Поделиться
Апостол Иоанн Богослов
1 Ин., 72 зач., III, 10-20.
Комментирует священник Стефан Домусчи.
Здравствуйте, дорогие радиослушатели! С вами доцент МДА, священник Стефан Домусчи. В древние времена человек был гораздо больше зависим от общества и его оценки. В наши дни мы в своём мироощущении, конечно, также зависим от окружающих, хотя у нас появилось гораздо больше ресурсов быть независимыми и оценивать себя, исходя из внутренних убеждений. Но какой же подход правилен с точки зрения христианства? Ответ на этот вопрос находим в отрывке из 3-й главы первого соборного послания апостола Иоанна Богослова, который звучит сегодня в храмах во время богослужения. Давайте его послушаем.
Глава 3.
10 Дети Божии и дети диавола узнаются так: всякий, не делающий правды, не есть от Бога, равно и не любящий брата своего.
11 Ибо таково благовествование, которое вы слышали от начала, чтобы мы любили друг друга,
12 не так, как Каин, который был от лукавого и убил брата своего. А за что убил его? За то, что дела его были злы, а дела брата его праведны.
13 Не дивитесь, братия мои, если мир ненавидит вас.
14 Мы знаем, что мы перешли из смерти в жизнь, потому что любим братьев; не любящий брата пребывает в смерти.
15 Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей.
16 Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою: и мы должны полагать души свои за братьев.
17 А кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, как пребывает в том любовь Божия?
18 Дети мои! станем любить не словом или языком, но делом и истиною.
19 И вот по чему узнаём, что мы от истины, и успокаиваем пред Ним сердца наши;
20 ибо если сердце наше осуждает нас, то кольми паче Бог, потому что Бог больше сердца нашего и знает всё.
В самых разных древних культурах, в Вавилоне, Афинах или Риме человек воспринимал себя как часть большого живого сообщества, внутри которого он мог быть успешным и уважаемым или, напротив, униженным и отвергнутым. Конечно, для многих было характерно более-менее сбалансированное состояние, но так или иначе человек оценивал себя глазами большинства. Нормы жизни большинства были его нормами и цели большинства — его целями. Всем эти нормы и цели были понятны. Что же чувствовал язычник, когда он становился христианином? Для общества, в котором он раньше жил, он становился совершенно чужим, ведь менялось всё его мировоззрение. Да и не только мировоззрение, менялась вся его жизнь. И самое главное менялась точка опоры. Дело было не в том, совпадаешь ты с обществом или расходишься, нормы были разные и ситуации, в которых человек оказывался, могли отличаться: какая-то общественная норма была для него приемлема, какая-то нет. Важнее всего было совпасть с волей Того, Кто сотворил мир, потому что только это совпадение приводило человека к чувству глубокого внутреннего умиротворения и удовлетворения совести.
В сегодняшнем чтении апостол Иоанн вводит очень простое и ясное разделение: дети Божии и дети дьявола. Первые — ориентируются на правду и стремятся к её торжеству в мире, потому что главной заповедью для них стала любовь к ближнему; вторые подобны Каину, они внутренне выбирают зло и к ближним относятся без любви. Внешне это кажется просто разными подходами к жизни. Одни живут так, а другие иначе... В наши дни даже не каждый из нас решится утверждать, что знает, как правильно. Но для апостола Иоанна — это не выбор подходов к жизни, это выбор между жизнью и смертью. Ведь любящие усыновляются Богу — источнику жизни — и пребывают в жизни, а ненавидящие ставят себя выше ближнего и самой его жизни, от чего и называются человекоубийцами, даже если фактически никого не убивали... таковые пребывают в смерти. Впрочем, любовь, о которой пишет апостол, — это не просто благостное чувство, которое то появляется, то исчезает и зависит от внешних причин. Неслучайно в пример апостол приводит Христа, Который положил за нас душу Свою. Почему и от нас ожидается подобная жертвенная и деятельная любовь к ближним. Конечно, подобные вещи казались язычникам дикостью, да и сегодня вряд ли они одобряются многими. Однако христиане обращаются за судом в первую очередь к своему сердцу, в пределе ощущая себя стоящими на суде перед Самим Господом.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
Как правильно выйти из поста. Клим Палеха
Поделиться
Как правильно выйти из поста, чтобы не растерять пользу, накопленную за время духовного и телесного воздержания? Для меня этот вопрос стал актуальным в начале воцерковления, во время первого поста.
Сразу скажу, я совершил ошибку ещё на старте — не посоветовался со священником. Решил, что самое важное — это выполнить предписания, которые касаются пищи. Я не задумывался о главной цели воздержания — об отказе от всего того, что мешает быть с Богом.
В тот период жизни чревоугодие легко укладывало меня на лопатки, и я решил, что во время поста смогу его победить. Все ограничения, касающиеся еды, были выполнены. Но страсть почему-то стала только сильнее. Сразу после Пасхи я расслабился и совсем перестал себя сдерживать. Ел много. Очень много! О последствиях думать вообще не хотелось. Появились мысли о том, что пост оказался бесполезным.
Помог батюшка, к которому я пришёл на исповедь, когда стало совсем тяжело на душе. Он объяснил моё положение отступлением благодати. И произошло оно из-за неправильно поставленных целей.
— Такое часто происходит по самонадеянности, — сказал священник, — люди, которые борются с чревоугодием, соблюдают ограничения в течение всего поста, а во время светлой седмицы срываются и начинают есть ещё больше. А потом делают неверный вывод о том, что пост им только навредил.
Батюшка дал совет, который помог мне в будущем. Не нужно ставить цели — победить свои страсти. Нужно просить Господа, чтобы в итоге появились навыки борьбы. Для этого и нужен священник. Он должен помочь человеку определить его духовную меру с учётом личных обстоятельств.
В следующий пост каждое моё утро начиналось с молитвы о том, чтобы Бог послал мне хорошее настроение. Да, в моём случае, именно настроение позволяло вовремя пресекать помыслы, приводящие к чревоугодию. И это была вполне конкретная задача на каждый день. А её выполнение, в свою очередь, давало ощутимую энергию. Конечно, бывали дни, когда я всё-таки срывался и объедался, но это были лишь неудачные эпизоды, которые не обесценивали весь пост.
В итоге, пятидесятидневная борьба сформировала первые навыки, которые я применяю и сейчас. Да, страсть до сих пор не исчезла. И это тоже важный урок — понять, что сам я победить вредную привычку не могу, только Бог может освободить от неё. Конечно, это не значит, что не нужно противостоять вредным желаниям. Именно в процессе борьбы, я научился вовремя замечать и отсекать помыслы чревоугодия. Срабатывает что-то вроде духовной сигнализации, сообщающей мне, что опасность близка. Тогда я автоматически начинаю молиться.
Думаю, что в этом и есть ответ на вопрос — как правильно выходить из поста? Во-первых, нужно изначально принять тот факт, что победа над страстями — это прерогатива Бога. Мы можем только бороться и не опускать руки. Во-вторых, важно адекватно оценить свои возможности, обсудив их со священником. К воздержанию нужно подходить, как к процессу развития: мы учимся противостоять вредным привычкам и не требуем от себя невозможного. В-третьих, навыки борьбы в нас не заложены. В послании к Ефесянам говорится: «приимите всеоружие Божие дабы вы могли противостать в день злой». Апостол Павел пишет «приимите», то есть, у нас у самих нет этого оружия. Оно даётся свыше. Но только тем, кто не сдаётся. А значит, что после каждого падения мы должны вставать и снова вступать в бой.
Автор: Клим Палеха
Все выпуски программы Частное мнение
Заступничество святого. Нина Юркова
Поделиться
Нина Юркова
Совсем скоро будет годовщина со дня смерти моего отца. И захотелось мне поделиться удивительной историей заступничества за него святого Игнатия (Брянчанинова).
Из жития святого Игнатия мы знаем, что несколько лет он подвизался на Северном Кавказе, куда был назначен епископом. Кафедра епископа тогда была в Ставрополе — моем родном городе, и там святитель служил в старейшей нашей церкви — Крестовоздвиженской.
Со святым Игнатием связана также кладбищенская церковь нашего города, освященная во имя святителя. Так вышло, что с этими двумя церквями оказался связан и священнический путь моего папы.
В Крестовоздвиженской церкви, где служил, и при которой жил святитель Игнатий, мой папа — отец Лука — был рукоположен во священники. Довольно быстро ему в настоятельство дали сельский приход, где он и прослужил до самого своего выхода за штат из-за тяжелой болезни.
Эта ситуация — вынужденное оставление служения — далась папе очень непросто, его тянуло в алтарь. И поэтому иногда он сослужил своим друзьям-священникам на Литургии, либо просто молился в алтаре.
В последние годы жизни папе особенно полюбился второй храм из моего рассказа — кладбищенская церковь во имя святителя Игнатия, настоятеля которого тоже зовут Игнатий.
За стенами этого храма обычно хоронят священников нашей епархии. Иногда, собираясь на службу, папа шутил по поводу места, где находится храм: «Ну а что, такой развалине, как я, туда и дорога!» Если бы он знал, что слова эти окажутся пророческими.
Папы не стало внезапно, в результате автокатастрофы. Помню нашу растерянность перед всеми необходимыми для похорон священника процедурами. Мы не знали, благословят ли в епархии похоронить папу именно на участке для священников. Наконец, благословение на захоронение было получено и, о радость, — нам позволили хоронить папу именно на Игнатьевском кладбище за той самой Игнатьевской церковью, куда в последние годы он так любил приезжать для сослужения.
Начался процесс подготовки к отпеванию. Нужно было привезти все необходимое для облачения, а мы никак не могли найти его фелонь — это такая длинная накидка, которая надевается поверх остальных священнических облачений. На просьбу пожертвовать для папы фелонь, откликнулся настоятель той самой Крестовоздвиженской церкви, в которой папа начинал пасторский путь, и где в свое время служил Святитель Игнатий.
В итоге хоронили отца на Игнатьевском кладбище, за Игнатьевской церковью, и отпевание возглавлял настоятель, отец Игнатий!
Сорок дней с кончины папы выпали на Рождество. Мы с мамой были на службе в храме, молились. К радости и ликованию от прихода в мир Спасителя, примешивалась грусть: папы нет рядом! Мне так хотелось от него весточки, или какого-то утешения. Я обняла маму и не знаю, зачем, посмотрела наверх. Над головой мамы, очень высоко и от этого неприметно для глаз, была икона святого Игнатия! Я улыбнулась. «Вот и утешение от святителя подоспело».
Автор: Нина Юркова
Все выпуски программы Частное мнение
Жизель. Ольга Цой
Поделиться
Я очень люблю балет. Люблю это искусство за тяжёлый труд, самоотречение, одухотворённость. «Душой исполненный полёт» — лучше Пушкина не скажешь о классическом танце. И среди балетных спектаклей мой самый любимый — «Жизель».
Шедевр девятнадцатого века. Чудесная музыка Адольфа Адана, задушевная и понятная всем история по мотивам легенды, пересказанной Генрихом Гейне, о девушке, которая была обманута своим возлюбленным, но сумела простить его. И о юноше, который прошёл путь покаяния, чтобы понять, что значит настоящая любовь. Я пересмотрела это произведение много раз, пока не поняла, чем же оно меня покорило. «Православная линия в русском искусстве» — так назвали «Жизель» искусствоведы.
Интересный факт: этот балет был впервые поставлен в Париже, но, перенесённый на русскую сцену, совершенно изменился благодаря трактовкам исполнителей главных партий. Наших замечательных балерин Ольги Спесивцевой, Анны Павловой, Галины Улановой, в разные годы танцевавших «Жизель». И они наделили героиню глубоко духовными чертами: жертвенностью, целомудрием, умением любить и прощать. Исполнители мужской партии переосмыслили образ главного героя, который проходит путь покаяния и духовного очищения, полностью меняется благодаря искупляющей жертве своей погибшей возлюбленной.
Когда я начала писать серию публикаций, посвящённых «Жизели», изучала рецензии прошлых лет. В них прочла, что многие русские критики писали, как на спектакле ощущали подобие «молитвенной атмосферы храма». Их восхищал бестелесный, почти монашеский, образ главной героини. Красивая и незатейливая история, попав на почву русской ментальности, зазвучала гимном христианской любви.
Во многих произведениях искусства — литературе, музыке, кино, балете — я снова и снова встречаю поиск человеком Бога, стремление ко Господу, утверждение христианских ценностей. Ведь подлинная цель искусства, как мне кажется, это прославление Бога и соединение с Ним.
Автор: Ольга Цой
Все выпуски программы Частное мнение
