Преподобный Палладий пустынник

Поделиться

Глубоко за полночь в келью Палладия робко постучали. Монах не удивился позднему визиту. Сорок лет назад он построил хижину на отдалённой окраине небольшого селения, окружённого песками и скалами Сирийской пустыни. Разрастаясь, поселок подступал к жилью отшельника, и люди все чаще заглядывали к нему за советом и утешением. Палладий никому не отказывал. В его сердце царила тишина, в которой непрестанно вершилась молитва: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня». Беседы с людьми не могли отвлечь монаха от разговора со Спасителем. Палладий распахнул дверь. На пороге стоял юноша в дорогой одежде.

— Прости, что тревожу тебя, отшельник. Но ты должен мне помочь!

— Входи, сынок. Какой же помощи ты ждёшь от грешного монаха?

— Прошу, выслушай меня! Два года назад я получил большое наследство и занялся торговлей. За короткое время моё состояние увеличилось вдвое, деньги приносили мне наслаждение. Но потом в сердце поселилась тоска. Я почувствовал себя пауком, который запутался в собственной паутине. Знаешь, отшельник, в детстве нянька рассказала мне об Иисусе Христе, который победил смерть и о Его Небесном Царстве. Её рассказ осветил тогда мою жизнь, приметы Божьего царства сквозили золотом в закатных лучах, звенели голосами птиц на рассвете, угадывались в тепле матушкиных рук. Каждый мой день был исполнен радостного смысла. А сейчас я как будто возвожу золотую стену между мной и Богом. Почему это так, отшельник? Разве деньги зло? Ведь на них можно купить столько благ!

— Непростой вопрос ты задал, сынок. Деньги сами по себе ни добро, ни зло, но они часто овладевают нами. Господь наш Иисус Христос коснулся твоего сердца, и ты откликнулся в детской простоте, а теперь почувствовал, что богатство стало между вами преградой. Спаситель предупреждал о такой опасности — нельзя служить двум господам, Богу и деньгам. Трудно богатому войти в Небесное Царство!

— Значит, я должен отказаться от состояния?

— Сможешь ты своим богатством служить Богу и людям, не прикипая душой к деньгам — вернется к тебе и радость о Господе. Но это нелегко.

— Тогда я прямо сегодня начну избавляться от сокровищ. Вот, прими в благодарность — здесь сардийское золото и камни из Индии!

— Убери это, сынок, и ступай с Богом. Христос да просветит твое сердце!

Когда гость ушел, Палладий забылся чутким тревожным сном. Он не ложился для отдыха, позволяя себе лишь сидя подремать в предрассветные часы. Разбудили монаха крики. «Убийца, убийца!», — отражали эхо окрестные скалы. Едва Палладий вышел на свет, как его схватили и куда-то потащили. Шагах в пятистах от кельи на земле лежал тот самый юноша, что приходил к нему ночью — он был заколот кинжалом. Вокруг него собралась толпа. Над телом голосил старик. Палладий понял, что это слуга ночного гостя. Именно он хватился под утро, что купец не вернулся домой, и отправился на поиски. Страшной была его находка! Страшным было и обвинение в адрес монаха. «Это он, он убийца! — кричал старый слуга, воздевая руки в сторону Палладия. Пустынник стоял, как будто безучастный к происходящему. Он вспоминал свой разговор с убиенным и горячо молился.

— Господи! Прости этому юноше все грехи и открой для него двери Твоего Царства, которого он так жаждал! И если я должен понести наказание за чужое преступление — благослови меня на это. Но если возможно, избавь меня от оговора. Да будет Твоя святая воля!

Люди не слышали слов молитвы — пустынник творил её беззвучно. Вслух он только вздохнул.

— Кто же тебя так, сынок...

И тут произошло невообразимое. Усопший поднял руку и протянул ее в сторону толпы. Он указывал на мужичонку, стоявшего чуть поодаль и недобро озиравшегося вокруг. Повинуясь знамению, люди схватили этого человека. При нем оказались те самые драгоценности, которые Палладий ночью не принял в дар. Напуганный чудесным обличением, убийца сознался в преступлении.

Рассказ о пустыннике Палладии сохранился благодаря его современнику, епископу Феодориту Кирскому. Написанная святителем книга «История боголюбцев» — это рассказы о сирийских святых четвертого-пятого веков, многих из которых он знал лично.