«Мученицы Вера, Надежда, Любовь и София. Как перенести испытания?» Священник Александр Нарушев

У нас в студии был настоятель Храма святителя Иова, патриарха Московского и Всея Руси — Патриаршего подворья Свято-Успенского Старицкого монастыря священник Александр Нарушев. В день памяти святых Веры, Надежды, Любви и матери их Софии мы говорили о христианском воспитании детей и о том, чему может научить нас сегодня пример жертвенной любви этих мучениц.

Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова

---

А. Ананьев:

— Добрый вечер, дорогие друзья, и с праздником, любимые слушатели Радио ВЕРА. Вас приветствует Алла Митрофанова —

А. Митрофанова:

— Александр Ананьев —

А. Ананьев:

— И наш дорогой гость — настоятель храма святителя Иова, Патриарха Московского, Патриаршего подворья Свято-Успенского Старицкого монастыря, замечательный собеседник, молодой, но очень опытный пастырь, священник Александр Нарушев. Добрый вечер, отец Александр, здравствуйте.

Свящ. Александр Нарушев:

— Добрый вечер. Здравствуйте, все слушатели.

А. Ананьев:

— Скажите, пожалуйста, в чём причина, на ваш взгляд, такой любви и такого почитания православных христиан вот тому празднику, который отмечается сегодня, 30 сентября, дню памяти святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии? Вот перед тем, как мы начали разговор, я читал ещё раз жизнеописание в самых мрачных подробностях, читал о происходящем — и праздник.

Свящ. Александр Нарушев:

— Прежде всего, я хотел бы поздравить всех именинниц сегодняшних, а их очень много: Вер, Надежд, Любовий и премудрых Софий. И вы совершенно верно отметили, что этот праздник очень любим и почитаем в нашем народе и в нашей Церкви. И очень много девочек носят имена в честь этих святых подвижниц — осознанно ли их так назвали, подсознательно ли и так далее. Но, действительно, в примере жизни — а мученическая кончина, которой они сподобились, это тоже жизнь, это переход в жизнь вечную — в примере жизни этих святых мы видим и премудрость материнскую, и безграничную веру, и надежду, и ещё более бесконечную любовь, которая, по словам апостола Павла, пребывает вовек. Наверное, в явлении вот этой веры, надежды, любви, преданности мудрости, своим идеалам, своей вере, своей любви, своему упованию кроется секрет того, почему же так любим, популярен и действительно это праздник, пример самых ценных вещей в нашей жизни. Наверное, так, как мне кажется.

А. Митрофанова:

— Насчёт примера согласна полностью. Вера, надежда, любовь — это высочайшие добродетели.
А. Ананьев

— Ты имеешь в виду существительные, сами понятия?

А. Митрофанова:

— Конечно, да.

Свящ. Александр Нарушев:

— Самые русский имена, кстати.

А. Ананьев:

— Самое русское имя — это Александр, только потом все остальные.

А. Митрофанова:

— Тем не менее, понимаете, когда читаешь их житие — мороз по коже. И София, умирающая на могилке своих дочерей, на второй день, по-моему, это было — после того, как она их похоронила. Вот это страдание, которое... я не знаю, Пресвятая Богородица, держащая на руках Своего Сына, снятого с Креста, вот, может быть, Она — вернее, не может быть, а совершенно точно, что Пресвятая Богородица может это понять. А вот мозгами, обычными человеческими, понять совершенно невозможно эту боль. И вот в этом главное, понимаете? Драма. Ведь, действительно, это праздник и добродетели высочайшие. И при этом такое в их жизни, что очень-очень страшно даже подумать в сторону, как бы хотелось этому подражать.

А. Ананьев:

— Вот, собственно, об этом мы и хотим сегодня поговорить вместе с Алечкой и с дорогим отцом Александром. Вот мы примеряем эту историю на себя сегодня, 30 сентября 2023 года. Задайте себе вопрос, я сейчас страшные вещи буду говорить, обращаясь к нашим слушателям: вы готовы обречь своих детей не просто на страдания, не просто на трудности, а на страшную, мучительную смерть за свою веру? Первый ответ, который приходит: да, конечно, я же верующий христианин. А вот так, если по честному: ты готов или нет? У меня, отец Александр, я скажу честно, нет ответа на этот вопрос.

А. Митрофанова:

— Следующий вопрос, который здесь возникает: где граница между верой и фанатизмом?

А. Ананьев:

— Это безусловная реакция — спасти ребёнка, несмотря ни на что, спасти ребёнка вопреки всему. Я родитель, он ребёнок — я его спасу, чего бы мне этого ни стоило. Это нормально. При этом есть Евангелие от Матфея, глава 10, стих 37: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня». И вот ты понимаешь, что ответом твоим на этот вопрос будет: Господи, я не готов. И тогда вопрос: а какой я христианин? Христианин ли я, если я внутренне и честно отвечаю себе на вопрос «я не готов»? Я уверен, что, положа руку на сердце, очень многие наши слушатели, не буду говорить, что все, но многие честно скажут: я спасу своего ребёнка любой ценой. Вот если по-честному.

Свящ. Александр Нарушев:

— Знаете, очень, действительно, тяжёлая тема для размышлений, для разговоров. Наверное, мне бы хотелось и, может быть, некоторое время назад я бы так довольно твердо сказал бы, что, наверное, хотел бы быть готовым сказать, что готов пожертвовать детьми своими. Но не только пример Веры, Надежды, Любови и матери их Софии свидетельствует нам о такой бесконечной жертвенной любви и вере. Начиная ещё с Ветхого Завета, с Авраама — Бог, испытывая его любовь, просит принести в жертву сына своего Исаака. Не чьими-то руками, не мучителями, не злодеев, а своими собственными, что ещё более болезненно, как мне кажется. Вообще, надо, наверное, задаться вопросом: а почему нам приходится стоять перед подобного рода выбором?

А. Ананьев:

— И как этот выбор выглядит сегодня? Это тоже важно.

Свящ. Александр Нарушев:

— И как этот выбор, действительно, выглядит сегодня. Для меня нет, наверное, проблемы восприятия этого праздника, восприятия этого события. Потому что христианская родительская любовь строится не только и не столько на том, чтобы сохранить жизнь, дать воспитание, образование, обеспечить всем необходимым для того, чтобы ребёнок жил в этом времени, в этом пространстве. Подлинная христианская родительская любовь заключается в том, чтобы воспитать ребёнка способным войти в жизнь вечную, наделить его теми качествами, которые прорастут в нём, укрепятся, утвердятся и сделают его по-настоящему небожителем, гражданином вечности. Потому как мы не от мира сего и мы, хотя живём здесь, вот в какой-то стране в какое-то время, но все мы считаем себя гражданами вечности, к ней призваны и к ней стремимся. Вечность, где нет скорби, печали, где нет несправедливости, боли страданий. Поэтому те страдания и скорбь, которые нам, как бы ужасно это ни звучало, предстоит иногда переживать, а ещё страшнее переживать за наших детей — всё это закончится. Верующий родитель должен воспитать своего ребёнка таким образом, чтобы он смог с минимальными потерями для своей души, для своей вечности пройти через эти жернова. Кстати, если вы читали, житие, то как раз Любовь претерпевала страдания через жернова — её как бы так перемалывал мучитель Адриан.

И опять-таки, если можно, немножко говоря об этом житии, я тоже перед нашим с вами эфиром перечитал его несколько раз в разных интерпретациях. И, наверное, есть какие-то вещи, которые нам надо переводить на современный язык для современного слушателя, для современного человека. Потому что некоторые вещи нам кажутся совершенно ужасными. Не потому, что это так вот прямо и есть и уже не актуально, скажем так, а потому что мы, наше ухо привыкло немножко к другому. Я бы житие это перевёл для современного неокрепшего неофита или человека, только-только делающего первые шаги в вере. Не то что лайтовое какое-то житие предложил, но перевёл бы, чтобы это было понятно на тех примерах, которыми мы живём в современном мире. И вот эти жернова, наверное, объяснил бы так, что предлагались блага мира этого и одной девушке, и другой, и третьей, и матери их. Предлагались блага, условия, возможности — всё то, что ценится современным человеком, что ценно в этом мире. И страдания начинались ещё не от физических, а от внутренних искушений, от внутренних вот этих вот переживаний. Представьте, что вам предложили миллиард каких-нибудь баснословных денег и возможностей.

А. Ананьев:

— Мы с Аллой Сергеевной согласны. Два миллиарда будьте любезны.

Свящ. Александр Нарушев:

— Да, но для этого вам нужно всего лишь навсего отказаться от каких-то внутренних принципов, от какой-то своей внутренней убежденности и веры. Для внешнего человека это очевидно — два миллиарда это ценность чего-то там.

А. Митрофанова:

— Я бы так не стала обобщать. Я думаю, что очень многие люди, если дело дойдёт до дела, всё-таки не готовы поступиться тем, что им дорого и тем, по каким, может быть, для себя самими выработанными законам, они живут — пойти на предательство или ещё что-то такое. Я думаю, что много людей, которые не согласны будут ни за два миллиарда, ни за что.

Свящ. Александр Нарушев:

— В этом как раз ещё один ответ на тот вопрос, почему так популярны эти святые в нашем сознании и для русского человека, для верующего человека, для любого христианина. Именно потому, что в них мы ценим то самое главное, внутреннее, что всё-таки является по-настоящему важным для человека. И, почитая их, мы подсознательно как бы сами себе громко кричим, своей совести: смотри, равняйся, не поступись, не соблазнись.

А. Ананьев:

— Себе — вот что важно, а не детям.

Свящ. Александр Нарушев:

— Да, себе.

А. Ананьев:

— «Семейный час» на Радио ВЕРА. Алла Митрофанова, Александр Ананьев, настоятель храма святителя Иова, Патриарха Московского, Патриаршего подворья Свято-Успенского Старицкого монастыря священник Александр Нарушев. Спасибо вам, отец Александр, за вот эти рассуждения и спасибо вообще за то, что вы согласились побеседовать с нами на эту очень непростую тему. Понятно, что представить себе в 2023 году 30 сентября, что кто-то, не дай Бог, окажется в ситуации, подобной описанной в житии вот этих вот святых Веры, Надежды, Любови и матери их Софии, сегодня — это невероятно. Но мы попытаемся понять, что эта история говорит нам сейчас. Вот во многих аспектах отец Александр ответил на этот вопрос. И какие выводы можно сделать, и можно ли считать себя христианином, если ты всё-таки стараешься беречь своих детей, спасать своих детей, оберегать своих детей и всё такое?
Немножко отступлю в сторону. Алла Сергеевна, одна из её ипостасей, это ведущая подкаста «Женский клуб», где она беседует с выдающимися женщинами, нашими современницами. Я, так получается, первый зритель этого подкаста, потому что я его монтирую в видеопродукт. И одно из недавних собеседниц — хотел сказать «была», но будет ещё матушка Варвара Волкова, мать восьмерых детей. И ответ на вопрос «что такое, собственно, воспитание ребёнка?» она дала неожиданный — может быть, я его так услышал. Но вот ответ был такой: целью является не то, чтобы они сдали ЕГЭ, или не то, чтобы они не сидели в смартфонах, или что-то ещё, или накормить, или чтобы выросли большие и сильные; цель воспитания — не дать согрешить, пока они не выросли.
А. Митрофанова

— Вот в этом смысле, кстати, мы же говорим об эпохе императора Адриана, и это первые века христианства, и действительно века, которые мучениками прославились. И, наверное, прецедент, сопоставимый по масштабам, или даже большего масштаба, это то, что у нас было в советские годы во время большого террора, при Сталине, и красного террора. Но вот такое количество мучеников, сколько просияло в первые века христианства, конечно, это колоссальное число людей, пошедших, даже до смерти, за Христом и от Него не отказавшихся. Если верно, понимаю, в эти первые века христиане жили с совершенно таким явным убеждением, что Второе пришествие Господа завтра, и надо быть готовым к тому, чтобы в любой момент, когда... то есть мы сейчас, по сравнению с ними, живём очень расслабленно. Мы, конечно, стараемся себе напоминать про память смертную и прочее, но мы живём гораздо более расслабленно чем они. Концентрация, напряжение духовной жизни их, на мой взгляд, было, как я это понимаю, было существенно выше. Потому что в следующий день, или даже в этот же день вечером, приходит Господь. Вот оно — Второе пришествие. Они все этого ждали. Даже, насколько помню, были под Римом, в местах, где обнаружены были захоронения первых христиан, там же перегородки были очень условные. Вот клали тела умерших в такие выемки — в пещерах, в катакомбах это происходило — и очень условная заслонка была. Потому что вот Господь же сейчас придёт, и человек восстанет. И надо, чтобы отскочила эта перегородка, чтобы он скорее побежал навстречу Христу.
И вот в этом состоянии, естественно, когда им говорили, что либо ты отрекайся от Христа, и тогда у тебя будет прекрасная, счастливая жизнь со всеми благами цивилизации римской, вполне себе, по сравнению с другими периодами древней истории, действительно благами цивилизации. Либо сейчас у тебя всё это закончится. Они говорят, что, конечно, пусть сейчас всё закончится, потому что Христос вот уже идёт, а я побегу к Нему навстречу. Вот это это немножко другое, мне кажется, мироощущение, другое немножечко себя позиционирование в этом хождении перед Богом. У нас сегодня в лучшем случае, я не знаю, лежание перед Богом, по сравнению с тем, что было у них. А они вот, как Авраам, ходили перед Богом. Может быть, я не права, но мне кажется, что вот эта поправка на контекст может быть тоже существенна.

Свящ. Александр Нарушев:

— Знаете, я вот хотел бы поблагодарить вас за то, что вы вспомнили подвиг новомучеников и исповедников российских и те времена, которые знаменовались и террором, и борьбой с Церковью и с верующими людьми. И это период, который даровал нам множество святых подвижников Божьих. Что касается тогда и теперь, то на самом деле для Церкви всегда характерно жить в таком напряженном эсхатологическом ожидании — ожидании пришествия Спасителя. Например, наши соотечественники, наши, надеюсь, прадеды, прапрадеды которые жили в начале ХХ века, они тоже, рассуждая о мучениках, в том числе о Вере, Надежде, Любови и Софии, тоже думали, что те времена были такие, а вот мы как-то по-другому. У каждого времени, я вас уверяю, есть своё: и своё испытание, и будет своё испытание — каждый переживает его. И то, что мы сейчас, может быть, расслаблены, по сравнению (как вы говорите, лежим) с состоянием христианским в первые века, всё исправимо, к сожалению или к счастью.

А. Митрофанова:

— Что-нибудь такое с нами случится, что заставит нас наконец встать, да?

Свящ. Александр Нарушев:

— Понимаете, христианин не имеет права на расслабленность. Мы можем потолстеть телом, но потолстеть своей душой мы не имеем права. Мы постоянно должны себя именно держать в духовном тонусе. И если это общее такое расслабление происходит, Господь управляет, наверное, таким образом, чтобы мы вспомнили о своём главном предназначении. Я не хочу сейчас какие-то страсти или ужасы наводить, наполнять, но в каждое время, в каждой эпохе есть свой будильник, который будит человечество, засыпающее человечество. И мы заслуживаем того будильника, которого мы заслуживаем, так скажем. В ХХ веке это был свой будильник, в XXI веке свой.

А. Митрофанова:

— Их там много было, и сейчас много.

Свящ. Александр Нарушев:

— Конечно, да. И, наверное, возвращаясь к образу этих святых подвижниц, — правильно Александр сказал, что нужно напоминать себе. И матушка Варвара совершенно права, когда говорила о том, что нужно уберечь от греха. От всех грехов не убережёшь, но привить их к тому, чтобы они чувствовали — возвращаясь к воспитанию.

А. Ананьев:

— Если я правильно её услышал, она говорил даже не привить, а просто если она видит, что ребёнок собирается нагрешить или есть риск, что нагрешит, то отобрать у него инструмент греха и, не знаю, зафиксировать крепко на стуле, чтобы он не ушёл грешит.

Свящ. Александр Нарушев:

— Ну, пока он маленький, это можно сделать.

А. Ананьев:

— Конечно. И пока подросток — тоже.

Свящ. Александр Нарушев:

— А когда он уже лось большой...

А. Митрофанова:

— А там уже притча о блудном сыне.

Свящ. Александр Нарушев:

— И мы с вами, как-то обсуждая тему, говорили о том, что хорошо, если всё-таки в какой-то традиции, в послушании ребёнок вырос. А если он вдруг вышел из-под контроля, если он вдруг сказал, что для него теперь эти христианские идеалы и христианские принципы жизни неактуальны?

А. Ананьев:

— Есть возраст, когда это даже естественно.

Свящ. Александр Нарушев:

— Ну да, естественно, все уходят. Но кто-то в страну далече совсем, а кто-то не далече.

А. Ананьев:

— Все вернутся, все возвращаются. Как говорит один мой знакомый адвокат, мы же, пойми, все вернёмся в храм, только кто-то своими ногами, а кто-то на кровавых коленях, тут другого-то нет. А кого-то принесут — и это тоже правда. Вот какой вопрос. Я немало говорил со священниками в разных программах, и все они сходились в том, что «Александр, догматы догматами, правила правилами, законы законами, но самый большой закон в том, что у тебя, Александр, на плечах голова есть. И ты своей головой должен думать, разумения твоего у тебя никто не отбирает. И, в первую очередь, то, как ты поступишь, зависит от того, насколько у тебя ума хватит поступить. Ты думай своей головой», — говорят мне священники. И это правильно, да?

Свящ. Александр Нарушев:

— В каких-то, наверное, бытовых вещах или естественных, в которых мы привыкли жить, наверное, да. В духовных — я не знаю ваших...

А. Ананьев:

— В вопросах религии: в вопросах поста, воздержания, в вопросах следования каким-то обрядовым сторонам жизни, в вопросах одежды, отдыха, работы, милостыни, пожертвований. Нормально всё — всё написано, всё правильно, но ты своей головой думай. Это правильная установка. В нашем мире, в мире XXI века. Такое впечатление, что вот тогда ситуация с Софией и ее дочками, которым — вот знаете, я читаю и у меня душа в клочья, соответственно — дочкам, которым было соответственно 12, 10 и 9 лет. Такое ощущение, что вариант, при котором голову включи, просто не работал. И вот у меня какой-то разрыв шаблонов. Почему сейчас это актуально, а тогда нет? Или мы сейчас стали более мелкими, малодушными и слабыми?

Свящ. Александр Нарушев:

— Знаете, если позволите, несколько слов. Наверное, батюшки все правы, всё правильно говорят, и голову надо включать и думать. Но я, обращаясь, к примеру Сократа, который говорил, что самое главное, что я знаю, это то, что ничего не знаю; обращаясь к примеру святых отцов и премудрого Соломона, и царя Давида, говорящего: умножая премудрость, умножаешь скорбь. Мы очень привыкли полагаться на свои способности, таланты и разумение и забываем о том, что есть такое понятие, как послушание. И вот послушание матери, как более опытной, со стороны детей, послушание нас Матери-Церкви, как матери. У нас есть много замечательных, с кандидатскими степенями и кучей компетенций, но это не гарантирует нам безошибочность проживания этой жизни. И это не гарантирует нам свободы от греха или от тяжких падений, или от преступлений. Поэтому прислушиваться к голосу Церкви, слушаться его, а не просто: послушал, поступил по-своему, как нерадивый ученик или чада, — а всё-таки слушать Церковь, наверное, очень важно, очень необходимо. Тогда мы действительно убережёмся от многих ошибок, непоправимых ошибок в нашей жизни. Не от всех — всё равно упадём, всё равно спотыкнёмся.

А. Митрофанова:

— Мне кажется, что голос Церкви различить — здесь тоже очень важно включить голову. Нам часто приходят сообщения от наших слушателей и зрителей, которые просят: ребята, помогите разобраться с ситуацией. «Почитал православные сайты, — я так, обтекаемо скажу. — Вот на каких-то православных сайтах, например, написано, что если у вас дома живёт собака, срочно её прогоняйте, потому что через собаку в дом приходят бесы». И вот, понимаете, такая вот вещь, и люди это могут принять за голос Церкви. Так что, мне кажется, чтобы голос Церкви услышать, тоже важно голову включить.

Свящ. Александр Нарушев:

— Неразумных, сумасшедших людей много в мире. Да, понятно, что они будут громче всех кричать, и всегда их слышат больше.

А. Митрофанова:

— Люди пишут абсолютно чистосердечно, потому что вот у них такой вопрос: ну, ребят, ну как как же быть-то? Понимаете, поэтому я не претендую на то, что знаю ответы на какие-то вопросы жизненные, но в каких-то ситуациях, действительно, уметь работать с информацией — это важный навык.

Свящ. Александр Нарушев:

— Конечно, работать с информацией — как раз для этого нам Господь дал голову, чтобы ещё и какую-то селекцию проводить из того, что мы воспринимаем в этой жизни. Богослужебная и литургическая жизнь, жизнь в полноте церковного Предания и творений святых отцов более-менее формирует и вкус, и интенцию, стремление человека к чему-то правильному. Знаете, когда вот я, воспитываясь в такой верующей семье, в воцерковляющейся семье, читая жития святых, ходя в храм, исповедуясь, причащаясь, потом поступил в духовное учебное заведение и начал читать катехизис, которого доселе не читал никогда, для себя с удивлением обнаружил, что всё это знаю. И я всё это знаю не из книжек, а из вот этого всего большого...

А. Митрофанова:

— Из образа жизни семьи?

Свящ. Александр Нарушев:

— Семьи, Церкви, молитвы, чтения житий святых. И вот так.

А. Ананьев:

— Сейчас мы прервёмся на минутку — у нас полезная информация. А через минуту вернёмся к очень важному, актуальному, глубокому, неоднозначному разговору с нашим сегодняшним собеседником. Не переключайтесь.

А. Ананьев:

— Мы возвращаемся в студию. Здесь настоятель храма святителя Иова, Патриарха Московского, Патриаршего подворья Свято-Успенского Старицкого монастыря священник Александр Нарушев. С вами Алла Митрофанова —
А. Митрофанова

— Александр Ананьев —

А. Ананьев:

— Говорим сегодня, конечно же, о дне памяти святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. На одном из упомянутых Аллой Сергеевной интернет-сайтов выяснил, что, оказывается, это чуть ли не православный восьмое марта. И по крайней мере в старину, в XVIII-XIX веке, были трёхдневные гулянья в честь этих праздников, и всем башням дарили мимозы и подарки.

А. Митрофанова:

— Мимозы?
А. Ананьев

— Но это, образно говоря, потому что праздник был гораздо более значимым, чем у нас сейчас. Сейчас у нас его празднуют только очень немногие.

Свящ. Александр Нарушев:

— Именинницы.
А. Митрофанова

— Не только именинницы — каждый раз 30 сентября так, знаете, вздёргиваешься от пропускания через себя этой истории.

А. Ананьев:

— Да, вот праздником его назвать очень непросто, потому что ты снова и снова проживаешь эту трагедию.

Свящ. Александр Нарушев:

— Я скажу, пока такая пауза возникла, что я по жизни оптимист и не могу воспринимать день памяти святых мучениц 30 сентября как переживание трагедии. Я воспринимаю это как торжество над трагедией, торжество над злом. Это ведь победа, как Пасха. Пасхе предшествовали страдания Спасителя, предшествовали предательство, трусость близких учеников, или одного из двенадцати учеников, предшествовали мучения, предательство толпы, требования крови. А потом — Пасха.

А. Ананьев:

— Хорошо, поскольку я не знаю, как Алле Сергеевне — она девушка мудрая, она всё быстро понимает и схватывает. Я, в отличие от неё, человек недалёкий — мне всё равно немножко непонятно. Я предлагаю нам, отец Александр, поговорить от противного. А давайте нарисуем вот какую картину: а что если бы София, увидев мрачные перспективы, сказала бы, что, нет, я мать, я не хочу, чтобы мои девочки страдали. И она сделала бы всё, чтобы её девочки избежали страшных мучений.

Свящ. Александр Нарушев:

— Каким образом?

А. Ананьев:

— Отреклась бы Христа. Что было бы тогда?

Свящ. Александр Нарушев:

— Зачем тогда жить, если ты отрекаешься от самой жизни? Ради чего жить?

А. Ананьев:

— Ради детей. А потом, вы понимаете, в чём штука? Вот я к чему: есть же, но не только «возлюби Бога» — главная заповедь. Есть ещё очень много заповедей, которые свидетельствуют о твоей верности Господу, о верности Христу.

А. Митрофанова:

— Но это самая главная заповедь. Вторая — возлюби ближнего, как себя.

А. Ананьев:

— Да, допустим, ты ближних не любишь. Вот я, например — у меня с любовью к ближним большие проблемы, в этом отношении я предаю Христа, к моему огромному сожалению, гораздо чаще и гораздо сильнее, чем мне бы того хотелось.
Свящ. Александр Нарушев

— Если вы об этом говорите, понимаете, значит, уже не предаёте.
А. Ананьев

— Хорошо, мы продолжаем раскручивать вот эту тему. И мать Софии понимает это, она страдает от этого, в миллиарды раз сильнее, чем я, но она спасает своих детей таким образом. Что происходит тогда?
Свящ. Александр Нарушев

— Не знаю насколько сопоставим пример, насколько он корректен. Если, например, болеет дитя, страдает, мучается. Для того, чтобы его спасти, нужно пройти много-много этапов лечения и страдания, видеть страдания своего ребёнка. Но родители на это идут, чтобы попытаться, чтобы вылечить и дать жизнь. Это пример из нашей обычной жизни, то есть мы готовы идти, терпеть страдания, страдания наших детей в борьбе с болезнью, может быть, даже неизлечимой болезнью, обрекать неизбежно на ещё большие страдания своих детей — много примеров. Ради чего? Не сесть, не ждать, не смириться, пытаясь провести весело оставшиеся два-три дня, создавая какую-то видимость комфорта, счастья, иллюзию и так далее. Но мы идём, потому что мы надеемся на жизнь. Вот, наверное, то же самое. Та жизнь, о которой идёт речь: пользоваться благами — Адриан говорит, что «я вас назову всех своими дочерьми, и никто не посмеет с вами плохо поступить, будете пользоваться всеми благами, которые имеют дети царских особ». Это вот эта иллюзия двух-трёх дней, за которой наступит неизбежная смерть.

А. Ананьев:

—Прекрасное сравнение. Спасибо вам.

А. Митрофанова:

— Тут ведь действительно, видите, какая особенность? Опять же, первые христиане — для них очевидна реальность вечной жизни и встречи со Христом. И сейчас тоже такие люди есть, для которых это реальность. Для многих наших современников, для многих из нас, это воспринимается как эфемерная такая реальность — то ли будет, то ли нет. И тогда святая София действительно становится, прости Господи, фанатичкой, которая непонятно, ради чего, чудовищным страданиям подвергла собственных детей. И опять же это разные эпохи, разные восприятия. Это не прочитывается сейчас зачастую — житие святых мучениц Веры, Надежды, Любови и Софии — как вот этот путь через болезнь в вечность. Это прочитывается как какое-то нелепое, чудовищное испытание.

Свящ. Александр Нарушев:

— Но житие писалось, во-первых, не в XXI веке. И оно писалось на том языке, с теми образами, которые были понятны и приемлемы для людей того времени. И в этом смысле я с вами соглашусь, что да, наверное, читая это житие, ничего, кроме ужаса и удивления не испытываешь. Поэтому я озвучу свою мысль, которую произнёс ранее, что для современного человека нужно объяснять, в том числе и подвиг, и житие этих святых. Не придумывать что-то новое, но на примере вот этих современных, понятных для нас вещей. Наверное, для человека, который прожил большую часть своей жизни вне церковной традиции, не знаком или только знакомится с житиями святых, с мученическим какими-то актами и прочее, это кажется чем-то запредельным и совершенно непонятным, необъяснимым — для нас, людей XXI века. При этом при всём среднестатистический человек, наверное, так и верит и думает, что сейчас это невозможно. А, как показывает, к сожалению, практика, мы способны на ещё более дикие поступки и действия — современный человек — даже более дикие, чем в первые века. Поэтому ну что тут? София — на то она и премудрая, что смогла перешагнуть через себя, через свои вот эти земные душевные чувства и прозреть, увидеть важное будущее. Она смогла преодолеть свою материнскую боль и естественное желание спасти своих детей, ради их жизни вечной. И, собственно, результаты её вот этих страданий, почему мы и почитаем её, наряду с её мученическим погибшими дочерьми? Вы правильно сказали, что, как Богородица, созерцая страдания Своего Сына, она ведь тоже видела мучения каждой своей дочери, обнимала ещё каждую, наставляла. И дочери в ответ благословляли её, без упреков. Вот на третий день она скончалась на могиле своих детей, не вкушая — не могла ни есть, ни пить. Но при этом при всём, я думаю, что по-христиански она была горда за них и счастлива.

Видите, мы делим — дихотомия, трихотомия — мы делим человека: внутренний, внешний. Наверное, для современного человека стоит эту линию, черту какую-то тоже провести, сказать, что есть мы как люди обычные, а есть мы, которые уже Христовы. Ведь, согласитесь, что христианин — он другой, он отличается. Он не фанатик, не тот, который бьёт головой, идёт сжигает там Жанну Д’Арк на костре, ещё кого-то. А христианин — это немножко другой человек, который видит не только в плоскости, но, как птица, он ещё и сверху немножко смотрит, и даже чуть-чуть туда, за облака. И это видение нас делает другими, очень, может быть, неудобными, но в то же время сильными и свободными.

А. Митрофанова:

— Может быть, знаете, я гораздо более земной и к нашему времени приближенный, из нашей системы смыслов понятный пример сейчас приведу. Вспоминаю разговоры с нашим дорогим другом протоиереем Александром Гавриловым, который, помимо того, что замечательный священник, ещё и специалист по реабилитации алко- и наркозависимых. А мы понимаем, что работа с зависимостями — это вообще такая отдельная совершенно история. И у него среди его подопечных, среди прихожан много людей, у которых у самих зависимости, или вот они, допустим, родители зависимых, или дети и родители вместе в храме как-то выздоравливают и так далее. И отец Александр рассказывал историю об одной женщине, которая... ведь, знаете, в работе с зависимыми есть очень сложный момент: со стороны их близких должно быть разрешение, чтобы они в какой-то момент дошли до дна. Потому что зависимость — это болезнь, которая человеческую личность разрушает. И в итоге человек уже не сам живёт, а живёт вот эта страсть. И она, как паразит, поселившись внутри, личность сжирает, уничтожает, и человек становится не собой. Сделать со стороны с этим что-либо невозможно, только если человек сам изнутри себя вот к Богу закричит и захочет спасения. Но для этого в какой-то момент очень важно, чтобы близкие перестали держать его на плаву. Вот тогда есть шанс, что человек, дойдя до дна, оттолкнётся, и начнётся выздоровление. Это страшно, это очень страшно.

А. Ананьев:

— Его спросили тогда: а если он умрёт? На что он сказал, что 80% умирают.

А. Митрофанова:

— Да, к сожалению, это смертельное заболевание.

А. Ананьев:

— Как отпустить сына, зная, что в 80% случаев люди умирают в такой ситуации?

А. Митрофанова:

— Ну вот коллизия, мне кажется, как раз в проекции на наше время — она в чём-то, может быть, перекликается. Однако среди его прихожан, среди больных и их родственников очень-очень, в принципе, неплохие результаты, в силу того, что люди к Богу приходят, а невозможное для человека, для Бога возможно. И вот с Божьей помощью там, правда, какие-то совсем другие силы берутся, и всё очень хорошо. Но есть один случай, вот тоже семья, где родители сказали: мы всё понимаем, что для сына нужно, чтобы вот так и так, но отпустить его, чтобы он дошёл до дна, мы не готовы, мы боимся его потерять. И вот лет 15 эта история продолжается, они его держат. За это время вокруг уже множество людей выздоровели и живут в трезвости. А у них вот... они всё понимают, но боятся вот так отпустить. И я понимаю, и не дай Бог, знаете, оказаться в ситуации такого выбора — должна я вам сказать. Но если проецировать каким-то образом на наше время, повторюсь, наверное, это пример более понятный, что ли.

Свящ. Александр Нарушев:

— Конечно. На самом деле вы сами ответили на все вот эти вопросы и недоумения этим примером. Любовь эгоистичная — это такая, чтобы не отпустить, держать ради себя. Я не могу, как же так я буду, если вдруг с ним что-то случится? Это такая очень эгоистичная на самом деле любовь меркантильная родительская. И она более понятна, потому что мы в большинстве своём живём в её категории. Любовь Софии другая.

А. Митрофанова:

— Слушайте, а ведь любовь отца в притче о блудном сыне — она же вот как любовь родителя, который отпускает. При том, что он знает, что ребёнок дойдёт до дна. Он вообще всё знает, как это будет.

Свящ. Александр Нарушев:

— Да. Для меня, я говорю, пример Авраама очень тяжёлый такой. Ещё в юности, когда я читал, до сих пор у меня перед глазами стоит. То есть здесь не просто отпустить, здесь ещё и приговорить его для себя.

А. Ананьев:

— «Семейный час» на Радио ВЕРА. Священник Александр Нарушев, настоятель храма святителя Иова, Патриарха Московского, Патриаршего подворья Свято-Успенского Старицкого монастыря. С вами Алла Митрофанова —

А. Митрофанова:

— Александр Ананьев —

А. Ананьев:

— И вот здесь Алечка упомянула такое явление, как фанатизм. И это тоже бывает. Вооружившись 10-й главой, 37-м стихом Евангелие от Матфея «кто любит сына или дочь более, нежели Меня, недостоин Меня», порой доходят и до, так скажем... У нас есть знакомая семья, родители там очень-очень верующие. А сыновья, как следствие, и я вижу это, сыновья забитые, с испуганными глазами. Мальчишки вот не мальчишки, а такие прям, знаете, такие... Я вижу, что это следствие очень крепкой религиозности родителей.

Свящ. Александр Нарушев:

— Ну это, так сказать, в нашем представлении.

А. Ананьев

— Я не берусь судить, но я понимаю, что там чего-то не туда идёт. Кто я такой, чтобы туда лезть? Но я понимаю, что бывает такое. Давайте вот такой гипертрофированный пример — я такого не встречал, слава Богу, — но там трёхмесячный младенец подвергается посту по понедельникам и средам, условно, потому что так надо.
А. Митрофанова

—И по пятницам.

Свящ. Александр Нарушев:

— Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, а хотя давай, ложись — что я лезу в твою жизнь? Вот, знаете, этот случай, скорее, ненормальный случай, это какое-то отклонение, нездоровое отклонение. То, что оно с религиозным контекстом, но оно может быть с таким же контекстом, не знаю, вот здорового питания, или вегетарианцы, веганы, которые есть, и это они пропагандируют. То есть сойти с ума можно на любой почве. И то, что вы говорите о том, что забитые, зашуганные дети, что младенцы подвергаются посту с трёхмесячного возраста — это не религиозность, это болезнь конкретных родителей.

А. Ананьев:

— А где граница? Уж поскольку матушка Варвара говорила об этом, что называется, на широкой общественности, я могу повторить вслед за ней: до 12 лет у ребёнка не должно быть смартфона — говорит она. Она объясняет, почему.

А. Митрофанова:

— Не то чтобы не должно, но это с её точки зрения.

А. Ананьев:

— Никаких смартфонов детям не надо. Они их испортят — до 12 лет, а в ряде случаев ещё и постарше, наверное, не стоит. Кнопочный телефон — и всё. Спроси меня — наверное, не сейчас, а вот раньше, — я бы сказал, что, ребят, это фанатизм какой-то. Вот ей Богу. Почему у ребёнка не должно быть мессенджера, почему у ребёнка не должно быть «Ватсаппа», почему у ребёнка не должно быть иигры в шарики? Почему у ребёнка не должно быть «ВКонтакте»?
Свящ. Александр Нарушев

— Я не могу спорить с матушкой Варварой сейчас.

А. Ананьев:

— А я не спорю, я с ней согласен. Для кого-то это будет фанатизмом.

Свящ. Александр Нарушев:

— Это видение, понимаете, это право имеет родитель — брать на себя ответственность и выстраивать, так сказать, чертить дорожную карту для своих детей, исходя из своего личного духовного опыта и прочего. То, что говорится о фанатизме родителей — не надо требовать от детей, нужно жить самому. Потому что воспитание детей происходит, прежде всего, на личном примере. Если дети видят, что мама с папой молятся утром и вечером, что они соблюдают среду и пятницу, что они соблюдают посты, они не ругаются грубыми словами, они почтительно относятся к родителям своим — это всё о христианстве, это всё о Христе. Они вырастают в этой обстановке, и по-другому им уже будет сложно, потому что они, прежде всего, воспитываются в этой среде. Поэтому, если ты начинаешь требовать от детей чего-то, а сам сидишь в смартфоне, не постишься в среду и в пятницу, позволяешь себе грубо общаться со своими родителями — ну какое это воспитание? Это терроризм какой-то, это какое-то насилие, это не норма. И, как правило, именно в таких семьях, где от детей требуют родители, а сами живут не совсем так, как требуют от своих детей, вырастают дети-атеисты или такие вот охлаждённые по отношению ко всему религиозному, пресыщенные, умученные дети. Потому что они выросли в другом, они выросли в насилии — неважно, в каком: духовном насилии, физическом насилии, моральном насилии, в каком угодно, психологическом. Они всегда будут уже другие.
Поэтому, если нормальная семья, люди живут просто обычной жизнью, радуются в праздники... в своё время у меня дети говорили: папа, нас радует то, что ты всегда, приходя в любое время, в любом состоянии, уставший или не уставший, молился вместе с нами — вот это было лучшим примером. Ночью, если они уже не спали — там подростки, юноши — я говорю: ребят, пойдёмте помолимся. Время уже там, не знаю, полпервого. Но они понимают, что я весь день где-то там занимался, трудился или, наоборот, в гостях был, но вернулся из гостей в обычную жизнь. Вот это, наверное, лучший пример — когда ты последователен, последователен, прежде всего, к самому себе.

А. Ананьев:

— Ну что ж, у нас осталось буквально 2-3 минуты. И за эти 2-3 минуты давайте попробуем резюмировать наш сегодняшний непростой разговор и ответить вот на какой вопрос для наших слушателей. У наших слушателей есть чёткое понимание того, каким образом следовать вот этому 37-му стиху 10-й главы Евангелия от Матфея «кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня». Да? Да. Второй вопрос: ты готов внутренние принести в жертву своих детей ради Христа, ради Бога?

А. Митрофанова:

— Ой.

А. Ананьев:

— И он отвечает для себя шёпотом, полным ужаса: я не знаю.

Свящ. Александр Нарушев:

— В Евангелии от Луки, когда отец бесноватого юноши подходит к Господу и просит исцелить его сына, потому что ученики не смогли — все, к кому он обращался, не смогли, — у отца уже не было веры, он уже опустошён и измучен. И Господь спрашивает: веруешь ли, что Я могу это сделать? Он ответил: верую, Господи, помоги моему неверию! И вот здесь, задаваясь вопросом: смог бы я, или смог бы кто-то из нас повторить подвиг? — я не знаю. В тот час скажу: Господи, помоги моему неверию, дай мне сил! Моих лично сил человеческих не хватит точно. Но если Господь укрепит меня в этот момент, как было сказано, что человек живёт в этом грехе. А я вспоминаю слова апостола, который говорит, что уже не я живу, но живёт во мне Христос. Тут чем ты напояешься, как губка, куда, в какую макнёшь себя — либо в землю, либо в небо.

А. Ананьев:

— То есть это та решимость, которая от нас не зависит? И мы не можем сейчас...

Свящ. Александр Нарушев:

— У нас есть воля, мы понимаем внутренне, как надо. Но мы вроде уже всё-таки взрослые, понимаем, что мы не такие, сил у нас нет, но мы хотим быть такими.

А. Митрофанова:

— Как ты поступишь в решающий момент — будет понятно только в решающий момент. Потому что там может быть всё, что угодно. И как бы мы хорошо себя ни знали или не испытывали иллюзий, что мы себя знаем, предсказать своё поведение в подобных ситуациях невозможно. Вы знаете, я единственное, что могу тут сказать: я бы молилась всеми силами о том, чтобы в такой ситуации просто не оказались мы, наши близкие, тем более дети, чтобы просто Господь такого не попустил испытания. А если важно пройти через какие-то уроки, Господи, Ты меня надоумь, пожалуйста, где ещё иначе через важнейшие Твои уроки мне хорошо было бы пройти. Согласна на всё — здесь, там, по-всякому — с самой собой, но чтобы только близких, тем более детей, испытаниям не подвергать. Понятно, что никакой страховки нет. В нашей жизни может случиться всё, что угодно. Но хотя бы молиться о том, чтобы перед таким выбором и в такой ситуации вообще не оказаться. При этом, знаете, ведь мы же иногда Богу просто не оставляем варианта, как с нами быть, кроме как, чтобы в нашей жизни какой-нибудь ужасный кошмар произошёл. Вот просто чтобы не доводить до таких ситуаций, когда с нами, кроме как языком какого-то жареного петуха, нельзя разговаривать. Я не говорю, что в жизни Софии было так. Нет, это действительно была другая эпоха и прочее.

А. Ананьев:

— Теперь я вам расскажу, как было бы на самом деле, не дай Бог. Алла Сергеевна порвала бы на мелкие лоскуты царя Адриана и пошла бы домой готовить обед. Зная её — так бы оно всё и было.

Свящ. Александр Нарушев:

— Я не знаю, есть ли у нас ещё полминутки, чтобы вспомнить историю, которая мне только что сейчас пришла на ум. Это воспоминание сорока мучеников Севастийских, когда один из юнейших воинов был сброшен или упал с телеги. И другие, которые охраняли, сделали вид, что не заметили, надеясь, что сейчас мать, идущая за ним, подберёт его и унесёт домой. Она несла его на руках на место мучений, вслед за его товарищами.

А. Ананьев:

— Спасибо вам, отец Александр. Вот умеете вы вспомнить или привести пример, от которого сразу всё становится ясно.

А. Митрофанова:

— Вот не дай Бог!

А. Ананьев:

— Непростой разговор. Спасибо вам. Настоятель храма святителя Иова, Патриарха Московского, Патриаршего подворья Свято-Успенского Старицкого монастыря священник Александр Нарушев. Спасибо, отец Александр. С вами была Алла Митрофанова —

А. Митрофанова:

— Александр Ананьев. Я, наверное, от себя добавлю, что это не просто непростой разговор. Это ещё разговор без выводов — это важно. Это открытый такой финал, открытый разговор, потому что это вопросы, на которые...

А. Ананьев:

— Ну вот отец Александр своими примерами мне какие-то очень важные точки над i расставил в голове. По крайней мере, я знаю теперь, как прилагается эта история, важная для нас история, вот в моей жизни сегодня, здесь и сейчас. Мне какие-то вещи становятся более понятными. Конечно, мы поздравляем всех наших слушательниц, Вер, Надежд, Любовий, Софий, с именинами, с праздником, да и всех нас. Всего доброго, до новых встреч.

А. Митрофанова:

— До свидания.

Свящ. Александр Нарушев:

— До свидания.

---

Все выпуски программы Семейный час

• «Голос совести». Прот. Андрей Рахновский
• «Верующий и неверующий в семье — как избежать конфликтов?». Священник Алексей Лымарев
• «Супруги и их родители: секреты счастливых взаимоотношений». Прот. Илия Кочуров