«Князь Мстислав Лютый». Исторический час с Дмитрием Володихиным. Гость программы — Сергей Алексеев

Гость программы: доктор исторических наук Сергей Алексеев.

Разговор шел о сыне равноапостольного князя Владимира князе Мстиславе Лютом, княжившем в Тмутаракани. Мы узнали, где находился этот город, за что Мстислав получил прозвание «Лютый» и как после князя Владимира распространялось христианство на Руси.

Ведущий: Дмитрий Володихин

---

Д.Володихин:

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Это — светлое радио, радио «Вера». В эфире — передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, и сегодня мы обсуждаем историческую фигуру, которая, можно сказать, двоится у историков.

С одной стороны, это чрезвычайно известный герой — причём, именно герой — раннего русского средневековья, времён Киевского периода Древней Руси. С другой стороны, это имя, кочующее из учебника в учебник, из монографии в монографию, из одного научно-популярного издания — в другое, упомянуто в письменных источниках всего несколько раз. Помимо этого, есть монеты, есть археология, есть памятники того времени, но всё же...

Вот, сюда мы шли, на эту передачу, вместе с доктором исторических наук, главой историко-просветительского общества «Радетель» Сергеем Викторовичем Алексеевым, и рассуждали с ним, в общем-то, специалистом по этому времени, автором книг о князе Владимире святом, и о Ярославе Мудром, как раз, насчёт количества упоминаний нашего героя — пока не раскрываю его имя — в источниках. И вот, он, вспоминая, достаточно долго напрягая свои знания профессионала, сказал: 4 раза.

Вот, из этих 4-х раз, мы сегодня постараемся выстроить передачу на целый час, и вот, держу пари, у нас получится.

Итак, Сергей Викторович, здравствуйте!

С.Алексеев:

— Здравствуйте!

Д.Володихин:

— Я Вас уже представил. И, наконец, я представляю нашего героя — это князь Мстислав Владимирович, за которым закрепилось в исторической литературе две... нет, наверное, «две клички» будет неправильно сказать... два прозвища — Мстислав Храбрый и Мстислав Лютый. Причём, как-то больше любят упоминать второе — оно лучше характеризует этого человека.

Ну, что же... давайте, начнём с азов. Сын Владимира — когда он появился на свет, и знаем ли мы хоть что-нибудь до того момента, как застаём его уже на княжении?

С.Алексеев:

— Когда он появился на свет, мы не знаем, как и с большинством сыновей Владимира. Мы даже не можем с уверенностью сказать, кто была его мать. Потому, что у Владимира было несколько жён, — в языческую его пору, — и у двух из них был сын по имени Мстислав. По крайней мере, так предстаёт дело в той родословной, которую содержит наша старейшая летопись.

Всё, что мы можем сказать, что к моменту, когда Владимир стал распределять княжения между младшими своими сыновьями — видимо, ближе уже к началу XI века, уже после Крещения Руси — Мстислав был достаточным в возрасте для того, чтобы отправиться в очень далёкую от Киева землю.

Д.Володихин:

— То есть, если я правильно понимаю, мы говорим, приблизительно, о 90-х годах Х века... приблизительно...

С.Алексеев:

— Очень приблизительно.

Д.Володихин:

— Может быть, чуть-чуть позже.

С.Алексеев:

— Да.

Д.Володихин:

— А далёкая земля — это, я так понимаю, интернациональный по своему населению город Таматарха, который, в разных языках, называется то Тмутаракань... было ещё итальянское название — пожалуйста, припомните его за нас, дорогие радиослушатели, но важно то, что находился этот город на Таманском полуострове — действительно, далековато от Киева.

С.Алексеев:

— Кое-что о Мстиславе тех лет мы знаем. В частности, мы, естественно, знаем, что он крестился, вместе со всем Семейством Княжеским, и знаем, что он получил крестильное имя Константин, в честь какого, с точностью, из святых, носивших это имя... ну, стопроцентно быть уверенным нельзя, но, вероятнее всего, в честь равноапостольного императора Константина, и, ближе по времени, в честь брата новой жены своего отца — византийской царевны Анны — императора Константина VIII.

Тмутаракань досталась Руси в результате завоеваний отца Владимира — князя Святослава Игоревича...

Д.Володихин:

— А может быть, и самого Владимира — тут летопись не даёт разобраться с точностью...

С.Алексеев:

— Ну... во всяком случае, о том, что Святослав отвоевал какие-то земли у Хазарии — по крайней мере, некоторые оплоты на Дону и в Приазовье. Об этом мы можем заключить из летописи и из других источников...

Д.Володихин:

— Что Владимир туда тоже ходил.

С.Алексеев:

— Владимир ходил по Волге, а не по Дону. Поэтому, вероятнее всего, всё-таки, что это осталось от Святослава.

До этого форпост этот, видимо, мог быть базой русских, а то и разноплеменных дружин, достаточно независимых от Киева. Объединяя всю Русь под властью одного княжеского рода, Владимир и в Тмутаракани посадил своего сына. 

Д.Володихин:

— Ну, а... вот... насчёт того, что Таматарха, всё-таки, имела греческое ядро в своём населении, находилась в определённой зависимости от Константинопольской империи — насколько это достоверно?

С.Алексеев:

— То, что греческое население сохранялось в Таматархе и в хазарский период, и в русский период — это, в общем, сомнений не вызывает.

Судя по археологическому материалу, русское население, помимо князя и дружины, в Тмутаракани было, но составляло ли оно там когда-либо большинство — мы сказать не можем. Вероятнее всего, оно всегда было сопоставимо... как минимум, сопоставимо с греческим.

Д.Володихин:

— То есть, иными словами, есть какие-то находки, которые можно связать с дружинным бытом — с бытом военного лагеря, но и, как минимум, с торговцами и ремесленниками, которые этот лагерь обслуживали?

С.Алексеев:

— Да.

Д.Володихин:

— А вот... хотелось бы добавить соображения целого ряда специалистов современных относительно того, что к Таматархе ( то бишь, Тмутаракани ) тяготел не только Таманский полуостров и какие-то, прилегающие к нему, земли, но и Восточный Крым. Предположительно, Керченский полуостров, и, уж совсем предположительно, район Сурожа — нынешнего Судака. Это, конечно, всё находится под вопросом, но, тем не менее, там находят печати знатных людей Руси — посадника Ратибора, там находят монету тмутараканскую, и так далее. То есть, основания говорить некоторые есть.

С.Алексеев:

— Основания говорит есть, но Тмутараканское княжество, на самом деле, при том, что, в известном смысле, было городом-государством вокруг Тмутаракани, сферу влияния имело весьма обширную. Я не сомневаюсь насчёт... если не всего Керченского полуострова, то самого города Керчь...

Д.Володихин:

— Он же — Корчев, он же — Пантикапей...

С.Алексеев:

— Да... он принадлежал Тмутараканскому княжеству. Кроме того, сфера влияния Тмутараканского княжества очень далеко распространялась на восток.

Русские дружины уже в конце Х века довольно далеко забирались вглубь Кавказских гор, иногда оседали, среди местного населения — об этом есть упоминания в местных мусульманских хрониках, вместе с ними участвовали в военных акциях, в набегах и войнах с закавказскими мусульманскими государствами — всё это было.

И, более того, отдельные северо-кавказские аулы позднее, в Средневековье, даже по происхождению, считались чистыми русами.

Д.Володихин:

— Но вот интересная вещь: этот регион, в общем-то, населявшийся, в разное время, народами, которые проходили волнами через эти места, и оставляли насельников, — деревнями целыми, районами, — наслаиваясь друг на друга, он для греков и для русских был территорией, в какой-то степени, колонизируемой. Что греки, что русские здесь были — пришельцы, но пришельцы, которые сели очень крепко и сжились с этим регионом, насколько я понимаю.

Но воевать, тем не менее, всё же приходилось, и место князя в Тмутаракани было беспокойным — тут нужен был характер мужественный, волевой, энергичный. В этих войнах Мстиславу, насколько я понимаю, пришлось участвовать.

С.Алексеев:

— Безусловно. Мы, на самом деле, мало знаем об этом.

Как Вы верно сказали в самом начале, Мстислав был героем — стал эпическим героем. О нём пели песни.

Описания целой эпохи первой половины XI века, и, в частности, основные сведения о Мстиславе, сохранились до нас в составе «Повести временных лет», летописи конца XI — начала XII века, писавшейся, спустя годы, десятилетия после его смерти. Поэтому, конечно, мы не можем всегда с уверенностью сказать, насколько достоверны те подробности, те детали жизни и деятельности Мстислава, которые встречаются нам на летописных страницах.

Д.Володихин:

— Мы можем только уповать, что дыма без огня не бывает!

С.Алексеев:

— Можем только уповать, что дыма без огня не бывает.

Один из самых известных эпизодов, который, действительно, вошёл в песни, о котором упоминается не только в летописи, но и в знаменитом «Слове о полку Игореве», как теме эпических песен — это поединок Мстислава с касожским князем Редедей.

Д.Володихин:

— Касоги — это местный северокавказский народ.

С.Алексеев:

— Касоги — это известный нам северокавказский народ, это предки адыгов, черкесов, кабардинцев, которые в то время, и потом довольно долго, доминировали в западной части Северного Кавказа.

Это были соседи Тмутараканского княжества, иногда — союзники, иногда — противники.

Д.Володихин:

— То есть, иногда «давай, вместе пойдём на кого-то», а иногда «кто — кого».

С.Алексеев:

— Тмутараканское княжество, естественно, было заинтересовано в окняжении их земель, в том, чтобы брать с них дань. Касоги были заинтересованы в том, чтобы этого не происходило, и чтобы, возможно, само Тмутараканское княжество... ну... платило какой-то откуп — мира ради.

В летописи происшедшее датируется 1022 годом, но это — условная дата. Приблизительно. Это дата, которая максимально приближена ко всему комплексу сведений о князе Мстиславе — вот, летописец с этого начинает рассказ о нём. Потому, что это — наиболее раннее, известное ему, связанное с Мстиславом, событие.

Согласно летописи, когда началась война меду касогами и Тмутараканским княжеством, Мстислав и касожский князь Редедя решили не губить воинов, а решить дело поединком между собой.

Д.Володихин:

— Благородная традиция!

С.Алексеев:

— Насколько традиция — очень сложно сказать. Когда Византийский император деда Мстислава, Святослава Игоревича, прославленного своими воинскими доблестями князя, вызвал на поединок, предлагая решить дело именно таким образом, Святослав Византийского императора высмеял.

Д.Володихин:

— «Так ли серьёзные люди поступают...»

С.Алексеев:

— Вот именно. Мстислав же, если верить летописи, вызов принял...

«ИСТОРИЧЕСКИЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА»

Д.Володихин:

— Я хотел бы напомнить нашим радиослушателям, что это — светлое радио, радио «Вера». В эфире — передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы, с доктором исторических наук Сергеем Викторовичем Алексеевым, обсуждаем судьбу и подвиги героя раннего Средневековья на Руси Мстислава Лютого. И я вот специально продлеваю, продлеваю мгновение до того момента, когда мы вернёмся к героическому поединку, и вы узнаете, чем закончилось это столкновение.

Ну, длить уже больше невозможно, прошу!

С.Алексеев:

— Мстислав и Редедя перед своими войсками схватились врукопашную. Борьба была тяжёлой. Касожский князь одолевал, поскольку, в общем, был, как говорит летописец, «мощного телосложения». И, в этот момент, Мстислав взмолился Пресвятой Богородице, и Она — дала ему победу. Он поверг своего врага, и, как пели эпические певцы, как пел легендарный Боян, согласно «Слову о полку Игореве», «зарезал Редедю перед полками касожскими».

Согласно условиям поединка, Мстислав взял себе жену и усыновил детей убитого им касожского князя...

Д.Володихин:

— Ну, что — это тоже благородная традиция, и это ещё означает — распространение христианства на семейство, которое... ну... Бог весть, было ли крещено, или нет.

С.Алексеев:

— Ну... скорей всего, не было, и это, действительно, означает именно то, о чём Вы сказали. И, в благодарность за победу, воздвиг храм Пресвятой Богородицы в Тмутаракани.

Известно, что у Мстислава была супруга по имени Анастасия. Была ли это та самая бывшая супруга Редеди, или речь идёт о другой женщине, мы не знаем — разные источники... и об этом говорит не летопись, об этом говорит княжеский помянник. Мы не можем с уверенностью сказать, так ли это было.

К сыновьям Редеди позднее возводила себя одна московская боярская семья — вернее, даже несколько московских боярских семей...

Д.Володихин:

— Целый куст, я бы сказал, московских боярских семей, которые уже в XV, XVI, XVII веках занимали место высших вельмож у подножия трона Московских государей.

С.Алексеев:

— В принципе, совсем не исключено, что где-то в их родословии присутствовали те самые сыновья Редеди.

Д.Володихин:

— Даже более того: есть дополнительные соображения. Позднее — Вы об этом расскажете — Мстислав сделается государем Черниговским, а в Москву, в поздние времена — в XIV веке, в XV — боярство черниговское и черниговских земель перебегало на службу...

С.Алексеев:

— Безусловно. И, конечно, есть основания считать, что Редегины — во-первых, южные выходцы, во-вторых, что, действительно, где-то в их родословной сыновья Редеди присутствовали.

Другое дело, что родословная эта, видимо, сильно сократилась в памяти за века, поэтому количество поколений между первыми известными московскими боярами и Редедей — оно в родословных книгах невероятное. Поэтому, многие учёные сомневаются в достоверности этого предания.

Д.Володихин:

— Ну, может быть, запомнили только самых значительных людей — так иногда случалось.

С.Алексеев:

— А вот дальше Мстислав обнаруживает, что за то время, пока он воевал с соседними племенами, обустраивал свою Тмутаракань, на Руси многое изменилось.

Д.Володихин:

— Ну, вот, прежде, чем он это обнаружит, я бы ещё добавил одну вещь — при Мстиславе Тмутаракань чеканила собственную монету, правда, монету очень странную.

Рядом с Тмутараканью располагались Крымские владения Константинопольской Империи, и там ходила золотая, серебряная и медная монета, отчеканенная искусными монетариями Империи, в том числе и серебряный милиарисий. 

Но вот, Тмутаракань отчеканила, в подражание серебряным милиарисиям императоров Василия II Болгаробойца и Константина VIII, но очень хитро отчеканила... в общем, там серебра — только вот... тоненький слой, под которым обнаруживается добротная медная основа — очевидно, для каких-то нехитрых платежей внутри Тмутараканской области и в Восточном Крыме, эта монета годилась. Но для международных платежей — уже нет.

Ну, вот, во всяком случае, там он построил храм, он выпускал монету, он сражался с касогами — личность заметная, крупная, выдающаяся обнаруживает то, что пока он тут, на рубежах, геройствовал, на Руси произошли важные изменения.

С.Алексеев:

— Между сыновьями Владимира, после его кончины, разгорелась кровавая и трагическая усобица, первыми жертвами которой стали святые Борис и Глеб, затем их брат Святослав, затем братоубийца Святополк, разгромленный Ярославом Мудрым, затем была война между Ярославом Мудрым и его племянником, полоцким князем. А Мстислав, во всём этом переделе земель — такой доблестный князь — оказался, с его точки зрения, как бы и ни при чём.

Его предки, и Владимир в языческую пору, отец его, мечом доискивались Киева. И вот, Мстислав решает — по крайней мере, так это выглядит в летописи — последовать примеру Олега Вещего, Владимира — в его юные годы...

Д.Володихин:

— Ну... скажем так... языческих государей, таких — государей-варягов, по своему характеру правления.

С.Алексеев:

— Он собирает разноплеменное войско — это летописец отмечает специально, что в войске была далеко не только тмутараканская Русь, в войске были, в значительной степени, хазары и касоги. Кстати, греки не упоминаются. Упоминаются именно те народы, которые, должно быть, наиболее основательно поразили своим присутствием киевлян — в войске человека, претендовавшего на Киев.

Д.Володихин:

— Прямо ассоциация с какими-то причёсками, в которые воткнуты перья, с какими-нибудь... медными бляхами на груди — что-то экзотическое...

С.Алексеев:

— Ну, хазар киевляне, по преданию, помнили. Ну, и немного воевали с ними при Владимире. Если, к тому времени, было достаточно киевлян, которые помнили ещё эти войны Владимира — языческой ещё его эпохи. Но на своей земле они их не видели с легендарных времён. Касогов они на своей земле вообще не видели. Зато, совсем недавно, они видели на своей земле — поляков, приведённых Святополком Окаянным, варягов, приходивших с Ярославом Мудрым, и вот — приходит Мстислав с хазарами и касогами...

Д.Володихин:

— Опять, значит, с «дорогими гостями»...

С.Алексеев:

— Как реагирует Киев? Киев — не отворяет ему ворот, хотя Ярослав в городе отсутствует, и Мстислав, видимо, надеялся, что его или испугаются, или даже примут добром. Не произошло.

Мстислав уходит на Левобережье, где есть старый княжеский, с легендарных ещё времён первых русских князей, дружинный город Чернигов.

Д.Володихин:

— А вот откуда мы знаем, что он — княжеский, дружинный город?

С.Алексеев:

— В первом соглашении Олега Вещего с Византией, начала Х века, Чернигов упоминается среди княжеских центров Руси.

Кроме того, под Черниговом есть большой курганный могильник, в том числе, с двумя гигантскими курганами, по тем временам, в которых... ну... согласно местным преданиям, и согласно мнению исследовавших курганы учёных, лежат князья первой половины Х века.

Д.Володихин:

— Я бы ещё добавил то, что Чернигов позднее числился как бы вторым по чести в Южной Руси, после Киева. То есть, младший брат, который, в какой-то момент, мог оказаться старшим.

С.Алексеев:

— И вот в этом городе, где сейчас своего князя нет — если и была какая-то княжеская династия во времена ещё Владимира, то теперь она уже прервалась, и Владимир не посадил в Чернигове ни одного из своих сыновей, видимо, просто подчинив город Киеву, — в этом городе Мстислава принимают добром. Он — получает то, чего хотел, но не от Киева.

Д.Володихин:

— Ну... давайте, заметим — он поменял Тмутараканский престол на Черниговский, или он присоединил земли Тмутаракани к своему новому, и более крупному, более значимому владению?

С.Алексеев:

— Вероятнее всего, второе. Поскольку, Тмутаракань оставалась под контролем русских дружин, Тмутаракань оставалась важной базой Руси на Северном Кавказе и позднее. А по условиям его договора с Ярославом, о котором мы, надеюсь, позже скажем, она входила в сферу ответственности именно Мстислава.

Д.Володихин:

— То есть, иными словами, он совершил, фактически, завоевание в собственной стране, утвердив силой, правом меча, скажем так, свою власть в крупном древнем городе — заметим, в городе, через который идёт транзитная торговля, потому, что мимо проплывают корабли, и, значит, можно там постоянно снимать транзитные торговые пошлины.

С.Алексеев:

— Конечно. Это Деснинский путь — ветка Великого Днепровского пути, и по нему идёт значительная часть торговли Киева с Востоком.

Д.Володихин:

— Не последний момент, особенно для князя, который прекрасно понимал — в Таматархе ещё он это узнал, — как получают княжеские деньги через торговлю.

С.Алексеев:

— Конечно.

Д.Володихин:

— Вот, прежде, чем мы продолжим разговор, я думаю, надо напомнить вам, дорогие радиослушатели, что это — светлое радио, радио «Вера», в эфире — передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы, буквально на минуту, прерываем нашу беседу, чтобы вскоре вновь встретиться в эфире.

«ИСТОРИЧЕСКИЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА»

Д.Володихин:

— Дорогие радиослушатели, это — светлое радио, радио «Вера». В эфире — передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас сегодня постоянный, но драгоценный гость — доктор исторических наук, глава историко-просветительского общества «Радетель» Сергей Викторович Алексеев, и мы ведём разговор о герое Русского Средневековья, крупном полководце и чрезвычайно энергичном правителе Мстиславе Лютом.

Итак, собственно, мы застаём Мстислава Владимировича в городе Чернигове, и мы застаём его в состоянии конфликта с Ярославом. Потому, что, в сущности, Мстислав сначала хотел отобрать стольный город Ярослава, а потом — просто взял и отрезал себе из владений Ярослава огромный богаты кусок.

С.Алексеев:

— Ярослав, естественно, с этим мириться не мог. Он возвращается в Киев...

Д.Володихин:

— А где он был, кстати?

С.Алексеев:

— Он был на севере Руси. Согласно летописи, опять же, которая может быть... может соединять разновременные рассказы о нём, а может и, действительно, точно отражать ситуацию, он в это время разбирался с языческими волхвами, которые подняли смуту в северо-восточной Руси — в Суздальской земле.

Так вот, Ярослав приходит в Киев, и приходит не один — с ним приходит призванная им дружина его варяжских, скорее всего, шведских свойственников, во главе с полководцем, князем, как называет его русская летопись, Якуном, то есть — Хаконом.

Ну, есть разные теории про этого персонажа. Упоминается он в скандинавских источниках, не упоминается — по большому счёту, мы знаем о нём, в основном, имя, и то, что в русских летописях и в воспоминаниях исторических он запомнился как Якун Слепой.

Д.Володихин:

— И, кстати, что его имя, впоследствии, на севере использовали. У нас там, в более поздних документах, встречается человек, по имени Якуня, и не один раз.

С.Алексеев:

— Это было очень распространённое и в Скандинавии имя — Хакон, и оно было заимствовано русскими, в форме Якун, Акун — очень рано, собственно, ещё до этих событий.

Так вот, Ярослав, со своими традиционными уже союзниками, варяжскими дружинами, выступает против Мстислава. При Листвене, на побережье Днепра, на Черниговской стороне, происходит кровопролитное сражение. Оно описано в эпической песни, фрагменты которой отложились, сохранились в «Повести временных лет». Может быть, в этих фрагментах есть какие-то преувеличения, что-то сгущено для красоты повествования, для того, чтобы показать, насколько страшной была битва, но, в общем, мы не имеем оснований сомневаться в том, что сама битва происходила и, действительно, была очень кровопролитной и ожесточённой.

Д.Володихин:

— Была, своего рода, «битвой народов»...

С.Алексеев:

— «Битва народов», действительно. Мстислав набрал в своё войско, в дополнение к хазарам и касогам, северян...

Д.Володихин:

— Имел свою русскую дружину, очевидно...

С.Алексеев:

— ... имел свою русскую дружину, набрал северян, племенное ополчение с Левобережья, которые были рады, что у них теперь появился свой князь, и шли против Киева и против Ярослава — за него. Собственно, они и были теперь основной ударной силой войска Мстислава.

Развернулось сражение, битва была ночная, битва была, как повествует летописец, следуя за эпическим певцом «в грозу». Сражались войска друг с другом ожесточённо, кроваво, с переменным успехом, пока, наконец, Мстислав не взял верх.

Бежал Якун, как отмечает летописец, бросив своё золотое украшение на поле боя, или, точнее, деталь доспеха — «золотую луду». Бежал сам Ярослав — его варяги, в значительной части, пали в битве, и Ярослав с Якуном вернулись в Новгород.

Д.Володихин:

— А Мстислав «стал на костях», как говорили в то время...

С.Алексеев:

— Верно. Дальше следует эпизод, который очень не нравился учёным нового времени, и, в общем, с позиций сегодняшнего дня, нам он, конечно, кажется дикостью...

Д.Володихин:

— Что было — то было...

С.Алексеев:

— ... и, в общем, и люди с христианским образованием, с христианским чувством средневековой Руси, оценивали это очень похоже — именно за эту битву Мстислав получил своё прозвище «Лютый». Именно в связи с ней он называется так в Киево-Печерском Патерике.

Мстислав выезжает на поле — он видит множество тел, осматривает убитых...

Д.Володихин:

— ... и радостно говорит...

С.Алексеев:

— ... и радостно говорит: «Кто сему не рад? Вот — лежит северянин, а вот — варяг, а своя дружина вся цела!»

Д.Володихин:

— Да, звучит так... цинично — мягко говоря, не образец для подражания православным государям.

С.Алексеев:

— Но это — логика языческого дружинного предания, и языческой песни.

Д.Володихин:

— То есть, это было... такое... своего рода, последний Святослав среди русских князей — уже христианин, но задним умом — всё ещё слегка язычник.

С.Алексеев:

— Мстислав переживает за кого? Он переживает за свою русскую, в узком смысле, дружину — то есть, не подвластных славян, а тех, кто непосредственно, вместе с ним, за столом — в тмутараканских княжеских палатах. Он переживает за русскую дружину Ярослава, а за варягов и северян, тем паче — за хазар и касогов, которые вообще в этой фразе не упомянуты, он не переживает.

Д.Володихин:

— Может, теперь, без них, и удобнее будет...

С.Алексеев:

— После битвы он возвращается в Чернигов и берёт дань с Черниговской земли. В Киев он не идёт — он понимает, что его туда не пустят.

Два года... ну... или около двух лет — мы здесь, скорее, в пространстве устных рассказов, спустя много лет, поэтому, мы не можем быть чётко уверены в хронологии, но... следует... такое вот... пассивное противостояние: Мстислав — в Чернигове, Ярослав — в Новгороде, Киев — пустует...

Д.Володихин:

— А Мстислав не пытался ещё раз занять Киев?

С.Алексеев:

— Судя по летописи, нет.

Д.Володихин:

— Ну, судя по всему, такая репутация ему не очень помогала занять Киев. Киевляне могли сообразить, что в следующий раз он скажет: «Тут киевляне лежат, а тут — варяги, а своя дружина — опять цела!»

С.Алексеев:

— Очень вероятно. Поэтому, собственно, и прозвище-то «Лютый» — оно киевское прозвище. В Чернигове-то его «Храбрым» помнили. Как в «Слове о полку Игореве».

Мстислав не предпринимает дальнейших наступательных действий. Ярослав какое-то время — тоже. Но, наконец, он собирает Новгородское войско, собирает варягов, и приходит в Киев. После чего, начинает переговоры с братом: «Зачем губить Русь?»

Д.Володихин:

— Помнится, с одном из советских фильмов — кажется, как раз, «Ярослав Мудрый» — есть сцена, как два человека на берегу реки решают судьбу Руси, с такими решительным, мудрыми лицами: «Зачем губить Русь?»

С.Алексеев:

— Ну, собственно, эта сцена — она напрямую восходит к летописному рассказу, хотя и очень короткому, не таком высокохудожественному, как повествование о битве при Листвене или о поединке с Редедей.

Договорились. Русь делят. Делят — пополам. Ну, или, примерно, пополам.

Всё, слева от Днепра — Чернигов, древние земли вятичей, радимичей, северян...

Д.Володихин:

— Переяславль-Южный...

С.Алексеев:

— ... Переяславль-Южный, Тмутаракань, которая тоже слева от Днепра, Белая Вежа, русский оплот на Дону — всё это отходит к Мстиславу.

Новгород остаётся за Ярославом, Киев остаётся за Ярославом, и всё, справа от Днепра — Волынь, Полесье, значительная часть Смоленской земли, сложные отношения с Полоцком — всё это остаётся Ярославу.

Д.Володихин:

— Ну, насколько я понимаю, этот мир братья, хорошенько подравшись, в дальнейшем соблюдали?

С.Алексеев:

— В дальнейшем соблюдали, и, более того, сражались плечом к плечу.

Д.Володихин:

— Когда это произошло?

С.Алексеев:

— В начале 30-х годов, когда в Польше разгорелась междоусобная брань, после смерти в 1025 князя, а затем — короля Болеслава Храброго, злого и удачливого врага Руси, который некогда помогал Святополку Окаянному, но лишь с тем, чтобы самому завладеть Киевом, который после этого завладел Червенскими городами — крайней юго-западной окраиной Руси, нынешней Голицией — вот, после его смерти, когда в Польше разгорелась междоусобная брань, Ярослав решил, что настало время отнять у поляков их тогдашние завоевания.

Никакого мира, естественно, с Польшей не было, и, в общем, причин... когда сильный враг умер, причин мешкать с возвращением русских земель уже не было.

Д.Володихин:

— Вот, прежде, чем мы приступим к рассказу о том, как братья Владимировичи занялись Червенскими городами, я думаю, будет правильным разрядить напряжённую политическую атмосферу фрагментом из увертюры к опере Бородина «Князь Игорь». Мы представляем вам Древнюю Русь не только в слове, но и в музыке.

-МУЗЫКА-

«ИСТОРИЧЕСКИЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА»

Д.Володихин:

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это — светлое радио, радио «Вера»! В эфире — передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас сегодня в гостях глава историко-просветительского общества «Радетель» Сергей Викторович Алексеев, и мы обсуждаем судьбу князя Мстислава Лютого, или, как кому уж больше понравится — Мстислава Храброго, в любом случае — великого воина, и, к сожалению, большого циника, но, хотя бы, христианина и храмоздателя. Сложная фигура...

Итак, помирившись, два брата совместно идут в поход на врага.

С.Алексеев:

— Итак, Ярослав и Мстислав совершили два похода на Запад.

Во время первого был возвращён Луцк, а во время второго отвоёвана Червонная Русь — Червенские города, и возвращено много русских пленников, угнанных когда-то в плен Болеславом.

Д.Володихин:

— Мы ещё можем вспомнить какие-то города из числа Червенских, чтобы... ну... более-менее наши радиослушатели разбирались...

С.Алексеев:

— Ну, собственно, Червень, который и дал название всей группе городов, Галич, будущий княжеский город, тогда ещё подчинённый Червеню, но, со временем, поднявшийся.

Д.Володихин:

— Галич-Южный, заметим...

С.Алексеев:

— Галич-Южный, да, конечно. Входил ли в эту группу, на тот момент, Берестье, не очень понятно. Потому, что оно могло быть отвоёвано и раньше — оно могло быть первым ещё отвоеванием Ярослава. Но это вот — земли за Западным Бугом, в основном.

Д.Володихин:

— Условно говоря, на Руси когда-то была тяжёлая война междоусобная. Воспользовавшись ею, польский монарх отрезал в свою пользу значительную область — теперь эту несправедливость исправили.

С.Алексеев:

— Эту несправедливость исправили. Со временем — можно, забегая вперёд, сказать — Ярослав достиг значительных успехов в Польше, фактически, утвердил на Польском княжеском престоле своего союзника, или, даже можно сказать, ставленника Казимира, который с ним породнился, и — на время — Польша стала союзником Руси.

Д.Володихин:

— Уважаемые радиослушатели, хочу напомнить вам, что этот самый Казимир также стал персонажем одного из знаменитых советских фильмов — чрезвычайно обаятельный персонаж в фильме «Ярославна, королева Франции».

Но это, в общем, деяния Ярослава. А мы говорим о деяниях Мстислава. Насколько я понимаю, летописные известия о нём на этом заканчиваются...

С.Алексеев:

— Не совсем. И, к тому же: летописные известия о его войнах на этом заканчиваются, но мы знаем о ещё одной его кампании — тогда же, в начале 30-х годов. Участвовал ли он сам в ней лично, мы не знаем, но то, что он посылал туда войска, и то, что Ярослав оказал ему помощь — это нам известно.

Д.Володихин:

— Условно говоря, это война Чернигова, но мы не знаем, до какой степени — это война Мстислава.

С.Алексеев:

— Война лично Мстислава. Это война Чернигова и война Тмутаракани, это — одно из последних крупных мероприятий Древней Руси на Северном Кавказе и в Закавказье. Сначала, как, видимо, союзники Дербентского эмира против его противников в Закавказье.

Потом, когда Дербентский эмир коварно перебил возвращавшихся через его земли руссов, обвинив их в том, что они истребляли мусульман — то есть, его врагов, но мусульман... ну, видимо, добыча у руссов была весьма богатая...

Д.Володихин:

— И, видимо, осталось их — не так много.

С.Алексеев:

— Тогда руссы совершают уже поход к Дербенту. Им помогают союзные им, и тоже уже, на тот момент, христиане — Аланское царство, союзники именно Тмутаракани. И в этом походе к Железным вратам участвуют и новгородские дружины, может быть, с участием варягов, во главе с неким Улебом — об этом в русских летописях уже отложилось воспоминание.

Поход не был удачным — Дербент не взяли, и, после этого, дальнейших попыток в этом направлении не предпринималось, но он был, и это было — масштабное мероприятие, в котором участвовали и руссы, и их союзники на Северном Кавказе.

Д.Володихин:

— Ну, видимо, произошло отмщение, а также — восстановление утраченной добычи.

С.Алексеев:

— Вероятно.

Д.Володихин:

— Вот... можем ли мы точно датировать? Если не точно, то, хотя бы, приблизительно?

С.Алексеев:

— 1030-31 годы.

Д.Володихин6

— Начало 30-х годов. Мстислав в этом момент ещё жив, но уже, так сказать, подходит его княжение к закату.

С.Алексеев:

— Последние годы Мстислава проходят, насколько мы знаем, без войн. Он занимается обустройством Чернигова — он занимается строительством.

В частности, он начинает строить храм Спаса в Чернигове.

Д.Володихин:

— Вот, заметим, смолоду — радовался тому, сколько мертвецов лежит на поле, и весь этот «расходный материал» — не жаль...

А на старости лет — вспомнил о том, что он христианин, и ему — давать ответ перед Царём Небесным.

С.Алексеев:

— Надо отметить, что Мстислав остался без наследников. Его сын Евстафий умер в 1033 году. Видимо, около этого же времени начинается строительство храма Спаса, или даже чуть позже. В 1036, когда наступает конец жизни самого Мстислава, храм ещё не был достроен — он был «вровень с конём», стены его.

Мстислав умер так же, как многие знатные владетели того времени, разболевшись на охоте. Мы не знаем точно, что случилось — может быть, упал с коня, может быть, простудился тяжело...

Д.Володихин:

— Когда люди становятся старше, часовой механизм их организма начинает давать сбои. Поэтому, раньше, может быть, эта охота была бы ему — пустяк, а... всё-таки... вторая половина 30-х... он человек уже — совсем не юный.

С.Алексеев:

— Вторая половина 30-х — да, он родился ранее 988 года, то есть, раньше Крещения отца, он — сын его языческой жены. Соответственно, понятно, что в это время он был уже не мальчик, далеко.

Он умирает, его привозят к построенному им храму, и погребают — первого из Черниговских князей — погребают в нём.

Д.Володихин:

— Всё-таки, его чтили черниговцы.

С.Алексеев:

— Черниговцы его любили. О нём в конце XI века Боян пел песни, они его называли «Храбрым», и Чернигов считался его городом. Он считал свою историю — с него.

В помяннике Черниговских князей, перечислении их поминаний в Антониевом Любечском монастыре — одной из самых важных обителей Черниговской земли — на первом месте, среди Черниговских князей, стоит князь Константин-Мстислав и супруга его Анастасия.

Д.Володихин:

— Притом, мы ведь помним, что он не оставил по себе потомства, и Чернигов перешёл к Ярославу, а впоследствии сделался принадлежностью той ветви Рюриковичей, которая ну ни малейшего отношения к Мстиславу не имеет.

С.Алексеев:

— Верно! И родоначальник этой ветви князь Николай-Мстислав — стоит вторым в этом помяннике, сразу за Константином-Мстиславом. Но первым стоит Константин-Мстислав.

Д.Володихин:

— А Ярослава, который... ну... как минимум, формально, всё-таки, был государем Черниговским, между этими двумя персонами, черниговцы не упомянули — немного не свой.

С.Алексеев:

— Вероятно, да. Специально, при этом, отмечается, что именно Константин-Мстислав построил «Спаса» — главный храм Чернигова и усыпальницу Черниговских князей.

Д.Володихин:

— Ну, возможно, он завещал какие-то сокровища, часть своей, личной, княжеской казны для того, чтобы стройка собора была завершена, зная, что он умирает, и сам не успеет это доделать.

С.Алексеев:

— Скорее всего, скорее всего! Во всяком случае, это было бы логично — тем более, что наследников он не оставил, а Ярослав был храмостроитель сам, человек глубоко верующий, и, несомненно, потратил бы средства, оставленные братом, на строительство начатого им храма — тем более, что в нём уже брат лежит. А последние 10 лет они жили в мире и согласии.

Д.Володихин:

— Слава Богу! Люди становятся старше, люди становятся умнее, может быть... Во всяком случае, Богобоязненнее. Срок их жизни подходит к концу, и они начинают задумываться о том, что Бог смотрит на них с Небес, и не так уж много осталось времени для покаяния — разумный подход, как мне кажется. Если бы они ещё и раньше об этом задумывались, было бы намного лучше, но так устроена жизнь человеческая.

Вот о чём я хотел спросить в последние минуты нашей, подходящей к концу, передачи...

Собственно, Чернигов и Киев — до какой степени это соперничество могло разрешиться в пользу Чернигова? Был ли у него шанс, когда-либо, обойти Киев и сделаться лидером Южной Руси? Может быть, Мстислав, в какой-то степени, задумывался об этом?

С.Алексеев:

— Ну, насколько задумывался о таких концептуальных, далеко глядящих в будущее истории вещах, человек Средневековья — это всегда очень сложный вопрос.

Мстислав, я думаю, задумывался, в первую очередь, о своей личной судьбе, и о своём личном успехе.

Как могла бы сложиться история, если бы Мстислав, скажем, пережил Ярослава, если бы он оставил наследников? Вполне может быть, что мы бы говорили не о Киевской Руси сейчас, а о Киево-Черниговской... или Чернигово-Киевской.

Правда, Мстиславу, всё равно, пришлось бы иметь дело с многочисленными племянниками, которых Ярослав-то, как раз, к этому времени уже имел — сыновей, и их бы надо было наделять наследством, с ними надо было бы так или иначе разбираться — с их претензиями... Так что, единой бы Русь, к сожалению, всё равно не осталась бы. Рождённый в княжеской семье — князь, со своей землёй. Это закон, который на Руси соблюдался.

Но то, что Чернигов мог бы стать весьма значительным центром Руси, наравне с Киевом, то, что Чернигов мог бы стать, в силу каких-то, по большому счёту, случайных исторических обстоятельств, первым, среди равных во второй период истории, в заключительный период истории единого государства — это совсем не исключено.

Во второй половине XI века, когда Русь была поделена между братьями Ярославичами, каждый из них старался в своём княжеском городе — Чернигове и Переяславле — основать собственную митрополию, наравне с Киевской. И в Чернигове митрополия была, одно время.

Д.Володихин:

— Ну, что ж... во всяком случае, мы знаем, что, впоследствии, Чернигов станет столичным центром одного из крупнейших русских княжеств.

А сейчас, напоследок, мне хотелось бы помянуть добрым словом Мстислава Лютого, который не только проявил цинические свойства своей натуры на поле битвы при Листвене, но и, всё-таки, построил, как минимум, два храма, сражался за Русь, был храбрым и искусным воином и человеком, который сумел внушить любовь людям новой для него области, которые его и знать не знали, но признали своим, сражались за него, и считали, что хорошо, что он встал у кормила правления у них, в Чернигове.

Видимо, не так плох был этот человек, и не последний он был христианин!

Ну, а теперь, с вашего позволения, дорогие радиослушатели, я говорю слова благодарности Сергею Викторовичу Алексееву, который замечательно просветил нас, по-моему, сегодня. И, видите, получилось из четырёх упоминаний князя Мстислава Лютого сделать, на мой взгляд, чрезвычайно информативную передачу.

И мне осталось сказать вам: благодарю вас за внимание, до свидания!

С.Алексеев:

— До свидания!