«Путь церковного служения». Епископ Орский и Гайский Ириней

Нашим собеседником был епископ Орский и Гайский Ириней.

Владыка поделился своими воспоминаниями о том, как он пришёл к тому, чтобы посвятить свою жизнь церковному служению, и какое влияние на его путь в вере оказал профессор Алексей Осипов. Наш собеседник рассказал, что предшествовало его назначению епископом на Урал, и почему его отправили служить именно в эти земли.

Ведущий: Алексей Пичугин

---

Алексей Пичугин:

— Друзья, здравствуйте. Это «Светлый вечер» на «Светлом радио». Меня зовут Алексей Пичугин. Я рад вас приветствовать. И для жителей Орска и окрестностей Орска сообщаю, что сегодня мы приехали к вам в гости. Приехали для того, чтобы пообщаться с епископом Орским и Гайским Иринеем. Владыка, здравствуйте.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Да, здравствуйте, дорогой брат Алексей. Очень благодарен, что приехали из Москвы специально для Орской епархии.

Алексей Пичугин:

— Я не в первый раз приезжаю. Спасибо большое за приглашение, за эту возможность еще раз посетить Орск, потому что всегда я сюда приезжаю с таким очень добрым ощущением от того, что у вас тут происходит, и в том числе в епархии. Но мы сегодня не для того, чтобы комплиментарно пообщаться здесь собираемся, а для того, чтобы обсудить, поговорить о том, чем живет Орская епархия, о том, как происходит ваше служение, и насколько я понимаю, никогда еще не говорили о вас и о истории вашей жизни. Вы здесь в Орске уже десять лет.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— В декабре десять лет.

Алексей Пичугин:

— В декабре будет десять лет. Это немалый срок, за это время многое сделано, за это время многое осмыслено, и уже можно подводить, это не итоги, а это такие промежуточные итоги, потому что мы вообще в нашей жизни привыкли что-то отмерять десятилетиями. Вот десять лет прошло. Давайте начнем с портретных штрихов, как началась ваша церковная история, почему вы когда-то в свое время избрали именно этот путь, путь церковного служения?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— С маленьких лет, я сколько помню себя, я всегда был в храме, при храме. Родители верующие и вопрос выбора профессии практически не стоял, но выбор профессии или желание мое с маленьких лет было не стать священником, а стать учителем. Страшно просто было мечтать, думать стать священником по той причине, что трудные времена, очень трудные время для верующих людей.

Алексей Пичугин:

— Какие годы?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Родился я 30 мая 71-й год.

Алексей Пичугин:

— Это была Молдавия.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Это в Молдавии родился. Но это были очень сложные годы для верующих в Молдавии, хотя бы представить по следующей картине. Казалось, готовились отмечать юбилей тысяча лет Крещения Руси в Москве, а в Кишиневе еще об этом и не думали и даже не хотели думать. Приехал новый архиерей, митрополит Серапион, и зашел в храм, посмотрел, в храме висел небольшой колокол, и звонили в этот колокол — и все. Тогда он посмотрел: «Что это?» — «Колокол, так у нас звонят». — «А колокольня есть?» — «Есть». — «Звоните в колокола, я приду в воскресенье специально на службу. Встречайте меня».

Алексей Пичугин:

— А представляете, он приехал, много лет до этого отслужив в Туле, во Владимире, в тех городах, где на тот момент колокольный звон то отменяли, то возвращали. Но отношение к священникам, к архиереям, к колокольному звону уже было несколько другим, с одной стороны. С другой стороны, то, что мы знаем из таких общих церковно-исторических событий, вроде бы всегда в Молдавии, на Западной Украине отношение к церкви и к религии было лучше и проще, чем в центральных республиках.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Казалось, да. Верно рассуждаете, но при этом все равно в столице готовились отмечать юбилей, а в Молдавии не были готовы, не собирались отмечать. И думали, что то давление, которое было раньше по всей стране, и в сегодняшний день в Москве так же есть. Но не учли, что готовились к юбилею, передали это в Данилов монастырь уже. И вот Молдавия. Митрополит говорит: «В воскресенье звонить в колокола». Некому. Нашли одного человека, который умел звонить, когда-то он звонил, когда был еще молодым человеком.

Алексей Пичугин:

— Старообрядец. Я читал в одном из ваших интервью, что он был старообрядцем.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Да. И в воскресенье колокольный звон. Люди не понимают, что случилось. Многие пришли в храм смотреть, а оказалось, что новый архиерей приехал на кафедру. После он уехал в епархию, звонок от уполномоченного и говорят: «Дайте мне, пожалуйста, Фадеева». Кто такой Фадеев? Не знаем. «Давайте быстрей Фадеева, вот он новый приехал». Кто новый приехал? «Ну, вот он приехал из Москвы». А, владыка. «Для вас он владыка, для меня товарищ Фадеев».

Алексей Пичугин:

— Гражданин. Он из другой... Гражданин Фадеев.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Ну, они сообразили, что он имел в виду митрополита Серапиона и к телефону. «Что себе позволяете» и прочее, прочее. «А простите, с кем общаюсь. Обычно люди представляются. С вами общается не кто-нибудь, а правящий архиерей Кишиневской епархии». И он говорит: «Так, я с вами сейчас не могу общаться, занят. Я вас могу принять...» Назначил день. Тот в шоке: «Как, я управлялся с тем и говорил архиерею, куда ехать, на какие службы, где совершать. А этот мне просто говорит, чтобы я приехал, я сделаю, я хочу. Не понятно». Ну, и встретился уже и он понял позже, что ситуация в стране изменилась уже в другую сторону. По этой причине, вот какая картина в Молдавии. В частности, что касается меня...

Алексей Пичугин:

— Простите, владыка, пока мы далеко от этих воспоминаний не ушли. Я в свое время общался с уполномоченным по делам религий всего Советского Союза, человек в ранге министра, Константин Михайлович Харчев, который как раз тогда был уполномоченным. И он конечно совершенно по-другому — он потом стал верующим православным человеком, собственно, он уверял, что он и тогда был верующим — но он совершенно по-другому выстраивал эту политику. Но видимо, до Молдавии это шло действительно очень долго. И не смотря на то, что этот орган в Молдавии подчинялся непосредственно Харчеву, вот эти все тенденции, которые в Москве уже стали проявляться, отдали Данилов монастырь, причем отдали еще пятью годами ранее. Но мы делаем у нас на радио программу, которая выходит совместно с музеем «Советский Союз: вера и люди», мы собираем воспоминания о советском церковном быте. И все поголовно люди, с которыми мы общаемся, которые вспоминают церковь восьмидесятых годов, особенно священники, которые служили в восьмидесятые годы, как один все говорят, что 88-й год и само празднование Крещения Руси стало не просто водоразделом, но до начала торжеств никто вообще себе не представлял, что ситуация может измениться. Еще за несколько дней до начала празднования было все то же самое: гонения, запреты. Да и после еще какое-то время сохранялось. Это как 9 Мая, день Победы, но бои продолжались местами.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Ну, смотрите, верно рассуждаете. Я просто о себе скажу, что я помню себя учеником в школе и как-то к нам пионервожатая зашла в класс и быстро начала проверять галстуки. У меня галстук был в кармане, я не успел его надеть. Она увидела, подошла: «Почему все время без галстука?» — и взяла и ударила меня. Ну, Господи, Молдавия, в принципе в школе нас воспитывали порой таким образом, ничего удивительного, нормально. А после мы как-то пришли домой с ребятишками и папа спрашивает: «Ну как там учеба, как там школа, как там вас иногда наказывают, воспитывают вас таким образом?» Ну, я и говорю: «Я учусь хорошо, поэтому нет, все нормально, хорошо». Один из ребятишек говорит: «Ну, как тебя тоже ударили». — «Когда, кто? За учебу, что вы?» — «А вот пионервожатая» — «Так это не за учебу, это за галстук, это совсем другое». Ну и папа услышал все, посмотрел и запомнил. На следующий день он приходит в школу, пришел к директору: «Слушайте, ну почему с моим сыном так обращаются, почему так, подняли руку?» И директор вызывает меня. Я иду к директору, по дороге думаю, ну что я мог натворить, вспоминал, вроде ничего. Захожу, у директора директор и папа, и еще вспоминаю. И тут директор говорит: «Слушай, а правда, тебя ударили за галстук?» Я говорю: «Ну-у, да, да». Ладно, мы пошли в класс. А возможно это пятый класс или шестой.

Алексей Пичугин:

— Совсем раннее детство.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Мальчишки, да.

Алексей Пичугин:

— Только-только вас в пионеры приняли.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Да. И спрашивает у класса. Ребята: и я видел, и я, и добавляли, все описывали — и поняли всё. И тогда уже было принято решение, если я захочу, ношу галстук, если не захочу — не буду. Никто не имеет право заставлять меня носить его.

Алексей Пичугин:

— Видите, тут тоже, наверное, такая отчасти ситуация, которая возможно была в Молдавии, где отношение к тому, пионер ты — пионер, естественно — но исполняешь ли ты все предписанное пионеру, наверное, можно было как-то не исполнять какие-то вещи.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Понимаете, да. Потому что получается: хочешь, не хочешь, но ты жертва в какой-то степени, как мученик. Не зря у святителя Иоанна Златоуста есть такие слова: «Мученики имеют дерзновение пред Богом, потому что они показывают Ему свои раны, и Бог смотрит на них и исполняет их просьбы». В данном случае, я мог сказать, вы знаете, меня ударили, по этой причине я могу позволить себе или носить или не носить, я как жертва, в какой-то степени, в хорошем смысле слова. Так что такие отношения в Молдавии имели место.

Алексей Пичугин:

— А как относились ваши родители ко всей системе советской. Вы говорите, что верующими были с детства. Но Молдавия опять же, она далеко от центра. Мне очень сложно себе представить эту ситуацию, тем более, что в семидесятые годы я еще не жил, и мне сложно сконструировать в голове, как это могло выглядеть тогда. Но в моем представлении все равно, действительно, там было много верующих людей, и даже вопрос, особенно где-то в сельской местности, не стоял, все ходили в церковь. Но при этом как это внутри семей складывалось в отношении с... люди ходят в церковь, но при этом их дети все поголовно пионеры и тоже ходят в церковь. Вот как? Для центральной России, для РСФСР это какая-то нереальная ситуация. А для Молдавии вполне себе житейская.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— В нашем храме, точнее в нашем селе храм был, но был закрыт, и мы уезжали в соседнее село или еще куда-то и нас невозможно было заметить в храме, наши учителя никак... Но что касается других храмов, то местные учителя приходили к храму и смотрели, кто из местных, и записывали, и проблемы были.

Алексей Пичугин:

— А все-таки тоже.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Но благо, что в хорошем смысле слова, наш храм был закрыт, и надо было ехать куда-то, они не знали. Они знали, кто в селе верующие, и в принципе можно было составить общий список, и мало кто ошибался. Были верующие, открыто исповедующие, были люди, кто боялись, но большая часть все-таки это верующие, которые формально хоть раз в год ходили в храм на исповедь, на причастие и освятить пасху, за водой святой. Многие, очень большой процент.

Алексей Пичугин:

— А какую роль священник играл для людей, для жителей села в их жизни повседневной?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Практически только если совершал требы и иногда приезжал тайно освящать дом, еще что-то, больше ничего.

Алексей Пичугин:

— Тайно, но при этом звали все освящать.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Многие.

Алексей Пичугин:

— Как, знаете, в ближайшем Подмосковье было несколько не закрывавшихся церквей, где начиная от членов Политбюро, заканчивая последними партийными работниками второго и третьего эшелона, в обязательном порядке крестили детей.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— И у нас многие крестили, но только, как вы сказали, тайно, чтобы никто не знал. И венчались тоже так же.

Алексей Пичугин:

— Я напомню, что сегодня мы беседуем с епископом Орским и Гайским Иринеем. Владыка, а когда вы поняли, что вы хотите пойти по церковному пути, как это произошло?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Я не увидел то, что хотел, в институте. Я очень хотел стать учителем. И так получилось, что сдали экзамены, и после того, как мы поехали на практику — а практика заключалась в том, что надо было собирать овощи и фрукты — будучи старостой группы, я увидел, что ребята позволяют себе очень много вещей, которые не к лицу, будущим хотя бы, учителям. И на это не обращали многие внимание наши руководители. Даже порой и сами какие-то наставники наши вольности позволяли себе. Я не увидел на тот момент то высокое служение, которое есть, или в моем представлении было, у учителя. Это практически святой человек, человек, который отдает все самое лучшее. Я понял, да, я хотел получить знания, но я думал, что нравственность и знания идут вместе. И тогда я подумал, мне надо поступить в семинарию, куда-то, чтобы я получил и знания и сохранил бы нравственность. Потому что приехал из села в столицу, а там люди позволяли себе многие вещи, которые непонятны...

Алексей Пичугин:

— В столицу — в Кишинев или в Москву?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— В Кишинев. Позволяли себе вещи, которые для жителя села просто невозможны. И после уже приехал к нынешнему митрополиту Викентию Ташкентскому, тогда он был епископом Бендерским, поговорил и после поехал в московскую семинарию, в академию уже поступил, таким образом я оказался в нашей церковной системе, потому что искал и сохранить нравственность и получить знания. Понимая прекрасно, что у нас в Молдавии семинария только была открыта, знаний получить практически мало было шансов хороших.

Алексей Пичугин:

— Вы представляли себе, в таком случае, свою жизнь дальше, что вы будете все равно учителем, но в семинарии? В семинарии, в академии.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— На тот момент я думал поступить в семинарию Московскую. Помню, проректор по учебной части спросил: «А почему в Московскую семинарию, ведь в Молдавии есть своя семинария?» Я говорю: «Здесь академия есть, моя цель уже была поступать не просто в семинарию, а следующий шаг — поступать в Московскую духовную академию.

Алексей Пичугин:

— Почему именно в Московскую, а не тогда Ленинградскую, Петербургскую?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Мои наставники первые учились в Московской семинарии и академии. Это и митрополит нынешний Викентий, и епископ Доримедонт, а до этого я много раз с четырнадцати лет бывал в Лавре преподобного Сергия.

Алексей Пичугин:

— И для вас это было очень важно?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Да. Мои родители ходили всегда к отцу Науму — духовник нашей семьи, потом сам стал ходить к этому старцу и как-то был связан с Лаврой. Поэтому выбор сразу был определен — Московская духовная семинария.

Алексей Пичугин:

— Что для вас стало неожиданным? Вы приехали, все-таки вам было двадцать лет, насколько я понимаю?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Да

Алексей Пичугин:

— И жизнь была достаточно вольная, свободная, а тут вы приезжаете, монастырские стены, распорядок семинарский суровый достаточно, и распорядок, и быт, и такая полуказарменная система.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Я полгода где-то жил в монастыре в Молдавии, будучи послушником Ново-Нямецкого монастыря и параллельно учился в местной семинарии. Когда я приехал в Московскую духовную семинарию, я не почувствовал, что есть какая-то казарма, система и прочее, потому что полгода воспитывался в монастыре. А там служба ранняя, и каждый день надо было вставать, ходить на эти службы, после послушание, уроки — тоже занимались, чуть-чуть, правда — и когда приехал, наоборот, я почувствовал легкость. Я подумал, что есть возможность, и в самом деле была, возможность и учиться, и было намного легче, чем в Молдавии. Не пугал меня вот этот строй семинарской жизни московский. А наоборот, в какой-то степени было намного легче, потому что уже полгода практически прожил в монастыре.

Алексей Пичугин:

— Это уже было то время, когда вы осознанно решили, что будете принимать постриг?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Скорее всего, что с поступлением и в московскую семинарию, и даже в монастырь, я уже видел себя, что рано или поздно обязательно стану монахом. И к тому же пока учился в семинарии все время общался продолжал с отцом Наумом, также познакомился близко с тогда иеромонахом Тихоном, благочинным, ныне архиепископ Берлинский, плюс очень рад, что Алексей Ильич Осипов стал для меня наставником хорошим. И путь уже был определен: рано или поздно монахом стану.

Алексей Пичугин:

— Так и произошло. А когда вас постригли?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— В 95-м году мне было почти 24 года, на тот момент еще 23 года. Готовился к этому моменту, переживал, как многие люди, кто делает серьезный шаг, но знал, что рано или поздно шаг этот будет сделан, выбран уже путь и помню, перед постригом попросил преподавателя дать мне слово и говорю: «Братцы, постриг этого числа состоится, кто сможет помолиться — помолитесь, поддержите». Очень рад, что многие ребята в тот день были в храме, молились, чтоб Господь дал силы нести крест — путь, выбранный мною, — с достоинством.

Алексей Пичугин:

— А вы думали, что вы вернетесь в Молдавию?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Конечно, так и думал, что да, вернусь обязательно. Но вернусь не просто служить, иеромонахом быть, а буду заниматься наукой, буду преподавать. И в принципе, так оно и случилось, приехал в духовную семинарию Кишиневскую и на протяжении почти семи лет преподавал основное богословие и философию, читал историю религии, литургику, в Тирасполе в университете преподавал.

Алексей Пичугин:

— А в университете светские дисциплины?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Нет, преподавал историю религии.

Алексей Пичугин:

— Мы еще вернемся к тому, что вы преподаете в Орском университете.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Да.

Алексей Пичугин:

— И это я понимаю, что для вас внутренне преподавательская работа тоже своеобразная форма служения. То, к чему вы всегда стремились и вы к этому пришли. По-другому, но пришли.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Да. Я пришел к этому. И будучи студентом, благо, что меня полюбил Алексей Ильич Осипов, брал меня с собой на свои лекции и выступления, иногда давал отвечать на какие-то вопросы, после он указывал, где я ошибся, где мог лучше ответить, выступить, и готовил меня к тому, что рано или поздно я начну преподавать. Конечно, я спрашивал у него, как он строит уроки, почему в такой форме. Почему, казалось иногда, идет серьезная дискуссия, а в какой-то момент он отходит от темы, что-то рассказывает. Он говорит, что даю возможность, чтобы человек пришел в себя, перегружался, еще раз осмыслил, что рассказал, и дальше что-то серьезное. Форма преподавания очень многое я взял у него, на сегодняшний день пользуюсь и уроками Алексея Ильича и дьякона Андрея Кураева и форму преподавания что Алексей Ильича, что отца Андрея я взял для себя.

Алексей Пичугин:

— У нас сейчас небольшой перерыв, буквально минута. Я напомню, что мы сегодня беседуем с епископом Орским и Гайским Иринеем. Меня зовут Алексей Пичугин. Мы вернемся в эту студию буквально через минуту. Никуда не уходите.

Алексей Пичугин:

— Это «Светлый вечер» на «Светлом радио». Меня зовут Алексей Пичугин. Возвращаемся к нашей беседе. Сегодня, я напомню, что я в Орске, и здесь беседую с епископом Орским и Гайским Иринеем. Мы говорим о жизни владыки, о том, что предшествовало началу его служения здесь на Южном Урале в Орской епархии. И вот вопрос, который мы еще не обсуждали. Изначально русский язык для вас был неродным. Вам пришло его так хорошо выучить?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Он и сейчас по большому счету не родной. Учась в семинарии, я понял, что есть какие-то вещи не очень знакомые мне, и для этого я взял дополнительно параллельно с нашими уроками семинарскими школьную программу, взял русский язык, литературу и историю. И изучал, старался не отставать, быть наравне со всеми, кто учились со мной. И даже в какой-то степени преуспел во многом по той причине, что закончил семинарию и поступил в академию. Но в академию допускают к сдаче экзаменов только тех студентов или выпускников семинарии, которые кончили семинарию без троек. И не то, что какая-то общая оценка тройка есть в аттестате, нет. Если за первый курс, за второй или за третий, и общая оценка даже четыре или пять может быть, все равно если у тебя есть тройка, то тебе не допускают. Или хотя бы ты должен пересдать и прочее. У меня, слава Богу, не было троек, закончил по первому разряду и был допущен к сдаче экзаменов в академию. Сдал, поступил и очень рад. Стремился к этому и помню, когда, Бог дал, поступил, сказал себе: «Господи, я буду проповедовать Тебя, о Тебе буду говорить людям всегда». Конечно, и людям говорить о Боге важно, но и Богу сказать о людях тоже важно.

Алексей Пичугин:

— У меня есть очень хороший знакомый протодьякон, служит в Подмосковье, отец Дмитрий Коваль, такой. Не знаю, может быть, ваши пути пересекались в Тирасполе. Он мне долго пытался объяснить, я, правда, честно признаться, не совсем все равно понял, он тоже из Молдавии, как происходит вот это понимание языка. Ведь в Молдавии службы совершаются на церковно-славянском, правильно?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— В Молдавии, в городах, в больших городах совершаются на церковно-славянском, но не везде, и то только часть богослужения на церковно-славянском, в основном все на местном, на румынском языке.

Алексей Пичугин:

— А, все, тогда наверное, мой вопрос не актуален. Потому что я хотел спросить, ведь в Молдавии многие люди действительно не говорят по-русски. И могут прожить всю жизнь, да, что там в Молдавии. У меня есть знакомые, которые живут в Чувашии, казалось бы, это центральная Россия и не говорят по-русски. А в селах чувашских русского языка никто не знал и не знает. И если мы не очень хорошо понимаем, приходя в храм, все, что там происходит, все, что читают, все, что поют, то люди, которые не говорят по-русски, для них, придя, в храм, где она совершается на церковно-славянском, вообще ничего не понятно. Это как где-нибудь в Италии девятнадцатого века месса на латыни, да, красиво, да, здорово, но если ты простой крестьянин из Ломбардии, то вряд ли что-то поймешь.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Но благо все-таки всегда в Молдавии службу совершали на родном языке.

Алексей Пичугин:

— На родном языке. Поэтому я и понял, что мой вопрос не очень актуален. Ведь церковь-то древняя. Когда Молдавская Митрополия стала частью Русской Православной Церкви, не было попыток перевести богослужение на церковно-славянский?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Попытки были в разное время, но все-таки в Петербурге поняли прекрасно, что народ не знает русский язык не то, что хорошо, хоть как-то, и совершать богослужения только на церковно-славянском нет смысла. Люди не понимают, значит куда-то пойдут или в другой храм или куда-то еще, а зачем? К тому же все время понимали, Румыния рядом, а вдруг захотят по религиозным соображениям переехать в Румынию. А вдруг кто-то захочет иметь священника из Румынии. Здесь Бессарабия. И тоже нет смысла разделять людей. К тому же помнили печальный опыт. Когда в России случился раскол старообрядческий, часть старообрядцев переехали жить в Молдавию и они по сегодняшний день...

Алексей Пичугин:

— И до сих пор.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Есть в Молдавии и в Республики Молдова, и в Молдавской части Румынии.

Алексей Пичугин:

— Да, у меня мой очень хороший товарищ, большой специалист по старообрядчеству, в свое время очень много посвятил жизни своей исследованию старообрядцев и в Молдавии и как раз в этой части Румынии.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— И вот смотрите. Они переехали туда. Тогда Молдавия была под Турцией, платили, дань, они назначали своих правителей из молдаван, и турки к ним относились очень хорошо: враг моего врага мне друг. Они уехали из России, даже бежали, потому что их там гнали, я их принимаю, в случае необходимости, они будут на моей стороне и будут выступать против своих, против москвичей, которые гнали старообрядцев. Поэтому этих людей турки принимали с радостью, давали возможность служить. Хотите служить, служите, хотите вот так, пожалуйста, нам все равно. И этот опыт печальный был известен и давить, чтобы все совершали богослужения только на церковно-славянском не было смысла. Но благо еще России, что печатали книги на молдавском языке, и они распространялись по всем приходам, особенно очень постарался митрополит Гавриил в Бэнулеску-Бодони, это первый иерарх с образования Кишиневской епархии в 1812 году после присоединения Бессарабии к России.

Алексей Пичугин:

— Так вы, вернемся уже к вам, вы думали, что ваша жизнь будет связана с Молдавией.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Да.

Алексей Пичугин:

— Но случился переезд в Москву. Вы же много лет прожили в Москве.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Будучи студентом Московской духовной семинарии и академии, я часто бывал в посольстве Республики Молдова в Москве или в посольстве Румынии в Москве на те или иные праздники. И после они просили митрополита Кишиневского просить патриарха дать возможность совершать богослужения для граждан Молдавии, для жителей Молдавии, проживающих в Москве, параллельно с церковно-славянским языком на румынском языке. Они обратились к митрополиту, митрополит подумал, кого лучше всего. В принципе, они и сами просили: «Нам бы иеромонаха Иринея, потому что мы его знаем, он учился и часто бывал у нас и поддерживает с нами отношения». Митрополит сказал: «Надо поехать». И я оказался в Москве и нес послушание представителям Молдавии в России в течение семи лет. Служил в Новоспасском монастыре, по субботам в этом монастыре совершал богослужение на церковно-славянском и на румынском языках. Приходили многие люди: и москвичи, и молдаване, и румыны, проживающие в Москве, в области, и там они объединялись. Очень благодарен москвичам за то, что они полюбили граждан Молдавии, проживающих и работающих в Москве, потому что увидели в лице этих людей верующих, надежных и могли им сдавать квартиры, могли приглашать их, давать ту или иную работу. Все-таки, если он верующий и знает, что такое грех, может воздерживаться, ты можешь доверять ему больше, чем просто незнакомому человеку. Новоспасский монастырь стал центром объединения и граждан Молдавии, и объединения в хорошем смысле слова, с москвичами. Кто-то заключал брак, оставался уже навсегда в Москве, кто-то просто отношения устроил и строили хорошие, и по сегодняшний день они, даже если уезжают в Молдавию, приезжают обратно. Какая-то связь между Россией и Молдавией благодаря Новоспасскому монастырю была и по сегодняшний день есть.

Алексей Пичугин:

— В этом наверняка есть и ваша заслуга.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Ну, дай Бог, спаси Господи. То, что объединял людей, ходил и по рынку, слушал молдавскую речь, приглашал этих людей — да.

Алексей Пичугин:

— В Москве ходили?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Да, конечно.

Алексей Пичугин:

— А как это?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— А вот понимал прекрасно, что где-то есть точки, где продают выходцы из Молдавии. И ходил и слушал речь, и давайте знакомиться, давайте приглашать, давайте. А как, ты должен был, моя задача была — объединить людей, приглашать на службы в Новоспасский монастырь. Сказать лично кому-то, давай приходи, почему это надо — это намного лучше, чем кто-то у кого-то узнает, что где-то что-то совершается. Это был в какой-то степени миссионерский шаг, но он был важен для всех.

Алексей Пичугин:

— А я хорошо помню то время, когда, видимо вы как раз говорите про эти же годы, когда в России... Молдавия, соседняя страна, когда-то мы все были союзными республиками — а вот молдавское вино, а вот молдавские фрукты. А потом вдруг, это был 2006-й, наверное, когда перекрыли молдавский рынок в Россию. Там, например, исчезло молдавское вино, исчезли те же самые молдавские фрукты, и я это по своим знакомым заметил, русский народ как бы к кому ни относился, у него всегда есть вот этот элемент сострадания: ох, как же так, как же они бедные, куда они все будут это продавать. Почему-то я все это хорошо запомнил.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Это действительно были печальные моменты истории.

Алексей Пичугин:

— Тяжелые.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Да. И правильно вы заметили, что многие москвичи, россияне сочувствовали и говорили: это политика. Но верили, наступит момент, когда поставки будут обязательно, все возобновится, будут нормальные отношения, и благо, что действительно через какое-то время уже можно было увидеть все, что когда-то было, продавалось в Москве, фрукты и вино. И многие священники спрашивали, потому что молдавское вино, кагор у нас — это очень качественное вино и священники служили на этом вине.

Алексей Пичугин:

— А взять его было потом негде?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Все-таки есть Краснодарский край, но обеспечить полностью...

Алексей Пичугин:

— Я имею в виду, люди привыкли.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Конечно, лучше уже взять у человека, у которого ты уже брал и которому ты доверяешь. Он привезет тебе хорошее вино качественное. Но на какое-то время, увы, отношения были не самые хорошие, не самые теплые.

Алексей Пичугин:

— Так я же помню хорошо, что когда приезжаешь — много приходилось и приходится ездить — приезжаешь, смотришь ассортимент в магазине, понимаешь, что люди покупают и очень много молдавских продуктов. Мы сейчас не рекламируем никакой алкоголь, но вот ты видишь винный отдел, и там в основном были вины из Молдавии стояли, которые люди, я не говорю про повседневное употребление, это вообще другая история. Но праздник у людей, они покупают молдавское вино, а когда оно исчезло, рынок заполонила такая ужасная продукция, которая была произведена непонятно где, в подвалах. То есть люди, которые продавали, пытались эту нишу заполнить, привыкли, а не было, нечем, никаких ни договоров...

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Я даже смотрю в какой-то степени на представителей власти с пониманием, потому что на тот момент, когда был запрет, надо честно признать, что были места Подмосковья, где под видом молдавского вина готовили, тоже якобы вино, но сказать, что хорошее качественное молдавское вино — нет. Это обман.

Алексей Пичугин:

— Как и с Грузией.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Ну да, то же самое, да. И в какой-то степени, если они запретили, то правда была. Не все молдавское вино было действительно из Молдавии, и не все вина были очень хорошего качества. Поэтому, слава Богу, что боролись, чтобы очистить рынок. Плохо, что пострадала и хорошая продукция.

Алексей Пичугин:

— Я напомню, что сегодня мы беседуем с епископом Орским и Гайским Иринеем. Итак, владыка, что было дальше? Вы окормляли молдавскую диаспору, вы ходили на рынок, что у меня плохо укладывается в голове.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— И в посольстве трудился и, конечно, многие люди приходили в посольство, какие-то документы, праздники проводить. Я там тоже встречался с народом, объединял, объединял, объединял. Кроме того находясь в Новоспасском монастыре, владыка Алексей дал мне возглавить воскресную школу Новоспасского монастыря, людей было много в нашей воскресной школе, около ста человек и больше. И быть духовным руководителем нашего православного театра «Живая вода».

Алексей Пичугин:

— А что входило в ваши обязанности как духовного руководителя театра?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Я должен был беседовать периодически с артистами, встречаться с ними на общей молитве, исповедовать их, готовить к причастию. Кроме того, если имел возможность, я выезжал с ними и выступал перед открытием спектакля, после отвечал на вопросы, и говорил о Новоспасском монастыре, о царственных мучениках. Потому что Новоспасский монастырь и семья Романовых как-то связаны, это царский монастырь. Конечно, важно было призвать людей к покаянию и исправлению, и театр существовал и существует для того, чтобы приглашать людей в храм, изменить в лучшую сторону, чтобы люди могли смотреть друг на друга и любить друг друга.

Алексей Пичугин:

— Театр продолжает, при этом, существовать и по сей день.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Да, но то духовное окормление, которое было, я так понял, что уже, увы, не на том уровне.

Алексей Пичугин:

— Но тем не менее. А вы не поддерживаете отношения?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Отношения поддерживаю, но одно поддерживать отношения, общаться, или у нас идет молитва по соглашению, общая молитва. Они поминают моих родных, знакомых, я их поминаю. Все время мы стараемся. Но тесная связь, которая была когда-то, а мы встречались раз в неделю для общей молитвы. Одни сегодня придут на этой неделе, на следующей неделе другие артисты театра, и все время минимум раз в месяц мы встречались, и исповедь и причастие и беседа. Сейчас, я так понял, что увы, пока нету.

Алексей Пичугин:

— И дальше. А вы предполагали, что рано или поздно вы станете архиереем?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Ну, я думал, что рано или поздно, да, скорей всего, что стану, но что стану в России, никогда не думал. Конечно, я думал, что в Молдавию все-таки поеду и там стану. А что в России нет, и не мечтал.

Алексей Пичугин:

— Как это произошло?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Патриарх Кирилл меня хорошо знал, потому что если приезжали руководители страны Молдавии, лидеры партий, то многие хотели встречаться или с патриархом или тогда с митрополитом Кириллом, он тогда возглавлял наш внешний отдел, МИД церковный, я должен был готовить вот эти встречи. Приезжал с ними, знакомил, готовил программу заранее, согласовывал программу с патриархом или с его приближенными. И он знал меня хорошо. И помню, митрополит Викентий предложил поехать епископом в Таджикистан, я должен быть ехать.

Алексей Пичугин:

— А почему митрополит Викентий предлагал?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Ну, он был назначен..

Алексей Пичугин:

— А он был в Ташкент назначен.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Он был в Ташкент назначен и над всеми республиками Средней Азии.

Алексей Пичугин:

— И ему был нужен помощник.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Патриарх сказал, найди себе несколько кандидатов, предложи и мы рассмотрим, кого рукополагать. И митрополит Викентий позвонил, сказал, что давай я тебя. Я тогда говорю, что я поеду в Лавру, спрошу отца Наума, если он благословит, все. И на следующий день позвонил владыке Викентию и сказал: «Владыка, отец Наум благословил ехать помогать». И он уже направил патриарху рассмотреть мою кандидатуру для Таджикистана. И я так думал, что все, поеду туда. И вот накануне Синода вечером, мы встретились с патриархом, надо было обсуждать его предстоящую поездку в Молдавию, он должен был через пару дней ехать. И тут мы поговорили, и он говорит: «Нет, поедешь епископом не в Таджикистан, а на Урал».

Алексей Пичугин:

— А вы естественно не спрашивали у него, почему он принял такое решение?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Я спросил: «Ваше святейшество, а почему?» Он говорит: «Вы знаете, я вас знаю, и еще раз посмотрел автобиографию, и понимаю прекрасно, что вы нарушите закон Таджикистана буквально в ближайшее время». Что он имел в виду? Ты не имеешь право проповедовать вне храма. А я все время и выступал, и проповедовал, и читал лекции, все время занимался преподаванием и быть только в храме, практически невозможно было представить, увидеть меня. Патриарх сказал: «Поедешь на Урал». И уже на Синоде сказал, что Оренбургская область, Орск, Гай и другие населенные пункты.

Алексей Пичугин:

— Вы представляли хотя бы из курса географии?

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Нет, представлял, потому что я смотрел на святейшего и думал, ну как, может, ошибся, а может, нет. И святейший говорит: «Нет, поедете туда. Знаете, где это?» Ну, в Оренбургской области никогда не был, но я был в Челябинске, я был в Башкирии, я был в Екатеринбург«.

Алексей Пичугин:

— Вот это рядом.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Да это рядом. А здесь, святейший говорит, все, поедешь. Я принял как волю Божию.

Алексей Пичугин:

— Мы много общались с владыкой Питиримом (Твороговым), он неоднократно приходил к нам на радио. Почему я его вспомнил? Потому что это как раз тот человек, который поехал в Таджикистан. И он рассказывал, как у него пролегал путь туда. Он говорит, что его вызвали, он тоже был в Лавре, наверняка, вы хорошо знакомы.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Да.

Алексей Пичугин:

— Он был в Лавре, простой иеромонах, помощник ректора академии. Или наместника Лавры, я уж не помню.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Преподаватель академии.

Алексей Пичугин:

— И вот его вызывают и говорят, что есть предложение поехать епископом в Таджикистан. Но ты, говорят, иди подумай. И он пошел думать. Но ему на прощание сказали, что несколько человек отказались. Он пошел советоваться то ли с духовником, то ли с кем-то из своих близких друзей-знакомых отказываться, не отказываться. Таджикистан далеко, вроде бы всю жизнь прожил в Москве и в Сергиевом Посаде. Ему сказали: «Ты знаешь, — говорят, — не отказывайся. Я один раз отказался и жалею». И вот он уехал в Таджикистан. Но он тоже проповедовал, надо сказать, что он проповедовал и вне храмов и везде ездил. Но тоже уже давно не в Таджикистане.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Мы поддерживаем отношения с этим человеком, знакомы еще по академии. Знаю, что он первое время устроился учителем в Таджикистане, но после ему не дали, все-таки духовное лицо, давай ты будешь у себя в храме, а вне храма не позволяем.

Алексей Пичугин:

— Он тоже такой человек, который не смог бы так.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Да, да. По этой причине его и возможно перевели, кроме того, знания хорошие у него, образование, и он оказался в Москве.

Алексей Пичугин:

— Ректором академии, а сейчас епископ в Рязанской области. Да. И вот ваши впечатления от того, когда вы после Молдавии приехали в Орск. Все-таки это очень далеко, это граница с Казахстаном.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Я приехал, декабрь месяц, очень холодно. Мне страшно было...

Алексей Пичугин:

— А вы сразу приехали? Решение Синода, вас назначают, избирают, рукополагают, и вы едете сюда.

Епископ Орский и Гайский Ириней:

— Да. Я приехал сюда и помню, очень холодно. Я не знал, смогу ли я выдерживать морозы, потому что для меня холод это что-то страшное. Но молитва верующих людей помогла, плюс хорошие помощники священнослужители. Было видно, что они знали, что приедет архиерей, и они готовились встретить и быть рядом с ним, трудиться. И помню, до хиротонии пригласил на хиротонию, многие священнослужители, руководители от Орской епархии — делегация была, ну, больше двадцати человек. Я сам организовал автобус, их встретил, поехал в аэропорт, устроил в гостиницу, из гостиницы их забрали к святой Матроне в монастырь, где была хиротония моя. После они приехали в Новоспасский монастырь, театр наш выступил со спектаклем. На следующий день мы поехали в Лавру, тоже заказал автобус, мы поехали все вместе, и многие руководители в какой-то степени стали ближе, стали в какой-то степени тоже, они говорили: «Мы стали вашими должниками. Вы нас так приняли, вы нам показали академию, Лавру, в Москве побыли, и к Патриарху мы подошли, общались чуть-чуть. Мы должны вас также принимать. И когда я приехал в Орск, они сами говорили: «Мы просто обязаны вас встретить достойно». И в других населенных пунктах я тоже ездил, и встречали те люди, которые были у меня в Москве на хиротонии. Патриарху очень понравилось, и сказал: «Вот, молодец, хорошо. Видно, что есть уже дипломатическое прошлое. Смогли организовать, чтобы люди приехали, встретить, побыть с ними, и уже поедите туда, и они будут знать, что встречают уже знакомого человека».

Алексей Пичугин:

— Мы, владыка, продолжим, с вами этот разговор в следующей программе и как раз поговорим об Орске, об Орской епархии, что здесь изменилось за десять лет вашего пребывания на кафедре. Спасибо большое, эта программа подошла к концу, напомню, что сегодня гостем нашей программы был епископ Орский и Гайский Ириней. А я Алексей Пичугин тоже сегодня в Орске, здесь с удовольствием общаюсь с владыкой Иринеем в студии одной из Орских радиостанций, замечательной совершенно студии, замечательно оформленной. Еще раз благодарю за это приглашение, спасибо большое. Дорогие слушатели, прощаемся, всего доброго и будьте здоровы.

Программа подготовлена при поддержке акционерного общества «Холдинговая компания «Металлоинвест».