Поделиться
Рембрандт (1606—1669) Апостол Павел
1 Кор., 126 зач., II, 6-9.
Глава 2.
6 Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящих, 7 но проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей, 8 которой никто из властей века сего не познал; ибо если бы познали, то не распяли бы Господа славы.
9 Но, как написано: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его.
Комментирует епископ Переславский и Угличский Феоктист.
Во время своего визита в Коринф апостол Павел понравился далеко не всем. Многим он показался недостаточно убедительным, его речь не произвела на жителей этого города благоприятного впечатления. Они сочли его самого и его слова слишком безыскусными, ведь апостол не пользовался специальными риторическими приемами, которые были характерными для той эпохи. Речь апостола на фоне других риторов того времени смотрелась не самым выигрышным образом. А многим жителям Коринфа хотелось видеть красивую подачу, смысл же их интересовал в меньшей степени. Но у апостола Павла было твердое убеждение: о Христе нельзя говорить с использованием каких-то особенных приемов красноречия. Речь должна быть простой. Во второй главе Первого послания к Коринфянам, отрывок из которой мы только что услышали, апостол объясняет свою позицию. Нынешнему отрывку предшествуют такие слова апостола: «И слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы, чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией» (1Кор. 2:4–5). Апостол прекрасно осознавал, что риторические приемы при правильном и умелом их применении способны убедить кого угодно в чем угодно. Но плоды такого убеждения не будут долговечными. Убеждение, которое стало плодом такого рода риторики, уйдет столь же легко и быстро, как и пришло. Поэтому апостол Павел делает акцент не на красноречии, а на силе Божией. Слово Божие несет силу в самом себе, оно истинно, и потому не нуждается в человеческих методах усиления. Но, конечно, понятно это было и есть не всем, многие как тогда в Коринфе, так и сегодня смотрят на лишь на внешнюю привлекательность с тем, чтобы не идти дальше, ведь дальше начинается христианская жизнь, а это всегда несение креста.
В сегодняшнем отрывке Павел продолжает начатую ранее тему и объясняет разницу между мудростью «века сего» и премудростью Божией, которую проповедуют апостолы. Существует соблазн спутать красивые слова и красивое содержание. Слова по своей форме — это известно любому разумному человеку — далеко не всегда соответствуют сути, которая за ними скрывается. Апостол Павел предпочитает идти по другому пути: самыми простыми словами он выражает тайны Царства Небесного. Точно также поступал и Христос, Который тоже многим казался слишком уж простым. Но при этом и Христос, и апостол Павел говорили именно о тайне: «проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную». Здесь речь не идет о чем-то таком, что известно лишь немногим, тайная премудрость Божия — это не какое-то тайное знание. Напротив, сейчас она известна всем тем, кто ей интересуется. Она выражена в самых простых словах. Тайная премудрость Божия — это Воплощение, Страдания, Смерть и Воскресение Бога. Вот как описал упомянутую апостолом тайну святитель Иоанн Златоуст: «Тайна не допускает прикрас, но какова есть, такою точно и возвещается; она не будет уже тайною божественною и неповрежденною, если ты прибавишь к ней что-нибудь от себя. Тайною она называется и потому, что мы созерцаем в ней не то, что видим, но одно видим, а другому веруем. Таково свойство наших таинств. Иначе смотрю на них я, иначе неверный. Слышу я, что Христос распят, и удивляюсь Его человеколюбию; слышит неверный, и считает это бессилием. Слышу я, что Христос сделался рабом, и удивляюсь Его промышлению; слышит неверный, и считает это бесчестием. Слышу я, что Христос умер, и изумляюсь Его могуществу, как Он, подвергшись смерти, не был удержан ею, но еще разрушил смерть; слышит неверный, и приписывает это Его немощи. Слыша о воскресении, он называет это басней; а я [...] поклоняюсь домостроительству Божию».
