«Летние экспедиции проекта „Общее дело“ и планы на будущее». Протоиерей Алексей Яковлев

прот. Алексей Яковлев

Наш собеседник — руководитель волонтерского проекта по сохранению деревянных храмов Севера «Общее дело» протоиерей Алексей Яковлев.

Мы говорили о прошедших летних экспедициях, которые были посвящены возрождению храмов на Русском севере, и о планах на будущее. Отец Алексей поделился, в чем он видит особую значимость работы по сохранению святынь, какую пользу для себя получают участники данного проекта, и как можно стать добровольцем такого «путешествия со смыслом».

---

А. Митрофанова

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Я — Алла Митрофанова. И смотрю в календарь, понимаю — от лета остается все меньше недель, но все равно вот этот «хвостик» августа, удивительное, чудесное время — оно еще впереди и самое, наверное... как раз самые те дни, когда, если еще кто-то никуда не путешествовал, предпринять вылазку из дома и порадовать себя, своих близких, детей. И один из вариантов таких путешествий, прекрасных путешествий со смыслом — это экспедиции, которые в течение всего лета осуществляет, и уже не первый год, движение «Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера», и руководитель этого движения, священник Алексей Яковлев сегодня с нами на связи. Отец Алексей, добрый вечер!

Священник А. Яковлев

— Добрый вечер, дорогие друзья!

А. Митрофанова

— Если я правильно понимаю, мы с вами беседуем сейчас в тот короткий промежуток, когда между вашими экспедициями вы буквально на несколько дней выбрались в Москву, и вам есть что нам рассказать о первых итогах (такие промежуточные итоги) этого непростого и нетипичного лета. Никто не думал, что оно будет таким, но вот как есть. И, вместе с тем, каким-то невероятным образом, чудом вы организуете свои экспедиции и продолжаете консервировать, а где-то и восстанавливать наши деревянные храмы. Расскажите, пожалуйста, какое это лето у вас?

Священник А. Яковлев

— Это лето, которое началось, к сожалению, печально, потому что не было возможности отправляться на Север. И для многих людей, которые спланировали свой отпуск, отпуск не состоялся, потому что в отпуск, когда все вышли на работу, людей, соответственно, не отпустили. И хотя, в общем-то, было такое печальное начало, когда мы не имели возможности поехать и помочь тем храмам, которым действительно нужна срочная помощь, все равно с Божьей помощью получается наверстать упущенное, и, Бог даст, к концу лета мы сделаем все то, что планировали много ранее. Этим летом состоялись 24 экспедиции на Русский Север, сейчас восемь экспедиций находятся на Русском Севере. В ближайшие дни, в ближайшую субботу отправятся еще четыре экспедиции. И, таким образом, в этот небольшой остаток августа еще отправятся 11 экспедиций.

Надо сказать, что, слава Богу, как всегда, получается сделать больше, чем планировали. Потому что люди, которые приезжают к тому или иному полуразрушенному храму или часовне на Русском Севере, понимают, что без них нет шансов на существование у этого храма или часовни, и хотя сначала боятся того объема, который им предстоит сделать, но потом удивляются, как же это за пять дней у них получилось сделать так много. Потому что зачастую даже перевыполняются те задачи, которые были поставлены. Этим летом экспедиции проходили, традиции, и в Архангельскую, и в Вологодскую области, и в Карелию было больше восьми экспедиций. И, конечно, есть о чем рассказать, потому что каждая экспедиция достойна своего рассказа.

Но, вместе с тем, хочется отметить некоторые храмы, о которых, казалось бы, вообще не было бы никакого смысла говорить, потому что лучше было бы про них забыть, что они исчезают, и так было бы спокойнее всем. Вот, в частности, это храм Святителя Николая, деревня Унежма. Она красивая, на берегу Белого моря. Это место, где такие породы, которые находятся ближе к ядру Земного шара, выходят на поверхность. Все такое мощное, сильное, гранитное. И, к сожалению, в очень плохом состоянии храм, потому что в советские годы в нем был коровник, и из-за такого использования храма значительная часть его полностью разрушилась, древесина не представляет из себя возможности что-либо воссоздать. Но хорошо сохранился алтарь и четверик, который непосредственно к алтарю примыкает. Трапезная полностью разрушилась, и сохранился притвор. И, несмотря на то, что храм был в крайне аварийном состоянии (огромная бочка, которая весит тысячи килограмм, наклонилась и уже готова была обрушиться, и опасно было даже подходить к этому храму), получилось, создав проект противоаварийных работ, провести работы и, поставив леса снаружи, аккуратно эту бочку по бревнышку разобрать и собрать на земле, на специально подготовленной площадке, а над основной частью храма сделать такую временную кровлю, поставить внутри силовые леса и, таким образом, на ближайшие 10-15 лет остановить процесс разрушения храма. А дальше, Бог даст, возможно будет что-то сделать и в плане его реставрации.

Когда мы говорим о деревянных храмах и часовнях на Русском Севере, то как бы, с одной стороны, и это объективная правда, о них все забыли. И если о храмах на острове Кижи знают во всем мире, это объективная ценность для всего мира, то подобные десятки храмов находятся в совершенной неизвестности и в ужасающем состоянии, и среди этих храмов храм в Унежме, как говорится, олицетворял собою абсолютную безнадежность. Но слава Богу, что в этом  году и в этом храме получилось провести противоаварийные работы.

Это не означает, что наш проект решает все вопросы деревянного зодчества, нет. Правильнее сказать, что наш проект — это как бы как маленькая искорка или, может быть, как тот нейтрон, который начинает цепную реакцию, и хотелось бы, чтобы эта цепная реакция последовала. Хотелось бы, чтобы из тех людей, которые отправляются на Русский Север и, кажется, делают бессмысленную работу, сохраняя шедевры нашей отечественной культуры для своих детей... хотелось бы, чтобы с этого последовал бы результат, чтобы изменилось отношение не только к деревянному зодчеству, но и вообще в целом для культуры, олицетворением которой лично для нас, участников проекта, является деревянное зодчество.

А. Митрофанова

— Отец Алексей, а вот вы сказали про аварийное состояние одного из храмов, где бочка весом порядка тысячи килограммов едва не обрушилась. Сразу вопрос возникает: но ведь подобные противоаварийные работы — это работы невероятной сложности. Каким образом они ведутся? Кто из профессионалов, помимо волонтеров, может быть, впервые встречающихся с подобными задачами, у вас в экспедициях, и кто руководит процессом?

Священник А. Яковлев

— Ну, дело в том, что наш проект изначально был направлен на правильную реставрацию, правильные противоаварийные работы, и мы с самого начала сотрудничали с самыми лучшими архитекторами-реставраторами, занимающимися деревянным зодчеством. Вот, в частности, по Унежме проект создавался Андреем Борисовичем Бодэ, наверное, одним из самых известных в настоящий момент архитекторов-реставраторов деревянного зодчества. И в течение года в нашем храме, в штабе «Общего дела» работают три архитектора, которые создают проекты противоаварийных работ. Дальше вместе с лицензированными фирмами мы получаем согласования на эти работы, и дальше под руководством профессионалов, которых мы нанимаем в лицензированных фирмах, мы эти работы осуществляем. Собственно говоря, за 14 лет работы проекта налажены, слава Богу, уже связи, и в разных регионах страны, в разных регионах Севера нам помогают те или иные самые лучшие специалисты.

В частности, в Карелии мы очень плотно и дружно работаем с музеем-заповедником «Кижи». Они и обучают наших добровольцев, потому что во время зимы существует школа плотницкого мастерства, которая проходит в нашем храме, которая дает основы плотницкого мастерства, а дальше на практикум наши выпускники едут в музей-заповедник, где, скажем так, знания более разносторонние от самых разных лучших специалистов музея.

А в Архангельской области и в Ленинградской области везде, где мы работаем, мы сотрудничаем с лучшими представителями своих профессий — реставраторами, архитекторами, и, таким образом, под руководством профессионалов осуществляем свои работы.

А. Митрофанова

— Отец Алексей, а я смотрю сейчас на ваш график заездов на сайте http://obsheedelo.ru и вижу, что не  только в ближайшие выходные стартуют экспедиции, но и позже — вот 15 августа, например. Причем, в экспедицию в Архангельскую область идет набор добровольцев. 20 августа, 17 августа... Ну, и несколько экспедиций, которые либо в самом конце августа, 30-го числа, у вас стартуют, либо даже в начале сентября. Скажите, пожалуйста, а эта информация актуальная? Как стать вашими добровольцами?

Священник А. Яковлев

— Да, это информация абсолютно актуальная. Можно позвонить по тем телефонам, которые размещены на сайте http://obsheedelo.ru, и договориться об участии в экспедиции, заполнить анкету на сайте и таким образом в удобное для вас время отправиться в поездку.

В принципе, конечно, в поездке было бы идеально, если бы ехали люди, которые в совершенстве владеют всеми строительными навыками. Но таких людей немного. С другой стороны, в поездку едут те люди, которые владеют в совершенстве всеми навыками, и они могут поделиться своими знаниями с теми, кто отправляется, не имея таковых. И, таким образом, главное — это желание потрудиться, главное — желание сделать что-то хорошее, оставить после себя храм в лучшем состоянии, чем он был до вашего приезда.

И, таким образом, в принципе, для всех работа находится. Потому что, помимо основной такой вот работы, которая связана, там, с высотными работами и прочим, есть еще работа по антисептированию материалов, которые используются. Эти материалы нужно разгрузить, подать тем людям, которые, например, на крыше работают, поднять их туда лебедками. Есть работа, связанная с тем, что нужно травы покосить, кустарники вырубить или деревья, и так далее, и тому подобное. Иногда бывает так, что работа начинается с того, что разбираются завалы в храме, потому что если обвалилась кровля, потолок... Потолок, как правило, утепляли — утепляли песком самым-самым таким вот отборным, идеально мелким. Но если все это обрушилось, то один-два дня уходят на то, чтобы все это расчистить, вынести и так далее.

Таким образом, в принципе, работа находится для всех. И экспедиция — это всегда возможность оставить после себя что-то лучшее, в лучшем состоянии, чем было до вашего приезда.

А. Митрофанова

— Напомню, что в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня священник Алексей Яковлев, руководитель проекта «Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера». Отец Алексей буквально на несколько дней оказался в Москве (и вот мы сейчас разговариваем), между экспедициями туда, в Архангельскую область, в Карелию или Вологодскую область. Отец Алексей, кстати, расскажите, а вы сами в каких экспедициях этим летом принимали участие?

Священник А. Яковлев

— Вы знаете, я в свой отпуск побывал в деревне Ворзогоры, в деревне Лямцы, в Пурнеме, в Красной Ляге, побывал в окрестностях Каргополя, побывал в Большом Бору, и еще много можно перечислять. Но, на самом деле...

А. Митрофанова

— Простите, а я стесняюсь спросить: а у вас какой продолжительности отпуск? Или вы просто от одной экспедиции переезжали к другой и были наблюдателем там?

Священник А. Яковлев

— Вы знаете, отпуск, как и у всех священников в Москве, составляет один месяц. И этот отпуск можно разбивать на различные части. Но летом у меня было запланировано три недели. Вот в эти три недели где у меня получилось побывать, я как раз побывал. И перед этим была еще рабочая поездка, которую благословил также наш викарный владыка. В этой рабочей поездке мы побывали в Водлозерском национальном парке, в Карелии, в Пудожском районе Карелии, и также еще проехали по реке Онега, по тем храмам, в которых мы проводим работы. Эта поездка проходила с двумя архитекторами деревянного зодчества — Андреем Борисовичем Барабановым и Андреем Борисовичем Бодэ. Оба — абсолютно исключительные архитекторы, которые больше 30 лет занимаются сохранением деревянного зодчества. У меня супруга пошутила, что если по деревянному зодчеству архитектор, то, наверное, его должны звать «Андрей Борисович».

А. Митрофанова

— (Смеется.) Да, действительно.

Священник А. Яковлев

— Очень много, и приятно было увидеть то, что сделано, сделано за последние годы. Можно рассказать о каждом из тех мест, в которых мы побывали.

Но вот хочется отметить, что Андрей Борисович Барабанов — его, кстати, храм деревянный Державной Иконы Божьей Матери — он находится рядышком с Храмом Христа Спасителя. Такая вот деревянная церковь небольшая — она еще до Храма Христа Спасителя была построена, пока его строили, — как раз вот Андрея Борисовича Барабанова. И вот он очень переживал за жизнь деревень, потому что, конечно, нужно возрождать инфраструктуру в тех местах, где сохраняются памятники деревянного зодчества. И в процессе поездки он как-то в одной деревне — Кубовская, это в Карелии — пришел к выводу, сделал такое заключение... Он нашел ответ. Мы сидели в гостях у жительницы этой деревни, вместе с дачницей, которая туда приезжает (ну, фактически, можно сказать, тоже жительница). Они создали ТОС, и вот уже не первый год мы проводим работы в храме Смоленской Иконы Божьей Матери в этой деревне. Приезжают вот наши добровольцы, они их расселяют, помогают всячески и прочее.

И вот когда мы сидели у нее на кухне, кушали рыбу из реки, которая рядышком протекает, старательно приготовленную, очень вкусную, то вот Андрей Борисович Барабанов сказал: «Я нашел ответ. Я нашел ответ, почему умирают деревни. Деревня умирает только в том случае, если умирает дух у человека. А вот если дух живой, то и деревня тоже умирать не будет». Вы знаете, это, на самом деле, очень правильный, гениальный ответ. То есть дух творит формы. И если у нас все вокруг умирает, это свидетельство смерти нашего духа. Напротив, если дух живой, то, соответственно, и все будет вокруг, наоборот, развиваться, расцветать и прочее.

Как пример — преподобный Серафим Саровский, который устроил Дивеевскую общину в местах не очень-то, скажем так, экономически состоятельных. Но если кто-то побывал в Дивеево, помнят, какие храмы там построены, какое там благолепие, какая красота. А ведь все это — на основании просто духа преподобного Серафима Саровского. То же можно сказать и о преподобном Сергии.

И вот если человек не смиряется с тем, что все вокруг умирает, если человек продолжает жить, творить, писать заявки на какие-то гранты, своими руками работать, находить какие-то возможности для развития своей деревни, то в этом случае и деревня будет существовать.

Еще к одному интересному выводу мы как-то так в разговоре пришли с Андреем Борисовичем Бодэ, другим архитектором, с которым мы вместе путешествовали. Мы решили, что неизвестно, что будет впереди, неизвестно, как будет складываться история, но очень важно как можно больше в этот год сохранить храмов и часовен, потому что ну как бы если они будут законсервированы, понятно, что разрушаться они не будут.

А с другой стороны, мы поняли, что чем больше храмов и часовен мы сумеем сохранить, тем лучше будет наше будущее. То есть вот чем больше мы делаем добра, тем меньше остается зла. И тем самым как бы профилактикой военных действий, еще чего-то, всяческих, там, нестроений является как раз не, может быть, отстаивание каких-то там позиций, ругань и тому подобное, сопротивление злу неким таким тоже злом, но, наоборот, делание добра. Потому что тот, кто делает добро, тем самым уменьшает зло, а в результате изменяется и будущее в лучшую сторону.

Поэтому постараемся сделать в этом году как можно больше.

А. Митрофанова

— Вы упомянули Водлозерский национальный парк. Вы уж простите меня за личный вопрос, я думаю, что многим нашим слушателям тоже будет интересно узнать об этом месте подробнее. Я бывала там, и не раз, и в разные времена года, и удивлялась тому, как — как раз когда там появились вот такие энтузиасты, о которых вы говорите — начала преображаться вся жизнь вокруг. Как сейчас там обстоят дела? В какие храмы ездят там ваши добровольцы, где требуется их помощь?

Священник А. Яковлев

— Вот на самом озере Водлозере очень интересна жизнь священника отца Олега, который некогда был директором этого парка и пытался как-то привлечь людей к жизни на природе, к созидательному труду и так далее, и тому подобное. Он еще не был тогда священником. Но, так или иначе, все это не находило какого-то развития, все это не было как бы сильным и крепким.

А. Митрофанова

— Он там просто еще с браконьерством столкнулся, которое годами, на протяжении, ну, сначала, на излете советской власти, а потом уже и в перестроечные, и в 90-е годы просто расцветало пышным цветом. И я знаю, о чем говорю, потому что как раз отец Олег и его супруга Наталья — это мои друзья, и я от них слышала эти истории. Карельская тайга вырубалась, вырубалась настолько чудовищно, что когда там летишь на вертолете (а как раз в первую экспедицию туда я именно на вертолете попала, командировка у меня была журналистская)... я увидела эти чудовищные проплешины. А в озере, соответственно, которое невероятно богато, и там удивительная рыба... Более вкусных судаков, мне кажется, я не пробовала никогда ни в одном ресторане, чем вот те, которые были выловлены в этом озере. Рыбу, соответственно, тоже браконьерским образом местные жители отлавливали. И когда их пытались привлечь к какой-то организованной и официальной работе, им это было не очень интересно, просто потому, что браконьерство дает гораздо более простые деньги. Можно вот так вот — раз! — заработать и пойти выпить, например.

И вот этот менталитет — он действительно... Это, наверное, было самое сложное, с чем столкнулись тогда там вот эти удивительные люди, которые приехали в таком романтическом порыве туда и остались. Потом уже прошла романтика, и началась настоящая удивительная и очень глубокая духовная жизнь тоже. Но то как раз, о чем вы сказали — они не нашли отклика. Одна из причин именно в этом, к сожалению, как это ни печально констатировать. Но как сейчас там дело обстоит?

Священник А. Яковлев

— Отец Олег — он какое-то время, в общем-то, был замкнут (ну, насколько я понимаю со стороны — конечно, это все со стороны взгляд) на вот этих вот достаточно недоступных берегах, водлозерских островах. А сейчас его поставили священником над другими приходами в Карелии, и ему приходится выезжать. Выезжать, и вот тот приход, про который я вначале говорил, в Кубовской — ну вот, в частности, он там будет совершать богослужения и устанавливать иконостас, а также и в другие места Карелии. И в этой связи он не только водозерские часовни, храмы поддерживал, но теперь вот занимается еще и другими храмами. Для местных жителей это большая радость — что появился батюшка, который заботится.

А с другой стороны, сейчас о вопросе браконьерства ни разу я не слышал за три или четыре дня пребывания на Водлозере. То есть как бы активного, актуального этого вопроса в настоящий момент, возможно, и нет.

Еще хотел бы сказать о том, что отец Олег построил новые храмы, причем, некоторые — в сверхтрудной доступности (туда нужно либо идти 60 километров, либо ехать на лодках, либо на «Буранах» зимой и так далее), но на тех исторических местах, где когда-то храмы существовали.

Помимо отца Олега, на Водлозере есть еще абсолютно уникальный человек, который является противоположностью, возможно, отцу Олегу по характеру. Я говорю субъективную свою точку зрения. Отец Олег — он более такой вот собранный и смотрящий как бы внутрь себя. Есть человек, которого зовут игумен Киприан и который является настоятелем Свято-Ильинского монастыря, прекрасного храмового комплекса, и это человек очень веселый, очень жизнерадостный. И всякий человек рядом с ним чувствует себя в надежных  руках — что батюшка не подведет, не бросит. Он может, хотя бы, там, и отругать, и как-то еще что-то, но делает он с такой любовью, что вот эта любовь — она в сердце остается. Отец Киприан приехал из одного из городов в этот монастырь, он был настоятелем собора в этом городе. Вместе с ним приехал иеродиакон, монах. И вот такая монашеская община на одном из островов — она существует в Водлозерском парке, и я бы сказал, что жизнь там — она не менее сложная и подвижническая, чем жизнь, например, на Афоне. Потому что, ну, если так уж прямо сказать, на Афоне вокруг тебя сплошные монастыри — и слава Богу, вокруг тебя история такая древняя, с момента, когда Божья Матерь посетила Афон. А вот вокруг отца Киприана — это развоцерковленное, незначительное, крошечное население и суровая, по-настоящему суровая природа. Суровое — это Водлозеро, в котором погибло огромнейшее количество людей. Просто даже вот совершенно непонятно... Условно говоря, человек, который там начал новое строительство, на Водлозере, утонул в этом Водлозере. Один из незначительного количества (там насельников-то монастыря было — раз-два, и все), отец Илья — тоже утонул, когда сетку вынимал. То есть как-то вот в этом Водлозере тонет много людей, непонятно, почему.

Так вот, вокруг отца Киприана такое достаточно сложное жизненное пространство. И вот в этих условиях  оставаться верным своему монашескому призванию, верным в молитве и просто не убежать, просто не уехать куда-то, где много монахов, где все налажено, развито, где лучше условия жизни, — это уже такой вот подвиг, уже такое вот подвижничество.

А. Митрофанова

— Напомню, что в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня священник Алексей Яковлев, руководитель движения «Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера». Мы буквально на минуту сейчас прервемся, а потом вернемся к этому разговору и поговорим еще подробнее о тех экспедициях, которые предстоят в ближайшее время — в августе и в начале сентября, и, может быть, кто-то из вас захочет к ним присоединиться, тем более, что сделать это можно абсолютно из любого города России.

«Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Еще раз здравствуйте, дорогие слушатели! Я — Алла Митрофанова, и напоминаю, что на связи с нами священник Алексей Яковлев, руководитель замечательного проекта «Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера». И несмотря на то, что вот такое у нас интересное лето, необычное, экспедиции, слава Богу, удается реализовывать, и уже порядка 24 экспедиций завершились на сегодняшний момент, но еще несколько стартуют в ближайшие выходные и потом еще в течение августа и даже в сентябре. Поэтому если кто-то не решил вопрос со своим отпуском, обратите внимание на эту уникальную возможность провести время в удивительной компании и при этом сделать хорошее дело.

Отец Алексей, а давайте поговорим подробнее о тех экспедициях, которые в ближайшее время предстоят. Я смотрю, например, что вот Большие Сетки... Храм... «Большие Сетки-4» он называется, вот село... Храм, который — у вас на сайте я сейчас картинку вижу — без купола, и колокольня тоже без купола, и вообще он в крайне сложном состоянии. И вот добровольцев нужно шесть-восемь человек, и продолжается набор. Этот храм — в Тверской области, 20 августа стартует туда экспедиция. Что это за место, расскажите, пожалуйста. И что за храм, и во имя кого.

Священник А. Яковлев

— Это храм В Честь Святителя Николая. И, конечно, Тверская область — это еще не Русский Север, но это возможность доехать недалеко от Москвы. Собственно говоря, если на Север ехать, как минимум, 700-1000 километров, то Тверская область значительно ближе, можно съездить одним днем или с ночевкой.

Храм действительно большой, деревянный, и это не первый храм, где мы в Тверской области работаем и будем работать. Знаете, у нас вот школа плотницкого мастерства — ее возглавляет Николай Витальевич, профессиональный преподаватель плотницкого искусства, уже около 25 лет он преподает. И изначально мы там стали работать — это как практика для выпускников. То есть после завершения трех с половиной месяцев обучения, которое, фактически, у нас бесплатное, есть только одна просьба — съездить потом на Русский Север для того, чтобы своими приобретенными навыками помочь профессионалам.

Так вот работы, которые вы там сейчас на фотографиях видите, их очень много, и они были сделаны, условно говоря, как последний аккорд школы плотницкого мастерства, чтобы люди немножечко потрудились на месте. Но, к сожалению, не успели в этом году завершить все работы, поэтому направляется еще дополнительно экспедиция в Тверскую область.

Вообще же, экспедиции еще будут проходить в Архангельскую область, в Вельский район, в деревню Федьково, там часовня Кирика и Иулитты; в деревню Нименьга, которая находится на красивом полуострове одноименной реки, и там очень большой и очень красивый храм — храм по размерам настолько просторный, настолько большой, что даже много больше многих каменных храмов. Храм относительно не так давно построенный, но все же за 100 лет, когда в нем не было никаких противоаварийных работ, он также требует нашего участия.

Рядышком находилась колокольня, деревянная колокольня, которую все еще 10 лет назад считали уже утраченной, потому что она падала, и вот угол наклона Пизанской башни — он ничто по сравнению с тем, как накренилась эта вот деревянная колоколенка в Нименьге. То есть вот-вот, казалось, она упадет. И даже и сейчас в министерстве культуры так и считали, что она уже рухнула, это руины. Но милостью Божьей получилось в прошлом году ее выправить, хотя, казалось, это невозможно. Сейчас она уже ровненько стоит. Много работ было проведено.

Вообще же надо сказать, что многие священники, последние священники северных храмов — это священники-мученики, вот как, например, священник из деревни Нименьга. После закрытия храма он продолжал учить детей бесплатно, бескорыстно, продолжал заботиться о прихожанах, потом был арестован и расстрелян. И вот когда мы в этих храмах работаем, мы, с одной стороны, чувствуем поддержку или, как бы правильнее сказать, Божье благословение тех святых, в честь которых освящены храмы. А с другой стороны, чувствуем и благодарность последних священников, которые надеялись, что они, сохраняя верность Богу, сохраняя верность Церкви, оставаясь священниками, не отказываясь от своего сана, может быть, служат для тех, кто придет в их храмы, не разрушенные благодаря их подвигу, их стойкости, не оскверненные, и будет заниматься их возрождением и совершением в них божественных литургий. Поэтому вот это еще одна из экспедиций — в деревню Нименьга.

Также будет отправлено две экспедиции в Карелию. Карелия сама по себе очень красивая, и, конечно, Русский Север — он очень разнообразен. Например, Архангельская область, где все-таки больше, может быть, таких песчаных почв, или Карелия, где больше камней, вот таких мощных красивых валунов и прочее.

Также, возможно, на сайте будут представлены и новые экспедиции, которые сейчас готовятся, объекты, которые готовятся. Так что вот можно заглядывать на сайт http://obsheedelo.ru, потому что, так или иначе, там появляются и новые экспедиции, и новые даты, и можно принять участие в то время, которое наиболее удобно в плане отпуска. И, с другой стороны, экспедиция продолжается всего лишь несколько дней. То есть на неделю человек уезжает. За неделю ничего огромного в Москве или вот в каком-то другом большом городе ничего не происходит, но зато очень большое событие происходит в жизни этого человека.

Знаете, в свое время, когда в начале XVII века Троице-Сергиеву лавру осаждали поляки, литовцы, 30-тысячная армия осаждала лавру, в которой под конец оставалось всего лишь 200 человек... Так вот, из истории осады есть такой случай, когда наши защитники лавры делали вылазку, а вылазки делали, в первую очередь, для того, чтобы собрать какие-то дрова, горючие материалы, потому что 16 месяцев продолжалась осада, и совсем непросто было не замерзнуть. Так вот, когда делали вылазку... Вылазка — она всегда внезапна, но когда на нее реагируют те, кто осаждает, то понятно, что шансов убежать не так много, унести все необходимое и прочее. И вот во время такой вылазки наши бежали в сторону ворот лавры и всех захватчиков, и всех тех, кто осаждал, задержал один крестьянин по кличке Зуета. Даже имя-отчество его не сохранились, но, очевидно, это был такой человек, которого никто во внимание как-то особо не принимал, поэтому и кличку ему такую дали. Он, не будучи профессиональным военным, так размахивал бревном, что дал возможность всем нашим благополучно добраться до лавры.

И вот такое уникальное явление, когда, в общем-то, человек — он не ждал, может быть, от себя, ну уж точно, никто от него не ждал — он совершает такой вот подвиг. Вот то же самое, возможно, происходит в экспедициях. Потому что когда человек отправляется на Русский Север, то и зачастую он находит в себе то, чего раньше в себе не находил. То есть особые какие-то откровения происходят в поездке. Потому что когда ты делаешь что-то для Бога, Бог не остается в долгу. Иногда решаются какие-то очень сложные вопросы, которые ты, находясь в суете, в городе, не мог решить, принимаются какие-то очень важные и ответственные решения. Иногда становится понятным, как нужно поступать дальше, и так далее, и тому подобное. И в этой связи, конечно, экспедиция — это маленькая, с одной стороны, поездка, но, с другой стороны, колоссальнейшее влияние имеет она и на будущую жизнь человека.

А. Митрофанова

— Вы абсолютно правы, «время здесь и на Луне течет по-разному». Я сколько раз себя ловила на ощущении... Вот мы, например, возвращаемся из какого-нибудь путешествия или, там, из командировки, даже двухдневной, буквально куда-то за 200-300-400 километров, и у тебя такое ощущение, что у тебя прошла там еще какая-то одна жизнь, а когда ты возвращаешься, ты возвращаешься ровно в ту точку, из которой ты когда-то стартовал. Вот непонятно, как это объяснить, но то, что внутри тебя за это время происходит невероятно важная работа, это действительно факт.

Отец Алексей, вот, знаете, я хочу спросить... Например, эта деревня Нименьга, про которую вы сейчас сказали (напомню, это Архангельская область, Онежский район), — а сколько там живет людей? Вот если восстанавливать храм, чтобы он был в том виде, в котором он был задуман... Но когда он строился, населения, наверняка, было существенно больше, чем сейчас. Сейчас для кого это делается? Вы же, наверное, задаете себе этот вопрос?

Священник А. Яковлев

— Да, вы знаете, во-первых, святыни — их нужно сохранять вне зависимости от того, сколько там живет человек, и так далее. Потому что святыня — она остается святыней вне каких-либо других контекстов. Мы проводим, в первую очередь, противоаварийные работы, то есть прекращаем разрушение святыни. Мы наводим там порядок, создаем чистоту. То есть это вопрос не, в первую очередь, реставрации, а именно прекращения разрушения.

Вокруг храма живет до, может быть, 10-20 человек. Основной поселок Нименьга находится за 20 километров, на железнодорожной станции, а это как бы почти опустевшая деревня, в ней осталось несколько фермеров. Но, с другой стороны, это кусочек нашей Родины, и в наших планах есть развитие вот этой территории как туристического объекта. С одной стороны, не очень приятное слово «туристического», но, с другой стороны, так или иначе, все-таки это не совсем туристы, которые ездят по Русскому Северу. Потому что туристы ездят, скорее всего, по каким-то особо комфортным местам, мечтают о еще большем комфорте, а те, кто отправляется на Русский Север, они, скорее, ищут самих себя и воспитываются той красотой, которую они видят. Мы планируем, что, возможно — это вот как планы на будущее — мы сделаем такой туристический маршрут, или паломнический маршрут, или просто маршрут для тех людей, которые любят Русский Север: например, Кий-остров — Ворзогоры — Нименьга — Унежма — удивительно красивые острова в Белом море, которые — каждый абсолютно не похож на предыдущий. Например, там есть остров, который состоит из трех островов, и во время прилива они становятся отдельными частями, а во время отлива можно перейти с одного на другой. И этот остров — он как пиратский: такие огромные скалы, и прямо дух приключений чувствуется в этом острове.

А рядышком, ну, условно говоря, в нескольких километрах по морю — остров такой вытянутый километров, наверное, на 5-7 и шириной метров 500. И этот остров — прямо идеальная... ну, я не знаю — лучше Кубы. Потому что с одной стороны — такой идеальный пляж, внутри — прекрасный лес, с другой стороны — пляж уже совершенно другого рода. Знаете, когда мы высадились там, там поваленная — я не знаю, что это, сосна или что-то в этом духе, — но поваленное дерево, и вот мы шли по этому дереву — оно, такое ощущение, что в бесконечности. Ствол, который вчетвером, наверное, не обхватишь, и так далее. И это все совершенно исключительно, нетронуто, красиво, пустынно — совершенно замечательно.

Еще чуть дальше — там Кондостров. И все это уникально, красиво, и все это как-то собирает душу. То есть вот если — я это повторял, говорил раньше, и эти слова Дмитрия Сергеевича Лихачева мне очень нравятся: что если на Юг ездят для того, чтобы поправить здоровье телесное, то на Север — для того, чтобы найти здоровье душевное. Вот Север — он как бы лечит, Север — он возвращает человека к самому себе. Вот эта красота — неброская, неяркая, а такая глубинная — она человека как бы делает самим собой.

И вот в этом плане для всех наших храмов, в которых мы проводим работы, мы создаем возможность их дальнейшего посещения.

Ну, условно говоря, даже памятники федерального значения, абсолютно уникальные, и... Ну просто представьте себе: стоит храм высотой 40 метров. Я, например, говорю о Красной Ляге в Каргопольском районе Архангельской области. Храм выше 9-этажного дома. Храм 1655 года. При этом там реально, объективно сруб именно этого года постройки. То есть там только несколько бревен было заменено, по данным реставраторов. Храм удивительно красивый. Но вот когда мы первый раз пришли в этот храм... В чистом поле он находится. Когда-то была деревня, которая называлась Красная Ляга, то есть «Красивое Озеро». Из-за того, что озеро исчезло, обмелело, деревня переехала в другое место. Дома увезли, какие-то разрушились, и сейчас храм стоит просто в поле. Так вот когда мы первый раз пришли туда — наверное, 12-14 лет назад, то войти в него было нельзя — можно было пролезь через пролом в нижней части двери. Встать на четвереньки, заползти туда. И дальше представлялась картина — красивые-красивые небеса вверху храма (так назывались иконы, состоящие из святых, ангелов, которые венчали... как бы как потолок такой был у храма. А внизу все покрыто птичьим пометом — сантиметров пять-семь. И трупики этих птиц, такие вот косточки, вперемешку с этим пометом — вот то, что выстилало пол. Ты идешь по нему, как по мягкому-мягкому ковру, знаете, так вот, или как по болоту, потому что это все так проминается, прогибается. И вот такое состояние представлял из себя храм 12 лет назад. Обрушившийся крест и вот-вот готовая обрушиться алтарная бочка этого храма. Храм 1655 года.

Когда я зашел в алтарь, то на полу в алтаре лежали куски древесины. Я вот первый раз такое видел — это балка какая-то, которая сгнила, и она была, знаете, как губка коричневого цвета. Она была, может быть, сантиметров 25 на 25, такой диаметр, но настолько рыхлая, что вот именно как губка, хотя это когда-то было деревом. И я понял, что просто еще одну зиму эта алтарная бочка не простоит, и что нужно работы проводить прямо сейчас. Мы приехали туда, все это прибрали, отчистили, расчистили, вынесли весь этот помет, мусор. Дальше мы перекрыли алтарную бочку, сделав очень быстро проект противоаварийных работ. На следующий год мы перекрыли полицы этого шатрового храма. Полицы — это когда по отвесной грани шатра вода стекает, дальше она течет по более пологим таким вот местам, но тоже под наклоном. И вот в этих местах, где она стекает с шатра и соединяется с более пологой крышей, эти места как раз называются полицы, и они в первую очередь подвергаются разрушению.

То есть провели противоаварийные работы, и после них храм уже, фактически, перестал разрушаться. После этого за нами продолжили уже другие люди работать, вместе с нашими добровольцами установили крест, поправили притвор, сделали вычинку некоторых бревен и прочее, и прочее. И вот если Бог даст, в ближайшее время, вот 16 августа я буду там по благословению владыки Каргопольского совершать Божественную литургию.

Вот до момента, когда мы начали там работать (памятник федерального значения 1655 года) до нынешнего состояния — большой промежуток времени, 10 лет. Но зато в этот храм теперь можно прийти, в нем можно полюбоваться на красоту, в нем уже нет той мерзости запустения, которая была. И теперь можно включать этот храм в туристические маршруты, не стыдно туда людей привести и показать, какие благочестивые, боголюбивые, трудолюбивые, смелые были наши предшественники, что строили такие храмы 400 лет назад, и за 400 лет это дерево до наших дней дошло, и вот нас удивляет, и без восторга нельзя смотреть на эту красоту и понимать, какие же замечательные наши с вами предшественники.

А. Митрофанова

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Я напомню, что в гостях у нас священник Алексей Яковлев, руководитель проекта «Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера». Отец Алексей, вы сказали про высокий храм. Вы знаете, я сразу вспомнила храм в Кондопоге, который какое-то время назад, к сожалению, сгорел. То есть он чудесным образом выстоял и был потом отреставрирован, восстановлен уже в наше время, и, наверное, это один из самых удивительных тоже храмов, которые сохранились на Русском Севере. Вы Кижи упомянули, всем, в первую очередь, Кижи в голову приходят, когда про Русский Север говорят, но этот храм в Кондопоге тоже был символом — уникальным, удивительным — своей земли и того, как вот эта вот вера людей, как это стремление от земли к небу, высота храма — как такой крик, что ли, души человеческой навстречу Богу, движение, в общем, такое духовное, оно очень понятное такое, — и вот он сгорел. А скажите, пожалуйста, ваши экспедиции этим храмом занимаются, нет? Или, может быть, там достаточно сейчас специалистов, которые обратили вовремя на него внимание и после пожара подключились?

Священник А. Яковлев

— Да. Вы знаете, когда сгорел этот храм, через два дня в Москве был Форум православной молодежи. Это было два года назад. И на этом форуме мы встретились со Святейшим, там был наш стенд, и Святейший сразу стал говорить об этом храме. Он сказал, что ведь это не просто храм сгорел — это, говорит, сгорел кусочек русской души. Кусочек русской души выжгли, сожгли. Настолько для него это было больно, настолько чувствовалось — для него это потеря, это утрата. И когда еще горел храм, мы уже тогда позвонили в инспекцию по охране памятников Карелии (там, в Карелии по-другому чуть-чуть называется эта инспекция, но суть та же самая), предложили свои работы по сохранению того, что осталось, по разбору завалов после пожара и прочее. И когда были приняты правильные решения о том, что делать и как делать, как маркировать, как правильно разобрать и прочее, прочее, туда отправились наши добровольцы.

Вот состояние людей, архитекторов Карелии, которые занимались этим храмом, оно, конечно, было страшным, потому что, несмотря на то, что прошло несколько недель после пожара, у них было чувство... Они очень хорошие люди, прекрасные специалисты, вот именно в Карелии, но у них было чувство, что умер близкий человек. И это чувство, понимаете, оно как бы как вот, есть такая пословица, «обухом по голове». То есть ты ничего не можешь сделать. Но приехавшие люди, добровольцы (пять человек приехало из Петербурга, шесть человек приехало из Москвы) — они говорят: «Что делать? Что будем делать?» И вот по рассказам как раз вот представителей министерства культуры Карелии, вот эти вопросы и этот огонек в глазах — он давал надежду. Он давал надежду, что нет, не все потеряно, не все погибло, что будущее — оно вообще существует, что нужно жить, нужно трудиться, нужно восстанавливать, нужно работать. То есть вот выводил из оцепенения.

И я вот признателен ребятам, которые потрудились там, потому что все разобрали, промаркировали, сложили. Это непростая работа — на пожарище. Но добровольцы — они как раз дают надежду. Добровольцы — они как раз показывают, что это надо. Надо нашему народу, надо молодым людям. История — это то, что по-настоящему является ценностью, важностью, по-настоящему важно. Потому что, фактически, без истории нет будущего.

Вот Дмитрий Сергеевич Лихачев, замечательный наш академик, он говорил, что для того, чтобы было будущее, для этого обязательно нужно, чтобы было прошлое, чтобы была определенная точка в истории. Вот наше настоящее — это одна точка, а история — она всегда развивается последовательно, то есть через настоящее в будущее. Так вот, чтобы было будущее, нужно, чтобы была точка и в прошлом. Тогда можно прочертить эту линию, и будет будущее.

Но вот каждый раз, когда мы эти храмы видим, каждый раз, когда соприкасаемся с ними, мы вот именно ту самую точку в прошлом находим для того, чтобы было правильное будущее, для того, чтобы было поступательное, правильное развитие.

И вот храм — в настоящий момент ведутся работы по проектированию, и вот-вот уже должны приступить непосредственно к работам по возрождению, по строительству.

Мы находимся в тесном контакте с фондом, который занимается непосредственно вопросами возрождения этого храма. Этот фонд называется «Северный духовный путь». Мы в хороших отношениях с главой республики Карелия, который тоже всем сердцем за этот храм переживает. И вот если бы, наверное, не коронавирус, уже бы начались работы по восстановлению, возрождению этого храма.

Но вот, знаете, есть такие слова — «не будьте побеждены злом, но побеждайте зло добром». Это сейчас девиз радио «Вера», слова апостола Павла, которые можно на баннерах в Москве прочитать. Это вот к вопросу о том, что некоторые говорят: «Сгорел храм — не надо строить новый, потому что это  будет уже новодел». Это, конечно, неправильно, потому что это будет как раз тот самый проигрыш злу. Нет, «побеждайте зло добром». Нужно построить, возродить и этот храм, насколько возможно, хорошо. И я уверен, что так оно, с Божьей помощью, и будет, потому что очень хорошие специалисты в Карелии. А с другой стороны, можно еще два новых храма построить, чтобы победить зло добром.

А. Митрофанова

— Ой, отец Алексей, дай-то Бог! Так хочется, чтобы все, о чем вы говорите, поскорее реализовалось, и храм в Кондопоге восстановили, потрясающий совершенно.

И хочу еще раз в конце программы напомнить, где можно найти подробную информацию обо всех экспедициях проекта «Общее дело». Собственно, сайт вот так и называется — http://obsheedelo.ru, пишется в одно слово, либо в поисковике можно набрать «Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера». И ближайшие экспедиции — это и середина августа, и конец августа, и начало сентября. Можно выбрать для себя подходящий формат участия, заполнить анкету. Есть здесь и ответы на часто задаваемые вопросы — например, могут ли в проекте участвовать дети. Помню наши с вами предыдущие разговоры — да, могут, в присутствии родителей, при определенных условиях. Но может получиться удивительная еще и всей семьей тоже такая поездка, путешествие со смыслом, и которое, наверняка, потом еще будет вспоминаться на протяжении многих лет.

Спасибо вам большое за этот разговор, и дай Бог вам ангелов-помощников, знаете, на каждый объект, к каждому храму, который вы восстанавливаете, и чтобы у волонтеров тоже хватало сил, желания, вдохновения. Ну, я думаю, что с этим как раз проблем никаких нет.

Священник А. Яковлев

— Спасибо, Алла! Спасибо, дорогие слушатели!

А. Митрофанова

— Священник Алексей Яковлев, руководитель проекта «Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера», был сегодня с нами на связи. Я, Алла Митрофанова, прощаюсь с вами. До свидания!