
Я начну с фрагментов двух стихотворений, написанных девятнадцатилетним московским юношей в 1972 году Сашей Казинцевым. Он тогда только-только поступил учиться на факультет журналистики Московского университета.
Вот — финал первого стихотворения: «...и что бы значила моя душа / и никому не нужные печали, / когда бы облака не посещали, / высотною прохладою дыша».
И — сразу же — конец другого этюда: «...и в блаженные эти мгновенья / всё мне кажется — это за нас / мир громадный и полный значенья / обращён в благодарственный глас».
В конце 2020 года 67-летний Александр Казинцев отошел к Господу.
В столичном литературном поле его справедливо числили «почвенником», в течение долгих четырех десятилетий Александр Иванович работал в редакции журнала «Наш современник». О том, что он когда-то был поэтом и поэтом хорошим, примечательным — знали немногие. Первая в его жизни книга стихов — «Сила земли» — вышла в день кончины. В неё вошли стихи его молодости.
Издатель этого сборника, Евгений Степанов, проницательно обмолвился в своём предисловии о том, что поэзию Казинцева можно отнести к явлению философской лирики, что эти стихи развивают традиции Фёдора Тютчева и Афанасия Фета.
...Так оно, думаю, и есть, — и я лишь добавлю, что в размыслительной и одновременно живописной поэзии Казинцева (подобные стихи иногда именуют «пейзажной лирикой») — много дождя. И городского, и загородного.
Поэт любил вглядываться и вслушиваться в эту, как писал Иосиф Бродский — «воду, данную вертикально».
Удивительно пахнет дождём —
воздух соткан из влаги и воли,
жадно дышишь и веришь с трудом,
что сугробы мы перебороли.
А зима бесконечной была,
опостылело это убранство —
как посмертная маска бела
затвердевшая корка пространства
Девять месяцев — гипсовый гнёт,
воздух в струнку, деревья ни шагу,
и казалось, что кончится год
и земля под снегами умрёт,
не всосав животворную влагу.
А теперь — до ростка, до комка
глинозёма — всё дышит весною,
и течёт как ночная река
в отраженьях асфальт подо мною.
И безумный, казённый, любимый
город, вырванный из-подо льда,
и машины, летящие мимо,
одуревши, не зная куда,
в гром, в жару, где сирени в пыли, —
всё омыто прозрачной водою,
всё омыто водой молодою,
властным запахом мокрой земли.
Александр Казинцев, «Удивительно пахнет дождём...», 1976 год. Стихи из книги «Сила земли».
В те молодые годы, когда Казинцев писал свои стихи, он входил в группу поэтов «Московское время», известную именами Александра Сопровского, Сергея Гандлевского, Бахыта Кенжеева, Алексея Цветкова и Татьяны Полетаевой.
Ныне они — история современной российской литературы, вошли в учебники.
С течением времени дороги разошлись. Сопровский трагически погиб, Кенжеев и Цветков эмигрировали... Но внутренняя связь и живая память — остались: в своих интервью Александр Иванович Казинцев всегда вспоминал друзей молодости с благодарной нежностью и теплом.
Что же до Москвы, то о ней писал так: «...с пышною Москвой, / с её движеньем муравьиным, / я связан воздухом единым, / как крепкой, жёсткой бечевой...»
Все выпуски программы Рифмы жизни
Псалом 124. Богослужебные чтения

Вы никогда не задумывались, почему горы — такие манящие? Причём любые: и совсем невысокие, до километра, и пятитысячники — не говоря уже о самых высоких, недостижимых для неподготовленного вершинах. Как сказал поэт, «Сколько слов и надежд, сколько песен и тем // Горы будят у нас — и зовут нас остаться!» 124-й псалом, который сегодня звучит в храмах за богослужением, многократно обращается именно к глубокой символичности гор для верующего человека. Давайте послушаем этот псалом.
Псалом 124.
Песнь восхождения.
1 Надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек.
2 Горы окрест Иерусалима, а Господь окрест народа Своего отныне и вовек.
3 Ибо не оставит Господь жезла нечестивых над жребием праведных, дабы праведные не простёрли рук своих к беззаконию.
4 Благотвори, Господи, добрым и правым в сердцах своих;
5 а совращающихся на кривые пути свои да оставит Господь ходить с делающими беззаконие. Мир на Израиля!
Нет ничего удивительного в том, что уже на самой заре человечества гора воспринималась как особое, священное пространство, где происходит соприкосновение небесного и земного. На горе Синай Моисей получает от Бога заповеди; на горе Фавор преображается Христос перед учениками; да и про Олимп как не вспомнить.
Сама по себе гора очень многозначительна: с одной стороны, её огромное, мощное основание — «подошва» — придаёт ей устойчивость, непоколеблемость. С другой стороны, тонкая, словно игла, вершина, буквально впивается в небо. Тот, кто хотя бы раз в жизни стоял на такой вершине, никогда не забудет абсолютно ни с чем несравнимого ощущения одновременной устойчивости — и воздушности, невесомости — когда перед твоим взором открываются величественные горизонты.
Удивительная вещь: казалось бы, когда мы летим на самолёте, мы видим ещё более далёкий горизонт — а всё же это вообще не то: только стоя ногами на вершине, ты испытываешь исключительный, всеобъемлющий восторг особого предстояния перед бытием.
Для многих древних культур гора — это axis mundi, космическая ось мира, соединяющая высшие и низшие миры. И именно поэтому на вершинах гор строились храмы, организовывались те или иные святилища.
Если мы вспомним самые древние жертвенники, о которых повествует книга Бытия, — это тоже будут «микро-горы», сложенные из камней — на вершинах которых и совершались жертвоприношения.
Прозвучавший сейчас 124-й псалом ещё глубже развивает тему символизма горы: он говорит о том, что «надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек». Гора для верующего становится не только внешним образом духовного вдохновения, но и наглядным примером того, как может ощущать себя сам человек, когда его голова, его мысли — всё то, что и отличает его от животного, — устремлены к Небу. И неспроста греческое слово «ἄνθρωπος» — состоит из двух основ: ἄνω означает «вверх» и θρώσκω — «смотреть, устремляться, прыгать». Смотря на гору, мы словно бы снова и снова задаём себе вопрос: а есть ли во мне задор подняться на вершину — или я всего лишь хочу так и остаться распластанным у её подножия?..
Псалом 124. (Русский Синодальный перевод)
Псалом 124. (Церковно-славянский перевод)
Псалом 124. На струнах Псалтири
1 Надеющиеся на Господа подобны горе Сиону; не поколеблются вовеки те, что живут в Иерусалиме!
2 Горы осеняют их, и Господь осеняет людей своих отныне и вовеки.
3 Ибо не дает Господь грешникам власти над праведными, да не протянут праведные рук своих к беззаконию.
4 Даруй, Господи, блага тем, кто добр и праведен сердцем!
5 А людей развращенных и творящих беззакония покарает Господь. Мир Израилю!
9 мая. Об особенностях богослужения в День Победы в Великой Отечественной войне

Сегодня 9 мая. Об особенностях богослужения в День Победы в Великой Отечественной войне — игумен Лука (Степанов).
Празднование Дня Победы оказалось 9 мая не сразу по завершении Великой Отечественной войны. Уже во времена послесталинские, когда потребность напоминать народу и молодому поколению о великом подвиге нашего народа была особенно ясно ощутимой. А в 1994 году уже решением Архиерейского собора было установлено совершать, начиная с 1995 года, по всем храмам Русской Православной Церкви особое богослужение после Божественной литургии, где за ектенией сугубой и сугубое прошение об упокоении душу свою положивших за свободу нашего Отечества. А вот после литургии совершается благодарственный молебен за от Бога дарованную победу, и после нее заупокойная лития. Подобная традиция упоминать почивших воинов и со времен преподобного Сергия Радонежского в нашем Отечестве, когда и на поле Куликовом сражавшиеся и погибавшие наши воины были тоже мгновение поминаемы святым старцем, видящим препровождение их душ на небо ко Господу. И всегда о своих героях молилось наше Отечество и Русская Церковь.
Все выпуски программы Актуальная тема