«Особенные дети в многодетной семье». Валентина и Михаил Михайловы

У нас в гостях были родители девятерых детей, в том числе, приёмных, — Валентина и Михаил Михайловы.

Наши гости поделились своим опытом, с какими сложностями могут сталкиваться родители детей с особенностями развития, почему такой диагноз, на самом деле, не страшен и как решиться на усыновление «солнечного» ребенка.

Ведущая: Анна Леонтьева

---

Анна Леонтьева:

— Добрый «Светлый вечер». Сегодня с вами Анна Леонтьева. У нас в гостях Валентина и Михаил Михайловы, родители девятерых детей, трое из которых приемные и четверо особенные. Добрый вечер.

Валентина Михайлова:

— Здравствуйте.

Михаил Михайлов:

— Добрый вечер.

Анна Леонтьева:

— Вот такую математику мы кинули, как интригу в начале программы. В этой семье парадоксально всё. Начнем с того, что я уже знакома с Валентиной и Михаилом. Мы говорили о том, что из-за резус-конфликта им не рекомендовалось рожать детей, но они делали это, рожали до шести. И когда шестой ребенок, Ангелина, родился особенный, солнечный ребенок, с синдромом Дауна, после небольшой информационной паузы ребята решили, что они очень счастливы. То есть в той ситуации, когда врачи предлагают оставить ребенка, не рожать ребенка, вы не просто стали счастливы с Ангелиной, но так это вам понравилось, что вы троих особенных детей взяли в семью. Ситуация уникальная совершенно. Я с вами познакомилась в вашем очень светлом, очень красивом домике в Томилино. Когда я к вам приехала, как нарочно, в этот день была ужасная погода, если вы помните, было очень темно, лил дождь. И еще у меня было ужасное душевное состояние, потому что у меня ушел кот британец, он ушел из дома, и я... Это, может быть, смешно так горевать из-за кота, но это животное, ты знаешь, что оно погибнет в природе, оно совершенно не приспособленное. Поэтому я как плитой придавленная вошла к вам домой, и как будто очутилась в другом мире. Где светло, где порхают стайки особенных деток, где все улыбаются. Я настолько помню этот контраст. Я даже помню, как я вышла оттуда и снова шагнула, как через границу миров, в эту темноту, уже стемнело, и кот по-прежнему был не найден. Но он нашелся потом, слава Богу.

Валентина Михайлова:

— Слава Богу.

Анна Леонтьева:

— Истощенный, ужасный, но нашелся, откачали, отлечили. Извините за это вступление, просто такое свежее впечатление от посещения вашего дома. Валентина и Михаил не просто поменяли образ жизни, когда родилась Ангелина, они поменяли образ жизни с городского на — Томилино это поселок — и стали жить в своем доме. Об этом тоже поговорим, но давайт6е начнем с начала. Первый ребенок. Я помню, как вы рассказывали, что этот первый ребенок привел вас в церковь. Можно услышать этот рассказ?

Валентина Михайлова:

— Да, все правильно. Мы с Михаилом поженились в институте. Мы выпускники университета связи и информатики, звуковики, мы заканчивали факультет радиовещания и телевидения.

Анна Леонтьева:

— Вы практически коллеги?

Валентина Михайлова:

— Да, мы коллеги. Я ни дня не работала по специальности, потому что диплом защищала, будучи беременной нашим первенцем, нашей Анастасией. Мы обыкновенные советские люди, ничего не знавшие о Боге, жили как жила вся страна, все в едином порыве. Попав на этот стык времен с маленьким ребенком, мы пробовали адаптироваться, меняли свою жизнь. И действительно через нашу старшую дочь Анастасию мы пришли в храм и воцерковились. Мы жили в Царицыно. Такой интересный случай был. Мы с нашей Настенькой идем, ей три года, и машина сбивает кошку. У нас такая кошачья тема. Она спрашивает, задает мне вопрос: мама, а что дальше? Я пытаюсь выдумать что-то, потому что я не задумывалась никогда, передо мной такой вопрос никогда не стоял, что дальше?

Анна Леонтьева:

— С ума сойти, кошка поставила его ребром.

Валентина Михайлова:

— Настю этот ответ не удовлетворил. Она опять спрашивает, что дальше, было и нет. Мне надо было отвечать что-то. Благо у нас в Царицыно была библиотека Живоносного источника. Я думаю, хорошо, обману дочку, запишусь туда, возьму какие-нибудь книжечки.

Анна Леонтьева:

— Все выясню.

Валентина Михайлова:

— Выясню, почитаю, и эта тема будет закрыта. Я записалась, мы взяли литературу, я открыла Евангелие для детей адаптированное, и настолько зачитавшись... Слово Божие коснулось через это адаптированное произведение. Так мы стали прихожанами Живоносного нашего источника, когда там еще был Георгий Бреев, когда еще было немножечко все по-другому, это далеко-далеко, давно-давно. И мы так и стали воцерковляться, стали ходить в воскресную школу, потом Настя пошла именно в Живоносный источник в гимназию православную, так мы стали...

Анна Леонтьева:

— Православной семьей.

Валентина Михайлова:

— Да, православной семьей.

Анна Леонтьева:

— Это было, я замечу, в середине 90-х, когда был большой порыв, уже можно было достать литературу, все можно было узнать, и многие семьи пришли в церковь. Мы тоже в это время начинали. Кстати, я тоже очень хорошо знала отца Георгия Бреева, он был настоятелем храма, где я жила в Крылатском.

Валентина Михайлова:

— Как раз он был и там и там.

Анна Леонтьева:

— Он, можно сказать, там нас тоже с мужем поженил, потому что второй раз страшно было идти замуж в 50 лет, и он подтолкнул, такой волшебный дал пинок.

Валентина Михайлова:

— Он как раз нас благословлял на приемных детей. Когда мы встали перед этим выбором, это такой шаг, его нельзя без благословения делать. Я ездила в Крылатское, мы встречались, он благословил нас на детей.

Анна Леонтьева:

— Я правильно поняла, что если люди стали православной семьей, то они должны рожать детей, сколько Бог даст? Такая у вас была установка?

Валентина Михайлова:

— Тут такого не было, чтобы нам кто-то... Честно, на второго ребенка даже было сомнительно, потому что, во-первых, мой пресловутый резус-конфликт. Это угроза, не понятно, как, чего и что? По мере того, как мы больше узнавали про храм, больше стали воцерковляться, какая-то уверенность, что Господь нас ведет, защита Пресвятой Богородицы всегда нас окружает, уверенность, что все будет хорошо. Она была всегда. Не забывайте, что мы всегда сталкивались с сопротивлением наших родителей, моей мамы, свекрови, это всегда: нищету плодить. Это же никуда не делось.

Анна Леонтьева:

— В таких форматах?

Валентина Михайлова:

— Может быть, сейчас, кстати, многодетным полегче, на них смотрят по-другому, нет какого-то клейма. Это же всегда было, многодетность — это асоциальность, преимущественно так люди думают.

Анна Леонтьева:

— Такой стереотип.

Валентина Михайлова:

— Стереотип, естественно. Вы что, не знаете, как предохраняться, вы что, не умеете не рожать? Мы это слышали постоянно. Зачем? Это основной вопрос. Зачем вам это? Почему вам не живется?

Анна Леонтьева:

— Как вы отвечали, Михаил, на этот вопрос?

Михаил Михайлов:

— Мне такой вопрос не задавали.

Анна Леонтьева:

— Боялись?

Михаил Михайлов:

— Наверное.

Валентина Михайлова:

— Но у меня всегда спрашивают, это от одного мужа?

Михаил Михайлов:

— Женщинам часто такие вопросы.

Анна Леонтьева:

— Все Валентине доставалось.

Михаил Михайлов:

— Как показывает практика, у нас многие знакомые многодетные мамы, соответственно, имеют детей от разных пап. И видимо, таких женщин интересовал вопрос, Валентина, от одного мужа или от нескольких?

Анна Леонтьева:

— Ну да, еще один стереотип. Я вижу очень многих многодетных, и даже своих подруг, по 8 детей, по 7, у очень многих желание все время в противовес идти, доказать, что все у них хорошо, все одеты. Понимаете, да? Как будто идет такая борьба с общественным мнением.

Валентина Михайлова:

— Есть такое. Даже буквально неделю назад мы с сыном 13-ти лет, с нашим Николаем зашли в детский мир, и это чувство, незакрытый гештальт, а у моего сына все нормально с игрушками. Конечно, ему уже никакие игрушки не нужны, но все равно это подсознательно. Да, было по-разному, было не очень легко.

Анна Леонтьева:

— Если я правильно помню, вы долгое время с большим количеством детей обитали в двухкомнатной квартире?

Михаил Михайлов:

— Верно.

Анна Леонтьева:

— Как это было?

Михаил Михайлов:

— По финансовым обстоятельствам мы не могли позволить себе больше жилье, мы все надеялись, по закону нам положены квадратные метры.

Валентина Михайлова:

— Мы до сих пор стоим.

Михаил Михайлов:

— И до сих пор мы стоим на очереди.

Валентина Михайлова:

— Слава Богу, что мы решили этот вопрос самостоятельно, не надеясь на государство. Опять же тот шлейф, который из нашего советского: вам что-то все должны.

Михаил Михайлов:

— Да.

Валентина Михайлова:

— Нам никто ничего не должен. Мы сами строим свою жизнь.

Михаил Михайлов:

— Когда мы это поняли, нам стало гораздо проще жить. И нам очень обидно, что мы это поняли поздно. Конечно, мы могли...

Валентина Михайлова:

— Что-то менять пораньше.

Михаил Михайлов:

— Поменять, по крайней мере, улучшить свои жилищные условия гораздо раньше. У нас была возможность, у нас была квартира, которую мы сдавали, и если бы, к примеру, мы ее продали, на эти деньги расширили бы жилплощадь гораздо раньше. Вот мы боялись. Мы боялись потерять очередь, потому что мы видели, что многим нашим друзьям многодетным дали жилье, но нас как-то все обходило стороной. Буквально в конце двухтысячных годов уже приехала комиссия на обследование наших жилищных условий, они признали дачу нашей бабушки, моей тещи, жилым помещением.

Валентина Михайлова:

— А это просто вагончик.

Михаил Михайлов:

— И сняли нас с очереди. И пока мы судились, пока мы восстановились, к власти пришел Сергей Семенович, и отменил эту норму для многодетных. То есть многодетных поставил в общую очередь. Льготная очередь для многодетных перестала быть. И нас суд вернул в очередь, но на тысячу какое-то место, вместо первой сотни, как мы были.

Анна Леонтьева:

— Напомню, что сегодня с вами и с нами Валентина и Михаил Михайловы, родители девятерых детей, трое из которых приемные и четверо особенные. Это, конечно, грустные обстоятельства, но я знаю, что они привели к тому, что вы живете теперь в доме. Я, как сама поменяла образ жизни москвича на загородный дом, благо был такой домик небольшой и есть, я даже не представляю, как туда вернуться. Я всем говорю, что если у вас есть квартира, и вам там тесно и плохо, они же очень дорого стоят, можно сделать из нее дом.

Валентина Михайлова:

— К этому надо прийти, это внутреннее состояние, больше не бояться. Наши родители не могли нас научить этой смелости.

Анна Леонтьева:

— Да.

Валентина Михайлова:

— Они так жили, они могут передать только свой опыт. Мы своим детям уже говорим, не бойтесь, экспериментируйте, будьте шире, не надо ходить по тем шаблонам, по той узкой дорожке, которой мы прошли. Будьте шире, мы уже такое говорим своим детям.

Анна Леонтьева:

— Расширяем немножко горизонты.

Михаил Михайлов:

— Я из семьи военнослужащих в третьем поколении, поэтому, естественно, все привыкли жить по уставу, шаг в сторону, шаг влево, шаг вправо, это попытка к бегству и расстрел на месте. Мы и жили по этим канонам. Положено жить в городе в квартире, живем. Положено ждать улучшение, ждем. Не надо, как говорили наши, еще дедушка был жив, никаких телодвижений. Я начинал свою трудовую деятельность со службы. Но когда понял бесперспективность, я решил дальше контракт не заключать последующий. Естественно, отец, так как они с дедушкой были военнослужащие, меня очень долго отговаривали от этого шага. Я их не послушал и не жалею абсолютно, что ушел и не стал дальше служить.

Анна Леонтьева:

— А чем вы занялись, чтобы такую огромную семью...

Михаил Михайлов:

— По профессии стал работать. Не совсем, конечно, по профессии, я стал айтишником. После того, как я ушел в запас, пошел на гражданку в коммерческую компанию. Начинал с техподдержки, закончил руководителем отдела айти достаточно крупной энергетической компании.

Валентина Михайлова:

— Это здорово, действительно, жить и чувствовать себя, что ты хочешь и как ты хочешь. Это смелость как раз нужна была нам. И чтобы рождались наши дети, чтобы мы взяли потом приемных детей.

Анна Леонтьева:

— Безусловно.

Валентина Михайлова:

— Ни у кого такого опыта не было, ни подсказать, только противление. Как мы сговаривались со своими мамой и свекровью — это просто отдельная история.

Анна Леонтьева:

— Ну, давайте подойдем уже к этому моменту, когда появилась Ангелина, и тут уже совсем стало не как у всех. Какие чувства и какие первые ощущения, когда в роддоме говорят, что ребенок будет особенный?

Валентина Михайлова:

— Рождение Ангелины. Это печальная история. Это сейчас я понимаю, как должно было это выглядеть, что врачи не имели права так подавать информацию. Извините, это Москва, это Центр планирования, это ведущая клиника, и некорректно, некрасиво.

Анна Леонтьева:

— А как? Что было? Вот произошли роды.

Валентина Михайлова:

— У меня было экстренное кесарево, роды разрешают. На мой вопрос, кто родился, тишина.

Анна Леонтьева:

— Они боятся вам говорить.

Валентина Михайлова:

— Да. Они не могут это сказать, но я слышу, что они шушукаются: это даун. Я говорю сейчас, мне до мурашек, настолько это неправильно, непрофессионально, некрасиво. Я знаю, Даунсайд Ап, наш фонд, разработал именно протокол оглашения родителям факта рождения ребенка. Надеюсь, что там его теперь придерживаются, и вновь родившие мамы слышат другой текст, а не то что это даун, вообще никто ни на меня не обращает внимание.

Анна Леонтьева:

— Просто врачи сами не знали, как. Мне кажется, сейчас действительно проще.

Михаил Михайлов:

— Я думаю, они не знают до сих пор. Особенно в регионах ничего никто не знает. Сейчас делают во время беременности скрининги, практически уже все знают, и те, кто рожает, уже идут осознанно на это. Подавляющее большинство по-прежнему, к сожалению, делают аборт, когда узнают о диагнозе, а те, кто оставляет — это единицы.

Валентина Михайлова:

— Мало того, что диагноз может не подтвердиться, естественно, эти скрининги настолько... Во-первых, они могут спровоцировать преждевременные роды, с одной стороны. А с другой стороны, это неправильно принимать решение такое, нет.

Анна Леонтьева:

— То есть женщина вообще психологически не подготовлена к тому, что синдром Дауна это не какое-то страшное заболевание, что это вообще такое.

Михаил Михайлов:

— Это не приговор абсолютно, и с этим можно жить.

Валентина Михайлова:

— Это не заболевание, это просто особенность.

Михаил Михайлов:

— Это просто особенность и все. Да, будут некоторые ограничения, да, жизнь, возможно, немного изменится, но не кардинально, потому что ребенок не прикован к постели, например, как многие с ДЦП, ему не требуется постоянный уход.

Валентина Михайлова:

— Он так же адаптируется, он так же ходит в садик, так же ходит в школу.

Михаил Михайлов:

— Ему просто нужны особые условия, особый коллектив. Всё. И он будет расти не хуже остальных здоровых ребят.

Валентина Михайлова:

— Да, обыкновенных, нормотипичных, всё так.

Анна Леонтьева:

— Вы довольно быстро стали выяснять всю эту информацию.

Валентина Михайлова:

— Спасибо поддержка семьи, конечно. Было страшно, незнание, кажется, что жизнь твоя закончилась. Ты жил-жил привычно. Я же знала, рождался четвертый, пятый ребенок, я выписалась, начинаем. Я после университета закончила Монтессори-педагогику, преподавала. Я знаю, как это бывает, как надо развивать малыша, отработанная схема, а здесь ничего не известно. Вот и всё, приехали. Сразу из учебника по биологии это некрасивое лицо ребенка с синдромом Дауна, который сидит овощ какой-то. В моей жизни не было опыта общения, я не встречала таких.

Анна Леонтьева:

— Такая первая информация, с которой мама может так испугаться.

Валентина Михайлова:

— Не справиться. Рождение любого ребенка должно быть радостью, пришел в этот мир человек, данный Богом. А тут какая-то выбраковка, тебе говорят: ну, в этот раз не получилось, это не то, это можно сдать. Понятно общее состояние. Я благодарна, что и муж и семья настолько хорошо поддержали. Мы знаем, рождение особого ребенка — обычно папа сходит с дистанции первый.

Анна Леонтьева:

— Есть, к сожалению, очень много таких случаев.

Валентина Михайлова:

— Да, это не новость, это так.

Анна Леонтьева:

— А у вас был такой страх, что Михаил сойдет с дистанции? Простите, Михаил, что я это спрашиваю.

Валентина Михайлова:

— Нет, не такой был страх, мне не понятно было, как дальше жить. Мне не понятно, что, нам закрыться, нам куда-то уехать, все бросить? Мне не понятно, а те как, уже всё отлажено, как ее адаптировать к нашей жизни? Нуждается ли она в каких-то медикаментах, постоянно в каком-то уходе врачебном. Вот эта какая-то неизвестность, когда мне старшие дети, они уже с интернетом были на «ты», говорят: мам, да не парься, есть такой фонд Даунсайд Ап, нормально они живут, во всем мире это обыкновенные люди. Услышанное настолько меня обнадежило, значит, не всё потеряно, значит, еще потрепыхаемся. Так как она была раньше срока, на тридцатой неделе она рождена, начался процесс ее выхаживания, она на ЭВЛ несколько недель была, потом в больнице недоношенных, и пошел обыкновенный процесс. Но все равно это принятие непонятности, что делать, как же так? Наверное, да, ропот на Бога, почему Ты мне такое дал? Я не хочу, мне такое не надо.

Анна Леонтьева:

— Мне нужен нормальный.

Валентина Михайлова:

— Да, да.

Анна Леонтьева:

— Нормотипичный, как говорят.

Валентина Михайлова:

— Мне пожалуйста, другое.

Анна Леонтьева:

— Михаил, а у вас?

Михаил Михайлов:

— Да, я нормально воспринял. Как айтишник, я же всегда за компьютером. Валентина позвонила, я в этот момент был на работе за компьютером, я тут же пробил информацию, отзвонился через полчаса, говорю: нормально, не смертельно. Из возможных вариантов...

Валентина Михайлова:

— Подарочный.

Михаил Михайлов:

— ...в которых мог родиться ребенок, это самый легкий, что мы получили. Поэтому, всё нормально, не переживай. Главное, чтобы она выжила, потому что была угроза.

Валентина Михайлова:

— Сразу к нам пришел батюшка, отец Роман, покрестил.

Михаил Михайлов:

— Врачи сказали, если есть возможность, пригласить священника, потому что мы гарантий не даем никаких.

Анна Леонтьева:

— Ничего себе, пережили.

Валентина Михайлова:

— Да, она очень тяжелая была.

Михаил Михайлов:

— Она могла в первую неделю умереть. Слава Богу, всё образовалось. Врачам тоже надо сказать спасибо, они немаловажную роль сыграли в ее выхаживании.

Валентина Михайлова:

— Да, конечно, именно в выхаживании, да. Но, хочу отметить, одна врач, она не часто дежурила, однажды вечером подошла, шепотом заговорщицки говорит: есть фонд Даунсайд, обязательно обращайтесь, хороший ребенок, всё будет хорошо. Она тоже надежду какую-то вселила.

Анна Леонтьева:

— Как это потрясающе, что эта врач подошла и обнадежила.

Валентина Михайлова:

— Да, просто обнадежила.

Анна Леонтьева:

— Ну, хорошо, значит, семья смирилась, семья решила, что всё хорошо. По-моему родители у вас долго....

Валентина Михайлова:

— Да.

Михаил Михайлов:

— Да, родители долго.

Анна Леонтьева:

— Я понимаю, что помимо семьи, круга сомкнутого, есть третий, которому нужно докладывать, друзья, родственники, и готовиться к тому, что можешь выслушать всё, что угодно. Тоже по их незнанию, естественно, не со зла.

Валентина Михайлова:

— Конечно. Бабушка, которая свекровь, пришла поздравлять со словами: не зря говорят, в семье не без урода. То есть она так обнадежила.

Михаил Михайлов:

— Утешила.

Валентина Михайлова:

— Она у нас интеллигентная бабушка, начитанная, она решила привести этот пример. А бабушка, которая моя мама, просто попросила не приезжать на дачу с Ангелиной.

Анна Леонтьева:

— Соседям не показывать?

Валентина Михайлова:

— Да, соседям, пожалуйста, не надо показывать, это стыдно. У нормальных людей такого не может родиться.

Анна Леонтьева:

— На этом сейчас мы прервемся на несколько минут для полезной информации. Напомню, что с вами Анна Леонтьева. У нас в гостях Валентина и Михаил Михайловы, родители девятерых детей, трое из которых приемные, четверо особенные. Вернемся к вам через минуту.

Анна Леонтьева:

— Сегодня у нас в гостях Валентина и Михаил Михайловы, родители девятерых детей, трое из которых приемные, четверо ребенков особенные. С вами Анна Леонтьева. Продолжим этот разговор. И положительные и какие-то бо́льные стороны есть, что родные не сразу принимают всё. При этом мы знаем с начала программы, что вы начали усыновлять детей с синдромом Дауна. Первая девочка была...

Валентина Михайлова:

— Лизонька наша.

Анна Леонтьева:

— Елизавета.

Валентина Михайлова:

— Да, Лизавета наша, просто ангел.

Анна Леонтьева:

— Как это случилось?

Валентина Михайлова:

— Как случилось? Наверное, потому, что каждые три года в нашей семье появлялся малыш. Как раз подходило время, когда Ангелине должно быть три года, мы понимаем, что уже родить мы не можем, а эта потребность просто невероятная — нам нужен малыш. У нас есть силы, у нас есть место в наших сердцах. Потом, у меня был опыт, я была волонтером в Тушинской больнице, и видела малышей из детских домов, ухаживала за ними.

Анна Леонтьева:

— Увидели, в каких они условиях там.

Валентина Михайлова:

— Каждый ребенок должен жить в семье — это истина, всё, точка. Я приезжала, рассказывала Мише со слезами, как это: невыносимые условия, такие хорошие дети, они должны быть с мамой и папой. Как они ждут, когда мы заходили в боксы, они ловили каждое наше движение, потому что невероятная потребность в том, чтобы тебя обняли, взяли на руки. А там детки были до трех лет, малышня. Поэтому эта идея о приемном родительстве у нас витала в воздухе. Единственно, нас стопорили жилищные условия, мы на тот момент в двушке жили. Сколько там у нас? 36-40 метров.

Анна Леонтьева:

— Шесть детей.

Валентина Михайлова:

— Да.

Михаил Михайлов:

— Больше.

Валентина Михайлова:

— Конечно, это всё печально, и мы понимаем, никакая опека нам не позволит взять детей. И знаете, как бывает? Приходит информация неожиданно: можно взять приемного ребенка и на съемную квартиру. Пазл сошелся, все наши усилия были направлены на то, чтобы найти эту съемную квартиру. Мы очень легко это сделали, нашли огромную квартиру. Вы представляете, после сорока зайти в квартиру 110 метров? Мы пришли, стоим на этом пороге, Миша первое, что говорит: почему мы такие дураки были, почему раньше мы не могли это сделать. Мы московскую сдавали, а в Люберцах снимали. На этом мы вчистую не тратили деньги, чтобы снимать жилье. Но мы могли так же и раньше жить, улучшить свои жилищные условия без государства, просто сами могли справиться с этой ситуацией. Ну вот, такой опыт. Еще Настя нам говорит: ой, папа, что ты скажешь, когда у тебя свой дом будет? Какой дом? Так хорошо в этой съемной квартире. Но это до поры до времени, действительно, скоро у нас появился и дом. Мы уже расширили свои горизонты.

Анна Леонтьева:

— И вот вы сняли квартиру и пошли усыновлять.

Валентина Михайлова:

— Да, потому что у нас уже были жилищные условия, которые удовлетворяют требованиям опеки, у нас есть место, чтобы принять ребенка. И, наверное, наша гордыня, что мы не можем взять обыкновенного ребенка, зачем мы будем забирать у бездетной пары малыша.

Анна Леонтьева:

— Вот, кстати, первый раз это слышу, потрясает меня эта фраза. Я просто вообще... снимаю шляпу.

Валентина Михайлова:

— Зачем? Мы, наверное, настолько круты. Ну, это действительно так, мы профессиональные...

Анна Леонтьева:

— Думаете, это гордыня? Серьезно?

Валентина Михайлова:

— Гордыня, конечно. Настолько мы крутые, что мы можем взять особого ребенка. У нас вообще не было каких-то расхождений во мнении, конечно, мы берем синдромного.

Анна Леонтьева:

— Вы с Михаилом в едином порыве, да, были?

Михаил Михайлов:

— Ну да.

Валентина Михайлова:

— Понимаете, что это лучшие дети, это нереальные дети.

Анна Леонтьева:

— Расскажите об этом. Пусть это услышат родители, которые боятся...

Михаил Михайлов:

— Это суперпослушные дети. Для них слово родителей — закон.

Валентина Михайлова:

— А как они нас любят, Миш, как они любят. Это радость.

Михаил Михайлов:

— Для них нет другого. Если родители сказали спать, всё выключается, идет спать. Сказали кушать, всё оставляют, идут есть.

Анна Леонтьева:

— Я заметила, что они все время улыбаются у вас. Я когда была, я поражалась, откуда столько радости у детей?

Валентина Михайлова:

— Вот смотрите, мы по жизни ищем, чтобы нас понимали, чтобы нас любили, чтобы нас принимали в любом состоянии. А когда тебе дается этот человек...

Анна Леонтьева:

— Солнечный ребенок.

Валентина Михайлова:

— Да, солнечный ребенок, ты думаешь: только не такой, я себе это как-то по-другому нарисовала. Когда тебе плохо, мои девочки меня реанимируют за несколько секунд. Это те, кто восполняет мой ресурс мгновенно, потому что в их объятьях ты просто растворяешься. Причем, понимаю, что я сейчас тоже хочу обнимать людей. Раньше, когда Ангелина была еще маленькая, уже окунувшись в эту тему и встречая детей повзрослее, мне не очень было понятно, зачем они обнимаются. Я по старинке это не понимала, как можно, чужие люди, зачем они протягивают руки?

Анна Леонтьева:

— Нас мамы не приучили, очень часто мамы не умели сами.

Валентина Михайлова:

— Да, меня мама вообще не обнимает.

Анна Леонтьева:

— Я маму обнимала, она такая маленькая была, стояла во так руки по швам держала.

Валентина Михайлова:

— И мне тоже говорит: хватит телячьи нежности, всё, не надо. Да, не было такого опыта. И тут мне было непонятно, зачем они обнимают. А когда Ангелина росла и меня приучала, что в этих объятьях можно растворяться, их руки просто тебя поглощают всю. Не знаю, мне настолько это комфортно.

Анна Леонтьева:

— Какие-то особенные действительно дети.

Валентина Михайлова:

— Какая-то энергетика нереальная просто. Когда тебе плохо и понимаешь, даже что-то разбили, что-то не так сделали, ты понимаешь, что можно? На них невозможно ни сердиться, ни обижаться. И эта улыбка: ма-амочка. А когда они мне говорят: мам, ты фея. Ну как после таких слов, кто мне еще так скажет? Как они меня укрепляют. А любое мое начинание: девчонки, сегодня готовим. — Ура! Это вообще мега-событие. Это нереально, это такие красивые люди, это такие замечательные дети, это лучшее.

Анна Леонтьева:

— Какие ангелочки, я помню, порхали по дому, и такая была от них, как говорят, энергетика, солнечная действительно, светлая и без всяких вкраплений.

Валентина Михайлова:

— Без вкраплений, вот чистая, да. А как они переживают! В мультике что-то происходит, они же искренне переживают. Сейчас они доросли до русских народных сказок, мы им включаем «Марья Маревна», «Кощей Бессмертный». За ними наблюдать, как они это смотрят, они же это всё за чистую монету воспринимают, все эти события. Потом они это проживают, они в это играют.

Анна Леонтьева:

— Михаил, я правильно понимаю, что второго удочеренного ребенка после Елизаветы...

Валентина Михайлова:

— Викулю, да.

Анна Леонтьева:

— ...вы теперь выбрали.

Михаил Михайлов:

— Так получилось, что мы поехали в московский детский дом на день открытых дверей.

Анна Леонтьева:

— Вы все никак не угомонитесь.

Михаил Михайлов:

— Да, никак мы не унимались, всё хотелось нам еще экстрима, и поехали мы в детский дом. И как только детей завели, почему-то Вика бросилась сразу к нам.

Валентина Михайлова:

— Если бы вы знали, как все это происходит.

Михаил Михайлов:

— Я говорю: Валентина, вот, всё, и через несколько дней поехали, оформили, забрали.

Валентина Михайлова:

— День открытых дверей в детском доме тоже, знаете.

Анна Леонтьева:

— Сердце пополам?

Валентина Михайлова:

— Не то слово. Они специально включают песню из мультика «Мама для мамонтенка». Причем, мои дети ненавидят этот мультик, они запрещают его показывать. Видно, настолько это на подкорке, так же, как... Вика была в детском доме, их шефы были из циркового училища, и вот она боится цирка. Видно, у них там тоже много было представлений. Показывают этих детей, дети разные, много с инвалидностью. Хорошо, мы сразу Вику свою взяли.

Анна Леонтьева:

— Взяли и ушли, да?

Валентина Михайлова:

— И ушли, буквально. Очень, очень тяжело.

Анна Леонтьева:

— Не представляю себе. Но Вики было мало, вы взяли еще одну девчонку.

Валентина Михайлова:

— Да, Ясенька к нам пришла...

Анна Леонтьева:

— У нее бабушка, по-моему, ее воспитывала?

Валентина Михайлова:

— Да, да, позвонили, есть ребенок.

Михаил Михайлов:

— Мы не планировали третьего, так получилось, что мы не могли остаться в стороне. Сказали, если сейчас мы не возьмем, ее отдадут в детский дом.

Валентина Михайлова:

— Не хотелось уже.

Михаил Михайлов:

— Для нас это был уже знак. Валентина всё бросила, срочно поехала забирать.

Анна Леонтьева:

— Помимо того, что детки особенные, то, что они из детского дома, в чем это проявляется, когда они попадают в семью?

Валентина Михайлова:

— Из последнего, подворовывают хлеб.

Михаил Михайлов:

— До сих пор.

Анна Леонтьева:

— Они голодные были.

Валентина Михайлова:

— Вы понимаете, тут нет.

Михаил Михайлов:

-Я не знаю, с чем это связано. Это инстинктивно.

Валентина Михайлова:

— Это не закрытый гештальт. Не было тепла и любви, и они это получают в питании. Тебе выдают эту порцию, и ты удовлетворение получаешь хотя бы от пищи. Поэтому для них хлеб — это что-то нереальное. Обязательно с хлебом. К сожалению, да, таскают хлеб.

Анна Леонтьева:

— Это не самая страшная особенность.

Михаил Михайлов:

— Естественно. Но это проблема, если мы забыли спрятать его, всё, буквально момент, и они куда-то его ныкают.

Валентина Михайлова:

— Да, тут же растворяется.

Михаил Михайлов:

— А потом они ложатся, потом они встают и едят его.

Анна Леонтьева:

— Ночью?

Михаил Михайлов:

— Ночью. Я уже несколько раз их застукивал, то есть они идут в туалет и там сидят, хомячат.

Анна Леонтьева:

— То есть это такая компенсация.

Валентина Михайлова:

— Компенсация, да, это компенсация.

Михаил Михайлов:

— Да, вот что это такое? Раньше такого не было, это сейчас с возрастом у них началась такая штука.

Анна Леонтьева:

— Напомню, что с нами сегодня Валентина и Михаил Михайловы, родители девятерых детей, трое из которых приемные, четверо особенные. В чем еще были сложности, когда дети попадают в семью, не просто особенные, а еще и из детского дома? В чем было еще непросто?

Михаил Михайлов:

— Они попали в очень молодом возрасте.

Валентина Михайлова:

— Маленьком, да.

Михаил Михайлов:

— Поэтому проблем не было особых.

Валентина Михайлова:

— Вика и Лиза, помнишь, как боялись заходить в ванную.

Михаил Михайлов:

— Мыться они боялись, да. Видимо, что-то там, как-то было неприятно.

Валентина Михайлова:

— Видимо, тоже им досталось. Лиза начинала плакать, когда заканчивался творожок.

Михаил Михайлов:

— Еда.

Валентина Михайлова:

— Она, когда ее тарелка опустевала, просто рыдала, это невозможно было. Как раз бабушка наша полюбила из-за этого. У бабушки включилась компенсация любви, когда она видела, как ребенок плачет, потому что заканчивается еда.

Михаил Михайлов:

— Она не могла наесться. Она кушала, кушала. Понятно, что мы ее ограничивали, но все, что ей дашь, она тут же съедала и требовала еще.

Анна Леонтьева:

— Но бабушкино сердце при этом открылось?

Валентина Михайлова:

— Конечно.

Михаил Михайлов:

— Открылось.

Анна Леонтьева:

— От жалости.

Валентина Михайлова:

— Бабушка видит, что ребенок плачет не накормленный, тут естественно.

Анна Леонтьева:

— Меня еще знаете, какая история потрясла? Вы рассказывали, Валентина, как у вас девочка какая-то пошла вам помочь с детьми, и вы никогда не отказываетесь от помощи, понятно, почему. Она немножко побывала, подмогла, что называется, и пропала. И потом... Расскажите ее сами, потому что потрясающая история.

Валентина Михайлова:

— Очень интересная встреча. Мы всегда открыты, мы не прячемся, у нас много знакомых, мы открыты, наш дом всегда открыт. Старшая дочь мне говорит: есть девушка, очень хочет помочь, посидеть, поиграть. Я говорю: прекрасно. Действительно, я никогда не отказываюсь от помощи, и сейчас с удовольствием, с благодарностью принимаю ее. Пришла девушка, побыла, поиграла с Лизой, я в этот момент поделала свои дела, она с ней была буквально три часа, и больше она не приходила. Ну, прекрасно. Она проявилась через несколько лет, нашла меня в соцсетях и пишет: Валентина, вот я такая-то, такая-то, у меня родился ребенок с синдромом Дауна, и мне было не страшно, и я рада, что наша встреча тогда мимолетная произошла, я уже была готова. Как так бывает, такие интересные встречи?

Анна Леонтьева:

— Мне страшно об этом говорить на всю страну, но в одной из бесед вы сказали, что вы можете пригласить в семью людей, которые боятся этих детей. Они уже родили или хотят родить, но просто боятся. Ведь что мешает? Страх всегда мешает быть вне социума, страх получить слишком тяжелую нагрузку в виде особенного ребенка. Что еще? Страх, может быть, карьеру не сделать.

Валентина Михайлова:

— Страх, что всё пойдет не так. Когда я задаю вопрос, что поменяется в твоей жизни? — Я теперь буду привязана к этому ребенку, я не хочу терять свою свободу. Я говорю: а в каком месте ты будешь привязана. Ты сейчас в три года, в два года отдашь в садик, пойдешь на свою работу, куда ты и хотела. — А что дальше? — А дальше ребенок пойдет в школу. — Просто в школу? — Да, ты утром так же...

Анна Леонтьева:

— В обычную школу?

Валентина Михайлова:

— У нас коррекционная школа, но сейчас у нас инклюзия, можно и в обыкновенную, тут, слава Богу, что есть выбор, родители выбирают сами, как удобно. У нас прекрасная коррекционная школа, просто чудесная, таких педагогов еще поискать. Самый главный критерий — это мои девочки, которые с удовольствием идут к своим учителям. Значит, там им комфортно и хорошо. У нас есть продленка, до четырех, до шести они в школе, они при деле, логопеды, дефектологи, все у них есть. Женщине хочется работать, она работает. Вечером она забрала ребенка из школы из продленки. То есть у нас ничего не поменялось, мы так же существуем, как и обыкновенные мамы с нормотипичными детьми. Наверное, вы хотите задать вопрос, а что дальше, потому что всех вопрос этот интересует. Вот сейчас вы набрали, с малышами хорошо, сейчас вы тютюшкаетесь. А потом, когда они вырастут, куда вы их будете девать, что вы будете делать? Но и на этот вопрос у нас есть ответы. Такие неравнодушные и энергичные мамы, как я, как те женщины, которые меня окружают, просто так своих детей не оставим. Сейчас программы «Поддерживающее проживание», «Обучающие квартиры», мировой опыт, все это мы тоже хотим использовать. Наши дети могут жить одни. Да, под приглядом соцпедагога или еще какие-то моменты, у нас еще есть время до конца откатать этот вопрос, все это решим мы. Но мы знаем, что они могут заниматься какой-то трудовой деятельностью, они могут работать, они могут приносить пользу людям. Они у меня очень девочки творческие, им это все нравится, они рисуют, что-то творят, ручной деятельностью занимаются, из глины умеют лепить. Как-то справимся, все у нас будет.

Анна Леонтьева:

— Михаил, хочу у вас спросить. Что нужно делать родителям, чтобы не просто родители, а все окружающие люди хорошо относились, любили наших особенных детей, чужих детей не бывает?

Валентина Михайлова:

— Не прятать их.

Михаил Михайлов:

— К сожалению, в последнее время в интернете на развлекательных форумах, которые очень популярны в России, не буду называть, но их много, стали появляться статьи, как под копирку, об отрицательном отношении именно к людям с синдромом Дауна. Там описываются некие истории, и пишут, что это совсем не солнечные дети, все в негативе. Эти посты набирают много лайков. С чем это связано, я не понимаю. Буквально за последние пару лет.

Валентина Михайлова:

— Не знаю, какие ты там посты читаешь.

Михаил Михайлов:

— Тут их даже читать не надо.

Анна Леонтьева:

— Михаил много в информационном пространстве находится, а мы с вами нет.

Михаил Михайлов:

— Я думаю, те, кто меня слышит, понимают, о чем речь идет, про какие ресурсы я говорю. Сейчас тенденция опять, мне кажется, ухудшается. Отношение именно к нашим солнечным деткам опять становится негативным. Очень хочется популяризировать наших деток, выводить их в свет, но боюсь, что сейчас люди опять начинают не понимать.

Анна Леонтьева:

— А бывает такое, что в школе или в детском саду вам задают вопросы про ваших детей? Какие?

Михаил Михайлов:

— У нас школа, там все такие дети.

Валентина Михайлова:

— Например, когда в садик мы ходили, сад был обычный, наоборот сейчас нет узкопрофильных садиков, логопедических. Мы были в обыкновенной группе, и у мам были вопросы. Спасибо заведующей, у нее был вариант отказать нам, но она выбрала другой момент. Она понимает, что это полезно всем. Если маленькие дети будут в одной группе с ребенком с особенностью, этот опыт у него уже будет, когда он будет возрастать, он будет вспоминать это, и это будет ему только в плюс. Что я коммуницировал с особым ребенком, соответственно, мне не страшно, могу быть с такими детьми.

Анна Леонтьева:

— Уникальный опыт.

Валентина Михайлова:

— Я и в школе могу быть с такими детьми, и по жизни, встречаясь, я знаю, как сними обращаться, общаться, мне уже не страшно. Поэтому мы со своими девочками выходим в свет так называемый, и в театры, и в музеи, и в аквапарк, в зоопарк, мы их не прячем. Если говорить о том, как рассказывать всему миру о том, что мы есть, что мы существуем, ответ прост, не прятаться. Общественный транспорт у нас не часто, потому что с четырьмя тяжеловато в метро.

Анна Леонтьева:

— В общественный транспорт вообще для многодетных очень тяжел.

Валентина Михайлова:

— Но у нас здесь была адаптивная экскурсия по метро. Она прекрасно слушали и смотрели, как нужно билеты брать, проходить через турникеты. Хочу отметить, порой нормотипичные детки ведут себя менее красиво и культурно в общественных местах, потому что мы со своими детьми очень много занимаемся и проговариваем эти моменты, что принято, как принято, как надо. Если мы, например, идем в храм, сразу говорю, мы идем в храм.

Анна Леонтьева:

— Расскажите про храм.

Валентина Михайлова:

— И они сразу говорят: в храме не кричат, не бегают, ведут себя красиво. Это они мне уже рассказывают, как надо.

Анна Леонтьева:

— А, это они рассказывают.

Валентина Михайлова:

— Да. Для того, чтобы они мне это рассказали, вы понимаете, сколько раз я это повторила эту информацию. Для них четко, понятно, правила поведения. У наших детей очень много сильных сторон. У них очень хорошая память в плане визуальной и, если на слух, что они запомнили, они это несут. Им тяжело читать, с речью у них проблемы, это все правильно. Но есть и сильные у них стороны. Если опираться на эти сильные стороны, большого результата можно добиться. Так же если мы говорим: мы идем в театр, они знают, как себя вести. В театр они очень любят ходить, им настолько нравятся представления, потому что они настолько доверчивы, наивны, они проживают все события, которые они видят. Это здорово. И, конечно, кинотеатр, мультики, это все тоже, они любители. И в кафе мы тоже ходим, я могу быть одна с четырьмя, и они будут вести себя просто идеально. Они знают все правила поведения в общественных местах, а для того, чтобы они могли это делать, надо постоянно тренировать навык. Поэтому мы в социуме, мы не прячемся.

Михаил Михайлов:

— Я могу сказать одно, если люди себе вбили в голову, их не переубедить ничем, пока они сами не столкнутся с такими людьми, они мнения своего не поменяют, ты хоть убеждай, не убеждай.

Валентина Михайлова:

— Но все равно, мы должны говорить. Я очень рада, что я веду блок, что пишу о девочках, о семье. Причем, мне старшие мои дети всегда говорили: мам, рассказывай об этом. Я думала, что рассказывать, мы так живем, разве это может быть кому-то интересно. Моему каналу два с половиной года, как я пишу о своей семье. Во-первых, для меня это открытие, мне нравится творческая составляющая, с одной стороны. А с другой стороны, польза невероятная, потому что мои подписчики мне говорят спасибо. Есть какие-то моменты, опять же эти страхи, непонятности, не знаешь в каких-то моментах как себя вести, они мне пишут: спасибо, вы транслируете это, делитесь этой радостью и этим светом. Это «спасибо» мне приятно слышать, что мои девочки добро и позитив несут в мир. Это здорово.

Анна Леонтьева:

— А вот такой вопрос про старших детей. Не чувствуют они, что слишком много внимания на особенных деток, и им чего-то недодали? Как часто предъявляют все это родителям.

Валентина Михайлова:

— Тут другая ситуация, наоборот они рады, что...

Анна Леонтьева:

— От них отстали:

Валентина Михайлова:

— От них отстали, конечно. Во-первых, получилось, что они не вкусили всю прелесть проживания в большом доме, они поздно попали в него.

Анна Леонтьева:

— Вы, в конце концов, поменяли эту квартиру на большой дом, где я была, и который запомнила на всю жизнь.

Валентина Михайлова:

— Да, большой дом недалеко от Москвы. Все наши реабилитации, естественно, в Москве, поэтому, чтобы далеко не уезжать, мы приобрели дом там, прекрасная локация, замечательное место. Здорово. Если бы больше уделялось времени старшим детям, они больше бы в огороде работали, по дому, а так как мы немножечко...

Анна Леонтьева:

— Они не возражают? За городом, теперь надо ездить.

Валентина Михайлова:

— Нет, они не возражают. У каждого своя комната, каждый в своем ритме. Все, конечно, счастливы. Немножко грустно, что это раньше надо было делать.

Михаил Михайлов:

— Сейчас с нами только двое детей живут.

Валентина Михайлова:

— У остальных уже свои семьи.

Михаил Михайлов:

— Разъехались все остальные. Причем, она из них на сборах постоянно, она профессионально занимается греблей на каноэ, поэтому мы ее видим крайне редко. Получается, с нами девочки и сынок.

Анна Леонтьева:

— Двое и вот эта стайка прекрасных...

Валентина Михайлова:

— Да, да. У нас три внука, два внука и внучка недавно родилась. Мы еще и многодетные бабушка с дедушкой.

Михаил Михайлов:

— Внуков нам уже периодически подкидывают.

Валентина Михайлова:

— Жизнь продолжается, это прекрасно.

Михаил Михайлов:

— Вокруг нас опять дети.

Анна Леонтьева:

— Опять много-много детей. Все, как вы и привыкли, я так понимаю.

Валентина Михайлова:

— Да, большой стол, много у нас, слава Богу.

Анна Леонтьева:

— Большой стол — это так здорово.

Валентина Михайлова:

— Это здорово.

Анна Леонтьева:

— Спасибо огромное за очень вдохновляющую и, какой глагол подобрать, обесстрашивающую беседу. Напомню, что сегодня с вами и с нами были Валентина и Михаил Михайловы, родители девятерых детей, трое из которых приемные, все трое особенные и еще свой особенный ребеночек. С вами была Анна Леонтьева. Спасибо, дорогие.

Валентина Михайлова:

— Вам спасибо.

Михаил Михайлов:

— Спасибо.

---

Все выпуски программы Светлые истории

• «Страдания и вера»
• «Приход к вере и изменения в жизни в лучшую сторону»
• «Без Бога ни до порога»