У нас в гостях был доцент Санкт-Петербургской Духовной Академии, заведующий лечебно-диагностическим отделением в детском санатории «Солнечное», солист группы «Атриум» священник Алексей Сергеев.

Мы говорили с нашим гостем о его пути к вере и священству, а также о том, как в его жизни совмещаются священническое служение, медицина и музыка.

Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева.

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио ВЕРА, здравствуйте, уважаемые друзья. В студии моя коллега Кира Лаврентьева

К. Лаврентьева

—Добрый вечер.

К. Мацан

— И я, Константин Мацан. Добрый вечер. В гостях у нас сегодня священник Алексей Сергеев, клирик Санкт-Петербургской епархии, доцент Санкт-Петербургской Духовной Академии, заведующий лечебно-диагностическим отделением детского санатория «Солнечное», солист группы «Атриум». Добрый вечер.

Свящ. А. Сергеев

—Добрый вечер.

К. Мацан

—Множество ипостасей мы ваших творческих озвучили. Ну, сразу давайте и для себя разберёмся, и слушателям поясним: вы священник, при этом вы, получается, практикующий врач — отоларинголог и рентгенолог.

К. Лаврентьева

—А по образованию — хирург.

Свящ. А. Сергеев

—Совершенно верно. Нет, профиль лечебный, а дальше мы уже разделяемся: кто — хирург, кто — терапевт, кто — акушер-гинеколог. А я хирург, у меня было такое желание и такое призвание, потому что действительно хотелось что-нибудь резать и шить.

К. Мацан

—И вы решили резать и шить людей.

К. Лаврентьева

—Наверное, это случилось после того, как вы в 11 лет чуть не погибли, и вас спас выдающийся врач-хирург?

К. Мацан

—Тогда расскажите об этом тем, кто этого не знает.

Свящ. А. Сергеев

—Да, в том числе. Вы прямо с центра начали. Да, в 11 лет мы бегали с друзьями по турникам, обычно на турниках подтягиваются, но мы решили по ним бегать. И я сорвался, упал, и так получилось, что я уже лежу, а ребята подходят и говорят: «Ну, чего ты лежишь? Вставай, пойдём!» Но я попросился домой, дошёл до дома, моя мама собиралась на работу, было где-то три часа дня. Она спросила, не плохо ли мне, но я ответил, что мне хорошо, я полежу, посплю, и пройдёт. Я подумал, что не буду расстраивать маму, может, сломал ребро или два, пока сплю, срастётся. Детское сознание ещё плюс шок такой, стадия активная, потом она в торможение переходит. Я пошёл и прилёг. Мама спросила ещё раз, не нужно ли мне вызвать «скорую», но я отказался. Дверь закрывается — и начинается всё. Я понимаю, что состояние постепенно ухудшается, и в какой-то момент — вот он, край. Я чувствую, что сейчас умру.

К. Мацан

—Это был перелом?

Свящ. А. Сергеев

—Нет, было внутреннее кровотечение, и достаточно быстро всё развивалось. Если прямо и честно говорить — почка оторвалась, и всё, началось внутреннее кровотечение. Я уже кричу, не чувствую боли, понимаю, что это финиш, и, как раз, забегает отец. Он видно услышал — мы жили на четвёртом этаже — что что-то происходит. Он раньше времени пришёл домой, мы делали ремонт, какую-то краску принёс, вообще не должен был там появляться. Он принёс меня на руках в одну больницу, там сказали, что ничем уже не помочь, принёс в военный госпиталь — там такой новатор-хирург, который детей никогда не оперировал, согласился мне помочь. Доступ, конечно, не тот у него был, но все замечательно он сделал. Один раз у меня остановилось сердце, я просто потом спрашивал их. Когда я учился в медицинском университете, я всё-таки смог расспросить их о том, как всё было. Но они мне рассказали. Действительно, это — клиническая смерть, что-то я видел, но основная реальность, в которую я погрузился, это в то, что душа продолжает жизнь, она понимает, что уже не возвратится обратно, что родители там остались, а куда-то нужно направиться. И, что самое интересное, не нужно формулировать мысли. Они сразу же есть всегда, они не меняются, такой земной образ мысли. Как будто и времени нет. Поэтому, когда я уже в реанимации с трубкой открыл глаза, я подумал, что попал куда-то, и там — свет. Так это всё было. И дальнейший период, когда врачи и медсёстры с любовью и заботой выхаживали меня, это просто всё перевернуло, и с тех пор я хотел быть врачом. И ещё в девятом классе — тогда мне было 15 лет — я почувствовал, что хочу быть хирургом. Обычно говорят, что в хирургию идут те, у кого не философское мышление, и нужно меньше серого вещества. Потому что хирург должен знать, как всё сделать, последовательность, если что-то не так — то в эту или в ту сторону, такая схема.

К. Мацан

—Как-то Лука (Войно-Ясенецкий) не вписывается в эту характеристику, как и ещё несколько выдающихся людей, например, Пирогов, не вписываются в эти рамки. Так, вы стали получать медицинское образование.

Свящ. А. Сергеев

—Да, я учился в медицинском университете, и на четвёртом курсе стал задумываться о Боге более конкретно. Потому что после того, как со мной произошло всё это: как я упал, меня оперировали, и так далее — было время для размышления, но я постоянно подспудно жалел о том, что со мной такое произошло, как же так, почему... Не сентиментально, а с некоторой горчинкой. Все мои друзья — я в военном городке рос — они пошли в военное училище, а я не могу, освобождён от этого. Но это — мои друзья, я с ними вырос, и они зовут меня поступать в военное училище вместе с ними. А я и хотел бы, но не получится. И у меня почему-то на четвёртом курсе обострился поиск, взгляд на мир и на то, кто я такой, кто я в этом мире, зачем и почему я здесь? Вот эти все проклятые вопросы обострились. Я стал искать, читать и психоанализ, и Бхагавад-Гиту, и много всего. Я понимал, что там, действительно, что-то есть, поскольку я там был. Но это что-то очень странное, поскольку не открылось мне как личность пока. В таком состоянии я находился. И я начал писать музыку тогда, в 19-20 лет, и первый мой опыт такой, первая моя песня называется «Путь». Мы сейчас сделали такой реюнион, в альбом её будем включать, но эта песня о том, что я продумал и о чём размышлял. Об этом — и текст, и музыка. То есть, я сидел дома, купил себе крест и поставил его на стол, там я занимался и сочинял музыку. И первую песню я сочинил, глядя на этот крест. Всё, что я знал на тот момент, что у меня тоже есть крестик, и на нём написаны слова «Спаси и сохрани», больше я мало что знал. И было знание того, что там что-то есть.

К. Мацан

—Теперь нам, я считаю, нужно обязательно послушать песню «Путь» в нашей программе.

К. Мацан

—Священник Алексей Сергеев сегодня с нами в программе «Светлый вечер», клирик Санкт-Петербургской епархии, доцент Санкт-Петербургской Духовной Академии, заведующий лечебно-диагностическим отделением детского санатория «Солнечное», солист группы «Атриум», которую мы сейчас услышали. И группа «Атриум», и песня «Путь» авторства отца Алексея. Спасибо.

К. Лаврентьева

—Отец Алексей, мы, как раз, остановились на том важном моменте в вашей жизни, когда вы начали через творчество приходить к вере. Получается, через творчество. Вы писали песню, не зная до конца, о чем пишете. Вы писали музыку чисто интуитивно, по какому-то душевному или сердечному наитию, пытаясь через это, судя по всему, найти для себя какие-то ответы на важные вопросы. Правильно? И как это всё дальше развивалось?

Свящ. А. Сергеев

—Развивалось следующим образом. Я учился, встречал периодически православных людей. Однажды я зашёл к старосте общежития, который был православным: у него там иконы были, лампадки висели, он говорил что-то правильное таким елейным голосом. В общем, он вывел меня из себя. В конце концов я ему сказал, что так, как он живёт, я никогда не хочу жить и не буду жить. Я уже не помню, что он мне сказал. Я с ним никак не расправлялся, только всё высказал и ушёл со своей правотой.

К. Мацан

—И всё-таки о Боге, вы сказали, вы стали более-менее задумываться уже на четвёртом курсе осознанно и осмысленно. А с чем это связано?

Свящ. А. Сергеев

—Связано со встречами с людьми, которые случились в это же время. С такими, как этот староста.

К. Мацан

—Это классный путь к вере. Я таким быть не хочу. Тогда нужно понять, каким я хочу быть, если не таким.

Свящ. А. Сергеев

—И продолжился в течение года такой познавательный процесс, что и как.

К. Мацан

—А что в Церковь в итоге привело? Ну, к вере, в Церковь, я просто не знаю, как эти этапы у вас связаны. К пониманию и принятию Христа как личного Спасителя — это такое, может быть, внутреннее и в чём-то интеллектуальное принятие, но даже если это полное сердечное доверие Богу — это всё равно личное и внутреннее сначала. А потом оно видимо как-то должно прорасти и в принятие Церкви. Это у вас были разные этапы, или всё произошло одновременно?

Свящ. А. Сергеев

—У меня одномоментный мистический случай был. Я на лекции, точнее, на перерыве спускался вниз — такой амфитеатр был, и там ребята говорили — я просто зацепился краем уха — что сейчас некое особое время, и надо идти в храм, там происходит исповедь. Особое время, храм, исповедь — у меня всё это сложилось. Я особо этих ребят не знал, но захотел пойти с ними. Они согласились. Это были православные. Вот, из двухсот человек они и потом остались православными, три человека. И на следующий день мы пошли в храм. Я спрашивал у них о том, что такое исповедь, это момент, когда открывается решётка и там сидит святой отец? Они очень долго смеялись.

К. Мацан

—И обязательно надо правильную формулу произнести: прости меня, святой отец, ибо грешен я. Вот, то что из сериалов мы знаем.

Свящ. А. Сергеев

—Нет, формулу я не знал, думал, может они подскажут. Но внутри меня тяготили какие-то поступки, которые я успел сделать за 21 год. И у меня был к тому моменту годичный круг поиска, заканчивался он внутри меня тем, что там что-то есть, это — Бог, мне тяжело, и Он должен забрать это. Как хирургия та же самая. Вот, я пришёл, и у меня какой-то абсцесс. Мне вскроют, всё вытечет, зашьют. Что, я должен менять свою жизнь? Конечно, нет, но Он должен помочь мне. Вот, примерно с такими мыслями я шёл с этими ребятами, они говорили о том, что там всё по-другому: подойдёшь к священнику, он накроет тебя епитрахилью. Что? Ну, вот накроет. Я попросил их подсказать мне. Я пошёл на исповедь, я точно верил, что говорю всё это Богу, неважно, кто тут стоит. Я сказал всё, что меня тяготит. И, действительно, эти мешки с камнями были сняты с души, и ещё Бог открылся сразу же. Вот это переживание благодати. Я подумал: наверное, это вот здесь произошло, сейчас отойду — и это прекратится. Отошёл — и там то же самое переживание благодати, личная эта встреча. Я вышел из храма и думал, что всё закончится. Ничего не закончилось, поехал в троллейбусе — ничего не закончилось. И с тех пор это переживание благодати так и происходит.

К. Лаврентьева

—Потрясающе, спасибо вам огромное, отец Алексей. А к священству вы как подвигнулись. Вообще, это ведь не просто вопрос в рамках нашего интервью, хотя, безусловно, это он и есть. Но ведь для вас приход к священству означал отказ от любимой профессии! Сколько я с хирургами общалась — это, в основном, люди, рождённые быть хирургами. Это та профессия, для которой нужно родиться. Иначе не психика, не душевное устроение, не мозг, не восприятие просто не выдерживают. Студенты на третьем курсе, когда они начинают проходить, насколько я знаю, анатомию и ходить в морги, они падают в обмороки. Я это знаю, потому что мой папа — хирург, понимаете? Поэтому я вам задаю вопрос, считайте, из вторых рук. Я понимаю, что такое быть хирургом, если ты реально любишь свою профессию. Это не то, что ты там где-то ошибся, понял, что не туда пошёл и поменял профиль. Если ты реально, действительно понимаешь, что ты, в данный момент, можешь либо спасти человека, либо можешь его не спасти. То есть, от тебя, от твоих рук и от воли Божией, от вашего сотворчества с Богом зависит очень многое. И как, получается, понимая и осознавая всё это, работая в этой профессии можно выбрать священство? То есть, его можно выбрать только понимая, что для тебя это ещё важнее, чем хирургия, ещё важнее, чем операция, чем операционный стол, чем реанимация, чем спасение людей. То есть, появляется что-то ещё более приоритетное — мне это кажется, как женщине, которой никогда священницей не быть — я понимаю, что есть нечто ещё более сильное, чему сопротивляться, фактически, не в силах: и не можешь, и не хочешь. Скажите мне, если я ошибаюсь. Поправьте меня пожалуйста, батюшка.

Свящ. А. Сергеев

—Мне очень нравилось оперировать. Сейчас я не оперирую, потому что я — священник, с одной стороны, у нас есть отец Сергий Филимонов, он хирург и лор-врач, вот, он оперирует и преподаёт, конечно, в меньшей степени. Есть такие случаи особые, по благословению — меня тоже митрополит благословил дальше работать. Мне очень нравилось оперировать, мой день был построен так, что я работал, а потом шёл в храм петь. По вечерам я пел в храме, а дальше я шёл оперировать, молился во время операций, и тоже, действительно, чудеса происходили. Например, операция заканчивается быстрее, как будто твоими руками что-то управляет. И там медсёстры встали у окна поговорить о том, что они купили вчера и зарядились на длительный разговор: как дети, дела такие, бытовые, и ты им говоришь: ну всё, можно вывозить. Они удивляются: как вывозить? Ну, ладно, надо вывозить. Все, операция закончилась хорошо, увозили в послеоперационную палату. Вот, мне нравилось оперировать, и я ходил петь, смотрел на священников, конечно же, снизу вверх, да и сейчас такое бывает. Я, действительно, могу забыться и взять благословение, настоятель может меня благословить. И я смотрел на них, как на людей, общающихся с Богом. И внутри у меня было это желание всегда, но и понимание того, что это не для тебя, это для них. Есть люди настоящие, а ты можешь заниматься своим делом и петь ещё. И как-то это продолжалось четыре года: я оперировал, экстренная и плановая хирургия, но не хватает тебе этого. Не можешь уже, тогда и идёшь. Я помню, батюшка из приёмной комиссии спрашивал меня, зачем я вообще сюда пришёл, для чего поступаю в семинарию, работал бы и работал. Я ответил, что чувствую призвание. Он тогда ещё спросил, на каких машинах может ездить священник — это была проверка. Я ответил, что не знаю, у меня тогда не было машины. Я, кстати, ездил на Жигулях долго, но потом они заржавели, и больше я не езжу на Жигулях.

К. Мацан

—Мы вернёмся к этому разговору после небольшой паузы? Я напомню, что сегодня с нами в программе «Светлый вечер» священник Алексей Сергеев, клирик Санкт-Петербургской епархии, доцент Санкт-Петербургской Духовной Академии, заведующий лечебно-диагностическим отделением детского санатория «Солнечное», солист группы «Атриум». В студии Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. Не переключайтесь.

К. Лаврентьева

—"Светлый вечер" на радио ВЕРА продолжается, у нас в гостях священник Алексей Сергеев, клирик Санкт-Петербургской епархии, доцент кафедры библеистики Санкт-Петербургской Духовной Академии, заведующий лечебно-диагностическим отделением детского санатория «Солнечное», композитор и солист группы «Атриум». Вот такая у нас сегодня длинная представлялка, дорогие наши друзья. У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Мы говорим с отцом Алексеем о пути к священству, к вере, к хирургии, в общем, всё у нас так закручено интересно.

К. Мацан

—Мне кажется, впервые в эфире радио ВЕРА прозвучало слово «представлялка». Отец Алексей, вы в конце прошлой части нашей программы так впроброс сказали, что пришли брать благословение на поступление в семинарию, вас спросили, с чего это вдруг, и вы ответили, что чувствуете призвание. Но это же радикальный момент. Как переживалось это призвание? Что вообще такое: почувствовать призвание к священству? Как оно возникло? Как вы опознали, что это — призвание к священству?

Свящ. А. Сергеев

—Это был естественный процесс, вот как в плане хирургии у меня есть призвание, и в плане священства. Я начал ходить в храм на самом деле, я смотрел на священников и понимал, что это — высота. Мне тоже хотелось бы, но это — высота, такое не просто желание, а я чувствую нечто нерациональное, что влечет меня. Наоборот, рационально ты делаешь такой кульбит, останавливаешь себя и говоришь: нет, это пока не нужно, все хорошо, идём дальше. Но в какой-то момент я упёрся уже в какую-то черту. Потому что когда ты ходишь в храм, как правило, ещё и поёшь, любой священник заинтересованно спросит тебя: не хочешь ли ты быть священником? Может, пойдёшь и поступишь? В течение какого-то времени всё это продолжалось. Есть у меня знакомые священники, которые говорят: я вообще хочу, чтобы все мужчины стали священниками, чтобы они пережили эту благодать и переживали дальше, когда тебя рукополагают. И это не от того, что там не хватает или здесь, ты это пережил, на тебя возлагали руки. Я не знаю, с чем это сравнить, особенно, в первое время: у тебя состояние, что ты можешь лично общаться с Богом каждую секунду, ничего не затмевает, никакая бытовая жизнь и скета. Поэтому, я всегда это чувствовал, когда начал ходить в храм. Произошёл мистический момент встречи со Христом, такая тяга и такое желание всегда было, потом я пришёл уже поступать. Там другой момент, что у меня родители были неверующие, и брат был неверующий — верующие в то, что Бога нет. И они, когда я пришел в храм, они начали задавать вопросы: что с тобой? Ты был нормальным человеком. Что ты здесь стоишь, что это за иконы, что вообще происходит? И это продолжалось три года с периодическими угрозами вызвать психушку и сдать меня туда. Потом посты пошли, и всё остальное, и мама что-то готовила, недоумевала: что это? Меня нужно лечить! Через три года мама пришла в храм самостоятельно, уже полегче стало. И вот, момент, когда я поступаю в семинарию. Я же должен сказать всем, что я поступаю. Мне 27 лет, хотя 27 лет, и я говорю отцу: вот, я в семинарию собрался. Он говорит: да? И куда это? Он меня не может поддержать, это понятно, но у него недоумение такое было: а работать ты будешь ещё? И тогда я сказал: да, я буду ещё работать, хотя я не знал, буду я работать или нет, я всё оставлял и шёл туда. Он говорит: ну ладно, хорошо. Он — военный, он до сих пор занимается тяжёлой атлетикой, просто это к тому, когда я только пришёл в храм, и всё это началось, он меня сразу посадил рядом с собой и сказал: чтобы ни одного слова о Боге от тебя я не слышал, ты понял? Там вариантов как бы не бывает, потому что он очень сильный, у него большие мышцы, поэтому конечно.

К. Мацан

—Получается, вы на тему веры никогда с ним не разговаривали, но в итоге он принял ваш путь?

Свящ. А. Сергеев

—Конечно, принял. Он исповедуется и причащается, это — тяжёлый процесс, это уже его путь.

К. Лаврентьева

—Слушайте, это просто какая-то удивительная история. Когда мы готовились к программе и читали разные материалы, у меня всегда только один вопрос возникал: у человека может быть время на священство, на семью, на профессию — а вы продолжаете быть врачом и заведующим лечебно-диагностического отделения, как мы ранее уже озвучили и музыкантом, причём вы песни-то пишете не раз в году, а чаще. Вы ещё их поёте, вы их исполняете, у вас ещё миссионерский проект, связанный с этим. Вы загружены 24 часа. Серьёзно, отец Алексей, это даже не комплимент, а некоторое недоумение.

Свящ. А. Сергеев

— Есть ощущение, что, действительно, 24 часа. С последнего если начать, то музыка — это часть миссионерского проекта. У нас есть такой миссионерский центр «Атриум», который в разной форме, в том числе, в форме творчества занимается миссией. Мы работаем с протестантами, с заблудшими, делаем молебны о заблудших, присоединяем протестантов, снимаем фильмы о тех, кто уже перешёл, но был протестантом и знает всё изнутри. Мы занимаемся, в том числе, отчасти зарубежной миссией: я ездил на Филиппины, у меня ближайший друг, с которым мы начали делать этот проект 10 лет назад, Александр Антонюк. И уличной миссией мы занимаемся, библейские беседы ведём, в общем, музыка — это часть проекта, которая хорошо понятна определённому слою, срезу такому: это и подростки, это и сами протестанты, мы приходим, действительно, с концертами. Просто так прийти было бы странно, а с концертом, песнями — хорошо это заходит, а потом — общение. Поэтому, музыка — это не самоцель, но некая форма. Затем, я работаю с понедельника по пятницу, после работы служу молебны, либо литии и панихиды, в субботу и воскресенье служу. Мы живём прямо в самом санатории, поэтому жена и дети там, на службу они тоже приходят. Если их нужно полечить или анализы какие-то взять — я могу всё это сделать, не отрываясь от производства.

К. Лаврентьева

—Поразительно просто. А давайте что-нибудь ещё послушаем из ваших песен? Расскажите нам.

Свящ. А. Сергеев

—Да, эта песня тоже была написана давно, перед поступлением в семинарию. В семинарии мы тоже делали такой проект музыкальный, объезжали всё, и, собственно, я это продолжаю. И вот, песня на стихи Николая Гумилёва, стихотворение называется «Христос», музыка моя, аранжировка нашей группы, стихи Николая Гумилёва.

К. Мацан

—Давайте послушаем.

К. Лаврентьева

—Дорогие друзья, мы послушали ещё одну песню нашего замечательного гостя, в гостях у «Светлого вечера» сегодня священник Алексей Сергеев, клирик Санкт-Петербургской епархии, доцент кафедры библеистики Санкт-Петербургской Духовной Академии, заведующий лечебно-диагностическим отделением детского санатория «Солнечное», композитор и солист группы «Атриум», песни которой мы вот уже второй раз слушаем. И иногда мы эти наши длинные представления сокращаем, но сегодня нет никакого желания сокращать, потому что каждая из этих ипостасей отца Алексея действующая и крайне важная. Отец Алексей, вы в одном из интервью себя определили всё же больше как священника. Я бы хотела вас спросить: а кем вы себя всё же ощущаете больше: сначала врачом, потом священником, или наоборот? Ну, и соответственно, потом уже мужем, миссионером, композитором, отцом... В общем, это уже такой вопрос личных приоритетов.

Свящ. А. Сергеев

—Нет, священство — это же не профессия, а образ жизни, поэтому я всегда священник. Как это можно проиллюстрировать? Весь этот санаторий, где обычно находятся 400 — 500 детей от 3-х до 18-ти лет, они обычно находятся 21 день и постоянно меняются. Все они проходят через ЛОР-врача, с ними я также беседую, как священник, все они знают, что я священник, я даже на работе — священник, хотя я просто осматриваю их и делаю снимки, если кто-то упал. Все они знают о моём служении, у нас есть отделение матери и ребёнка, есть онкологическое отделение. Как это проявляется? Проявляется в том, что кто-то крестится, кто-то крестит детей. Недавно я беседовал с подростками. Мы с ними играем в шапку: у кого-то из них есть шапка, они пишут любые вопросы на любую тему, кроме пошлостей, и складывают в эту шапку. Так просто они не спросят ни о чём такого странного человека в чёрном и с крестом, которого видят на расстоянии метра впервые в жизни. А так, они всё кладут туда, и у меня уже, наверное, вопросов 500, я их складирую, очень интересные вопросы. Это подростки от 14 до 18 лет.

К. Мацан

—А что показалось самым интересным и неожиданным для вас?

Свящ. А. Сергеев

—Неожиданный вообще весь спектр, вопросы о моём пути к священству, политике, искусстве, кино, о каких-то фильмах, которые я раньше никогда не смотрел и не знал, что они существуют, но пришлось их посмотреть и проанализировать. Новая этика, всё остальное — пришлось включиться и на их уровне начать общаться. Всегда меняются у них взгляды, очень остро реагируют на тему абортов — всегда начинается у нас такое обострение, ну и сейчас уже меньше, но как-то были какие-то всплески всех этих европейских тем о нетрадиционной ориентации. Сейчас это провокация такая: мы же знаем, что вы такие, но скажите нам, почему. Мы знаем, что вы ответите нет. Но это больше такое, подростковое. Один человек видит в этом какую-то свободу, но я объясняю, что это — не свобода, что ты мыслишь стереотипами, находишься в этой парадигме и не сказал мне вообще ничего нового. Человек поругается, ну и успокоится. А так: видели ли вы бесов? Как сотворён мир? Всю догматику если взять от Сильвестра Маливанского до Булгакова и отца Олега Давыденкова — вот вообще все вопросы они мне задали. Политические тоже спрашивают, там не только политика, искусство, все сферы жизни: есть ли у вас жена? Можно ли вам жениться? Сколько у вас детей? Как воспитывать детей? Всё, что только можно представить. Были ли пупки у Адама и Евы — это из последнего. Откуда появились афроамериканцы? И всегда есть какой-то такой вопрос, что не понимаешь, откуда он взялся у человека.

К. Мацан

—А были ли вопросы, которые заставили вас, что называется, задуматься? Например, с этой стороны я на это не смотрел, а сознание и пытливый ум подростка предложили вам так на это посмотреть?

Свящ. А. Сергеев

—Возможно да, было. Обычно, поскольку мы занимаемся ещё уличной миссией, эти все вопросы носили материальный характер: сколько получает священник, откуда деньги у этих священников, они же не должны иметь никакие деньги, га чём они могут ездить, и так далее. Я сейчас даже не могу вспомнить какие-то поразительные вопросы, иногда они исходят из такой, религиозной что ли, жизни: мама и папа — старообрядцы или свидетели Иеговы, например. Исходя из этого, они начинают что-то спрашивать, и тогда — да, появляется какая-то грань в виде апологии некой, когда ты не просто какими-то философскими и богословскими словами должен что-то рассказать, а по-простому, чтобы он прямо здесь и сейчас понял, потому что ты видишь его в первый и последний раз за этот заезд. Ты ему сразу должен рассказать, в чём здесь какие-то ошибки, что нужно искать Бога, и где Его Церковь.

К. Мацан

—Давайте мы под занавес нашего разговора ещё какую-нибудь песню послушаем, и вы про неё расскажете.

Свящ. А. Сергеев

—Песня на стихи святителя Иннокентия (Херсонского), называется она «Не унывай», как раз. Был такой период, несколько часов у меня было. Мы объехали Золотое Кольцо, 24 или 26 городов, сели в машину — это был ещё 2013-й год, с нами ехал американец, теперь он — священник в Сакраменто — и мы вчетвером поехали. Это всё прекрасно закончилось, мы много святынь объехали, американец много всего увидел и поразился многому, но как-то у меня потом такое состояние было, что всё это закончилось, можно это назвать плохим настроением. В этот момент мне попалась книжечка — сборник духовных стихов, она очень маленькая, святых, которые писали о Боге. В основном, святых. Например, там ответ святителя Филарета Московского Пушкину. И среди этих стихов был, как раз, стих «Не унывай» святителя Иннокентия (Херсонского). И я как-то услышал это стихотворение, и решил его положить на музыку, мы аранжировали его, оно звучит немного по-современному, форма такая вот. Мелодия — моя, аранжировка — группы, а стихи — святителя Иннокентия (Херсонского). Надеюсь, он нас за это простит.

К. Мацан

—Я думаю, что он порадуется. Спасибо вам огромное за нашу сегодняшнюю беседу, у нас сегодня в программе «Светлый вечер» был священник Алексей Сергеев, клирик Санкт-Петербургской епархии, доцент Санкт-Петербургской Духовной Академии, заведующий лечебно-диагностическим отделением детского санатория «Солнечное», солист группы «Атриум». И в исполнении этой группы мы, в завершении нашей программы, слушаем песню «Не унывай» на стихи святителя Иннокентия (Херсонского). В студии была моя коллега Кира Лаврентьева, я — Константин Мацан. Спасибо, до свидания.

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Образование и новые технологии». Михаил Сумбатян
• «Народное церковное искусство в СССР». Кирилл Вах, Дмитрий Антонов
• «Роль духовника». о.Григорий Геронимус