«Дочери последнего русского императора Николая II». Исторический час с Дмитрием Володихиным

Гость программы — кандидат филологических наук, писатель Анастасия Чернова.

Мы говорили о жизни, быте и судьбе дочерей последнего русского императора Николая II — Ольги, Татьяны, Марии и Анастасии.

Ведущий: Дмитрий Володихин

---

Все выпуски программы Исторический час

• «Современный русский историк Олег Куц»
• «Взятие Парижа в 1814 году»
• «Карл Густав Маннергейм»

---

Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И сегодня мы поговорим об истории четырех девочек, о судьбе красивой и печальной, закончившейся трагически и драгоценной для духовной жизни нашей страны — это великие княжны, дочери государя Николая II. Сегодня у нас в гостях замечательный писатель и специалист по истории литературы, Анастасия Евгеньевна Чернова. Она будет нашим гидом по судьбе этих девочек, поскольку совсем недавно вышла ее книга «Великие княжны Романовы, истинные русские царевны». Сделана она в популярном ключе для детей, и сам я эту книгу прочитал с большим удовольствием, и для семейного чтения она чудо как хороша. Ну а для того, чтобы не удаляться от темы, я сейчас же задам первый вопрос Анастасии Евгеньевне. Здравствуйте.

А. Чернова

— Здравствуйте.

Д. Володихин

— И пожалуйста, что-то вроде визитной карточки дочерей Николая Александровича — что прежде всего стоит вспомнить, когда о них заходит разговор, когда о них заходит какая-то полемика в сети или офлайн?

А. Чернова

— «Великие княжны Романовы, истинные русские царевны». А что представляется при таком сочетании слов: «царевны», «принцессы», «великие», «Романовы»? Может быть, кому-то представится пышный дворец, платья, множество праздников и так далее. Да, жизнь принцессы, и дети иногда говорят, что принцессы, они ездят на носорогах, ну и много, всегда, постоянно танцуют.

Д. Володихин

— Некоторые на единорогах, но остальные-то точно на носорогах.

А. Чернова

— Вот. Здесь же мы удивляемся, насколько просто, насколько удивительно по любви они жили. Да, это семья, в основе которой была настоящая христианская любовь, и девочки были дружны между собою, они жили в простой такой обстановке, много учились.

Д. Володихин

— Ну что ж, вот она, визитная карточка: девочки, которые, несмотря на то что были царскими дочерями, жили скудно, но жили в любви — то есть в семье был добрый лад, основанный на христианском чувстве. Ну что ж, давайте перейдем к тому, когда они родились и, собственно, в чем состояла особенность и скудости их быта, и роскоши их обучения.

А. Чернова

— Всего четыре было сестры, да, в семье было, напомню, пятеро детей, младший сын Алексей. Ну а девочки, сначала рождались девочки. Первой родилась княжна Ольга в 1895 году, долгожданный ребенок и, как описывают, у нее были способности к самым разным предметам, она с удовольствием училась, часто получала пятерки. И, как говорят те, кто ее знал, пожалуй, она была самая способная, причем к разным предметам, включая и русский язык, и математику, и иностранные языки, она превосходно играла на разных инструментах, на фортепиано, могла подбирать разные мелодии по памяти. И, так вспоминают, она была поддержкой своим родителям, другом, как старшая девочка, старшая сестра. Ну и, конечно, к ней было особое внимание, часто она могла обсуждать даже с самим государем какие-то важные вопросы, то есть вот так вот он к ней мог подойти, и они отправлялись прогуляться, любили ходить пешком, и тем временем они разговаривали о судьбе России, о возможном ее развитии. То есть у нее был такой удивительный аналитический ум, у княжны Ольги. Она самая старшая, и поэтому будет праздноваться ее совершеннолетие, она успеет принять участие в первых балах уже не детских, а как для взрослой девушки.

Д. Володихин

— Еще разок, в каком году она родилась?

А. Чернова

— Родилась — 1895 год.

Д. Володихин

— Это значит, что в 1917-м ей будет уже 22 — абсолютно взрослая женщина по русским представлениям того времени.

А. Чернова

— Да, ей будет как раз 22 года, когда она погибнет, когда будет расстрел.

Д. Володихин

— Ну что ж, к этому печальному событию мы еще подойдем, а теперь следующая истинная русская царевна.

А. Чернова

— Татьяна — 1897 год. Говорят, что она была самая рукодельная из всех сестер, способная к рукоделию. А все девочки, кстати, едва научившись ходить, разговаривать, только они уже могли что-то взять в руки, держать, им тут же давали нитку, иголку, и они учились шить, вязать, вышивать. Но Татьяне, рассказывают, это нравилось больше всего, она с большим удовольствием шила, даже могла сшить в подарок целую рубашку, например. Она очень любила стихи, в детском возрасте она могла читать наизусть Пушкина, Лермонтова, басни Крылова, Майкова. Вспоминают, что она читала стихотворение «Весна» Майкова. И кроме того, Татьяна была удивительно выдержанным человеком. Ольга, старшая, она все-таки более была эмоциональной — такой горячий человек, с чувствами. А Татьяна, она умела быть сдержанной в самых страшных ситуациях. Вот когда наступит Первая мировая война, то есть старшие девочки, сестры, они будут работать в госпитале...

Д. Володихин

— Об этом мы расскажем позднее значительно подробнее. Но сейчас мы вернемся к судьбам остальных девочек.

А. Чернова

— Да, у нас это старшие девочки, они друг с другом дружили, и у них разница, да, получается, в полтора года — практически ровесницы. У них была одна общая комната, общие интересы, они любили друг с другом играть, учиться. Следующая сестра, она младше уже, княжна Мария — 1899 год. Очень добрая девочка, вот во всех воспоминаниях подчеркивается ее необыкновенная душевность, теплота, доброта. Ей было лет семь, и больше всего на свете она любила обнимать и целовать тех, кто рядом, да, так могла подойти, чмокнуть, такая очень нежная девочка. И у нее была мечта, это она говорила об этом своей няне: выйти замуж за простого солдата и иметь двадцать детей. При этом эта девочка, она помладше, ей хотелось играть, дружить с Татьяной и Ольгой, но все-таки те уже девочки были постарше, у них свои игры, свои интересы, поэтому Мария часто себя чувствовала более одинокой. Сохранились письма маме, как она жалуется на одиночество. Потому что следующая княжна, Анастасия, она младше на два года, вроде бы по возрасту Марии подходит Анастасия, но по темпераменту совершенно будет другая девочка. И вот четвертая княжна, Анастасия, рассказывают, что это такая баловница, как бы сейчас сказали, пацанка, девочка, которая любила залезать на высокие деревья, а потом делать вид, что не может спуститься. Ребенок, который ползает под столом во время официального серьезного обеда, когда приглашены важные особы, важные гости именитые. И она, значит, ползает под столом, тявкает, изображая собачку, цапает, кусает, значит, гостей за ноги. До тех пор, конечно, пока ее не попросили, не вызвали из-под стола. В общем, это девочка, которая постоянно придумывала какие-то приключения, игры, дома она зачинатель всех игр вместе с Марией. Ну во что играли? Сказать по поводу игрушек — у них не было игрушек, как в богатых семьях — драгоценные и большие, много. Даже у них были куклы, которые подарила их бабушка английская, прабабушка, королева, но эти куклы доставали только по праздникам, давали девочкам играть, то есть во всем такая удивительная скромность, простота. И девочки вот любили, например, играть, брали ракетки и мячик кидали об стену, так вот играли. Бегали там наперегонки.

Д. Володихин

— Это, кажется, называется сквош?

А. Чернова

— Может быть, не знаю. Вот из игр есть описание игры серсо — это когда кидают кольца и ловят на палки. Тоже они очень любили играть в такую игру.

Д. Володихин

— Причем палки в форме меча.

А. Чернова

— Да, и причем там потом победители встречаются между собою. Вот говорят, что это была одна из любимейших игр цесаревны Анастасии. Ну и по поводу игр еще один пример, мне кажется, он прекрасно раскрывает характер сестер, девочек. Как-то раз старшие девочки, Татьяна и Ольга, стали играть, они построили домик на стульях, как бы закрыли, у них была своя хижина, и они не хотели брать маленькую малышку Марию к себе в этот домик. Она просилась. Няня построила в другой комнате тоже эту же хатку, но одной же неинтересно, хочется с сестрами. Ну тогда сестры говорят: будешь охранником нашего домика. Но Мария почувствовала, что не хочет охранять домик, она забежала внутрь, дала пощечины старшим сестрам, тут же убежала в другую комнату и возвращается с кипой игрушек, и говорит она так: я не хочу быть охранником... Да, там две версии того, что она сказала. По первой она говорит: я хочу быть добрым королем и дарить всем подарки. Это вот вам. По другой версии она говорит: не хочу быть лакеем, а хочу быть доброй тетушкой. Вот я привезла всем гостинцы.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях Анастасия Евгеньевна Чернова. И мы сейчас дадим в эфире мелодию, которая представляет собой отрывок из оперы Модеста Петровича Мусоргского «Хованщина» — «Рассвет на Москве-реке». Поскольку этот отрывок сам Государь Николай Александрович предложил для торжественного концерта в честь 300-летия Романовых.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, мы продолжаем разговор о дочерях святого государя нашего Николая Александровича. И вернемся к теме, которую Анастасии уже обозначила — это скудость их быта. Несмотря на то, что это царские дочери, нельзя сказать, что они купаются в роскоши, нельзя сказать, что они едят с золотых подносов серебряными ложками, нельзя сказать, что у них платьев, как у Елизаветы Петровны, которая дважды одно платье не надевала. Итак, подробности этой скудости и почему она была установлена в царском доме.

Д. Володихин

— Родители считали, что дети не должны воспитываться в роскоши, они должны уметь радоваться малым вещам, в буднях находить свои чудеса. Вот, кстати, после революции, после 1917 года, их дворец на некоторое время стал музеем, и просто праздные посетители и гости даже из других стран, они смогли пройтись по комнатам в Царском Селе и посмотреть, как же жила царская семья. Конечно, гиды в это время вовсю говорили: вот, посмотрите, буржуазные, как они жили, как у них все было безвкусно и так далее. А у людей (я читала об этом воспоминания) возникала совершенно обратная реакция — удивления. Во-первых, что же они видели? А это, напомню, были комнаты, которые семья оставила, когда срочно собирались уезжать, там вещи многие лежали, как они их в тот момент там сложили в корзины, оставили на тумбочке. И что же они видят, посетители? Очень много, во-первых, детских фотографий, и даже в кабинете императора, где он работает. Видно, что они хотят, даже находясь не рядом друг с другом, все равно мысленно представлять своих любимых рядом. Кругом детские фотографии. Во-вторых, удивляет, наличие что много икон. Например, пишут, что спальня императора и императрицы, она была похожа больше на православный храм, чем на будуар, так много было икон, все стены кругом иконы. То же самое в комнатах девочек. Я напомню, что у них даже не было у каждой по отдельной комнате, хотя, казалась бы, они могут себе позволить и по несколько комнат каждой. Нет, они жили по паре, старшая пара — это Ольга и Татьяна, и младшая пара — Мария и Анастасия. И вот у них простые кровати, рядом тумбочки, на тумбочке Евангелие, иконы, легкие какие-то безделушки, которые там они, и сами мастеря, друг другу дарили или что-то такое памятное. Вот это всех удивляло, что насколько простая, но душевная, теплая была эта обстановка.

Д. Володихин

— Мне хотелось бы поинтересоваться: ведь говорили, что они даже донашивали друг за другом платья, младшие донашивали за старшими?

А. Чернова

— Так и было. Александра Федоровна считала, что в быту они могут и должны обойтись минимальными какими-то, своей одеждой. Так вот Мария и Анастасия — им перешивали, дошивали платья после старших сестер, кто-то был полнее, кстати, Мария, она была более такая полненькая, поэтому ей могли что-то расширить, другим там сузить, то есть перешивали одежду. Но это касается повседневной одежды. Конечно, для выхода в свет, для первых балов шились новые прекрасные платья или когда государственные праздники, но это другое. Это выйти в праздничной одежде — ну тут уже не жалели родители украшений, да, что должно все быть со вкусом, как и положено царевнам.

Д. Володихин

— Мы походим к теме отношений между родителями и детьми. Каковы были эти отношения? Некоторые исследователи говорят, что они были ровными, теплыми, уютными. Другие говорят, что напротив, было несколько холодновато, и слишком много порядка в жизни маленьких девочек. Третьи говорят, что эти отношения были образцом христианской семьи. Что здесь правда, что здесь выдумка?

А. Чернова

— Ну вот, пожалуй, первая и последняя позиция, они смыкаются, да, то есть то, что теплые отношения, не холодные, конечно, когда родители и дети друзья, да, настоящие друзья, это и есть образец идеальной христианской семьи. В наше время иногда там звучат дискуссии: как, вот можно ли дружить со своим ребенком, нужно ли это или нужно сохранять дистанцию? Этот опыт святой семьи показывает, что можно и нужно дружить. А то, что они дружили, это видно по письмам.

Д. Володихин

— Приведите какие-нибудь примеры.

А. Чернова

— Да. Не всегда императрица, она могла как бы лично пообщаться с девочками, но девочки делились — то есть они открыты, они полностью откровенны, они знают, что их всегда поймут и примут. Так они, например, делятся с родителями своими первыми влюбленностями, переживаниями, они ничего не скрывают. И родители на это смотрят по-доброму, да, понимают, что девочки растут, что вокруг, да, они могут, на кого-то у них может откликаться сердце. А примеры, вот Александра Федоровна, она как-то записала в дневнике, что любовь — это единственное, что мы не теряем на земле, она протекает через рай. И мне кажется, что вот это отношение она пыталась привить, донести и до детей. Ну а, собственно, по письмам мы можем даже реконструировать, какие были увлечения у сестер, что происходило. Ну тут просто очень много историй. Ведь у каждой девочки, особенно у старших, были свои друзья. Но подчеркну, что друзья были офицеры, когда они выезжали летом на яхте «Штандарт», у них была охрана, были с ними офицеры, многие очень такие заслуженные молодые люди, которые участники русско-японской войны, герои войны. Но у старших девочек там по-разному, от шести до 15 лет, ну вот они вместе играли, общались и, конечно, нравились друг другу. И родители считали, что это нормально, что они общаются и с людьми не столь высокого звания. Но в высшем свете это понять не могли. Читала воспоминания, что как-то девушки, они очень редко ходили на балы, но вот они прибыли на светский бал. И вот, значит, они окружены — та пишет в воспоминаниях, — какими-то офицерами, какими-то казаками, в общем, никого из их окружения, из истинно высокого света нет. Они без конца танцуют и веселятся. То есть общество не понимало, в обществе расчет: какое положение, род какой.

Д. Володихин

— Ну насколько я понимаю, в семье это считалось частью воспитания чувств — то есть не пройдя через влюбленность, в общем, не все понимаешь в этой жизни. И тем более, что все эти влюбленности, балы, увлечения, это ведь все довольно невинно.

А. Чернова

— Да, безусловно, это все целомудренно, каждый, да, понимал это именно как такую высокую дружбу, как общение.

Д. Володихин

— Случалось ли, что между родителями и детьми было не понимание и не приятие, а какая-то вражда, конфликт, случалось ли такое?

А. Чернова

— Ну как и в любой семье, дети могли друг с другом повздорить, что-то не поделить, расстроиться, обидеться, конечно, такое случалось. Но важно, как это преодолевалось. Например, есть письма, которые пишет для Ольги мама, она ее увещевает, чтобы не была настолько эмоциональной, что надеется, что, видимо, да, была какая-то, может быть, ссора, вспышка, потому что девушка была такая, очень быстро могла что-то расстроиться, среагировать. Но она всегда по-доброму объясняет, как вот поступить в этой ситуации, и через разговор, через беседу даже вот такой, как говорят, у подростков трудный переходный период, он практически незаметен, да, все ситуации они совместно решали. Та же вот Мария страдала от одиночества в какой-то период, что вот старшие, Татьяна, Ольга вместе, Анастасия больше с Алексеем, они веселятся, они подходят, Анастасия как мальчик по своему характеру. Вот тоже она не скрывает свою проблему, да, она жалуется, что ей там одиноко. И Александра Федоровна пишет, что что ты, все тебя очень любят, очень, ты как такое могла подумать, что тебя не любят. И вот это важнейший урок: нужно любить своих детей, нужно им об этом говорить, что их любят, и тогда дети вырастают полноценными, да, глубокими людьми, которые способны и на подвиг, которые не боятся окружающего мира, не боятся испытаний. Потому что они находят тепло и поддержку в своей семье, они имеют некую такую опору.

А. Чернова

— А насколько много сам государь общался с дочками? Человек достаточно занятой, он получил в литературе характеристики очень хорошего семьянина. Некоторые даже упрекают его что на семью он тратил слишком много времени и государственные дела страдали. Ну в этом суждении есть много недобросовестного. Ну по факту, как часто отец видел дочерей, общался с ними, разговаривал на важные темы, вмешивался в процессы обучения, следил за их играми?

А. Чернова

— Конечно, он должен был много работать. И легко доказать, да, сколько он тратил времени именно не на семью, а на государство, если посмотреть дневники, планы, когда он с кем встречается, какие дела решает. И вместе он мог быть по праздникам, в воскресный день, да, это всегда была большая радость для детей, то есть они любили с ним и играть, и общаться. Он прекрасно читал вслух книги, классику, такие проходили семейные вечера. Он обсуждал со старшими детьми, Татьяной и Ольгой, такие даже государственные вопросы мог, исторические, да, размышлять вместе, ходить на прогулку. Но времени на это было мало. Все изменится, когда их арестует, ну тогда они будут вместе.

Д. Володихин

— Ну что ж, до этой печальной страницы в их судьбах мы еще доберемся. А сейчас еще одно произведение, которое представляет собой выбор государя Николая II для торжественного концерта в честь 300-летия династии Романовых. А именно «Элегия» для струнного оркестра Петра Ильича Чайковского.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели. Это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». Сейчас мы ненадолго прервемся после этой чудесной музыки, чтобы буквально через минуту вновь встретиться в эфире.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный писатель, преподаватель Московского государственного института культуры и отличнейший историк литературы, Анастасия Евгеньевна Чернова. Мы продолжаем разговор о дочерях государя Николая II. И, наверное, пришло время обсудить вопрос, почему ни одна из них не вышла замуж. Хотя предложения, в общем, были, и время от времени складывалась ситуация, когда все были уверены, что одна из этих пташек упорхнет из родного гнезда и составит счастье кому-то из монархов.

А. Чернова

— Вот по поводу как раз «упорхнет из родного гнезда» — это то, что княжнам совершенно не хотелось. Особенно старшей, Ольге, она как старшая, на нее, конечно, было все внимание общества, в том числе и зарубежных журналистов, в газетах того времени вовсю обсуждали, пытались просчитать партии, за кого же она выйдет замуж. Но Ольга говорила родителем, говорила своим родственникам, что я русская и хочу остаться в России, да, то есть ни в коем случае не уезжать за рубеж, не стать, не быть государыней иного царства. А между тем предложения поступали, их было несколько, разные. Ну, пожалуй, пример, самое такое обсуждаемое, самое яркое событие, когда они стали знакомиться с румынским принцем Каролем.

Д. Володихин

— Здесь очень важно подчеркнуть, что нет вероисповедной разницы, Кароль был православным.

А. Чернова

— И, кроме того, это уже чувствуется, да, это в преддверии войны, это выгодно политически: Румыния, если она будет в союзе с Россией или она будет в союзе с Германией, то есть это и политический такой аспект. Ну что же, приезжает делегация, Кароль, родители. Сначала они приезжают в Россию, все делают так, чтобы молодые люди проводили вместе много времени, они играют, они ходят в театры. Далее должен быть ответный визит, чтобы разобраться в своих чувствах. Это при том что, видимо, Ольге он сразу не понравился, но решено, что а вдруг, это надо побольше пообщаться, присмотреться друг к другу.

Д. Володихин

— Может, еще какой-нибудь понравится.

А. Чернова

— Соответственно, они едут, прибывают в Румынию. И могу зачитать отрывок...

Д. Володихин

— Отрывок из книги Анастасии Евгеньевны Черновой, посвященной четырем дочерям Николая II.

А. Чернова

— Напомню, что совершенно им не хотелось уезжать в другое государство, поэтому они разработали один секретный план. Какой же план? Как только Романовы прибыли в Румынию, что-то пошло не так. Во-первых, членам румынской фамилии сестры не показались такими уж красивыми: где нежное очарование и тонкая хрупкая бледность? О, как обманчивы слухи! Перед ними стояли слишком уж загорелые, почти черные девушки, кожа их была грубой, потрескавшейся, а носы красными. «Такой сильный загар не в моде, — шептались придворные, — и где это видано, словно у крестьянок». Во-вторых, в центре внимания самих сестер неожиданно оказался не Кароль, а его младший брат, шестимесячный Мирче. «Ой, какой хорошенький!» — всплеснула руками Ольга и тут же усадила малыша на колени. «Действительно, он такой душка, — окружили ее сестры, восторженно улыбаясь, — лю-лю-лю-лю». Цесаревич Алексей тоже не скучал, во время обеда он учил двух румынских детей, маленьких принцев, как плевать виноградными косточками в кувшин с лимонадом в центре обеденного стола. Таким и остался в памяти тот день: косточки, свистящие под потолком, княжна Ольга с маленьким Мирче на коленях. И только потом, гораздо позже румынская сторона узнала, что у сестер был разработан секретный план. Ни одна из них не хотела стать невестой Кароля. Тогда они решили сделать себя как можно более некрасивыми, для этого они лежали на солнце без шляп всю дорогу из Ливадии, с тем чтобы Кароль не влюбился ни в одну из них.

Д. Володихин

— Ну что ж, план был исполнен. И эта история говорит о том, что семья была настолько тепла, что воспринималась всеми четырьмя девочками как действительно уютное гнездо, они не хотели оттуда уходить. Вопрос в том, что произошло: они погибли, имея возможность уцелеть в результате брака или, может быть, Бог для них судил, что им нужно погибнуть вместе. Здесь трудно отличить промысл Божий от человеческого разумения.

А. Чернова

— Самому Каролю, кстати, очень понравилась третья княжна, Мария — об этом тоже есть воспоминания, он пытался ней подружиться, но увы.

Д. Володихин

— Ничего не вышло.

А. Чернова

— Она еще была слишком маленькая, даже так.

Д. Володихин

— Ну что ж, мы от игр, балов, секретных планов и уюта в семье переходим к станице истории гораздо более холодной для всей семьи государя императора. Итак, начинается Первая мировая война, и барышни должны были узнать совершенно другой быт.

А. Чернова

— Быт семьи меняется совершенно. Больше не будет никаких балов, никаких поездок на море летом, а эти поездки они очень любили, потому что именно в это время семья была вместе, много времени они проводили друг с другом. Теперь же что они, они могли бы, в принципе, кажется, жить ну так же, учиться, это же еще дети. Представьте: старшей, Ольге, на тот момент было 18 лет, да, Татьяне 17 лет. Но вот эти, по сути, девочки, они вместе с императрицей проходят курсы медсестер и начинают работать в госпитале. Причем они не просто помогают там, инструменты подают, они принимают участие в сложнейших операциях, они встречают раненых военных, тяжелораненых, на вокзале и моют им ноги, моют им раны, которые загноились уже. Если почитать описания, меняется, кстати, содержание дневников девочек, они вели всегда дневники, то теперь они постоянно описывают, какие ранения, как что они омыли, кто пошел на поправку. А некоторые умирали.

Д. Володихин

— Вы говорите, что две из них были сестры милосердия — тогда это так называлось. А две просто им помогали, посещали госпиталя?

А. Чернова

— Да, младшие, Мария и Анастасия, поскольку они были совсем еще девочки, они учились, Ольга, она к тому времени уже закончила учебу, она могла больше времени посвящать. Но те девочки младшие тоже не остались в стороне, они приходили и помогали, чем могут, даже слово утешения, что-то подать, принести — то есть у них быт, жизнь переместилась в госпиталь. Но еще вот старшие, они выбрали не просто помогать, они могли сами делать операции хирургические. А это уже очень страшно, это такие картины, а девочки 17–18 лет. Ну вот Ольга, она как более такая эмоциональная, чуткая, слабая, ей даже потом стало плохо, и стали рекомендовать, чтобы она не принимала участие в операциях, потому что она не выдерживала, она похудела, заболела. А Татьяна, она хранила хладнокровие. Есть описание, что она совершенно не терялась, да, кровь льется, а она быстро находит инструменты, все делает, и ей это удавалось. Вот они очень переживали, если человек не шел на поправку, они рыдали плакали. Ну, в общем, это тоже есть описания, насколько они близко к сердцу принимали вот этих солдат, офицеров. А кто выздоравливал, они начинали с ними дружить, потом переписывались. Один из офицеров подарил собачку Татьяне Николаевне, они подружились, назвали Ортипо. Вот тоже у них домашние животные, мы про них не говорили, но ведь это отдельная история — в царской семье привечали собак, кошек, у них было много животных, которых они не бросили, а собак взяли потом с собой в ссылку.

Д. Володихин

— Ну что ж, проблема, источниковедческая проблема, историческая состоит в том, что достаточно много было нападок на роль великих княжон в войне — их обвиняли в том, что все это поддельное, все это игра и все это картинки для прессы, а на самом деле их действительное служение в госпитале было, скажем, так «захожанским»: ненадолго зашли, посмотрели, поправили одеяла, постояли рядом с постелью больного и ушли. А сколько правды вот в этом обвинении?

А. Чернова

— Ну конечно, здесь нет никакой правды, совершенно нет правды. Но, кстати, для прессы того времени это очень характерно: чем бы ни были заняты члены царской семьи, все вызывало только негатив, только критику. Александра Федоровна всей душой полюбила Россию, выучила русский язык, считала русский народ своим народом, но ей говорили, про нее писали, что «немка и ее дети». Если, например, она в обществе улыбалась, то говорили, она насмешничает. Ели она была серьезная, говорили, она сердится, она такая пасмурная — то есть не угодишь, все искажали. И это вот вопрос медийной работы.

Д. Володихин

— Ну да, ну прежде всего это вопрос того, что семья идет как айсберг в теплые воды: все с разных сторон подтачивает благополучное ее состояние во время войны, и в конце концов приходит время этому айсбергу перевернуться. Не затрагивая пока истории с их отъездом на восток, что, собственно, произошло в 1917 году, в самом начале истории с их арестом?

А. Чернова

— Император Николай II, он был на линии фронта, он возглавлял, поэтому он не был в этот момент с семьей, и друг о друге точно даже не знали, что происходит. Императрица и девочки, они находились дома, в госпитале, причем все три девочки, они заболели корью.

Д. Володихин

— Три из четырех. А кто остался-то?

А. Чернова

— Да, а Мария она сначала была здорова, на ногах, ходила. То есть она понимала, что происходит, она сопровождала императрицу, когда та выходила в сад. А я напомню, что их дворец окружили солдаты, пьяная толпа, и готовы были наброситься, все разорить, убивать...

Д. Володихин

— Напомните еще, что это за дворец?

А. Чернова

— В Царском Селе.

Д. Володихин

— Царскосельский дворец. Хорошо. То есть, иными словами, отец в отдалении от семьи, семья находится в Царском Селе и, в общем, поставлена в угрожающе положение.

А. Чернова

— Да, офицеры готовы защищать дворец. И императрица, она говорила: нельзя проливать кровь, только не стреляйте, все должно быть мирно, без крови. Вот она выходила к толпе, беседовала. И Мария, княжна Мария была рядом с ней, ее поддерживала. Но потом и она заболела.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях Анастасия Евгеньевна Чернова, превосходный писатель, автор книги о великих княжнах Романовых, истинных русских царевнах. И сегодня мы разговариваем именно о девочках, которые пострадали от революции. И я думаю, сейчас будет правильным, если вновь прозвучит музыка, избранная для торжественного концерта в честь 300-летия Романовых Николаем II — это «Концертный вальс» Глазунова Александра Константиновича.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». Мы разговариваем с Анастасией Евгеньевной Черновой о судьбе княжон, дочерей Николая II. И я специально попросил поставить этот прекрасный, веселый, бравурный концертный вальс, для того чтобы составить своего рода противоречие тому, что будет после лучших, цветущих, веселых лет. Собственно, уже война принесли немало горя в семью и в быт девочек, но это еще были цветочки. Вы с этим вальсом вспомнили, сколь хороша была их судьба, и теперь узнаете, сколь черной она сделалась в последний год их жизни. Анастасия Евгеньевна, какова была судьба девочек после того, как они оказались под арестом и вместе со своей матерью, ну и вскоре к ним присоединяется отец, достаточно быстро ведь их отправили на восток?

Д. Володихин

— Да, их отправили в Тобольск. И причем когда они собирались, они еще не знали, куда они едут, но догадывались, поскольку им сказали взять побольше теплой вещей. Им хотелось, конечно, куда-то в иное место, южнее, но начали сборы, собирались, вот сохранились вещи, которые они с собой брали, какие-то фотографии. Кстати, они очень любили фотографироваться, да, это сохранилось, такое их было в те дни развлечение, одно из немногих. Взяли они и домашних питомцев — кошку не разрешили взять, но трех собачек с собой повезли. И вот они на поезде долго добирались, все вместе оказались в Тобольске вначале. Там режим, конечно, совершенно другая жизнь. Но хочу подчеркнуть, что они сразу стали очень быстро обустраивать жилье, там повесили платки между кроватями на ширмы, какой-то уют стали привносить, они стали рукодельничать. И это будет впереди, впереди их ждет страшная холодная зима, когда у них просто обмороженные пальцы и от холода выступали пятна на щеках. Страшные холода, дом совершенно продувался — это да, это такой Тобольск.

Д. Володихин

— Но, кстати, так, ради интереса. Сейчас в Тобольске есть музей Романовых — я, может быть, не совсем правильно его называю, но этот музей посвящен именно дням пребывания царствующей семьи в Тобольске, и он прекрасен. Один, по-моему, из лучших региональных музеев во всей России. Но так или иначе то, что сейчас выглядит красиво, тогда было скудостью, холодом, унижениями и терзаниями, по большому счету, семьи.

А. Чернова

— Им нельзя выходить на улицу, никаких прогулок. Ну можно выходить, около дома постоять во дворе, да. Вот по городу пройтись, по улицам — они самого города, конечно, не видели. Но они начинают, например, когда Рождество, они делают подарки, мастерят охранникам, да, их охране, высылают постоянно, пишут письма, какие-то стараются подарки выслать своим родственникам, друзьям. Очень ждут ответные письма. Но, к сожалению, часто письма не доходят. А еще до этого, кстати, вот тоже хороший пример, еще когда они были во дворце, В Царском Селе, то тем летом они стали делать огород, они сажали морковку, свеклу, редиску, им очень нравилось. По описаниям, это их была большая радость, что у них там столько-то грядок, что они за ними ухаживают, растят, плоды будут к осени. А вокруг за забором собиралась толпа. Толпа, которая смеялась, показывала пальцем, говорила: вот, вы жили там в роскоши, ха-ха, теперь вот поработайте, редиску выращивайте, морковку. Ну они на это никак не реагировали, они не отвечали ни слова против.

Д. Володихин

— То есть они все это переживали с христианским смирением.

А. Чернова

— Да, они принимали поношения, и император подчеркивал, что нужно прощать своих врагов. У него есть об этом в дневнике, что за врагов надо молиться и прощать.

Д. Володихин

— Ну что ж, хотелось бы подчеркнуть, то что семья вместе, семье внутренне тепло. Что же касается внешних обстоятельств их жизни, то они становятся все более суровыми и угрожающими. Но пребывание в Тобольске будет еще вспоминаться как благополучное, поскольку в Тобольске их скитания не окончатся, их отправят в Екатеринбург,

А. Чернова

— Действительно, в Екатеринбурге будет еще тяжелее. Сменится охрана, сменятся условия. В Тобольске они все-таки, вот как они проводили время — они учились, писали, они читали книги, ставили спектакли по разным пьесам — Фонвизина, Островского, водевилям Чехова. А в Екатеринбурге, я вот когда писала главу книги, назвала «Дом в тумане» — почему, потому что действительно это был дом, в котором нет нормальных окон. Они не то что не могли выйти на улицу теперь, они не могли даже увидеть мир другой, рассмотреть, подойти к окну. За окном, собственно, что бы они увидели — они бы увидели высокий забор, за которым ничего нет, не прослеживается какой-то город, улица. Но этого было мало, им закрасили побелкой стекла, так что все было белое, как будто в тумане. И даже когда они пытались, один раз Анастасия, она же непоседа, ей хочется движения, ребенок, скучая, подошла к окну, то раздался выстрел, и пуля пробила, отлетела, пуля мимо прошла. То есть кругом стояли...

Д. Володихин

— А что пробила пуля, забор, стену?

А. Чернова

— Ну в окно попала, в раму, она отскочила, то есть выстрелили, кругом стояли пулеметы, солдаты вооруженные. Сама Анастасия писала об этом так: как забавно вооружены солдаты, у каждого что-нибудь да торчит. То есть кругом было оружие, ну вот они с улыбкой так это воспринимали. Так вот, и летом в Екатеринбурге было ужасно жаркое лето, душное. И представьте, да: в комнате столько человек, нельзя было открыть окно, проветривать. Очень долго этого добивались, чтобы хотя бы можно было приоткрыть, ветерок пошел.

Д. Володихин

— Ну что же, это лето в их жизни станет последним. И дал им Бог в конце концов немного солнышка. В конце концов — потому что в один прекрасный день, вернее ночью к ним явится расстрельная команда.

А. Чернова

— Да. В Екатеринбурге кроме того издевательства были разного рода, я уж про них не рассказываю, больше вот обратила внимание на окна, на быт. Но эта команда действительно явится. Ну обратите внимание просто, может быть, на то, чем была занята семья, о чем они писали, последние такие записи сохранились, они у каждой девочки есть. У старшей, старшая, Ольга, она читала духовную литературу, она переписала стихотворение Бехтеева. У Марии, например, она собиралась переписать стихотворение Лермонтова «Спи младенец мой прекрасный, батюшки-баю» — напомню, да, что она мечтала о большой многодетной семье. Анастасия — у нее сохранилась недорисованная картинка: березка, качели. Ну то есть они продолжали жить в любви, и вот это вот они же не просто писали, рисовали, они отправляли открыточки своим друзьям, своим родственникам. Но когда вот эти вот открытки долго тогда шли по революционней России, их да, уже даже не было в живых, отправителей.

Д. Володихин

— Ну что ж, давайте буквально на минуту представим себе, как это происходило. Их расстреляли, всех этих девочек и вместе с родителями. Насколько я понимаю, после того как пули начали бить в их тела, они все-таки оставались какое-то время живы, и палачи докалывали их штыками.

А. Чернова

— Да, пули отскакивали, потому что они зашили в корсеты некоторые украшения...

Д. Володихин

— Бриллианты.

А. Чернова

— Бриллианты, поэтому это было как бронежилет, получается. И есть воспоминания, что докалывали, убивали так. Анастасия и Мария, они позднее погибли. А Татьяна пыталась, Ольга пыталась закрыть собой младших сестер, тоже она такой шаг сделала.

Д. Володихин

— Сколько было Анастасии на момент, когда их убили, лет 15?

А. Чернова

— Анастасии было 17 лет. А вот цесаревичу Алексею через две недели должно было 14 лет исполниться. Самой старшей было 22 года, Ольге.

Д. Володихин

— Ну что ж, дорогие радиослушатели, никакой морали об этой семье я в конце завершающейся нашей передачи привнести не хочу. От вашего имени я поблагодарю Анастасию Евгеньевну за эту передачу и закончу вопросом: ну вот подумайте, есть ли какой-нибудь вариант светлого будущего, государственного интереса, какой-нибудь прогрессивной идеологии, ради которого надо заколоть штыком девочку 17 лет и мальчика 14-ти? До свидания.

А. Чернова

— До свидания.