«Божий призыв»

В этом выпуске своими светлыми воспоминаниями о том, как Бог помог человеку понять его путь и обрести свое место, поделились ведущие Радио ВЕРА Константин Мацан, Анна Леонтьева, Наталия Лангаммер, а также наш гость — настоятель Староладожского Никольского мужского монастыря игумен Филарет (Пряшников).

Ведущие: Константин Мацан, Анна Леонтьева, Наталия Лангаммер

---

К. Мацан

— Светлые истории рассказываем мы сегодня, как всегда по понедельникам, в этом часе на Радио ВЕРА. Добрый вечер. Мы — это ведущие Радио , мои дорогие коллеги. Анна Леонтьева, привет.

А. Леонтьева

— Добрый вечер.

К. Мацан

— Наталья Лангаммер.

Н. Лангаммер

— Привет, добрый вечер.

К. Мацан

— Я, Константин Мацан. И наш сегодняшний гость, игумен Филарет (Пряшников), настоятель Староладожского Никольского мужского монастыря в Ленинградской области. Добрый вечер.

Игумен Филарет

— Здравствуйте.

К. Мацан

— Рад всех приветствовать в студии. Сегодня, повторюсь, как всегда, будем делиться самым сокровенным и самым светлым. Я напоминаю, что «Светлые истории» — программа, одна из немногих на Радио ВЕРА, которые можно не только слушать, но и смотреть на сайте https://radiovera.ru/, на наших аккаунтах в различных соцсетях, например, ВКонтакте. Так что милости просим, подсмотреть за тем, что происходит в студии. А важно это, потому что мы всегда рады, дорогие друзья, вашим комментариям, вашим историям, которые вы сами оставляете в комментариях к программам, и такие истории мы внимательно всегда среди комментариев выискиваем, себе выписываем и зачитываем. Чем сейчас, собственно, я и займусь в начале программы. Вот не так давно у нас выходила программа на тему «Красота Божиего мира». И вот пользователь, который в YouTube обозначен как «Мама Лена» («Мама Лена», привет!) реагирует в том числе на историю, Ань, твою — про то, как в путешествиях природа укрепляет человека. И вот что пишет пользователь «Мама Лена»: «Недавно открылось, что мы обращаемся: „всемилостивый Бог“, и вот прогноз, что будут страшные ливни, град, может, даже торнадо, не дай Бог, и стало так просто: раз Бог всемилостивый, то вреда нам не попустит. И вот тут прямо в интернете мы видим, что туча разделилась и нас обошла». А про историю Ани, что природа в путешествии укрепляет и силу веры в Бога: «Вот мы по обстоятельствам едем по трасе М5, а не участвуем в Божественной литургии. Но всемилостивый Бог явил нам такие обстоятельства, будто мы одни в пути, и какие-то зайчики провожают нас, сидя на обочине, лиса тоже сидела, птицы, косули — просто как в „Мире животных“ животные были. Мы все ими восхищались, они нас не боялись. И это была та же Божественная литургия, благорастворение воздухов и изобилие природы. Как Господь сказал: двое рядом, и одному благо, и по выбору сердца вашего. По этой трассе столько рядом путешествовало, им тоже солнце светило и птицы щебетали. Благослови всех труждающихся и обремененных». Спасибо вам, друзья, и тем, кто в студии, и всем. Друзья, пишите истории.

А. Леонтьева

— Здорово. Всякое дыхание да хвалит Господа.

К. Мацан

— Вот. А второй комментарий, вторая история по поводу той же программы про красоту Божиего мира, меня прямо очень тронула — это реакция на разговор о многоэтажках в городе, которые вроде как непоэтичные, некрасивые. Но вот наша слушательница Светлана Крачкова (прошу прощения, если неправильно ставлю ударение, ну вот как догадываюсь, так и ставлю) пишет вот что: «Вообще я не люблю многоэтажки и плотную застройку тоже. Люблю простор, чтобы взгляду было куда устремляться. Но есть многоэтажки, которые заставляют меня перекреститься от изумления красотой и про это даже немного стыдно писать. Однако ранней весною, когда небо вечером пронзительно глубокая синего цвета, если ехать по Симферопольскому шоссе из Москвы в область, на дороге встречается Восточное Бутово. И вот на этом синем небе вырастает хрустальная гора этого микрорайона. Красота этого зрелища повергает в исступление, время останавливается. Кажется, это и вовсе небесный град. Машина быстро несется по шоссе, и в какой-то момент ты уже равняешься с застройкой, которая вблизи не кажется уже такой величественной и прекрасной, а потом и вовсе остается позади. Но каждую весну я проезжаю этим маршрутом с замиранием сердца». Ну это поэзия.

Н. Лангаммер

— Красиво.

А. Леонтьева

— Знаешь, вот эта реакция на, по-моему, Леша, да, Пичугин говорил, что красиво также и солнце, которое отражается в многоэтажке. А мне показалось это нонсенсом, и я предложила нашей героине, психологу Наталье Ининой, этот образ, я говорю: ну что-то не так в этом образе. Она говорит: ну это же солнце отражается в многоэтажке. И мы поняли, что да, это тоже про красоту Божиего мира.

К. Мацан

— Ну вот такие прекрасные истории вы нам, дорогие друзья, оставляете. И не бросайте этого благородного занятия, пишите истории, мы их будем в эфире обязательно зачитывать. Потому что, как вы знаете, Радио ВЕРА наше общее дело, и мы все на большую семью историями делимся. А наша сегодняшняя тема звучит так: «Найти свой путь, свое место. Истории о том, как Бог помог понять человеку его путь, обрести свое место». Ну как всегда, тема бесконечно интересная и глубокая. Отец Филарет, ну мы по традиции вот гостю слово передаем.

Игумен Филарет

— С гостями, да, гость начинает разговор. Интересная тема и очень глубокая, когда я готовился, то думал, о чем рассказать, тем более что подобных параллелей из опыта священнослужителя можно найти огромное количество. Потому что к тебе приходят за благословением, за Божиим благословением, к тебе приходят за советом. Но я сегодня вспоминаю, наверное, интересную сторону своего служения. Ведь ты радуешься, когда, допустим, твои прихожане становятся священнослужителями. В моей жизни это тоже было, это два примера, не буду называть имен.

К. Мацан

— Конечно.

Игумен Филарет

— Давайте не буду называть, потому что эти батюшки служат, и это замечательные батюшки, так я могу сказать, у каждого свой жизненный путь. А все началось на приходе, когда два совершенно незнакомых человека — мне, друг другу, с определенной периодичностью пришли в храм. Я их покрестил, и как обычно, начинается церковная практика у этого человека — человек входит в жизнь общины, начинает причащаться, исповедоваться, начинает что-то помогать. Вечером — я человек такой активный, всегда мужчин просил: давайте соберемся на какой-то день, поработаем, — вот нужно нам там что-то перенести, что-то отремонтировать. И как-то так община, помимо того, что женщины занимаются каким-то благоустройством, мужчины в приходе всегда это рабочая сила. Бесплатная рабочая сила, так бы я сказал. Ну и священник тоже вместе с ними работает, что-то таскает, что-то мы строим, что-то мы ремонтируем, где-то подкрашиваем. И вот, наверное, это история двух людей, совершенно непохожих друг на друга. Один священнослужитель, женатый священник, другой стал монахом. Более того, что он монах, он еще и благочинный. Так вот это история того, что постепенное воцерковление, они начали ходить в храм, они начали помогать в алтаре. И ведь никто же не выбирал из них: я стану священником. Никто же не говорил: я хочу, батюшка, быть похожим на вас. А это взрослые люди совершенно. Ну вот так как-то сложилась их духовная жизнь, они поступают в семинарию, они заканчивают, получают образование, и так становятся такими же как я, становятся священнослужителями. Оба настоятели приходов, их безумно любят их прихожане. И я всегда радуюсь, то что мало того, что я крестил этих людей, но еще я мог им немного чего-то передать, может быть, опыта, священнического, жизненного, общения, ответы на какие-то вопросы, общие проблемы, которые мы решали в приходе. Потому что приход — это же большая семья. И там священник — человек, который руководит всеми сторонами приходской жизни, начиная с духовной, кончая экономической, как я уже сказал, да, и ремонт, и строительство, и какие-то проблемы всегда планируешь решать, решаешь. Вот я к чему говорю. Насколько они выбрали правильно свой путь. Ведь это взрослые люди, но в наше время стали священнослужителями. Придя в храм, изменили свою жизнь вообще не знаю на сколько градусов, поменяли свое бытие. Кто-то слесарь, кто-то там работал дворником, а стали священнослужителями — это удивительно интересные истории, которые происходят в твоей священнической жизни. И вот когда мы отвечаем на этот вопрос: Божий ли это промысл, их ли это путь, их ли это призвание — из простого человека стать священнослужителем? Я считаю, что да. Почему? Показана жизненная линия, что они не свернули с нее. Несмотря на все сложности, трудности. А я знаю, как было трудно прийти к логическому завершению на пути, поступить в семинарию, да, несмотря что у каждого там семьи, какие-то бытовые проблемы. Поступить, ездить на сессии, неудачи, иногда какие-то там сложности, связанные — ну молодому человеку иногда тяжело освоить всю там программу, славянский язык и английский, и все прочее, всю семинарскую программу. А здесь вот они смогли это сделать, и смогли прийти к тому, что я считаю и уверен, что они стремились к этому. Поменяв свою профессию, стали совершенно полезными, нужными и важными в жизни приходов, где они стали священнослужителями. Я говорю, один настоятель прихода, батюшка женатый, а второй стал иеромонахом, принял монашество, так же как я, то же самое, возглавляет приход и служит на нем. И я уверен, что те люди, которые с ними сегодня продолжают вот это, понимаете, от простого человека закончить настоятелем прихода, и уже не ты идешь за кем-то, а уже за тобой кто-то идет — насколько это ответственно, насколько нужно понять, что это твой жизненный путь. И я в этих двух путях, потому что признаюсь, по поводу одного батюшки мне говорили, что ну как бы никогда он батюшкой не станет. Вот сто процентов нет.

Н. Лангаммер

— Почему?

Игумен Филарет

— Я не знаю, почему. Вот какие-то были такие, что владыка, не буду тоже называть имена, вот он: ни в коем случае не буду его рукополагать, никогда он священником не станет. А вот все как-то поменялось. Вот вы понимаете, иногда Божий промысл, он немножко выше, наверное, нас всех. И они стали батюшками.

К. Мацан

— Наш сегодняшний гость, игумен Филарет (Пряшников), и мы, ведущие Радио ВЕРА — Наталья Лангаммер, Анна Леонтьева, я Константин Мацан, мы рассказываем сегодня светлые истории о том, как в жизни человека Бог помогает найти свой путь и свое место. Наташа.

Н. Лангаммер

— А я вот когда готовилась, думала, о чем же рассказывать, у меня так взрыв такой в голове. Потому что очень много версий: рассказать о себе, рассказать о знакомых, знаю ли я истории, когда прямо перевернулась жизнь. Наверное, я буду рассказывать сегодня о том, как Господь нас ставит на свое место, не потому что вот Он взял и поменял что-то, когда мы воцерковились, а потому что Он так изначально нас создал, и мы, видимо, уже шли каким-то путем, а потом те таланты, которые Он дал, Он востребовал. Вот я сижу и перечисляю сейчас в голове. Я знаю гинеколога, которая стала бороться за жизнь младенцев, и мы в этом участвовали. Она какие-то брошюрки там печатала, раскладывала, там так жестко говорила девчонке: так, выйди отсюда, сиди, читай. Двадцать минут сиди, читай, потом ко мне вернешься. Значит, и не давала направление...

А. Леонтьева

— Отговаривала женщин делать аборты.

К. Мацан

— Отговаривала, да, что вернешься через 20 минут. Она приходила вся зареванная, и уже тогда решение менялось. Я знаю юриста, и ты ее знаешь — Яна Капаева, автор «Частного мнения», которая с детства мечтала быть литератором и была лучшей в школе по литературе, но потом поступила на юридический, отучилась. А сейчас она пишет очень интересные посты, она православный блогер, и ее вот это литературное дарование востребовано. Ну перечислять можно много, но я хотела рассказать вот прямо историю про одну женщину. Мы поехали в Дивеево в паломничество, и когда ночью уже подъезжали, начали молиться: Божия Матерь, рассели нас куда-нибудь. Потому что какие гостиницы, где, что, частный сектор, совершенно непонятно. И идет какая-то женщина с рулоном линолеума. Мы говорим: «Вы куда?» Мы на машине. Она говорит: «Домой. Батюшка велел перестелить, а то у меня на линолеуме кресты». Мы говорим: «Давайте вас подвезем». Потому что здоровый этот самый. Она говорит: «А вы, детки, куда?» Мы говорим: «Нам куда-то бы расселиться. — А, к бабе Шуре». Подъезжаем к какому-то старенькому домику, значит, из окна высовывается такая любопытная старушонка, такая быстрая вся, юркая, смотрит на нас, значит: «Заходи». Та нас оставила, они рядом жили, линолеум донесли. Мы зашли домой к ней. Ну это такой старенький домик — вот сначала там сени, потом кухня, типа, не знаю, трапезная комнатка какая-то, и потом большая комната, там несколько диванов. И вот она нас расселила на эти диваны, она принесла новое белье, она нас отправила на службу. Мы приходим со службы — необыкновенный запах картошки в доме. Я говорю: «Как вы ее варите?» Она говорит: «Я чесночок кладу, когда закипит». Я с тех пор так и варю картошку. Кислая какая-то капуста. Мы сели за стол, а она села — комната такая вытянутая получилась, а она села на свою кроватку, и у нее такие две шторки вот эту кроватку закрывают, и ножки болтаются. И мы с ней разговариваем, говорю: «Баба Шура, ну что вы не с нами? — Да у меня зубов нет, я стесняюся». Вот она, значит, с нами посидела, поговорила весь этот вечер. Мы говорим: «А кто на фотографии? — Да то хозяин мой». Мы говорим: «Муж что ли? — Да». Потом она фотографии стала показывать своих посетителей, кто у нее останавливался. И какие-то женщины ее обнимают, там рюмочку налили, она с ними смеется, с какими-то она в храм ходит, — то есть она как-то так подстраивается под людей и максимум любви им отдает. А потом, значит, мы говорим: «Баба Шура, ну может, одинокая, как можно столько любви людям отдавать?» И фотографии, много детей. Она: «Да нет». Я говорю: «А это кто? — Да то правнук. — А как звать? — Да я не помню». Я говорю: «А сколько у вас правнуков? — Семнадцать. — А детей? — Шесть». То есть если они все приедут к бабушке в этот дом, тот этот дом...

К. Мацан

— Домишко рухнет.

Н. Лангаммер

— Рухнет, да, а у нее там во дворе еще куры. И вот на следующий день или через день, когда мы от нее уезжали, она собрала все яйца из курятника нам, она значит какого-то «хрёна» нам надергала, чтобы у нас «хрён» посадить на участке, у меня не было. Потом на нырнула куда-то в подпол, за картошкой — вам картошки. Мы такие: «Баб Шур!» — в этот подпол. Она с другой стороны выныривает, уже с мешком картошки. Вот и почему я о ней вспомнила, когда вот эта задача была поставлена рассказать о своем месте. Вот это ее место — вот эта кроватка за шторкой, — это, собственно, буквально все ее место. Ей больше не надо. Весь ее дом для других людей. И она там родилась, и она там служит. И когда нужно в поселке кого-то там покойного омыть — к бабе Шуре. Когда нужно с какой-то болезнью помочь, как сиделке — к бабе Шуре. То есть это человек, который изначально на своем месте и с Богом. У нее очень простая вера, она, может быть, там богословски не образована, но у нее очень простая живая вера, которую мы почувствовали в этой любви. Вот человек на своем месте.

А. Леонтьева

— Потрясающе. Прямо видно эту бабу Шуру, которая сидит и болтает ножками. Хорошо так.

К. Мацан

— Картошечки с чесночком захотелось.

Н. Лангаммер

— С чесночком, да, это очень вкусно. Это очень ароматно.

А. Леонтьева

— Домашних яичек.

К. Мацан

— Отец Филарет, вам такие бабушки встречались когда-нибудь?

Игумен Филарет

— Ну да, конечно, конечно. Есть о чем вспомнить тоже.

К. Мацан

— Расскажите.

Игумен Филарет

— Я вспоминаю удивительных Марию Ивановну и Наталью Ивановну. Это, с одной стороны, простые были люди, а с другой стороны, были работяги. Мария Ивановна, она работала в газете — тогда еще печатали газеты каким-то способом, набирали текст, вот она была корректором, вычитывала. Очень интеллигентная женщина, хотя происхождение совершенно простое. Она такая из народа тоже, огородик свой, тоже все такое простое. Они были моими прихожанками и ходили в храм, когда была возможность. Я как-то о них рассказывал. Но так получилось, что по возрасту им уже за 80, и одной и второй, две сестры. И они ломают шейку бедра, и одна и потом вторая слегли. Вот они дома — это, по-моему, квартира была Марии Ивановны, вот они в доме лежали вместе, одна на этой кроватке, другая на этой. И вот я когда приходил к ним причащать, каждое воскресенье ходил на причастие. Они были моими прихожанками, а потом уже, когда заболели, мне не было так сложно приходить, причастить. Ну вот общение с ними: «Наталья Ивановна, Мария Ивановна, здравствуйте». Они кланяются мне, сидят на кроватке: «Батюшка, здравствуйте», — таким вот это. И помнишь их простые исповеди, простые совершенно добрые слова, улыбки. Вот вроде Господь посетил их напоследок жизни вот таким испытанием, а вот, наверное, это их тоже было место. Потому что благодаря вот их болезням, во-первых, дети вокруг них сразу скооперировались и помогали. И более того, дети после того, как Мария Ивановна, Наталья Ивановна ушла, Царствие Небесное, — помнят они меня, не вспомнят там, но я очень с большой теплотой вот этих бабулечек вспоминаю. Потому что это действительно такая была радость всегда встречи с ними, общения, молитвы. Потому что и соборовал приходил, да, и благословлял. Это тоже было их место. И вот я помню, Мария Ивановна тоже переживала и говорила: «Батюшка, дети мои в церковь не ходят, что мне делать? Я вот уйду, и что?» Вот они ушли, вот это их тоже был путь — подготовить своих детей к осознанному пришествию в храм. И вот как только они, эти бабулечки, ушли...

А. Леонтьева

— Светлые.

Игумен Филарет

— Дети пришли в храм. Да, поэтому у каждого свое служение, у каждого свой путь. Поэтому я о них хочу сегодня вспомнить, потому что это свет в душе, когда о них вспоминаешь.

К. Мацан

— Какой-то особенный вот вкус веры у этих бабушек. Еще я помню, у нас однажды, у нас на Радио ВЕРА есть программа «Философские ночи», и там однажды очень в русле этой программы решили сделать тему «Смысл жизни». Ну о чем еще поговорить на программе «Философские ночи», как не о смысле жизни. Но пришел гость, философ, который я ждал, что он сейчас будет там какие-то концепции излагать. А он говорит, знаете, я бы вот с чего хотел начать. Вот у меня, говорит, какое-то время назад там умирала бабушка или прабабушка. А он тоже такой человек не юный, поэтому понятно, когда умирала прабабушка, она совсем вот из той какой-то еще дореволюционной культуры. И к деревенской женщине, когда она умирала, вокруг нее столпились ее там дети, внуки, друзья и сказали: «Ну скажи нам там, баб Мань, вот как нам жить дальше?» И она говорит, рассказывает этот философ, доктор наук, он говорит, она сказала очень просто: «Живите так, как Бог велит».

А. Леонтьева

— Очень просто.

К. Мацан

— И это и есть смысл жизни. Потому что, грубо говоря, вопрос такой вот философский: а в чем смысл жизни? — он может родиться только у того человека, у которого почему-то в душе вот этого «жить, как Бог велит» нет. А вот для того, у кого, как у этой бабушки — явно без философского образования, было все ясно и понятно в душе: живите как Бог велит. Там даже вопроса о смысле жизни нет. Он дан, он есть, он ясен, он сияет перед тобой такой своей правдой и простотой. Потому вот такая как-то особенная вера у этих бабушек.

Игумен Филарет

— Удивительно светлые люди. Удивительно.

К. Мацан

— Ну помните, как философа Блеза Паскаля как-то упрекали за то, что он так сильно верит в Бога. А он сказал: я верю в Бога сильно. А если бы я мог верить в Бога еще сильнее, я бы верил, наверное, как простая бретонская крестьянка. То есть вот как бы такая простая жизненная вера этих бабушек, она сильнее, крепче и ярче очень часто, чем у нас всех, таких всех из себя.

Н. Лангаммер

— Ощутимее, она теплее.

К. Мацан

— Мы вернемся к этим «Светлым историям» после небольшой паузы. У нас в гостях сегодня игумен Филарет (Пряшников), настоятель Староладожского Никольского мужского монастыря в Ленинградской области. Не переключайтесь.

К. Мацан

— «Светлые истории» мы сегодня рассказываем, как всегда по понедельникам, в этом часе на Радио ВЕРА. Мы — это ведущие Светлого радио, Анна Леонтьева, Наталья Лангаммер, я Константин Мацан. И наш сегодняшний гость, игумен Филарет (Пряшников), настоятель Староладожского Никольского мужского монастыря. Это в Ленинградской области, так что наш гость из северных наших...

Игумен Филарет

— Земель.

К. Мацан

— Земель, широт. Так. Наша сегодняшняя тема — про поиск своего места, как Бог помогает его найти. Аня, я неслучайно смотрю на тебя.

А. Леонтьева

— Думала избежать.

К. Мацан

— Ну конечно.

А. Леонтьева

— Слушайте, сегодня, знаете, никто не шутит про мою тетрадку, что я подготовилась, письменно записала историю. Вот тетрадку я прямо демонстративно закрыла.

К. Мацан

— Но принесла.

А. Леонтьева

— Но принесла, да.

Н. Лангаммер

— И что-то еще писала до записи.

А. Леонтьева

— Все вы знаете. Дело в том, что очень часто я свои истории черпаю у своей дорогой подруги, матушки Ники в Толстопальцево. Но вчера, когда я узнала тему для «Светлых историй», матушка Ника была в поездке и без интернета, поэтому подготовиться мне не удалось. Расскажу про себя любимую.

К. Мацан

— Ой, это мы всегда любим послушать, про тебя любимую.

Н. Лангаммер

— Давай.

А. Леонтьева

— Знаете, как это, без ложной скромности, просто рассказываю обычно, чтобы кого-то поддержать. Потому что свою работу, свое призвание я нашла в такой период жизни, когда вот как, не знаю даже, как охарактеризовать, это был очень-очень страшный, больной участок, горестный моего жизненного пути. Но началось все гораздо раньше. Я всегда говорила, что я, кем вы работаете? — я работаю мамочкой. Ну у меня трое детей и как бы... А кстати, знаете, очень для отцов полезная тоже маленькая, это не об этом история, но она мне очень нравится.

К. Мацан

— Так, так, так.

А. Леонтьева

— У меня старший сын... Муж как бы стал ездить между двумя городами, работал в другом городе, а я оставалась, у меня были на мне были все обязанности, за всех детей. Ну они уже подрастающие были, у всех проблемы, подростки. Младший сын был очень бедовый в школе, мы с ним делали часами уроки. В общем, я очень много сидела дома. А старший сын вошел в тот возраст, когда он начинает как-то на маму смотреть критически. Вот где-то было сколько? 18, 17 лет, да, 17 лет. И вот Данилушка мой, значит, приезжает папа, он говорит: «Папа, мама все время сидит в социальных сетях». Вот, пожаловался на меня, понимаете. И папа сказал фразу, которую, я считаю, всем надо запомнить, он говорит: «Сыночек, мамочка родила и воспитала троих замечательных детей. Поэтому она выполнила свои обязанности перед Богом на 158%. Она всю жизнь может сидеть теперь в социальных сетях». Ну это было такой долгий период жизни с мужем, когда я действительно могла работать мамочкой. Но поскольку я человек писучий, я все время что-то писала, какие-то рассказики, в стол я их складывала там, в компьютер. Писала по ночам, когда дети наконец-то засыпали. И муж говорит: «Ну что ты все время пишешь? Ну издай книжку какую-нибудь уже». Я поехала на встречу, значит, с редактором — он мне организовал издательство, я им прислала свои рассказы. Я ехала по ужасным пробкам, там полтора часа, приехала. И она мне говорит: «Вы знаете, вот в этом рассказе, про апельсины — они страшненькие, а из них получается сладкий сок. Не совпадает как-то, понимаете, вот этот образ, он не работает». Я ехала обратно полтора часа и подумала: я больше никогда не буду встречаться с издателями и с редакторами.

Н. Лангаммер

— Почему не совпадает?

А. Леонтьева

— Ну вот у нее такое, понимаешь, она меня хотела поучить. И мне как-то показался этот совет не очень полезным. И я продолжала писать в стол, ну время от времени я писала статьи еще во всякие умные журналы. Я в месяц писала по статье, меня хвалили, и мне на месяц, в принципе, хватало вот этой вот славы. Ну и как бы считалось, что я как бы работаю. И когда муж ушел, даже незадолго до его ухода, мне позвонил его друг, наш Андрюша Тарасов, литературный редактор, и сказал, что можно попробовать себя, вот читать маленькие рассказы на Радио ВЕРА.

К. Мацан

— Анечка, я на всякий случай (понимаю, что все знают тебя на Радио ВЕРА) для слушателей поясню вдруг, то что муж ушел — он погиб.

А. Леонтьева

— Да, да, именно, да. Незадолго до гибели там своего мужа я послала на Радио ВЕРА рассказы, как-то эта история повисла. В августе случилась катастрофа, муж разбился в страшной аварии. И вот я осталась, знаете, с детьми в какой-то пустоте, и тут мне звонят с радио и говорят, что давайте. Типа, давайте. Это было как бы очень тяжело, очень страшно слышать себя в этих наушниках, но я начала работать. И знаете, я поняла, что на самом деле вот всю жизнь я занималась тем, что вот как-то получалось складывать слова в предложения и предложения в тексты, и всю жизнь как-то я занималась тем, что готовилась к этой работе. Получились и книжки, получилась вот эта замечательная студия, в которой я вижу вот всех прекрасных своих коллег. И, знаете, еще хотела сказать, такой у меня был разговор, дочка была маленькая и она говорит: «Мам, ну вот смори, ты закончила университет, там факультет журналистики. А твоя подружка, вот у нее там муж бизнесмен, она ничего не закончила. И ты сидишь дома с детьми, и она сидит дома с детьми. Смысл?»

К. Мацан

— Если не видно разницы, зачем платить больше.

А. Леонтьева

— Да, да. Смысл? Ну все-таки, знаете, вот сейчас я понимаю, что смысл получать образование был. И как бы я не призываю, кстати, не всем нужно, как говорят, высшее образование, но оно очень здорово иногда работает.

К. Мацан

— Я всегда в таких ситуациях смеюсь. Просто потому, что это, как сейчас принято говорить, очень откликается. Я, мне кажется, не раз в «Светлых историях» это вспоминал, как я коллекционирую реакции людей уже много лет, когда говорю, что я вот закончил МГИМО, а где ты потом начал работать? Я говорю: начал работать в журнале «Фома». А что за журнал? Ну православный. И дальше я коллекционирую реакции, потому что люди не сразу готовы как бы понять, как так — после такого престижного вуза как МГИМО можно идти, ну нишевый, не самый известный журнале «Фома», а там не в банк, не в МИД, не на Первый канал.

А. Леонтьева

— Не в дипломаты.

К. Мацан

— И вот у меня диалоги как бы регулярно происходят. «Где ты, что ты закончил? — МГИМО. — Где работаешь? — В журнале „Фома“. — Ну ладно, старик, все еще образуется. Все впереди, все еще будет нормально». Или там: «Где работаешь? — В журнале „Фома“. — Ну ничего страшного». Но самая моя любимая реакция. «А что, где ты учился? — В МГИМО. — А где работаешь? — В журнале „Фома“. — Ну не хочешь — не говори». Поэтому вот это вот такое стереотипное представление о таком каком-то шаблонном таком жизненном пути, оно, конечно, в головах есть. Это нормально.

Н. Лангаммер

— Ну я с тобой согласна. Потому что когда я тоже — вот чуть-чуть про себя, — когда я тоже, закончив тот же журфак МГУ, телеотделение, проработав там на метровых каналах там энное количество лет, сейчас общаюсь с коллегами, и они говорят: «Ну ты где?» Я говорю: «Вот у меня там программы на Радио ВЕРА. Я продюсер, ведущая. — Ну то есть ты так решила, да, ты немножко отошла от профессии. — Нет, я в своей профессии, я там еще что-то, сняла фильмы. — Ну да, ну да, понятно». Как-то вот у светских людей так. А у других светских людей, когда я воцерковилась, сначала был бунт, а потом я стала такой ответственной за религию. И меня вызвали там в кафе посидеть: «Слушай, вот у меня такая была в жизни история... А как это называется у вас, исповедаться?» И вот вдруг мне стали открываться души с этой стороны моих вот как раз коллег там, не знаю, из медийной среды, так скажем, из политики, из бизнеса, вот они начали мне что-то такое рассказывать.

К. Мацан

— По поводу ответственности за религию, у меня то же самое, думаю, как и у многих, но несколько с другой стороны. Вот ты приходишь в незнакомую компанию, и когда заходит разговор там: «А ты чем занимаешься?» Я говорю: «Я журналист. — А где ты работаешь?» И я так, внутренне перекрещиваясь, а иногда не внутренне, говорю: «Ну на Радио ВЕРА. И следующие два часа ты отдуваешься за все христианство, за всю историю абсолютно...

Н. Лангаммер

— За всех батюшек.

К. Мацан

— За инквизицию, за крестовые походы, за «попов на мерседесах», за все что угодно. Ну это такой вот ну крест — слишком как-то так это бахвально говорить. Ну вот, видимо, такие издержки.

Н. Лангаммер

— Служение.

К. Мацан

— Служение. Ну опять же на себя это возлагать именно служение, но ты понимаешь, что как бы в пакете. Ведь что такое работать там в нашей теме на Радио ВЕРА, например, — это уникальная возможность говорить о главном, говорить о смысле. Я помню, когда я работал в новостях одного светского телеканала и потратил сутки на то, чтобы выяснить, как что происходит на рынке кондиционеров в России. Важная тема, кто бы спорил, тогда было жарко, но причем здесь я и моя жизнь? Вот не на все жизнь хочется тратить. А здесь есть возможность говорить о том, что по-настоящему самое главное.

А. Леонтьева

— Можно я тебя дополню: не просто говорить, а слушать.

К. Мацан

— Конечно.

А. Леонтьева

— То есть ты приходишь на программу и слушаешь о самом главном, твои герои рассказывают потрясающие вещи.

К. Мацан

— Ну говорить — не в смысле от себя вещать, а выстраивать коммуникацию с люди опытными, знающими на эту тему. Это тоже к вопросу там о том, окончил МГИМО, не МГИМО, считается это очень крутым и престижным быть международным журналистом. Кто бы спорил, само собой. Но я иногда себя спрашиваю: там где-то, далеко, в Нью-Йорке есть штаб-квартира ООН, там заседают министры, политики, дипломаты, на которых я повлиять не могу, о которых я получаю вот такую долю информации даже как журналист, потому что 90% информации закрыта. И ты как бы жизнь, время посвящаешь тому, на что ты никак не влияешь и то, что тебя напрямую вот здесь и сейчас, в принципе, не очень касается. И нет, международная журналистика, как и любая тема, это важнейшая тема, и те, кто этим занимаются, они мастера своего дела. Но почему на этом фоне разговор о вере кажется чем-то местечковым и вот тем самым, типа: ну ты отошла от профессии.

Н. Лангаммер

— Странно, да.

К. Мацан

— Когда ты говоришь о том, что касается тебя и каждого человека напрямую, в самом сердце, в самой глубине и здесь, и сейчас. То, через отношение к чему ты можешь прямо сейчас изменять свою жизнь, жизнь вокруг себя. Вот это реальность, это не словеса о чем-то большом и от нас отдаленном, а это собственно жизнь. Так почему говорить об этом как бы менее, мне кажется, там, не знаю...

Н. Лангаммер

— Значимо.

К. Мацан

— Менее значимо, чем о больших там социальных и политических процессах.

А. Леонтьева

— Менее престижно.

Н. Лангаммер

— Знаешь, вот я в подтверждение твоих слов, Кость, просто могу сказать, что...

К. Мацан

— Простите, батюшка, мы на свою любимую тему попали.

Н. Лангаммер

— Занесло. Просто годы работы в новостях, когда мне говорят: где ты работала? В Госдуме, парламентским корреспондентом, в Кремле? Ну а покажи что-нибудь. И я там могу на VHS-ных кассетах включить сюжет — он никому не интересен, что тогда было — импичмент, бюджет принимали, еще что-то — вообще неважно.

А. Леонтьева

— Все прошло.

Н. Лангаммер

— А я тогда такая важная была: ну я же в кадре. А сейчас вот тот проект, который мы с тобой снимали — «СО-ВЫ», да, больше десяти лет назад, — его смотрят, он актуальный, он вообще никак ни разу. Ну мы немножко изменились внешне, повзрослели.

К. Мацан

— Ты — нет.

Н. Лангаммер

— Ну ты тоже, Кость, и все остальные наши — Кира, Леночка твоя тоже. Ну я к тому, что их смотрят сейчас. Я могу их рекомендовать посмотреть, как действующий продукт актуальный, да, какой-то медийный. Вот темы вечные.

К. Мацан

— Потому что не устаревает.

Н. Лангаммер

— Да.

А. Леонтьева

— Кость, у меня есть еще минуточка сказать?

К. Мацан

— У тебя есть все время мира.

А. Леонтьева

— Ну помимо вечности, да. Заговорили высоко. А я на самом деле хотела вот закончить свою историю. Потому что мне очень важно донести до людей, которые что-то очень большое потеряли в своей жизни — близкого человека, там еще что-то. У меня есть такой рассказ на эту тему, называется «Свои цветники». Но тем не менее вот это вот лайфхак я хотела бы донести. Понимаете, что когда все, земля уходит из-под ног, когда кажется, что не за что зацепиться — вот у меня такой именно был период, не за что было зацепиться. Я пыталась вспомнить что-нибудь, что мне было хорошо без мужа. Я не могла вспомнить. Вся моя юность бурная, она куда-то ушла, в какой-то туман там и так далее. И для меня вот эти рассказики на Радио ВЕРА — это было что-то, что было без мужа. То есть я как бы выращивала свое какое-то, свой какой-то цветник. И потом, когда ушел мой папа, его жена сказала, что она поехала на дачу и занялась вплотную... Отошел ко Господу, да, простите. Ушел — я так все время говорю: ушел. Мне даже один психолог говорит: почему все время говорите ушел, а не умер? Ну не знаю. Ушел.

Н. Лангаммер

— Перешел.

К. Мацан

— Нет, это все понятно. Просто для внешнего слушателя важно понимать, о чем мы говорим.

А. Леонтьева

— Да, так вот жена папы уехала на дачу и там занялась своими цветами. Потому что, знаете, вот папа терпеть не мог эти цветы, и она всегда сама вспалывала эти грядки. То есть вот она ушла полностью в эти грядки. Она все лето, папочка скончался, и она все лето была в этих грядках. Поэтому очень важно не отчаиваться и вот именно выращивать вот эти свои какие-то цветы, какие-то свои таланты.

К. Мацан

— «Светлые истории» мы сегодня рассказываем на Радио ВЕРА. Наш сегодняшний гость, игумен Филарет (Пряшников), настоятель Староладожского Никольского мужского монастыря в Ленинградской области. Мои дорогие коллеги, ведущие Радио ВЕРА — Наталья Лангаммер, Анна Леонтьева и я, Константин Мацан. Вот отец Филарет начал сегодняшнюю программу с истории про то, как Господь ведет, помогает найти свое место, и этим местом становится священническое служение человека. Я вот хочу тоже две истории вспомнить, почему-то они тоже именно про священство. Ну вот Наташа до программы нашей сказала: а как вот об этом рассказать, про других людей? Откуда мы знаем, для них вот является то, что они в какую-то точку пришли тем, что это их место прямо. И я подумал, что у нас — вот у меня как у рассказчика или у того, кто за этими людьми со стороны наблюдает, есть критерий: я вижу их плоды, я на себе чувствую плоды их служения. Я понимаю, что для меня как прихожанина, мирянина, они на своем месте, они мне много дают. Первая история про священника, поскольку она будет полна восхищением этим священником, я не буду его имени называть, чтобы он не слишком...

А. Леонтьева

— Не смущать.

К. Мацан

— Чтобы он не боролся потом с тщеславием. Ну назовем его там, не знаю, отец Павел, условно говоря. Отец Павел — чтобы вечно не говорить: священник, священник. Человек с актерским образованием, человек, работавший по профессии после института в одном очень хорошим московском театре, потом стал священником. Ушел из этой профессии и сейчас замечательный московский священник, с очень большим и дружным приходом, очень популярный у своих прихожан. Популярный, знаете, в таком в латинском смысле слова — вот он такой, народом любимый. У меня один знакомый, который тоже в этом храме алтарничает, он говорит, я слушаю проповеди отца Павла, и я прямо к нему подхожу, говорю: «Отец Павел, вот проповедь — начали талантливо, закончили — ну гениально». И вот и мы как журналисты за такие истории цепляемся сразу: о, как интересно, человек — казалось бы, актерская профессия, там слава, лавры, а он все оставляет для того, чтобы идти вот в священническое служение. С одной стороны. С другой стороны, включается такой, если угодно, скепсис журналистский, потому что думаешь: а вот если бы у этого Павла актерская судьба сложилась бы как-то более бурно, чем она сложилась на самом деле, и если бы просто не было бы отбоя от предложений по съемкам, если бы это было какая-то там всероссийская медийная популярность...

А. Леонтьева

— Народная любовь.

К. Мацан

— Ну просто медийное присутствие. Актерам же важно быть все время в обойме, да, там сниматься много, быть узнаваемыми, и тогда они получают новые предложения, и тогда постоянно идет работа. Вот если бы была такая прямо судьба, было бы там вообще куда вклиниться этому Божиему промыслу, и были бы еще у человека время и готовность, все вот это бросить там ради священства? А видимо, было пространство в жизни, когда есть профессия, есть работа, но было одновременно как бы и время и сила посмотреть по сторонам, и профессия как бы не поглощала тебя всего без остатка, оставляла возможность там быть в храме, быть алтарником и так постепенно к этому идти. И так думаешь: ну может быть, как-то не такая уж это прямо вот патериковая история. Было бы больше успеха в актерской профессии — может, и не ушел бы человек в священники. Но потом приходишь в этот храм, к этому отцу Павлу, и понимаешь, что это тот случай, когда вот эта закваска актерской профессии помещается в священническое служение, прямо по Евангелию, это тесто вот вскипает и дает какой-то десятикратный плод. Потому что я всегда, знаете, вот в храме очень часто открываю на телефоне службу, даже несмотря на то, что знаю ее, чтобы видеть перед глазами в том числе священнические молитвы. Как бы тайные, но тайные не потому, что они никому другому недостойно их услышать, а потому что они произносятся священником в алтаре, но в них очень много смысла на самом деле, в них содержание литургии. Без них просто некие возгласы, пение хора, и на самом деле просто вот эта стройность не возникает, например, для меня. А там все очень-очень продумано, это молитвы, которые вот прямо если их читать, если их знать, если их как бы воспринимать, то литургия — это одно большое воззвание к Богу. Вот в храме, где этот отец Павел служит, там так звук настроен — тоже на самом деле вот понимание того, как в пространстве работать со звуком, это актерская профессия, — что эти молитвы слышны. И человек, обладая актерской профессией, умеет так голосом донести смысл, что тебя пробирает до костей. Это вот не интонирование, вот актеры знают, что «интонация» — слово не актерское, когда актер интонирует — это плохо и фальшиво. А когда возникает действительно подлинная интонация, которая бьет тебя в сердце, значит, внутри у ее произносящего актера есть понимание того, что он говорит, смысла, который он доносит, действия, которое он выполняет. И когда человек, так профессионально владеющий дикцией, словом, слово литургии доносит до прихожанина, для тебя литургия расцветает просто каким-то небывалым цветом. И ты понимаешь, что вот это тот случай, когда ты уходишь со службы обновленным. И немалая заслуга в этом обновлении принадлежит тому, что у батюшки актерское образование. И чисто акустически — казалось бы, мелочь, да, ну понятно, что любой священник, произнося, как бы он ни произносил слова службы, служба совершается, благодать Святого Духа присутствует, мы причащаемся Тела и Крови Христовых, но как важно, чтобы это было вот так вот воспринимаемо. И я тут возвращаюсь к этой своей мысли как бы, с которой начал — тот случай, когда вот это вот маленькая закваска актерского образования дает такой всход именно для священнического служения, для того, как прихожане к этому тянутся, что понимаешь, что все неслучайно, что вот именно этому человеку нужно было и театральный закончить, и пройти именно в том объеме актерскую профессию, чтобы осталось время и силы в сторону Церкви посмотреть. И когда он весь свой опыт в Церковь принес, то этот опыт взыграл теми красками и с такими результатами, с которыми, может быть, вне Церкви бы он не взыграл. И это было вот Богу угодно. А вторая история — тоже про священника, тоже в чем-то похожая, но тут я уже могу назвать имя, потому что это хорошо нашим слушателям знакомый отец Давид (Кургузов), который в «Светлых историях» был не раз и в «Светлом вечере», а он тоже человек с театральным образованием, только режиссерским. А до этого с образованием инженерно-техническим, он айтишник, он даже так, когда у нас в программе был, в «Пути к священству» — можно на Радио ВЕРА, на сайте эту переслушать эту программу, он говорит: ну как, у меня все так получилось стройно: наука — инженерная информатика, искусство — театральный вуз, ГИТИС, режиссура, и религия — потом монашество. Ну вот почему я вспомнил его пример. Потому что меня очень поразило, когда он об этом рассказывал: вот тоже человек с двумя престижнейшими образованиями, и вдруг он, не вдруг вернее, а вот так жизненная его траектория строится, как он это рассказывает, что он решает ехать послушником в монастырь. Тоже было некое благословленное решение. Как он рассказывал, молодой человек там на приходе помогает, и вечно там возникает вопрос — а что, не женат, женат, а почему, а что он собирается там, монашество, не монашество. И ему его духовник, как я понял, или как бы старший наставник говорит: а нужно просто проверить. Ты как бы езжай в монастырь и там поживи, посмотришь, как тебе там. Он проехал и понял, что вот ему так хорошо в монастыре, как нигде никогда не было. Созрело решение о монашестве, как некая подготовка к этому. А монастырь в городе Сызрани. Это важный элемент этой истории. Потому что отец Давид рассказывает: вот все, все решения приняты, со всеми работами я распрощался, есть благословение ехать в монастырь, чтобы там уже принимать постриг. И вот, говорит он, я сажусь на вокзале в поезд до Сызрани. А я еще спрашивал так, по-журналистски: а не было ли сомнений? Он говорит: ну конечно, были. Потому что вот ты садишься в поезд о Сызрани и, конечно, тебе приходит помысл: куда я еду? У меня два высших образования, у меня вообще была обеспеченная, интересная, активная жизнь московского режиссера. И в какую-то, простите, Сызрань... Я со всем глубоким отношением к городу Сызрани отношусь. Просто вот для героя в тот момент это было вот: в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов. Сызрань — прекрасный город, в котором с тех пор отец Давид служит, он его всем сердцем любит и привез нам оттуда знаменитые сызранские помидоры, душистые. Сказал, я вас сейчас на наркотик подсаживаю, потому что, попробовав их, вы больше других помидоров есть не сможете. И я говорю: ну и как вот вы с этой мыслью, когда «куда я еду», что вы с ней сделали? А он говорит: знаете, ну это было секунда, мгновение, когда вот такое вдруг: ах, что зачем, куда я еду? Но когда в эту же секунду усилием воли говоришь себе: Господи, на все воля Твоя, я действую, вот как Ты меня ведешь, — это отпускает и воцаряется мир. И вот эта поездка в этот город Сызрань, в монастырь, становится таким счастьем, радостью, и все вот эти искушения, они отступают. И почему для меня такая яркая история? Потому что мы сегодня говорим об этой теме: Господь помогает найти свое место, свой путь. А что может помешать Господу тебе этот путь подсказать? Только твоя гордыня, только твое эго. Вот это: я со своими образованиями поеду в город Сызрань, пойду в журнале «Фома» работать, там, не знаю, буду мамочкой, домохозяйкой, а не главным редактором модного журнала. Как это: вот я туда? И вот только вот это непомерное «я», которое от тебя застилает этот промысл Божий, оно мало того, что мешает как бы промыслу осуществляться, оно еще и в уныние тебя вгоняет в такое, в уныние, просто в какую-то тоску, в неприятные эмоции, как вот это: куда я поеду? Мы же этого не хотим на самом деле, никому не хочется испытывать вот эти как бы унылые эмоции, тревогу и тоску. А как мне кажется, противоядие только одно — вот то, что отец Давид в этой истории рассказал: Господи, ну я же по Твоему промыслу, да будет воля Твоя. И оно отпускает.

А. Леонтьева

— Подытожил так подытожил.

К. Мацан

— Отец Филарет скажет что-нибудь? А то я разобогословствовался.

Игумен Филарет

— Да, я очень много интересного узнал. Но, в отличие от отца Давида, все-таки у меня жизнь, она сложилась в принципе только в ограде Церкви — то есть я образование получил в ограде Церкви, кандидатом теологии стал в ограде Церкви. И, наверное, вся моя жизнь, она и должна закончиться так, как я определил сам для себя когда-то. Почему, потому что есть, конечно, профессия, которой ты учишься, а есть все-таки призвание — это уже совершенно иное. Вот уже в призвании пригодится все — весь твой опыт, весь багаж, который ты накопил, идя по жизни. Потому что ты, будучи врачом, становишься, значит, священником — тебя врач никогда не отпустит, ты обязательно какие-то советы, ты все равно будешь в теме врачебной, да, по своей специализации и прочее. Так же, как отец Давид, все равно, я думаю, и другие батюшки, которые в своей судьбе имели что-то, они все равно по профессии остаются, вот им это интересно. Возможно, где-то проходя через призму священническую. Но что вот интересно, так как я настоятель монастыря, и вот вы говорите о промысле Божием. А есть ли вот промысл Божий на человеке, чтобы стать ему монахом? Вот мне иногда приходится очень сложно принимать решения. Понятно, что это должно быть желание человека, он должен пройти искус, да, он должен быть трудником, потом послушником, очень многое о себе показать, какой он изнутри. Потому что в монастыре люди себя показывают, какие они, что у них там есть. Потому что, когда приходит трудник, у нас есть специальный опросник — вот пишите, пожалуйста, кто вы. Вредные привычки — нет, курение — не курю не пью. А потом оказывается, что там такое закопано, что иногда волосы дыбом становятся, да. То есть монастырь в любом случае показывает. А вот все-таки смотришь, если Господь касается вот именно этого человека, ему надо быть монахом, это его путь. Я не знаю, что будет потом, да, но ты видишь, как все сводится к этому, все идет к этому. Вот буквально последний раз, так как у нас в Церкви и в монастыре есть определенная иерархичность, я владыке, митрополиту нашему, подал прошение о двух послушниках на принятие монашества. Так вот один стал монахом, а другой убежал. Когда узнал, что прошение подписано, он просто собрал вещи и ушел из монастыря. То есть понимаете, вот тоже вот интересно как-то получается, что от тебя мало что зависит. Вот тут что-то, знаете, как Господь сказал апостолам: не вы Меня избрали, а Я вас избрал. То есть не ты хочешь — я хочу. А если Я тебе разрешу, если Я увижу, что это твое спасение.

К. Мацан

— Ну что же. Аминь. И Богу слава. Спасибо огромное. Игумен Филарет (Пряшников), настоятель Староладожского Никольского мужского монастыря, что в Ленинградской области, сегодня наш гость, и мы, ведущие Радио ВЕРА, Наталья Лангаммер, Анна Леонтьева, я Константин Мацан, рассказывали светлые истории о том, как Бог помогает человеку находить свой путь и обретать свое место. Спасибо огромное. Я напоминаю, «Светлые истории» можно слушать и смотреть на наших аккаунтах в социальных сетях. Пожалуйста, слушайте, смотрите, пишите свои истории в комментариях, нам они очень дороги. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА и на всех наших площадках.

К. Мацан

— Всего доброго.

А. Леонтьева

— До свидания.

Игумен Филарет

— Храни Господь.

---

Все выпуски программы Светлые истории

• «Мухи и пчелы»
• «Царствие Божие нудится»
• «Истории слушателей»