«Особенное» семейное счастье». Лия и Александр Сергеевы - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Особенное» семейное счастье». Лия и Александр Сергеевы

* Поделиться

Мы беседовали с многодетными родителями Лией и Александром Сергеевыми.

Разговор шел о том, как появление особенного ребенка в семье подтолкнуло наших гостей к созданию реабилитационного центра в Грузии для помощи другим, и что помогло им в тяжелый момент не опустить руки и обрести счастье.

Ведущая: Анна Леонтьева


А. Леонтьева

- Добрый «Светлый вечер». Сегодня с вами Анна Леонтьева, как всегда по понедельникам мы говорим о семье и сегодня у нас в гостях Александр и Лия Сергеевы, многодетные родители, папа и мама особого ребенка. Добрый вечер.

А. Сергеев

- Добрый вечер.

Л. Сергеева

- Добрый вечер, Анна.

А. Леонтьева

- Очень приятно вас слышать, очень понравилась мне, Лия, ваша статья, слово «понравилась» здесь совсем не подходит, потому что, конечно, это сердце пополам и слезы из глаз, но знаете, у меня такой возник неожиданный вопрос, у нас какие-то серьезные темы для обсуждения, а вопрос, он, может быть, не совсем серьезный, но вот по тону вашей статьи, по накалу эмоций, которые в ней, я почувствовала, каким темпераментом обладает мать семейства Лия и хотела спросить Александра: это так? И если это так, как вы справляетесь с этим?

А. Сергеев

- Это отчасти так, то есть Лия по жизни старается быть сильным человеком для достижения поставленных ей больших целей, хотя в реальности это довольно хрупкий, слабый, ранимый человек, который нуждается в постоянной опоре, коей в семье выступаю я, как глава семьи, поэтому данная статья характеризует ее с одной из ее сторон, которая больше связана с ее текущей профессиональной деятельностью.

А. Леонтьева

- Александр, как приятно слышать от мужа жене, что она хрупкая и слабая женщина, это, на самом деле, гораздо, может быть, приятнее, чем сказать: «Ну, ты сильная могучая женщина!» Хотя, может быть, на самом деле, то, что Лия делает, я сразу раскрою все карты: у Лии и Александра родился особый ребенок Серафим, и они не просто реабилитируют ребенка, но Лия (вы меня будете поправлять по ходу, потому что я очень мало про вас знаю), Лия открыла бесплатный реабилитационный центр для особых детей в Грузии под названием Уре́ки, правильно я ударение поставила?

Л. Сергеева

- Правильно, единственный момент: мы пока только готовимся к открытию и очень надеемся принять первых пациентов вот после коронавирусной истории.

А. Леонтьева

- Поняла вас. И в этом реабилитационном центре, он построен на каких-то уникальных магнитных песках, о чем мы, наверное, поговорим дальше.

Л. Сергеева

- Совершенно точно.

А. Леонтьева

- А сейчас, знаете, мне памятна ваша статья, под большим впечатлением о вашем рассказе, хотелось начать сначала: как…даже не родился, а как возник человек по имени Серафим? Расскажите, пожалуйста, про начало вашего пути.

Л. Сергеева

- Все началось достаточно, с одной стороны, смешно и просто, с другой стороны, наверное, промыслительно: в определенный момент Саша меня «зафрендил» на «Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)», при этом Саща был женат, а я собиралась замуж за совершенно другого человека, но удивительным Промыслом Божиим, наверное, получилось так, что и в его бывшей семье, когда речь зашла о венчании начали «сыпаться» отношения, и в моей предыдущей паре тоже были мысли о венчании, но отношения просто в пух и прах рассыпались, к сожалению, но мы же знаем, что Господь Бог, Он и намерение целует. А мы с Сашей просто приятельствовали, общались, дружили, варили сыр и мармелад - это то, что нас сплотило. (смеется)

А. Леонтьева

- Подождите, подождите, варили сыр и мармелад, это как?

Л. Сергеева

- Ну вот так вот, первый раз я решила, что я хочу сварить сыр, и ко мне пришли в гости моя ассистент, с которой я вместе работала, девчонка, и вот Саша тоже решил, что он тоже хочет варить сыр и пришел ко мне в гости, вот так мы с ним познакомились вживую. Сварили сыр, пообщались, выпили чай и не более того. Потом мы решили, что варить сыр - это недостаточно, мы хотим что-нибудь еще сварить и решили варить мармелад, ну вот мы с тех пор с ним, видимо, что-то варим совместное, периодически еще и жарим.

А. Леонтьева

- Слушайте, какое-то хорошее начало, начали мы с того, что варили сыр и мармелад, прекрасное начало, какое-то урожайное.

Л. Сергеева

- Так и было, мы вообще покушать очень любим, покушать любим, угостить любим. На самом деле, случилось в некотором смысле промыслительно, потому что развелся Саша, я его поддерживала после развода, просто как подруга, можно так сказать, потому что никаких отношений между нами на тот момент и быть не могло, я все еще собиралась замуж за другого человека, Саша его знал и мы периодически даже встречались на каких-то совместных мероприятиях, а потом уже, когда рассыпались мои отношения, вот тогда уже, через некоторое время только, мы обратили взоры друг на друга, потому что до этого Саша вытаскивал меня, как я когда-то вытаскивала его, то есть проявил себя, как друг, он проведывал, помогал, спрашивал, как я себя чувствую, в общем, не дал мне совсем уйти в себя, в какие-то темные глубины своей души, своей тоски, будучи обманутой и преданной на тот момент. И только тогда, когда уже чуть-чуть прошло время, несколько месяцев, мы как-то вдруг обратили внимание на то, что, оказывается, рядом со мной не просто друг, хотя мы даже за ручку не держались и даже в щечку не целовались, уже тогда вдруг стало понятно, для чего Господь вообще это все сотворил и буквально в самую первую же неделю наших более близких отношений, когда мы уже решили, что мы все-таки будем вместе, тогда уже мы решили, что первое: нам нужна дополнительная подушка и второе: мы решили, что мы поженимся. Но в силу природной лени мы до ЗАГСа доходили еще месяца три, наверное, просто по причине того, что то он закрыт, то обеденный перерыв, то нам лень ехать, то мы заняты, в общем, поженились мы через три месяца. А еще через две недели после свадьбы уже к нам пришел Серафим.

А. Леонтьева

- Сегодня у нас рассказывают о семье Александр и Лия Сергеевы, многодетные родители, папа и мама особого ребенка, с вами Анна Леонтьева. Я прочитала какую-то очень такую трогательную историю про поездку в Дивеево…

Л. Сергеева

- Это было, да. Это было в очередной раз очень забавно, потому что мы опоздали на поезд, мы должны были ехать в Печоры (я говорю: мы – «человек-косяк», умноженный на два в этом плане), то есть мы должны были уехать в Печоры, но опоздали на поезд. Мы расстроились и поехали ночевать к Саше, и с утра нас повез Сашин папа, потому что он не знал, что у Саши появилась девушка, но, познакомившись с папой мы решили, что надо все-таки куда-то поехать, и мы поехали, не то, чтобы «методом тыка», но просто решили, что раз не в Печоры, а куда ехать – непонятно, решили поехать в Дивеево, не то, что наобум, просто: а давай вот туда. Приехали в Дивеево и у меня начались какие-то проблемы с ушами, потому что у меня в ушах начало разговаривать, я начала слышать, я услышала, что я вернусь сюда с сыном, это меня очень удивило, потому что никакого сына у меня в помине не было, у меня было две старших дочери, я на тот момент еще была в разводе, это была, по-моему, первая неделя наших с Сашей отношений и какой может быть сын, я понятия не имела. А потом уже, когда ситуация начала развиваться стремительно, мы действительно поженились и в нашу жизнь пришел Серафим, потом Серафим очень трагично для нас обоих трагично родился, и мы действительно вернулись, как только мы выписались из всех больниц, которые сопровождали его трагичное рождение и дальнейшую реанимацию послеоперационную. Мы действительно поехали в Дивеево, Серафиму было два месяца на тот момент и стали его прикладывать к мощам Серафима Саровского и, в принципе, было уже понятно, что Серафим Саровский всегда будет рядом с нашей семьей, и мы его с Сашей почитаем, как нашего такого, можно сказать, покровителя нашей семьи.

А. Леонтьева

- Вообще даже по тому, что вы написали, по датам, когда вы думали о том, что этого мальчика уже зовут Серафим, но день памяти Серафима Саровского был за два месяца до родов…

Л. Сергеев

- Было удивительно, потому что мы всю беременность звали его Серафимом. Во-первых, мы были уверены, что это мальчик, во-вторых, мы были уверены, что он Серафим, то есть здесь у нас даже вариантов не было, вопросов не было, мы были абсолютно единогласны, но при этом при всем он должен был родиться в марте, не на январь как-то, не на август его дата рождения не попадала, я думала, что как-то Господь управит, значит, так надо. А потом так получилось, что в новогодние праздники я начала ощущать даже не болезненные, а потягивающие ощущения подо швом, у меня должно быть третье кесарево, я подумала, что дойду-ка я до врача, покажусь, спрошу, что это за ситуация. Я дошла до врача, это случилось уже после новогодних праздников, потому что выходила она 13-го числа января, я пришла и спросила, что это за потягивания, на что она сказала: «Ты, наверное, просто устала, давай-ка ты полежишь недельку на сохранении». Я возмутилась, сказала: «Какая может быть неделя на сохранении, у меня сейчас детям в школу, я вообще одна на хозяйстве, Саша работает». Пришла домой и в этот момент к нам в гости пришла наша бывшая няня, которая стала крестной моей средней дочери, няню зовут Нино́, она грузинка. И она говорит: «Вот, тебе уже пора в больницу собирать сумку». Я говорю: «Нино, какая сумка, мне еще два месяца до роддома. – Вот, я тебе купила тапочки и ночнушку». Я думаю: «Ну ладно, раз уж меня кладут на сохранение, возьму тапочки и ночнушку». Поблагодарила Нино, позвонила Саше, говорю: «Вот такая история, меня хотят положить на сохранение». Он говорит: «Ну давай ты перепроверишь у своего врача» - не того, к которому я пошла в поликлинику, а к той, у которой я платно наблюдалась. Я доехала до своего врача, и врач сказал: «Послушай, дорогая, если у тебя потягивает подо швом, ты ложишься на сохранение и не жужжишь вообще, потому что это ситуация серьезная». Ну ладно, придется лечь. Весь вечер я его выматывала, выгуливая по Москве, то есть мы пытались зайти в храм Воскресения Словущего на Театральной, где лежат мощи Спиридона Тримифунтского, туда не успели, храм закрылся, мы пошли гулять по Кремлю, пошли гулять по торговым центрам, зашли в какое-то кафе, потом пошли есть пончики, то есть я очень надеялась, что я его умотаю, и он меня все-таки привезет обратно домой, а не в больницу, на что он сказал: «Давай так: если тебя в больнице не примут и скажут, что ты им не нужна, то мы поедем домой, если тебя заберут, то ляжешь». Ну ладно, приехали в больницу уже в первом часу ночи и меня все-таки положили, посмотрели швы, сказали, что вроде как все в порядке со швами. Я лежу, а потом, на следующий день, произошла такая ситуация, что ко мне было повышенное внимание, то есть они узнали, что моим лечащим врачом (моя платная врач, которая меня отправила), как выяснилось, что этот роддом, он полностью контролируется ею и ее коллегами и когда они узнали, что я ее пациентка, они начали проявлять ко мне повышенное внимание. А ночью мне стало плохо, это была ночь с 14 на 15 уже января, я задохнулась, то есть я чувствую, что мне тяжело дышать и опять же, здесь такая цепочка неслучайное к случайному: я пришла на пост медсестринский и сказала, что мне тяжело дышать, я астматик, у меня астма в ремиссии и если мне тяжело дышать – это требует внимания. На что мне сказали, что: «Ой, вы посмотрите на нее, пришла она тут! Час ночи, маманя, ну-ка иди к себе в палату!» Я разозлилась, если бы мне сказали спокойно и вежливо, я, может быть, действительно успокоилась и пошла к себе в палату, но я разозлилась и потребовала позвать дежурного врача. Дежурный врач пришел, сказал, что тяжело дышать – пойдем, капельницу поставим. И мы пошли в родблок, потому что она дежурила в родблоке, мне поставили капельницу с гепарином и впервые в жизни за стеной я услышала, как рождаются дети, потому что, несмотря на то, что мне предстояли третьи роды, я никогда не была в родблоке, потому что мои дети – кесарята. Я написала радостный пост на «Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)» о том, что: «Вы знаете, я лежу в родблоке, вот тут рядом работает бригада врачей, я слышу, как рождаются дети» - и люди начали меня поздравлять, а я пишу, что: «Ребят, а что вы меня поздравляете, мне-то еще два месяца гулять, я просто под капельницей лежу!» Думаю, Бог с ними, они неправильно поняли, потом все объясню, начала читать акафист Серафиму Саровскому и так и не смогла уснуть и читала акафист, приветствуя приход любимого святого, потому что уже была ночь 15-го числа. А дальше ситуация развивалась более, чем стремительно, потому что с утра пришел врач, спросил: «А что это было с вами ночью?» Я говорю: «Вы знаете, мне стало тяжело дышать, меня повезли на капельницу. – Ну как вам после капельницы?» Я говорю: «Немножко легче, но сохраняется ощущение трудного дыхания». И тогда меня повезли на повторное УЗИ и выяснилось, что на первом УЗИ они написали совершенно неправильные цифры по швам, потому что швов не было вообще, у меня разорвалась матка, а это значит, что под угрозой смерти были и я, и Серафим. И после этого второго УЗИ ребенок начал натурально биться, то есть он просто бился уже в животе. И врачи сказали, что нужно срочно родоразрешать, прямо сию секунду, потому что ребенок задыхается и может умереть. И я начала чувствовать, я еще тогда в шутку, не то, чтобы в шутку, но так, полузаигрывая, мужу писала: «Ты знаешь, у меня есть такое ощущение, что вот какой-то будет совсем новый период в нашей жизни» и мне почему-то казалось, что последним его цифрами будут 11.59, что вот с 12-ти дня у нас начнется совершенно другая жизнь. Но я не представляла, что это абсолютно были четкие цифры, потому что в 12.00 меня вскрыли, мне же разрезали живот и в 12.08 вынули Серафима, то есть когда я писала смски мужу о том, что я чувствую, что будет новый период, я даже не предполагала, что меня разрежут именно в этот день, 15 января, в день святого Серафима Саровского, тогда я еще думала, что я буду еще два месяца гулять.

А. Леонтьева

- Так началась ваша новая жизнь в день памяти преподобного Серафима и появился на свет маленький, крохотный, еще недоношенный Серафим, который, я так поняла, был крещен в реанимации на Крещение Господне.

Л. Сергеева

- Да, он был крещен в реанимации на Крещение Господне, то есть это было, Крещенский Сочельник, с 18 на 19 января и приехал крестить его иерей из того храма Воскресения Словущего, в который мы не успели тогда, когда ехали в больницу, это тоже была снова череда переплетения обстоятельств, то есть это не специально так получилось, что мы не успели и вызвали оттуда иерея, это люди прочли на «Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)», подняли какие-то свои связи, сказали мне, что готов приехать батюшка и потом уже выяснилось, что он из этого храма Воскресения Словущего, он уже крестил Серафимушку в реанимации в Крещенский Сочельник.

А. Леонтьева

- Да, решусь вас прервать и скажу сразу, что маленький Серафим пережил вообще все, что можно пережить: операции, болезнь сердца…

Л. Сергеева

- На открытом сердце пережил операцию, когда ему было шесть дней, он весил кило четыреста, пережил инсульт и это все дало такие последствия, которые до сих пор с нами.

А. Леонтьева

- Лия, я не представляю, но понимаю, что переживали вы и хочу спросить Александра: Александр, как вы держались, как вы поддерживали жену и как вы вообще себя чувствовали в этот период?

А. Сергеев

- Для меня это все случилось тоже неожиданно, потому что я, как человек такой, более по жизни прагматичный, привык все планировать и рассчитывать, как человек с математическим умом, а когда это свершилось - это было что-то сродни шоку, но была такая стойкая уверенность, что раз случилось, значит, оно так и должно быть, значит, это мой сын, нужно принимать его, заботиться, вытаскивать. Первые недели были крайне сложные, потому что я мог их увидеть только в обеденный перерыв, когда я с работы отпрашивался, приезжал в больницу, где я наблюдал его в кювете, где он лежал совершенно одинокий. Через несколько дней только мне удалось увидеть Лию, которая тоже понемногу стала приходить в себя после операции, но плавно и постепенно тоже все  это улеглось в меру планирования и в меру восприятия и, как христианином, было воспринято, как воля Божья, раз оно так случилось, то значит, должно так быть. Начался процесс планирования, что делать дальше, к кому обращаться, что искать, какие выходы для решения, для понимания ситуации и это дальше привело к тем последствиям, которые стали развиваться в нашей жизни.

А. Леонтьева

- Потрясающе, Александр, вы сейчас говорите о том, что вопреки законам психологии прошли те этапы, которые планируются неизбежно, а именно отрицание и гнев и сразу же пришли к принятию. Я хочу еще об этом поговорить, но напомню нашим радиослушателям, что в студии сегодня Александр и Лия Сергеевы, многодетные родители, папа и мама особого ребенка Серафима. Мы вернемся к этому разговору через минуту.

А. Леонтьева

- Сегодня у нас рассказывают о семье Александр и Лия Сергеевы, многодетные родители, папа и мама особенного ребенка. С вами Анна Леонтьева. Дорогие Лия и Александр, вот не знаю, к кому вопрос, но меня очень поразила фраза, которую Лия тоже написала: «Ничто так не сковывало и не освобождало меня как, то есть мы стоим перед фактом: ребенок стал инвалидом». Я не знаю точного диагноза и не знаю, хотите ли вы о нем говорить, но вот это вот: «ничто не сковывало и не освобождало» - что это значит?

Л. Сергеева

- Ну, давайте я начну с того, что сковывает: конечно, нас сейчас сковывают очень жесткие рамки его ограничений, то есть ему нужен постоянный присмотр, ему нужно особое питание, ему нужны медикаменты, ему нужен режим, ему нужна комплексная реабилитация, ему нужно много всего, и того, что есть, и того, что необходимо будет сделать, это все сковывает нас в определенном смысле, то есть мы не можем взять и уехать куда-нибудь в Брюссель (ну, это я, конечно, утрирую), но суть в том, что речь идет о том, что мы должны быть постоянно включены во все то, что происходит с ним. Естественно, нужно постоянно мониторить его состояние, нужно делать исследования, нужно проходить специалистов, нужно постоянно как-то корректировать его программу реабилитации, то есть я должна быть постоянно, не говоря о том, что его вообще нужно носить, потому что он не ходит. Что касаемо освобождения – ну, наверное, мне стало все равно на очень много того, что было раньше для меня ограничивающими моими личными установками, мне стало все равно на чувство стыда, если раньше мне было очень сложно о чем-то просить, то, когда ты делаешь одно и то же действие много раз, уже ты его делаешь на уровне: ну это просто моя задача, которую я должна сделать, вот и все. Что освобождало меня: мне стало более спокойно в плане принятия себя, своей семьи, потому что если раньше у меня было очень много требований к своей внешности, к своему доходу, к своему статусу, к своему образу жизни и так далее, то потом оказалось, что это все вообще неважно лично для меня, было бы прикольно, если бы это все было в плюсе, но я спокойно могу жить и вне зависимости от этого, то есть это то, что больше не критично, я могу громко смеяться, я могу петь на всю улицу, я могу валять дурака, я могу позволить себе заплакать, я могу закричать, я могу зарабатывать деньги или могу просить помочь мне, и то, и другое я могу сделать, мне не страшно, мне не стыдно. И когда Серафиму поставили серьезный диагноз, у нас до сих пор этот диагноз под вопросом, Россия ему его уверенно ставит на основании полного экзомного секвенирования, этого генетического исследования - это «миопатия Ульриха», этот диагноз смертелен, а Германия его уверенно опровергает, то есть мы до сих пор не знаем, сколько реально времени у Серафима и у нас с ним. Но этот момент меня тоже в определенном смысле подбросил, потому что специалистов, которые имеют экспертизу именно в вопросах миопатий и, в частности, миопатии Ульриха, их вообще единицы в мире. И я тогда подумала: ага, так, мне предстоит вскопать всего лишь навсего весь мир – ok, значит, вскопаем, я начала реально искать информацию, искать врачей, я нашла генетическую лабораторию в Германии, которая бесплатно нам провела вот эти все исследования и так далее. И на самом деле, я поняла, что вообще-то наш мир очень маленький – это раз, он весь ходит под Богом – это два и, на самом деле, совершенно неважно, как ты выглядишь и совершенно неважно, что ты делаешь, важно то, как ты живешь, то есть важно именно концептуальное качество твоей жизни, действительно ли ты способен прощать, действительно ли ты способен любить, действительно ли ты способен благодарить, а все остальное: деньги, статус, путешествия, дом и так далее мне вообще совершенно неважно, я регулярно хожу в каких-то пожертвованных вещах и мне в кайф, потому что если я вижу, что кому-то нужна эта вещь, я спокойно ее сняла с себя и отдала и надела какую-то точно такую же, потому что мне не критично, мне неважно, я с удовольствием делюсь продуктами, вещами, знаниями, умениями, навыками, лекарствами, чем угодно и меня больше ничего не ограничивает, мне совершенно не страшно, потому что я знаю, что Бог видит и меня, и его, и всех остальных, вот и все.

А. Леонтьева

- Я восхищаюсь вашими словами. Хотела спросить Александра, я понимаю, что Александр, не говоря так много сейчас слов, является поддержкой, не только финансовой всей семье, в которой четвертый ребенок, кстати, родился совершенно здоровым. Александр, я хочу в вас спросить, для того, чтобы это было полезно мужьям: какие-то бывают трудные ситуации, вот как поддерживать жену в этой ситуации, какие слова ей говорить? Как вы отреагировали (я прямо сразу все вопросы задам, чтобы вы побольше слова сказали): как вы отреагировали на идею построить реабилитационный центр для особых детей на этих самых уникальных магнитных песках Грузии?

Л. Сергеев

- Он крутил пальцем у виска радостно.

А. Сергеев

- Да, что касается поддержки и нахождения слов, то каждые слова, они подходят к разным ситуациям, от меня не всегда можно услышать только слова поддержки…

Л. Сергеева

- Это мягко сказано.

А. Сергеев

- …потому что с возрастом я становлюсь более вспыльчивым человеком в каких-то моментах, нервная система под гнетом внешних обстоятельств изнашивается и когда-то я могу вначале сказать не то, что я хотел, но впоследствии все равно это будут слова поддержки, слова утешения, потому что тот путь, который выбран у Лии по строительству реабилитационного центра, у всех родителей особенных детей, у которых этот путь, когда-то начавшись, будет продолжаться всю жизнь - это очень долгий путь, если не идти на нем вместе, то есть шансы просто не дойти, а родители особенных детей не имеют права от них отказаться, их бросить, потому что эти дети могут рассчитывать только на Господа Бога и на своих родителей в лице Его представителей. По постройке реабилитационного центра, как сказала Лия, все так и было, потому что я по жизни больше прагматик, больше спокойно мыслящий человек и когда я слышу из ее уст, что «я построю реабилитационный центр в Богом забытом поселке, в котором процветают только туристические какие-то дела…»

Л. Александрова

- В Богом вспомненном поселке.

А. Сергеев

- …а медицина представлена крайне слабо и что эта страна, как Грузия, не имеет какого-то мощного бюджета и здесь нет больших компаний, которые могут выступать спонсорами, мне сразу же рисуется, что это какое-то дело, которое может быть начато, но будет очень сложно воплощено и у меня было вызвано недоумение. Но, как показывает практика, я тоже ошибаюсь и дело живет, дело продолжается и находится на финишной прямой, это так.

А. Леонтьева

- Ну, теперь, наверное, самое логичное: очень хочется услышать рассказ, как дошла мысль и какие обстоятельства подтолкнули к созданию реабилитационного центра для особых детей на этих уникальных магнитных песках, что это такое, как вы дошли, как говорится, до жизни такой, Лия?

Л. Сергеева

- Это тоже была забавная история, «забавная», конечно, в кавычках, потому что первые полтора года жизни с Серафимом мы просто жили в режиме, знаете: реанимация-реабилитация-диагностика-исследования-куча бумажек-дом-очередная болячка-и снова реанимация. То есть ребенок большую часть времени болел, меньшую часть времени пытался хоть как-то восстановить организм после бесконечных болячек, он был очень-очень слабенький и у нас дома от воздуха можно было прикуривать, потому что атмосфера была очень напряженная. Все та же самая грузинская крестная Нино сказала: «Давай я девчонок старших заберу на лето в Грузию», а дело в том, что моим старшим детям, которых как раз помогала растить Нино, все детство говорилось, что «если, девочки, вы будете хорошо кушать, слушаться маму, хорошо учиться и вообще будете хорошими девочками мы вас заберем на лето в Грузию». Сейчас я очень громко смеюсь, потому что реально они, видимо, слишком хорошо кушали, потому что Нино осталась в Москве, а мы переехали в Грузию. И Нино решила, что она заберет их на лето, девчонки тоже обрадовались, конечно же, ну и мы приехали в июне их отвезти и уехали снова обратно в Москву и потом в августе приехали их забрать. И у нас было, впервые за время с момента беременности Серафимом было десять дней отпуска и при этом в Тбилиси стоял очень удушливый август, здесь вообще такие непростые погоды бывают. Нино сказала: «Чего вы торчите в Тбилиси, поезжали бы вы к морю». Мы почесали немножко голову, решили, что куда ехать – непонятно, в Батуми, в Кобуле́ти, или в Уреки – а, кстати, там пески вроде какие-то, и у меня приятельница московская имеет рядом с Уреки отел, бизнесовая моя знакомка и как раз она звала в гости – ой, ну все нормально, поехали мы в Урети, решили таким вот образом, то есть никаких специальных целей, что мы именно прямо вот именно туда, не было. Приехали и решили хоть чуть-чуть отдохнуть от этих больниц, реабилитаций и прочего, потому что, конечно, уже замучились, и мы замучились, и ребенок замученный, тяжело. Приехали, в первый же вечер пошли гулять по набережной, наткнулись на кабинет ЛФК и массажа, подумали: о, прикольно, заодно Серафиму будет еще какая-то реабилитация. И так, в каком-то очень расслабленном режиме купали его в море, купали его в бассейне, делали песочные ванны, просто гуляли, в общем, впервые за все это время мы отдыхали. И вот подходили к концу эти десять дней, и я вдруг обнаружила, что ребенок прогрессирует, а для меня это было поразительно, потому что ни в Москве, ни в Санкт-Петербурге, ни в Чехии, ни где бы то ни было еще у нас прогресса не было, а оставлено было, я не ошибусь, если я скажу – состояние, реально мы потратили все свои деньги и еще улетели в долги с Серафимовыми реабилитациями, но эффекта не было, мне врачи говорили: «Ну а что вы хотели, у вас такой тяжелый ребенок, подождите, мы занимаемся всего год». А тут как бы десять дней, я вижу реальные изменения и меня это просто до мурашек вообще пробирает, потому что ну ничего себе: ребенок набрал вес, ребенок прямо видно, что он окреп немножко, то есть он более такой хулиганистый стал, более веселый, более активный, у него нормализовался сон, у него нормализовалось пищеварение и самое удивительное – ребенок начал говорить, то есть вообще в принципе, для мальчика полуторагодовалого пять новых разных слов в день сложных – это удивительно, а уж для Серафима – это вообще просто поразительно.

А. Леонтьева

- Я хочу на этом месте прервать Лию, вы очень интересно рассказываете и сейчас, пожалуйста, продолжите, но я хочу обратить внимание на то, что весь разговор, как говорится «всю дорогу», все, что происходит с вами, начиная от поездки к Серафиму преподобному и через вот это случайное место Уреки с уникальными магнитными песками, все происходит «как бы случайно».

А. Леонтьева

- У нас в гостях Александр и Лия Сергеевы, многодетные родители, папа и мама особого ребенка Серафима. Итак, вы случайно попали на магнитные пески в Уреки, и ребенок дал такую динамику, как говорят?

Л. Сергеева

- Да, и я начала с выпученными глазами бегать вокруг и спрашивать у врачей, говорю: «Слушайте, место-то какое, ну надо же, с ума сойти! А здесь есть вообще какая-то детская реабилитация?» И в очередной раз я была полностью удовлетворена, если бы мне сказали: «Да, конечно, пожалуйста, здесь приезжайте, реабилитируйтесь», я бы сказала: «Вот, замечательно!» И на этом бы все закончилось, то есть мы бы приезжали и реабилитировались, но, как выяснилось, мне сказали: «вайме» - это значит, что сейчас ничего там нет, в советское время было, а сейчас ничего нету, при коммунистах тут были лечебницы для деятелей ЦК, спортсменов, космонавтов, для детей с параличами, для людей с нарушениями опорно-двигательного аппарата, а потом все это прекратилось, проекты заморозили в плане финансирования и все, то есть сейчас есть два санатория, один попал в частные руки и там золото на мраморе и неделя стоит примерно, как такая нормальная трехлетняя иномарка и при этом они могут еще и не пригласить реабилитологов, если приедет особый ребенок, если много приедет – они пригласят, если приедет один, например, они скажут: «Вам песочек – вот туда идите, закопайтесь и на этом все, приходите на обед и все». Есть второй санаторий, который просто в абсолютно ужасном состоянии, там выдранные с мясом кушетки все в дырках, трещины в стенах, туалет системы «дырка в полу» и врачи, которые до сих пор работают на практически голом энтузиазме, но врачи хорошие и опытные. А дальше происходит ситуация, которая определила в принципе течение дальнейшей нашей жизни: я начала Саше говорить о том, что: «Саша, здесь нужен реабилитационный центр, мы-то уже поездили и по Европе, и по Москве и мы знаем, как это должно быть, какие это дает эффекты, а если бы это все еще совместить с морем, магнитными песками и вообще всем именно природным компонентом это даст великолепный эффект». Я ходила, ругалась с ним по набережной, доказывала, что здесь он обязан быть, как угодно, без разницы, это место обязано лечить детей, это необходимо. На что Саша крутил пальцем у виска, он говорил: «Ты что, не понимаешь, что мы дом только что достроили в Москве, мы продали свои квартиры, вложили все в этот дом, мы еще кредит за него не выплатили и даже не пожили в нем и вообще у меня работа, у тебя работа, это придется переезжать». Я говорю: «Да нет, ну ты что, мы что-нибудь придумаем, наймем какого-нибудь управляющего, как-то это все организуем». Он говорит: «Это все авантюра, ничего не получится» и так далее. Но на тот момент Серафим очень сильно заболел, он схватил какое-то ОРЗ, и оно за сутки перешло в пневмонию и так получилось, что мы на тот момент снимали квартиру у врача педиатра, и она Серафимку вылечила…

А. Леонтьева

- Опять же, «так получилось…»

Л. Сергеева

- Да, опять же, понимаете, «так получилось» вдруг. Я сказала, что когда Серафим только заболел, у него началась очень высокая температура и сильный кашель я говорю: «Сань, я в таком состоянии Серафима в самолет не посажу, потому что не дай Бог гемоглобин упадет», а он у него всегда падал при болезни и просто ребенок может не пережить перелет. И Саша улетел, а я осталась, осталась на две недели долечивать Серафима и за эти две недели я нашла здание, Саша улетел, я начала планомерно ходить, прочесывать местность, смотреть здания и за это время я нашла здание и вот тогда я уже поняла, что все, реабилитационному центру точно быть. Тогда я прилетела, и я осмелилась впервые в жизни сделать сбор средств на «Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)», до этого я никогда в жизни этого не делала, и за сутки я собрала в два с лишним раза больше, чем была запрашиваемая мною сумма.

А. Леонтьева

- Ничего себе.

Л. Сергеева

- И это было тоже очень удивительно, потому что мы не ожидали, что мы вообще хоть сколько-то можем собрать, а собрали прилично. И тогда я поняла, что вот он, реабилитационный центр. Через несколько месяцев, уже к следующему лету я прилетела беременная четвертым ребенком, Гаврюшей, со всеми своими детьми и с Сашей, и мы заключили сделку купли-продажи, весь этот год я торговалась, потому что хозяева этого здания хотели намного больше денег и потом уже мы прилетели и в ипотеку это здание купили. Вот так начался реабилитационный центр. Я начала с ним носиться, нам же нужен архитектор, который бы сделал этот центр согласно всем стандартам Минздрава, чтобы нам потом не пришлось ничего переделывать, нам же нужен юрист, чтобы это все оформить. В общем, от нас отказалось шесть архитекторов и четыре юриста, и я плюнула, сказала: «Пошли все далеко», поехала в Батуми, мы с Сашей купили холодильник, стиральную машину, диванчики и тогда я в очередной раз прооралась на «Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)», что раз уж от нас все отказываются, давайте сделаем так: все те, кому нужен отдых этим летом, но кто не может себе позволить отдых по ценам курорта, вы можете приехать, отдохнуть у нас, но за те деньги, которые для вас посильны и это для нас будет хорошим подспорьем в деле реабилитационного центра. И первой семьей была семья священника, одного из ваших гостей, семья Алексея Костина…

А. Леонтьева

- Да, он был у нас в программе.

Л. Сергеева

- Да, вот его семья была первой, кто приехал к нам, с матушкой, взрослыми сыновьями. И священник, и его сыновья прямо своими руками вложили лепту в дело реабилитационного центра, потому что они носили эти диваны, они чинили оконные рамы, забивали гвозди, что-то куда-то перетаскивали, в общем, они очень много помогли и потом, уезжая, отец Алексий благословил одну из комнат будущего реабилитационного центра под часовню и вот сейчас уже в этой часовне служится молебен и, с нее начиная, мы освятили реабилитационный центр в прошлом году 1-го августа, в день святого Серафима.

А. Леонтьева

- Слушайте, потрясающая по энергоемкости и вообще по каким-то чудесам история, по всяким совпадениям, похоже, все, как вы любите…

Л. Сергеева

- Да-да, так и живем.

А. Леонтьева

- Я хотела спросить вас, поскольку передача подходит к концу, то, наверное, очень коротко: в каком состоянии реабилитационый центр для особых детей в Уреки, в Грузии, на уникальных магнитных песках, вот когда он начнет принимать?

Л. Сергеева

- Мы очень надеемся, что после окончания коронавирусной истории мы уже сможем принять первых пациентов и финансовая модель реабилитационного центра выстроена таким образом, что семьи с особыми детьми не платят за реабилитацию, то есть за них платят фонды, за них платит бизнес с социальной ответственностью, либо частные благотворители, либо государство, это сделано специально для того, чтобы семья, в которой родился «особеныш», не споткнулась о деньги, потому что это ладно, у меня есть бизнесовый бэкграунд, я понимаю, как нужно выстроить процессы, а вот реально родился ребенок в семье нянечки детского сада и водителя троллейбусного депо – все, куда бежать, что делать? Врачи все друг другу противоречат, государство не очень стремится раздавать все льготы и инвалидность, тянется время, а для ребенка оно имеет очень большое значение, самое золотое время компенсации функций головного мозга - до года, серебряное время - до трех лет, это то время, когда ребенок может скомпенсироваться вообще полностью и если он вовремя попадет в правильные руки, ему пропишут правильную карту реабилитации, если он тем более попадет на магнитные пески, имея к ним показания и не имея противопоказаний, то это означает, что он может вообще никогда в жизни не узнать, что такое инвалидная коляска, это и есть раннее вмешательство, это и есть превентивная медицина, понимаете? И чтобы они не споткнулись о то, что у них нет денег, центр будет работать бесплатно для них.

А. Леонтьева

- Лия и Александр, это просто прекрасно. Я хочу вам задать, наверное, последний за эту передачу вопрос: у меня в программе была замечательная матушка, у которой восемь детей и восьмой ребенок особенный, как вы говорите: «особеныш» (нежное слово, первый раз его слышу), она сказала, что этот ребенок для всей семьи, как тренажер такой, тренажер любви. Вот я хотела Александра и Лию спросить, что вам дает ваш «особеныш «Серафим?

А. Сергеев

- Серафимка привнес многое, он привнес, как правильно было описано, смирение с какими-то амбициями, смирение с, может быть, уже недостижимыми планами и что если раньше, действительно, на первом месте могла стоять карьера, успех, как у меня, к примеру, как сотрудника крупного холдинга, то теперь приоритеты смещаются в правильную сторону, если рассматривать их с точки зрения христианства, в том числе, и что Серафим учит именно принятию, любви, радованию даже маленьким успехам.

А. Леонтьева

- Радование – это значит благодарность, так?

А. Сергеев

- Да, принимать, благодарить, потому что если раньше к чему-то могли не отнестись с должным почтением, с должным вниманием, то сейчас восприятие мира, с одной стороны, обостряется, с другой стороны, возобладает именно та доброта, которая необходима для счастливой христианской жизни.

Л. Сергеева

- Я считаю, что Серафим вообще является Божиим благословением просто в нашей конкретной семье и мне лично, как сказал один из батюшек: «Он родился таким, чтобы призвать тебя к служению», потому что я могла дальше заниматься бизнесом и зарабатывать больше денег и так далее, сейчас я делаю то, о чем я мечтала, потому что я не знала, как мне из бизнеса заняться благотворительностью, потому что была необходимость заняться обеспечением семьи, до свадьбы с Сашей и даже после этого, я зарабатывала прилично больше, чем Саша, то есть у нас были приоритеты больше в сторону личного комфорта, образования детей и так далее, Серафим зафиксировал меня в моменте и подарил правду данного момента, правда данного момента – это такое золотое сечение во времени с точки зрения мерцания смыслов, то есть мы понимаем, что актуально и важно именно сейчас, мы не строим далеких планов на будущее, потому что в любой момент все может измениться, то есть мы до сих пор понимаем, что он может в любую минуту как сделать новое движение или сказать новое слово, так и наоборот, заболеть и откатиться назад с точки зрения своих навыков, это всегда «сейчас», а «сейчас» - это всегда очень благодарное время, потому что оно лишает нас и тоски и тревоги, тоски по тому, что было и тревоги за будущее. Тревога за будущее, она тоже была бы, если бы мы были, наверное, менее верующими людьми, сейчас я просто знаю, что когда я предстану перед Господом после своей кончины, он спросит меня: «Что ты сделала?» Я смогу сказать, что «Господи, я хоть что-то сделала, криво, косо, лениво, фигово, но я правда старалась, старалась, как я могла, честное слово».

А. Леонтьева

- Потрясающие слова. Лия и Александр, я просто не хочу заканчивать передачу, Александр, вы были немногословны, спасибо вам все равно за ваши слова, они были такие веские, и вот эта вот счастливая христианская семья, и то, что сказала Лия, ну просто потрясающе. Я очень благодарю вас за эту честную и очень пронзительную беседу и напомню радиослушателям, что сегодня с нами были Александр и Лия Сергеевы, многодетные родители, папа и мама особого ребенка, «особеныша» Серафима. Ребята вскоре откроют бесплатный реабилитационный центр для особых детей в Грузии в месте под названием Уреки на уникальных магнитных песках. Спасибо вам большое за то, что вы есть, вот так мне хочется закончить с вами разговор.

Л. Сергеева

- Спасибо вам за неравнодушие, благослови, Господи.

А. Сергеев

- Спасибо.

А. Леонтьева

- Всего доброго.

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем