«Масленица». Прот. Игорь Фомин

У нас в гостях был настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО протоиерей Игорь Фомин.

Мы говорили о Масленице, о различных традициях в этот праздник и об отношении Церкви к ним, о том, как избежать языческого отношения к Богу, а также о готовящейся при храме святого благоверного князя Александра Невского масленичной благотворительной ярмарке.

---

А. Ананьев

— Добрый вечер, дорогие друзья. Как обычно, по понедельникам в восемь часов вечера в светлой студии радио «Вера» я, Александр Ананьев, задаю свои вопросы неофита тем удивительным и прекрасным людям, которые приходят сюда специально для того, чтобы на них ответить. И сегодня я с особенной радостью приветствую здесь, в студии радио «Вера», человека, который мне особенно дорог — настоятеля храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО, протоиерея Игоря Фомина. Добрый вечер, отец Игорь.

Прот. Игорь Фомин

— Добрый вечер.

А. Ананьев

— Отец Игорь, дорогой, я знаю, что с наступающим вроде как не поздравляют, но я осмелюсь, зная, что вы все равно все мои намерения поймете правильно, я поздравляю вас с наступающим днем рождения, с наступающим юбилеем. Я вам желаю, чтобы Господь дал вам то, о чем вы мечтаете больше всего. Поде́литесь с нами о своих мечтах или планах? 50 лет для мужчины, в общем, это серьезный срок. И если представить себе, сколько деревьев вами посажено, сколько домов построено, какой восхитительный храм стоит сейчас практически в центре Москвы, сколько людей туда приходит. Вокруг храма еще что-то строится. Кстати, я хотел спросить, что удивительного вы там пытаетесь построить? Какой-то появился прекрасный магазин. Какие планы у вас? Мне хочется пожелать вам чего-нибудь особенного.

Прот. Игорь Фомин

— Благодарю, дорогой Александр, за поздравления. Знаете, я совершенно не привязываюсь — раньше, позже. На приходе мы вчера отмечали мой день рождения. У нас был замечательный казан с пловом, традиционный наш такой. И внимание наших прихожан, конечно, мне очень приятно. Какие у меня планы на будущее? Подчиниться воле Божьей. Я хочу провести свою жизнь именно со Христом. А куда Он меня направит, мою лодочку двухвесельную, там еще и экипаж есть в лодочке небольшой, но есть, куда Он направит эту лодочку, пусть Господь сам управит. В общем-то, я так не загадываю ничего, у меня всё есть. У меня есть вера во Христа, а что еще, кроме этого, нужно?

А. Ананьев

— Человек, который не знает вас лично, может быть, услышал бы в вашем ответе желание плыть по течению, не строить планов на день завтрашний, послезавтрашний. Однако, зная вашу деятельную натуру, ваше внутреннее беспокойство, ваше желание сделать за 24 часа больше, чем в 24 часа помещается, я понимаю, что за этим ответом скрывается что-то иное.

Прот. Игорь Фомин

— Нет, планов громадье.

А. Ананьев

— Вот, я об этом и говорю.

Прот. Игорь Фомин

— Голова у меня дом советов, только без лифта, как говорит один знакомый. Планов громадье. Ну, что о них говорить? Очень хочется многого. Но, вы знаете, хочешь повеселить Господа — расскажи о своих планах. Я готов повеселить Господа. Господь тоже должен улыбаться, а не только плакать от наших дел. Ну, хотя бы от наших планов пусть Он улыбнется. Но кто хочет услышать планы, пусть приходит, я сними обязательно поговорю, а он, может быть, подключится и сможет помочь. Может быть, в трезвенническом служении, может, миссионерском служении, может, в организации евангельских кружков у себя на приходах или при каких-то организациях. Может быть, в работе с общеобразовательными школами. Тоже такой очень важный момент. Пожалуйста, я открыт для всех. И о планах и наработках готов со всеми поделиться.

А. Ананьев

— И, заглядывая в самую ближайшую перспективу, на ближайшие выходные, в субботу и воскресенье, это будут выходные масленичной недели, у вас уже тоже есть планы — в храме святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО, там, где невероятно уютно и буквально еще недавно стоял прекрасный вертеп. Наверное, это был самый красивый вертеп в Москве, который я видел.

Прот. Игорь Фомин

— Я не хочу сказать, что это самый красивый, пусть он будет один из красивых.

А. Ананьев

— Он потрясающий — он сиял, он живой был абсолютно. Вот именно там состоится благотворительная масленичная ярмарка. Что это будет?

Прот. Игорь Фомин

— Я думаю, что это одна из многих благотворительных масленичных ярмарок, которые пройдут в московских храмах, во многих храмах Русской православной Церкви, на которых мы встретимся, на которых мы будем общаться, будем угощать друг друга блинами, кто-то с вареньем, кто-то с икрой будет угощать друг друга блинами. Но смысл, наверное, будет именно тот, который закладывался испокон веков в эти события — ведь путь к такому общению очень часто лежит именно через историю. То есть угостить, умаслить, умасленичить друг друга. Можно так сказать — задобрить. Это хороший, в общем-то, посыл, это не подлизывание, после которого очень замечательно было вечером встретиться уже в храме в Прощеное воскресенье перед Великим постом. И с таким настроем, с расположением друг к другу уже попросить прощения. Вообще, Сырная седмица, если посмотреть в историю, она встречается в документах уже очень рано, она встречается с IV-V веков. Это седмица перед Великим постом, Сырная седмица. Это потом уже она уже приобрела название Масленица и так далее. А тогда, да, в монастырях, на приходах предуготовительная седмица перед Великим постом, в которой отменялся пост в среду и в пятницу, как и сейчас отменяется. Но, правда, уже для мирян нет вкушения мясной пищи. Но традиция была какова — та, что друг к другу ходили в гости. И угощали, звали к себе в гости, угощали. И были, в общем-то, люди, которые именно через это как-то располагались друг к другу. Это традиция очень хорошая. Вот и сейчас. Я, честно говоря, не знаю названий всех дней Масленицы, в которой мы участвуем: встреча, тещина или золовки или какая-то, не знаю, деверь, шурин, для меня это закрытая тема. Хорошо или плохо, не знаю. Но знаю другое — не то, что все средства хороши, но вообще человек настолько искусен, что может расположить к себе другого человека. И это правильно, и это хорошо. И, не раздражая его, не делая над ним никаких экспериментов, дать ему возможность жить в мире с Богом, с самим собой и с тобой. Вот это, мне кажется, важный момент в Масленице.

А. Ананьев

— Правильно ли я вас понимаю, отец Игорь, мы не видите в Масленице, как в такой тени язычества русского, ничего предосудительного — в том виде, в котором она отмечается сейчас, в частности, во дворе прекрасного храма Александра Невского?

Прот. Игорь Фомин

— Традиция Масленицы, то, что сейчас мы с вами видим, ну, кто-то скажет, что это языческий праздник, особенно историки советского времени это скажут.

А. Ананьев

— Это поклонение богу Солнца.

Прот. Игорь Фомин

— Афанасьев в XIX веке, в общем-то, сравнил блины с Солнцем и так далее. Знаете, я вообще не склонен к дебилизации наших предков — что, сжигая какую-то соломенную бабу, тем самым они провожали зиму и встречали весну. Или призывали кого-то, бога весны или тому подобного. Или, съесть блин, похожий на солнце, это согреть себя изнутри, что ли? И так далее. Не знаю, что это такое. Мне кажется, это какая-то дебилизация наших предков. Я склонен, что мы больше и больше становимся примитивнее в сравнении с ними. Конечно, у нас появляются компьютеры, о которых они не мечтали, мы стали летать.

А. Ананьев

— Но это не делает нас умней.

Прот. Игорь Фомин

— Да, но это совершенно не делает нас умнее. Есть даже термин в психиатрии — цифровая дебилизация. И, вы знаете, наверное, это нас ждет в ближайшем будущем с развитием техники. Но я склонен к другому — что Сырная седмица была уже как минимум на протяжении 16-ти или 17-ти веков. То есть мы ее можем проследить. А о Масленице мы заговорили только недавно. Если кто-то мне будет говорить, что христианство вымарало из истории, из литературы, из книг и тому подобного замечательные языческие традиции, но поверьте, это нереально и невозможно — из книг и из источников информации вымарать. Если мы обратимся к каким-то народным, сохранившимся в наших регионах где-то в деревнях, то, что передается из поколение в поколение…

А. Ананьев

— На Алтае, например.

Прот. Игорь Фомин

— Алтай. Можем дальше пойти — Тува или, допустим, западные наши окраины небольшой России. Причем я здесь причисляю и Украину тоже, для меня это остается до сих пор болью и мне бы хотелось, чтобы объединение когда-то совершилось, чем быстрее, тем лучше, потому что и традиции и жизнь и люди и народ и вера — всё одно. Или мы уйдем на север и там мы встретим тоже традиции, и они очень похожи. Но если на западе и на юге сжигают бабу эту, то на севере мы увидим совершенно другие традиции. В том же самом Алтае или куда-то посевернее — Архангельская область, там не сжигают бабу, там не разводят костры. Там, наверное, разводят костер «инквизиции» для продуктов, там раньше сжигали остатки продуктов, то есть остатки Масленицы — блины и тому подобное. Причем делалось это, мне кажется, для увеселения детей, для увеселения маленьких детей и в назидание детям, что на следующий день, когда они скажут: «Ой, а где молочко, яичко?» — «Мы же с тобой вчера сожгли». И ему придется попоститься. Конечно, недолго он будет поститься, потому что курочки и коровки скоро свои продукты опять нанесут. И, конечно, их детям дадут. Но первые 2-3 дня или первую неделю дети пост будут держать.

А. Ананьев

— Сегодня в программе «Вопросы неофита» я, неофит Александр Ананьев, задаю вопросы настоятелю храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО, протоиерею Игорю Фомину. И, поскольку сейчас начинается масленичная неделя, сегодня мы поговорим, в частности, о Масленице. А в целом мне хотелось бы поговорить, отец Игорь, об отношении к язычеству. Причем как в буквальном смысле, так и в том смысле, что в нас, в людях, которые считают или надеются считать себя христианами, иной раз выскакивает что-то такое, что иначе, как язычеством, и не назовешь — какие-то товарно-денежные отношения с Господом и желание через какие-то незамысловатые обряды обеспечить себе удачное собеседование или повышение зарплаты. Но об этом мы поговорим чуть позже, а сначала непосредственно о язычестве. Знаете, я вспомнил рассказ одного прекрасного священника о том, как он ездил на Алтай. Они едут в грузовике, водитель останавливается на каком-то очередном перекрестке, выходит и кладет какую-то печеньку у основания какого-то истукана деревянного. И пробормотав что-то, садится в машину, едет дальше. «А что это такое?» — «А это хозяин местной тайги. Обязательно надо ему положить печеньку, иначе беда будет». На что этот священник спрашивает: «Ты же крещеный». — «Да, я крещеный, но это не отменяет того, что я хочу задобрить этого истукана». Местного божка местной тайги. Вот у меня вопрос: в чем разница между нашим сжиганием чучела условным и вот этим отношением? Это же тоже традиция, правильно? Это тоже какая-то местночтимая традиция. Водителю будет некомфортно, если он не будет соблюдать вот этот ритуал. Давайте проведем границу между тем, что допустимо и приветствуется, что не вредит нам, и тем, что нам полезно.

Прот. Игорь Фомин

— Ну, да, границу здесь провести можно. Давайте попробуем, нащупаем ее, посмотрим. Мы должны прекрасно понимать, что, как говорит апостол, нет Бога кроме Бога нашего. То есть какое-либо взывание к другим богам (причем «богам» я здесь пишу с маленькой буквы, естественно), к каким-либо предметам, традициям и тому подобное, оно обречено на такой эмоционально-душевный, наверное, аспект нашей жизнедеятельности, когда свое душевное состояние мы можем успокоить, мы можем обнадежить, волнение какое-то по поводу полетов в самолетах или задобрить хозяина тайги. У нас есть определенное сознание, воспитанное в каких-либо традициях. Допустим, тот же самый водитель с этой печенькой. Или на Украине: «В храм не пойду, если батон хлеба не принесу. Я должен принести». И когда начинаешь говорить с пожилыми людьми, что «Богу это не нужно», они говорят: «Это у вас в Москве не нужно, а у нас есть свои традиции, к нам не лезьте. Меня все осудят». Что ты преследуешь за этими действиями? Что у тебя происходит? Это успокоение твое личное? Ну, такой психологический тренинг, когда ты начинаешь, как мантру, это делать, говорить или еще что-либо производить. Или наоборот, это твоя такая жизнь, естество, ты эту последнюю печенюшку отнимешь у ребенка, но лишь бы божка задобрить. Вот здесь, конечно, грань какую-то надо обязательно провести. И эта грань, конечно, должна быть, мне кажется, очень четкой. Допустим, в нашем сознании в раннем-раннем детстве закладывается, что мама добрая. И ребенок так растет и живет — всё, что мама делает: кормит, под бочок кладет и так далее — всё говорит об этом. А идет человек в школу, и окружающий мир начинает разрушать это сознание — мама злая, она заставляет делать уроки, она заставляет чистить зубы, заправлять постель, заниматься спортом, мыть полы и тому подобное. И это приводит к тому, что это сознание разрушено к 15 годам. Потом уже человек становится тоже мамой или папой и, в общем-то, всё это восстанавливается. Вот это что такое? Это сознание? Если это сознание, дань традиции, если человек не готов за это умереть, то тогда это, знаете, полная ерунда. Если за эту печенюшку, за этого бога он готов умереть, как христианин готов умереть за Христа, то тогда, наверное, это важно.

А. Ананьев

— Как глубоко вы сейчас копнули-то.

Прот. Игорь Фомин

— Естественно, глубоко копнул, у нас сейчас более-менее благоприятные жизненные обстоятельства. Иоанн Лествичник замечательно говорит в «Лествице», что о посте лучше всего рассуждать после обеда. Так вот и сейчас мы говорим о том, что пострадать за Христа в те благоприятные моменты, когда ты спокойно можешь ходить в подряснике по городу, в присутственных местах появляться, исповедовать свое христианство, можешь перекреститься и ничего тебе не будет. Совсем недавно этого не было, совсем недавно это вытравливалось из наших мозгов. Как еще провести грань? Кто-то скажет, что это фанатизм, фанатики. Это не очень плохое слово на самом деле. Фан — это до смерти, то есть человек в своих убеждениях до смерти готов стоять и отстаивать их. Нужно ли это Богу? — здесь я хочу поставить троеточие. А вот нужно ли это человеку? — здесь я хочу однозначно сказать: да, нужно. Ведь Господь не жертвы хочет нашей, а милости хочет нашей. Жертва — не то, что надо за тебя умереть, я умру, но хотелось бы еще пожить еще немножечко. А милость — это когда в твоем естестве тебя лишают Христа и ты сам умираешь, понимаете? Вот здесь, конечно, можно посмеяться над этой печенюшкой, а можно пожалеть этого человека. Ведь сколько сил мы тратим на какие-то совершенно ненужные, потусторонние вещи.

А. Ананьев

— Суетные.

Прот. Игорь Фомин

— Суетные, да. Очень большая суета.

А. Ананьев

— Я вам благодарен, что вы затронули и эту тему. Не так давно мы возвращались из Сергиева Посада с женой, слушали в машине разговор Владимира Романовича Легойды и Константина Кинчева. И он как-то так, прямо в самое сердце сказал: «Я боюсь однажды, не дай Бог, не выдержать пыток. Я боюсь, что мне не хватит силы духа и веры умереть в буквальном смысле за свою веру». И я сразу начинаю на себя примерять: а мне бы хватило? И понимаю, что у меня нет в этом уверенности. Так что, то, что вы сейчас сказали…

Прот. Игорь Фомин

— Здесь всё очень просто. Даже еще проще — я попробую объяснить. Можно взять и за Христа над свечкой подержать пальчик или ладошку. Вы знаете, это глупость. Вот просто глупость. А когда тебя поведут, свяжут и поведут, тогда, в общем-то, не только ты будешь исповедовать свою веру, но по исповеданию твоей веры, по исповеданию твоих убеждений, тебе будет помогать Сам Господь Бог. Не хочет Он жертвы нашей, не хочет Он, чтобы мы мучились и страдали. И мучения эти, я полностью уверен, Он облегчает. Поэтому здесь Кинчев, в общем-то, должен сказать, что, уповая на себя, я, естественно, не выдержу. Я не выдержу, уповая на себя. Даже ради Бога. Но уповая на Бога, Господь будет споспешествовать мне в моих поступках и делах.

А. Ананьев

— Не так давно, разговаривая с еще одним замечательным священником здесь, в студии радио «Вера», мы затронули тоже тему Масленицы. Он поделился со мной своим, ну, ноу-хау это не назовешь, но блестящей идеей. Он сказал, что бороться с проявлениями язычества, на его взгляд, особо не стоит, но можно адаптировать вот эти какие-то языческие истории для нас, для православия. В частности, он предложил — люди сжигают чучело. Он говорит: «Я не вижу в этом ничего дурного, их намерения мне же понятны. А нужно добавить туда нашего». И он предложил написать на маленьких листочках бумаги тот свой грех или дурную привычку, от которой очень хочется избавиться. Привязать ее к этому чучелу и спалить это всё в этот воскресный день на радость детям. Говорит: «В этом нет ничего дурного. И вроде как и традицию соблюдаешь и что-то хорошее делаешь». Я, честно говоря, смутился. А каково ваше было бы отношение к такой идее?

Прот. Игорь Фомин

— Ну, я не хочу говорить, что я ее как-то замечательно поддерживаю. Я хочу повторить, что сначала была Масленица, а потом пытаются ее оязычить. Это мое глубокое убеждение. Конечно, может быть, меня опровергнут, но только если это будет документально. Это с одной стороны. С другой стороны, я тоже не вижу ничего особого в костре на радость детям. Жгут они костры и жгут, пусть жгут. Лишь бы всё это было аккуратно и безопасно. Привязать и сжечь грехи — ну, как? Под хохот и улюлюканье? Лучше их как-то сжечь их в своей душе. Если тебе это поможет создать такой образ избавления от грехов — ну, пожалуйста. Что человек с этими грехами будет гореть в аду — объяснить ребенку и так далее. Но тогда вокруг такого костра не побегаешь и не попрыгаешь — тогда получается, что мы под огонек сгорающих грешников начнем веселиться в раю, что ли?

А. Ананьев

— Я не представляю себе православного, который будет прыгать через костер еще.

Прот. Игорь Фомин

— Ну, вокруг костра дети же будут бегать, подбрасывать в костер. Знаете, это тоже получится жалкое, что человек там оказался. Нет — костер костром, а исповедь исповедью. Веселье весельем, ярмарка ярмаркой. А все-таки нельзя одно впутывать в другое. Все-таки границы храма — недаром мы ставим храмы совершенно отдельной архитектуры, сразу очень видно, что это что-то такое не от мира сего и так далее. Совершенно необъяснимыми формами, какими-то пространствами и так далее. Всё это можно унифицировать, как где-то на Западе или в протестантских деноминациях. Здесь, мне кажется, вот храм — это все-таки храм, а гуляние — это гуляние. Должно оно быть? Да, я думаю, должно оно быть. Так что нельзя этого бояться.

А. Ананьев

— Вы только что сказали, отец Игорь, что нельзя одно смешивать с другим. Однако, то, что оно все равно смешивается так или иначе, само собой или по воле человека, так это или нет, об этом мы поговорим через минуту. Не отходите далеко, будет интересно.

А. Ананьев

— «Вопросы неофита» на светлом радио продолжаю задавать я, меня зовут Александр Ананьев. В гостях у нас на радио «Вера» настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО, протоиерей Игорь Фомин, который завтра отмечает свой юбилей. Я с удовольствием еще раз поздравляю вас с наступающим. А в конце недели в храме Александра Невского при МГИМО пройдет благотворительная ярмарка, посвященная Масленице. Кстати, отец Игорь, благотворительность этой ярмарки, вырученные средства куда вы планируете направить?

Прот. Игорь Фомин

— У нас есть несколько подопечных организаций. Первая из них — это Дмитровский детский дом для детишек с врожденными физическими недостатками. Эти средства будут направлены по усмотрению воспитателя замечательного, который всегда к нам ездит. Обычно это бывают или школьные принадлежности, учебники. У них есть школа, но, к сожалению, у них в бюджете не запланирована покупка этих необходимых учебников. Или, скорее всего, это будут какие-то гигиенические средства, которые им необходимы на летний период. Там тоже есть какие-то очень странные нормы, в которые не вписывается человек по каким-либо расчетам. Интересно было бы посмотреть, кто эти нормы писал. Эти средства будут отправлены туда. Причем на этой ярмарке будут и поделки детей из Дмитровского детского дома и воспитанников нашей воскресной школы. И все взрослые могут тоже принять участие в этой благотворительной ярмарке, не только покупая, но и реализуя какие-то свои, может быть, консервы домашние. Или прийти и испечь блины, угостить и вот так тоже поучаствовать в этом благотворительном деле. И второй организацией, с которой мы активно сотрудничаем и помогаем — это дом трудолюбия «Ной». Это та организация, которая на данный момент с улицы увела уже более тысячи так называемых бомжей. Причем у них отношение к ним особое, они им запрещают пить, они запрещают тунеядничать, устраивают на работу, ты должен работать. И, в общем, много они прикладывают сил, чтобы эти люди не то что вернулись к обратной жизни, это очень громко так сказано, но научились бы жить нормальной жизнью.

А. Ананьев

— Тот случай, когда человеку вместо рыбы и ста граммов под рыбу человеку дают удочку и шанс начать всё сначала.

Прот. Игорь Фомин

— Да, совершенно верно.

А. Ананьев

— И помимо того, о чем батюшка рассказал, в этой благотворительной ярмарке будут принимать участие потрясающие фермеры, с невероятными абсолютно продуктами, которые можно будет попробовать, в этот день еще можно будет. И пекари, и фермеры. В общем, будет здорово. Приходите обязательно. А мы возвращаемся к разговору о т том, можно ли смешивать одно с другим, на чем мы остановились только что. Я прочитал, отец Игорь, что это называется сублимация — очищение старых обрядов и привнесение в них нового смысла. И можно найти немало примеров в современной Церкви, когда Синод принимал решение оставить традицию, чтобы не давать поводов для ссор и разделений, но привносил в нее новый христианский смысл. Но это даже не Синод. Взять, к примеру, Рождество. Если вчитаться в описание того, что происходило в момент рождения Господа, можно сделать вывод о том, что это всё происходило летом — выпас скота, пастухи. Но поскольку в тот момент необходимо было как-то соединить одно с другом — празднование зимнего солнцестояния и рождения Господа нашего Иисуса Христа, было принято решение отмечать Рождество именно зимой. Я правильно понимаю?

Прот. Игорь Фомин

— Солнцестояние где? В Греции?

А. Ананьев

— Я так понимаю, что это решение было принято римским императором Константином.

Прот. Игорь Фомин

— В Риме если император принимает решение, то зачем ему это нужно? На старом созидать новое? Думаю, Церковь на это тоже бы не пошла, наверное. В старые мехи новое вино не вливается. И в общем-то, мы очень подробно и четко можем вычислить Рождество. Другое дело, там плюс-минус какие-то дни, какой-то, может быть, месяц, это другое дело. Но почему именно на… Ну, во-первых, не совсем на солнцестояние попадает, если даже учесть, что тогда было не 13 дней разницы по григорианскому календарю… Вообще, 22 декабря у нас солнцестояние. 7 января по старому стилю. Разница большая для астронома. Нет, вот этой сублимации, я, честно говоря, не приветствую и не понимаю. Давайте мы воцерковим какой-то день, событие. Был выходной 7-го ноября, теперь у нас выходной 4-го. Слушайте, праздник Казанской иконы Божьей Матери был задолго до 7-го ноября. И это в угоду или не в угоду было сделано, но для нас, верующих людей, это действительно такой подарок от государства. И мы рады, что государству этот день очень важен, важен день примирения и единства. Какие другие примеры? С блинами? Ну, бросьте, блины это не то, о чем можно говорить, что это сублимация. Какой-то еще пример? Знаете, я смущаюсь об этом говорить, мне даже на память ничего не приходит. Церковь она самобытна, она самодостаточна, ей не надо ни под кого подстраиваться, вообще не надо подстраиваться. В этом-то и заключается такая, знаете, назову уже устаревшим, но современным языком, фишечка, если так можно выразиться — в том, что Церковь и Бог в душе очень сильно отличаются. Когда у человека Бог в душе, это, знаете, такой ручной Бог — он сублимирует, он подстраивается. Он любит алкоголиков, потому что я сам алкоголик. Он любит лжецов, потому что я сам лжец. Он любит гордецов, потому что я сам гордец. Но Бог в душе никогда не помилует тещу, потому что я никогда тещей не буду. А если человек приходит в храм, то ему приходится не Бога перестраивать под себя, как это делают, когда Бог в душе, а себя под Бога. И это то, о чем говорит Церковь. И нам, в общем-то, этого не нужно, поверьте. Мы читаем множество повествований о том, что прекрасно проходит Сырная седмица без блинов, прекрасно проходит Сырная седмица без каких-то заговений и тому подобного. То есть это не является событием. Это не является каким-то таким прожектором, яркой звездой на фоне церковного календаря. Это просто такое народное добавление к этому празднику — радость и так далее. Как можно выразить внутреннюю радость? — вот именно угостить друг друга. Чем ты угостишь друг друга? В общем-то, тем, что у тебя есть, по большому счету.

А. Ананьев

— Вот поэтому я и очень хочу прочертить эту разницу. Потому что я смотрю на те традиции и обычаи, которые соблюдает Русская Православная Церковь не только изнутри, что называется, учусь им и открываю их для себя, но и смотрю на них глазами, допустим, глазами моих невоцерковленных и зачастую считающих себя неверующими, людей. И для них это череда каких-то обычаев. И я понимаю, что там такая путаница, что мне от нее бывает избавиться непросто. Они считают, что православные — это довольно забавные люди, которые сначала едят блины, потом пекут куличи. Причем разница между блинами и куличами, в общем-то, небольшая — для них. Потом у них есть время, когда они купаются в проруби, что тоже, на самом деле, не имеет практически никакого отношения. И вот такой получается ком заблуждений. Поэтому для меня очень важно разделить одно от другого. А вообще, у Церкви есть такая задача — как-то разделить одно от другого? Вот я сразу представляю себе пару, мы были на венчании недавно, пару, которая отправляется на венчание. Они отправляются на венчание с белыми ленточками, которые они повязывают на дерево возле ЗАГСА, что по сути своей является языческой традицией. Они отправляются туда с замком, который прицепляют в центре Москвы на перила над Москвой-рекой и бросают ключ в воду, что тоже далеко не христианская традиция, в ней тоже много языческого. И мне страшно от мысли, что и к венчанию они относятся примерно так же, как к повязыванию ленточки или прицеплению замка на перила моста над Москвой-рекой. Понимаете, о чем я говорю?

Прот. Игорь Фомин

— Да, я понимаю. Но я даже близким людям не могу заглянуть в душу, не могу посмотреть, как они относятся к венчанию? — как к замку? Как они относятся к Крещению? — как к обряду выздоровления от грехов или от телесных каких-то болезней? Череда каких-то праздников, событий... Вы знаете, вы сейчас задавали мне этот вопрос, а у меня в голове возник другой. А вот, допустим, у новомучеников где-нибудь в Соловках или на Колыме — я совершенно не помню, чтобы у них была Масленица. Никто не описывает там Масленицу, что они собрались, и хлебный мякиш раскатали в блин и стали бегать, танцевать и в печке жечь какую-нибудь бабу. Ну, если этого нету у новомучеников, то это необязательно и для, скажем так, нас с вами. Вот у них было служение — Литургия. Они даже в тюрьме служили, они на пеньках где-то служили Литургию — вот это обязательный момент. У них было почитание святых — вот это обязательный момент. То есть, понимаете, здесь мы говорим о второстепенном — о том, что в общем-то, никак не влияет на человека, но скажем так, и не отпугивает его от Церкви. Но ведь человеку очень важно всячески проявить свой внутренний настрой. Мы помним царя Давида, когда он перед ковчегом «скакаше играя», как на церковнославянском языке сказано, то есть его так его это событие — перенесение ковчега в храм — взбудоражило, что он не мог удержать своей радости, что он всячески должен был ее выразить, даже в каком-то танце. Вот он перед ковчегом скакал и играл. И здесь то же самое, здесь примерно то же самое — такое радостное событие, иногда начинает уже светить солнышко, иногда еще не начинает светить солнышко, Масленица у нас всегда разная, она от Пасхи зависит, когда эта Сырная седмица происходит. И Церковь этого не запрещает, потому что это естественное физическое выражение внутреннего своего мира. Когда на этом уже начинает строиться какая-то философия, когда это поклонение богу Солнца, вот здесь уже, конечно, надо бить в колокола, здесь уж лучше запретить празднование Масленицы. Но почему в нашем храме эта Масленица есть — потому что я полностью уверен, как настоятель, как священник, который ответственен за прихожан, которые туда приходят, они к этому отнесутся с милосердием друг о друге. Они на этой ярмарке будут покупать какую-нибудь поделку и друг другу дарить, понимая, что двух зайцев убивают — и одному делают приятное, да и деньги еще пойдут на благотворительность. Почему это происходит? Потому что при множестве храмов в Москве, при храмах Русской Православной Церкви есть множество богословских школ, евангельских групп, кружков, где об этом говорится. А внешне всегда кажется, что это, как вы описали — купаются, жгут, едят, что-то еще там делают. И носят часы и ездят на дорогих машинах. Всегда кажется вот это, а на самом деле здесь всё другое, абсолютно другое. Поверьте, испортить можно абсолютно всё.

А. Ананьев

— Мы продолжаем «Светлый вечер» на радио «Вера». Здесь настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО, протоиерей Игорь Фомин и я, Александр Ананьев. Говорим сегодня о предстоящей Масленице, неделе, которая начинается сейчас. И о язычестве в целом. И в последней части нашей программы о чем я хочу с вами поговорить, отец Игорь, это о том, как важно порой в себе диагностировать вот те тени, даже не корни, а какие-то тени, которые у нас есть, от которых, наверное, стоит избавляться. О чем я говорю. Очень часто, стоя со свечкой перед подсвечником в храме, мы просим у Господа чего-то конкретного для себя, забывая о главном — о наших отношениях, о том, чтобы слышать волю Его, быть благодарным Ему не только за то хорошее, что мы от Него просим и ожидаем, но и за то, что нам кажется плохим, тяжелым и мучающим нас. И мы стоим и говорим: вот у меня собеседование в понедельник. Господи, сделай так, чтобы меня взяли на эту работу, пожалуйста. Я буду вести себя хорошо. Видишь, я свечку Тебе купил. И мы в этот момент ничем не отличаемся от того чудного дядечки, который в алтайской тайге оставляет печеньку деревянному божку. Мы ставим свечку: видишь, Господи, я поставил Тебе свечку, я буду вести себя хорошо. Я даже еще что-нибудь дурное брошу, только сделай так, чтобы на собеседовании всё было в порядке. Порой тот песочек со Святой Земли, как мы недавно разговаривали с моим коллегой Константином Мацаном, песочек со Святой Земли для нас становится очень важным амулетом, который должен принести удачу. И мы совершенно забываем, Кто ходил по этому песку, и Кто нес этот Крест и для чего. И превращаемся в самых настоящих язычников. И тогда тема Масленицы, тема купания в проруби, привязывания ленточек, замочков на перилах над Москвой-рекой становится уже совсем иной.

Прот. Игорь Фомин

— Да, абсолютно с вами согласен. Причем эта тема, о которой вы сказали, она является лакмусовой бумажкой для нас с вами. Лично для меня. Не когда я смотрю на кого-то другого и его оцениваю, а лично для меня. Что для меня важно? Песочек со Святой Земли? Камушек с чьей-либо могилки или печенька в Алтайском крае? Если я уповаю, как вы сказали, на материальное, значит, я больше материален. Но по мере моего воцерковления, по мере моего духовной жизни всё это остается в прошлом, всё это остается где-то там. Ну, знаете, как у ребенка — он играет кубиками, в кубик наливает чай и угощает тебя чаем. И ты еще вместе с ним сидишь, веселишься и пьешь. И он это делает серьезно, не веря в это, но делает серьезно. И вот мне казалось, что вот это именно материальное оно, в общем-то, и есть для детей, оно и есть для ребенка, который еще не окреп духовно. Но рядом с ребенком всегда стоит родитель, который наблюдает за ним. Или старший брат. Давайте возьмем старшего брата, старшую сестру, которые любящие, или не очень, или безразличны. Но все равно кто-то старший, который за этим наблюдает и пытается его корректировать. Если старшие любят его, они его аккуратно скорректируют, аккуратно направят. Ни в коем случае эти кубики не разбросают, не будут смеяться над ним. Если эти старшие, скажем так, безразличны, то, в общем-то, он поиграл, попил чаю — ну, пойдем тогда уроки делать. А если еще и, скажем так, не очень хорошие старшие, может быть, в гневе находящиеся или какие-то принципиальные, они высмеют обязательно, они скажут, что это всё не нужно и тому подобное. Всё зависит, мне кажется, от нашего внутреннего состояния, от нашего внутреннего положения. Если я ребенок, который играет в эти кубики, и очень серьезно пью чай из этого кубика или ем суп из какого-нибудь другого кубика, или второе, что мне нравится, то через какой-то момент я все равно понимаю — все-таки на кухню надо идти и надо есть настоящую пищу. Здесь я поиграл, а где-то все-таки я должен подкрепить свои силы. И вот в таежной тайге печенюшкой лучше покормить себя, чем этого божка. Потому что силы нужны тебе. И через какое-то время этот водитель обязательно придет к такому состоянию, что традиция традицией, но, скажем так, продовольственный запас надо рассчитывать немножко по-другому.

А. Ананьев

— Я правильно услышал вас, что материальное это все-таки больше как раз к тому, что мы называем язычеством? Православие это все-таки духовное. И если мы молимся, то мы молимся не иконам, мы молимся Господу, мы молимся святым.

Прот. Игорь Фомин

— Да, совершенно правильно.

А. Ананьев

— А материальное — это все-таки больше к язычеству. Почему я спрашиваю? Например, я никак не могу определить своего отношения к крещенской воде, буду с вами откровенен. Для меня это какая-то очень сложная тема. У меня есть почтение к этой воде, она у нас стоит. Выбрасывать не могу, выливать не могу. Использовать? Ну, а как ее использовать? Пить? Не знаю, как-то сложно… Читал, что предлагают мазать на больные места. Думаю, это какое-то язычество. Вот что делать с материальными проявлениями, с материальной стороной этого всего? Это же тоже важно. Но как не превратить это в язычество.

Прот. Игорь Фомин

— Да, это не должно превратиться в язычество, здесь я с вами абсолютно согласен. Вообще, все церковные установления или подача людям верующим через вещественные какие-то предметы благодати Христовой, она все равно имеет несколько как бы сторон. Это и сторона веры, это и сторона молитвы, это и сторона Бога, то есть которая освящает тот или иной предмет для нашей с вами пользы. И какие-то вещи, мы и даже с вами задумываться над ними не можем, но любая вера дает нам вход, открывает нам вход, точнее, в нас открывает вход того, в кого мы верим. Если я верю в божка в тайге, вера мне открывает вход в меня этого божка. Если я верю во Христа, то вера открывает в меня вход Христа. И меня во Христа. И точно так же в того же самого божка. Кто он, этот бог? Ведь очень часто упрекают, что ваш Бог такой-сякой, пятый-десятый, наказывает, причинно-следственным связям подвержен. Да, я тоже в такого бога не верю, у меня другой Бог — Тот, о котором говорит Церковь. И любовь, о которой говорит Церковь — это не полный рот блинов, сметаны и шоколада и тому подобного. Нет, это совершенно не так. Это совсем другой Бог, о котором мы, наверное, должны отдельно здесь говорить. Но от материального мы никуда не денемся, мы все равно будем зависимы от материального. И христианство, наверное, это единственная религия, которая говорит, что к этому материальному очень важно относиться. К своему телу очень важно относиться. Мы же духовные, душевные и плотские, мы трехсоставные как минимум. Что-то у нас максимальное плотское. Душевное, мы уже как-то с этим смирились, что оно у нас есть, даже психологи говорят, что у нас есть душа, хотя они должны исследовать именно душу нашу. И совсем уж маленькое, что мы признаем, это духовность в нас. Всё это уже есть в современном обществе. И всё это должно не только питаться, но и освящаться. И вот, отвечая на ваш вопрос, как относиться к крещенской воде — как освящаемому вас средству и дающему возможность в вас войти Христу, а вы чтобы могли войти во Христа.

А. Ананьев

— Спасибо. Хотя вы меня заставили опять задуматься. Я вас, отец Игорь, приглашу еще ответить на серию вопросов. Я задумался: а понимаю ли я на самом деле, в чем разница между душой и духом? Человек трехсоставен, я знаю. С телом как-то худо-бедно разбираюсь, хотя к нему тоже много вопросов. Но с душой и с духом немало вопросов. Так что я вас приглашаю.

Прот. Игорь Фомин

— Давайте.

А. Ананьев

— Как отметим всё, как пройдем Великий пост, так обязательно встретимся. Я еще раз напоминаю вам, друзья, что в эти выходные, если у вас будет возможность, сразу после Литургии будет ярмарка начинаться.

Прот. Игорь Фомин

— Да, начнется в субботу ярмарка наша, в 12 часов, после службы. Естественно, приготовления будут заранее, это тоже интересно посмотреть, как это всё устанавливается…

А. Ананьев

— А может быть, и помочь даже.

Прот. Игорь Фомин

— Может быть, и помочь, конечно. Это здорово и прекрасно. В общем-то, мы начнем, наверное, и праздновать. Праздновать, наверное, вовсю. В субботу у нас много каких ожидается мероприятий, мы ее назвали очень подвижным днем — это и спортивные игры, соревнования, которые будут организовывать наш спортивный клуб, действующий при храме.

А. Ананьев

— А он детский?

Прот. Игорь Фомин

— Да, детский.

А. Ананьев

— Очень жаль.

Прот. Игорь Фомин

— Детский клуб, но это-то и прекрасно, потому что дети занимаются круглый год, а вы сможете поучаствовать в соревнованиях и в играх в любом возрасте.

А. Ананьев

— Мне, например, очень не хватает спортивного клуба при храме. Как-то в обычный спортивный клуб не лежит душа ходить, а будь он при храме.

Прот. Игорь Фомин

— Мы сейчас этим озадачены, мы ведем переговоры. Мы уже с парком договорились, они нам дают местечко, мы хотим поставить там такой спортзал, в котором будут проводиться спортивные и культурные мероприятия. Но об этом мы потом как-нибудь поговорим. И первый и второй день, естественно, будут переполнены блинами, которые можно будет и попечь прямо там на месте и принести с собой, угостить. Естественно, будут и наши замечательные фермеры, о которых вы сказали, будет и молочная продукция и хлебобулочные изделия.

А. Ананьев

— Какой хлеб пекут ребята — это фантастика.

Прот. Игорь Фомин

— Да-да, действительно очень замечательный. Будет квас. В нашем храме действует трезвенническое общество, поэтому будет квас. Всякие травы, чаи, варенья, чего только ни будет. Кстати, ребята, фермеры, замечательные наши друзья будут даже кашу готовить. И можно будет приобрести. Каша у них замечательная. Откуда они берут эти прекрасные ингредиенты, даже странно сказать. У нас будет мастер-класс по кулинарному искусству — наша прихожанка Вероника Калашникова, которая с детьми проводит каждую субботу кулинарные мастер-классы, они там готовят, потом сами едят, сами кого-то угостили. Теперь это будет и на широкую публику вынесено, тоже с ними можно будет сделать. Будет кукольный спектакль. Он будет 1-го марта, в воскресенье. Причем куклы такие, на руку одевающиеся куклы, совершенно замечательные, профессиональные, очень красивые, сшили наши воспитанники воскресной школы. Но мы хотим не только подготовленный спектакль показать, мы еще хотим, чтобы взрослые поучаствовали. Мы раздадим им текст, наденем куклу на руку. Обычно это вызывает массу восторга не только у тех. кто играет, но, в первую очередь, у тех. кто это смотрит. У нас будут и народные игры, не только спортивные соревнования, забавы, но будут и народные игры. Их представит клуб «Оптимист», хорошее название, очень замечательное название. Там будут и карусели и какие-то петушиные бои, но только, дорогие гринписовцы, поймите меня правильно, это будут не живые петухи.

А. Ананьев

— Они не будут драться, они просто будут друг друга ругать.

Прот. Игорь Фомин

— Это будут дети, которые будут изображать этих петухов, и будут перетягивать канаты и так далее и тому подобное. Это всё будет только в субботу. Но воскресный день тоже для нас очень интересный. Скорее всего, он будет таким интеллектуальным воскресным днем. Много что будет происходить. Сразу после службы, поздней службы, тоже где-то в 12 часов, в это время будут представлены книги журналистов, таких как Анна Леонтьева, Константин Мацан. Кстати, Константин, постоянный ведущий и радио «Вера» и телеканала «Спас», он будет вести и у нас масленичные или ярмарочные гуляния. Также батюшка выступит, отец Дмитрий Николаев, сыграет на гитаре нам. Он представит новый диск «Летучий корабль».

А. Ананьев

— Это в воскресенье.

Прот. Игорь Фомин

— Да, в воскресенье. Я здесь не хочу здесь какую-то градацию проводить, выберите субботу или воскресенье. Приходите. Напитайтесь друг от друга зарядом радости, веселья, счастья. Впереди перед нами пост, впереди перед нами то время, когда Жених Христос, по представлению Церкви, будет от нас отнят. И мы будем искать Его. Искать и в очищении себя. Но перед этим мы должны понять, что есть множество замечательных вокруг нас друзей, людей, которые нам помогут войти в этот пост, которые нам помогут найти Христа, на которых можно будет положиться.

А. Ананьев

— И это прекрасный финал нашей беседы. Сегодня мы разговаривали с настоятелем храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО, протоиереем Игорем Фоминым. Спасибо вам, отец Игорь. Увидимся в выходные.

Прот. Игорь Фомин

— Да, ждем всех.

А. Ананьев

— Я, Александр Ананьев. До новых встреч.

Прот. Игорь Фомин

— До свидания.