Если бы нам удалось перенестись в тысяча девятьсот тридцать третий год и заглянуть в один из зимних вечеров в Хельсинский Дом художников, мы непременно бы застали финскую писательницу и художницу Туве Янссон за рабочим письменным столом. Её стремительный карандаш летал над листом бумаги, обрисовывая маленькие ушки, круглый животик и прочие характерные черты известного сегодня всему миру сказочного героя — Муми-Тролля. Сколько образов, персонажей, различных творческих идей родилось в этом удивительном месте — настоящем родном доме для творческих людей, созданном благодаря богатому купцу и меценату Юхо Лаллукка. Юхо горячо любил искусство и был уверен: для того, чтобы талантливые люди могли спокойно творить, необходимо освободить их от забот по поиску жилья и пропитания. Одной короткой и ёмкой фразой Лаллукка отвечал на просьбу профинансировать очередной важный культурный проект: «Я плачу!».
Юхо родился в бедной крестьянской семье и начал свою деятельность с простого сельского торговца в родном селе Ряйсяля Выборгской губернии (теперь оно называется Мельниково). Затем Лаллукка переехал в город Кякисалми (в настоящее время — Приозерск). С помощью предпринимательского таланта Юхо сумел разбогатеть и стать уважаемым купцом. Его жена Мария была верной помощницей и надёжной опорой своему деятельному мужу. Юхо во всём доверял супруге и часто советовался с ней. Как христиане супруги Лаллукка понимали, что богатство им было даровано от Бога и щедро делились с ближними полученными дарами.
В тысяча восемьсот семьдесят девятом году Лаллукка участвовал в создании добровольной пожарной дружины Кякисалми, которая стала своеобразным центром общественной жизни города. При дружине действовали библиотека и оркестр, проводивший весёлые и красочные выступления в праздничные и выходные дни. Дружина существовала на пожертвования кякисалмских купцов.
В тысяча восемьсот девяностом году Юхо Лаллукка с семьёй переселился в Выборг, где основал оптовую фирму по торговле зерном, кофе и прочими товарами. Компания Лаллукки быстро развивалась, со временем она стала одной из самых крупных в Выборге. Юхо был известен не только как успешный и влиятельный купец, но и как видный выборгский меценат, много жертвовавший на просвещение. Сам он не имел возможности в детстве получить образование, поэтому хотел, чтобы могли учиться его одарённые земляки. По инициативе предпринимателя в тысяча девятьсот восьмом году открылось народное училище на его родине — в Ряйсяля. Щедрый купец основал и возглавил Общество поддержки торговли и промышленности «Памаус», выплачивавшее стипендии талантливым неимущим молодым людям, желавшим получить высшее образование. «Памаус» существует и в настоящее время в Хельсинки, при нём функционируют два благотворительных фонда имени Юхо Лаллукки. Больше всего Лаллукка жертвовал на культуру: существенную помощь он оказывал городскому драматическому театру и оркестру Выборга. Юхо активно покровительствовал художникам и скульпторам, финансировал музыкальные проекты и щедро жертвовал на Выборгское землячество. По его инициативе был выстроен Дом художников в Хельсинки.
В своём завещании Юхо Лаллукка назначил свою жену Марию управляющей предприятием. Госпожа Лаллукка, как и супруг, духовное богатство ценила выше материального. Мария помогала церквям Выборгской губернии. На её деньги была построена городская библиотека в Выборге по проекту талантливого финского архитектора Аалто.
Жители Выборга по достоинству оценили заслуги супругов Лаллукка перед городом: одна из выборгских улиц была названа в их честь. А двадцать третьего ноября две тысячи тринадцатого года в Выборге торжественно открылась отреставрированная библиотека имени Юхо и Марии Лаллукка.
А давай по-братски. Екатерина Гилева
Эта история может многим показаться очень знакомой, особенно если у Вас есть старшие брат или сестра...
Мне тогда было лет семь. Мама, вернувшись из командировки, разбирала сумку, выкладывала продукты, которые купила по пути домой. Последней она достала шоколадку в очень яркой обертке. Большущую шоколадку. Глаза мои засветились. Я уже находилась в предвкушении того, как она попадет ко мне сначала в руки, а потом и в рот. И, желательно, чтобы мне не пришлось ни с кем делиться этим лакомством... Но тут я услышала мамин глубокий вдох, она видимо догадалась, о чем я в тот момент мечтала, и тихо произнесла:
— Катя, это вам с братом на двоих, не жадничай и подели поровну.
Конечно же я от радости в припрыжку поскакала в нашу с братом комнату, чтобы поскорее разделить эту шоколадку... поровну...
Но старший брат, когда я пришла делить шоколад, прищурив правый глаз, он иногда так делал, когда хотел схитрить, предложил:
— А, давай, поделим эту шоколадку по-братски?
— По-братски это как? — уточнила я.
— Неужели ты не знаешь?! Всё очень просто! Так как я старший брат, мне полагается большая часть шоколадки, а ты — младшая, поэтому, тебе должна достаться меньшая часть.
Такой расклад мне не понравился. И я воспользовалась ссылкой на авторитетное решение мамы:
— Нет. Мама сказала поровну, значит будем делить поровну!
Поделив шоколадку, мы разошлись по разным комнатам...
С тех пор прошло уже много лет. Сейчас я с улыбкой воспоминаю тот случай, когда брат хотел схитрить. Но это мой любимый брат. Наверное, сейчас я бы с радостью отдала бы всю шоколадку ему целиком, чтобы увидеть довольное выражение лица дорогого мне человека.
Ведь только с годами я стала замечать, что, делясь радостью с другими, я имею прекрасную возможность наблюдать за тем, как она приумножается. А еще — удивительное наблюдение — когда ты отдаешь особенно последнее ради ближнего своего, то и тебя Господь не оставляет милостью. И посылает неожиданное утешение.
Автор: Екатерина Гилева
Все выпуски программы Частное мнение
Сила в немощи. Екатерина Барбашина
Помню, как меня настиг коронавирус. В последний раз я попадала в больницу в далёком детстве. И вот, карета скорой помощи доставила меня в госпиталь.
Там встретили люди в скафандрах, масках и очках. В здании не было ни окон, ни дверей, только перегородки. Меня отвезли в палату интенсивного наблюдения. По венам потекли лекарства из капельницы. Я лежала и плакала от бессилия и боли. Спать спокойно было невозможно, кашель душил, а на груди, будто бы, лежала бетонная плита, и каждый вздох приносил новые мучения.
Утром я проснулась от громкого стона новой соседки. Она звала медсестру. Женщина была очень пожилая и незрячая. Рядом лежали другие пожилые соседки. У кого-то деменция, кто-то напротив подолгу и громко рассказывал о своей жизни.
Мне хотелось покоя и тишины, но в палате на 36 человек это было невозможным. Злость, досада, отчаяние, раздражение. Накрывал шквал эмоций. Я была в шаге от ропота на Господа. Заплакала и обняла плюшевого крокодильчика Кешу, которого взяла с собой, как частичку той, прежней радостной жизни.
Шли часы, и мне потребовалось встать и дойти до туалета. Я с трудом села на кровати. Из последних сил встала. Делала шаги, преодолевая слабость во всём теле. Шла и молилась, боясь упасть. И в голове промелькнули слова: «Без Меня не можете творите ничесоже». И я поняла, что Господь говорит со мной. Всё через Него начало быть, а без Него мы не можем даже и вздох сделать.
Если я здесь и сейчас в окружении больных и страждущих, значит так и быть тому. И эти страждущие — мои ближние. Мои злые мысли о них и раздражение должно быть ранили Христа. Я поняла это сейчас, когда пошла молитва.
Из моих глаз потекли слёзы. Но не слёзы отчаяния, а слёзы раскаяния. Я умывала лицо, и вместе с водой смывались страх и боль, а в глубине моего сердца со мной говорил Всесильный Бог. Бог, который любит страждущих, потому что Сам страдал за наши грехи.
Лечение действовало, и я уже через пару дней я была в состоянии помочь санитарам ухаживать за соседками, покормить их или поговорить. Теперь я радовалась, что имею возможность поправить своей слепой соседке одеяло. Они переносили испытание достойно с великой силой духа. За кулисами страданий и боли я увидела, что это всё имеет очень глубокий и сокровенный смысл. Исцеление не даётся легко. А мой путь к исцелению от ковидной хвори начался с исцеления моей израненной души.
И когда мне сочувствуют друзья из-за перенесённой болезни, я прошу не жалеть меня, а радоваться. Мне кажется, что я съездила в паломничество к великой святыне, потому что увезла в госпиталь отчаяние и боль, а привезла домой оттуда радость, мир и благодать.
Автор: Екатерина Барбашина
Все выпуски программы Частное мнение
Знакомство с Глебом. Екатерина Барбашина
Я работаю педагогом в Московском Хоровом Училище. Тут учиться сложно. Это — две школы в одной. Ребята изучают общеобразовательные предметы, как в простой школе, но к урокам русского языка, математики, географии и другим прибавляются ещё и музыкальные профессиональные предметы: сольфеджио, хор, музыкальная литература. Это — двойная нагрузка. Для того, чтобы учиться в музыкальной школе такого типа, нужно очень сильно любить музыку, буквально жить ею. А ещё необходимо иметь крепкое здоровье и большой запас нервных клеток.
И вот, руководство сообщило, что к нам в 3-ий класс поступил удивительно талантливый мальчик. Полностью незрячий. Я никогда раньше не сталкивалась с незрячими детьми, и поэтому была полна сомнений и робости. До 3-го класса он учился в спецшколе для слепых и слабовидящих детей. Там в нём разглядели музыкальный талант и посоветовали перевести в нашу профессиональную школу.
Я очень волновалась перед первой встречей с мальчиком.
— Как тебя зовут? — спросила я.
Мальчик «рассмотрел» меня руками, ощупал и сказал:
— Меня зовут Глеб. Но родные называют просто Глебчик.
Ребёнок оказался очень добрым и лёгким в общении. Меня поразила его феноменальная память. В 11 лет он знал наизусть «Денискины рассказы». Мог быстро ответить, каким днём недели было, например, 15 марта позапрошлого года. Уникальный ребенок. Но он не видел совсем ничего. Сохранилось только светоощущение: понимание, что сейчас, день или ночь.
Раньше у меня не было никакого представления, как пишет незрячий человек, как он читает. Все привычные для нас дела даются с большим трудом. Книги, написанные по системе Брайля объёмные и тяжёлые, для них нужен не портфель, а целый чемодан на колёсиках. Писать незрячему человеку, т.е. выкалывать грифелем знаки, физически тяжелее и дольше, чем водить ручкой по бумаге.
Тема нашего урока была «Цвета». Как же объяснить Глебу, что такое цвет? «Господи, помоги, укажи путь, чтобы получилось хорошо и во славу Твою» — молилась я про себя.
«Глеб, музыкальная мелодия состоит из нот. Представь себе, что у каждой ноты есть свой характер, высота и в сочетании с другими нотами получается полная картина музыкального произведения. То есть музыка — это картина в звуке. Значит, цвета как составные части картины художника или реального пейзажа могут тоже быть музыкой.
Белый цвет — очень лёгкий словно пёрышко, как облако на голубом небе. Это цвет ангельских крыльев и одежд Спасителя на горе Фавор во время Преображения. Наверное, если бы белый цвет был музыкой, — это была бы музыка Иоганна Себастьяна Баха: ария «Воздух».
Чёрный — это противоположный белому цвет, отсутствие света. Мрачный цвет траура и тревоги. Наверное, Симфония № 5 Бетховена — это и есть чёрный цвет в музыке».
«А зелёный тогда — это произведение Вивальди «Весна?» — спросил Глеб. — «Ведь весной природа просыпается после зимы, на деревьях появляются листочки. Говорят, что они зелёного цвета».
Вот так с Божьей помощью мы изучили и другие цвета. Рассматривали музыку, раскрашивали ее. Я учила Глеба, а он — меня. Мальчик помог мне освоить методику преподавания для незрячих деток.
Когда я серьёзно заболела, Глеб написал для меня «целительную музыку». Я почувствовала, что была музыкальная картина на фортепиано светло синего словно небо, розового как цветок шиповника и ярко-жёлтого солнечного цветов.
Юный музыкант научил меня никогда не сдаваться. Всё достижимо с Божией помощью.
Автор: Екатерина Барбашина
Все выпуски программы Частное мнение