Весной 1821-ого года великосветский Петербург обсуждал новость: графиня Софья Александровна Самойлова покорила сердце внука Екатерины Второй — графа Алексея Бобринского. Молодой офицер полюбил юную фрейлину сразу и навсегда. Это никого не удивляло. «Прелесть Александровна», как называли Софью знакомые, умела нравиться. Удивляло другое: пленительная Самойлова и сама пленилась и тоже сразу и навсегда.
Алексей познакомился с Софьей, будучи 20-летним необыкновенно эрудированным человеком. Год ухаживаний закончился венчанием. Супруги чувствовали себя самыми счастливыми людьми во всей Российской империи. В 1827-ом году Алексей вышел в отставку. Ему исполнилось всего 27, и он строил большие планы, с военной службой и жизнью в столице никак не связанные. Софья же из-за своего положения в свете, вынуждена была ездить на приёмы и балы. Но хотелось ей совсем другого: тихой жизни, заполненной воспитанием детей, чтением книг, и самых прозаических вещей вроде засолки грибов на зиму. Софья мечтала быть хозяйкой большого семейного дома, а вовсе не аристократического салона.
Алексей жену понимал. Он предложил ей покинуть Петербург и поселиться в деревне. Софья согласилась, не раздумывая. Тем более, что она знала: муж увлечён сельским хозяйством, любит землю и собирается организовать первое в стране сахарное производство. Семья Бобринских переехала в село Михайловское Тульской губернии, где у них родилось трое сыновей. Саша, Володя и Лёва любили родителей. Отец и мать были для них примером во всём, нравственным идеалом.
Алексей оказался превосходным предпринимателем. Построил четыре сахарных завода, железную дорогу, ведущую из Петербурга в Петергоф. Он был человеком увлечений — всегда благородных, честных и постоянно занимался самообразованием. Впрочем, не без влияния супруги. Однажды Софья заметила мужу, что она разговаривает с детьми на английском языке, а отец семейства ни слова не понимает. Алексей пообещал наверстать упущенное и спустя полгода овладел английским. Он любил удивлять и радовать жену — построил для неё трёхэтажную оранжерею и вместе с Софьей выращивал в ней чудесные цветы.
Когда сыновья подросли, Бобринские вернулись в Петербург, чтобы дать им образование. Алексей по-прежнему много работал, а Софья и в столице оставалась домоседкой. Сосредоточила все свои интересы на муже и детях. Друзей выбирала разборчиво, среди тех немногих, кто бывал в её доме — императрица Александра Фёдоровна, поэты Вяземский, Жуковский, Пушкин. Бобринские занимались и благотворительностью. При всех своих заводах Алексей Алексеевич строил церкви, в деревне Капитановка возвёл Покровский храм, а Софья Алексеевна вкладывала средства в образование детей бедняков.
В 1856 году супруги оставили Петербург и переехали на Украину, в город Смела. Пошатнувшееся здоровье Алексея Алексеевича требовало перемены климата. Софья Александровна поставила мужа на ноги, а потом заболела сама. Врачи отправили её лечиться за границу, но было уже поздно. Поэт Вяземский вспоминал: «Графиня Бобринская, прожившая последние годы неразрывно, рука в руку и с глазу на глаз с мужем, умирает вдали от него».
Смерть жены Алексей Алексеевич переживал так тяжело, что император Александр Второй даже предложил графу провести лето с царской семьёй в Ливадии. Но ни море, ни солнце, ни все сокровища мира не могли отвлечь Бобринского от мысли о потере прелестнейшей из графинь на свете. Алексей Алексеевич умер спустя два года. «Бобринские обречены любить друг друга вечно», — так говорили про графскую чету сразу после венчания. 47 лет, прошедших с того времени, доказали правоту этих слов.
Пасхальное утро в натюрморте Станислава Жуковского
«Пасхальный натюрморт» — воспоминание художника о светлом Христовом Воскресении 1915 года, которое Жуковские встречали на даче под Тверью. На рассвете семья живописца вернулась домой после пасхального богослужения и спешит сесть за праздничный стол.
— О, Маргарита Константиновна, у вас новая картина на стене! Замечательная репродукция работы Станислава Жуковского «Пасхальный натюрморт»! Я видел это полотно в Третьяковской галерее и должен сказать, что здесь прекрасно переданы краски подлинника, оригинальное цветовое решение. Смотрите, в полумраке гостиной, обставленной мебелью красного дерева, сочным пятном — круглый стол, накрытый белоснежной скатертью и ярко сервированный.
— И тёмное пространство комнаты — словно рама, которая подчеркивает радостную светлую палитру праздничного стола. Здесь и нежная зелень и голубизна гиацинтов, и золото апельсинов, и разноцветье крашеных яиц.
— Меня только знаете, что удивляет, Маргарита Константиновна? Почему скатерть лежит так небрежно? Даже часть столешницы осталась открытой. Как будто готовили трапезу спешно, впопыхах.
— Нет, Андрей Борисович, готовили тщательно, а спешно накрывали на стол. Мы видим на картине раннее пасхальное утро. Полотно написано в 1915 году, Жуковские тогда встречали светлое Христово Воскресение на даче, в усадьбе Островки, в поселке Молдино под Тверью. Художник запечатлел воспоминание: семья только что пришла с пасхального богослужения. Всю ночь родные молились в маленькой деревянной церквушке Успения Пресвятой Богородицы. С рассветом усталые и счастливые они вернулись домой и спешат подкрепиться праздничными яствами
— Какое знакомое светлое чувство! Ты не спал всю ночь, и хотя усталость одолевает и ноги уже не держат, но в ушах все ещё звенит ликующее «Христос Воскресе!», и душа поет. В этот момент, действительно, не обращаешь внимания на такие мелочи, как сбившаяся на столе скатерть. А пасхальная еда кажется продолжением радости, её материальным воплощением.
— Потому блюда пасхального стола и готовятся заранее, с особым вниманием и настроем. И почти каждое из них связано с памятью о главном событии в истории человечества — победе Христа над смертью.
— Так, предание о Марии Магдалине объясняет традицию красить яйца на Пасху. Святая дошла с проповедью до Рима, где возвестила императору Тиберию: «Христос Воскресе!». А правитель ответил: «Этого не может быть, как вот это куриное яйцо, лежащее на столе, не может стать красным». И в этот миг случилось чудо — яйцо окрасилось в алый цвет.
— Другие блюда пасхального стола тоже имеют свою историю Кулич, например, называют домашним артосом. Это, как вы помните, такая большая просфора, которую освящают один раз в году, на Пасху.
— Конечно, помню. Интересно, что традиция освящения артоса тянется с евангельских времен. Апостолы, когда собирались на трапезу, место во главе стола оставляли Христу и полагали там хлеб. И артос символизирует незримое присутствие Спасителя в нашей жизни. А освящённый кулич — это, как вы верно заметили, подобие праздничной просфоры на домашнем столе.
— А вот на картине ещё одно праздничное блюдо — творожная пасха. Яство недаром носит название праздника — его вкус должен напоминать о радости Царствия Небесного, открытого для человека после Воскресения Христова.
— О Рае напоминает и обилие цветов на столе. Гиацинты, подснежники...
— Жуковские специально выращивали их к празднику. За подснежниками Станислав Юлианович ходил в лес, как только появлялись проталины. Прошлогодняя пожухлая трава обнажалась, художник выкапывал из мёрзлой земли корни цветов и сажал их дома в ящик с землёй, чтобы они расцвели к Пасхе.
— Есть всё-таки в таких предпасхальных заботах особый смысл. Человек хлопочет о земном, но сердце его устремлено к Богу.
— Станислав Жуковский в своём «Пасхальном натюрморте» смог отразить и гастрономические подробности праздничного стола, и ликование о Воскресении Христа. Разделить радость художника может всякий, побывав в Третьяковской галерее.
5 мая. О славном Христовом Воскресении
Сегодня 5 мая. Светлая Пасха Христова.
О славном Христовом Воскресении, — священник Алексий Долгов.
5 мая. О радостной вести о Воскресении Христа
Сегодня 5 мая. Светлая Пасха Христова.
О радостной вести о Воскресении Христа, — священник Алексий Дудин.