Это бездельники»... Ну, опять же, аргументами журнала «Безбожник» — вообще, ну смешно просто.

К. Мацан

— А Вы такое слышите?

К. Лаврентьева

— Вот я не слышала такого.

Протоиерей П. Гумеров

— Ну в Интернете это же постоянно есть! Ну, и слышу иногда. Но все-таки...

К. Мацан

— Видимо, я другие читаю...

Протоиерей П. Гумеров

— Это человек, который, на самом деле, не имел никакого опыта. Эти несчастные люди — они не имели опыта общения по-настоящему духовного. Потом, общение со священником — они не понимают вообще, сколько священник может принести человеку пользы, облегчения, вообще как-то помочь тебе в какой-то тяжелой жизненной ситуации. Опять же, не я, конечно — это Господь поможет через меня-то. Когда человек находится на одре болезни и смерти, когда к нему священник приходит — это же тоже... Тюрьма... Огромную дает такую именно светлую какую-то такую зарядку тебе самому, восполняет твои оскудевающие сосуды какие-то. Там, не знаю, священник в больнице — это тяжело, куда-то едешь в реанимацию, пускать тебя не хотят. Прошел — соборовать человека тяжело, там, вообще душно... Ну, вообще все это, там — страдания, все это смотреть... Но потом у тебя такое вообще состояние, что ты просто, я не знаю, весь день петь готов от радости. Потому что ты понимаешь, что через тебя Господь этому человеку помог. То есть последний раз в жизни дал ему вообще приобщения святых тайн, причастие. Вот это, я думаю, никто не может испытать. Ну, может быть, люди, которые спасают. Я просто никогда в жизни не работал спасателем. Или врачи какие-то, или еще что-то... Но вот священство — оно вот это дает. Я думаю, что это главное. Потому что священство — это тяжелое, конечно, очень служение, очень непростое. Священники — люди, которые абсолютно лишены свободной воли. То есть они, как говорится... Ну, понятно — не внутренней, той личной свободы, а как...

К. Мацан

— ...времени свободного.

Протоиерей П. Гумеров

— ...как солдат, да? Который должен исполнять приказы. Если он будет все время с начальством спорить и думать вообще... То есть священство — оно пожизненно. То есть, в отличие от армии, человек не может взять и уволиться — они рано очень на пенсию уходят — и пойти заниматься бизнесом или на дачу поехать выращивать помидоры. То есть он не может этого сделать. Он умирает чаще всего именно как раз на этой работе. То есть у меня большая часть священников, мне знакомых, умерли просто в храме, практически. Потому что они формально на пенсию вышли по возрасту, но их никто не снимал даже с настоятельства. То есть они там трудились. Это очень непросто. Человеку в 82 года — что, ему легко священствовать, что ли? Ходить по требам и служить литургии? Но утешения Господь дает очень много. И вот ради этого, собственно говоря, и занимаешься и служишь. Потому что ты понимаешь, что тебе Господь такой дар дал, что грех жаловаться просто.

К. Лаврентьева

— Вы помните себя в самом начале Вашего священнического служения?

Протоиерей П. Гумеров

— М-м... Ну, помню, разумеется. У меня такой был путь тоже несколько необычный. Я служил дьяконом очень долго. Я семь лет служил дьяконом, и в 2003 году принял уже сан пресвитера. И да, это время тоже было по-своему... То есть там свои грани... То есть дьяконство — это немножко другое. Священник — он все-таки работает с людьми. Дьякон — он все-таки служит литургию, помогает священнику. У меня немножко другое служение. Но что мне вспоминается? Тоже у меня какое-то такое было светлое воспоминание о своих первых годах священства — мне доверили вести «Основы православной культуры», ОПК. Тогда это только начиналось все, в начале 2000-х, и разрешали священникам без такого высшего светского образования вести это в обычных школах. Я вот вел в одной очень непростой школе — там учились одни мальчики, это было училище. Ну, сейчас бы сказали — колледж, а тогда это называлось ПТУ № 36. Они автомеханики были. И вот там нас почему-то, не знаю, по воле начальства собирали человек пятьдесят в одной аудитории, и мне надо было их 45 минут держать в напряжении — что-то им рассказывать и что-то там... как-то их... вообще с ними беседовать. И вот тоже удивительно — это удивительно тяжело. Потому что, естественно, какие-то люди тебя слушают, какие-то над тобой издеваются. Что-то там... Какие-то каверзные вопросы тебе задают. То есть, естественно, это насильно им все делается. То есть это не факультативно — это просто урок, который... Ну, вообще я очень сочувствую учителям — это тяжелая работа, особенно работать в школе. Потому что все только и жаждут, чтобы ты оступился, чтобы дверь не открылась, чтобы ты заболел и что-то с тобой случилось, чтобы ты не пришел. (Смеется.) И вот просто это... Это очень было непросто, но это мне дало огромный опыт и какие-то очень светлые воспоминания. Там очень много было хороших ребят, с которыми было интересно общаться, и глаза такие у них были не пустые, горящие и вообще какие-то с интересом на тебя смотрящие. И вот общение с молодежью — оно же всегда как-то очень помогает, очень дает тебе много. И вот это из первых лет священства. Ну, другое, конечно — кладбище тоже. 17 лет я там прослужил. Это тоже огромный опыт общения с людьми, вот этот их опыт переживания вот этих вот трагедий. И я просто не знал вообще, как человек, потеряв, например, любимую дочку, пережив рак, вообще вернется к обычной жизни. Я думаю — ну, скорее всего, в клинику неврозов его дорога и так далее. А смотришь — через пять, через три, через два года человек совершенно другой. Он живой, он...

К. Мацан

— А вот эти примеры потрясающие, которые Вы приводите, вот даже вот этот пример — человек потерял ребенка, пережил рак и вернулся к обычной жизни... Если пытаться найти положительную основу этого, что их держит тогда? Что они поняли? Чем они с Вами, может быть, делились? Или что Вы, просто как наблюдатель, как пастырь, видите? Что — они поняли, что ни к чему земному нельзя привязываться, и сделали это принципом жизни? Вот что здесь?..

Протоиерей П. Гумеров

— Вы знаете, я думаю, что первое, что нужно понять в этой ситуации, — такой совет, рецепт, это не я придумал... У меня, слава Тебе, Господи, не было каких-то тяжелых очень жизненных ситуаций пока. Это говорили мне люди, которые переживали страшные совершенно вещи. Они говорили, что первое — это вот не думать, за что, зачем, почему, «а если бы...», «если бы я туда не вошел и смог бы быть в этот момент с этим человеком, было бы по-другому». Ничего бы не было. То есть не нужно вообще об этом думать. То есть это случилось, потому что на это была воля Бога. То есть это должно было для чего-то случиться. Должно было. Для чего — ты поймешь потом. То есть, скорее всего, к тебе это понимание придет. Вот это первое. Потому что человек чаще всего ломается, когда он считает, что это все несправедливо, что есть люди, которые не страдают. На самом деле, они тоже страдают, просто по-другому. И что «я это не переживу, это не по силам, у меня выход один — вены, таблетки, еще что-то, или уйти в запой и наркотики, или вообще уйти из этой жизни».

К. Лаврентьева

— Способов много.

Протоиерей П. Гумеров

— Способов много, да. То есть никак вообще не возможно. То есть абсолютно. Это, естественно, нам внушает дьявол таким образом. То есть это первое. Второе — конечно же, обратиться к Богу, к благодати Божьей. Потому что когда мы находимся на дне, когда мы находимся в безвыходной ситуации, у нас выход только один — наверх, к Богу. То есть искать какие-то в себе внутренние ресурсы — ну, может быть, есть какие-то люди, титаны, которые смогли сами все это сделать. (Смеется.) Без Бога... Знаете, программа «Двенадцать шагов» — она с чего начинается? Первое — ты признаешь свою немощь, что ты не можешь ничего сделать, второе — ты обращаешься к Высшей силе, обращаешься к Богу. И все, дальше — дело техники. То есть здесь то же самое...

К. Мацан

— «Двенадцать шагов» — это программа, по которой реабилитируют зависимых.

Протоиерей П. Гумеров

— Обращаешься... Ну да, это реабилитация наркоманов, алкоголиков, ну, и все зависимости, в принципе, они лечат сейчас. Ну, кстати, неплохая программа. Некоторые ее ругают. Я считаю, что если у нее православное, духовное наполнение, она работает. Так вот, эта программа очень правильно говорит... То есть, первое — ты признаешь, что ты не можешь ничего сделать без Бога, второе — ты к Нему обращаешься. И Господь — ну, доверяй Ему. Доверяй Отцу Небесному. Он тебе донесет Сам. И человек ищет, конечно же, смысла. То есть он как бы находит... Ну, я не знаю — теряет, например, семью, но находит... Господь же — Он восполняет, чего-то лишает, в чем-то вознаграждает человека. Он находит ему друзей, находит каких-то родственников на этом приходе... У меня некоторые... Одна есть женщина, которая потеряла сына и мужа, — на этом приходе нашла себе мужа. Она была вдова, а он тоже потерял жену. И они создали семью. То есть тоже как-то неожиданно для меня... Они люди уже в возрасте достаточно... (Смеется.) Вот так Господь послал ей утешение такое.

К. Лаврентьева

— Утешение, угу...

Протоиерей П. Гумеров

— То есть как это произойдет — я думаю, надо доверять Богу. То есть это, я думаю, что просто надо обращаться к таинствам, к исповеди, к покаянию, к причастию, и Господь это поможет восполнить. Вот у меня один знакомый — он бросил так пить. То есть он просто каждое воскресенье причащался. И благодать ему как бы оскудевающее восполняющая — она восполнила вот этот вакуум, который у него образовался в душе после того, как он бросил.

К. Лаврентьева

— Потрясающе!

К. Мацан

— Спасибо огромное за эту беседу! Все-таки мы через все кризисы, которые сегодня Кира отмечала, их обилие в нашей беседе, мы вышли к Свету в конце. А может быть, не в конце, а, может быть, он просачивался через всю беседу. Потому что вот эти слова, которые Вы произнесли, о том, что первый шаг — это признать такую свою немощь, второй шаг — обратиться к Тому, Кто больше тебя, к Тому, Кто всегда сильнее тебя, — мне кажется, это вот такая логика, которая может быть воспринята даже человеком, может быть, неверующим или таким, пока только присматривающимся к религиозной традиции. Это просто очень логично. Вот честно если в себя посмотреть, получается, что Ты и вправду видишь, что я-то ограничен, но есть силы больше меня. Это логично просто предположить даже.

Протоиерей П. Гумеров

— Ну, мы верующие, понимаете? Мы должны Богу доверять. Если это случилось... Господь мог сделать, чтобы это не случилось? Он мог. Но Он этого не сделал. То есть это нужно воспринимать, что это мне для чего-то нужно. Вот это тоже очень важно, очень важно. То есть в первое время, когда человек теряет близкого, ни в коем случае нельзя в этом всем копаться. То есть нужно просто молиться Богу, чтобы Бог тебе дал силы. Потом тебе — да, может быть, придет какое-то понимание и начнется какой-то анализ происходящего. Но вначале этого просто не надо.

К. Мацан

— Я к тому, что даже на уровне просто логики, просто такой психологии ты понимаешь свою ограниченность и делаешь вывод, что есть силы больше меня, сильнее меня. А потом эту такую чисто рациональную схему можно заполнить уже верой, присутствием живого Бога, Личности, Которой можно довериться и Которая дает утешение. Спасибо огромное за эту беседу! Протоиерей Павел Гумеров, настоятель храма Петра и Февронии в Марьино, сегодня был с нами и с Вами в программе «Светлый вечер». В студии была Кира Лаврентьева, я — Константин Мацан. До свидания!

К. Лаврентьева

— Всего Вам доброго!

Протоиерей П. Гумеров

— До свидания!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем