Поделиться
Был в моей жизни период, когда я работал в больнице. От рутины и трудностей часто вырабатывается раздражительность, цинизм. Меня это беспокоило и я решил пообщаться с опытными людьми, кто трудился уже не первый год. Спросил своего товарища, уборщика Алексея, по совместительству — санитара, о больничной раздражительности и выгорании, о том, как его преодолеть. Ведь, он удивительным образом мог тепло и внимательно общаться с больными. А меня это все уже раздражало и злило. Он рассказал такую историю.
«Меня иногда звали помогать больным в качестве санитара. Приходилось сопровождать пациентов до нужного кабинета, а иногда ездить на скорой помощи в другие отделения.
Как-то раз я работал в свою смену. Тогда была пятница, как обычно перед выходными, день тянулся долго. Меня попросили съездить с больным в другой филиал — сделать компьютерную томографию. Меня это, мягко сказать, не обрадовало. Очень не хотелось удлинять рабочий день. Я думал про себя: «Господи, и так работы полно, ещё на КТ ехать. Там не меньше двух часов буду сидеть ждать результатов».
Больной, с которым нужно было ехать, лежал в том отделении давно. Его всё не выписывали, делали переливания крови, химиотерапию, но как-то безрезультатно.
Я на него почти не обращал внимания. Помнил только то, что он часто ходил по коридору и мешал тем самым убираться. Я только ворчал: «ходят тут, топчут по вымытому».
В тот день, пациент уже не топтал коридор — ему было тяжело даже встать с кровати. Он часто задыхался, да и лицо стало каким-то измождённым, обросло сизой щетиной. Поэтому и попросили меня сопроводить его в другую больницу на дообследование.
Поехали. А мысли у меня были только о том, что остались не вымытыми много кабинетов. Очень не хотелось задерживаться, особенно в пятницу вечером перед выходными. Эти мысли не покидали, поэтом я слушал больного в пол-уха. Тот рассказывал какие-то истории, байки. В общем, всё то, во что редко кто вникает, когда попадётся разговорчивый незнакомец.
Вернувшись после обследования, я, уставши, побежал доделывать уборку. Мыл полы и думал только о конце рабочей смены, чтобы скорей уйти домой.
Но тут раздаётся крик: «Срочно! Лёша! Все сюда! В реанимацию!». Больной, с которым я ездил, стал сильно задыхаться. Нужно было срочно ехать в реанимацию. А путь туда — это отдельное испытание. Приходилось везти через улицу, по подобию асфальта, давно разбитому и смешанному с грязью. Ехать — это мягко сказано, скорей, тащить. Ещё, как на зло, колесо у каталки дребезжало и ее заносило в стороны.
Доехали до реанимации. Смотрю — глаза у него стали такие страшные... Понимаю, что это его конец. Он умирает. И меня эта картина пробрала так, что до сих пор вспоминаю этот взгляд... цепкий, страшный.
И знаешь, что самое ужасное?! Последний день в жизни он провел со мной... А я даже его не слушал. Думал о работе, выходных, деньгах, но не о человеке рядом. Даже не вникал в его истории из жизни! Как в пустоту он их рассказывал.
А я ведь считал себя христианином! Настоящий цинизм — не видеть человека. Это — мой тяжелый грех, который я захотел как-то исправить. А как это сделать? Решил, что надо учиться видеть человека в человеке. Или чем они отличаются от швабры или кабинета? Теперь я стал чаще прислушиваться, смотреть в глаза.
Так цинизм начинает отступать. И главное — помнить, что каждый разговор с пациентом, да и вообще с любым человеком, может стать последним.»
Когда я дослушал рассказ Алексея — у меня сдавило горло. Мне передалась эта горечь сожаления, с которой он говорил. Жуткая мысль, что работая с людьми, можно их не видеть, не отличить от швабры. И не только в больнице. Так может быть и на улице, и дома, и в храме. Эта история стала для меня уроком, к чему может привести раздражительность и цинизм.
Автор: Егор Назаренко
Все выпуски программы Частное мнение
Борис Николаев. «Впервые по снегу»
Поделиться
— Мама, посмотри на картину художника Бориса Николаева, она называется «Впервые по снегу»! Узнаёшь? У нас дома в альбоме с фотографиями такая открытка есть!
— Да, верно, Лиза. Получается, что старая карточка с зимним деревенским пейзажем, которая у нас хранится с незапамятных времён — не просто рисунок! Это репродукция настоящего полотна, написанного маслом. Удивительное открытие подарила нам Пензенская картинная галерея!
— Так странно видеть знакомое изображение в увеличенном размере! Я, когда маленькая была, очень любила разглядывать эти деревянные домики, тропинки в глубоком снегу. Придумывала всякие истории про мальчика, который катается на лыжах, хотела с ним познакомиться.
— А моя мама, твоя бабушка Аля, в малыше на переднем плане видела себя в детстве. Говорила, что у неё было такое же красное пальтишко и широкие ватные штаны. Карапуз шагает неловко, руки расставил в стороны, как крылышки, того гляди упадет. Но с ним рядом молодая женщина, она готова в любой момент поймать своё сокровище. Смотрит на ребенка и смеётся, счастливая. Мама уверяла, что героиня похожа на её маму, Капитолину Васильевну.
— Мою прабабушку?
— Да. Фотографий бабы Капы не сохранилось, семейный архив потеряли при переезде. И открытка для мамы была памятью о детстве.
— А на какие годы пришлось её детство?
— Мама родилась в 1954-ом. А когда была написана картина... Здесь где-то должно быть указано, сейчас очки достану...
— Позвольте, я вам подскажу. Борис Александрович Николаев написал свою работу «Впервые по снегу» в 1953 году. Простите, что вмешался, вы говорили о сокровенном. Но всё сказанное вами мне очень близко. Моя мама чуть постарше вашей.
— Значит, и она росла в ту эпоху, что запечатлена на картине.
— Да, в пятидесятых. Борис Николаев собрал на полотне «Впервые по снегу» многие приметы тех лет.
— Какие приметы?
— Например, строительство — оно шло повсеместно, страна восстанавливалась после Великой Отечественной войны. И на картине изображён свежий сруб нового дома на деревенской улице, подъёмный кран на горизонте в окружении высотных домов.
— Строили много, но до комфортной жизни было ещё далеко — вон, женщина на заднем плане воду несёт в вёдрах на коромысле.
— Трудностей хватало.
— А главная героиня картины так улыбается, будто у неё нет никаких проблем.
— Потому что она любуется своим малышом.
— В этой улыбке сокрыто больше, чем радость материнства. Героине по виду лет тридцать, значит, она пережила военное лихолетье. Можно предположить, что женщина трудилась на оборонном заводе или работала медсестрой в госпитале. Она ещё помнит гул немецких бомбардировщиков над головой и душа её ликует, что этот страх остался в прошлом. Что ребенок растёт под мирным небом.
— Эти чувства были знакомы женщинам в Москве и Ленинграде, Саратове и Ярославле.
— И в Пензе тоже, ведь именно здесь Борис Николаев создал своё полотно. Он написал картину «Впервые по снегу» вскоре после окончания художественного училища. Молодой живописец смог передать общее настроение, витавшее в воздухе — радость мирной жизни, надежду на будущее. Потому и выпустили репродукцию картины на открытках тиражом в пятьсот тысяч экземпляров!
Картину Бориса Николаева «Впервые по снегу» можно увидеть в Пензенской областной картинной галерее имени Константина Савицкого
Все выпуски программы: Краски России
Дым Отечества. Татьяна Любомирская
Поделиться
На протяжении долгих зимних месяцев, заполненных работой, домашними делами, бытовыми проблемами и прочими поводами для беспокойства, наверно, каждый житель северных регионов мечтает об отпуске в теплых краях. Полежать на пляже в шезлонге, тихо плыть за буйки в бирюзовой морской воде, жить в хорошем отеле, каждый день есть свежие фрукты, в волю отсыпаться... Да мало ли удовольствий сулит нам отдых на морском побережье!
В этом году Господь помог провести отпуск именно так, как я мечтала зимой. Оказавшись после долгого перелёта в жарком субтропическом климате другой страны, увидев пальмы, лазоревую морскую гладь, неподвижную, как озеро, изрезанные вершины гор, я подумала: «Вот он, рай! Как же здесь хорошо! Счастливые люди, которые круглый год живут среди такой красоты!».
Первые несколько дней я наслаждалась отдыхом. Спать, есть вкусную еду, лежать под солнышком, не думать о плохом ‒ вот настоящий отпуск! Даже купание в море было каким-то ленивым. Царил штиль, и можно было плыть, не прилагая усилий. Солёная морская вода сама держала на поверхности. Мне казалось, что я могла бы провести так всю жизнь и быть счастливой.
Но примерно на пятый день однообразное времяпрепровождение начало приедаться, а жаркое солнце раздражать. На шестой я уже без всякой охоты ныряла в море. А на седьмой ‒ мне отчаянно захотелось назад, в Москву, в свою неидеальную, проблемную, но зато мою жизнь.
Вот уж воистину — в гостях хорошо, а дома лучше! Едва самолет приземлился в московском аэропорту, и мы спустились по трапу в промозглую дождливую ночь, я ощутила острый прилив радости. Вот она, моя Родина! Родная речь! Берёзки! Прохладный живительный воздух, который вдыхаешь полной грудью! По сравнению с морскими закатами и восходами всё это выглядит довольно блекло, но для меня нет картины прекраснее.
Про «дым Отечества», «любовь к родному пепелищу» и прочие признания в любви к Родине в русской поэзии сказано немало, и я подписываюсь под каждым влюбленным словом. Однако мое путешествие заставило призадуматься на другую тему. Как же так получается ‒ то, что восхищает нас и кажется совершенством, через какое-то время обладания им теряет свою привлекательность? Куда же уходят чувства радости и восторга, которые мы испытывали по отношению к любимому человеку, красивому городу, интересной работе, захватывающей книге? Ведь эти явления не теряют своих свойств, но нам в какой-то момент они вдруг становятся не милы.
Такова печальная особенность человечества ‒ большинству из нас всегда недостаточно того, что мы имеем. А ведь как было бы прекрасно — вечно жить в эйфории от удивительных даров Господа, правда?
Господь как будто говорит нам: вот, посмотри, как прекрасен морской закат! Послушай шум ветра в берёзовых кронах! Сохрани это ощущение, вспомни о нём в следующий раз, когда будешь стоять на этом же месте, но с другим настроением. И по истечении дня вернись к нему еще раз, подумай о том, сколько благодати было тебе дано, и поблагодари за эти прекрасные дары.
Несомненно, благодарное сердце может сохранить любовь и радость на долгий срок.
Автор: Татьяна Любомирская
Все выпуски программы Частное мнение
Душа человека. Елизавета Берназ
Поделиться
Был в моей жизни период, когда я заранее составляла о человеке мнение, еще и не познакомившись с ним. Кого-то заочно могла считать хорошими, а кого-то — плохими. Хорошо, что Господь показал мне, насколько это ошибочный путь — судить, да еще и заочно о людях.
Эта история произошла около 7 лет назад в деревне, где жила моя бабушка. Был там некий Василий, человек с уголовным прошлым. Непростой человек с очень непростой судьбой.
Он работал пастухом на ферме у наших соседей.
И как-то раз, когда гнал стадо в поля, по пути в канаве увидел выброшенные иконы. Василий в храм не ходил. От церкви был далек, но пройти мимо не смог. Взял иконы и принес нашим соседям, у которых работал.
— Отнеси иконы бабушке из дома в конце улицы — ответили ему — она богомольная, спроси у нее что с иконами делать.
Бабушка с трепетом приняла сверток, который ей вручил Василий. Иконы были очень ветхие. Но некоторые удалось спасти. Одна из них — это икона Вознесения Господня.
На иконе надпись, свидетельствующая о том, что она сделана в Петербурге в 1890. Теперь этот образ занимает почетное место в нашем красном углу. Представляете, такая реликвия, а лежала в канаве.
Эта история для меня не просто рассказ об обретении икон, это — свидетельство о том, что всякая душа — христианка. Человек, который односельчанам казался заблудшим, не смог пройти мимо лежащих в канаве святынь. Сейчас, когда молюсь перед иконой вознесения Господня, вновь и вновь вспоминаю историю ее появления в нашем доме, вспоминаю пастуха Василия и думаю, как же не правильно навешивать на людей ярлыки. Господь любит всех одинаково, умеет достучаться до сердца каждого человека. И это таинственный диалог, человеческой души и Бога, сокрытый от всех внешних.
Автор: Елизавета Берназ
Все выпуски программы Частное мнение
