«Дни открытых дверей в Школе акварели и Академии акварели Сергея Андрияки». Сергей Андрияка

У нас в гостях был Народный художник России, художественный руководитель Школы акварели, ректор Академии акварели и изящных искусств Сергей Андрияка.

Разговор шел о значении художественного образования и его влиянии на духовное развитие личности, об особенностях учебного процесса в Школе Акварели и Академии изящных искусств, а также о днях открытых дверей в этих учебных заведениях Сергея Андрияки.

Ведущие: Алексей Пичугин, Алла Митрофанова

---

А. Пичугин

— Друзья, здравствуйте, это «Светлый вечер» на светлом радио. Здесь, в этой студии, наконец-то мы вместе приветствуем вас и друг друга. Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— Здравствуйте. И с удовольствием представляем нашего гостя. Ближайший час, эту часть «Светлого вечера» здесь вместе с нам и с вами проведет художественный руководитель Школы акварели и ректор Академии акварели и изящных искусств, художник Сергей Андрияка. Сергей Николаевич, здравствуйте.

С. Андрияка

— Здравствуйте.

А. Пичугин

— У вас ближайшие дни, ближайшие выходные, суббота и воскресенье, 24-е и 25-е — дни открытых дверей в вашей школе и в академии...

С. Андрияка

— И в Академии акварели, да. Поэтому у нас так получилось, что сейчас школа объединяется с академией, она будет ну и уже, в общем, в системе Министерства культуры Российской Федерации, и мы вот решили сделать два дня открытых дверей практически — суббота и воскресенье. Ну суббота — это будет Школа акварели, чтобы люди ориентировались и представляли себе — это «Курская», Гороховский переулок. Потому что все время все путают, куда идти.

А. Митрофанова

— Изумительно красивое здание в Немецкой слободе.

А. Пичугин

— Это за пределами слободы все-таки.

А. Митрофанова

— Ну да, на границе, скажем так.

С. Андрияка

— Но тем не менее здание это построено немцем, архитектором Геппенером, который, по сути дела, построил много зданий в Москве и одно из них — это был построен изначально в 1889 году такой вот особнячок для детского приюта, для девочек. Это евангелический приют был, и там земля первоначально вся принадлежала евангелическому обществу. И в начале XX века было передано официально все в собственность городу Москва. И, в общем, здание сейчас, безусловно, достроено, немножечко оно добавлено, потому что оно было совсем маленькое и очень камерное. И там сейчас вот разместилась, наверное, для многих небезызвестная Школа акварели.

А. Митрофанова

— Сергея Андрияки.

С. Андрияка

— Да. Но я этого не говорил.

А. Митрофанова

— Ну это я сказала вначале, поэтому, конечно, да.

С. Андрияка

— Ну да. И там, конечно, у нас, как всегда, большой праздник. Самое главное то, что все бесплатно — там будут проходить две большие выставки, потому что есть музейно-выставочный комплекс. Одна выставка — это выставка, которая открылась недавно, из собрания Сергиево-Посадского музея, фонды Сергиево-Посадского музея.

А. Пичугин

— Очень хороший музей был когда-то. Я очень давно не был, поэтому не могу судить что там сейчас.

А. Митрофанова

— Ну там сейчас выставлено очень много графики, но графика такая, очень высокого уровня — там есть и уникальная графика и печатная графика, разная. И вторая выставка — это из фондов самой Школы акварели, тоже акварели старых мастеров и рисунки. Это то собрание, которое школа начинала собирать, как только ее основали в 99-м году, и мы сейчас имеем возможность основной костяк этой коллекции показать. Вот просто показать — это то, на чем, мое глубокое убеждение, должны учиться наши учащиеся. Они должны видеть оригиналы, они могут их копировать, изучать. Мы им обязаны рассказывать о технике старых мастеров. Потому что без прошлого будущего быть не может, без этого изучения. Это, значит, то что касается выставок. Ну и, конечно, у нас традиционно обычно очень много пробных уроков для всех желающих. То есть все, кто придут, они имеют возможность, и взрослые, и дети могут попробовать себя и написать свою первую работу, первую картину.

А. Пичугин

— А что для этого надо?

С. Андрияка

— Для этого ничего не надо, все там есть.

А. Митрофанова

— Прийти надо.

С. Андрияка

— Надо просто прийти и это, мне кажется, будет самым главным. На стенах коридора 2–3-го этажа можно будет увидеть вообще-то детские работы, исключительно только детские работы, начиная с первого года обучения и кончая пятым годом обучения. И, конечно, можно во всем этом поучаствовать. Ну плюс к этому мы из академии добавляем лепку животных — это анималистика — и даем возможность всем желающим (ну а в Академии акварели и изящных искусств, там это одно из направлений, один из предметов таких профильных — анималистика) и, в общем, вот здесь, в данном случае в школе будет тоже возможность попробовать и полепить животных. Причем получается это очень здорово. Ну с нуля у ребенка, который никогда не лепил, у него получается хороший, профессионально вылепленный зверь.

А. Митрофанова

— Что ребенка, я знаю таких родителей, которые под прикрытием того, что они привели туда ребенка, сами с удовольствием садятся за соседний стол...

С. Андрияка

— Безусловно.

А. Митрофанова

— И тоже начинают лепить свою лошадку, медведя, зайца какого-нибудь, я не знаю, Бармаглота какого-нибудь.

А. Пичугин

— Умеют, не умеют.

А. Митрофанова

— Прилично получается. Какая разница, не умеют — научат там, это правда.

А. Пичугин

— У меня такое чувство, что ты пробовала.

А. Митрофанова

— А просто мы с Сергеем Николаевичем общаемся уже не первый год по поводу дня открытых дверей, и я наслышана.

А. Пичугин

— Да, я тоже.

А. Митрофанова

— Наслышана о том, как это происходит, и что действительно взрослые превращаются в детей вот на эти часы пребывания в школе.

С. Андрияка

— Вы знаете, это большой праздник, это прекрасно. Потому что я думаю, что вот сто процентов люди не будут об этом жалеть, что они там потеряли время и потратили зря время, потому что это безумно интересно. Ну плюс к этому у нас есть еще офортная мастерская, где педагоги будут показывать и демонстрировать, как печатается офорт, как делается офорт, как он там травится и все прочее. И живопись есть по фарфору и керамике. Тоже ну школа, она не такая большая, как академия, она в десять раз меньше, но тем не менее все равно там, я думаю, будет очень интересно и можно будет познакомиться и с живописью по фарфору и керамике. И в итоге будет еще, конечно, мне кажется, очень интересный концерт студентов Консерватории. У нас так случилось, что, когда строили школу, на втором этаже выставочного зала оказалась беспрецедентная акустика, совершенно уникальная акустика.

А. Митрофанова

— Случайно.

С. Андрияка

— Да, абсолютно случайно, за счет, видимо, вот винтовой лестницы в середине зала, вентиляционных коробов, возникло удивительно звучание вообще вот любых музыкантов. И там стоит рояль, и мы периодически проводим концерты, и концерты, конечно, прекрасные. Там звучит это, по свидетельству профессионалов, они говорят, это на уровне студии записи, грамзаписи. Ну это вот действительно такое уникальное место оказалось для проведения таких концертов. Ну зал не очень большой, там где-то может разместиться там сто, там сто с небольшим человек.

А. Митрофанова

— Ну это прилично.

С. Андрияка

— Но все равно звучание, конечно, совершенно уникальное, оно просто удивительное.

А. Пичугин

— Знаете, когда прохожу мимо здания, давайте еще раз адрес напомним: Москва, Гороховский переулок, 17 — это или метро «Курская», или метро «Бауманская», примерно поровну там идти что от одного, что до другого.

А. Митрофанова

— И от того и от другого идти по удивительно красивым улицам. И, конечно же, самое красивое здание, ну на мой субъективный взгляд, это здание Школы акварели.

А. Пичугин

— А я прохожу мимо и мне кажется, что там все в этом здании есть. Сейчас Сергея Николаевича слушаю и понимаю, что там действительно все есть — и залы, и концертные залы.

С. Андрияка

— Ну там есть, понимаете, и художественный салон, и багетная мастерская. И вот у нас так получилось, что по некоторым причинам кафе там последние годы не работало, но мы хотим сейчас возобновить работу и кафе, и всего. То есть чтобы люди туда могли полноценно прийти и обучаться, и просвещаться, и наслаждаться красотой, то есть все там должно быть. Ну это вот то, что касается школы.

А. Митрофанова

— Субботы.

С. Андрияка

— Да, субботы, 24 апреля. С 11 часов до 17 часов.

А. Пичугин

— Да, вот давайте, мы немножко сумбурно начали и не очень понятно, во сколько все начинается. Давайте теперь структурировать пытаться все, что мы сказали.

С. Андрияка

— Вот, значит, день открытых дверей в Школе акварели начнется 24 апреля с 11 часов до 17 часов.

А. Митрофанова

— О, между литургией и всенощной. Вот так компактно уместились.

С. Андрияка

— Да, поэтому я думаю, что все, кто пойдет на Лазареву субботу, на службу, после службы могут просто очень хорошо провести это время и с пользой, и для души, и для всего. И если тем более будут дети, которые с огромным удовольствием будут все это дело и изображать, и смотреть выставки и своих одногодок, которые выставлены там, их работы, чему можно научиться в этой школе, это будет, я думаю, большое удовольствие.

А. Пичугин

— А если что, то и возле школы два храма — это Вознесения на Гороховом поле и храм Никиты мученика на Старой Басманной. И если вы соберетесь на день открытых дверей, то я думаю, как раз вот литургия в Вознесении и в Никите мученика будут заканчиваться примерно незадолго до начала дня открытых дверей.

С. Андрияка

— Да, потом Елоховский собор.

А. Митрофанова

— Елоховский собор недалеко.

С. Андрияка

— Он тоже не так далеко, да. Все это очень близко, в шаговой доступности. Ну я думаю, что здесь мы вот информацию об этом немножко закончим. И, конечно, безусловно, и всех желающих, кто придет, проконсультируют по вопросам там изобразительного искусства и всего.

А. Митрофанова

— Ректор Академии акварели и изящных искусств, руководитель Школы акварели, художник Сергей Андрияка сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». И мы говорим о дне открытых дверей в школе и в академии в ближайшие выходные, соответственно, 24 апреля и 25 апреля. Вот про день открытых дверей в Школе акварели недавно поговорили — это 24 апреля, Лазарева суббота. А в академии в воскресенье вы ждете гостей. И тоже, как традиционно это у вас бывает, это фактически настоящий праздник. Еще и с Вербным воскресеньем совпадает — я не знаю, вы специально так подгадывали или нет, но очень красиво.

С. Андрияка

— Ну так случилось.

А. Пичугин

— А во сколько начало?

А. Митрофанова

— Это тоже после службы.

С. Андрияка

— С 11 часов до 17 все это возможно. И здание только академии, оно в десять раз больше, чем школа, и там большой и музейно-выставочный комплекс, огромный такой, он по площади такой масштабный. Там, кстати, будет показ — есть музей акварелей старых мастеров, такой целевой музей, где можно будет посмотреть довольно большое количество акварелей, рисунков. Ну, правда, там не только акварели, там есть и печатная графика, там есть и масляная живопись старых мастеров. Вот это все можно будет посмотреть в академии.

А. Пичугин

— Но только не перепутайте, дорогие слушатели: если школа, где в субботу будет день открытых дверей находится в центре Москвы, между «Бауманской» и «Курской» по адресу Гороховский переулок, 17, то академия находится неподалеку...

А. Митрофанова

— На «Юго-Западной».

А. Пичугин

— На «Юго-Западной», да, неподалеку от «Теплого Стана».

С. Андрияка

— Да, между «Теплым Станом» и метро «Тропарево», «Юго-Западная». И вот между ними находится, на улице Академика Варге.

А. Митрофанова

— Это в воскресенье.

С. Андрияка

— Улица Академика Варге, дом 15. Вот ну просто чтобы всем было понятно, там магазин «Лейпциг» на этой улице, небезызвестный, да, когда-то был. И там тоже самое время — с 11 до 17 часов будет проходить вот такой удивительный замечательный, мне кажется, интересный для всех праздник. Праздник, на который мы приглашаем всех. Здесь, конечно, одно из самых главных, самых, мне кажется, увлекательных и интересных — это бесконечное разнообразие пробных уроков для всех желающих. Это и акварельная живопись, это понятно, пробные уроки, это и анималистика тоже в большом объеме.

А. Митрофанова

— Это из глины лепить зверушек.

С. Андрияка

— Это здесь и гончарное искусство — это можно будет на гончарном круге поработать. Это и роспись керамики, и витраж, и римская мозаика, и ювелирное искусство и так далее и так далее. Очень много-много всего.

А. Пичугин

— А я понял, что за здание. Потому что я, не сказать, что там часто бываю, но проезжаю, обращаю внимание на единственное здание, которое от типовой застройки такого спального района выделяется — с классическим портиком, большое. Я всегда, проезжая мимо, думал, что же там такое. Видимо, голову просто не поднимал, чтобы прочитать вывеску, а оказывается, это ваша академия. И кстати, если кто-то придет на день открытых дверей из храма, то опять же храм рядом — Калужской Божией Матери, и Анастасии Узорешительницы тоже, прямо вот в двух шагах от здания академии.

С. Андрияка

— Да, это все близко. И вы знаете, вообще академия, она большая и там много всего. Там вот выставка замечательного моего коллеги, художника, сейчас вот открылась в очень большом объеме на 4 этаже у нас, в музейно-выставочном комплексе — Дмитрия Белюкина. Это выставка, где можно увидеть его очень много вещей, написанных и по России, по природе и сюжетные вещи, картины. И, конечно, по Святой Земле у него очень много пейзажей. И, наверное, может быть, в наше время это удивительный, на мой взгляд, подвиг —проиллюстрировать «Евгения Онегина». Там, я сейчас боюсь соврать, но это более двухсот иллюстраций.

А. Митрофанова

— Ого.

С. Андрияка

— Да, то есть это в таком полном объеме проиллюстрировано, очень здорово, блестяще, профессионально, со знанием дела все это произведение. Ну есть еще выставка тоже такой душевной художницы — Рыбниковой, она наша современница, у нее очень интересные такие масляные вещи, любопытные, симпатичные. Ну и, конечно, работы самих студентов, педагогов, других педагогов — там Алексей Попов будет, Наталья Беседнова — ну очень много, в общем, этих педагогов, кто будет представлен в этой академии. Ну и, конечно, я еще раз повторюсь, самое интересное, это, конечно, сами пробные уроки. Потому что, вы знаете, до такой степени это приятно, когда ребята несут там своего зверя какого-нибудь вылепленного, сделанную акварель.

А. Пичугин

— А вам их можно показать или это ваши коллеги смотрят?

С. Андрияка

— Ну вы знаете, все, наверное, у всех посмотреть невозможно. Но я многое вижу, и я, собственно, там присутствую. И там у нас будет такая встреча, типа вопросов ответов с теми зрителями, которые придут. Ну и, конечно, есть еще огромный киноконцертный зал, который тоже он достаточно большой, и в нем тоже будет коллектив академического музыкального училища при Московской Консерватории имени Чайковского и танцевальный коллектив «Калейдоскоп» — вот это то, что концертное. Но оно будет уже во второй половине дня, к концу. А в начале, конечно, это все то, что можно увидеть, можно самому попробовать, можно во всем поучаствовать.

А. Митрофанова

— Заманчиво.

С. Андрияка

— Это все очень интересно, тем более да, потом после этих пробных уроков будут мастер-классы, мастер-классы самих педагогов. Потому что чем мы сильно отличаемся — и Школа акварели, и Академия акварели и изящных искусств — мы отличаемся тем, что все задания, которые задаются педагогом, он обязан выполнять вместе со своими учениками. И, конечно, такая работа вот показательная, она, может быть, не для повтора с учениками, но показательная, как проходят эти занятия — вот художник, педагог показывает свое мастерство и все комментирует, что он делает, как он это делает. Вот на глазах будут рождаться там портреты, натюрморты, еще какие-то сюжеты, может быть, городские пейзажи. В общем, все это будет рождаться прямо на глазах у зрителей.

А. Пичугин

— А какие условия поступления в академию и какое образование она дает?

С. Андрияка

— Значит, ну, во-первых, первое самое главное отличие от школы, по понятным причинам, это высшее образование. В академии это высшее образование, государственное. Абсолютно государственное. Потому что очень многие путают, что если моя фамилия там стоит, авторская...

А. Митрофанова

— Авторская.

С. Андрияка

— Что это частная какая-то организация. Вот она абсолютно государственная. То есть это тоже самое, что там Суриковский институт, что там Репинская академия, что Глазуновская академия, то есть это абсолютно то же самое — это государственное образование. Ну что для этого надо? У нас есть экспресс-курсы сейчас — очень такие быстрые, серьезные экспресс-курсы, на которые можно тоже, в общем, вот сейчас, осталось не так много времени до экзаменов, которые будут проходить в июле. Но можно в принципе успеть и немножко попробовать себя, и узнать те требования, которые перед абитуриентами стоят и возникают, как-то с этим познакомиться лучше. Есть у нас также предпрофессиональное образование, как и в школе, просто по территориальному принципу — есть удобство для тех, кто живет в районе Юго-Запада или в этом районе, им удобнее ездить на Юго-Запад в академию с детьми, чем ездить, допустим, в центр. Или, наоборот, в Школу акварели, которая на «Курской» тоже удобно. Ну поэтому тут уже вопрос такой.

А. Митрофанова

— Ну это технический момент скорее.

С. Андрияка

— Да, он территориальный. А так есть тоже и дополнительное образование для всех желающих, причем желающих и детей, и взрослых. Ну оно, по понятным причинам, в отличие от предпрофессионального бюджетного образования, которое бесплатно, но туда надо сдавать экзамен, здесь оно платное — сдавать экзамен не надо, нужно только иметь желание. И причем этого желания достаточно, потому что, собственно, опытные педагоги как раз именно научат, дадут вот это умение, мастерство, основы профессиональные буду заложены, а дальше уже каждый может это совершенствовать, развивать по своему усмотрению. Но, мне кажется, это великое дело, когда человек получает вот такое удивительное наполнение — он начинает видеть вот красоту вокруг себя, он начинает видеть этот мир прекрасный, который многие из нас видя, не видят — мы проходим мимо и не замечаем этого мира. И когда ты берешь в руки карандаш, кисточку и начинаешь вот такую работу, то на мгновение вот наш мир такой динамичный, электронный, где мы вообще, собственно, не можем никак остановиться — все мелькает, все мельтешит, все меняется, и вдруг мы начинаем созерцать, просто созерцать вот ту красоту, которую мы никогда на нее не обращали внимание, которая нас окружает, она постоянно окружает — это открытие. И человек, конечно, на мой взгляд, становится из слепого зрячим. Он видит этот мир, прекрасный мир, мир красоты. Также, как и классическая музыка. Это тоже, наверное, неслучайно дети многие учатся музыкальному, какие-то получают основы музыкального образования, потому что ты начинаешь слышать эту гармонию, слышать эту красоту музыки. И здесь то же самое — ты начинаешь видеть все.

А. Пичугин

— Я напомню, что сегодня мы в студии радио «Вера» говорим с Сергеем Николаевичем Андриякой, художественным руководителем Школы акварели и ректором Академии акварели и изящных искусств. Дни открытых дверей будут 24-го, в субботу — в школе и 25-го, в воскресенье — в академии. Это основная тема нашей программы сегодня, мы рассказываем о академии, о школе и вообще о том, как там происходит учебный процесс, что можно понять, если вы придете и в субботу, и в воскресенье. Здесь Алла Митрофанова, я Алексей Пичугин. Мы через минуту к нашему разговору вернемся.

А. Пичугин

— Еще раз добрый светлый вечер вам, дорогие слушатели. Алексей Пичугин, я Алла Митрофанова. И с удовольствием напоминаю, что в гостях у нас сегодня ректор Академии акварели и изящных искусств, руководитель Школы акварели, Сергей Николаевич Андрияка. Замечательный художник, педагог, человек, который своим опытом и мастерством делится, ну в частности в этот час и с нами, через слова, да, такие вот формы обретает это высокое, конечно, искусство. Сергей Николаевич, ваше сравнение с базовым музыкальным образованием мне кажется очень важным и справедливым. Вы когда рассказывали, мне тоже пришла на ум именно эта аналогия. По-моему, когда у ребенка есть вот это начальное хотя бы музыкальное образование, это невероятно расширяет диапазон. Говорю это как человек, которой без музыкального образования абсолютно. Наши слушатели об этом уже знают, неуч, к сожалению, и всю свою жизнь я занимаюсь тем, что...

С. Андрияка

— Вы знаете, аналогично, у меня то же самое произошло в моей жизни. Потому что я у нас стояло концертное пианино «Мюльбах» немецкое, но оно было всегда расстроенно. И я, к сожалению, только свои работы ставил на...

А. Митрофанова

— Пианино.

С. Андрияка

— На это пианино, да. И, в общем, уже в итоге ждал суда моего отца, который был художник и он был директором Суриковской школы, той школы, которая находилась в те годы в Лаврушинском переулке, напротив старой Третьяковской галереи. Ну это здание еще там же стоит, но, к сожалению, школа переехала на Крымскую набережную, она немножко в другом месте находится.

А. Митрофанова

— Вот мы с вами друг друга понимаем. Я просто смотрю на своего мужа, который буквально с первых двух нот может узнать, какая симфония Чайковского сейчас прозвучит. Я — нет, у меня этого нет. И всю жизнь пытаюсь залатать эти пробелы, но безуспешно.

С. Андрияка

— Очень аналогично. Но, вы знаете, я-то в юности очень был увлечен выдающимися исполнителями начала XX века. Вот о них сегодня мало кто знает, кроме там отдельных персонажей — Шаляпина, там еще нескольких. А я этим занимался очень серьезно, потому что покупал пластинки, у меня их очень много, как раз тех выдающихся исполнителей, которые ушли из этого мира в 10–20-е годы.

А. Пичугин

— А до сих спор слушаете на пластинках? Винил, да.

С. Андрияка

— Да. Был период, когда у меня проигрыватель, к сожалению, был сломан, и у меня не было возможности этого сделать. Но когда мне тут супруга, наконец-то она говорит: слушай, ты так любишь это все дело, давай я тебе с пластинками проигрыватель. И, конечно, когда я включал и включаю сейчас пластинки — ну это совершенно другое звучание.

А. Пичугин

— Да. я вас понимаю, я тоже люблю очень.

А. Митрофанова

— Я тоже, кстати. И помню, как сложно было достать вот эти иголочки с алмазным напылением, они выходили из строя и это прямо проблема, конечно, была.

А. Пичугин

— Ну сейчас такой проблемы уже нет.

А. Митрофанова

— Слава Богу. Я почему об этом заговорила: то что вы сказали (своими словами повторю вашу мысль) об оптике — очень важной настройке зрения, которая появляется у ребенка, когда он начинает заниматься в детстве живописью, точно так же, как музыкальная настройка происходит у человека, когда он в детстве занимается.

С. Андрияка

— Конечно.

А. Митрофанова

— Не знаю, там азы любого музыкального инструмента постигает — это как, вот знаете, может быть, я немножко сумбурно сейчас выражу эту мысль, мне кажется, Господь в каждого из нас заложил множество талантов.

С. Андрияка

— Конечно.

А. Митрофанова

— А дальше зависит от нас, какие из них мы активизируем, а какие нет. И даже если из человека получится средний художник, все равно — это может не стать его профессией, он не будет зарабатывать этим деньги, ну и ладно. Но вот этот навык видеть красоту...

С. Андрияка

— Конечно.

А. Митрофанова

— Разработать свое зрение так, чтобы не проходить мимо, а погружаться вот в максимальную глубину этого мира, созданного Господом Богом — это же невероятная просто история.

С. Андрияка

— Более того, вы знаете, мы как раз, когда была создана школа, она была создана в 1999 году — это все-таки ни мало ни много 22 года назад. И вот тогда задача, которая стояла, не с тем что вот каких-то талантов, каких-то выдающихся ребят вот мы — ну да, там есть экзамен на бюджет, мы вынуждены его проводить. Но могу одно сказать: задача была не то чтобы они все стали там суперпрофессионалами, зарабатывали себе на жизнь этим и все — чтобы они открыли для себя красоту этого удивительного, прекрасного мира, в котором мы живем, чтобы они каждое мгновение вот этим любовались, радовались и эту радость могли передать своим детям, своим близким, знакомым, друзьям. То есть это великая вещь. Ну то же самое, как я думаю, вот, наверное, люди, которые в детстве занимаются музыкой, для них не проходят бесследно эти занятия, они все равно остаются, это все равно внутри у человека есть.

А. Митрофанова

— А иногда в жизни бывают такие ситуации, когда нам просто критически необходимо противоядие. Когда что-то, я не знаю, рухнуло, либо в глобальном плане, либо рухнуло в личном плане, и как в такие моменты удержаться на ногах. Вот, мне кажется, когда у нас вот эти органы разработаны — зрения, слуха — это прямо костыли важнейшее.

С. Андрияка

— Конечно. И потом это удивительная вещь, потому что все-таки искусство — ну и, наверное, здесь о музыкальном я не могу говорить как профессионал, но о изобразительном могу как профессионал, что здесь любому человеку абсолютно, он может там заниматься, я не знаю, он может быть врачом, там экономистом, ну кем угодно, любая профессия может быть у него, он после работы пришел — у него какой-то тяжелый стресс, тяжелое состояние, ну там масса было, может быть, негативного общения, всего. И он пришел, он взял в руки карандаш и там те же 20–30 минут — он что-то нарисовал, написал — вот, уверяю вас, сразу происходит, все выходит из него, вот этот весь негатив, он выходит, происходит какое-то совершенно чудо. Ну меня искусство очень много раз вылечивало, просто физически вылечивало.

А. Митрофанова

— Даже так.

С. Андрияка

— Да. Вот, помню, как-то накануне очень я себя так неважно чувствую, я утром чувствую, что, ой, у меня тут и температура, вообще я больной человек, все. Сажусь с кисточкой, начинаю писать — в пять вечера, в шесть вечера думаю: а что было-то? Вроде как я не знаю, ничего не было.

А. Пичугин

— И как день прошел, не заметили.

С. Андрияка

— Да, и все, и такая радость. Думаешь, вроде как я и не болел, и не было ничего, вообще все это прошло.

А. Пичугин

— А вы сказали, что школа появилась в 99-м году, но этому предшествовали ведь еще какие-то подготовительные моменты истории. В 90-е годы, я хорошо помню, что в 90-е еще оставалась какая-то система старых советских художественных школ, не знаю, как потом, что было с ними и что сейчас. Но вы, когда школу создавали, вот вы рассказали, почему вы это делали. А вот как вы себе это представляли в условиях той страны, которая была в 90-е, когда все было достаточно сложно, когда совсем не было денег у большинства людей и когда было тяжело, но хотелось отдать ребенка хотя бы куда-нибудь. И вот вы создаете Школу акварели. У вас было имя...

С. Андрияка

— Вы знаете, у меня так случилось. У меня, когда я только-только поступил в Суриковский институт, буквально вот я на 1 курсе, у меня умирает отец мой. Ну он художник, он, собственно, тот близкий человек, на котором я, собственно, проверял вектор вообще моего творчества, моего художества, как вообще все это. И вдруг его не стало. Ну я, естественно, ну что я могу — ну там делали его персональные выставки, все. И буквально через два года после этого я прихожу в Суриковскую школу, в ту, в которой он был директором, прихожу преподавать. Я молодой человек, мне 21 год. Самый молодой педагог. И я с ужасом думаю: а как я будут преподавать? Потому что вот в то время никто никак не объяснял, что надо делать, какая психология у детей, как надо вообще все это делать. Это безумно было для меня непонятно, сложно. Потому что я единственное, что понимал, что если мне сейчас не поверят, то уже не поверят никогда, это все. И я помню, пришел вот первый раз на это занятие, меня представил директор. Ну я думаю: мне надо как-то доказать им, что я-то все-таки умею что-то. Я, значит, так вот ходил, смотрел, потом выбрал самого-самого, вот к кому надо было бы сесть, маленький кусочек начал писать акварелью как раз. И вокруг меня стояли все ученики, и вот эти вот десятки глаз смотрели внимательно: ну как? Ну вроде им очень все понравилось, потому что я показывал на личном примере, как это делать. И как-то стала потихонечку складываться та система обучения. Потому что я же потом преподавал еще в Суриковском институте — это уже высшая школа, другого плана, там все-таки студенты — это профессионалы без пяти минут. И когда я ушел с преподавания и из школы, и из института, то сделал небольшую такую студию. Ну студия такая, частного порядка, и в этой студии мне главная была задача доказать себе, как можно человека любого научить. Не рассуждать там о таланте, не таланте, способностях его — нет, не об этом. А вот надо любого уметь научить, вот как это сделать, каким образом. И приходили взрослые там, понятно, родители, они приходили со своими детьми, и я их тоже сажал — абсолютно бесплатно, просто чтобы они тоже учились, наряду со своими детьми. Потому что со взрослыми немножко другой подход, чем с детьми. И вырабатывалась постепенно вот эта методика, методика и система. Ну так вот я, наверное, года три занимался, наверное, вот с 89-го, наверное, по 92–93-й год, вот где-то так. А потом, в 94-м году возникло вот такое знакомство, совершенно неожиданное, с Юрием Михайловичем Лужковым, и он поддержал. Он поддержал, он говорит: я очень ценю художников, которые работают не только на себя, на свое там имя, на свое творчество, а они готовы отдавать это кому-то и учить кого-то.

А. Пичугин

— Ну уже тогда, естественно, все знали, что вы такой один из самых, наверное, московских художников того времени, да и сейчас тоже.

С. Андрияка

— Ну Москву я очень люблю, любил всегда, и для меня это родной город. Другое дело, что я, конечно, его немножко сегодня не узнаю, по сравнению с тем городом...

А. Митрофанова

— Это наша общая боль.

А. Пичугин

— Что тут говорить, если возле вашей же школы, неподалеку, на Бауманской, сейчас идет настоящая борьба за сохранение Немецкой слободы.

С. Андрияка

— Да, это большое горе, это большая беда. Потому что вот эти так называемые небольшие, маленькие особнячки, домики, которые, может быть, сами по себе они не являются какими-то особыми памятниками архитектуры, но они создают ту среду, атмосферу этого города и без них ничего не может быть. Вот мое глубокое убеждение, то что сейчас рядом с Кремлем — раньше, до революции были красивые домики, очень симпатичные, там были такие торговые ряды — все это было здорово. Эти все церквушки, которые стояли на Варварке, они так как возвышались из этих сонма этих домиков, и эти домики создавали определенный масштаб самому Кремлю, и он был очень живой. Сегодня этого нет, ну и он вызывает у меня вот больше макетный такой образ, такой немножко отстраненный, он не совсем тот живой Кремль, который хотелось бы видеть. Ну и современная архитектура, к сожалению, тоже она не добавляет.

А. Пичугин

— Я напомню, что сегодня мы беседуем в студии светлого радио с Сергеем Андриякой, ректором Академии акварели и изящных искусств и художественным руководителем Школы акварели, в преддверии дня открытых дверей. 24-го, в субботу, будет день открытых дверей в центре Москвы на Бауманской в Школе акварели. А в воскресенье, 25 апреля — день открытых дверей в Академии — это на юго-западе Москвы, неподалеку от метро «Теплый Стан» — улица Академика Варге, 15. А школа в центре Москвы — Гороховский переулок, 17. И вот как раз мы сейчас, перед этой маленькой отбивкой говорили про Москву. А какая она, ваша Москва? Вот та, которую вы любили рисовать.

С. Андрияка

— Вы знаете, этот тот образ города, который отличается, имеет свое лицо. Потому что вся современная архитектура, которая сегодня, к сожалению, наверное, в силу потребности для проживания, она безликая, она интернациональна, она не имеет никакого образа. Просто вот сейчас, к сожалению, когда едешь на окраинах Москвы, за МКАДом строятся гигантские, как мы их зовем, человейники...

А. Пичугин

— Слово, которое недавно вошло в нашу жизнь.

С. Андрияка

— Это нельзя никак расценивать как архитектуру — там нет балконов, нет ничего, это такое очень унылое зрелище вот этих вот домов многоэтажных, очень многоэтажных, которые стоят практически как забором таким друг к другу, смотрят люди друг к другу в окна. Иногда задаешь себе вопрос: а почему? У нас что, Япония? Вот где нет места, нет земли. У нас земли полно, почему мы не можем...

А. Пичугин

— У нас Нью-Йорк всегда приводят в пример. Ну хорошо, Нью-Йорк — это Манхэттен — относительно небольшая территория, за пределы которой Нью-Йорк вверх не растет. Попробуйте построить небоскреб где-нибудь через мост — в Бруклине попробуйте построить небоскреб, в Квинсе — и посмотрите, что будет.

С. Андрияка

— Ну и потом, если брать не Манхэттен, а вообще за Нью-Йорком, там же огромное количество именно стремления к одноэтажному...

А. Пичугин

— Да, конечно.

А. Митрофанова

— Одноэтажная Америка так называемая.

С. Андрияка

— Ну Германия — там 80 миллионов проживает, да, страна маленькая, но в ней стремление...

А. Митрофанова

— Освоить землю.

С. Андрияка

— Земля, домики и так далее. А мы почему-то обязательно строим гигантские вот эти вот дома. Ну я понимаю — это бизнес, это бизнес и не более того.

А. Митрофанова

— Это очень сложная тема, можно действительно много об этом рассуждать, и о разности менталитетов. Немцы, которые к своей земле как собственники относились, как хозяева, на протяжении большей части своей истории. И мы, которые прошли через коллективизацию. Ну, в общем, это действительно разные слагаемые, скажем так, у нас в сознании. Возвращаясь к теме Москвы, к теме вашей Академии акварели и изящных искусств и Школы акварели. Я думаю, что те пространства, которые создаете вы и в академии, и в Школе акварели, это пространства, которые насыщают смыслом. И люди, даже мимо проходя, потому что вот то, что Леша сегодня рассказал — не знал, что это за здание такое на Юго-Западе, но оно обращает на себя внимание, оно, на мой взгляд, такая смысловая доминанта определенная.

С. Андрияка

— Но вы знаете, очень больших трудов стоило, чтобы сегодня с нуля было построено такое здание. Оно же построено с нуля. Потому что там был недострой, в котором предполагался пенсион для художников, ветеранов Союза художников СССР когда-то. Вот там был вот этот комплекс такой, с разными переходами, вот построенный такой. И на этом фундаменте, на этой основе (потом по понятным причинам это все сгнило, все эти железобетонные конструкции без консервации) было построено. Вот я говорю: ну мы занимаемся традиционно классическим искусством, нам нужно здание не ультрасовременное, которое не будет, к сожалению, отвечать этим требованиям. А все-таки сам вид этого здания должен быть...

А. Митрофанова

— Успокаивать.

С. Андрияка

— Тоже классический. Ну, потому что классика — это что? Это гармония. Это гармония, это согласие, это красота, это все. Но здесь поэтому, наверное, это здание и выделяется вот из вот этих вот новостроек, которые там вокруг существуют, ну такое довольно странное — с колоннами, с портиком — вдруг около Тропаревского парка такой комплекс. Но это было очень-очень непросто. Очень непросто. И я просил очень наших архитекторов, чтобы все-таки они обратили внимание на такое традиционное строительство, чтобы не было это таким ультрасовременным зданием, в котором ничего хорошего нет, так, с внешней стороны по крайней мере.

А. Митрофанова

— То что могу сказать исключительно как потребитель и ни в кем случае не профессионал, все-таки есть такая архитектура, на которую когда смотришь, отдыхает глаз.

С. Андрияка

— Конечно.

А. Митрофанова

— Потому что очень многое из того, что в современной архитектуре есть много интереснейших примеров — я в этом плане не настолько консервативна, наверное, как вы, но все равно многие примеры из современной архитектуры воспринимаются, например, моими глазами как вызов. И этот вызов нужно осмыслить, переварить, какую-то, я не знаю, работу внутреннюю проделать, чтобы еще с этим зачастую и примириться. Когда смотришь все-таки на архитектуру классическую, она, я не знаю, может быть, это еще в силу того, что это там на уровне нашего ДНК как-то тоже заложено, она воспринимается как гармоничное, родное и свое. Она не воспринимается как вызов, на который надо либо как-то ответить, либо его переварить, либо освоить и осмыслить. Она воспринимается именно как то, что дает опору определенную, силы в каком-то смысле тоже — ну то что вы говорите о гармонии.

С. Андрияка

— Она происходит из органики.

А. Пичугин

— Я, извините, тут почему-то сейчас подумал, помните, когда Ле Корбюзье, величайшему Ле Корбюзье предложили построить в новой, социалистической Москве ряд зданий, он изучил те места, где предполагалось что-то строить — а предполагалось строить практически по всему городу: то есть мы наше старое все разрушим, снесем, и будет новая Москва с новой архитектурой. И Ле Корбюзье тогда сказал, что нет, лучше всего сохранить, оставить, отреставрировать. Это как с какой-то площадью, не помню, где — в Португалии или в Испании. Был заказ муниципалитета на переустройство городской площади в небольшом городке, и заплатили очень хорошим архитекторам, не помню кому. Они очень долго изучали эту площадь — площадь действительно была так себе, и пришли к выводу, что надо просто дома подреставрировать, покрасить все, брусчатку поменять на нормальную и оставить как есть. Вот Ле Корбюзье тогда тоже, он построил единственное здание — Центросоюз. Я думаю, многие знают, ныне на проспекте Академика Сахарова стоит, единственное здание...

С. Андрияка

— На Мясницкой.

А. Пичугин

— На Мясницкой, ну да, здание, построенное Ле Корбюзье, единственное здание Ле Корбюзье в Москве. И вот сейчас к нему пристраивают 250-метровую башню. Я не знаю, это как это смотреть, это новая архитектура. Что Ле Корбюзье должен был сказать на это, человек, который действительно открыл, наверное, что-то новое в архитектуре первой половины XX века, ну вот что он должен был сказать сейчас на то, что к его зданию, единственному зданию в России, пристраивают вот эту башню.

А. Митрофанова

— Вот поэтому очень важно, мне кажется, детей учить видеть красоту с детства.

С. Андрияка

— Безусловно.

А. Митрофанова

— С самых-самых там, не знаю, в три-четыре года, когда они начинают только держать в руках карандаш, кисточку, и тянутся за фломастерами, уже в этом возрасте можно развивать вкус, это же тоже очень важно. А для того, чтобы развивать вкус, в общем, других путей нет, как знакомить...

С. Андрияка

— А вы знаете, на чем вообще основывается любое образование? Вот это тоже такая немножко парадоксальная вещь — оно основывается на копировании, на повторе.

А. Митрофанова

— Первое время, конечно.

С. Андрияка

— Оно даже, вы знаете, очень долго основывается на копировании и повторе. Почему, потому что в любом образовании — ну я не знаю, и иностранный язык учить там еще что-то — ты все равно повторяешь за кем-то чего-то, и тогда ты получаешь то, что надо. И ребенок — почему дети обычно учатся быстрее, —ребенок, он как раз, он не может ну как-то абстрагироваться так вот. Вот рисовать с натуры он не может до 10–11 лет. Ну не может, вот не может. Вот он видит это яблоко, он никак не может соотнести его с тем, что вот это натура, и он его вот как бы рисует с натуры, он этого не может. Он будет делать все равно свое яблоко, абсолютно свое, там где-то и как-то. Но его можно учить. И нельзя ограничиваться только таким свободным творчеством, как обычно говорят, они говорят: ну вот вы все художники, нате всем вам кисточки, бумагу — ну вот давайте, творим. Их надо учить, каждого надо учить. Ну это, представьте себе, в музыке такая история бы произошла. И музыка в этом плане более консервативна — я это ответственно говорю. Потому что что делает преподаватель музыки со своими учениками? Они копируют, то есть через него, еще даже через педагога они разучивают исполнительское искусство, то есть они учатся сольфеджио, там все как полагается. И, конечно, они, собственно говоря, повторяют ту величайшую гармонию, которая была создана композиторами прошлого, и она сразу закладывается, эта гармония. Это повтор, это не сочинительство. Единицы — ну такой, может быть, там феномен был Моцарт, там еще какие-то были удивительные композиторы, которые в детстве могли сочинять музыку сразу, сходу. Но большинство это что — это повтор, это просто повтор и все. И это как раз и является самой лучшей формой обучения.

А. Пичугин

— У нас, к сожалению, уже время подошло к концу. Давайте еще раз напомним про дни открытых дверей — даты, время и адреса.

А. Митрофанова

— И эпидемиологические...

А. Пичугин

— Предосторожности.

С. Андрияка

— Предосторожности. Ну вы знаете, так как то что касается школы, школа, конечно, небольшая. Вот в Школе акварели, я сейчас скажу, наверное, сразу объявление по поводу того, что где и что будет проходить. Значит, в Школе акварели, которая находится на метро «Курская», Гороховский переулок, дом 17 — это 24 апреля, суббота, с 11 часов до 17 часов будет проходить этот день открытых дверей. То есть вот суббота, 24-го — мы вас ждем в Школе акварели. В Академии акварели, которая находится на Юго-Западе, между «Теплым Станом» и «Тропарево» — это улица Академика Варге, дом 15 — там будет проходить день открытых дверей 25-го, на следующий день, в воскресенье, с 11 до 17 часов. И мы также вас ждем. Ну эпидемиологическая ситуация по школе, конечно, здесь школа, она не очень большая по объему, поэтому просьба большая быть в этом плане предельно внимательными и осторожными. Потому что все-таки, я не думаю, что мы должны как-то ограничить вообще приход наших гостей, но чтобы сами гости об этом помнили и думали.

А. Митрофанова

— Дистанция, маски.

С. Андрияка

— Ну да, вот. И что касается академии — академия, конечно, она большая, там я думаю, места всем вообще хватит, там большой очень объем, это 36 тысяч квадратных метров — это огромная площадь и огромные возможности всевозможные — и выставочные, и вот эти так называемые пробные уроки и мастер-классы. И будут проводиться как в школе, так и в Академии экскурсии, такие небольшие экскурсии по всем комплексам. Вот, собственно, я вас и приглашаю на вот эти два замечательных праздника — праздник в субботу, 24-го и в воскресенье, 25-го.

А. Пичугин

— Спасибо большое. Сергей Андрияка, художник, руководитель Школы акварели и ректор Академии акварели и изящных искусств был гостем программы «Светлый вечер». Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— Спасибо. Всего доброго.

А. Митрофанова

— До свидания.

С. Андрияка

— До свидания. Спасибо.