У нас в гостях был настоятель храма Архангела Михаила в Летово протоиерей Дмитрий Кувырталов.
Разговор шел о том, какие особенности наполняют богослужения в период Великого поста, в чем их смысл, и как научиться чувствовать и воспринимать их глубину.
А. Пичугин
— В студии светлого радио приветствуем вас мы, Алла Митрофанова...
А. Митрофанова
— Алексей Пичугин.
А. Пичугин
— И сегодня вместе с нами и с вами протоиерей Дмитрий Кувырталов, настоятель храма Архангела Михаила в Летово. Здравствуйте.
Протоиерей Дмитрий
— Добрый светлый вечер. С Великим постом.
А. Пичугин
— Спасибо, и вас тоже. Ну у нас второй день Великого поста. Вот как раз сейчас где-то в это время заканчивается в храмах, прочитали уже во многих храмах московских и подмосковных, мне кажется, и подавно, канон Андрея Критского, вторую его часть. Напомним наши слушателям, что канон разделяется на четыре части, и читается по одной первые четыре дня Великого поста. И это такая служба, на которую очень часто даже люди, которые в течение года в церковь ходят ну как-то вот по мере возможности, изредка, стараются на первые четыре дня канона сходить, потому все храмы обычно в это время переполнены. Ну а мы сегодня, наверное, будем говорить о том, что же такое богослужение Великого поста, почему молитвы и сами службы, они такие продолжительные, очень много всего ветхозаветного, какое-то такое центральное место в богослужении занимает Псалтирь. И это вот не сказать, что создает прямо такую радостную атмосферу, с одной стороны. Ну вроде как все темное, длинные, протяжные службы, такое тяжелое пение, печальное. А мы все время говорим, что пост это радостно, давайте поздравлять друг друга. У кого-то это чрез силу получается, знаете, такая натянутая улыбочка: «Поздравляю, пост начался...» А кто-то действительно от этого получает наслаждение, кто-то ждет пост, кто-то очень радуется этому. Вот что вы можете про это сказать, отец Дмитрий?
Протоиерей Дмитрий
— Пост, конечно, является весной души, и на самом деле вот эта печаль, она светлая, и то, что мы переживаем этим Великим постом, жизненно необходимо. Пост как лестница к райским дверям, а на самом деле возвращение к себе самому. Постом человек отрезвляется и отсекает от себя очень много внешней суеты, молвы, шума, причем часто того шума, который для него стал его сутью, его наполнением. Наш обиход жизненный: вечером мы приходим домой, там садимся у телевизора, или там за ужин, или за книжку, новости обязательные, значит, просматриваем — так или иначе все это становится не просто фоном, а содержанием нашей жизни. И просто попытаться вот это вот изменить, свой ритм и вырвать себя из этого такого, так скажем, наслоения дурного, обихода это на самом деле подвиг. Но, с другой стороны, когда это происходит, если человек все-таки справился со своей привычкой все время себя чем-то развлекать внешним, то у него внутри вдруг очищается некий бриллиант, некое удивительно сияние возникает, которое его приводит в чувство и ставит перед Богом. Вдруг он осознает себя самого, вдруг он понимает, что, оказывается, он духовное существо, что он существо для вечности, для радости, для Бога. Поэтому поздравляем с Великим постом друг друга, как с началом дороги к этой самой радости. Это, конечно, мне кажется, праздник и единственная возможность в году для человека проснуться, отрезвиться, стряхнуть с себя вот это внешнее и отыскать что-то внутреннее.
А. Пичугин
— У меня сразу аналогия напрашивается: вот война, там впереди где-то будет день победы. Мы надеемся, что он будет, но пока война. Мы же не поздравляем друг друга с тем, что брат, ну поздравляю тебя, ты на войну идешь, давай. Доживешь там до дня победы, не доживешь — ну кто знает.
Протоиерей Дмитрий
— Вот аналогия, может быть, не очень корректная, потому что ну надо понимать, ведь эта война, она всегдашняя с человеком происходит, а здесь как раз приоткрываются эти двери уже парада победы, вот это пасхальное предощущение. И на самом деле каждый человек, сделав шаг в преодолении себя самого, внутри собрав все свои силы, с’аккамулировав в своем сердце вот это духовное свое начало — он уже победитель, он уже ощущает этот свет, который начинает разливаться у него, согревая его, озаряя его вот это внутреннее состояние. Поэтому службы ведут, именно великопостные службы, к сосредоточенности, поэтому там так мало пения, поэтому очень много такого заунывного или вот такого на одной ноте пения, чтения в течение всей службы. Единственное исключение это канон Андрея Критского, тот, который только что читается, там очень много пения, и оно настолько красивое, оно настолько возвышенное и в то же время располагающее человека вот к этому духовному труду, который начинается с покаянных воздыханий, то есть фактически с примирения с Богом. Это на самом деле такое исключительное начало Великого поста — насыщенное, активное, когда Церковь призывает всех близких, всех людей собраться вот у этого очага и согреться благодатью покаяния. Это, мне кажется, первый шаг ну в принципе во всей человеческой культуре примирения, покаяния, возвращения человека к себе самому и с ближними, вот в эти объятия Отчи, как вот мы неделя о блудном сыне вспоминали вот это возвращение ребенка домой, так же и здесь. Церковь, как чадолюбивая мать, вводит нас в эти объятия Божественной благодати через покаянные воздыхания, через покаянный плач, пение как пеняние — очень активное, очень насыщенное, особенно первую неделю поста. А потом начинается вот эта рутинная работа, вот это вот излечение благодатной руды из собственного сердца — руды добродетели, руды благочестия для того, чтобы человек принес Богу хоть горстку своего усердия. И все это является началом праздника, и это уже праздник, уверяю.
А. Митрофанова
— Отец Дмитрий, а вы верите в то, что люди могут меняться? И если меняться, то не в худшую сторону, а в лучшую?
Протоиерей Дмитрий
— Только покаяние может человека менять. Более того, тут ну как, человек в принципе, как задача, человек еще не, как говорят, звучит гордо, там как один классик выразился. Никак это не звучит, к сожалению.
А. Митрофанова
— А другой классик его поправил: ни капельки не звучит гордо.
Протоиерей Дмитрий
— Пока вообще не звучит — то есть не гордо, ни не гордо. То есть тут, к сожалению, тут только задача эта, постановка некоего потенциала, раскрытия: кем ты станешь. Поэтому человек, конечно, всю жизнь меняется. Да, к сожалению, часто изменение происходит не в лучшую сторону. И единственное существо из всех творений на свете, которое может себя осудить, это человек. Другого существа такого не существует, нет больше на свете, Бог не сотворил. Поэтому человек может трезво посмотреть на себя. И это самоосуждение, и этот трезвый взгляд на себя и есть покаяние. И это то, что человека понуждает, во всяком случае, взглянув на себя, оттолкнуться от себя недолжного: то есть так не надо, надо иначе. А как — иначе? Вот если вслушиваться в церковные песнопения, вчитываться в Священное Писание, вглядываться в свое сердце и даже в глаза ближнего, тот который рядом стоит в храме или тот, кто старается как-то блюсти свой пост, воздержание там где-то на работе, там в офисе. Оказывается, среди там сотен людей там, в школе, например, обязательно оказываются постящиеся, и вдруг самые неожиданные люди эти постящиеся. У меня был случай такой комичный, когда вот учительница постилась и приносила в школу свой обед собственный, там несколько жареных гренок с огурчиками свежими. Так вот это обед расхватывали все другие учителя, потому что так вкусно, говорят, никто никогда не кормил.
А. Митрофанова
— И у нее был пост в полном смысле слова, она ничего не ела.
Протоиерей Дмитрий
— Да, в полном смысле слова. Каждый раз приходила, и все это разлеталось вмиг. Говорят: как, оказывается, ты вкусно постишься, как здорово. И многих она вот даже таким примером заразила. Говорят: в следующий год обязательно буду поститься. Многие начали поститься вот от такого, да, примера замечательного. Много нюансов, когда человек видит вокруг себя добрые примеры. И даже вглядываясь в себя и вокруг, можно себя немножко понудить к этому самому изменению, конечно.
А. Митрофанова
— А вы сейчас сказали про осуждение себя. Отец Димитрий, а как соблюсти все-таки вот эту грань между осуждением себя или, не знаю, критическим взглядом на себя и тем, что ну в современном мире принято называть словом «загоняться». Вот, знаете, мне брат иногда говорит, так смотрит на меня со стороны младший брат мой, замечательный, очень мудрый человек, смотрит нам меня, говорит: «Аль, не загоняйся. Вот что ты начинаешь себя есть?» Вот как соблюсти грань между одним и другим?
Протоиерей Дмитрий
— Ну да, момент самопоедания, конечно, он, скажем, часто встречается. И с одной стороны, он необходим: надо себя покусать, погрызть, немножко так, как тесто, его надо размять или как воск, он должен согреться, потом вот размять уже, что-то из него сделать. Это самоосуждение, конечно, необходимо. Но мне кажется, что это настолько сокровенный труд, настолько внутренне глубокий — и вот как в шахту спускаются там, и непонятно что, выйдут, не выйдут на свет, — вот он никому не должен быть очевиден. Для окружающих не должно быть заметно, что мы что-то внутри там себя как-то там ломаем, или трудимся, или мнем, или что-то из себя производим. А для внешних, наоборот, должно быть абсолютное благодушие, абсолютная расположенность, какое-то такое умение покрывать их немощи, наоборот, радовать даже тем, что у тебя есть. Ты в эту минуту для всех должен стать ангелом.
А. Пичугин
— Как говорил один замечательный священник, пост — так написано же: умасти главу вашу. Оденьте лучшую одежду в храм. Если девушке идет косметика, очень хорошо, пускай с косметикой. Пусть вот просто никто не поймет даже, с одной стороны. С другой стороны, мне последнее время даже кажется, что и среди верующих людей в храме тоже лучше о посте не говорить, потому что тут же начинаются какие-то постные марафоны: кто больше, кто лучше, кто глубже...
А. Митрофанова
— Да ладно!
А. Пичугин
— Да, бывает, бывает.
Протоиерей Дмитрий
— Ну как с Крещением. Вот когда погружались мы в иордань: а ты сколько раз? Я три по три. А я только... А ты с головой или без головы? А я только умылся, покропил водичкой.
А. Митрофанова
— Ну да.
Протоиерей Дмитрий
— А мне батюшка сказал, что можно в ванне теплой.
А. Митрофанова
— Олимпийский забег такой: быстрее, выше, сильнее — кто больше.
Протоиерей Дмитрий
— Да, к сожалению, это свойственно человеку, немножко себя сопоставлять, сравнивать: а как вот у других. Конечно, что касается меры воздержания, она сугубо личная и для каждого человека своя. Мы не можем, есть устав церковный, то есть с другой стороны, правильно, есть требования общие, для каждого и для всей общины. Но при этом есть настолько много таких нюансов и доброго постового усердия, что это не может быть поводом как бы обсуждать за столом ли или при встрече, как ты постишься. Более того, мне кажется, это сокровенное делание и лучше его спрятать, чтобы об этом, не дай Бог, тебя вдруг похвалили: «Ой, какой ты молодец! Ой, какая ты умница! У тебя так все здорово получается, а я вот никак не могу».
А. Митрофанова
— И счет обнуляется тогда.
А. Пичугин
— Но это не значит, что где-то на работе надо при всех есть бургеры или там какие-нибудь бутерброды с колбасой, а потом дома уже...
Протоиерей Дмитрий
— Тут знаете как, мера юродства, то есть у кого на что хватит вот этого внутреннего великодушия. То есть, пожалуйста, можно, да, ночью очень строго воздерживаться, а днем есть бургеры.
А. Пичугин
— Мы напомним, что в гостях у светлого радио сегодня настоятель храма Архангела Михаила в Летово, протоиерей Дмитрий Кувырталов. Отец Дмитрий, вот на какую тему мы еще хотели поговорить. Мы в начале программы обозначили, что говорить будем в первую очередь о богослужениях. И вот смотрите, как получается: мы живем в большом городе, в храмах, конечно же, больших городов богослужения Великого поста, я не говорю про первую неделю поста, а про последующие, конечно же, совершаются. И вот настоящую постную службу, наверное, можно увидеть в будние дни. В выходные — ну всенощное бдение, оно не сильно отличается от непостного, литургия Василия Великого, которая обычно служится в воскресенье, так она и вообще, люди, которые не очень хорошо в литургике разбираются...
Протоиерей Дмитрий
— Там просто литургия воскресная.
А. Пичугин
— Они не отличат, скорее всего, от литургии Иоанна Златоустого, ну чуть-чуть длиннее она будет. А вот чтобы увидеть, чтобы присутствовать на настоящем великопостном богослужении — я не очень хорошо представляю, как человек, который постоянно работает, с девяти утра до семи вечера, может это сделать в городе. А в сельских храмах я знаю, что там, где народу не очень много, эти богослужения и не совершаются вовсе. Вот как тут быть?
Протоиерей Дмитрий
— Это современная печаль вот такая церковного благочестия, потому что мы потеряли вот этот ритм духовной жизни, который целиком и полностью формируется именно богослужебным ритмом, богослужебной практикой церковной. Там совершенно особая атмосфера, на этих службах. И конечно, посещать великопостные службы, мне кажется, нужно. Но как быть человеку, который действительно загружен пять дней в неделю. Более того, вот в молитве Ефима Сирина мы читаем: «дух праздности, уныния» — то есть о какой праздности речь идет, там: «не дай мне, Господи», если я не имею вообще покоя, как белка в колесе кручусь вот всю эту неделю, и без продыха там мне одно, другое, пятое, десятое. А я тут стою в храме и молюсь: «Дух праздности, уныния не дай мне». Это действительно, я в храм не успеваю попасть. Это парадоксальное такое противоречие современной жизни, что человек все время находится в духовной праздности, то есть в духовном безделье, духовном бесплодии, но при этом все время чем-то занят. И с одной стороны, как совет, может быть, вопрос приоритетов: хотя бы на одну литургию Преждеосвященных Даров попасть нужно, хотя бы во весь этот сорокаднев постный.
А. Пичугин
— Тем более они вечером кое-где теперь совершаются.
Протоиерей Дмитрий
— Где-то вечером. Ну есть и дни некоторые выходные, там какие-то праздники государственные.
А. Митрофанова
— А кстати говоря, у нас же будет 23 февраля пятница — вот, пожалуйста, это же выходной день.
Протоиерей Дмитрий
— Замечательно.
А. Митрофанова
— И это уже, это первая неделя поста, но ведь служится литургия Преждеосвященных Даров в этот день, да?
Протоиерей Дмитрий
— Служится.
А. Митрофанова
— Объясните, пожалуйста, что значит это словосочетание: литургия Преждеосвященных Даров. Для людей, которые, ну может быть, не первый раз это слышат, но все равно вживую никогда в этом не участвовали, да даже и для тех, кто приходил в храм и, может быть, так наблюдал, пытаясь понять, что происходит, это все равно не до конца очевидно, может быть.
Протоиерей Дмитрий
— Да. Это, скажем, техническое название службы, потому что на этой службе не совершается освящение Даров — вот та привычная нам литургия, когда хор поет, когда читается Евангелие, потом хлеб и вино вносится и износится из алтаря как жертва Самого Христа. Потом священник молится о нисхождении Духа Святого и вся это прелагается в Тело и Кровь Спасителя и выносится уже для причастия всем — вот этого ничего не происходит. Это общее торжество Церкви постом закрыто, потому что постом происходит только тайно вот эта работа в шахте собственного сердца, в собственной душе. И человек полностью сосредоточен на этом внутреннем делании, на этой внутренней молитве, на преображении себя, своего сердца. И приходя в храм, он только слышат чтение Псалтири, там такое тихое пение «Господи, помилуй» или «Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа». И несколько раз, несколько там небольших песнопений, стихир, когда в конце службы, длинной очень службы, перемежающейся земными поклонами, причем очень часто и много, выносится Чаша Причастия. Это та Чаша Причастия, которая была приготовлена заранее — Преждеосвященные Дары, которые освящаются на воскресный день и ждут своего часа, обычно по средам и пятницам, в эти дни, когда самый строгий пост. Эта служба предполагается в вечернее время совершающейся. Во многих храмах для упрощения доступа прихожан она с утра совершается, как прочие службы. Но она, конечно, длиннее, она, конечно, строже. И только в конце службы выносится Чаша, предлагая Причастие всем желающим для подкрепления наших сил. Потому что среда и пятница это самые строгие дни поста, и в эти дни по уставу церковному дни неядения. И вечером, когда уже человек, что называется, на исходе своих физических сил, он причащается Святых Христовых Таин. Благодатную пищу вкушая, подкрепляя свою немощь не только телесную, но уже духовную для будущих свершений, для будущих подвигов. Это как ступенька восхождения к Богу, необходимая для алчущего и жаждущего благодати Божией сердца.
А. Митрофанова
— Вы так сказали, что дни, когда вообще по уставу не положено ничего есть. Сразу хотелось бы поправку на ветер сделать: все-таки, да, мы имеем в виду, что в современном мире мы, люди, которые не отличаемся таким крепким здоровьем, которое, наверное, было свойственно нашим предкам, да. И мне, например, нравится выражение, которое я от одного замечательного священника тоже слышала: смерть от поста приравнивается к самоубийству. То есть чтобы не запоститься до смерти и не запостить окружающих, а то, знаете, тоже там так бывает...
Протоиерей Дмитрий
— Вот это очень важная ремарка, да, чтобы это вся строгость поста относилась только ко мне. Более того, мне кажется, это моя, может быть, и крамольная мысль, но если в семье один человек понимает суть и смысл поста, он его обязан применить в первую очередь только к себе. Если хотя бы один человек в семье постится, ради него Господь принимает пост всей семьи, и он своим усердием, благочестием освящает всех своих домашних. И совершенно не нужно кого бы то ни было вот ставить в строй, и с левой ноги, шагом марш, вместе со мной, значит, по этой лесенке входить. Потому что пост по принуждению — это не пост. Пост может быть только по расположению собственного сердца.
А. Митрофанова
— Если к теме литургии вернуться. Давайте сейчас тогда еще раз расставим точки над «i». Мы поговорили сейчас про литургию Преждеосвященных Даров, которая служится в среду и пятницу, да, особые такие дни. В субботу и воскресенье что происходит? Не пост что ли в субботу и воскресенье, если служится литургия такая, обычная?
Протоиерей Дмитрий
— Ну знаете как, мы сейчас, может быть, обозначаем контуры вот самого поста. Действительно, может быть, всей передачи не хватит. Но все-таки надо вот это ощутить, ритм поста, это очень важно, как музыка, как некая мелодия, которая тоже нас ведет сама по себе, как корабль, вот к этой пристани, Христовым объятиям. И действительно сам пост, он имеет внутренний ритм очень жесткий и очень красивый. Это с понедельника до пятницы очень строгие дни, а суббота, воскресенье вообще не пост. Сохраняются постные дни ради просто вот этой череды воздержания, что просто не оборвать вот эту преемственность...
А. Пичугин
— Вот об этом многие говорят.
Протоиерей Дмитрий
— Как ниточка, вот бусинки на нее нанизываются: вот черные бусинки там с молитовкой Иисусовой — это постные дни пять, а потом два дня совершенно непостных. Полная служба служится, литургия, причастие для всех, всегда послабление в посте, не оставление поста, просто послабление. И с понедельника новые труды, новая ступенька. Более того, каждый воскресный день это как восхождение до середины поста, до Крестопоклонной, а потом нисхождение. Первые дни Великого поста все о славе, первые воскресные дни. Торжество Православия — первый воскресный день будем сейчас отмечать, это действительно слава всего церковного уклада, всей церковной жизни, всего строя церковного благочестия. Торжество Православия — тут всё обнимается: и догматическое, и каноническое, и традиция, и богослужебная сторона жизни Церкви — всё. И вот там действительно понимаешь, что Церковь настолько красива, настолько торжественно там все устроено, и ты принадлежишь этой Церкви просто по какой-то великой милости Божией. Потому что есть, конечно, люди, которые сами выбрали свою принадлежность к Церкви, но большинство из нас просто принадлежит — здесь родились, здесь воспитаны, здесь рядом храм, и они входят в этот храм, где самое красивое, самое торжественное, самое насыщенное богослужение, гимн Богу. И, конечно, Торжество Православия, в древности в этот день отмечался праздник Преображения Господня, это был действительно особый день. И потому что на сороковой день после Преображения Господня была Голгофа, была Пасха. И действительно, если посчитать, это первая неделя поста и до Пасхи остается ровно сорок дней. Ну сейчас ушел этот праздник у нас на летнее время.
А. Пичугин
— В лето.
Протоиерей Дмитрий
— Летом, да, а Торжество Православия осталось. А следующая неделя посвящена памяти того, кто так много говорил о Преображении — Григорий Палама. И снова слава, и снова свет, и снова торжество. А потом Крест — как вершина всего и вся. Он, с одной стороны, как величайшая скорбь, а с другой, как величайшее торжество правды, добра и вот этого Божественного снисхождения к человеку. Да, Господь умирает, но умирает не Сам Он, а все наше, вот эту скверну, весь грех, Господь воскресает из мертвых, препобеждая всю неправду, и всю несправедливость, и всю горечь греха, который человек внес в мир, побеждает и дарит эту победу нам. Вот Крест, он как бы фокусирует всё на себе: весь и ужас человеческого существования, и всю дальнейшую радость человеческого бытия в вечности. А дальше уже снисхождение, как потихонечку нас Церковь уже вводит в исторические события: это Иоанн Лествичник — сугубый, строгий там подвижник, который учит вот этому регламенту духовной жизни; Мария Египетская, которая ушла от всего, чтобы остаться наедине с Богом. И последняя уже вот неделя сорокаднева это Вход Господень в Иерусалим, когда мы как бы географически, исторически собираемся вокруг Христа, входящего в этот город Иерусалим...
А. Пичугин
— Когда мы начинаем Его предавать — всегда такое ощущение.
Протоиерей Дмитрий
— Ощущение именно такое. Вот этот шум и суета вокруг Спасителя Христа очень тревожная, очень как-то внутренне напрягается вот все существо: то есть не к добру это, вот, видимо, что-то должно произойти, только Господь знает, что. И апостолы-то на самом деле растеряны. То есть кричат люди, дети, множество, толпа народа вокруг Христа. Апостолы недоумевают, фарисеи возмущаются: что такое происходит? А те не могут ответить, что происходит, только Господь говорит, что Я иду по-написанному, как сказано, что и ослица там ведет, и Царя должен встретить город. А так-то на самом деле эта растерянность некоторая и действительно вот приземленность всей славы — то, о чем мы говорили в начале поста: это высота, возвышенно там, как раз созерцание вот этой Божественной правды. Сейчас просто житейская такая радость, потом которая уже прелагается в голгофскую боль, в голгофский ужас, в голгофский мрак. Но там дальше идет непостижимое: Пасха, Воскресение. То есть вот этот ритм поста: восхождение, нисхождение, потом снова возношение человека к Богу — это, конечно, удивительное переживание, если человек шаг в шаг идет с церковным календарем, с церковным пониманием вообще этого Великого поста. И тогда сам пост становится настолько радостен, настолько приятен. Потому что не до этого сейчас, чтобы думать о том, что поесть, что попить, как встретить гостей, куда бы сходить в гости, какое кино бы еще посмотреть, какую книжку бы еще прочитать. Все сосредоточено только вот на этом сопереживании этому пути Божию в нашем собственном сердце. Бог ради нас все это делает, весь путь этот прошел, чтобы мы со Христом потихонечку, потихонечку себя отскоблили, шелуху эту всю от себя сбросили и почувствовали себя людьми в полном смысле слова, изменившимся к лучшему.
А. Пичугин
— Давайте мы продолжим разговор с вами через минуту. Напомним, что в гостях у светлого радио сегодня протоиерей Дмитрий Кувырталов, настоятель храма Архангела Михаила в Летово. Алла Митрофанова и я, Алексей Пичугин, также в этой студии.
А. Митрофанова
— Еще раз добрый «Светлый вечер» вам, дорогие слушатели. Алексей Пичугин, я Алла Митрофанова. И с удовольствием напоминаю, что в гостях у нас протоиерей Дмитрий Кувырталов, настоятель храма Архангела Михаила в Летове. Мы говорим о богослужениях Великого поста. Сегодня вторник уже. Первая неделя, она считается одной из самых строгих. Вот, кстати, наверное, на этом тоже стоит, остановиться, отец Димитрий. Самые строгие недели Великого поста, это какие? И почему они, в каком смысле они строгие?
Протоиерей Дмитрий
— Ну первая неделя, строгость ее обусловлена самым началом, то есть как ощущение вот этой холодной проруби или, наоборот, в баню когда входят, вот обжигает вот этот воздух горячий в парилке, так же и вот этот обжигающий холод проруби, если человек имеет опыт погружения, то же самое. Вот то, что мы говорим о постепенности вхождения — все это было до начала Великого поста, — вошли, всё. И первые дни — это дни самые требовательные к человеческому сердцу. Человек должен максимально себя отрешить от всех забот. По большому счету, заговенье накануне, ну человеку хватит запаса этой прочности на пару-тройку дней легко. Дальше, конечно, начинаются уже в организме некоторые процессы, которые необходимо, так скажем, отследить и очень грамотно так себя вести. Но к концу недели человек просто приходит в себя после всей этой круговерти — вот масленичной недели, там просто невнимательного образа жизни. У меня один замечательный прихожанин пробежал марафон. После операции вот на ноги он решил все-таки, такую задачу себе поставил...
А. Митрофанова
— Ого!
Протоиерей Дмитрий
— Полгода тренировался и первый раз в жизни прошел марафон. И вот он рассказывал, делился своими впечатлениями. Говорит, после 30-го километра начинает бежать не ты, а все, что ты сделал для того, чтобы пробежать: все твои тренировки, все твое усердие.
А. Пичугин
— Но серьезный марафон бежал?
Протоиерей Дмитрий
— Настоящий, то есть это было такое, да. Но самое удивительное, что тут сразу вспоминаешь: тут ты котлетку съел, тут ты, говорит, лишний раз поспал, тут ты тренировку пропустил — и вот все это в тебе так начинает оживать, весь этот ужас, и организм тебе начинает мстить. Но, говорит, когда ты умираешь — а ты действительно умираешь в конце дистанции, — то только поддержка близких, говорит, может тебя вдохновить. И, говорит, когда моя семья бежала рядом вот в последние там несколько сот метров, я конечно, вот умирая, но я летел на крыльях, потому что видел, что меня поддерживают. Вот этот вот опыт марафонской дистанции, кстати, 42 километра — очень близко к дням поста, мне кажется, он очень полезен любому из нас. Пускай не обязательно бежать марафон, но этим постом надо очень внимательно к себе относиться. Потому что пост это духовный марафон — самый хороший, самый плодотворный для человека.
А. Пичугин
— А как, все-таки возвращаясь к службам, как людям объяснять необходимость находиться, даже вот если есть время у человека, работа позволяет, есть возможность прийти в храм, но вы понимаете, вот эти длинные чтения все, протяжное пение на церковнославянском, непонятное. Можно, конечно, сделать усилие, как говорят, что «молиться ногами»: когда ноги уже устают, но тем не менее ты стоишь и вроде как этим совершаешь какой-то там труд. Но ты же ничего не понимаешь. Точно так же можно встать посреди пустой комнаты — стоять, стоять, стоять, ну как-то молиться Богу, например, своими словами. А тут ты приходишь — да, красиво, а может быть, и не очень, если хор так себе. Вот как объяснить человеку необходимость присутствовать на этих малопонятных службах, длинных очень?
Протоиерей Дмитрий
— Ну объяснить всегда сложно. Потому что тут некая мотивация сердца, и человек как-то интуитивно чувствует, что здесь, помимо вот этой длинноты чтения и пения протяжного, какого-то убогого интерьера, потому что все в темных ризах, вся церковь, свет приглушен, затемненная, свет не включается ни в каких частях богослужения. Хор действительно только минимально озвучивает какие-то, значит, переходы от одной молитвы, от одного чтения к другому чтению. И это действительно огромный труд для человека, привыкшего к постоянной смене картинки, к постоянному развлечению, к постоянному шуму вокруг него, что его постоянно должен кто-то развлекать, а тут нет этого. Как бы здесь возникает некий, мне кажется, порог вот этой вечной тишины, некоей внутренней собранности абсолютной. И мне кажется, что каждый человек должен этот опыт приобрести: опыт молитвы и опыт поста. Пост — это ангельское делание, молитва — это делание будущего века, вечность. И воздержание в еде и молитва — это дыхание вечности, и человек фактически стоит на пороге смерти вот именно на этих службах. И этот опыт, конечно, жизненно необходим, его надо понуждать себя приобретать, этот опыт. Но сказать, что вот, рассказать всю службу, как она построена, какие части важны, где можно посидеть, отдохнуть — это, конечно, непросто. Особенно в формате нашей сегодняшней беседы. Для этого нужно....
А. Митрофанова
— Но есть же тексты, сейчас же книжки, все издано.
Протоиерей Дмитрий
— Опыт церковной жизни нужен. И, конечно, нужно ориентироваться в службе благодаря сейчас интернету, благодаря литературе, огромному количеству, изданы и переведены на русский язык, доступны — и все это можно взыскующему, желающему человеку отыскать. Но в принципе сама по себе служба великопостная, она как глоток вот этого воздуха духовного труда, она необходима. Потому что человек, к сожалению, даже на службе церковной вот воскресной, обычной, этого труда почти не знает. Он привык, она короткая служба, там час с небольшим, он приходит для того, чтобы причаститься. Он послушал Евангелие, хорошо, если батюшка сказал талантливую проповедь, хор хорошо исполнил, он причастился, вышел — у него праздник на душе. А чтобы вот из раза в раз вот это ритм чтения там: «Господи помилуй. Господи помилуй. Господи помилуй. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу...» — к сожалению, человеку это очень сложно себя всегда удержать в этих рамках, такой стройности. Мне кажется, что должен человек трудиться. Но понудить его или объяснить — это отдельная совершенно тема и отдельная такая работа с ним. То, что не получается каждую неделю ходить на все службы — в этом страшного ничего нет. Просто опыт вот этого знания того, что сейчас происходит в храме. Я знаю, точнее читал житие одной замечательной монахини — она канонизирована, к лику святых причислена, — она 15 лет не была вообще в храме, на службе. Монахиня в монастыре, у нее было послушание трапезное, она просто все время готовила, готовила, даже Великим постом. Она службу знала наизусть и ориентировалась только по колоколу, который ту или иную часть службы озвучивал — в эту минуту она читала какие-то молитвы, будучи на своем послушании. Схимонахиня Рахиль в Бородинском монастыре у нас, в Можайске, на Бородинском поле, замечательная очень подвижница. Это к тому, что если человек живет ритмом Церкви, неважно, где он находится, какое послушание он несет — в офисе там, в шахте, на заводе, в семье — он просто знает этот ритм Церкви. И желательно просто даже по церковному календарю отследить дни памяти святых, какие Церковь читает сегодня чтения из Священного Писания, Библии или Евангелия, Ветхого Завета или Нового, и достаточно. Прочитать, например, одну кафизму дома. Это будет сопричастность службы гораздо больше, чем та, когда мы стоим, как говорят, «молимся ногами», трудимся, часто не понимая, что происходит в храме. Но даже стояние в храме, ничего не понимая, оно все равно омывает человеческое сердце каким-то непостижимым, вот этой силой благодати. Человек выходит новым из храма, все равно он пропитывается этой службой, этим ритмом, этими словами, этой музыкой, этим удивительным таким благоуханием великопостным. Выходит из храма другим.
А. Митрофанова
— Я должна сказать, что вот вы так упомянули там: кафизму дома прочитает. Ведь кафизма это... Объясните, пожалуйста, что это такое.
Протоиерей Дмитрий
— Слово «кафизма» — мы так легко, да, уже это слово употребляем, оно у нас в обиходе, — это с греческого переводится просто как «сидение». Причем здесь сидение и кафизма? Как ее читать? Кафизма это одна часть Псалтири, Псалтирь — книга, состоящая из 150 псалмов, это удивительная книга и ей наполнено все богослужение. Поэтому Псалтирь читается каждым христианином и вне стен храма, но она для удобства поделена на 20 частей, каждая часть называется кафизма. Потому что когда читается Псалтирь в храме, можно сидеть, поэтому она и называется кафизма.
А. Пичугин
— Везде обычно стоят.
А. Митрофанова
— Ну по-разному бывает.
Протоиерей Дмитрий
— К сожалению, потому что не все знают, что можно сидеть.
А. Митрофанова
— И я, например, с удовольствием сажусь, чтобы передохнуть.
А. Пичугин
— А во время великого повечерия, которое после чтения канона? Там же постоянно читается Псалтирь. Тоже можно сидеть?
Протоиерей Дмитрий
— Можно сидеть. Если только вставать, допустим, если уж так говорить строго, вставать необходимо, когда начинает петь хор. Потому что хор поет те песнопения, те стихиры, те молитвы, которые необходимо внятно читать, услышать и донести до сердца человеческого. Само пение, помимо молитвенного содержания, оно имеет еще такую развлекательную часть, то есть человека надо пробудить немножко, поднять, и действительно дать ему, ну как вот горькую пилюлю дают часто в сладкой оболочке — так же и здесь. То есть очень красивая мелодия, но содержит очень духовные, очень строгие слова часто. И, кстати, некоторые из них христианин читает на утреннем своем правиле молитвенном — вот эти вот Троичны так называемые он читает. А мы не сказали про строгость. Значит, первая неделя поста, она вот обязательна, необходима, как первое вхождение. Центральная, Крестопоклонная — там потому что мы переживаем Крест и снова как бы сосредотачиваем максимально все свои усилия на этом внешнем воздержании, от внешних развлечений и от еды в пище, по возможности для каждого. Но все равно, как говорит один замечательный священник, постные дни должны чем-то отличаться от непостных дней. А строгие постные дни должны чем-то отличаться в лучшую сторону, в строгую сторону от менее строгих постных дней. И последняя неделя — Страстная так называемая, это неделя восхождения на Голгофу вместе со Христом. И она начинается сразу после Вербного, после входа Господня в Иерусалим и до Великой субботы, до уже пасхальных дней. Всего три строгих недели поста. Раньше, в древности, да и сейчас многие принимают так, что, батюшка, я попощусь первую и последнюю неделю. Не забывать тогда еще и центральную неделю. Это тоже принимается, и тоже такое есть в Церкви, такая есть в Церкви традиция. Если кто по немощи, по разным обстоятельствам, пускай хоть немножечко войдет сначала со всей Церковью, вспомним суть, основу всего, вот этот Крест, это восхождение, это необходимость преображения человека, и уже со Христом пройдет последнюю вот эту, финишную.
А. Митрофанова
— Мы заговорили с вами про кафизмы, я собственно что хотела сказать-то там. Вы так говорите: вот, кто не может быть на службе, может дома почитать или кому сложно в храме, дома кафизму почитать. Это же ведь тоже упражнение, такой квест настоящий: ведь открываешь — там вроде бы все русские буквы, все понятно, все хорошо. Но поскольку это, даже если русскими буквами написано, перевод на русский язык церковнославянского текста, просто вот, ну как сказать, транскрибирование такое, тоже попробуй, разберись, что там имеется в виду. И иногда даже бывает, что стоять в храме на вот этих продолжительных службах вместе с текстом богослужения, где у тебя там с левой стороны страницы, где на церковнославянском, а с правой стороны страница, где у тебя перевод на русский. Ну либо в телефоне там, как часто сегодня, да, телефон, планшет открывают — точно такие же там множество сайтов есть, которые такие переводы дает. И люди просто по тексту следят за тем, что в храме происходит. Как-то, знаете, когда вместе, то, пожалуй, и полегче даже.
Протоиерей Дмитрий
— В том-то и суть соборного церковного богослужения, что ты не один, что вместе с нами молятся еще множество других людей, так же усердно вознамерившихся пройти этот путь.
А. Пичугин
— Такая проблема с переводом, что мы периодически в студии обсуждаем с библеистами здесь, приходящими к нам, трудности перевода Священного Писания. И получается, что даже перевод, привычный нам перевод Евангелия на русский уже не очень понятен, написан другим языком. Поэтому возникает проблема необходимости создания нового перевода, она уже там возникла, на современный русский язык лет 30 назад, да, когда сделали попытки первые перевода. Так вот мне кажется, то же самое и с богослужебными текстами, которые...
Протоиерей Дмитрий
— С богослужебными еще сложнее, там много нюансов. Но мне кажется, что вообще проблемы перевода это проблемы культуры. Не проблемы филологические и лингвистические, это проблемы именно культурного состояния общества. Если язык Пушкина мы почему-то вдруг перестали понимать — а это действительно, есть факт, многие дети, говорят, уже Пушкина не понимают и надо им переводить.
А. Митрофанова
— Да, это классический пример, знаете: «Бразды пушистые взрывая, летит кибитка удалая...» — про что тут сказано?
Протоиерей Дмитрий
— Прекрасно. Что там, кто взрывает.
А. Митрофанова
— Птица какая-то...
Протоиерей Дмитрий
— И там даже веселые, тут: «Заправлены в планшеты космические карты» — слово «планшет», надо было говорить не «заправлено», а «загружено» в планшет.
А. Митрофанова
— Ну да.
Протоиерей Дмитрий
— То есть для современного человека это, конечно, режет слух уже. Хотя мы, слава Богу, еще понимаем этот язык. Но все-таки надо понимать, что сама Церковь и тем более богослужение церковное, оно вытягивает человека к Богу, к вечности, оно его дисциплинирует, собирает его. И в этом смысле язык один — ангельский. То есть человек в вечности будет говорить на каком-то ином языке, вот не на том, на котором мы сейчас разговариваем — нам требуются, действительно, планшеты, нам требуются переводчики, нам требуются комментаторы, нам кто угодно, даже самый понятый язык жестов, потому что он как-то выражает это подсознательное желание что-то сказать. Вот в вечности язык жестов, он сам по себе отпадет, но вот будет это мысленное общение человека с человеком. И вот ужас в том, что эта мысль наша засорена сейчас эгоизмом, корыстью, там всем чем угодно — и в раю не будет места этим страстям нашим. Поэтому наша задача сейчас их очистить, чтобы в вечности мы могли действительно беспрепятственно общаться с близкими, и с ангелами, и с Богом — вот в простоте сердца, в ясности ума, в чистоте сердца, и в такой вот благорасположенности ко всем. И этому тоже учит пост, это время такого внутреннего передела. Как один батюшка очень такой веселый, раньше шутка была, на самом деле она о трудностях перевода. Один батюшка очень часто был в тюрьмах и разговаривал с уголовниками и с людьми, значит, осужденными по разным причинам, и рецидивистами, и так вот располагал, всегда очень по-доброму к ним относился. Но уже в храме, когда говорил о Великом посте, вот надо было сказать несколько слов таких, он запнулся, говорит: «Великий пост, — говорит, — и покаяние это великий шмон в душе». И конечно, люди оторопели, но это так было понятно...
А. Митрофанова
— Ну прав, конечно.
Протоиерей Дмитрий
— Доносить простыми словами до своей аудитории. Так вот вопрос перевода, конечно, он актуален. Но все-таки, мне кажется, сердце, оно более понятливо, чем ум. Ум часто перегружен разной информацией, и мы не знаем, что с ней делать, сердце не может разобраться. А если так отпустить вот эту ситуацию, то сердце, очищаясь, само становится понятливым, оно многие вещи воспринимает в чистоте, и в такой искренности, и простоте, никогда не перегружаясь вот этим вот требованием какой-то логики и так далее. Там этой логики пруд пруди. Там столько возвышенных вещей, там сверхлогичные вещи в богослужебных текстах. И все они о примирении человека с Богом, о возвращении человека к Богу, о преображении человека.
А. Митрофанова
— Напомню, что протоиерей Дмитрий Кувырталов, настоятель храма Архангела Михаила в Летове сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». И мы говорим о богослужениях Великого поста, об их особенностях и о том, как правильно к ним подготовиться, как настроиться и так далее. Отец Димитрий, вы знаете, мне бы еще хотелось остановиться на той неделе, которая посвящена Марии Египетской. Ведь есть такое богослужение, тоже очень длинное, при этом невероятно красивое и очень наполненное своей внутренней драматургией, которое называется Мариино стояние.
А. Пичугин
— А уж как там поклоны делают в некоторых храмах!
А. Митрофанова
— Да. Вот я думаю, что мы ближе к этому, ближе к Марииному стоянию и к этой неделе еще вернемся к этому разговору и обязательно поговорим. Но вы могли бы рассказать, что это за такой важный момент. Ведь это тоже вот с точки зрения движения поста один из важных, острых таких моментов, да?
Протоиерей Дмитрий
— Да. Это еще одна такая вершина. Вот как Синай, это Хорив там еще названа в одном священном тексте, пророк Илия, это целый горный хребет. Вот мы как бы идем по вершинам этого хребта, и одна из вершин это стояние Марии Египетской, которое совершается фактически в самом конце Великого поста. Это пятая седмица поста, это четверг, в канун четверга, когда не просто читается житие Марии Египетской — очень трогательное, очень пронзительное, очень возвышенное и в то же время покаянно глубокое. Часто фразы даже вот, ее первая часть этого жития, как непонятно даже читать с амвона подобного рода вещи. Она боялась рассказать Зосиме свою первую часть своей жизни, и только вторая часть говорит о каком-то неимоверном преображении этого человека. Но в этот день еще читается канон Андрея Критского великий покаянный, тот, который сейчас мы читаем четыре дня, а тут он читается один раз сполна весь сразу. И это, конечно, является основной такой, содержательной частью богослужения. Житие Марии Египетской и канон Андрея Критского читается фактически в канун еще одного праздника, этим завершается вот это самое восхождение Великого поста — суббота называется Похвала Пресвятой Богородице. Когда как бы весь подвиг человеческий как бы сосредоточен в одном человеке, в одной личности — Божией Матери, Богородице. И в канун Богородичного славления, буквально за день до этого мы вспоминаем Марию Египетскую. Как бы два полюса человеческой жизни: совершенной святости с самого младенства и совершенный ужас греха и бездны с самого младенства, вот эта Мария Египетская.
А. Пичугин
— Есть храмы, где вот то, о чем я начал говорить, совершаются поклоны на каждое «помилуй мя, Боже, помилуй мя» земные. А у старообрядцев так это по три поклона на каждое «помилуй мя, Боже, помилуй мя».
Протоиерей Дмитрий
— Это называется метания.
А. Пичугин
— Метания, да. Не метания человека там туда-сюда...
Протоиерей Дмитрий
— По храму, да. Или в сердце там метания. Нет, это метания это как поклоны, но эти метания отличаются от поклонов даже чисто физиологически. Я пытался это сделать, мы даже с батюшками с благочестивыми это пытались, скажем, воспроизвести — это не так просто. Это поклон, когда ты коленями не касаешься пола, а только головой и руками, то есть это действительно сложная там физическая нагрузка.
А. Митрофанова
— Ого!
А. Пичугин
— А, даже так?
А. Митрофанова
— Так это тренироваться надо специально.
Протоиерей Дмитрий
— Надо тренироваться — раз, и это в буквальном смысле метания, то есть надо несколько таких метаний сделать в течение там одной минуты, когда читается там один тропарь канона.
А. Пичугин
— Вот вам и весь спортивный зал.
Протоиерей Дмитрий
— Всё. Я даже так, не знаю, насколько это уместно, сейчас такой пример. Но земные поклоны одно из самых эффективных физических упражнений. Но если оно наполнено вот тем смыслом, и тем стоянием, и тем горением, я бы сказал, пламенением сердца, которое происходит во время службы, во время вот этого чтения, вслушивания в эти слова, сочувствия этому пению — пенянию такому, плачу постоянному, хору, который: «Помилуй мя, Боже, помилуй мя», — это конечно, оно производит неимоверное действие в сердце человеческом. Оно действительно его согревает. И Паисий Святогорец говорил, что необходимо перед молитвенным правилом всегда сделать несколько земных поклонов, оно согревает сердце. Как двигатель у машины согреваем прежде, чем тронуть с места, то же самое перед молитвенным правилом необходимо поклониться. В Церкви поклоны совершаются только Великим постом. И это настолько трогательно, когда весь храм падает ниц и весь храм встает. Единственное, конечно, когда пожилые люди или грузные женщины, им тяжело встать, вот это вот кряхтение, там кто на палочку опирается. Мне кажется, это, с одной стороны, очень трогательно, а с другой стороны, всегда повод кому-то подержать друг друга. А с другой стороны, повод еще ревностнее совершать эти поклоны и этот труд поста, потому что видишь, сколько людей как стараются, чтобы хоть немножечко приблизиться к Богу, очистив свое сердце от греха, от страстей, от эгоизма.
А. Пичугин
— Я один раз видел такую картину в маленьком деревенском храме, где от предыдущего настоятеля осталась традиция совершать вот эти вот земные поклоны, эти метания на каждое «помилуй мя, Боже, помилуй мя». Но уже с приходом нового настоятеля как-то она через несколько лет куда-то ушла в прошлое, ну как бы все стояли без поклонов. И только одна женщина, которая на тот момент уже она из старожилов прихода была. Она совсем старенькая и ходить могла с трудом. Она едва-едва добиралась там с несколькими палками до храма, то есть человек вот уже практически не ходил. Но она единственная из всех делала по поклону на каждое «помилуй мя, Боже, помилуй мя» земному.
Протоиерей Дмитрий
— Ну вот поразительно. Это всегда обличение собственной своей: вот ну ладно, я потом, ну ладно, я вот на один поклончик меньше. Я этот поясной сделаю, а тот вот дома уже. Дома, понятно, их не доделаешь, потому что там свои поклоны. Но отцы советуют так духовные, что если ты остался без молитвы или без поклонов по какой-то причине, не оставайся без сокрушения. Хотя бы воздохни, хотя бы попереживай — и этого воздыхания как сердечного поклона бывает достаточно. Как Феофан Затворник говорил, один вздох: «Господи, согрешил, не буду», — но этот вздох должен пройти небеса. Вот этого воздыхания — настоящего, духовного, глубокого нам в житейской суете не хватает. А Великим постом и во время церковного богослужения великопостного его, что называется, так много, что, может быть, и хватит еще на год вперед. Поэтому надо запастись этим елеем покаяния и елеем благодати, чтобы нам, приобретя навык этот добрый, искрений, в течение года всего не разориться, не растранжирить свою внутреннюю силу и свою веру, а наоборот, еще на одну ступеньку подняться. Пост очень короткий.
А. Митрофанова
— О, это правда. Я, кстати, вот сейчас как раз думаю о том, что хочу у вас спросить про молитву Ефрема Сирина. И поскольку мысли сразу начинают бежать вперед, я вспоминаю, каждый год вот тот момент, когда предупреждают в храмах, что и вот на этой неделе последний раз уже прозвучит молитва Ефрема Сирина. И тут в этот момент ты понимаешь, что пост опять пролетел. И опять совершенно внезапно. Куда делось все это время? Как вот настраивались, как казалось, что это бесконечно долго, да, это весна души, все замечательно, хорошо, но это же вот все эти продолжительные службы. А потом — раз, раз, и вот...
Протоиерей Дмитрий
— Да, действительно. И душа начинает скучать по этой удивительной мелодии поста — вот этой тишине, по этой кротости, по этой сосредоточенности, собранности. Как один подвижник встретил потом своего собрата, встретились они, по-моему, даже в пустыню к нему пришел. И этот собрат говорит: ну и что ты здесь достиг в пустыне? Пока, говорит, они там стояли, он воду набрал, в стаканчике стояла. Говорит: я там в городе построил больницу, школу организовал, там с этим встретился, этих людей обратил ко Христу, эти крестились. А ты в пустыне один живешь, и чего, говорит, ты тут достиг? Пока они говорили, говорит, стакан мутной воды, просто осел осадок, вода стала прозрачной. Он показал: вот этого, говорит, я достиг в пустыне — то есть я стал прозрачным для Бога, для благодати. Этого, к сожалению, нам не хватает в житейской нашей суете. И, конечно, поэтому мы и скучаем по посту, что это единственное время, когда человек может встряхнуть себя, и потом этот осадок чтобы отошел, и стал прозрачным перед Богом.
А. Митрофанова
— А почему молитва Ефрема Сирина все-таки так настойчиво повторяется из раза в раз на разных богослужениях Великого поста?
Протоиерей Дмитрий
— Ну да, во дни печальные Великого поста, да.
А. Митрофанова
— Как Пушкин ее, опять же перевел, понимаете, с русского на русский.
Протоиерей Дмитрий
— Замечательно. Перевел, да, возникла необходимость такого поэтического переложения. Ну потому что сердце поет и, конечно, оно требует вот этого ритма, этой рифмы замечательной. Молитва Ефрема Сирина уникальное явление вообще в Церкви. Потому что опять же только днями Великого поста она произносится вот так речитативом, вдруг неожиданно, в центре батюшка стоит и на каждое, значит, предложение кладет земной поклон. Потом двенадцать поясных малых поклонов и в конце молитва еще раз целиком и один великий поклон. И вся церковь вместе с ним вздыхает, и такие ясные, простые слова: «Господи Владыко живота моего, дух праздности уныния...» Вот, кстати, на греческом языке «праздности и уныния» это «многоделание и безделье» — вот это как бы две крайности. То есть не надо впасть ни в многоделание, ни в безделье, надо соблюсти эту серединку: все надо делать, но при этом без суеты. Надо постараться быть в храме, но опять же, это не самоцель и не панацея от всех наших болячек и проблем. «Не даждь ми. Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй мне, рабу Твоему». И дальше уже мы, последняя вот эта просьба замечательная: «Ей, Господи Царю, — Ты Царь, да, —даруй мне зрети моя прегрешения и не осуждать своего брата. Потому что Ты благословен во веки веков. Ты сотворил все, Ты знаешь про всех все, Ты терпишь всех и меня, окаянного, поэтому, Господи, дай мне просто зреть Тебя перед собою всегда». Молитва изумительная и, конечно, она человека каждый раз вот как бы вычерпывает из этой суеты. Берет как вот на руки из этой, как цветок какой-то вот срывается и преподносится Богу, наше сердечное воздыхание. Она изумительная, и мне кажется, что, конечно, каждый день хорошо бы ее читать. Но вот к вопросу о том, что люди не все могут попасть на службы великопостные — пусть дома читают эту молитву — утром, вечером, днем, ночью — когда угодно. Чем чаще, тем лучше, прямо по церковному уставу. И Псалтирь, если кафизму они прочитают в день, и Евангелие. И вообще многим я такое, ну не задание даю, наверное, уславливаемся с ними, что мы за пост прочитаем все Евангелие — это тоже как некое духовное задание.
А. Митрофанова
— Вы с прихожанами, да?
Протоиерей Дмитрий
— Да. Вот кто-то не может, допустим, строгость поста соблюсти. Кто-то поездки, командировки, там болезни, больницы, санатории — все что угодно, — дети школьники. Хорошо. Мы просто прочитаем все Евангелие за этот пост. Удивительно, но многие, во-первых, не успевают, хотя как, что там не успеть. И для них это становится действительно такой ну проблемой: как, мне надо Евангелие... Плохо то, что часто становится формальностью такой, что вот надо успеть прочитать все Евангелие, а не вникнуть вот в суть, сопереживать Христу. Но опять же, это вопрос внутренней работы духовной.
А. Пичугин
— Спасибо вам большое. Будем заканчивать программу. Мы сегодня говорили о посте, о смысле, о богослужениях Великого поста, который вчера начался, мы надеемся, как-то хорошо так пройдет в ближайшие недели. Алла Митрофанова...
А. Митрофанова
— Алексей Пичугин.
А. Пичугин
— Всего хорошего.
Протоиерей Дмитрий
— Всем светлого и доброго усердия, поста и добрых свершений, добрых таких восхождений.
А. Пичугин
— Отец Дмитрий Кувырталов, протоиерей, настоятель храма Архангела Михаила в Летово.
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.