Поделиться
Был период в моей жизни, когда я водил небольшие экскурсии в музее. Особенно любил зал с иконами ХVII века. Около одной иконы группы часто останавливались и бурно обсуждала образ. Даже самые скучающие оживлялись. Кто-то мог посмеяться. Большинство, наверное, недоумевало.
Древний образ. На нём — фигура в военной форме и плаще. В руках крест. Над головой нимб. Только вот голова — собачья. И начинались недоумения. Что это? Богохульство? Насмешка? Такими страшными привыкли видеть только демонов и бесов. Но это была икона. Святого Христофора.
Есть несколько версий, почему святой изображен в таком виде. Но меня заинтересовала такая. Людей с человеческим телом и пёсьей головой называли кинокефалы или песьеглавцами. Представление о живущем в далёких странах диком народе уходит своими корнями в античность. Древнегреческий историк Геродот, перечисляя опасности северо-востока Африки, такие как львы, огромные змеи упоминал свирепый народ собакоголовых людоедов. Легенда о путешествии Александра Македонского упоминает, что песьеглавцы жили в Индии. В любом случае речь о чужаках, иностранцах.
В древнем мировоззрении было четкое разделение, что нормальные люди только мы, а остальные и не совсем люди. Поэтому рассказы о собакоголовом народе носили принижающий этот народ метафорический характер. Хотя, некоторые могли воспринимать его буквально.
Когда я рассказывал это посетителям музея, в ответ получал вопрос: «а как этот песьеглавец попал на икону?» А это, я думаю, филигранная работа христианской проповеди.
Чужеземцы из однозначно свирепых чудовищ превращаются в кротких сподвижников апостолов. Такое предание существует у христиан Египта — коптов. Согласно ему апостолы Андрей и Варфоломей крестили песьеглавцев, и те стали кроткими и мирными, помогая им в проповеди Евангелия. А в эфиопской версии ещё описывается как символически один кинокефал по имени Порок, меняет имя на Христианин.
То есть, архитипичное представление о чужаке, злом и враждебном трансформируется под влиянием христианской проповеди. Старая оболочка наполняется новым содержанием.
А что же со святым Христофором? Версий много, одни источники говорят, что он был из племени песьеглавцев, а другие что это символическое изображение, указывающее на его звероподобную свирепость до принятия христианства. В западных странах его изображали с обычным человеческим лицом.
Икона имеет некоторую долю условности. Она не фотография из паспорта. Христианская проповедь обезоружила легенду, что все чужаки — нелюди, возвысив образ чужака до святости.
Мне кажется, что через этот образ церковь призывает заглянуть в себя, проанализировать, задаться вопросом, а мы ко всем относимся одинаково вне зависимости от их национальности? Нет такого, что мы и сегодня расчеловечиваем чуждых по духу людей? Ведь Господь не только создал каждого человека, он за каждого взошел на крест, умер и воскрес. Во Христе больше нет превосходства одного народа над другим!
Вот такие важные выводы я сделал благодаря знакомству с иконой. На которой изображен человек с головой пса. Святой Христофор, моли Бога о нас.
Автор: Егор Назаренко
Все выпуски программы Частное мнение
Радио ВЕРА из России на Кипре. Ο ραδιοφωνικός σταθμός ΠΙΣΤΗ απο την Ρωσία στην Κύπρο (04.12.2024)
Послание к Евреям святого апостола Павла
Поделиться
Евр., 320 зач., IX, 1-7.
Комментирует священник Стефан Домусчи.
Здравствуйте, дорогие радиослушатели! С вами доцент МДА, священник Стефан Домусчи. Каждый, кто когда-нибудь посещал ту или иную достопримечательность и бывал в каких-нибудь особенных местах, видел людей, которые, находясь поблизости от всей этой красоты, не трепетали от восторга, потому что для них это было частью естественного пейзажа, ведь они были местными. Но означает ли это, что они привыкли и уже не любят того, что их окружает? И можно ли привыкнуть к Богу, перестать чувствовать трепет перед Ним и даже перестать Его любить? Ответ на этот вопрос можно дать, обратившись к отрывку из 9-й главы послания апостола Павла к Евреям, который читается сегодня в храмах во время богослужения. Давайте его послушаем.
Глава 9.
1 И первый завет имел постановление о Богослужении и святилище земное:
2 ибо устроена была скиния первая, в которой был светильник, и трапеза, и предложение хлебов, и которая называется Святое.
3 За второю же завесою была скиния, называемая Святое Святых,
4 имевшая золотую кадильницу и обложенный со всех сторон золотом ковчег завета, где были золотой сосуд с манною, жезл Ааронов расцветший и скрижали завета,
5 а над ним херувимы славы, осеняющие очистилище; о чем не нужно теперь говорить подробно.
6 При таком устройстве, в первую скинию всегда входят священники совершать Богослужение;
7 а во вторую — однажды в год один только первосвященник, не без крови, которую приносит за себя и за грехи неведения народа.
Помню, как в детстве, приезжая на море, я удивлялся тому, что местные жители воспринимают его с гораздо меньшим энтузиазмом. Потом, будучи студентом, я будто бы впервые увидел рыбаков, которые ловили рыбу стоя спиной к Московскому Кремлю, совершенно не обращая на него внимания. Снова и снова меня посещал один и тот же вопрос: «Почему эти люди не испытывают тех же эмоций, что испытывают путешественники или туристы, которые впервые видят нечто особенное?» И самое главное, означает ли это, что они, как местные, не испытывают к своей малой родине и её красоте особенных чувств? С возрастом, общаясь с самыми разными людьми, пожив в разных городах, я понял, что чувства могут быть разными. Человек может не охать и не ахать от восторга, но только вернувшись домой, оказавшись рядом с какой-то своей, может быть на взгляд всех других, ничем не примечательной красотой, он чувствует, что он дома, рядом с чем-то дорогим и очень важным. И это не временные восторги, но глубокое и искреннее чувство родства.
В сегодняшнем чтении мы слышим, как апостол Павел перечисляет предметы, связанные с главной иудейской святыней — ковчегом завета. Своим присутствием ковчег делал помещение, в котором находился, совершенно особенной частью храма. Ведь если в пространство, называемое Святое, священники входили регулярно, во Святое Святых как место нахождения ковчега главный иудейский священник, или первосвященник, входил единожды в год. Мера приближения к святыне может говорить о том, что к наиболее святому пространству, как и к наиболее святым предметам относились с наибольшими благоговением и трепетом. Но чем большее благоговение предполагалось, чем более святым являлся предмет, тем дальше грешный человек должен был от него находиться.
Но как же эти предметы стали восприниматься в христианстве? Они стали восприниматься как прообразы или символы Богородицы, Той Жены и Девы, через Которую бесконечный Бог стал человеком, видимым и слышимым, осязаемым настолько, что Его стало возможно убить. Бог — такой далёкий, для кого-то страшный, для кого-то загадочный, вдруг становится таким же, как мы. Для кого-то всё это будет выглядеть самым настоящим понижением Его статуса, ведь одно дело Бог, а другое дело — обычный человек. Однако на самом деле это не понижение... Воплощение меняет наше отношение к Богу, но изменения оказываются связаны не пренебрежением, а ощущением близости и родства. В них чувствуется невероятная ответственность, но и невероятное доверие Творца человеку. Опыт первой встречи, человека с Богом, который сопровождался трепетом и восторгом, уходит, однако при правильном подходе он сменяется не пренебрежением и забвением, он сменяется опытом события и соприсутствия, в котором Божие снисхождение к людям открывает им дорогу восхождения к Нему.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Сохранение культурного и исторического наследия в городах». Виталий Калашников
Поделиться
У нас в гостях был историк, москвовед, журналист Виталий Калашников.
Разговор шел о сохранении культурного и исторического наследия в городах, а также о значении небольших деталей и элементов в архитектуре, которые даже не всегда заметны, но играют свою важную роль.
Все выпуски программы Светлый вечер
