«Князь Симеон Гордый». Исторический час с Дмитрием Володихиным. Гость программы — Глеб Елисеев (12.05.2019)

Гость программы: кандидат исторических наук Глеб Елисеев.

Разговор шел о великом князе Московском Симеоне Гордом, о его роли в истории Руси и о том, почему и как он принял монашеский постриг.

---

Ведущий: Дмитрий Володихин

Д.Володихин:

- Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Это – светлое радио, радио «Вера». В эфире – передача «Исторический час».

С вами в студии я – Дмитрий Володихин. И сегодня мы будем вспоминать одного из крупнейших политических деятелей эпохи Русского Средневековья – государя, который когда-то был властителем, влиявшим на дела, протекавшие по всей Руси, человеком, который был грозным для своих соседей и могущественным для своих подданных, а, впоследствии, несколько был подзабыт. Я имею в виду Великого князя Московского и Владимирского Симеона Гордого, Симеона Ивановича, сына Ивана Калиты. И речь о нём пойдёт именно в том ключе, что фигура эта, оказавшаяся, фактически, зажатой между двумя огромными героями нашего средневековья – между Иваном Калитой и Дмитрием Донским – не получила достойного внимания ни в исторической литературе учёных, ни в популярной исторической литературе. Сегодня мы попробуем, в какой-то степени, эту брешь ликвидировать.

С этой целью, к нам в гости приглашён кандидат исторических наук, специалист по истории русского средневековья, член редколлегии научного ежегодника «Историческое обозрение» Глеб Елисеев. Здравствуйте!

Г.Елисеев:

- Здравствуйте!

Д.Володихин:

- Ну, что же… традиционно, когда в нашей передаче на первый план выходит какая-то крупная историческая фигура, я прошу нарисовать визитную карточку этого деятеля – то есть, буквально, в нескольких фразах – основные черты, или, может быть, основные события из жизни этого человека, одним словом, то, что первое должно всплывать в памяти у наших радиослушателей, когда речь заходит о Великом князе Симеоне Гордом.

Г.Елисеев:

- Вот… интересная ситуация… как и в случае с Юрией Даниловичем, когда у нас была беседа, с князем – я вспоминал Вашу замечательную книгу, Дмитрий Михайлович – «Рюриковичи» – где Вы давали характеристику этому князю, и, естественно, Симеону Ивановичу Гордому Вы тоже характеристику там даёте. И Вы, в качестве визитной карточки, используете термин «суровый государь»…

Д.Володихин:

- Но это – я, а…

Г.Елисеев:

- Да, это – Вы. И вот здесь я, пожалуй, бы чуть-чуть поспорил. Всё-таки, представление о суровости, в которое Вы наклоняли и свой текст, постоянно подчёркивали его такую… ну… жёсткость, определённую непримиримость в отношениях с политическими конкурентами… ну… у меня создаётся впечатление… когда знакомишься с источниками, и просто с фактографией правления Симеона Ивановича, мне кажется некоторым преувеличением. Я бы, скорее, использовал другую метафору, другой термин – двойник отца.

Вот, на удивление, политика Симеона Ивановича оказывается очень похожей на политику его родителя, Ивана Даниловича Калиты, которого, безусловно, мы воспринимаем как одного из великих московских князей, и, в то же время, удивительно рационального, опытного и хитрого политика.

Д.Володихин:

- То есть, иными словами, если я не ошибаюсь, Симеон Гордый – человек, который на визитной карточке должен был бы написать: «Иван Калита – 2:0».

Г.Елисеев:

- «2:0, переиздание, улучшенное, и, возможно, будет дополнено» – не получилось по, к сожалению, по не зависевшим от князя обстоятельствам, но, во всяком случае, все те разумные ходы и чёткие варианты политики, которые заложил его отец, Иван Данилович – от совершенно спокойного и разумного, например, в использовании поддержки со стороны своих братьев до очень хитрой, опять же, расчётливой политики, которая проводилась внутри Орды – всё это Симеон Иванович прекрасно реализовывал.

Д.Володихин:

- Ну, что же… у него был прекрасный учитель, да ещё, к тому же, относившийся к своему ученику с необыкновенной теплотой – естественно, как родитель к сыну.

Но, давайте теперь начнём от азов. Когда Симеон Иванович учился у отца, он должен был достаточно быстро стать ему и помощником. Вот, хотелось бы услышать об этих ранних годах, о приуготовлении Симеона Ивановича к тому, что он когда-то займёт престол.

Г.Елисеев:

- Ну… при условии, что он, действительно, был старшим сыном, он без конца был вынужден поддерживать отца и в рамках боевых действий, и – самое главное – в рамках его дипломатических усилий, и ещё – в рамках его управленческих усилий. И здесь очень хорошо заметно, насколько Симеон Иванович был опорой.

Когда возникла, например, коллизия, связанная с конфликтом вокруг Новгорода, и когда Москве была очень сильно нужна поддержка со стороны литовских владетельных князей в 1333 году, Симеон Иванович, без всякого разговора, сочетался спокойно браком с дочерью литовского князя Гедимина Айгустой, в крещении Анастасией, и этим уже показал, что он готов поддерживать, даже вот на таком уровне, любые политические ходы своего отца. И отец доверял ему, до самой своей смерти, очень сложные политические задачи, в том числе, и в рамках управленческих. И сложилось, даже, может быть, не лучшим образом. Например, на похороны-то отца Симеон Иванович опоздал. Почему? Потому, что, в этот момент, он занимал… опять же, прикрывал очень важное и сложное дело. Он, в этот момент, сидит Нижегородским князем.

В тот момент, Нижегородское княжество, как раз, находится в составе Владимирского княжества ( Великого княжества Владимирского ), а это – большая, богатая территория – территория ответственная, и Иван Данилович посылает туда именно старшего сына.

Такого рода разнообразных прецедентов было достаточно много.

Д.Володихин:

- А в каком возрасте Симеон Иванович подключился к политике? Вот этот брак, который заключён был, действительно, скорее всего, по политическим мотивам, и его княжение в Нижнем – сколько ему было, когда он оказался включён отцом в русло большой политики?

Г.Елисеев:

- Ну, смотрите…16-15 лет.

Д.Володихин:

- То есть, он родился…

Г.Елисеев:

- … в 1317 году.

Д.Володихин:

- 1317 год. Значит, в браке он, действительно, лет с 16. А – в Нижнем?

Г.Елисеев:

- А в Нижнем – это уже момент смерти… ну… за несколько лет до этого… 1340 год… он становится князем в 23 года. В 23 года он уже не просто… то есть, там… в Нижегородском княжестве он сидит – ему, где-то, 21-22… в 23 года он уже становится, после смерти отца, Великим князем Владимирским и всея Руси – ни много, ни мало.

Д.Володихин:

- Ну, и Московским, разумеется?

Г.Елисеев:

- Ну, и Московским, разумеется! Но Московским – по отчине, здесь – без проблем, он был указан в Духовной Ивана Даниловича Калиты, он получил наибольший кусок – кстати, не всю Москву, части Москвы отошли его младшим братьям, но Можайск и Коломну получил в управление именно он – самые лакомые, самые влиятельные куски Московского княжества. Но и, в первую очередь, он был кандидатом и естественным наследником именно на Великое княжение Владимирское.

Более того, сам Симеон Иванович, после смерти отца, сумел себя уже так – опять же, следуя в рамках тех разработанных ходов и тех, уже освоенных им, когда он ездил с отцом в Орду, приёмов – сумел сделать так, что, по сути дела, конкуренты – а многие были не очень довольны тем, что сын вот этого прижимистого и хитрого Ивана Даниловича Калиты, который от Москвы-то всех отводил, а, если надо, то остальных под ордынские-то мечи, с лёгкостью, подставляет, что он унаследует Великое княжение – он переиграл всех с лёгкостью. В 23 года.

Его сделали не просто Великим князем Владимирским, его назначили ( хан Узбек специально это прописал в ярлыке ) Старшим князем над всеми русскими князьями. С этого момента устанавливается вот эта традиция, что не по каким-то династическим моментам, а именно по благоволению Орды ( а, с другой стороны, и по политической силе ) Князем назначается именно самый сильный среди русских князей.

Д.Володихин:

- То есть, можно было перебрать генеалогию, найти кого-то из Тверских князей…

Г.Елисеев:

- Нет… ну… Суздальские…

Д.Володихин:

- … там находились старшие, чисто по родословному фактору…

Г.Елисеев:

- Суздальские князья были естественным кандидатом…

Д.Володихин:

- … Ростовские…

Г.Елисеев:

- … да… он был главным конкурентом – Константин Васильевич…

Д.Володихин:

- То есть, иными словами, получается так, что Симеон Гордый мог бы проиграть, если тщательно подсчитать, в каком колене он Рюрикович, старший он или не старший, но как могущественный наследник могущественного государя – он был несомненным лидером.

Г.Елисеев:

- Да. Опять же, достаточно чёткая поддержка – со стороны братьев. Вот, эта удивительная ситуация, при которой братья, за исключением… там… одного, очень короткого какого-то, до сих пор невыясненного историками эпизода, ближе к финалу жизни и правления Симеона Ивановича, всё остальное время его братья – и Иван Иваныч, и Андрей Иваныч – на удивление, были его постоянной опорой во всех мероприятиях – как военных, как политических, так и дипломатических. Он всегда мог опереться на их поддержку, и эта поддержка явно сыграла свою роль и ещё во время вот этой, самой первой ситуации – ситуации 1340 года, когда нужно просто было постоянно ходить и заносить взятки разнообразным татарским вельможам.

Д.Володихин:

- Ну, а Андрей Иваныч и Иван Иваныч – это единственные два его брата, или кто-то ещё есть?

Г.Елисеев:

- Данила Иваныч достаточно быстро умер – братьев было четверо.

Д.Володихин:

- Понятно. А что это – результат хорошего воспитания, которое привил им отец, говоря: «Не ссорьтесь, пока вы вместе – вы сила», или это авторитет лично самого Симеона Гордого?

Г.Елисеев:

- И тот, и другой фактор – они здесь присутствовали, и этот фактор сам Симеон Иваныч подчёркивал, в том числе, и в своих духовных грамотах, которые он писал, что вот: «Отец нам велел так держаться, и мы так держимся, и, благодаря этому будем держаться; пока будем так держаться, свеча наша да не погаснет». Это прямая фраза из его духовного завещания.

Д.Володихин:

- Я думаю, что к духовной грамоте Симеона Ивановича мы ещё вернёмся – это один из интереснейших документов эпохи русского средневековья, а сейчас, дорогие радиослушатели, я хотел бы подчеркнуть: 23 года, по нынешним временам, это возраст старшего студенчества… ну… или возраст аспирантский, и мало кто воспринимает человека в этом возрасте как вполне серьёзную, сложившуюся, зрелую личность, которой можно доверить управление… ну… не скажем «на уровне Президента»… на уровне, скажем, губернатора, или мэра.

Для средневековой Руси – это именно возраст зрелости, безо всяких скидок. Совершеннолетним знатный человек становился в 14-15 лет. Он садился на коня, отправлялся на войну, мог сесть на лавку во время аристократического совета, во время собрания боярской Думы, и никого это не удивляло – потому, что тогда люди взрослели рано. Рано женились, рано начинали сражаться с мечом в руках, рано погибали, и… в общем… жили… как бы это правильно сказать… быстрее, чем сейчас.

Ну, а сейчас, я думаю, в эфире прозвучит мелодия, в которой чудесно отражена тема русского средневековья. Василий Калинников, симфония №2.

-МУЗЫКА-

«ИСТОРИЧЕСКИЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА»

Д.Володихин:

- Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это – светлое радио, радио «Вера».

В эфире – передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы рассматриваем личность Великого князя Московского и Владимирского Симеона Гордого под лупой нашего времени, оценивая его поступки, его деяния, достижения и поражения.

У нас в гостях кандидат исторических наук Глеб Елисеев.

Итак, вопрос, который следует из того, что Вы уже нам рассказали. Собственно, литовская тема в жизни Симеона Гордого… дело не только в том, что он был женат на Августе, дочери Великого князя Литовского, но и дело в том, что, вообще, литовский фактор в первой половине XIV века влияет на всю жизнь Руси с чрезвычайной мощью – тут, хочешь, не хочешь, а приходится решать задачи и проблемы, связанные с наступлением Литвы.

Г.Елисеев:

- Да, наступление идёт, и идёт достаточно жёстко, несмотря на то, что Литва, в этот момент, в момент, после смерти князя Гедимина, когда к власти приходит достаточно склочная семейка его наследников, во главе с Ольгердом и Кейстутом Гедиминовичами – у них же ещё было достаточно большое количество братьев, и часто их внутренние склоки – они, так или иначе, выливались за пределы Великого Княжества, в том числе, и касались Москвы.

В 1345 году, например, когда два брата свергли своего младшего брата Евнута Гедиминовича, который, как раз, сидел в Вильно – он был Виленским князем, а Ольгерд был князем Витебским, Кейстут был князем Городенским и Тракайским – когда они его свергли, то ему было некуда убежать, кроме как в Москву. Симеон Иванович его пригрел, укрыл, и даже крестил. С этого момента Евнут становится Иваном Гедиминовичем.

Без конца, без конца приходилось каким-то образом реагировать на литовские дела. И эти литовские дела, которые нам сейчас кажутся делами, вроде бы, совершенно соседнего государства, в тот момент, в определённой степени, воспринимались… ну… как дела, мало отличные от дел Тверских, Рязанских, Муромских, в этой ситуации. Но нельзя забывать, что тот же, например, Ольгерд Гедиминович – он был сыном Полоцкой княжны, был, впоследствии, женат на дочери Тверского князя, и был у того же Симеона Ивановича дважды родственником. То есть, сначала он был его зятем, потому, что в первом браке Симеон Иваныч был женат на его сестре, а потом – свояком, потому, что третьим браком Симеон Иваныч был женат тоже на дочери того же самого Тверского князя Александра.

Д.Володихин:

- Ну, я думаю, что на слух это сейчас воспринимается как попытка котёнка разобраться с клубком, а потом, я думаю, котёнок запутается в нитках – клубок-то очень солидный и сложный, но, так или иначе, должно создаваться впечатление – верное впечатление – что Московские князья и Литовский Великокняжеский род связаны были брачного свойства достаточно крепко, и, кроме того, напомню то, что литовский Великие князья строят своё государство на экспансии,  путём – где-то мирным, дипломатическими методами, а где-то путём вооружённого воздействия – присоединения русских земель, бывших княжеств, так называемой, Империи Рюриковичей, домонгольской Руси – вот, те же самые Полоцк, и Витебск, впоследствии – Киев, Чернигов, и так далее, и так далее, и так далее… уж, тем более, Галицко-Волынская Русь – всё это в XIV веке оказывается под Литвой. И одной из проблем, например, оказывается то, что Литва страстно желает подчинить себе и Смоленск.

Г.Елисеев:

- Да. Ситуация, про которую я говорил – почему я так неожиданно углубился в эти генеалогические подробности – она связана с тем, что, как бы, вроде бы, родственник – видите, родственник, в достаточно сложных системах взаимоотношения. И, знаете, что делает этот родственник в тот момент, когда его зять восходит на Великокняжеский Владимирский престол? Он подходит к Можайску и осаждает его в 1341 году. Сжигает… ну… не сумев взять, город…

Д.Володихин:

- Это такой родственный подарок…

Г.Елисеев:

- Да, подарочек на восхождение на злат-престол. Он сжигает посад, но, тем не менее, чётко показывает, какова его позиция.

Да, тогда Ольгерд ещё недостаточно влиятелен, он не может так чётко говорить, как он, например, говорил… вернее, писал в грамоте 1358 года Германскому императору: «Я хочу всю Русь под свою литовскую власть», – вот, он чётко об этом говорил, но политику он строил уже именно в таком варианте.

Д.Володихин:

- То есть: «Дорогой родственничек, я хочу тебе показать одно – хозяин здесь я!»

Г.Елисеев:

- «Хозяин здесь я! И я, рано или поздно, заберу всё – и Москву твою, рано или поздно, заберу, и Владимир, и Нижний, и всё… там… насколько мои загребущие руки дотянутся!»

Д.Володихин:

- Ну, так вот, Смоленск – это момент важный, можно сказать, ключевой. Смоленск – пока ещё – представляет собою столицу независимого, фактически, государства – Великого княжества Смоленского, достаточно обширного, и находящегося в центре Руси. Не принадлежит он ни Москве, ни Литве, фактически, и не очень понятно, до какой степени он подчинён Орде.

Г.Елисеев:

- Зависимость определённая от Орды есть. Выход выплачивался… ну… не так, естественно, регулярно, как из территорий более близких к Орде, но ситуация со Смоленском оказалась поразительной именно в правление Симеона Ивановича. Почему я говорю, что он оказывался, в значительной степени, копией своего отца по поведению, в этом плане? В конкуренции с Ольгердом, который пытался с ним бороться одновременно и вооружённым путём, и при помощи дипломатических интриг в Орде – в 1348 году Ольгерд очень хитро отправляет своего брата Кориата, с его сыновьями, в Орду, чтобы интриговать против Москвы активно – в итоге, самую убедительную победу – в 1352 году – одерживает Симеон Иваныч. Почему?

Он отправляет большое войско к Смоленску, который, каким-то образом, в этой ситуации, находится зависимым, судя по всему, от Ольгерда. Он отправляется, и на реке Протви его встречают послы от Ольгерда, которые говорят: «Дорогой, мы согласны, что Смоленск подчиняется тебе! И, вот, дальше чуть проедь – на Угре уже стоят послы от Смоленского князя, которые готовы полностью дальше тебе… целиком и полностью подчиняться!» – и, на какой-то короткий период, Смоленск ему целиком и полностью ( Смоленск и Брянское княжество, кстати, тоже, в этот момент ) входит в орбиту московского влияния.

Ну, дальше Литва продолжила гнуть свою линию, Ольгерд пережил Симеона Ивановича, и, например, в 1358 году Брянск он просто внаглую захватывает.

Д.Володихин:

- Но Смоленск простоял достаточно долго. До начала XV века – он, всё ещё, столица независимого государства, впоследствии – Литва, усилившаяся до крайности, всё-таки, захватывает его, но ещё в середине XV века будет восстание Смоленского княжества, которое вновь, на какое-то время, обретёт суверенитет.

То есть, видимо, Смоленск не очень собирался под Литву, его устраивала независимость, и, видимо, главенство Москвы тоже было для него более приемлемым вариантом. Но вот эта борьба с Литвой, постоянная – то подспудно-дипломатическая в Орде, и в других городах Руси, то вооружённая борьба – она была достаточно тяжёлой, но ею политическая деятельность Симеона Ивановича далеко не ограничивалась.

Очень большой проблемой был, на тот момент, Новгород Великий, который формально, вроде бы, подчинялся Великим князьям, но имел значительную волю к тому, чтобы проводить самостоятельную политику и, время от времени, отказывать Великим князьям в подчинении.

Г.Елисеев:

- Да. С Новгородом была большая проблема, и с этой проблемой Симеон Иванович в первый раз столкнулся, опять-таки, в начале своего правления, и решил её очень… достаточно удачно. Когда была проблема с получением дани с Торжка, и в эту ситуацию вмешались новгородские войска – по сути дела, Торжок был захвачен. Но, прежде, чем подошли войска московские, жители Торжка – в основном, низовые жители, низшие слои – поняли, чем это грозит, и прогнали новгородские войска, в этой ситуации. И за вот этот конфликт, за попытку разинуть рот на чужое, считается ( и это одна из версий, почему Симеон Иванович получил такое прозвище ), он достаточно жёстко обошёлся с новгородцами, когда они приехали к нему просить мира. Он потребовал, чтобы они стали босыми перед ним на колени, и этот мир выпрашивали. Вот, одна из версий, почему он такое прозвище получил.

Вторая версия, что он повёл себя самым жёстким образом ещё вот на моменте получения ярлыка перед другими князьями. Ну, а третья – она, я думаю, всем хорошо известна со школьной скамьи – что у него просто была проблема спайки шейных позвонков, у него постоянно была настолько… он вынужден был высоко держать подбородок, держать такую… горделивую осанку, по причине физического недостатка, что все, за глаза, и называли его «гордым».

Д.Володихин:

- Ну, что ж… вот… столкновение с Новгородом – достаточно серьёзное. Но, насколько я понимаю, Симеон Иванович, помимо этого столкновения за Торжок, имел и другие сложности, и, в какой-то момент, всё-таки, он Новгород пересилил и, фактически, себе подчинил.

Г.Елисеев:

- Да. Он с 1346 года, до момента смерти, считался Новгородским князем. Правда, в Новгороде он реально правил недели три, не больше, и регулярно туда посылал наместников, и новгородцы очень на него за это обижались, но просто новгородцам, в этой ситуации, некуда было деваться.

У новгородцев в период между 1340 и до 1346 года идёт, фактически, две войны. Одна война – с немецкими рыцарями, постоянный конфликт, в котором они пытаются опираться на Литву. Но Ольгерд Гедиминович, в очередной раз, как и в случае, практически, со всеми своими соседями, оказывается крайне неудобным и крайне неблагодарным союзником, и использование его в качестве союзника, в конце концов, вызвало очень жёсткую, неадекватную реакцию со стороны новгородского посадника, который назвал его «собакой», после чего Ольгерд Гедиминович просто пошёл войной на Новгород, в определённой ситуации.

Д.Володихин:

- Союзничек!

Г.Елисеев:

- Союзничек, да! Куда оставалось бежать? Бежать больше некуда было, кроме как за помощью в Москву. Новгородский архиепископ Василий Калика прибегает к Симеону Ивановичу, и просит его взять Новгород под свою руку. Симеон Иванович его берёт, и Ольгерд, совершенно спокойненько, убирается с новгородской территории.

Д.Володихин:

- Ну… да, Москва, в этот момент, достаточно сильна – и, конкретно, сам Симеон Иванович, и подвластные ему князья, и, кроме того, это человек, который, видимо, распространял ауру решительной воли: «Попробуйте, поборитесь – я выведу полки!»

Г.Елисеев:

- Да. Плюс к тому, у Симеона Ивановича всегда был в запасе старший козырь – опять же, по примеру его отца, у него были блестящие отношения с ордынским руководством.

Д.Володихин:

- Сейчас мы доберёмся до Орды – отдельная тема, и для московской политики – одна из решающих тем, но здесь очень важный момент.

Вот, Вы сказали, что Симеон Иванович в Новгород отправляет наместников. А – кого? Кого-то из своих сыновей, братьев – из родни, или кого-то другого?

Г.Елисеев:

- Нет! Как раз, была проблема, что он отправлял наместников из бояр, и это вызывало трудности.

Д.Володихин:

- Вот, это-то и хотелось бы объяснить. Потому, что достаточно часто Великий князь Владимирский отправлял сына, племянника, брата в Новгород – иными словами, доверенного человека княжеской крови, Рюриковича. Ну, тот же Ярослав Всеволодович, например, юного Александра – будущего Александра Невского – отправлял княжить в Новгород, как своего представителя.

Почему Симеон Иванович не хотел кого-то из братьев или сыновей отправить?

Г.Елисеев:

- Ну… возможно, была определённая ситуация, связанная исключительно с новгородскими делами.

Дело в том, что внутренняя политика Новгорода того периода – она, несколько, вызывает ужас. Когда читаешь о ситуации, связанной со взаимоотношениями вече, о ситуации, связанной с наиболее богатыми торговыми домами того периода, о ситуации, связанной с политикой посадников – в этот момент, в это десятилетие – это полный бардак, при котором все свергают, все подсиживают, без конца идут какие-то бесконечные конфликты, которые выливаются в драки, в изгнания посадников, в их свержения, в их убийства, в конце концов. Того самого посадника, который назвал Ольгерда «собакой» – его убили за это! Сказали: «Ты, из-за своего длинного языка, навёл на нас Литву, поэтому – вот тебе здесь и конец!»

Д.Володихин:

- Убили, но мысленно одобрили!

Г.Елисеев:

- Да! Ну, одобрили, но… в лицо Ольгерду об этом кричать не стали.

Плюс к тому, у новгородцев, в этот момент, ещё очень сложная ситуация: от них, в этот момент, отделяется Псков. То есть, нужно влезать ещё и во псковские дела.

Псков, в этот момент, очень сильно, опять же, завязан на Литву – туда приглашают наместником сына Ольгерда, Андрея Ольгердовича, Полоцкого князя. То есть, ещё нужно, дополнительно, влезть в литовские дела.

Д.Володихин:

- У Андрея Ольгердовича – свои проблемы с братьями…

Г.Елисеев:

- Свои проблемы с братьями, плюс к тому – бесконечная война с орденом происходит, плюс к тому – в этом момент, как раз, в этот период, в новгородские дела, со стороны карелов, влезает Шведский король Магнус, со своим наездом на Новгород…

Д.Володихин:

- То есть, иными словами…

Г.Елисеев:

- … влезать в этот змеиный клубок – не очень-то и хотелось.

Д.Володихин:

- … Симеон Иванович пожалел родню. И сказал новгородцам: «Смиритесь, но будут у вас – бояре!» – ну, и всё.

Г.Елисеев:

- Судя по всему, пожалел достаточно здорово. Почему? Когда было вторжение Магнуса, сначала, естественно, прибежали, и Симеон Иванович даже вывел полки, но, как только Магнус чуть отступил, полки тут же вернули.

Потом Магнус начинает новое нашествие, берёт Орешек. Снова прибегают в Москву. Он посылает своего брата Ивана, но, судя по тому, с какой скоростью Иван двигался, в этой ситуации, Симеон Иванович ему сказал: «Не надо здесь напрягаться – глядишь, оно и само разрулится…» – само и разрулилось! Магнус большую часть войск увёл, новгородцы сами отогнали шведов из Орешка, а потом ещё и почти Выборг взяли, через год, в этой ситуации – то есть, и сами справились, своими силами.

Д.Володихин:

- Ну, что ж… очень хорошо! На этой ноте, можно сказать, мажорной ноте, приятно напомнить, дорогие радио слушатели, это – светлое радио, радио «Вера». В эфире – передача «Исторический час». С вами в студии я – Дмитрий Володихин. И мы с вами ненадолго прерываем беседу – для того, чтобы, буквально, через минуту вновь встретиться в эфире.

«ИСТОРИЧЕСКИЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА»

Д.Володихин:

- Дорогие радиослушатели, это – светлое радио, радио «Вера». В эфире – передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас дорогой гость – историк, член редакционного совета научного ежегодника «Историческое обозрение» Глеб Елисеев. И мы обсуждаем биографию одного из великих – поистине, великих – политиков средневековой Руси Великого князя Симеона Гордого.

Ну, что ж… переходя от Новгорода к тому, самому страшному, наверное, что было, вообще, в политике русских князей, к тому, что нависало настоящей тяжкой глыбой над всей Русью, и что, в общем, на протяжение очень долгого времени разруливала Москва – это её была такая политическая профессиональная специализация, можно так сказать – отношения с Ордой.

Каков был в этих отношениях Симеон Иванович? Ну, в начале своего правления, он удачно взял ярлык и не выпускал его до самого конца правления – все 13 лет ярлык был за ним. Но, помимо этого, проблем-то хватало…

Г.Елисеев:

- Проблем хватало, и эти проблемы были связаны с тем, что данный период времени – это, по сути дела… ну… зенит могущества Золотой Орды, как токовой. Правление Узбека-хана, и правление хана Джанибека, при котором большую часть времени, как раз, Симеон Иванович Орду и посещал – это был период очень большого могущества Орды, как таковой. Более того, это был период, когда Орда осознаёт своё могущество, и испытывает определённое желание… ну, вот – вмешиваться в русские дела. Не случайно, что, дав ярлык…

Д.Володихин:

- Переделывать под себя, переформатировать…

Г.Елисеев:

- Переформатировать, да… Не случайно, что, дав ярлык сильному Московскому князю на Владимирское княжение, на следующий год хан Узбек совершает откровенную диверсию – он исключает из состава Владимирского княжества Нижегородское княжество, и передаёт его княжеству Суздальскому.

Д.Володихин:

- Но… недолго музыка играла…

Г.Елисеев:

- Да. Ничего… «Не слишком ли ты будешь силён, на фоне всех остальных, такой замечательный и агрессивный?» – Симеон Иваныч понимал прекрасно отношение к себе, и прекрасно умел это использовать впоследствии. Не задираясь, спокойно используя, в том числе, и те коррупционные схемы, которые отлично освоил, и которым обучил его отец, он ездил в Орду, за всё время своего правления, шесть раз.

Д.Володихин:

- Ну, и что же – Нижний вернулся?

Г.Елисеев:

- Нижний, вот, к сожалению, не вернулся, хотя была попытка. Была очень чёткая попытка в 1343 году – была тяжба между Суздальским князем и князем Московским, и, всё-таки, хан, рассмотрев, сказал, что – нет, не получится. Хотя чем-то, дополнительно, пожаловал. То есть, в летописях очень чётко, каждый раз, указывается: «… и вернулся князь на Москву с пожалованием… вернулся с пожалованием... вернулся с пожалованием…»

Д.Володихин:

- Ну, а, через некоторое время, всё равно, вернётся. То есть, в конце XIV века всякая независимость Нижегородского княжения будет ликвидирована.

Г.Елисеев:

- Да, но и здесь-то оно – не столько независимое, оно становится частью просто Суздальского княжения. Суздальско-Нижегородское княжество возникает, так называемое.

Д.Володихин:

- А оно, в конце концов, войдёт в состав Великого княжения.

Г.Елисеев:

- Да, никуда не денется. Здесь просто… но Орда, в любом случае… так… пристальней, более пристально смотрела на ситуацию: «Что там, у этих русских, происходит?» Но князь, во всех этих ситуациях, ухитрялся проворачивать очень сложные ситуации в свою пользу.

В 1348 году – уже упомянутая у нас интрига, которую затеивает Литва. Ольгерд посылает своего брата и своих племянников к хану Джанибеку с просьбой помочь против Москвы, и что «Москва что-то замышляет против тебя, великий хан!»

Д.Володихин:

- Ну, это просто – младенцы! Пришли с Москвой тягаться в Орду – на её родное поле!

Г.Елисеев:

- На её родное поле. И это младенчество им тут же вышло боком: хан их даже толком не стал слушать, а велел посадить под стражу, и послал послов в Москву!

Д.Володихин:

- Им повезло, что не на кол, а под стражу…

Г.Елисеев:

- Да. «Приезжай, разберись – тут против тебя дурно говорят!» Приехал Симеон Иванович, в этой ситуации разобрался, забрал на Москву несчастных родственников, свойственников в этой ситуации, потом их Ольгерду вернул, и сказал, видимо: «Больше так не поступай...

Д.Володихин:

- … дурачок!»

Г.Елисеев:

- Да. И в 1349 году Ольгерд, наоборот, обращается, в очередной раз, за помощью к Симеону Ивановичу – потому, что… ну… Литва, действительно, ведёт ещё активные здесь войны, на западном фронте, и у них, в очередной раз, конфликт тяжёлый с Польским королём, и здесь – не до конфликта с Москвой. Ещё, не дай Бог, Москва, в этой ситуации, ударит в спину, и непонятно, как выживет Великое княжество Литовское, сражаясь уже… там… на три, а, может быть, и на четыре фронта – потому, что Орда тоже так, очень странно, на эту потом эскападу смотрела: «Ты, парень, вообще, что имел в виду? Ты что тут прокручивал вот этой вот странной ситуацией? Ты что предлагал? А не прийти ли, не прошерстить ли тебя в этой ситуации – не проверить ли на вшивость?»

Д.Володихин:

- «Сил-то – хватает!»

Г.Елисеев:

- Сил – хватает.

Д.Володихин:

- Ну, вот… допустим… это отношение с Ордой – я так понимаю, что Симеон Иванович был мастер, что называется, разруливать сложности. Но были сложности и на самой Руси. Например, довольно непростые отношения с Рязанью и с Тверью.

Г.Елисеев:

- Да. Взаимоотношения с Рязанью тоже были связаны с тем, что вот, как в Новгороде творится определённый бардак… ну… там…

Д.Володихин:

- … хаос…

Г.Елисеев:

- … классический бардак, связанный с особенностью правления Великой республики, так проблем хаоса политического достаточно было, в тот момент, и в Рязани.

В Рязани идёт активная борьба за власть. В первую очередь, идёт борьба за власть между, условно, рязанскими князьями и князьями Пронскими, которые активно пытаются захватывать территории. И, плюс к тому, возникает вопрос, так называемого, наследства княжны Анны Даниловны, тётки Симеона Ивановича, которая была замужем за одним из предшествующих Рязанских князей, и которая часть своих земель, которые ей отошли по Духовной, судя по всему, отдала своему племяннику. И мы были вынуждены без конца вмешиваться в эту ситуацию, причём, не очень внятную по источникам…

Д.Володихин:

- А «мы» – это Москва, да?

Г.Елисеев:

- «Мы» – это Москва, конечно.

Д.Володихин:

- Правильно, правильно…

Г.Елисеев:

- Ну, а… что же сделать-то, в этой ситуации? И, в конце концов, опять-таки, Симеон Иванович, не вводя войска, не сжигая Рязань, как делали многие его предшественники…

Д.Володихин:

- Ну, Всеволод, например, «Большое гнездо»…

Г.Елисеев:

- Да, например… спокойно, в этой ситуации, вмешался, и даже получил определённые, вполне чёткий выигрыш на уровне земель, когда… ну… часть земель, которой владели на рязанской стороне Оки, уже до этого, Московские князья, были обменяны на часть рязанских земель, которые владелись на Московской стороне. В том числе…

Д.Володихин:

- Что на что поменяли?

Г.Елисеев:

- Верею и Боровск получило Московское княжество от Рязанского в этот момент.

А Лопасню, которая в этот момент осталась на Рязанской стороне, мы, правда, ещё пытались даже и зажать. И после смерти, как раз, Симеона Ивановича, рязанцы просто пришли и отобрали её.

Д.Володихин:

- Но через некоторое время и она вернулась Москве…

Г.Елисеев:

- Да, естественно, естественно… там… всё это решалось. Но вот… пришлось, пришлось влезать вот в эти вот дела. И, видимо, кстати… ну… вмешательство тогда в эти рязанские земли – оно и породило достаточно сложные отношения потом уже у наследников… условных наследников Симеона Ивановича – у его племянника Дмитрия Ивановича с Рязанским князем Олегом Ивановичем.

Д.Володихин:

- Ну, я бы сказал, что сложности между Владимиро-Суздальским княжеством и Московским, как его наследником, а, с другой стороны, с Рязанью – они давние. Собственно, войны велись ещё в XII веке, и первыми Москву сожгли не татары, а рязанцы. Так, что, в общем, видимо, это такое недобрососедство традиционное. Но, во всяком случае, Симеон Иваныч здесь вышел, так сказать, победителем, и округлил свои владения за счёт Рязани. А вот – Тверь?

Г.Елисеев:

- Да. Вообще, в принципе, удивительная ситуация, которая связана с близлежащими княжествами в период правления Симеона Ивановича – насколько он в них себя ведёт хозяином!

По сути дела, все князья – что Рязанские… там… частично, Муромские, что Тверские, которые в период правления его дяди Юрия Даниловича – откровенные конкуренты, в период правления его отца – откровенные враги, которых приходится побеждать, опять же, при помощи очень сложных интриг в Орде, в этой ситуации выступают, по сути дела, его марионетками.

Д.Володихин:

- Подручниками.

Г.Елисеев:

- Подручниками и, напрямую, марионетками! Кому он больше благоволит, тот и садится на Тверской великокняжеский стол. Потому, что это период постоянного конфликта между Холмским князем Всеволодом Александровичем, сыном убиенного в Орде Александра Михайловича, и Кашинским князем Василием Михайловичем.

Д.Володихин:

- Напомним, что Холм и Кашин – это уделы внутри огромного Тверского княжения.

Г.Елисеев:

- Да. И каждый из этих князей претендует на то, чтобы управлять Тверским княжеством. Потом, дядя и племянник между собой здесь активно конфликтуют.

Д.Володихин:

- А Москва их рассуживает.

Г.Елисеев:

- А Москва их рассуживает. В зависимости от того, кто лучше подольстится, в этот момент, к Симеону Ивановичу, того он поддерживает. А когда, в очередной раз, Тверской князь начинает задумываться – один из вот этих вот Тверских князей – а не использовать ли ситуацию с Литвой, то это выходит, в очередной раз, боком.

Д. Володихин:

- Ну, что ж… мы видим, на мой взгляд, достаточно отчётливо, что Симеон Иванович был не столько суровым правителем, не столько агрессивным даже правителем, сколько правителем исключительно умным, державшим свои интересы, интересы соседей – в балансе, который позволял ему постепенно наращивать силы Великого княжения Владимирского, и его основного ядра – Московского княжества.

То есть, иными словами, он, конечно, иногда воюет, но устраивает дела в Орде почти идеально, и, как политик, постоянно усиливается.

Что ж, на этом фоне приятно будет послушать одну из замечательных симфонических картин, посвящённых Древней Руси, и созданных Александром Константиновичем Глазуновым.

-МУЗЫКА-

«ИСТОРИЧЕСКИЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА»

Д.Володихин:

- Дорогие радиослушатели, это – светлое радио, радио «Вера». В эфире – передача «Исторический час».

С вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы, с замечательным историком, кандидатом исторических наук Глебом Елисеевым, обсуждаем биографию Великого князя Владимирского и Московского Симеона Гордого.

И… на фоне всех этих политических деяний, интриг, побед, войн, отступлений, успехов хотелось бы услышать что-то о духовной составляющей судьбы Симеона Ивановича – каковы его взаимоотношения с Церковью, какова его религиозность?

Мы подходим к 1353 году – страшному году в его судьбе. Хотелось бы понять, каким он предстанет перед Богом, какой шлейф он тянет за собой к гробовой доске?

Г.Елисеев:

- Судя по всему, Симеон Иванович Гордый, несмотря на вот это, компрометирующее его, прозвище – гордость – не лучшее качество для православного христианина – был вполне достойным верующим человеком.

Он не был, может быть, человеком, на котором лежала святость, но то, что он был достойным христианским правителем – это безусловно. Это заметно и по его уважительному отношению к Церкви. У него не было никогда никаких конфликтов ни с митрополитом Феогностом, ни с Новгородской архиепископией. Он закладывал, естественно, строил храмы – в том числе, на Москве, но и в Новгороде тоже. Известная церковь Благовещения в княжеской резиденции в Городище – заложил именно он. Он…

Д.Володихин:

- Уточним – это Городище Новгородское?

Г.Елисеев:

- Да, Новгородское. Единственный раз, когда у него возник некоторый церковный конфликт – это была ситуация с третьим браком.

Дело в том, что он был женат в третий раз. Потому, что второй брак, после смерти его первой жены Августы, которая скончалась в 1345 году, закончился очень неудачно. Это, вообще, была какая-то очень странная и мутная история.

Он был женат второй раз на дочери Дорогобужского князя Фёдора Святославовича…

Д.Володихин:

- Напомню, Дорогобуж – это Смоленская земля.

Г.Елисеев:

- Да, Смоленск, безусловно…

Д.Володихин:

- Опять – политический брак.

Г.Елисеев:

- Ну, да… политический брак. Хотя, в этот момент, князь – безземельный, ему дарован в управление Волок, но, тем не менее, выходы возможные, потенциальные возможности для раскручивания политической интриги для игры престолов – они здесь возникали. Но Евпраксия Фёдоровна оказалась в очень странной ситуации. Как было потом написано в более поздних источниках, «молодую на брачном пиру сглазили, князь с ней ложится, и кажется она ему – мертвец», – что под этим имелось в виду, не очень понятно, но, в любом случае, он отправил её к отцу. При этом, впоследствии, вполне она удачно вышла замуж, от неё пошёл известный род Фоминских князей. Поэтому, непонятно, в чём была вот эта трудность и проблема.

И, в третий раз, князь, опять-таки, планирует жениться, с политической точки зрения, почему он и берёт за себя сестру, в тот момент, как раз, Холмского князя Всеволода Александровича…

Д.Володихин:

- Из Тверских князей.

Г.Елисеев:

- … из Тверских князей, Марину Александровну, которая, одновременно – сестра Ульяны Александровны, жены Ольгерда. То есть, вот, тоже… опять-таки, очень хитрая завязка для возможных интриг и влияния через родственные связи. В этот момент начинается конфликт с митрополитом Феогностом. Третий брак – необходимо получение благословения.

Митрополит Феогност в этой ситуации очень возмущён – он «закрывает все церкви на Москве», как пишет летопись, и разрешение на брак пришлось испрашивать в Константинопольском Патриархате. Ну, Патриарх снизошёл, разрешение дал, митрополит тогда согласился.

То есть, опять-таки, конфликта не было. Князь не стал… там… дёргать за бороду митрополита, принуждать его к чему-то – он решил вопрос, всё-таки, по закону, по всем церковным канонам, которые здесь возможны, и брак оказался… ну… в достаточной степени удачным. Браки, с точки зрения создания династии, у Симеона Ивановича, в этом плане, были не очень хороши.

Д.Володихин:

- То есть, с потомством – Бог его не ободрил.

Г.Елисеев:

- С потомством – Бог… ободрял, а потом как-то неожиданно всё шло по наихудшему сценарию. То есть, рождались мальчики – очень быстро умирали. Единственная дочка – да, вот, Василиса Семёновна, она прожила достаточно долго, и удачно, опять-таки, была выдана в Тверское княжество за сына Кашинского князя Михаила Васильевича.

Д.Володихин:

- Но, к моменту кончины, к 1353 году, у Симеона Ивановича были наследники?

Г.Елисеев:

- Наследники были, и, к несчастью, отец их пережил.

Д.Володихин:

- Сейчас мы об этом поговорим – об этом моменте смерти.

Но, вот, вернёмся ещё раз к взаимоотношениям с Церковью. Собственно, два митрополита были на Русской кафедре – фактически, на Московской кафедре, в этот момент, можно сказать – это Феогност, и, впоследствии, Алексий.

Насколько я понимаю, помимо вот этого сложного положения с третьим браком, в основном, Симеон Иванович ладил с ними. Есть ли какие-то свидетельства того, что у них был этот самый лад и добрые отношения?

Г.Елисеев:

- Да. Свидетельства – есть. Добрые взаимоотношения связаны с тем, что, например, митрополит Феогност поддерживал Симеона Ивановича в некоторых военных походах – даже в самом начале, во время известного похода на Торжок – он отправился вместе с ним. Он поддерживал его в политических усилиях в Орде. Митрополит Феогност несколько раз ездил сам в Орду, и сопровождал князя.      Возможно, благодаря, между прочим, влиянию митрополита, удалось в Орде получить такое пожалование, как присоединение Юрьева-Польского к Владимирскому княжеству – это тоже произошло в правление Симеона Ивановича.

И, после смерти митрополита Феогноста – она произошла, как раз, тоже во время вот того большого несчастья, о котором мы сейчас с вами будем говорить, отношения с митрополитом Алексием у князя успели установиться тоже замечательные, судя, опять же, по его Духовной грамоте, где он обращается к своим братьям: «Будьте в воле, слушайте владыку Алексия, подчиняйтесь ему».

Д.Володихин:

- То есть, иными словами, «не конфликтуйте с Церковью, и слушайтесь её по всем тем делам, которые она вам соблаговолит объявить».

Г.Елисеев:

- Да. И не только по церковным делам, но, возможно, и по политическим делам. Потому, что советы Феогноста оказывались очень успешными в ситуации с тем же самым Новгородом. На уровне взаимодействия архиепископ Новгородский-митрополит Московский, между Василием Каликой и Феогностом, множество проблем было удачно решено.

Д.Володихин:

- Ну, что ж… мы подходим к тому самому страшному событию, о котором несколько раз упоминали – в Москву пришла «чёрная смерть». Страшная, фактически, общеевропейская, и чуть ли не паневразийская пандемия чумы, или какого-то заболевания, очень на неё похожего. Целые города вымирали. То есть, потери населения исчислялись десятками процентов – и на Руси, и в Европе, страшно пострадала Скандинавия.

Нас, в данном случае, интересует Москва. Чёрная чума распахала Великокняжеский род московский, и большая часть осталась за пределами этой борозды – ушла из жизни.

Г.Елисеев:

- Да, ситуация с «чёрной смертью», которая, в этот момент, ударила столь страшно по великокняжескому роду, она укладывается во все эти катастрофические события, связанные с «чёрной смертью» XIV века.

Ведь, события 1353 года – они были продолжением первого удара чумы в 1352 году, которые опустошили всю южную Русь, в этот момент, которые зацепили тогдашнюю Орду, и привели к чудовищным последствиям.

Например, в городе Глухове после того нашествия чумы, вообще не осталось жителей. В Смоленске – говорили, что осталось 4 человека.

И вот, в 1353 году «чёрная смерть» добирается до Москвы. Удар, может быть, был не настолько сокрушителен, но он оказался очень значительным. Умирает брат Симеона Ивановича – Андрей Иванович, умирают оба его сына, умирает митрополит Феогност.

Д.Володихин:

- Маленькие мальчики были у Симеона Ивановича…

Г.Елисеев:

- Да, маленькие мальчики, по 3 года им, в этот момент.

Умирает митрополит Феогност, и сам Симеон Иванович чувствует, что он заболел, и, в этой ситуации, он принимает монашеский постриг. Он постригается в Спасо-Преображенском Кремлёвском монастыре, и, под именем монаха Созонта, умирает, действительно, успев написать Духовное завещание.

Д.Володихин:

- Вот, несколько слов, буквально… у нас осталась папа минут… об этом завещании.

Ведь там сказаны очень красивые слова для всех тех, кто останется от Великокняжеского рода – Симеон Иванович надеялся, что останется хоть кто-то, и, наверное, молился Господу Богу, чтобы Тот пощадил, и под корень не выкопал бы всех Московских Рюриковичей.

Г.Елисеев:

- Да, он постоянно призывает своих братьев, в этой ситуации, держаться дружно, «чтобы остался и наш род, и наша память, и свеча бы наша не погасла», – это последняя фраза, которая там… в этом завещании находится.

Хотя, чисто формально, всё княжество он завещает своей жене. Ну, по сути дела, она, в этот момент, беременна, и он надеется, что родится мальчик, а потом говорит своим соправителям – Ивану и Андрею – но, Андрей-то уже умирает, и, фактически, всё княжество, всё равно, переходит к брату.

Д.Володихин:

- А тот младенец, которым была беременна жена Симеона Ивановича?

Г.Елисеев:

- Женского рода. Насколько я понимаю, девочка родилась.

Д.Володихин:

- Ну, что ж… Господь пощадил род Московских Рюриковичей, из страшной смерти вышел младший брат Симеона Ивановича – Иван Иванович. Иван Иванович Красный, или Милостивый – по-разному называли его историки, и сын его, Дмитрий Иванович, который, в будущем, станет Великим государем Дмитрием Донским.

И здесь, я думаю, пришло время сказать несколько прощальных слов.

Симеон Иванович – человек, незаметный на фоне Ивана Калиты и Дмитрия Донского, но этот человек 13 лет держал Русь в кулаке и в порядке. При нём Русь не испытала каких-либо бедствий, катастрофических нашествий, чудовищных смут, поскольку ему удавалось этот порядок поддерживать, договариваться с Ордой так, чтобы не возникло никакой кровавой замятни, гражданской войны, и удерживать литовцев от масштабного нашествия, удерживать Орду от масштабного вторжения. При нём Русь была благополучна. Скажем ему за это спасибо!

Мне осталось, дорогие радиослушатели, поблагодарить, от вашего имени, Глеба Елисеева, и сказать вам: спасибо за внимание! До свидания!

Г.Елисеев:

- До свидания!