Отец Виктор вкушал прелести кризиса среднего возраста полной чашей. То, что с матушкой давно не ладилось – к этому он почти привык. Супруга за годы, пролетевшие в бесконечных бытовых хлопотах с детьми при символическом присутствии мужа, сильно поохладела в своих чувствах. Её тоже понять можно – даже и не поговоришь – не о чем. Так, одна бытовуха.
Но всё это – ерунда по сравнению с тем кризисом веры, который накрыл священника в последнее время. Нет, он не собирался слагать сан и уходить из Церкви – как это случалось с собратьями в эти непростые, агрессивно-безбожные годы. Его беспокоило другое: Бог перестал ему отвечать. Вообще. Все молитвы – в пустоту. Чёрную и молчаливую. Хочешь – кричи, хочешь – вой – а в ответ – одно молчание. Такого у него ещё никогда не бывало. И сначала где-то на периферии сознания, а потом всё настойчивее и настойчивее стала появляться мысль: а есть ли вообще Бог? а может, все эти религиозные восторги, посещения благодатными состояниями – просто неосознанные игры психики, за которыми – нет абсолютно ничего?…
С этими тяжкими думами батюшка собирался к себе домой – без особой радости, зная, что и там ему лучше не станет. Исповедников сегодня было много, пришлось задержаться после вечерней службы. Недолго подумав, куда бы пристроить две трехлитровых банки варенья – оставленные на помин души – батюшка бережно положил их на переднее сиденье машины, переложив тряпочкой. За рулём его то и дело начинало клонить в сон. Он тер уши, бил себя по щекам – помогало, но не надолго. Последнее, что он помнил – легкое недоумение где-то в глубинах сознания, почему фары встречных машин из левой стороны почему-то стали как-то странно разъезжаться то направо, то налево…
Приехавшие на место аварии гаишники задумчиво чесали головы. Да, так влететь на полной скорости в огромный Краз – по встречке – надо ещё постараться. Не просто лобовое столкновение: старая «шестёрка» въехала точно под высокий мост грузовика – и её раздавило опустившейся массой гружёного кузова. Слава Богу, водитель Краза отделался сильным ударом о рулевое колесо – ну и головой крепко приложился к лобовому стеклу. Благо, был пристёгнут. Что их ожидало в «шестёрке» – об этом старались не думать. Скудный свет фонариков высвечивал лишь сплошное ярко-красное пятно на каким-то чудом уцелевшем заднем стекле.
Когда через час еле-еле вытащили легковушку – точнее, её остатки – из-под Краза, санитары с безучастными лицами ждали, когда в этом ворохе сложившегося гармошкой металла прорежут отверстие. Носилки лежали неподалёку – но видавшие виды санитары понимали, что едва ли они пригодятся.
Когда из проёма бывшей двери сначала показалась кроваво-красная рука, потом – такая же нога, голова и затем выкатился весь человек – санитаров охватил животный ужас. Но когда он поднялся и начал скакать, как ребёнок – бросаясь то к гаишникам, то к санитарам – окружающие оцепенели. «Товарищи! Бог-то есть! Бог-то есть! Вы понимаете, Бог-то есть!» Священник прыгал как ненормальный – а с его лица стекали густые струи ароматного клубничного варенья.
30 апреля. О смысле притчи о талантах
Сегодня 30 апреля. Великий вторник.
О смысле притчи о талантах, воспоминаемой за богослужением в этот день, — священник Николай Дубинин.
Неожиданный опыт. Наталья Сазонова
В храм я стала ходить уже подростком. И своего опыта детской веры я не получила. Наверное, поэтому, когда стала мамой, очень переживала, что могла только представлять, как чувствуют Бога мои маленькие дети. На что опираться, рассказывая им о Нём? Решила, что самое понятное — это сравнение Бога с родителем. Читала об этом в духовной литературе.
Я видела безусловное детское доверие к нам и старалась воспитать их в таком же доверии к Богу. Дети обо всём рассказывали нам, и мы приучали их так же делиться своими новостями, своими чувствами с Богом в молитве.
Наверное, в этом и состоит детская вера, думала я тогда. Но однажды она открылась для меня совсем с иной стороны.
Мы всей семьёй поехали в отпуск на Кавказ. Сняли там жилье. Днем — походы, горы, реки, бурные эмоции. А вечером надо детей как-то угомонить, уложить спать. Муж предложил: «Давайте-ка, мальчишки, быстренько укладываться, а мама нам почитает».
В хозяйском книжном шкафу нашли «Кавказского пленника» Толстого. Мне подумалось: младшему не по возрасту. Ему только шесть, поймёт ли. Ну, уж раз мы сейчас на Кавказе, то «Кавказский пленник», как раз в тему!
Начала читать. Дети притихли. Слушали внимательно. Прочла о неудавшемся побеге Жилина и Костылина. Вдруг — голос младшего, Коли. Он расстроен и разочарован.
— Мама, ну, что же они? Ну, разве не знали, что надо было сделать?
— А, что надо было сделать, Коль? — удивилась я.
— Ну, как же! Надо было помолиться сначала Богу, а потом уже бежать! Тогда бы всё у них получилось!
Я даже не нашлась сразу, что ответить.
Только: «Коль, ты слушай дальше, что будет».
Когда же Коля услышал, что побег Жилина удался, то был очень доволен концовкой.
— Ну, вот, видишь, мама! В этот раз Жилин помолился и всё получилось! Я так переживал за него! Я когда переживаю за кого-то, всегда за него молюсь!
И тут я поняла; детская вера моего сына, с её безусловным доверием Богу, может быть и осознанным поступком любви!
Он переживает за родителей, за окружающих, пусть даже книжных героев, он не может не откликнуться на беду и совсем по-взрослому решает для себя, как помочь.
Молитва воспринимается им как собственная ответственность за других! Ответственность, которую рождает любовь.
Вот так мой сын, поделился со мной опытом детской веры, о котором я даже не могла подумать. Поделился опытом действенной любви, как ответственности перед Богом за ближних! Научи, Господи, и меня такой вере!
Автор: Наталья Сазонова
Все выпуски программы Частное мнение