«О семейной жизни и воспитании детей». Олег и Татьяна Скляровы

Наши собеседники — доктора наук, профессора Православного Свято-Тихоновского университета Олег Скляров и его супруга Татьяна.

Супруги рассказали необычную историю своего знакомства, о том, как они пришли к вере, и что для них важно в семейной жизни. Также Олег и Татьяна поделились, как они воспитывают своих троих детей, как помогают проходить им через кризисные моменты, и почему стремятся прежде всего к честности в отношениях с ними.

Ведущая: Анна Леонтьева

---

А. Леонтьева

- Добрый светлый вечер. Сегодня с нами Татьяна и Олег Скляровы, доктора наук, Татьяна – педагогических, Олег – филологических наук, профессора Свято-Тихоновского Православного гуманитарного университета. С вами Анна Леонтьева, и мы говорим, как обычно, о семье. Добрый вечер.

О. Скляров

- Добрый вечер.

Т. Склярова

- Здравствуйте.

А. Леонтьева

- Здравствуйте, мне очень приятно иметь на связи прямо двух профессоров и, наверное, я могла бы поговорить с вами на тему новозаветных реминисценций в раннем творчестве Маяковского – так называется одна из научных работ Олега, но сегодня мы с вами на равных, профессора и не профессора уравниваются, потому что мы говорим о семье. Я сразу добавлю, что Татьяна и Олег - родители троих детей и бабушки, и дедушки троих внуков. Но, на самом деле, в семье Татьяны и Олега очень много таких связей, то есть поскольку дочери уже замужем, то вы знаете, что такое зять-теща, невестка-свекровь, то есть вся полнота семье, в принципе, у вас уже есть.

Т. Склярова

- Я свекровью еще не была, кажется, вот тещей уже была, есть, дважды, а вот свекровью – еще нет.

А. Леонтьева

- Нет, свекровь есть в вашей семье, просто это не вы, Татьяна.

Т. Склярова

- А, да, да.

А. Леонтьева

- Да, то есть все присутствует, все ипостаси семьи у вас присутствуют, прекрасно. Но когда я нашла Олега и Татьяну в интернете, я этого еще не знала, меня зацепил очень красивый рассказ, Олег вообще замечательно пишет, читаю теперь ваши тексты с радостью, меня очень зацепил рассказ о вашем знакомстве, а можно его услышать сегодня?

О. Скляров

- Давайте попробуем, если можно, не так подробно. На самом деле, история удивительная и по-своему смешная, мы, когда о ней вспоминаем, почему-то всегда смеемся, как из ничего получилось так много. Это был 84-й год и мы с Таней еще были незнакомы, вернее, как: мы видели друг друга издалека, но не были друг другу представлены и пришло известие, что можно подписаться на большой том сочинений Велимира Хлебникова, замечательного русского поэта, футуриста, а в 84-м году это была вообще сенсация, и мы с моим другом, с которым мы вместе перешли на второй курс литфака, должны были позвонить моей маме, то есть это была такая многоступенчатая операция, потому что мама могла оформить эту подписку, а для того, чтобы позвонить маме, это был 84-й год, нужно было ехать на троллейбусе в главпочтамт, заказывать переговоры, то есть это целое предприятие. И вот мы двинулись с Сашей на троллейбусную остановку и где-то, не доходя двадцать шагов до этой остановки, он меня толкает в бок и говорит: «О, Таня!» Я не понимаю, о ком он говорит, смотрю: вижу девушку с такими хвостиками, в сарафане, я понимаю, что я ее уже не раз видел и более того, я вспоминаю, что буквально несколько дней назад я любовался ею, когда она мимо меня проносилась по лестничному пролету учебного корпуса, я понимаю, что речь идет о ней. И мы идем к этой троллейбусной остановке, и Саша, уже не доходя несколько шагов, опять толкает меня в бок и говорит: «Таня любит Шекспира». Я тут же судорожно начинаю думать, как бы мне так выбрать подходящий момент, чтобы мне заговорить о Шекспире. Оказывается, что Тане тоже нужно на главпочтамт, тоже звонить маме, мы вместе едем туда, это все происходит и потом Саша приглашает нас к себе в гости, мы едем к нему, Таня варит суп и обратно от Саши мы уже возвращаемся вдвоем и ходим, разговариваем, рассказываем друг другу о наших интересах, я слушаю Танины вот эти все рассказы о том, как она выросла в Туркмении, как она любит волейбол, как она любит кататься на роликах и на коньках, как она мечтает прыгнуть с парашютом, и чем дольше я ее слушаю, тем больше и больше сникаю, потому что мне начинает казаться, что я такой книжный червь, кабинетный такой, весь вот зарылся в книгах, а передо мной человек, который живет такой полноценной жизнью на всех фронтах и так далее, но потом опять разговор возвращается в русло литературы, я опять чувствую себя в своей тарелке и в конце концов мы доезжаем до общежития. Выясняется, что мы живем в одном общежитии, только на разных этажах, и Таня дает мне посмотреть свой литературный альбом рукописный, который она вела и выписывала туда разные-разные интересные штуки, и вот с этого альбома как раз начинаются наши отношения, вот такая история, если вкратце.

А. Леонтьева

- Слушайте, ну, когда «сватами» являются Хлебников и Шекспир, по-моему, это очень хорошее начало истории.

О. Скляров

- Да, это половина успеха (общий смех). И мы с тех пор считаем, что Велимир Хлебников нас познакомил и поженил.

А. Леонтьева

- Скажите пожалуйста, когда вы познакомились, вы уже были какими-то воцерковленными людьми, верующими?

О. Скляров

- Мы были крещены в детстве, я не знаю, может быть, Таня про это расскажет?

Т. Склярова

- Нет, у тебя интересней.

О. Скляров

- Меня покрестила бабушка, когда мне было четыре годика, и от нее я получил самые первые сведения, и она научила меня молиться, она возила меня, мы жили в Астраханской области, до ближайшего храма нужно было ехать на речном катере целых полтора часа и бабушка Агафья, я звал ее «баба Ганя», вот она взяла на себя весь этот труд и благодаря ей я в раннем возрасте получил какие-то первые азы, приобщился к этому. А потом был большой-большой перерыв после того, как бабушка умерла, я, будучи крещеным, но как-то совершенно был далек от Церкви и возвращение к Церкви произошло только в начале 90-х годов, когда мы переехали в Москву.

А. Леонтьева

- Ну да, я поэтому и спросила вас, потому что 90-е годы – это и для меня, в том числе, и для многих тогда молодых очень людей - это время прихода в Церковь, воцерковления, такого горячего неофитства, когда почему-то в Церкви появилось очень много молодых людей, молодых семей, у вас тоже такое, в эти годы вы пришли вместе в Церковь или как это было?

О. Скляров

- У нас есть замечательный друг, наш однокурсник, мы вместе учились когда-то в астраханском пединституте, который впоследствии стал священником, сейчас он протоиерей, настоятель одного из храмов в Австралии и благодаря ему мы пришли в Церковь в начале 90-х годов. Он принял участие вообще в том, чтобы нас познакомить, у Тани даже есть одна заметка, статья, где она рассказывает эту замечательную историю, потому что вот отец Игорь, он приложил к этому руку. Он объяснил нам важность Таинства Венчания, он так настойчиво подтолкнул нас к тому, чтобы мы обвенчались, он на первых порах говорил нам, что нужно читать, что посмотреть, возил нас по монастырям, возил нас в Троице-Сергиеву Лавру и это как раз совпало по времени вот с той весной религиозного возрождения, если можно так сказать, когда открывались храмы, монастыри, когда это было время каких-то совершенно удивительных надежд и время нашего неофитства, оно как раз совпало с этими годами, такая весна своеобразная.

Т. Склярова

- А что же ты молчишь, что отец Игорь тебе после армии сказал: «Женись, девчонка хорошая?»

А. Леонтьева

- Татьяна, а может быть, вы расскажете об этом? (общий смех)

Т. Склярова

- Мы-то смеемся, у нас у каждого свой миф, я слушаю-слушаю, но вот, видите, уже все, терпение лопнуло, там много чего было такого, что я запомнила, потому что реально, конечно, у каждого, сейчас выясняется, на 32-м году супружеской жизни, что версии порой как-то очень существенно разнятся. Как раз участие этого нашего друга, который впоследствии стал священником, оно такое, знаете, оно по жизни такое пунктиром проходит, у меня такое ощущение, что он и сейчас тоже время от времени так спохватывается: а чем там занимаются Скляровы? Наводит ревизию и говорит, что «вообще надо вот так вот жить», потому что он считает своим служением время от времени наставлять. И вот эта история началась, когда мне исполнилось ровно 17 лет, и я этот день решила уехать к маме, пришла на вокзал, там была большая очередь, но я решила, что эта очередь не для меня, поэтому подошла к первому попавшемуся человеку, который стоял возле кассы, им оказался молодой парень, я сказала: «Слушай, купи мне билет», вот он и купил мне билет, этот товарищ, потому что потом он привел ко мне вот эту компанию, где был этот Саша, которому сильно захотелось Хлебникова, в тот самый день, когда я шла, потом в этой компании я как раз видела Олега, какая-то общая была, как говорят сейчас, тусовка, и они все были такие филологические юноши, а я-то пошла на физмат именно потому, что мне очень хотелось в мужской компании оказаться, но почему-то юноши с физмата, как-то им не повезло, большей частью я с этими ребятами по книжным магазинам и библиотекам гуляла. И потом ребята ушли в армию, и когда они отслужили, будущий священник отец Игорь, тогда он просто был Игорем, он очень быстро женился, ну и стал подбивать: «Олежек, все, хватит». И так, все вместе, мы решили, что нам пора жениться.

А. Леонтьева

- А сколько вам было лет?

О. Скляров

- Мне 21, Тане 20. Я, если можно, хотел бы буквально два слова добавить по поводу мифов, Таня обмолвилась по поводу того, что у каждого свои мифы, мы за долгие годы совместной жизни пришли к выводу, что действительно, прошлое, оно оседает в памяти в виде таких мифов, причем мифов в самом хорошем смысле, не как каких-то выдумок, сочиненных историй, а это индивидуальный опыт, то, что запомнилось одному, оно может не совпадать с тем, что запомнилось другому, но когда совмещаешь эти проекции, оказывается, что они взаимодополнительные и оказывается, что в каждом таком воспоминании есть какая-то очень важная крупица истины и поэтому все, что мы сегодня будем рассказывать, сразу хотим предупредить, это такие своеобразные наши персональные мифы.

А. Леонтьева

- Хочу напомнить радиослушателям, что сегодня с нами Татьяна и Олег Скляровы, доктора наук, Татьяна – педагогических, Олег – филологических, а также профессора Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета и, как мы любим добавить в нашей передаче: родители троих детей, бабушки-дедушки троих внуков, прожившие вместе уже 32 года. Вообще с ума сойти, моим детям сейчас больше, чем вам, когда вы уже поженились. Скажите пожалуйста, поскольку я упомянула детей, хотелось чуть-чуть повернуть к этой теме: прочитала в одном из текстов Татьяны о том, что подростковый возраст детей – это первый экзамен для родителей и я знаю, что, Татьяна, вы, как педагог, много занимаетесь такими проблемами. Вашим детям уже 31, 24 и 22 года, что у нас с подростковым возрастом происходило, было это экзаменом для вас, как родителей?

Т. Склярова

- Да, конечно и более того, с каждым следующим подростковым возрастом, по крайней мере, мне очень нравится эта стратегия исследовательская: наблюдать, фиксировать, сопоставлять и вот это наблюдение за взрослением детей, оно очень помогало, в том числе, и в своей профессиональной деятельности, потому что, как у нас старшая дочка говорила, когда третья девочка к трем годам подходила как раз, Саша – самая младшая, Аня уже с тоном бывалого, говорила: «Что там у Выготского написано, что там в кризисе происходит, когда все это безобразие закончится?»

А. Леонтьева

- Подкованные дети.

Т. Склярова

- Да, я теперь понимаю, что подростковый возраст, мне очень нравится вот это сравнение священника Василия Зеньковского, который сказал, что «бездну обнаруживает человек внутри себя в подростковом возрасте» он знакомится, если он в предыдущем возрасте понимал, что мир бесконечен, а тут он вдруг понимает, что он бескрайний, бесконечен, это все внутри него и, конечно, эта бесконечность, которая внутри человека, он с ней знакомится, она его взрывает изнутри, ну и всем остальным несладко, поэтому это экзамен, потому что я даже физически помню это ощущение, что все бурлит, все кипит внутри этого человека, рядом с ним, рядом с тобой, в тебе самом и весь этот экзамен какой-то настоящий, что ты сейчас думаешь, как ты относишься к этому человеку с его бурлением, с его кипением. И почему еще это экзамен – потому что для меня очень важно было понимать, что тут как раз еще и духовный смысл есть, потому что все мои обыденные дела, какие-то срочные хозяйственные, профессиональные и прочие обязательства – они приходящие, а вот это становление человека человеком, вот это знакомство с этой бесконечностью внутри самого себя, оно самое настоящее. Если можно, я сейчас расскажу этот пример, он меня потряс, мне сын недавно сказал, что «Ты нас как-то вела в гимназию, мы очень опаздывали, и мы бежали, бежали, как всегда, за трамваем, потом еще куда-то, и вдруг ты тормознула и сказала: «Смотрите» - какая-то птичка была редкая, ты нам назвала, как она называется, эта птичка, а мы, - говорит, - настолько были ошалелые с Сашкой, мы говорим: «Мам, мы же опаздываем», а ты стоишь и говоришь: «Нет, вот это настоящее, вот здесь надо сейчас остановиться, потому что вот тут можно опоздать». Я этот пример не помню, но вот сын, которому сейчас 24 года, он мне недавно сказал: «Тогда меня это потрясло, что, оказывается, даже в момент, когда опаздываешь, нужно встать и посмотреть на то, что уходит». И это та школа, которую дети нам давали, он сейчас это сказал просто потому, что я начинаю тревожиться, а он мне объясняет, где настоящее, а где можно опоздать.

А. Леонтьева

- Теперь пришла его очередь. А меня поразило даже не просто, что вы остановились перед редкой птичкой, что напомнило мне чудесный мультик «Паровозик из Ромашково», а мне еще поразило, что ваш сын в этом возрасте все это запомнил.

Т. Склярова

-  О да, да, мы сами до сих продолжаем поражаться тому, что они помнят.

О. Скляров

- Да, они удерживают в памяти такие вещи, которые мы совершенно не помним, и мы просто каждый раз удивляемся, насколько избирательна детская память, насколько иной раз она отличается от того, на что обращаем внимание мы.

А. Леонтьева

- Да, и вот эта наблюдательность детей за родителями, мы не знаем, насколько они нас уже прочитали, а мы думаем, что мы какие-то слова им хорошие сказали, они их услышали, а что с нами на самом деле творится, не видят, а потом обнаруживаем, что они нас видят просто насквозь.

Т. Склярова

- Да, у меня, по крайней мере, сейчас установка, что вот чем они меньше, тем они более насквозь видят, сейчас бы я написала, что экзамен начинается прямо с момента рождения.

О. Скляров

- От них не скроешься совершенно, то есть мы для них абсолютно прозрачны, поэтому, когда мы пытаемся какие-то им читать нотации, то это абсолютно бессмысленно, потому что они смотрят не на то, что мы говорим, а они смотрят на то, какие мы есть, вот и все.

А. Леонтьева

- Безусловно, и вот эти кризисы подростковой веры, о которых мы часто говорим в передачах, они тоже, наверное, зависят от родителей, я говорю, как родитель, который прошел все кризисы подростковой веры своих детей или еще даже не прошел. Как вы проживали это все, когда подросток бунтует, когда он ищет своего, своей веры, своего Бога?

О. Скляров

- Я думаю, что здесь у нас с Таней тоже немножечко будут разные мифы в том смысле, в каком мы обозначили в начале, возможно, она помнит как-то по-другому. У меня сложилось впечатление, что мы все кризисы с детьми проходили вместе, я не помню, чтобы у них были какие-то кризисы отдельно от нас и какие-то такие колоссальные несовпадения, у меня есть ощущение, что мы все эти сложности, все эти трудности переживали сообща, заодно. Трудности, которые мы испытывали, они были похожи и у них, и у нас, потому что мы тоже проходили через эти этапы, через эти сложности, через эти какие-то искания.

А. Леонтьева

- Через какие-то кризисы веры, да?

О. Скляров

- Ну, я бы не назвал это кризисом веры, здесь нужно какие-то другие слова поискать, то, что, например, со мной происходило, я не могу назвать это кризисом веры, это были новые и новые вопросы, которые возникают, это были новые вызовы, на которые нужно отвечать, потому что до тех пор, мне кажется, пока мы живые люди, мы растем, мы взрослеем, мы меняемся и очень часто те ответы, которые, мне кажется, удовлетворяют нас на каком-то этапе жизни, перестают нас удовлетворять потом. Вообще вот Татьяна могла бы много рассказать про то, что кризис – это здорово, это интересно и кризис – это очень продуктивно, потому что человек, который сумел выйти из кризиса победителем, он вырастает, он становится зрелее, взрослее.

Т. Склярова

- Это смотря, как выйти из кризиса.

О. Скляров

- Ну вот я и говорю: если ты сумел, если тебя этот кризис не раздавил, не размазал.

Т. Склярова

- Да, именно, потому что иногда бывает, что кризис настолько прихлопывает человека, что ему надо просто помогать выкарабкиваться из этих завалов. Вот сейчас бы я сказала, что кризис кризису рознь, но моя позиция – что не бывает отдельно кризиса веры от кризиса постидентичности человека: «а вот кто я, какой я» и здесь, что называется, в сумме еще, во что я верю и как я верю и как я с этим живу – это полный личностный кризис человека, мне кажется, вот сейчас, особенно в этих условиях, которые мы в этом году проживаем, нет отдельно кризиса веры, есть глобальный кризис человека, который в какой-то момент стоит перед вопросом: а сейчас я какой, сейчас я кто? И дальше ответ на вопрос, кто я сейчас и как я этому вызову, который сейчас, может быть, я ощущаю и умом своим, душой своей, и телом своим, и ощущениями всеми, вот он предполагает в том числе, пересмотр. Мы недавно с Олегом как раз этот вопрос поднимали, где ядро мое, а где периферия меня – это очень важно, то есть там разные умные слова, Олег знает, я их забываю, поэтому я пользуюсь двумя: жесткий диск и софт, ядро и оболочка, в философии свои названия, наверное, в каких-то науках свои названия, но и у человека тоже самое: есть ядро, есть оболочка. И очень часто в подростковом возрасте, мне кажется, уже только ленивый про это не писал, что ребенок переживает кризис родительской веры, потому что у родителей есть свои убеждения, как ребенку верить, и столкновения идут чаще всего по этой линии. А читаешь воспоминания людей, которые по-настоящему рефлексировали свой духовный опыт, они показывают, что как уж меня самого штормит, так никто так мне со стороны не покажет, не задаст такого количества баллов, как со мной внутри происходит, и вот это настоящий кризис у человека, а то, что родители говорят, что «ты перестал ходить в церковь, батюшка тебя давно уже не видел» – это не кризис веры, это кризис родительских представлений и вере ребенка, даже не интересно рассуждать об этом, интересно рассуждать и думать о том, что с человеком происходит, как он меняет вот это свое представление о нем самом, о его ядре, о его оболочке, его функциях, можно таким языком дальше говорить.

А. Леонтьева

- Я хочу сказать, то, о чем вы говорите – это разговор про честность с самом собой – это очень серьезный разговор, но я напомню нашим радиослушателям, что сегодня мы говорим о семье, с вами Анна Леонтьева, а также Татьяна и Олег Скляровы, Татьяна – доктор педагогических наук, Олег – доктор филологических наук, и они оба – профессора Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, родители троих детей. Разговор очень интересный, но мы вернемся к вам ровно через минутку, не уходите.

А. Леонтьева

- Сегодня с вами Анна Леонтьева, мы говорим, как всегда, о семье, сегодня с Татьяной и Олегом Скляровыми. Татьяна и Олег доктора наук, Татьяна – педагогических, Олег – филологических, профессора Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, родители троих детей, которые имеют уже трех внуков. Мы остановились на очень важной теме, вы говорите про кризисы, я эту тему обозначила, как какая-то необыкновенная честность, честность родителей по отношению к самим себе в кризисные моменты, честность родителей по отношению к своим детям. Но, на самом деле, честность, она очень трудное понятие, нам очень трудно что-то сказать про самих себя, как достигается глубина вот этой честности, которая необходима перед Богом, собой, детьми.

О. Скляров

- Давайте я начну, для меня как-то всегда было очень важно не имитировать некое благополучие, не симулировать некое владение ситуацией, когда этого нет, когда я чувствую, что у меня не все клеится, когда я не могу свести концы с концами, такое бывает у каждого взрослого человека, то я понимаю, что я не могу, я не должен как-то прятать это от детей и изображать, что у меня все в порядке, я во всеоружии и так далее. Я думаю, что эта тактика, она не для всех годится, я не осмелюсь ее рекомендовать всем, но в моем случае она срабатывала, потому что, мне кажется, дети всегда видели, что, когда я в растерянности, когда я не знаю ответа на какие-то вопросы, когда я сомневаюсь, я не скрываю этого, я честно говорю, что я не знаю каких-то вещей, я честно говорю, что я не знаю, как поступить и возникает ситуация, когда мы вместе думаем над этим решением, вместе ищем какой-то выход. Понятно, что здесь есть определенный риск, как иногда говорят: «риск утраты родительского авторитета», вот этот риск предстать перед детьми в какой-то уязвимой позиции и так далее, но, на мой взгляд, это лучше, чем делать хорошую мину при плохой игре, изображать эту невозмутимость, эту власть и, будучи сам не в состоянии свести концы с концами, требовать от детей, чтобы они делали все правильно, для меня это неприемлемо, может быть, просто я не умею.

А. Леонтьева

- Олег, а когда вы говорите «свести концы с концами», вы имеете ввиду какие-то материальные вещи или какие-то просто жизненные ситуации?

О. Скляров

- Нет, я имею ввиду экзистенциальные вещи, о которых говорила Таня до этого, когда возникают новые вызовы, возникают какие-то очень трудные болезненные вопросы именно мировоззренческого характера, экзистенциального характера, всегда есть соблазн отделаться какими-то легкими ответами, у нас всегда наготове какие-то простые решения, почерпнутые нами из книг и так далее и, в принципе, можно эти все дырки закрыть легкими, дешево доставшимися ответами, но опыт показывает, что это не работает, то есть на каком-то коротком отрезке времени это работает, но в долгосрочной перспективе это не работает. И в моем опыте лучше пойти на риск и не скрывать своей этой некой растерянности экзистенциальной и вместе с детьми пройти отрезок этой растерянности, чем делать невозмутимый вид и, как ни в чем не бывало, требовать от детей, чтобы они продолжали функционировать в таком невозмутимом режиме.

А. Леонтьева

- То, о чем вы говорите, я про себя называю, знаете, есть такая вещь, как родительский авторитет, а есть такая вещь, как родительский пьедестал, то есть авторитет – это вроде бы неплохо, а пьедестал – это очень православным, кстати, родителям свойственно, особенно начинающим, когда он говорит: «Так, сказано, что уважай своего родителя и будь любезен, меня уважай, я там немножко накосячил, а ты меня все равно уважай».

О. Скляров

- Да, это для меня как раз очень важная тема, я могу еще два слова добавить, если можно. Да, это очень хорошее развлечение: авторитет и пьедестал, потому что авторитет, он совсем необязательно, на мой взгляд, предполагает авторитарность и мне очень нравится образ, который использовал, я не знаю, кто первым использовал это понятие психологическое, но на моей памяти его использовал отец Борис Нечипоров, понятие «внутренние руки», то есть держать ребенка внутренними руками, что значит внутренними руками – то есть исключительно силой примера, исключительно силой внутреннего морального авторитета, абсолютно не прибегая к каким-то внешним формам власти и давления и так далее и понятно, что это очень сложно, очень трудно, но, на мой взгляд, это наиболее эффективный путь.

А. Леонтьева

- Внутренние руки – это очень здорово сказано. А можно попросить вас поконкретнее, в каких ситуациях вы были растеряны и честно признались в этом детям?

О. Скляров

- Примеров очень много, я сам проходил через множество кризисов, особенно если учесть, что мы много скитались прежде чем у нас появилась собственная квартира, мы очень много скитались по общежитиям, испытывали очень много житейских бытовых трудностей, очень часто меняли место жительства, храм, духовника, много раз оказывались в ситуации, когда наши ожидания, наши мировоззренческие установки, если уж мы говорим о религии, входили в противоречие с тем религиозным окружением, в котором мы оказывались и возникали ситуации, когда, например, для меня было неприемлемо то, чьи методы духовного, пастырского окормления, с которым я сталкивался и в этой ситуации делать вид, что все нормально для меня оказалось неприемлемо. Не знаю, может быть, Таня вспомнит какие-то конкретные примеры?

Т. Склярова

- Очень здорово этот вопрос прозвучал: «концы с концами», я как раз помню, когда физически концы с концами не сходились, не экзистенциально, а именно физически и вот эта история о том, а хватит у нас денег на это или не хватит, она очень, наверное, знакома многим семьям и вот тут как раз честный разговор о том, что бы хотелось и на что реально есть ресурсы, не только деньги, а может быть, что-то еще, оно всегда как-то так западало в памяти детей, они потом даже между собой, почему я об этом знаю – потому что потом в их обсуждениях я слышала, как они между собой обсуждают, что же мы будем делать в связи с тем, что у родителей опять концы с концами не сходятся, и я понимала, что наша проблема, которую мы, даже сейчас читаешь, психологи говорят, что нельзя родителям позволять, чтобы дети «усыновляли» своих родителей, сильно много проблем нельзя передавать, но я все-таки верю, в то, что наши дети так и не смогли нас усыновить, все-таки мы остались родителями, но то, что они живо присутствовали с нами при всех наших проблематиках, при всех ситуациях, когда концы с концами не сходятся и в экзистенциальном, и физическом, и финансовом плане. Моя честность по отношению к детям была в том, что, как мне кажется, у меня просто физически не было сил от них что-то скрывать, а так как я человек, очень такой, вспыльчивый и импульсивный, поэтому все, что у меня сейчас происходит в голове, в душе и на работе - об этом знает вся семья, ну и приходится всей семье в этом участвовать, поэтому моя честность, она именно оттого, что память у меня плохая, я забываю, что со мной было, и дети мне подсказывают.

А. Леонтьева

- Я хочу сказать, вот то, что вы сказали про «не сводили концы с концами» в материальном, я общаюсь много с психологами, я написала книжку про подростков в депрессии, она называется «Я верю, что тебе больно», как раз получила очень, казалось бы, не относящиеся к депрессии советы от психологов о том, что родители могут честно рассказывать детям, что дети имеют право, если они хотят знать, о материальном положении в семье, о том, что, насколько денег хватит, и это для детей очень круто, я так, простым языком скажу, что они от этого понимают какие-то перспективы, и в одной моей дружественной семье, у них семеро детей, родители музыканты, зарабатывают они и так и сяк, иногда и никак, но все, что зарабатывают дети в театре, на концертах, или родители, они складывают просто в общую коробку и уже вместе решают, кому чего больше необходимо, мне показалось, что это круто очень.

О. Скляров

- И то, о чем мы говорим, оно ведь очень тесно связано с педагогикой доверия, для меня это, например, очень близкое воспитание через доверие. Например, если ты спрашиваешь ребенка-пятиклассника, какие у него оценки, какие у него успехи сегодня в школе, и он вам называет, допустим: две «пятерки» и «четверка», то после этого взять его дневник и проверить, обманул он вас или нет, я считаю, например, это грубая педагогическая ошибка, потому что ребенок в этой ситуации видит ,что его проверяют, то есть ему не верят, не доверяют, и он привыкает жить в ситуации недоверия - это колоссальная травма с таким отложенным действием, которое, на мой взгляд, может привести к очень плачевным последствиям. Я помню даже как-то раз пришел на родительское собрание, где учились наши дети и там сказал одну вещь, которую, как я понял, многие не поняли и многие не разделили: я сказал, что в некоторых случаях даже не нужно уличать ребенка во лжи, в обмане, даже в тех случаях, когда ты видишь, что он соврал, понятно, если это не какое-то особое форс-мажорное какое-то вранье, которое может привести к чему-то, иногда даже лучше не уличать его в этой лжи, пройти вместе через это испытание, чем поставить его в это унизительное, очень тяжелое для него состояние, обличение. Я вот даже придумал такую пословицу, я обычно, когда вспоминаю про это, шучу, говорю, что я придумал русскую народную пословицу, как у Достоевского в романе «Бесы» Лебядкин придумал басню Крылова, так и я придумал русскую народную пословицу, понятно, что она не моя, но она звучит, как народная: «Все примечай, да не во всем уличай».

А. Леонтьева

- Прекрасно, прекрасная пословица, правда.

А. Леонтьева

- Я хочу напомнить радиослушателям, что сегодня с нами Татьяна и Олег Скляровы, доктора наук, Татьяна – педагогических, Олег – филологических, профессора Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, родители троих детей, бабушки-дедушки троих внуков. Остался последний кусочек беседы и из множества тем, которые мне хотелось бы обсудить осталась одна, для меня очень важная, я даже по вашим голосам слышу различия в ваших характерах, в ваших темпераментах, при этом вы 32 года вместе, очень хочется, конечно, узнать, как сейчас говорят, лайфхак этого всего, как вы с этим справляетесь, что скрепляет и питает ваш союз? И, наверное, из этой темы, возможно, это я предполагаю, будет вытекать другая: Татьяна – профессор, доктор наук, обещала рассказать что-то про женские штучки, о которых мужчины ничего не знают.

О. Скляров

- Тогда давайте я начну, а Таня продолжит. Я начну с того, что, начиная с того самого момента, когда мы только познакомились, стало ясно совершенно очевидно, что мы абсолютно разные, то есть мы вообще полярные величины во всем, просто в пугающих масштабах. И я даже помню, мы уже начали встречаться, я придумал сказочку такую про две планеты по мотивам «Маленького принца»: на одной планете живет мальчик, на другой планете живет девочка, эти планеты совершенно разные, у них абсолютно разные далекие орбиты, они очень далеко друг от друга, но вот так раз в миллион лет они оказываются рядышком и настолько, что эти мальчик и девочка могут перепрыгнуть со своей планеты на другую, погулять, посмотреть, за руки подержаться и так далее. Я помню, сказочка эта заканчивалась тем, что наступил этот момент, планеты сблизились и мальчик и девочка посмотрели на планеты друг друга и вот еще немножечко, и эти планеты опять разлетятся и вот им нужно решить, как быть, чтобы остаться вместе, может быть, кому-то перепрыгнуть на чужую планету для того, чтобы соединить или еще как-то. Я помню, эта сказочка осталась недописанной тогда и так получилось, что мы потом всей последующей жизнью как бы дописывали эту сказку. И вообще, жизнь в ситуации, когда мы абсолютно разные, на мой взгляд, это тот самый описанный в философии XX века опыт бытия с другим, бытия в присутствии другого, Другого с большой буквы, то есть когда рядом с тобой совершенно автономный мир, абсолютно из другого теста, ничем на тебя не похожий совершенно, устроенный по каким-то другим законам, не по таким, как ты и надо как-то с этим жить. И это, конечно, совершенно потрясающий опыт, который, с одной стороны, приводил наш супружеский союз к целому ряду кризисов, об этом тоже можно рассказывать, а с другой стороны, так получилось, что мы сейчас учимся, на четвертом десятке совместной жизни мы учимся жить в ситуации вот этой абсолютной полярности и понимаем и нам становится понятно, что это не только трудно, но это невероятно интересно, что это вот расширяет нашу вселенную, что это не только усложняет нашу жизнь, но это обогащает нас, каждого, обогащает нас союз.

Т. Склярова

- Я сейчас историю расскажу, лайфхак.

А. Леонтьева

- Да, так красиво Олег говорил…

Т. Склярова

- Да, я заслушалась, я слушаю и думаю: вот за что его женщины любят, да. А я-то долгое время пребывала в уверенности, что вот это все, такая красота, она мешает моей жизни, потому что у меня концы с концами не сводятся, поэтому Олегу приходилось со сказочками где-то там, со студентами, со школьниками, а дома суровые будни и в какой-то момент, мы даже шутим, у нас сейчас уже второй брак, потому что все прежние отношения мы обнулили, причем мы сделали это до нашего президента, честно вам скажем, потому что настолько уже дошли до непонимания друг друга, что мы поняли, что ну все, то, что мы пытались понять, оно уже невозможно, поэтому: а ну его! И решили все с нуля, сначала и так далее, мы первые это открыли, поэтому лайфхак – это просто обнуление, мне очень нравится это: все, что было - забыли, начнем сначала, а когда сначала начали, я понимала, что мой муж уже такой известный в узких и широких кругах  собеседник, очень яркий и тут я понимаю, что мне же тоже надо, чтобы меня кто-то слушал, потому что то, что меня студенты слушают – это одна история, а у меня есть какие-то проблемы, которые нужно сейчас обсудить и в проговоре они, может быть, быстрее будут решены, либо спадет напряжение и так далее. И я стала просить своего мужа просто слушать, говорю: «Слушай, садись сейчас», это у нас называется «утренний монолог», потому что я утром вскакиваю, у меня куча сил, а он еще пока потянется, тут я ему и расскажу все, что я думаю о жизни, о политике, о работе, о нем и вообще обо всем прочем, а так как монолог заканчивается, потом у него есть возможность задать вопросы, он задает вопросы. И вот последняя история, я ее как раз вспомнила, почему я сказала про наши женские штучки: я ему с жаром рассказываю, какое мне серьезное предстоит рабочее обсуждение и там очень много таких вводных факторов, которые надо не упустить и все прочее, и он даже как-то, как мог, принял во внимание все это многообразие факторов, и потом он говорит: «А что тебе нужно для того, чтобы ты сделала, как ты хочешь?» И я ему в запале говорю: «Да понимаешь, должен быть маникюр хороший, прическа такая, как я люблю и платье, в котором я себя чувствую уверенно». И тут он выкатывает глаза и говорит: «Господи, я никогда этого не пойму, но вот сейчас я понимаю, что для тебя это серьезно важно, а вот раньше я все время думал, что это твоя блажь». И тут я, я же профессор, говорю: «Понимаешь, некоторые мужчины только с третьими женами это понимают, а ты с первой наконец-то понял». И он был умыт. Теперь он знает, что любая женщина чувствует себя уверенно, когда у нее хороший маникюр, хорошая прическа и платье, которое ей самой нравится. И он теперь слушает, теперь, на 32-м году он стал слушать про маникюр, вы догадываетесь, что думают мужчины в первые десять лет супружеской жизни про маникюр, платье и прическу.

А. Леонтьева

- Очень здорово (общий смех). Сейчас, только что, вы довольно такому дискредитированному слову «обнуление» дали новую жизнь, обнулить супружескую жизнь – это какой-то потрясающий лайфхак, я считаю.

Т. Склярова

- Это в случае, если ничто другое уже не помогает, знаете, когда уже все заходит в тупик. И наше обнуление пришло в том, что мы друг другу сказали: «Слушай, это второй брак, давай так договоримся, тот был первый, там выросли дети, там родились внуки, это все классно, мы им благодарны, а вот сейчас мы вступаем во второй брак» и это наш лайфхак, да, мы делимся, вполне вероятно, что это звучит так вот пугающе и шокирующе, но оно так.

А. Леонтьева

- Наверное, последний вопросик, который я успею вам задать: я понимаю, что один из скрепляющих таких веществ вашей семьи – это ваше какое-то необыкновенное чувство юмора, это так?

Т. Склярова

- О да, оно помогает обнулиться.

О. Скляров

- Я могу сказать, что многие какие-то напряженные ситуации, когда мы оба уставшие, раздраженные, когда к концу дня бывает, что уже энергетически на нуле и вот уже ничего не помогает, нас спасает то, что мы начинаем над чем-нибудь смеяться, иногда над совершенно какими-то пустяками, причем, что интересно: любим смеяться над нашими слабостями, что, на мой взгляд, очень важно, потому что у Тани и у меня есть какие-то наши такие фирменные слабости, я, например, такой медлительный, заторможенный созерцатель, у меня есть какие-то обломовские черты, до меня всегда очень медленно все доходит, а Таня наоборот взрывная, она, как комета, я когда говорил о нашей непохожести, Таня – это вот такая комета, которая несется по небосклону, у нее огромный огненный шлейф и это тоже иногда приобретает комические формы, и в этой ситуации мы начинаем смеяться над этими особенностями друг друга.

Т. Склярова

- Сегодня я буду смеяться над тем, как он умничал на передаче, это точно (общий смех).

А. Леонтьева

- А я сегодня буду просто очень рыдать о том, сколько тем у нас еще осталось, на которые мы могли бы поговорить, а передача уже заканчивается, поэтому, как в таких случаях: придется пригласить вас снова, если не возражаете…

Т. Склярова

- Мы не возражаем, посмеемся

А. Леонтьева

- Спасибо за искрометный нежный глубокий разговор о семье, об отношениях, о детях, о честности. Напомню, что сегодня была с вами Анна Леонтьева и в гостях у нас Татьяна и Олег Скляровы, доктора наук, профессора Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, поговорили о семье, посмеялись, я надеюсь, что была сплошная польза, спасибо вам огромное.

Т. Склярова

- Спасибо, Анна

О. Скляров

- С вами было очень легко и приятно, спасибо.

А. Леонтьева

- Всего доброго.