«Культура и кино». Светлый вечер с Николаем Бурляевым (21.05.2019) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Культура и кино». Светлый вечер с Николаем Бурляевым (21.05.2019)

* Поделиться
Николай Бурляев

У нас в студии был актер, режиссер, Народный артист России, президент славянского форума искусств «Золотой Витязь» Николай Бурляев.

Накануне открытия в Севастополе 28-го кинофорума «Золотой витязь» мы говорили о его истории, какие фильмы представлены на нему, а также о влиянии культуры на нравственное состояние общества.


Ведущий: Константин Мацан

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера», здравствуйте, дорогие друзья. В студии Константин Мацан. С радостью приветствую нашего гостя: уже не в первый раз в нашей студии, что для нас большая честь, Николай Петрович Бурляев — народный артист России, президент Славянского форума искусств «Золотой Витязь». Добрый вечер.

Н. Бурляев

— Здравствуй, радио «Вера».

К. Мацан

— Завтра стартует очередной форум, какой по счёту?

Н. Бурляев

— 28-й Международный кинофорум «Золотой Витязь» — в Севастополе.

К. Мацан

— Уже не первый год в Севастополе.

Н. Бурляев

— В Севастополе пятый год подряд — как только Севастополь вновь оказался «дома», мы тут же пришли в наш Севастополь.

К. Мацан

— Это была некая принципиальная позиция, она такой остаётся до сих пор и, видимо, будет оставаться на протяжении какого-то обозримого будущего.

Н. Бурляев

— Да пожалуй, что это провиденциально — то, что только Севастополю мы подарили наш «Золотой Витязь», как будто ждали, когда же всё станет нормальным. А предложений было очень много за четверть века: многие губернии, губернаторы предлагали, мол, зачем вы всё время по миру ездите — давайте у нас всегда будем проводить. И соблазны были, но как бы Господь нас выдержал до того момента, когда Севастополь вернулся «домой».

К. Мацан

— Говорят о «гении места», когда, особенно художники, люди, остро чувствующие какую-то атмосферу и, в таком здоровом смысле слова, энергетику того или иного пространства, оказываются в том или ином городе, им особенно творится, как-то по-особенному говорится, они особенно чувствуют это. Вот в этом смысле погружение именно в этот гений места Севастополя что значит для вас лично, для фестиваля, что вы чувствуете в связи с этим?

Н. Бурляев

— Ещё раз подчёркиваю, что это по Промыслу Божию случилось, безусловно, нас Господь попридержал до того, когда Севастополь вернулся «домой». А гений места действительно есть, и то, что это органично — слияние витязей Причерноморья, которые обороняют Россию, её рубежи, и «Золотой Витязь», обороняющий дух человеческий, — органично, что мы соединились.

К. Мацан

— 28-й фестиваль, скоро юбилейный 30-й, через пару лет. Вот сейчас в этой точке, если оглядываться назад, как изменился к сегодняшнему дню фестиваль, что характерного именно сейчас происходит на кинофоруме?

Н. Бурляев

— Слава Богу, изменений как таковых нет. Самое главное, нет изменений в девизе, которым мы руководствуемся уже 28 лет, который гласит «за нравственные идеалы, за возвышение души человека». Только если 28 лет назад это было дико для очень многих — 92й год, полный распад, деградация, хлынуло к нам американское кино и наше глупое кино стало поднять пену. А тут вдруг «за нравственные идеалы» — какие нравственные идеалы? Но сейчас прошли 28 лет, и я очень рад, что наше стояние «Золотого Витязя», благодаря Патриарху Всея Руси Кириллу, мы одержали победу. Победу в каком плане: на Патриаршем совете по культуре я в 14-м году в очередной раз озвучил, раньше я это озвучивал 15 лет во Всемирном русском Соборе, простую мысль, что в стране нет стратегии государственной культурной политики, что то, что делается у нас — это антикультурная политика вседозволенности. И вот на Патриаршем совете в 2014 году Патриарх услышал этот посыл и закончил наш Совет тем, что «мы обратимся к Президенту страны с предложением подумать о создании стратегии государственной культурной политики». И поэтому наш девиз «за нравственные идеалы» как бы лёг незримо в основу этого указа Путина, подписанного им 24 декабря 2014 года.

К. Мацан

— Любопытную вещь вы указываете и такую на самом деле проблематичную: 28 лет назад, как вы сказали, дико звучала идея создавать фестиваль, форум с лозунгом «за нравственные идеалы». А сейчас вы говорите, что вы победили, то есть в этом читается мысль, что у общества, у людей, у нас за эти годы как-то проснулось некое, если громко говорить, нравственное чувство, то есть не так это стало дико, об этом больше стали задумываться, если просто это выражать словами. С одной стороны. А с другой стороны, вот сейчас нас слушает какой-нибудь человек, настроенный скептически или так, как считается, реалистически, и скажет, что люди лучше не стали: в стране абортов столько же, нищих столько же и так далее. «Какая перемена в нравственном отношении к жизни произошла? Никакой», — скажет нам скептик. Что вы такому человеку ответите?

Н. Бурляев

— В нравственной жизни перемена произошла после Перестройки, когда бывший руководитель страны Ельцин издал закон, который упразднял ответственность государственной власти за то, что делается в области культуры, и мы пока ещё живём в соответствии с этим законом, но мы на пороге... да, и это всё привело к деградации общества, безусловно, это абсолютно очевидно. Очевидно то, что успели поработать над поколением, пришедшим после Перестройки. И им действительно очень трудно будет разобраться и поменять себя, и перестроиться на нравственные идеалы, но шаг за шагом... И сейчас мы на пороге выработки закона о культуре, который почему-то очень как-то тайно кем-то писался в Администрации Президента, автора мы не знаем, хотя я читал на днях, мне дали перечень имён рабочей группы, которая причастна к созданию закона о культуру. Там очень много потрясающих имён: там и министр культуры Мединский, и Никита Сергеевич Михалков, и Пиотровский и так далее. Но оказалось, что почти никто из них не принимал практически участия в выработке этого документа, и документ очень тревожный появился: «Концепция проекта закона о культуре». Я его почитал и уже я делал доклады в трёх местах подряд: на Госсовете, так как я стал членом рабочей группы Госсовета по культуре; на Общественном совете Минкультуры, где я заместитель председателя Общественного совета; и вчера — на Общероссийском народном фронте. Я делал доклад с разбором вот этой концепции, непонятно кем написанной в Администрации Президента. Вроде бы они правильно говорят, что, да, в основу будет положен указ Президента об основах государственной культурной политики — вроде всё правильно о позитиве они говорят. И тут же красной линией через весь документ проходит абсолютно либеральные попытки утвердить законодательно уже отсутствие любого контроля за тем, что будем делать мы, творцы. А контроль-то нужен, все очень боятся цензуры, а что такое цензура? Я вот делал вчера доклад и говорил, что такое цензура. «Цензура» переводится как «строгое суждение, взыскательная критика», разве государство не должно иметь взыскательную критику относительно того, каким оно будет воспитывать грядущее поколение, кому мы передадим Россию? И я приводил вчера слова Пушкина о цензуре, я сейчас помню их почти наизусть, потому что часто их повторяю. Я был потрясён тем, что написал Пушкин, о котором вроде бы наши либералы говорят, что он натерпелся от цензуры, бедный, что у него цензор был сам царь. Боже мой, если бы у меня был цензором Путин, я был бы счастлив, чтобы он читал, что я делаю, и помогал прохождению этого всего. Так вот, что писал Пушкин.
Но перед тем, как я вам это прочту и расскажу, я вам скажу моё мнение. Я сам категорически против тоталитарной государственной цензуры, поскольку мои фильмы, в которых я участвовал, которые я делал, фильмы Тарковского, с которым мы работали: «Андрей Рублёв», «Мой Лермонтов» — Алексей Герман, с кем мы делали «Проверку на дорогах». Я вот подсчитал, что 20 моих фильмов пролежали на полке 250 лет в сумме. Ну как я могу быть за цензуру? Но вот что писал Пушкин: «Каждое христианское государство, под какой бы формой правления ни существовало, должно иметь цензуру. Нельзя позволять проповедовать на площадях то, что каждому в голову взбредёт. И государство вправе остановить раздачу рукописи. Разве слово и книга не подлежат закону?» — а я бы здесь добавил, что и кино, и театр, и всё, что угодно. Что делается в нашем кино, которое падает всё ниже и ниже, а наши чиновники говорят, что у нас идёт движение вверх. Какое движение вверх? Да, стали появляться патриотические фильмы, но они слабые, как правило. Если анализировать то, что делали до Перестройки Тарковский, Бондарчук, Шукшин, Кулиджанов, Ростоцкий, Михалков, Панфилов, Отар Иоселиани, Параджанов — то есть тут столько имён. А кого мы положим на чашу, противоборствующей, так сказать, вот этой чаше гигантов, после Перестройки, какие имена можно сюда положить? Ну что, есть тот же Михалков, он и прежде работал прекрасно, появился замечательный режиссёр Владимир Хотиненко, своё отдельное кино делает Саша Сокуров, прекрасный, гениальный аниматор Александр Петров. Но есть, правда, документалисты замечательные, целый десяток, но всё равно этого мало. А в основном российский кинопрокат стал отделением американского кинопроката, и кинотеатры построены на их деньги, и из нашего народа выкачивают наши деньги, пополняя мощь Голливуда, поэтому всё очень тревожно в кино. Так же в театре: Боже мой, я узнал, причём из уст Президента, он это озвучил, что театр Гоголь-центр было отведено за три года миллиард рублей. Для примера: на театральный форум «Золотой Витязь» Минкульт отводит каждый год четыре миллиона рублей, чтобы мы приняли 30 театров, чтобы мы арендовали театральные залы, чтобы мы кормили этих людей, чтобы они прилетели, чтобы они жили в гостиницах. Как это возможно? Поэтому очень много вопросов.

К. Мацан

— Николай Петрович Бурляев, народный артист России, президент Славянского форума искусств «Золотой Витязь» сегодня в программе «Светлый вечер», мы говорим о кинофоруме, который стартует завтра в Севастополе, и начали говорить о кино. Я не могу вас не спросить: вот вы упомянули так вскользь недавние российские фильмы, которые вызвали очень большой положительный отклики, то же самое «Движение вверх» или до этого тоже спортивная драма «Легенда-17». Есть такое мнение о том, что это, безусловно, достойное, очень качественное кино, и хорошо, что оно вызывает положительный отклик, но оно одновременно является и победой и поражением российского кино, потому что сделано по американским стандартам, даже такое хорошее, духоподъёмное кино — по американским лекалам. А кто-то более глубоко разбирающийся в кино заметит, что, да, более того, по американским стандартам 90-х годов. Вот что вы об этом думаете?

Н. Бурляев

— Я не согласен с тем, что говорит наш дорогой министр Владимир Ростиславович Мединский, вот он именно говорит, что у нас идёт какое-то невероятное движение вверх. Я, как член Общественного совета Министерства культуры, анализируя работу Фонда кино за истекшие восемь лет, когда отчитывались перед нашим Общественным советом, они отчитались так, что всё идёт потрясающе, они создали за эти восемь лет около двухсот фильмов — всё нормально. Потом я делал разбор и я говорил: «Вот восемь лет вы работаете, создали двести фильмов, а чем мы можем гордиться? Я лично, профессионал могу назвать 5-7 фильмов», — сейчас я уже назову 9-10 фильмов, потому что они действительно появляются. Это вот последние фильмы: «Салют-7», «Танк Т-34», и сейчас прекраснейший фильм «Балканский рубеж». Но вот я не согласен в принципе с этим понятием — «движение вверх». И если взять этот фильм, да, там есть патриотические чувства вроде бы, и вот последние три секунды, когда забрасывают этот мяч. Но фильм сделан с очень слабой, вялой драматургией, со слабой режиссурой, с не столь убедительным подбором актёров. Мы делали спортивные фильмы в прошлом веке гораздо лучше, чем этот фильм. Просто он имел успех потому, что люди хотят видеть патриотизм на экране. Ну, ничего, я думаю, что что-то поменяется только тогда, когда культуру указом Президента выведут из рынка. Культура и рынок — понятия несовместимые. И когда мне Фонд кино говорит, что «да, там у нас идут деньги, прибыль уже какая-то пошла — в первый уик-энд фильм «Дневной позор» собрал столько-то...» — все меряют успехом в первый уик-энд. Я приводил пример: фильм «Андрей Рублёв», признанный в десятке лучших фильмов всех времён и народов, это признано планетой, не имел успеха в первый уик-энд — он был просто положен на полку на где-то десяток лет. А потом фильм вышел, прорвался, и вот он уже 55 лет работает, и он уже перекрыл кассовые рекорды. Но только вот на этом фильме не за семь дней первые, а за десятилетия возрастал дух нации, мы открывали нашу историю, мы открыли имя Андрея Рублёва и, может быть, поэтому он вскоре был прославлен в лике святых. То есть многие даже воцерковлялись на  этом фильме — мне батюшки об этом говорили, что, посмотрев фильм, они пришли в церковь.

Так вот, нужно делать не для первого уик-энда, а для вечности, а это мы сможем делать только тогда, когда культура указом Президента будет выведена из рынка. Повторяю, что культура и рынок — понятия несовместимые, у нас разные задачи: у подлинной культуры — поднимать дух нации, просветлять и возвышать; а у рынка — делать деньги, чем сейчас и занимается наш российский кинопрокат.

К. Мацан

— Давайте вернёмся к кинофоруму «Золотой Витязь», который завтра стартует в Севастополе. Вот на фоне того о чём — даже очень хорошо, что мы об этом поговорили до того, как обратились к собственно программе кинофестиваля, — как конкретные фильмы, конкретные картины, которые вы собрали на фестивале, отвечают на те озабоченности, на те вызовы времени, которые вы видите?

Н. Бурляев

— За 28 лет мы показали... и сейчас ещё покажем где-то 180 фильмов новых, в Севастополе из 25-и стран мира мы в этом году будем показывать фильмы. Мы уже показали 8500 фильмов — это огромный фонд практически. И год от года уровень кинофорума растёт. В этом году я уже говорил, что мы покажем 180 фильмов по всем кинотеатрам Севастополя, из них 170 конкурсных фильма, которые будут судить члены международного жюри из разных стран мира. Я уже не могу видеть до показов все эти фильмы — работает огромный международный отборочный комитет: и в Сербии у нас наши представители, и в Белоруссии, Болгарии, Польше и в других странах. И вот они прислали эти 170 фильмов, то есть они прислали пятьсот, но мы отобрали 170, потому что не всё мы можем показывать нашим зрителям. Всё я не могу перечислить, потому что я многого не видел, но год от года участники  форума отмечают потрясающие программы «Золотого Витязя», поэтому я думаю, что здесь будут открытия. Я лично с огромной радостью посмотрел фильм, это был первый фильм после Перестройки, наш отечественный фильм, после которого я вышел из зала с чувством глубокой удовлетворённости тем, что я увидел прекрасную драматургию, замечательную режиссуру, изумительный актёрский ансамбль, всё в целом — музыка — всё сошлось. Это фильм «Балканский рубеж». Мы пригласили создателей этого фильма, они приедут, чтобы представить в Севастополе, где уже этот фильм прошёл с огромным успехом. Приедет режиссёр фильма, приедет замечательная сербская актриса Милена Радулович, приедет новый для меня актёр Александр Пампушный, который сделал главную роль — просто приятно глядеть на этого человека, потому что я критически отношусь к нашей актёрской братии, тем более после Перестройки, когда глядишь на экран и видишь лица вырожденцев просто. А они говорят, что это секс-символы...

К. Мацан

— Как вы к ним жёстко.

Н. Бурляев

— Потому что так есть. Я хочу видеть такие лица, какие были в прошлом веке, когда артист был зеркалом народа. Такие артисты, как: Борис Ливанов, Олег Стриженов, Юматов, Тихонов, Бондарчук, Шукшин — вот через их глаза говорила душа народа. И вот стали появляться такие лица — вот тот же Александр Пампушный, для меня актёр новый, но я, профессионал, с таким интересом и доверием глядел на игру этого актёра. Всё перечислять я не буду, очень повезло жителям Севастополя — они увидят 170 фильмов конкурсных. И мы проведём по традиции конференцию о новой государственной культурной политике возрождения России. Потому что крайне важно сейчас подкрепить желание Президента, потому что я вижу, что у него тоже разные люди там работают: есть и либералы — те, кто нас тянет обратно. И сейчас будет бой за этот закон о культуре. Он не должен быть законом вседозволенности, а сейчас пока так пытаются заложить: мы будем только деньги давать, а вы делайте всё, что хотите, мы не будем вмешиваться, вы можете всё, что угодно говорить — и это прописано в концепции — о нашей истории, о политике, о современности. Вот всё, что хотите — делайте. А как это так? Тогда, значит, опять будут расцветать все эти перформансы: голые особи в Третьяковской галерее, прибивание мошонки на Красной площади, беснование в церквях и так далее. Как? Государство должно контролировать обязательно.

К. Мацан

— Эта тема очень такая серьёзная, достойная какого-то очень глубокого осмысления — по поводу контроля государства я понимаю, о чём вы говорите, с одной стороны. С другой стороны, вполне естественно предвидеть возражения о границах этого контроля. Вот вы оговорились уже, что вы против тотальной цензуры, тоталитарного государства, само собой. Но ведь те, кто, скажем так,  действительно боятся слова «цензура» как огня, понятно, откуда эта боязнь — это такая генетическая память о советской цензуре, о прежних поколениях. И поэтому на нашей почве, как мне кажется, почве сегодняшнего российского общества, вот эти фантомные боли возникают. Любой разговор о контроле государства — сразу за ним маячит тот самый тотальный контроль, против которого вы сами выступаете. Как здесь найти какую-то грань, разумную середину? Или вообще как с этой темой быть?

Н. Бурляев

— Ну как? Очень просто. Во-первых, если так пугает слово «цензура», значит, надо заменить на что-то русское. Я уже говорил об этом: цензура — это разборчивая критика, строгое суждение — можно так как-то назвать приблизительно. А уже выработан механизм контроля, слава Богу, не чиновников — они боятся слова «цензура» и контроля, как чумы. И наш министр культуры говорит о том, что «нет-нет, мы не вмешиваемся, мы только даём деньги». И дают деньги Бог знает чему, простите. Так вот, уже опробован этот механизм, и этот механизм контроля — Общественный совет при Министерстве культуры Российской Федерации. Вы помните историю с провокационной постановкой оперы «Тангейзер» в Новосибирске. Тогда Общественный совет посмотрел эту оперу и вынесли своё суждение, пригласили в зал Министерства культуры создателей, так сказать, — был директор театра из Новосибирска. И я помню, что я ему говорил со сцены, я так говорил: «Счастье ваше в том, что вы живёте не во Франции, где всего 4% мусульман, которые очень быстро разобрались с «Шарли Эбдо» . Вы живёте в России, где 85% отождествляют сея с Православием. Зачем вам эта провокация? Уберите её и играйте эту скучную постановку, если кто-то хочет её смотреть. Ради Бога, играйте, но провокацию эту уберите». Отказался это делать директор, и тогда министр культуры принял правильное решение как генеральный продюсер: он просто уволил этого человека — потому что он генпродюсер, он этими деньгами распоряжается. Так что общественный контроль должен быть обязательно — в виде Общественных советов.

К. Мацан

— Николай Петрович Бурляев, кинорежиссёр, актёр, народный артист России, президент Славянского форума искусств «Золотой Витязь», сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». В студии Константин Мацан, мы прервёмся и вернёмся к вам буквально через минуту, не переключайтесь.

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера», ещё раз здравствуйте, дорогие друзья. Продолжаем наш разговор в студии с Николаем Петровичем Бурляевым, народным артистом России, президентом Славянского форума искусств «Золотой Витязь». Мне вот о чём вас интересно спросить: мы уже сегодня пытались ретроспективно посмотреть на историю «Золотого Витязя». И мне кажется, что, помимо того, какие замечательные фильмы туда приезжают, какие режиссёры, какие имена вы открываете и о чём они говорят, можно через эту ретроспекцию увидеть то, как меняется общественная какая-то человеческая боль, на которую режиссёры реагируют. Вот на какую проблему отвечали 28 лет назад, когда только возник форум, десять лет назад, пять лет назад? Вот те нравственные идеалы, которые вынесены у вас в слоган, в заглавие кинофорума и вообще Славянского форума искусств, с какими вызовами они сталкивались за эти годы, меняются ли эти вызовы и как на это реагируют художники?

Н. Бурляев

— Лермонтов говорил: «Есть чувство правды в сердце человека — святое истины зерно». Так вот, это чувство правды нас подвигало все эти 28 лет отбирать то, что будет иметь отклик в сердце человека. Вы задали вопрос: что было 28 лет назад? — тогда я помню, что на первом кинофоруме, когда наша западная граница Православия — Югославия — была опять под ударом, тогда мы показывали фильм об их проблемах, которые уже стали нашими проблемами, благодаря украинской проблеме. И сегодня вот, глядите, 28 лет прошло, а сегодня одним из центровых фильмов, как я понимаю, будет «Балканский рубеж» — опять та же самая проблема. Она не решена до сих пор — эта проблема. Поэтому больших принципиальных изменений нет — мы отбираем то, что несёт чувство правды, все 28 лет.

К. Мацан

— Вы сказали о том, что государство так или иначе не может не контролировать тот процесс, который происходит в культуре. Я понимаю вашу мысль, и опять же тут невозможно не встать в позицию человека, который даже слова «госконтроль» боится, и вот почему: на всё ли этот контроль должен распространяться? Как уберечься от того, чтобы вообще любое высказывание художника, любой поиск режиссёра не оказался зарегламентированным и зажатым этим контролем? Условно говоря, этот контроль должен распространяться на темы истории, религии, например, а на какие-то темы не должен. Вот как здесь опять-таки сделать так, чтобы понятная, необходимая работа государства в этом направлении не убивала художественный процесс?

Н. Бурляев

— Как вы относитесь к Фёдору Ивановичу Тютчеву?

К. Мацан

— Великий русский поэт.

Н. Бурляев

— И дипломат, умнейший человек. Так вот, он был главным цензором России долгие годы и почитал это своей высокой миссией — то, что он этим занимается. Как тут быть? Не надо бояться, всё можно решить и всё можно прописать в этом законе о культуре. Контроль, как мы с вами уже поняли, должно осуществлять не государство, а общественный совет — вот мы с вами, люди нормальные: инженеры, психологи, медики и так далее, которые посмотрят, сценарии почитают, и скажет медик, что этот сценарий усилит суицидальные моменты в обществе. Правоохранители посмотрят, что это усилит педофилию, гомосексуализм и так далее. Духовные лица тоже должны быть, которые тоже будут предупреждать, историки должны быть... Если будет принят такой закон о культуре, который сейчас пытаются провести, тогда можно будет делать всё: мошонка на Красной площади, ставить памятники предателям Родины — ну как же это произведение искусства, сделано прекрасно и так далее, то есть всё можно. Этого быть не должно. И вот ещё что: я на Общероссийском народном фронте предложил то, что уже предложил как сопредседатель Общественной палаты Союзного государства, первое, что я там предложил, когда был избран — это кодекс чести деятелей культуры Союзного государства. Сейчас я предлагаю, чтобы мы подумали, как это можно сделать подзаконным каким-то моментом в законе о культуре — чтобы там был кодекс чести. А меня к этой мысли подвиг Президент, который несколько лет назад на встрече с кинематографистами, где пошла речь о том, что очень много непотребного в нашем кино и так далее, и вдруг Президент сказал: «Так вы сами подумайте о каком-то этическом кодексе. Вот американцы, продюсеры Голливуда, в 1932 году создали кодекс Хейса, где эти прокатчики, продюсеры, прописали, что они будут поддерживать, а что нет. И было прописано всё: отношение к Родине, к флагу, к гимну, к семье, к детям, к излишнему кровопролитию на экране, к излишней сексуализации и затяжности поцелуев — там всё было прописано». Я был потрясён, и вот отталкиваясь от этого, я предложил кодекс чести деятелей культуры Российской Федерации, допустим, но пусть будет этот кодекс. И те, кто нарушат этот кодекс, будут нерукопожатными в нашей прекрасной стране.

К. Мацан

— Вы, когда сказали про Общественный совет при Министерстве культуры или каком-то другом органе, который и может осуществлять эти функции вот этой вдумчивой критики, такого взыскательного суждения о том или ином будущем или уже существующем произведении искусства, вы перечисляете психолога, врача, инженера, журналиста и так далее — тех, кого можно назвать народом, простым народом, простыми людьми, которые чувствуют, что хорошо, что плохо, исходя из какой-то своей внутренней интуиции. И тут невольно возникает ощущение, что современный художник, как правило, вот этому народу, в таком понимании, противопоставлен. Вот есть человек, который такой модный, современный: «Слушайте, меня учителя не понимают. Я не для инженеров снимаю, я снимаю для продвинутых юзеров айфонов — вот я современный художник».

Н. Бурляев

— Ну, снимай за свои деньги, снимай всё, что хочешь и показывай там где-нибудь у себя дома. Но не на деньги государства ты будешь делать фильмы типа «Матильды» — антиисторические фильмы, ставить «Тангейзер» — антихристианские постановки, не на деньги государства, не на деньги этих учителей, психологов, социологов, инженеров, правоохранителей и так далее.

К. Мацан

— Я просто почему именно об этом спрашиваю, потому что при словах «современный художник», у меня во всяком случае, возникает первая ассоциация — это такой модный хипстер, модный режиссёр какой-то. А те, кто принимают участие в фестивале «Золотой Витязь», это, видимо, всё-таки некий другой образ художника — именно художника, простите за пафос и за такое громкое выражение «близок к народу» и понимает людей, для которых он снимает, понимает тех самых учителей, инженеров, кого иногда несколько так с иронией называют «простыми людьми».

Н. Бурляев

— Вы только что обмолвились о современном искусстве. Потрясающе об этом говорил наш великий русский живописец Иван Крамской: «Нет такого понятия «современное искусство». Искусство или есть, или его нет». Так вот, ваши опасения: мол, а вот как всё  это современное?.. Ну как? Как хочет, так пусть живёт, но нельзя отдавать деньги, сотни миллионов, как давал бывший министр культуры Российской Федерации, и я с ним о этом говорил: «Зачем в дали сотни миллионов на выставку так называемого современного искусства? Где куры гадят на голову Льва Толстого, а посетителей кураторы выставки заставляют проходить по полу и топтать евангельские тексты, проецируемые на пол. Зачем вы это делаете?» Тогда мне этот министр ответил: «Знаете, пусть цветут все цветы». Я говорю: «Но сорнякам-то зачем помогать?» И во в новый закон о культуре опять пытаются провести то, чтобы цвели сорняки русофобии, антиисторизма, патологической всякой культуры.

К. Мацан

— На это вам могут сказать: «А разве художнику не всё позволено?»

Н. Бурляев

— Не всё позволено художнику, не всё — в том-то и дело. Только мои коллеги забывают об этом — об ответственности своей перед потомками, перед тем, как влияет их поэзия, их фильмы, где мамы-артистки раздеваются, а потом их дети будут глядеть всю жизнь на этот позор. Не всё позволено. А вы знаете, как прекрасно говорил человек древности Тертуллиан, что каждая душа по природе христианка — каждая душа. Так как же мы должны быть бережны с этой душой. Если нет ответственности, значит, надо принимать законы, но прописать в этом законе о культуре, что каждый художник имеет полное право на творческий полёт, но устремлённый к Господу, а не к дьяволу.

К. Мацан

— А это, с вашей точки зрения, скажем так, рабочая схема, рабочий вариант — вот такого рода на самом деле тайну человеческой души, его внутренних устремлений, попытаться прописать в законе? Вот как человеческое, внутреннее, интуитивное, творческое, художественное — должно ли, может сочетаться с законодательным, правотворческим, таким, казалось бы, мёртвым и сухим?

Н. Бурляев

— Конечно, может. Ведь Президент подписал указ о государственной культурной политике, позитивной культурной политике. Смысл этого указа, и он должен лечь в основу закона о культуре, смысл в том, что мы, художники, должны аккумулировать всё самое лучшее, что создано до нас, что сейчас мы создаём: самое лучшее, гармоничное, высокое — для передачи грядущим поколениям. И можно прописать в законе то, что я уже предложил. Допустим, вот эти слова — «за нравственные идеалы, за возвышение души человека», — вот что будет поддерживать государство. А вы можете делать всё, что угодно: ваши театры, Гоголь-центр, патология, гомосексуализм — но делайте на свои деньги.

К. Мацан

— Вот любопытный момент, я так задумался: вы сегодня не раз оперировали к доперестроечному советскому кинематографу, к его лучшим образцам. А ведь не было тогда закона о культуре в таком виде, если я правильно понимаю.

Н. Бурляев

— Был закон у художника внутренний и было ограничение десятью заповедями, которые действовали даже при коммунистическом режиме: не убий, не укради, чти отца и мать, не прелюбодействуй, не возжелай жены ближнего — это всё закладывалось. Фильмы, на которых будут расти и дальше поколения и, кстати, те фильмы, которые мы делали в прошлом веке, станут источником живой воды. Почему к ним так тянутся сейчас и показывают по разным каналам эти чёрно-белые фильмы, простые, и люди, открыв рот, смотрят. И дети смотрят, открыв рот. Допустим, фильм «Иваново детство» — мне это рассказывали, как одиннадцатилетний мальчик, уже воспитанный на новой кинокультуре, как он глядел этот фильм о мальчике-разведчике, пожертвовавшем своей жизнью. Есть чувство правды в сердце человека, только нужно давать эту правду через кино, через театр, через живопись — мы живём в России.

К. Мацан

— Смотрите, получается у нас некий рубеж, к которому вы обращаетесь, это Перестройка. Вот до Перестройки был внутренний закон у художника внутри, десять заповедей. А что, получается, началась Перестройка и в какой-то момент этот закон просто отрубило, он просто исчез? Люди-то не изменились в принципе — человек остался человеком. Куда всё делось?

Н. Бурляев

— Как «куда делось»? Я же уже вам об этом говорил. В 92-м году господин Ельцин издал закон, который упразднил всякое влияние, допустим, чиновников и Министерства культуры на культурную политику: делайте всё, что хотите, мы будем только давать деньги. Вы хотите самоокупаемости, самофинансирования? — как потребовали мои коллеги-режиссёры, которые поставили фильм и бросили лозунг: «Ассу» — в массы, деньги — в кассу» — вроде пошли им деньги какие-то. А государство тогда сказало: «Да ладно, делайте что хотите, у нас и без вас проблем полно. Хотите самоокупаемости — давайте. Но что они получили через 28 лет Перестройки? Проблем стало у государства ещё больше: возросла преступность, суицид, наркомания, алкоголизация общества и так далее. Пора взяться за ум.

К. Мацан

— А вот если говорить не о таких стратегических, государственных, юридических, финансовых аспектах, а о именно творческих, художественных — чему современный кинематограф или театр, или вообще искусство, в художественном плане должен был бы поучиться у тех советских образцов, которые мы признаём великими? Какому видению, какому языку, в чём там секрет мастерства был, который сегодня можно возродить или просто заново открыть для сегодняшнего дня?

Н. Бурляев

— Секрет простой, и мы об этом уже с вами говорили, и об предупреждал и Андрей Тарковский перед уходом из жизни, что в кино придёт торгаш — мы будем не нужны, нас вытеснят. И ему, кстати, Федерико Феллини рассказывал, когда они с ним общались в Италии: «Андрей, я умираю в Италии. Я, Феллини, здесь никому не нужен. И мой зритель умирает». И Андрей потом эту мысль развивал, что придёт торгаш в кино. И вот он пришёл, и глядите: когда мы анализировали работу Фонда кино России, то один перечень фильмов — Господи, какой тёмный мир: кладбище, ужас, террор, убийства — чего там только нет. Такая глупость и пошлость — я просто почитал заглавия фильмов им, создателям этих фильмов. Говорю: «Что вы делаете? Вы понижаете духовный уровень народа!» — «Ну как же? Но ведь такую перед нами поставило задачу Правительство Российской Федерации». Я говорю: «Но там тоже люди, они могут ошибаться». И я лично думаю, что ни один здравомыслящий государственный деятель не заставит нас сделать деньги на том, что понижает духовный уровень народа, уничтожает практически душу народную. Но вот тут надо менять сознание и наших руководителей тоже. Кстати, я был потрясён: я увидел в «Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)», мне прислали, речь Господина Грефа на Валдайском форуме. Где он, обаятельный молодой человек с улыбкой обаятельной говорит: «А зачем народу давать культуру? — Мол, быдлу зачем культура? — Тогда нам будет трудно ими управлять», — сказал этот обаятельный человек, не последний в государстве. Так если таких держат, значит, идёт борьба за душу человека, как говорил Гоголь. Сейчас идёт бой, самый главный бой — за душу человека.

К. Мацан

— Николай Петрович Бурляев, народный артист России, президент Славянского форума искусств «Золотой Витязь», сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». О подрастающем поколении поговорим: есть же детско-юношеское направление в вашей деятельности — «Бронзовый Витязь». Что происходит с борьбой за души подрастающих зрителей?

Н. Бурляев

— Да, и здесь идёт бой за душу человека. Опять-таки тот же бывший министр культуры уничтожил киностудию детско-юношеских фильмов одним росчерком пера. И стали наши дети воспитываться на «Гарри Поттере», на циклопах одноглазых, на монстрах и так далее.

К. Мацан

— «Гарри Поттер» — это ещё не самое плохое в принципе, можно к этому отнестись очень лояльно — многие и вправду любят.

Н. Бурляев

— Ради Бога — любите, но у нас есть наши русские потрясающие сказки, там тоже тёмный мир, только по-русски поданный, всё это есть, в России это есть, надо опираться на наши традиции. Так вот, несколько лет назад мы провели в Томске кинофорум «Золотой Витязь». И после этого настолько там понравилась эта идея, что они попросили меня дать им право проводить у них ежегодный фестиваль детских фильмов «Бронзовый Витязь». И я потрясаюсь вот чем: дети (а там только дети), их фильмы, которые они сами создают, настолько прекрасны — о своей малой родине, которую они любят. Какая-то деревня в Сибири — как её подаёт девочка 12-и лет, как она любит этот мир, как она любит маму, папу, как она верит. Так вот, я думаю, что эта когорта, которая сейчас уже шестой год, а это уже стал всероссийский и международный фестиваль — туда приезжают сербы, болгары, поляки. Так вот, из этих детей вырастут, я думаю, те, кто будут делать хорошие фильмы, не рыночные, а фильмы духовные.

К. Мацан

— То есть это фестиваль кино, на котором дети сами показывают свои работы?

Н. Бурляев

— Дети со всей России и даже из прочего мира показывают то, что они сами как дети делают и как они видят этот мир.

К. Мацан

— А вот расскажите подробнее. Вы один пример привели про девочку, которая про свою маму рассказывает. Как дети видят мир, что вас удивило? Что дети в этом мире могут раскрыть для себя и для нас такого, чего мы, взрослые, не увидим?

Н. Бурляев

— В большинстве фильмов, созданных этими детьми, идёт такая чистота, такой родничок бьёт чистой воды ключевой через их детское сердце неиспорченное. Я уже говорил об их любви к маме, к папе, к Родине, к своей деревне, к этому дереву, к своему дому — простому дому, где очень просто живётся. А какие фильмы о патриотических моментах: о героях войны — они открывают тех, кто живёт рядом, тех, кто воевал, к ним приходят и с какой любовью о них рассказывают. Там есть правда, сердце бьётся живое — то, чего практически нет в нашем российском кинематографе.

К. Мацан

— А вот если поговорить о кино для детей, то есть которое снимают взрослые режиссёры, но для детей. Я от одного писателя и литературоведа такую мысль слышал, он говорит: «Для меня писатель — это, в первую очередь, детский писатель. Вот настоящий писатель — это тот, кто умеет сказать что-то важное ребёнку». А применительно к кино вы бы с этим согласились?

Н. Бурляев

— Вы знаете, я, когда делал мой авторский фильм «Лермонтов», я его делал для всех: для детей, для стариков, для учёных, для не учёных — для всех. И вообще искусство должно быть именно таким — оно должно попадать в сердце каждого человека. И мы должны помнить, что твой фильм посмотрит ребёнок, и чему ты его научишь этим фильмом, куда ты его поведёшь за собой?

К. Мацан

— Очень интересный момент вы помянули, когда начали говорить про то, что современная актриса снимается обнажённой, а потом это увидит её ребёнок, и это будет на всю жизнь теперь в интернете, и он будет видеть маму вот в такой роли. Я как-то не задумывался об этом в таком ключе — это ведь вправду такое большое влияние на ребёнка, на аудиторию.

Н. Бурляев

— Естественно, влияние огромное, хотя один мой приятель, известный кинорежиссёр, говорил так: «Ну как экран может влиять на человека? Ведь экран — это тени. Ну как тени могут влиять на человека?» — ну что за глупость, какие тени? «Андрей Рублёв» тот же самый — какая тень? Дух нации складывался на вот этом фильме. Так вот, один известный народный артист, мой приятель старый, я ему говорю: «Ну зачем ты снимался в этом сериале?» Ответ: «Мне нужно было построить забор», — сказал артист. Но я говорю: «Там, на том свете-то, спрос будет иной со всех нас». Ответственности нет, рынок работает — продаются.

К. Мацан

— А это разве не в человеческой природе? Вот я тоже знаю, что у меня есть знакомая актриса, которая  делает ремонт дома. Но у неё такая профессия, у неё нет другой профессии, у неё нет другой работы, она может только этим заработать. Она вынуждена сниматься и там и там, чтобы детей кормить. Ей что делать? Не сниматься и голодать, менять профессию и уходить? Уповать, что сейчас я откажусь, а потом обязательно будет нормальная роль за нормальные деньги?

Н. Бурляев

— «Могу я рекомендовать профессий больше обретать, тогда и ваш свободный стих прокормит хоть одна из них», — нельзя заклиниваться на одной профессии. Я был против того, чтобы мои дети были актёрами в этом рыночном процессе театральном и кинопроцессе, потому что я понимаю, что рынок требует от них: от актрис — раздеваться, от актёров — показывать самое низменное и так далее.

К. Мацан

— Давайте к форуму ещё раз вернёмся, который, напомню, завтра стартует в Севастополе: «Золотой Витязь», 28-й Славянский форум искусств. А вот именно то, что он с какого-то времени стал славянским форумом искусств, объединяющим народы православного славянского мира. Чем это важно?

Н. Бурляев

— Он изначально был кинофорумом славянских и православных народов. Сейчас мы убрали это за рамки нашего форума, теперь он просто международный кинофорум «Золотой Витязь», но упор я делаю всё равно на славянство. Кстати, послезавтра у нас будет огромное событие: «Золотой Витязь» делает подарок Севастополю — мы посадим сад «Золотого Витязя», сто деревьев. И посадят эти деревья звёзды кино, у каждого будет табличка — будет аллея звёзд «Золотого Витязя». И послезавтра эти деревья будут сажать, кроме меня: Михаил Боярский, Аристарх Ливанов, Василий Борисович Ливанов, Сергей Шакуров, Александр Михайлов, Михаил Голубович — потрясающий артист, украинский актёр, народный артист Украины, главный режиссёр луганского театра «На Оборонной». Будет Владимир Гостюхин, Сергей Маховиков, Антон Пампушный, сербская актриса Ивана Жигон, Милена Радулович — сербская актриса, Марек Пробош — США. Мы оставляем после себя то, что будет прорастать зёрнами и древами веры мощи стояния за Русь, за славянство. Ведь о славянстве говорил и Пушкин: «Славянские ль ручьи сольются в русском море? Оно ль иссякнет? вот вопрос», — этот вопрос до сих пор решает «Золотой Витязь». И ещё Тютчев говорил, обращаясь к славянам: «Опально-мировое племя, когда же будешь ты народ? Когда же упразднится время твоей и розни и невзгод, и грянет клич к объединенью, и рухнет то, что делит нас?» — вот чем занимается «Золотой Витязь». Политики раскалывают славянский мир, а мы его соединяем.

К. Мацан

— Один из идеологов, в высоком смысле слова, философов такого славянского мира Константин Леонтьев, если я правильно помню, говорил о том, что для единства славянского мира мало только единства по крови и по этносу — важно единство в вере. То есть реальная живая нить, которая славян может объединять, это именно православная вера. Вот тема веры насколько представлена, насколько важна именно как сюжет, как содержание кинофильмов для «Золотого Витязя»? Или всё-таки это должно быть не в сюжетах, не в темах, а в духе где-то между строк, но чувствоваться?

Н. Бурляев

— В духе между строк — это в каждом фильме «Золотого Витязя», мы отбираем только такие фильмы. И недаром люди, жившие на Западе, говорили (причём разные люди, в разные века жили, и прорицатели: Кейси, Нострадамус, Ванга) об одном и том же: спасение России есть спасение мира; гибель России есть и гибель мира. Поэтому так важно, что мы соединяем вот этот позитив, что крепнет Россия благодаря «Золотому Витязю» тоже.

К. Мацан

— Я благодарю вас за эту беседу. Давайте ещё раз напомним, что завтра в Севастополе стартует 28-й кинофорум «Золотой Витязь». Наши слушатели, у кого есть возможность, покупайте билеты, летите...

Н. Бурляев

— У нас всё бесплатно, приглашаем вас.

К. Мацан

— Сколько продлится кинофорум?

Н. Бурляев

— Десять дней: с 22 по 30 мая.

К. Мацан

— Есть возможность даже тем, кто только что, может быть, об этом узнал, туда добраться. Погода замечательная, место прекрасное — Севастополь, город русской славы, русских моряков. 170 фильмов будет в конкурсной программе, я так понимаю, что 180 фильмов вообще на фестивале будет показано. Спасибо огромное за эту беседу! Николай Петрович Бурляев, актёр, кинорежиссёр, народный артист России, президент кинофорума «Золотой Витязь», сегодня был с нами и с вами в программе «Светлый вечер». В студии также был Константин Мацан. До свидания.

Н. Бурляев

— Храни, Господь, Россию!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем