"Духовное окормление пожизненно заключенных". Светлый вечер с дьяк. Кириллом Марковским (09.06.2017)

У нас в гостях был клирик храма святителя Николая Мирликийского в Бирюлеве, помощник начальника УФСИН России по городу Москве по организации работы с верующими заключенными дьякон Кирилл Марковский.

Мы говорили о многолетнем опыте служения отца Кирилла в тюрьмах, окормлении пожизненно заключенных, а также о книге нашего гостя «Небо на дне».

---

В. Емельянов

– Здравствуйте, это программа «Светлый вечер» на радио «Вера». В студии Владимир Емельянов...

А. Пичугин

– Алексей Пичугин. Здравствуйте.

В. Емельянов

– Не так давно, 29 мая в культурном центре «Покровские ворота» состоялась презентация новой книги диакона Кирилла Марковского «Небо на дне». Эта книжка об опыте общения с людьми, осужденными на пожизненное заключение ни много ни мало. И мы сегодня пригласили автора этой книги к нам в студию. Итак, прошу любить и жаловать, диакон Кирилл Марковский, клирик храма святителя Николая Мирликийского в Бирюлеве, помощник начальника УФСИН России по городу Москве по организации работы с верующими. Добрый вечер, здравствуйте.

Диакон Кирилл Марковский

– Здравствуйте.

А. Пичугин

– Здравствуйте.

В. Емельянов

– Итак, и тема непростая, и видимо книга непростая. «Небо на дне».

Диакон Кирилл Марковский

– Да, действительно. Ну я может быть, чуть попозже скажу, почему такое название. А прежде всего, когда меня спрашивают, о чем ваша книга, то я говорю, что книга эта действительно о пожизненно заключенных, то есть о людях, которые совершили особо тяжкие преступления и были приговорены к пожизненному лишению свободы. Но потом я иногда добавляю, что в общем не о всех, конечно, осужденных, а о тех из них, которые пришли к вере и покаялись в своих злодеяниях. Все это так, то есть книга действительно о них. Но в первую очередь, я бы сказал, что книга эта и не о них. А в первую очередь эта книга о Боге, о Его отношении к падшему человеку, о Его промысле о людях, которые совершили такие вот тяжкие преступления, о людях, совершивших тяжкие грехи, а может быть, даже и не тяжкие грехи. Эта книга, в первую очередь, о том чуде преображения человеческой души, которое Господь совершает. То есть в первую очередь эта книга о любви Божией и о Божием милосердии, которое является, я бы сказал истоком и эталоном вообще всякого милосердия в этом мире. Но эталоном, конечно, недостижимым для человека, но тем не менее эталоном, к которому все-таки человек должен стремиться по своим силам. То есть стержнем этой книги является истина о любви Божией к каждому человеку, в том числе и вот к таким людям, которые совершили тяжкие преступления. Но сразу хочу обратить внимание: о любви Божией к человеку, но не к преступлениям человека, не к тем действительно иногда ужасным делам, которые эти люди совершили. То есть очевидно что кощунственно помышлять иначе. То есть это книга о любви Божией к человеку как к Его созданию, создании больному, может быть, пораженному страстями и потому совершающему вот столь ужасные дела. И в этой книге есть две главы, и я бы назвал их центральными главами. Это «Любовь Божия и любовь человеческая» и «Тайна Божественной любви». Эти главы можно было бы назвать богословскими, но это не отвлеченное богословие, это не просто некая теория. То есть это, во-первых, реальность, свидетелем которой может стать каждый человек, который желает познать Бога – это раз. А во-вторых, богословие есть основа нашего личного отношения к каждому человеку, в том числе и к тем, кто оказался на самом дне греховной бездны. Здесь в этих главах, можно сказать, как бы до предела обнаженное христианское учение, и оно с трудом воспринимается, может быть, людьми мало знакомыми с христианством. А что касается тех людей, которые вообще отвергают христианское учение, то им будут непонятны, ими будут не приняты те призывы к милосердию по отношению к этим людям, которые действительно имеются в этой книге.

В. Емельянов

– Скажите, пожалуйста, а вашу книгу можно купить только в специализированных каких-то магазинах или она в широкой продаже?

Диакон Кирилл Марковский

– Нет, она в широкой продаже.

В. Емельянов

– Большой тираж у нее?

Диакон Кирилл Марковский

– Три тысячи экземпляров.

А. Пичугин

– Ну по нынешним меркам книгоиздания это хорошо, это много.

В. Емельянов

– Да, это много? Три тысячи?

А. Пичугин

– Да, это очень много.

Диакон Кирилл Марковский

– Три Ну по западным меркам – да.

В. Емельянов

– Но все-таки я так понимаю, что вы окормляете этих людей и давайте тогда мы более подробно остановимся именно на них. Я думаю, что в представлении большинства людей пожизненно осужденные и пожизненно заключенные люди это в первую очередь телевизионная картинка. Мы все видели, как они передвигаются по коридорам, что это довольно жесткий режим, мягко сказано. А кто эти люди вообще, как протекает их жизнь там, в этих застенках?

Диакон Кирилл Марковский

– Ну люди эти достаточно разные. Хотя я бы сказал, что большинство из них действительно люди малообразованные, есть у которых совсем, так сказать, отсутствует образование, даже один человек, я встретил когда-то его, который вообще не умеет ни читать, ни писать. До сих пор, это в XIX веке.

В. Емельянов

– Как такое возможно?

Диакон Кирилл Марковский

–Да, это действительно возможно. Но в целом образование самое что ни на есть такое, маломальское, несколько классов школы, и то в которых там некоторые учились кое-как. Но есть люди и с высшим образованием, есть незаконченным высшим образованием. Но всех этих людей понятно, что объединяет одно, это особо тяжкие преступления, которые они совершили. И сразу скажу о том, что книга эта не о невинных людях. То есть действительно есть там среди пожизников те, которые, скажем, не совершили адекватного вот такой мере наказания преступления. То есть да, они совершили убийство и это ужасно, но одно убийство, за которое не положено пожизненного срока заключения. Ну а прочих людей к ним привязали, ну известно, что такое бывает. Есть люди и которые вообще никого не убили. Таких примерно...

А. Пичугин

– А как они таким образом оказываются на пожизненном?

Диакон Кирилл Марковский

– Ну вы знаете, судебная ошибка бывает не только, кстати говоря, в нашей стране, но и в других странах. И процент этих людей по неофициальной статистике, которую, может быть, я и еще несколько сотрудников администрации пытались каким-то образом установить, примерно один процент пожизненно заключенных. Люди, ну назовем их невиновными, хотя они себя тоже таковыми не считают.

В. Емельянов

– А у них есть надежда на то, что у них этот пожизненный срок все-таки будет не пожизненным, а дело все-таки будет пересмотрено или в конце концов они смогут выйти?

Диакон Кирилл Марковский

– Ну надежда теоретически есть, конечно. Но в реальности никто этим заниматься не будет.

В. Емельянов

– Насколько страшные вещи вообще.

А. Пичугин

– Но говорится, насколько я помню, пожизненный срок у нас может быть через 25 лет заменен...

Диакон Кирилл Марковский

– Теоретически – да.

А. Пичугин

– И человек в общем обычно пожизненный, если это не что-то такой страшное, кого вообще нельзя выпускать, через 25 лет человек может выйти.

В. Емельянов

– Другое дело, доживают ли они эти 25 лет.

Диакон Кирилл Марковский

– Да. Ну нет, доживают, действительно доживают, и есть люди, которые уже действительно перешли этот рубеж. Но вы спросили сначала меня не о условно-досрочном освобождении, а о пересмотре дела.

А. Пичугин

– Ну о пересмотре дела, конечно.

Диакон Кирилл Марковский

– Ну, этим занимаются очень неохотно, прямо скажем. И действительно их вызывают на еще дополнительное рассмотрение. Но обычно дело заканчивается тем, что сменяют им, отменяют какие-то незначительные статьи или пункты, а в целом приговор оставляют без изменений. Надежда есть через 25 лет выйти на свободу. Но пока, во-первых, никого еще не выпустили. И я скажу, что общество не готово пока к тому, чтобы этих людей выпускать.

А. Пичугин

– Так если они «условно не виновны», показываю кавычки – условно невиновны.

Диакон Кирилл Марковский

– Но согласно приговору суда, они виновны.

А. Пичугин

– Понятно.

Диакон Кирилл Марковский

– И там все расписано достаточно красочно.

А. Пичугин

– Но вы говорите: общество не готово.

Диакон Кирилл Марковский

– А, нет, общество не готово, чтобы вообще людей, которые совершили особо тяжкие преступления, снова видеть, так сказать, в своих рядах.

В. Емельянов

– Мы такие кровожадные?

Диакон Кирилл Марковский

– Нет, это я не знаю. Но тем не менее, в общем, да. Если почитать комментарии к каким-нибудь статьям о пожизниках, то там будут преимущественно такие наименования как «нелюди», «мрази», и давно пора...

В. Емельянов

– А как же это вот все хваленое...

А. Пичугин

– Человеколюбие?

В. Емельянов

– русское человеколюбие, широта души...

А. Пичугин

– Книжная.

В. Емельянов

– Там я не знаю, возможность и желание, готовность понять, простить, обнять и все такое?

Диакон Кирилл Марковский

– Раньше это было. Раньше это было в дореволюционные времена. И мы знаем и доктора Гааза, известного доктора и святого человека. Ну и вообще, когда людей гнали на каторгу, то ведь известно, что люди встречали этапы, и им было неважно, так сказать, за что осужден человек. Они видели перед собой просто страдающего человека, который нуждается в какой-то поддержке духовной и, может быть, какой-то помощи материальной, скажем так. И давали продукты этим людям, и хотя знали, что кто-то был осужден тоже на пожизненное работы и пожизненную каторгу. Да, действительно сейчас градус такой агрессии в обществе, я думаю, что он повысился. Это мое мнение.

А. Пичугин

– Скажите, пожалуйста, а как вы начали работать именно вообще с заключенными и в первую очередь с пожизниками?

Диакон Кирилл Марковский

– Ну это было 15 лет назад, я еще был студентом Свято-Тихоновского гуманитарного университета. И однажды на занятие, у нас был пастырский семинар, к нам пришла одна преподаватель с миссионерского факультета и прямо пред нами, студентами, будущими священнослужителями выложила на стол огромный-огромный такой мешок, буквально вывалила писем. Это были письма от заключенных, в том числе там были и от пожизненно заключенных. Она предложила студентам, кто хочет, взять по письму и, может быть, начать общаться хотя бы с одним узником. Причем она прочитала нам такую небольшую лекцию о том, какие здесь особенности и как надо переписываться, чтобы там не на свой домашний адрес ну и так далее. Ну вот я взял это одно письмо, оно оказалось от пожизненно заключенного. И шел и думал, вот начинать ли мне, так сказать, вот такое дело. С одной стороны, конечно, у меня был такой страх перед этим миром. Потому как не только с пожизненными, но и с обычными заключенными я до этого не общался никогда. И никто из моих родственников в местах лишения свободы не находился. То есть это был мир, совершенно от меня закрытый, неизвестный. И с одной стороны, конечно, был такой вот некоторый страх и нерешительность. А с другой стороны, было вот такое большое желание какое-то, ощущение того, что вот в этой деятельности я обрету для себя, и потом ну и для других людей что-то очень важное. Так и оказалось. Я думаю, что это можно назвать Божиим призванием. Потому что к такой деятельности, как я считаю, вообще к любой другой существует какое-то признание. Я думаю, что не почувствовав его, нечего даже и начинать этим заниматься.

В. Емельянов

– Вы помните ваши первые ощущения, когда вы впервые, первый раз переступили порог камеры к пожизненно заключенному? Я так понимаю, что там висят возле двери таблички, за что он осужден.

Диакон Кирилл Марковский

– Да.

В. Емельянов

– Вы можете вспомнить ваши чувства?

Диакон Кирилл Марковский

– Да, конечно могу. Но дело все в том, что за что осужден я знал заранее, потому как я первые мои поездки стали к людям, с которыми я общался. Их со временем стало очень много, и так что мне даже потребовалась помощь. У меня на приходе мне удалось организовать группу помощи, то есть не я один занимаюсь этой деятельностью, у нас на приходе существует группа.

А. Пичугин

– У вас настоятель, отец Константин Комелев тоже эту деятельность, ну он работает с заключенными.

Диакон Кирилл Марковский

– Он не настоятель, он священник. Он занимается тоже действительно тюремным служением, но у него другое направление. Он старший священник СИЗО № 2, он общается с подследственными, с осужденными отряда хозяйственного обслуживания – это немножко другие осужденные. Так вот что касается первых впечатлений, да, действительно и конечно, когда я поехал я уже знал, с кем я буду общаться. Надо сказать, что первая колония, в которой мне удалось побывать, это была ИК-18 в поселке Харп, Ямало-Ненецкий автономный округ, так называемая «Полярная сова». И там в камеру я не заходил, осужденных выводили в специальное помещение в конце коридора. Тогда водили согнувшимися, в наручниках, сейчас немножко этот момент пересмотрен. И заводили их в специальное помещение, и там в углу его стоял так называемый «стакан» – такая клетка, в которой может стоя поместиться человек. Его туда заводили, значит, закрывали ее, снимали наручники, и мы один на один с ним общались около получаса, потому что желающих было много и надо было с каждым поговорить. Вы знаете, впечатления были такие, которых я никогда не ожидал. Дело в том, что нигде Господь там не было близок ко мне, как в этих местах. То есть я не то что не почувствовал какого-то ужаса, а вот общаясь с этими людьми, я получил огромное утешение. Потому что есть среди них люди, которых я бы назвал подвижниками высокой жизни. И эти люди действительно знают Бога. Они слишком много пережили, они слишком много пережили с Ним, потому что они в заключении, есть и по 10, и по 20 лет. И эти люди, которые прошли через великие страдания, и у них был напряженный поиск Бога, потому как именно это область это было единственное, где они могли развиваться. Потому как понимая, что они скорее всего не выйдут отсюда больше никогда, вольно или невольно, но они начинали постигать вот этот духовный мир, и Господь открывался этим людям. И общаться с ними большое утешение. Как бы я сказал, и говорил владыка Антоний Сурожский, в глазах этих людей, некоторых людей сияет свет вечной жизни.

В. Емельянов

– Диакон Кирилл Марковский – наш сегодняшний собеседник, автор книги «Небо на дне», о которой мы сегодня говорим, и в том числе мы о ней говорим. Клирик храма святителя Николая Мирликийского в Бирюлеве, помощник начальника УФСИН России по городу Москве по организации работы с верующими. Я хочу задать такой вопрос, который, наверное, на моем месте задал бы каждый слушатель. Вот жизнь в тюрьме или смертная казнь – как на этот вопрос сами люди отвечают, заключенные?

Диакон Кирилл Марковский

– Ну разные, так сказать, на этот счет бывают ответы. Кто-то из осужденных говорит, что лучше бы его расстреляли. От нескольких людей я слышал такое. А некоторые, ведь раньше исполнения приговора ждали не один год, то есть человека приговаривали к смертной казни, и два-три года, а то и четыре-пять приговор не приводился в исполнение. Мне, честно говоря, не очень понятно, почему такие большие сроки были. Но тем не менее, там многие в камерах смертника, уже будучи на пороге вечности, они задумывались, естественно, о своей жизни. Не все так было у них просто, есть осужденные, у которых был такой достаточно жесткий или монолог, или диалог с Богом, не знаю, как сказать, и они ругались, и думали, и искали ответов у Него на многие вопросы...

А. Пичугин

– В вашем присутствии?

Диакон Кирилл Марковский

– Нет, конечно, нет. Это они потом описывали мне о своих ощущениях и переживаниях. И там действительно многие приходили к вере, и у них возникал страх, что нет у них времени на покаяние, понимаете, что вот в любой день могут за ними прийти... Но не в любой день, там расстреливали в определенные дни, насколько мне известно, 3, 13 и 23, по-моему, числа.

А. Пичугин

– То есть каждое 3, 13 и 23 человек просыпался, не зная, заснет ли он в этот день или нет.

Диакон Кирилл Марковский

– Да, действительно это так. Там один, по крайней мере, осужденный один или двое говорили мне, что они очень молились, чтобы Господь дал им время на покаяние. И когда вышел вот этот вот знаменитый указ Ельцина о замене на пожизненное лишение свободы, это было связано с мораторием, который был соответственно введен, многие восприняли это как чудо Божие. И благодарили Бога то, что Он им дал время. То есть вот такое двоякое отношение. То есть кто-то расстроился очень, хотя мне потом говорили о том, что они-то, конечно, стали расстраиваться и говорить, что лучше бы расстреляли, но когда они ждали расстрела, то есть молились только о том, чтобы не расстреляли.

А. Пичугин

– Но ведь у человека еще появляется надежда, что может быть, когда-нибудь он все-таки выйдет, его не расстреляли, ему заменили на пожизненное. Может быть когда-то, лет через 20 он сможет выйти.

Диакон Кирилл Марковский

– Да, надежда есть у всех. Для некоторых обретение веры было связано напрямую с этим. То есть люди первое, о чем они начинали молиться, то есть получив какой-то первый опыт общения с Богом, и можно сказать, став верующими людьми, первые молитвы, естественно, которые были у этих людей к Богу, это об освобождении. Они молились и надеялись, и думали, и даже почти были уверены, что став верующими людьми, Господь сделает все, чтобы их скоро освободили. Но потом время шло, и они понимали, что их жалобы остаются без удовлетворения. Потому что он все писали, естественно, разные жалобы. И вот тут вот возникал такой момент испытания веры, я бы сказал. То есть кто-то разочаровывался, кто-то начинал серьезно задумываться о том, что он вообще хочет от веры и от Бога. И здесь начиналась серьезная борьба и такое вот испытание. И многие начинали искать Бога ради Бога. Но многие – нет, может быть, не многие. Понимаете, там ситуация такая в отношении веры людей. Значит, мы помним, что на Голгофе со Христом было распято два разбойника, правда, помним, что одни из них злословил и предъявлял, говорил Господу, что если Ты Христос, спаси Себя и нас, а другой говорил, что мы осуждены справедливо и достойное по делам нашим принимаем, помяни меня, Господи. И вот примерно такое же разделение, примерно происходит там и сейчас. То есть есть часть осужденных, которые озлобляются, крайне озлобляются. Они становятся неверующими людьми и даже богохульниками. То есть мне говорили о том, что в такое звероподобное, я был сказал, состояние приходят некоторые осужденные. Они постоянно все проклинают, ругаются матом...

В. Емельянов

– Вы это видели сами?

Диакон Кирилл Марковский

– Нет, этих людей я не видел и не общался, мне сокамерники их говорили. И находиться с ними просто невозможно в одной камере, это великое испытание для человека. Потому как можно себе представить: замкнутое пространство небольшое, вот примерно половина этой студии. и вот в этом пространстве...

В. Емельянов

– Сколько там человек?

Диакон Кирилл Марковский

– Два или четыре.

В. Емельянов

– Два, вот так.

Диакон Кирилл Марковский

– То есть камера на четверых, но сейчас стараются по двое, конечно, сидеть, Но двое-трое это нормально, где-то и четверо. Например, в «Черном дельфине».

В. Емельянов

– Так проще или проще одному?

Диакон Кирилл Марковский

– Ну вы знаете, проще... Идеальный вариант, наверное, вдвоем, если сокамерник единомысленный с тобой верующий человек.

В. Емельянов

– А такое бывают, их не разделяют специально?

Диакон Кирилл Марковский

– Их переводят часто, значит, их часто расселяют, вместе сажают. Чем это вызвано, сложно сказать, я думаю, соображениями безопасности.

В. Емельянов

– А бывает, что люди действительно как-то единомысленные? Дружба не дружба, не знаю, но по крайней мере, не знаю, они хорошо общаются.

Диакон Кирилл Марковский

– Бывает. Бывает, что они очень хорошо общаются, душа в душу, и отношения у них истинно христианские. Так вот да, сейчас, это очень важный как бы момент. Вот одни озлобляются, значит, вторые – это если крайние такие моменты, – признают, оправдывают суд Божий над собой, понимают, что они действительно оказались неслучайно и понимают тяжесть, насколько они и могут понять ее, в первое время тяжесть содеянного. Но есть еще группа людей и это, наверное, большинство, которые как бы в стадии такой определения находятся. Потому как им пока сейчас не до этих вопросов, то есть они заняты жалобами, продумывают, как им выйти на свободу, как им что-то такое написать в своем деле, найти какое-то зацепки. И эти люди пока, да, они, может быть, считают себя верующими, молятся, но в целом они заняты пока вот этими всеми вопросами. Но потом, пройдет время, когда они поймут, может быть, 10-15 лет назад, что скорее всего они останутся здесь навсегда, и вот тут они опять встанут перед этим выбором. Или, значит, озлобиться и вот прийти, может быть, в состояние такого аутизма – потому что есть там и такие, – полного ухода уже от этой жизни. То есть осужденный замыкается в своем собственном иллюзорном мире, живет, погруженный в свои какие-то фантазии, которых он никому не говорит, и почти не реагирует на происходящее вокруг, не следит за собой. Вообще-то есть...

В. Емельянов

– Ну это уже на уровне психиатрии, наверное.

Диакон Кирилл Марковский

– Да, это на уровне психиатрии. Там есть, естественно, что люди и психически нездоровые, которым, вообще-то говоря бы, место в лечебнице. Но поскольку там сложно, так сказать, создать условия для того, чтобы обезопасить от них окружающих, то их помещают туда.

В. Емельянов

– Я хотел вот у вас о чем спросить. Вот ни для кого не секрет, что в обществе сейчас в нашем все-таки есть такие настроения, чтобы вернуть смертную казнь в виде...

А. Пичугин

– Исключительной меры.

В. Емельянов

– Меры исполнения наказания, да, исключительной меры наказания. Вот ваше отношение к этому.

Диакон Кирилл Марковский

– Ну вы знаете, есть социальная концепция Русской Православной Церкви, сначала скажу о ней. Где все-таки...

В. Емельянов

– Мы про нее знаем.

Диакон Кирилл Марковский

– Ну хорошо, а что касается...

А. Пичугин

– Ну не все слушатели, может быть, знают. Лучше да, о социальной концепции.

Диакон Кирилл Марковский

– Ну собственно в двух словах. Действительно, согласно социальной концепции смертная казнь считается все-таки не тем средством, которому надо отдавать предпочтение, потому что чтобы дать возможность какой-то пастырской работы с этими людьми. То есть здесь забота об их вечной участи в первую очередь. Естественно, что именно это главная и основная мысль, которая заложена. Ну а что касается моего личного отношения, я тоже согласен. Дело в том, что все-таки вот если вспомнить те времена, хотя надо сказать, что я не был тогда глубоко в эту тему погружен, но тем не менее, мне сами осужденные говорили, что вот когда существовала смертная казнь, то уровень такой агрессии, скажем, по отношению к ним сотрудников, ну прежде всего инспекторов, конвоирования был гораздо выше. То есть человека приговаривали к пожизненному заключению, то есть к расстрелу – его за человека уже не считали. То есть его могли избить – объяснить ему так называемые правила внутреннего распорядка. Избивали очень жестоко. То есть практически этап когда прибывал, все приходили через вот эту вот, значит, палочную такую вот воспитательную работу с ними. И вот когда смертная казнь была отменена, когда эти приговоры перестали приводиться в исполнение, то потихоньку стал затихать вот этот настрой негативный по отношению к нем. То есть сейчас отношение, я был сказал, человеческое к осужденным с пожизненному лишению свободы. Нету вот такого уже так сказать какой-то безнаказанности, такого беспредела. Уже практически никого не избивают, естественно что, ну может быть, и случаи такие где-то бывают, я как бы эту тему не буду сейчас касаться. За нарушение в основном сейчас в штрафной изолятор отводят. Но такого, как было раньше, нет. Я думаю, что все-таки это имеет значение. Вот когда приговор исполняется и есть люди, которые приводят их в исполнение, и когда есть люди, с которыми можно, может быть, даже сделать все что угодно уже, то все-таки это не очень хорошо.

А. Пичугин

– Мы прервемся на минуту. Я напомню, что в гостях у радио «Вера» сегодня автор книги «Небо на дне», клирик храма святителя Николая Мирликийского в Бирюлеве, диакон Кирилл Марковский, Алексей Пичугин...

В. Емельянов

– И Владимир Емельянов. Вернемся через минуту.

В. Емельянов

– Мы продолжаем наш «Светлый вечер». И сегодня у нас в гостях диакон Кирилл Марковский, клирик храма святителя Николая Мирликийского в Бирюлеве, помощник начальника УФСИН России по городу Москве по организации работы с верующими. Мы сегодня говорим о книге отца Кирилла «Небо на дне»...

А. Пичугин

– И вообще о жизни людей, которые заключены на пожизненное заключение.

В. Емельянов

– Да, потому что для нас и для вас наверняка, уважаемые слушатели, тема эта в общем-то закрыта, ну может быть, если только, не дай Бог, кого-то это коснулось...

А. Пичугин

– Есть фильмов достаточно много, которые рассказывают о таких людях, но тем не менее вот у нас сегодня есть возможность пообщаться с человеком, который постоянно работает с пожизненно осужденными. Вы, отец Кирилл, говорите, что довольно много людей верующих. Вы приезжаете и уезжаете, вы не священник, вы с ними можете говорить, но исповедь у них принимает, если они в этом нуждаются, другой человек. Вообще как они, эти люди, реализуют свое право – если есть такое право, конечно, – на поход в храм? Есть ли церкви внутри таких колоний особого режима, где содержатся пожизненно заключенные? Как часто люди могут посещать богослужения, общаться со священником?

Диакон Кирилл Марковский

– Ну я бы не совсем сказал, что как бы действительно если исповедь я не принимаю этих людей, но надо сказать, что беседы эти всегда бывают очень откровенными. То есть эти люди не стесняются, не смущаются мне рассказать о всем, что они совершили.

А. Пичугин

– Нет, вопрос именно в том, насколько часто они могут... Вы приезжаете из Москвы, они находятся далеко. Где вообще ближайшая такая зона?

Диакон Кирилл Марковский

– Ну ближайший участок пожизненного лишения свободы это в Мордовии, ИК-1.

А. Пичугин

– В Мордовии. Тоже в общем не ближний свет, 700 километров примерно от Москвы.

Диакон Кирилл Марковский

– Да, 500, где-то 550. Но вообще эти колонии расположены достаточно далеко от Москвы. Да, это вопрос очень важный и болезненный. Дело все в том, что совсем недавно, вот буквально в конце прошлого года был освящен в одной из колоний – это в Оренбургской области, в городе Соль-Илецк, называется «Черный дельфин», – первый храм для пожизненно заключенных. То есть он домовый храм. В общем-то отдали одну из камер под этот храм.

А. Пичугин

– Совсем маленький?

Диакон Кирилл Марковский

– Совсем маленький, да. И вот это первый храм, до этого храмов не было. И осужденных в этот храм могут вывести двух-трех, четырех максимум осужденных. Там вдоль стены стоят такие же «стаканы» – клетки, куда их заводят, и они там находится в продолжение всей службы. Администрация пошла единственно на то, чтобы установить там видеокамеру. И иногда трансляция, когда там свершается литургия, она идет в камеры. И осужденные, у которых есть телевизор, которым разрешили, они могут смотреть службу, скажем, таким вот образом.

В. Емельянов

– Ну а у кого-то есть телевизор, у кого-то нет.

Диакон Кирилл Марковский

– Ну у кого есть, кому прислать.

В. Емельянов

– То есть он не запрещен?

Диакон Кирилл Марковский

– Да, он не запрещен, пожалуйста, можно иметь. Но тем не менее, не у всех он есть, конечно, потому как и родственники есть не у всех. А надо сказать, что подавляющему большинству вообще никто не помогает. И, кстати говоря, религиозные организации это единственная надежда получить какую-то помощь материальную, если говорить о материальной. Люди там в очень бедственном состоянии многие находятся. У них нет элементарных каких-то предметов гигиены и уж не говоря о том, чтобы там конфетку с чаем попить. Так вот это вот единственный храм, но выводят туда опять-таки два-три человека. И службы там, конечно, батюшка старается местный совершать как можно чаще, ну насколько это возможно. А у остальных встреча происходит таким образом, что приходит священник, собирает ему администрация, значит, говорит о том, кто написал заявление о встрече – об исповеди, о причастии. И также осужденного выводят в специальное помещение, и батюшка с ним беседует, может его исповедовать причастить. Но этих заявлений накопилась уже огромная стопка, огромная. Многие пишут их по пять, по шесть раз и встречи со священником ждут годами.

В. Емельянов

– Годами?

Диакон Кирилл Марковский

– Даже годами, да. С чем это связано? Это связано с тем, что обычно окормлением учреждения такого рода занимается священник ближайшего к колонии храма. Это может быть небольшой совсем приход, где один батюшка служит. И вот представьте себе, например, «Черный дельфин» – колония, где 700 осужденных с пожизненным лишением свободы. Самая большая – 700. А допустим, 400 из них хотят встретиться со священником. И представляете себе, батюшка, который, значит, служит на своем приходе, у него там дела по храму, ему надо, значит, еще какие-то требы совершить для своих прихожан, ему надо заниматься еще благоустройством своего храма. Потому как иногда и храм в таком состоянии, что надо еще его и реставрировать, и что-то там делать. И при этом он должен ходить в учреждение, и когда у него время принять вот такое количество людей? Он может выделить для этого один день в неделю, ну, может быть, два. Но обычно один – и то это уже непросто для него. И вот причем это же все время. Это все очень сложно. То есть приходит священник, например. Его встречают не очень, так сказать, радостно там, потому как у всех своя работа. Сейчас везде сокращение сотрудников. Значит, нельзя сказать, что батюшке там рады и его сразу поведут сопровождать. И он будет там сидеть в воспитательном отделе, пока, значит, на него обратят внимание...

В. Емельянов

– Пока не соизволят.

Диакон Кирилл Марковский

– Да, пока не соизволят. Потом он попросит: ну если можно... Я приезжаю из Москвы, допустим, ко мне идут навстречу – меня сразу повели, так сказать, из какого-то внимания.

А. Пичугин

– Ну и у вас должность, я не знаю, насколько она имеет значение.

Диакон Кирилл Марковский

– Да, она имеет значение. Но к местному священнику относятся, конечно, тоже хорошо, отношение хорошее, но в целом не так спешат помочь ему и тем осужденным, как мне. Пока поведут. Чтобы вывести осужденного из камеры, где-то нужно не менее трех сотрудников, причем при этом присутствует кинолог с собакой. Вот приходит на пост определенный, и стоят. Надо вывести осужденного. Там дежурит всего один инспектор на этом посту, он начинает звонить начальнику отряда: мне нужен еще один. Начинаются поиски. Минут 20 это все продолжается. Пока наконец приводят, значит, еще одного сотрудника, потом еще кинолога, осужденного выводят. В конце концов говорят, что батюшка, давайте не будем выводить из камеры, подходите вы лучше к камере. То есть откроем мы, значит, первую дверь железную, где кормушка, и дальше решетка с пола до потолка, осужденный подойдет, вы с ним начнете беседовать. Но если подходит священник к камере и начинает беседовать, то фактически если осужденный в «стакане», то администрация встанет в стороне и видит, что батюшка там ничего не передал священник ему там, мало ли что. А здесь осужденный подошел к камере. Значит сотрудник подходит, встает рядом. Начинаются просьбы: отойдите пожалуйста, тайна исповеди или беседы. Сотрудник говорит: вы знаете, мне не положено отойти, потому как я должен смотреть, что у вас – пространство маленькое. Вот это все тоже, начинаются разговоры. Потому как инспектора меняются, один, может быть, проявит какое-то уважение, и не будет слушать. Кто-то будет слушать, и в общем, вот так вот все приходится принимать священнику ну человека четыре-пять, шесть.

В. Емельянов

– Подождите, я не могу понять одного. Хорошо, значит, ну в смысле не то что хорошо, хорошо как фигура речи. Значит, одни сидят в камерах. А чем они так вот эти вот охранники, конвоиры и вся эта братия заняты, что они вот так вот затягивают время, там скажем, что у них за работа такая сильно напряженная, не пойму я?

Диакон Кирилл Марковский

– Вы знаете, я вам скажу, что я, конечно, их работу детально не знаю, но знаю что у них очень много бумажной работы. Они постоянно обрабатывают заявления, которые там входящие, исходящие от осужденных, и все это заносится в компьютер.

В. Емельянов

– Офицерский состав, а рядовой состав, который их водит, конвоирует, он же не пишет.

Диакон Кирилл Марковский

– А его очень мало, этого состава. Ну вот что, один человек дежурит на коридоре практически, положено два, но иногда сейчас по одному дежурят, потому что сокращения. Но он же один не может вывести осужденного, нужен еще другой ему помощник, а его откуда взять – просить с другого поста, чтобы он перешел. Там надо кого-то заместить. Вот нехватка сотрудников – это главная проблема с этой стороны. И нехватка духовенства с другой стороны. Потому как если еще одного священника привлечь, то где его взять, если там, скажем, ближайшие 200 километров храмов нету.

В. Емельянов

– А вот смотрите, была такая в советское время, если вы помните, система. Значит, после окончания вуза тебя могли распределить в какое-то место, предположим да, это не обязательно была Москва. И многие московские студенты очень переживали по этому поводу, что придется куда-то ехать работать на периферию. А может быть, так поступать с выпускниками высших духовных ученых заведений, что вот они какое-то время обязаны, должны...

А. Пичугин

– Ну так поступают.

Диакон Кирилл Марковский

– Так и поступают. На три года отправляют на Дальний Восток

А. Пичугин

– В Магадан, например, очень любят, на Сахалин.

В. Емельянов

– Чтобы вот у них было именно, чтобы они могли окормлять заключенных.

А. Пичугин

– Мне кажется, здесь нужна какая-то особая все-таки и подготовка и...

Диакон Кирилл Марковский

– Дело в том, что не каждый...

А. Пичугин

– Позапрошлый школьник, простите, человек, который четыре года назад закончил школу, вряд ли сможет.

Диакон Кирилл Марковский

– Да, конечно. Понимаете, там все очень серьезно. Очень серьезно. То есть там слово «суицид» в этих учреждениях из ряда обиходных. Я бы сказал, что некоторые осужденные там живут с петлей на шее, понимаете. То есть они помышляют о том, как им уйти из жизни и продумывают эту мысль, вынашивают, и кому-то удается осуществить, несмотря на все стремление администрации этого не допустить. И там жизнь интенсивная и напряженная, понимаете, там жизнь, я бы сказал, на грани терпения. И к этим людям, конечно, должен быть человек общаться с ними, ну который, во всяком случае, знаком как-то с темой и который совершенно искренен по отношению к ним. Потому что они это очень тонко чувствуют. Очень тонко. И там, вы знаете, в этих местах, я бы сказал, какая-то очень тонкая грань, понимаете, между нашим миром и духовным, я бы так сказал. Там вот силы зла, они активно стремятся к человеку приступить и ввергнуть его в отчаяние и подтолкнуть вот к этому шагу. Но и с другой стороны, как я говорю, там очень близок Бог к человеку, очень близок. Но поскольку Он никому Себя не навязывает, то естественно, что Он ждет первых шагов Ему навстречу со стороны самих осужденных.

А. Пичугин

– У меня такой вопрос. Он не совсем про пожизненно заключенных, наверное, относится вообще к любому человеку, находящемуся за решеткой. Священник в тюрьме на особом положении все же. Мы часто слышим, видим репортажи, читаем статьи о том, какие порядки в современных российский тюрьмах, какие условия, в которых содержатся заключенные, отношение администрации в колонии к заключенным. Мне кажется, что священнослужители, которые несут свое послушание там, могли бы способствовать улучшению климата внутри тюрем. Потому что ну то, о чем вы говорите, что конвоиры практически перестали избивать пожизненно заключенных, но зато это постоянно происходит в других колониях, где содержатся люди не на пожизненном сроке. Соответственно, мне кажется, одним из важнейших – ну так мне кажется, по крайней мере, – одна из важнейших задач священника в тюрьме как раз наладить взаимоотношения, как-то способствовать улучшению общения, отношения заключенных и администрации колонии, поспособствовать каким-то улучшениям жизни заключенных. Вот как вы можете это прокомментировать.

Диакон Кирилл Марковский

– Ну я абсолютно согласен с этим. Конечно, присутствие священника, оно меняет климат. И во-первых, конечно, там проблема, скажем, нецензурных выражений, она существует и сейчас...

А. Пичугин

– Это меньшее, что там существует.

Диакон Кирилл Марковский

– Но тем не менее, присутствие священника, вот как мне говорили и рассказывали, это все как-то начинает немножечко уходить. То есть к священнику в любом случае относятся с почтением и сами сотрудники, и атмосфера меняется, это совершенно точно.

А. Пичугин

– А вот, например, осужденный, если напишет жалобу на кого-то из сотрудников колонии, я представляю, что с ним потом будет. А он может пожаловаться священнику, и потом ну как-то хотя бы постараться проконтролировать, чтобы священник эту жалобу донес до администрации и священник может проконтролировать, в свою очередь, чтобы заключенному за это ничего не было, а помогли?

Диакон Кирилл Марковский

– Ну здесь, конечно, священнику пожалуются в том, что отношение, скажем, вот такое и что где-то притесняют. Ну а дальше уже надо священнику проявить мудрость, чтобы таким образом уладить, чтобы опять-таки не подставить самого осужденного. Я думаю, что здесь ну батюшка тоже должен этим заниматься. Но очень аккуратно. Очень аккуратно.

А. Пичугин

– Занимаются?

Диакон Кирилл Марковский

– Да, занимается. Занимается, безусловно. Каким-то образом вот что-то рассказать, как-то по-умному так подойти, скажем, к администрации и рассказать об этом осужденном, как-то, может быть, указать на какие-то стороны его жизни, скажем, чтобы отношение к нему поменялось, это возможно. Я бы сказал о самом как бы болезненном моменте вот этой темы, самой болезненной. Это родственники жертв, понимаете. Ведь почему эта тема столь болезненна? Потому что ведь эти люди совершили особо тяжкие преступления. Есть люди, родственники которых пострадали от них. Вот в чем дело. И конечно, вот когда я работал над своей книгой, я об этом думал. И я осознаю, скажем так, в доступной мне мере, что упоминание об этих людях это боль для родственников. И о глубине которой даже я, может быть, не могу себе представить. Но здесь у меня как бы двоякое такое отношение. С одной стороны, им бы я, наверное, и не стал бы рекомендовать, скажем, читать мою книгу. С одной стороны. А с другой стороны, вы знаете, я убежден, что есть среди вот этих вот людей те, кто все-таки желает совершить тот великий подвиг прощения, к которому все-таки каждого человека призывает Господь. Не я призываю. И вот те призывы к милосердию, скажем, к этим людям, к неосуждению их – ну речь идет о личном осуждении, не об общественном, конечно, – которые во моей книге имеются, это все-таки не мои призывы, это очень важный момент. Не я к этому призываю, к этому призывает Господь. А я пытаюсь только осмыслить, почему Он призывает человека к этому. И у меня есть надежда, что, может быть, эта книга поможет тем людям, которые все-таки желают вот этот подвиг совершить прощения, но не находят пока в себе сил для этого. И имею вот такую робкую надежду, что она поможет им в этом. Совершить вот тот подвиг, за который Господь обещает человеку великие блага.

В. Емельянов

– А как вы думаете все-таки, тут, наверное, вопрос не конкретно о верующих людях в колониях особого режима. Вы с ними общаетесь, хоть и они очень откровенно с вами говорят, все равно это не исповедь. Помимо духовных вопросов, что больше всего беспокоит людей, которые ну, по крайней мере, пока навсегда там?

Диакон Кирилл Марковский

– Ну, конечно, материальные вопросы прежде всего. Иногда они просят восстановить связь с родственниками, например.

В. Емельянов

– Которые сами не хотят общаться.

Диакон Кирилл Марковский

– Да, не хотят. Да, действительно. Вообще когда человека к пожизненному заключению приговаривают, как правило, от него, значит, сразу отказываются практически все его друзья, естественно, и родные люди даже тоже. Исключение составляют матери. Иногда они поддерживают своих сыновей, помогают им, чем могут. Но есть и такие, у которых и матери тоже порывают отношения со своими детьми. Ну а матери у пожизников долго не живут, те которые своих детей любят, постоянная скорбь их жизнь сокращает. И в результате они очень скоро остаются совершенно одни. Совершенно одни. И здесь вот они просят какой-то помощи, поддержки. Но опять-таки нельзя сказать, что все осужденные там духовные. Вот таких подвижников как бы высокой жизни, я вот прямо скажу, их не так много. Они есть, но их не так много. В целом осужденные этим вопросами интересуются, вопросами веры, Они как-то там молятся по-своему и, конечно, хотят от нас какой-то поддержки, ну вот материальной в первую очередь, чтобы, может быть, и просто был у них какой-то собеседник, чтобы о чем-то поговорить. Некоторые там о политике любят порассуждать, о каких-то событиях, которые происходит в мире. Вот такого рода помощь им тоже нужна. Им надо знать, что они не одиноки в этом мире, что хоть кому-то они нужны. Некоторые осужденные говорили, что вот это, пожалуй, одно из самых как бы страшных для них. То есть тот, кто знает тюрьму, того тюрьма не пугает как бы сама по себе, – как мне писал один осужденный, – есть великий страх о том, что ты никому вообще не нужен в этом мире, что ты один.

А. Пичугин

– Диакон Кирилл Марковский, клирик храма святителя Николая Мирликийского в Бирюлеве, помощник начальника УФСИН России по городу Москве по организации работы с верующими.

В. Емельянов

– Я хотел спросить: а есть ли такие заключенные, которые остаются неверующими, зная даже, что скорее всего он здесь останется навсегда, тем не менее, он не приходит ни к Богу, ни к вере...

А. Пичугин

– Не задумывается.

В. Емельянов

– Задумывается, но не хочет, отрицает это и вообще на Бога обижен, что вот так все вышло в его жизни, и слышать об этом ничего не хочет.

Диакон Кирилл Марковский

– Да, есть такие люди. Но вы знаете, ведь его отношения с Богом, они находятся в определенном процессе. То есть сейчас, допустим, он ничего слышать не хочет, сейчас он озлобленный человек, но это не значит, что он таким останется всегда. Потому как знаю одного осужденного, мне, например, написал его сокамерник. Сказал, что этот человек очень образованный, что он знает хорошо историю, но при этом атеист, не могли бы вы ему написать письмо, ну может как-то переубедить его. И вы знаете, я написал, долго это письмо блуждало, значит, туда обратно, потому что его переводили в другое учреждение, но в конце концов до него дошло. у нас с ним завязалась беседа. И надо сказать, что он сейчас совсем по-другому относится ко всем к этим вопросам. Причем и Господь стал совершать такие чудеса маленькие в его жизни, естественно, чтобы укрепить веру. Нашлась дочь неожиданно, которая вдруг стала ему писать и очень с ним... Он все это воспринял опять-таки, как чудо Божие. Но я думаю, что на пожизненном заключении не может человек, если только болезнь не оборвет его жизнь раньше, оставаться все время вот в таком состоянии – как бы сказать, нормальном, адекватном и при этом еще быть атеистом и неверующим. То есть рано или поздно он все равно начнет деградировать или физически, или психически. Об этом даже не я говорю, об этом говорят психологи, которые с этим людьми работают, тоже пытаются каким-то образом им помочь. Но вопросы веры для них очень важные. Очень важные. И я думаю, что человек сейчас, может быть, и неверующий, но через какое-то время, может быть, пересмотрит свое отношение.

В. Емельянов

– Женщин у нас к пожизненным срокам не приговаривают.

Диакон Кирилл Марковский

– Нет. Вы знаете, еще вопрос, кстати, который мне тоже задают. Если их освободить, кого-то из них. Допустим, вот верующий какой-то человек, мы общается с ним долгое время. Вот, допустим, освободят его условно-досрочно, не вернется ли он к прежнему? Вот этот вопрос...

А. Пичугин

– На который ни у кого нет ответа.

Диакон Кирилл Марковский

– Да, совершенно верно. Действительно, ни я, ни кто-либо никогда не может ручаться и сказать, что да, вот этот человек, он точно, так сказать, если его освободить, он точно не вернется к прежнему. Но я абсолютно убежден, что есть осужденные, которые, получив свободу, не только не вернутся к прежнему, но и ничуть не ослабеют в своем желании жить по Евангелию. Те изменения, которые Господь в их душах произвел, необратимые, я глубоко в этом убежден. И такие люди, они, понимаете, слишком глубоки их взаимоотношения с Богом, чтобы свобода, которую они получат, повлияла на то, чтобы эти отношения были как-то ослаблены или расторгнуты. Невозможно человеку, которому Господь простил такие грехи, который прожил с Богом не один десяток лет в непрестанном общении – а есть такие, – который пережил с Ним великие скорби и испытания, невозможно, чтобы он, получив свободу, забыл все это и вернулся бы, скажем там, даже просто вот к какой-то такой обычной светской жизни. Это исключено. Но ни о ком, конечно, я не буду говорить конкретно и ни на кого не укажу. Но также я убежден, что есть люди, которые считают себя верующими и, может быть, даже действительно являются таковыми, но если они получат свободу, они могут вернуться к прежнему. Я знал одного осужденного и сейчас знаю еще, который за убийство получил 15 лет. Это был его первый срок. Там, в колонии он пришел к вере, даже посещал храм, исповедовался, причащался. И, в общем-то, подумал, что уже все, как бы он начнет новую жизнь, когда выйдет на свободу. Он вышел, прошло несколько дней. Он в компании каких-то случайных знакомых с ними выпил и убил их обоих в пьяном, естественно, состоянии.

В. Емельянов

– Дней?

Диакон Кирилл Марковский

– Через несколько дней.

В. Емельянов

– Не месяцев, не лет, а дней?

Диакон Кирилл Марковский

– Дней. Прошло три-четыре дня после этого. Но конечно можно сказать, что этот человек не то что вынашивал планы там какого-то преступления, что он значит думал, как ему совершить налет какой-то. Он выпил и перестал себя контролировать. После этого он получил пожизненный срок. Начался, естественно, длительный его процесс осмысления того, что же произошло. Он стал думать, как такое вообще могло быть, если он человек верующий был. Я думаю, что он не совсем в таком состоянии невменяемом совершил эти преступления, то есть он все-таки себя контролировал, потому как он много задавал себе вопрос. То есть если бы он вообще ничего не помнил, то, наверное, это было бы другое. Но он все помнил и как-то свои действия, видимо, контролировал, ну насколько мог. И он молился и думал: Господи, ну как же такое могло случиться? Почему? Это что же была за вера моя такая? В конце концов он отчаялся и стал подумывать о самоубийстве. И вот здесь как бы совершенно случайно в груде писем, которая пришла нам, вот одна женщина почему-то взяла эта письмо и решила ему написать. И вы знаете, все изменилось. Он ожил, он, так сказать, стал интересоваться этими вопросами уже... начался новый виток его жизни. И сейчас этот человек пишет мне практически каждую неделю письма исключительно духовного содержания. Он понимает, что ему, возможно, осталось недолго здесь, потому что он тяжело болен. И каждое письмо это исповедь, его размышления и очень глубокие о своей жизни и о прошлом. То есть вот возвращусь к тому, с чего начал. То есть действительно может быть такое, что человек выйдет и вновь совершит то, что... Даже не просто, так сказать, забудет Бога, а вновь может совершить преступление подобное тому, что он совершил.

А. Пичугин

– А кто-то из пожизненно осужденных, с кем вы работаете, вышел?

Диакон Кирилл Марковский

– Никто не вышел. В России никто пока не освобожден, ни один человек.

А. Пичугин

– Только теоретически через 25 лет можно выйти.

Диакон Кирилл Марковский

– Да, хотя рубеж 25 уже перешли достаточно много людей. В основном они на острове Огненный, там самые, это колония в Вологодской области, ИК-5. В основном там самые долгожители, там практически те, кто приговорен был к расстрелу, кому заменили. У них всех уже прошел рубеж 25 лет, они все подали на УДО, естественно. Всем отказали. Всем отказали по тем или иным причинам.

А. Пичугин

– Но они могут подавать на УДО...

Диакон Кирилл Марковский

– Раз в три года.

А. Пичугин

– Раз в три года, да. Как часто вы ездите?

Диакон Кирилл Марковский

– Я стараюсь ездить каждый год в три колонии.

В. Емельянов

– В разные? Или в одни и те же?

Диакон Кирилл Марковский

– Нет, в разные. Но их всего пять в России, давайте так скажем. Всего колоний особого режима пять и есть еще участок ИК-1 один в Мордовии, о котором мы говорили.

В. Емельянов

– А вот эти вот названия: «Белая сова», «Черный дельфин»...

Диакон Кирилл Марковский

– «Полярная сова».

В. Емельянов

– «Полярная сова». Их кто придумывает-то?

Диакон Кирилл Марковский

– Трудно сказать, кто. Даже не могу сказать.

А. Пичугин

– Как-то повелось в народе. Ну как-то же должно, не просто ИК-5 там.

Диакон Кирилл Марковский

– Причем практически все названия связаны с животными или с птицами.

В. Емельянов

– А какие еще названия?

Диакон Кирилл Марковский

– «Черный беркут». Это в Ивделе, значит, Свердловской области.

В. Емельянов

– Это насколько я знаю, это для сотрудников органов внутренних дел.

Диакон Кирилл Марковский

– Не только. Там есть порядка двухсот осужденных пожизненным лишением свободы. И там разные люди. И значит, вот «Черный дельфин» – это самая большая в Оренбургской области. «Полярная сова» тоже на 400 примерно осужденных, это Заполярье, где, кстати говоря, здоровье у осужденных, оно катастрофически, так сказать, угасает. Потому как там климат и нехватка кислорода, и влажность, сырость и холода, естественно. Вот остров Огненный – единственное название, которое, так сказать, не связано с птицей.

В. Емельянов

– А на медицинскую помощь они какую-то могут рассчитывать более или менее адекватную?

Диакон Кирилл Марковский

– Только менее адекватную. Вы знаете, бывают случаи, когда у осужденного, например, жутко болит зуб, а у него нету даже таблетки анальгина. И он может мучиться и ночь, и день, пока наконец ему принесут. Значит, если какие-то лекарства – только за счет осужденного, ну достаточно дорогостоящие. Значит, они все пишут нам, просят прислать. Такого рода бандероли с лекарствами мы в первую очередь отправляем. То есть обезболивающие – это мы всегда стараемся, чтобы человек там не мучился. Но с операцией, чтобы вывезти осужденного, например, с какой-то операцией, ему надо грыжу сделать – это целое дело. То есть это надо согласовывать с Москвой, чтобы его этапировать в какое-то лечебное учреждение. И рассчитывать на квалифицированную помощь, конечно, не приходится. Но вы знаете, надо сказать, что отношение вот сотрудников опять-таки медслужбы, оно очень человеческое к этим людям. Очень.

В. Емельянов

– Ничего себе человеческое – человек мучатся от боли, может день, ночь, сутки ждать.

Диакон Кирилл Марковский

– Но это не по ее вину. То есть она, так сказать, в свою смену заступила – если ей вовремя скажут и она придет, она, конечно. То есть они стараются всеми силами. насколько могут, облегчить состояние осужденного. Это точно. То есть там отношение очень сочувствующее к ним.

А. Пичугин

– Давайте подведем итог небольшой. Ситуация чудовищная на самом деле, по крайней мере то, о чем мы сейчас говорим. Что мы можем вот как – плохо звучит, – как общество, да, но тем не менее, что мы можем сделать сами, все для того, чтобы люди, которые находятся там, чтобы им было легче?

Диакон Кирилл Марковский

– Ну вы знаете, для этого сначала нужно как бы желание.

В. Емельянов

– Желание сверху.

Диакон Кирилл Марковский

– Желание сверху – раз. Потом понимание этой проблемы – два. Потом здесь очень серьезный как бы психологически барьер, понимаете. То есть вот например я знаю одного верующего человека, безусловно достойного и очень глубокой веры, но который этих вопросов вообще не понимает. То есть когда я ему говорю о своей деятельности, он говорит, вы знаете, отец Кирилл, для меня этих людей не существует, я не могу, не могу. Вот я прочитал что они сделали – и я не могу значит...

А. Пичугин

– Ну к сожалению, значит, пока просто не все понимают, что там может оказаться каждый.

Диакон Кирилл Марковский

– Да. Вы знаете, проблема... Взгляд меняется к осужденным тогда, когда там оказывается кто-то из родственников. То есть можно говорить, очень много говорить о том, что это люди, значит, они сами виноваты, что они мерзавцы и так далее.

В. Емельянов

– Но они люди, и остаются людьми в первую очередь.

Диакон Кирилл Марковский

– Да. Но как только вот значит, как только оказывается там, сразу человек начинает пытаться найти что-то, что-то, скажем, в этом человеке, ну что бы позволило ему...

В. Емельянов

– Как-то оправдать.

Диакон Кирилл Марковский

– Как-то его, да, оправдать. Потому что вы знаете, вот разница в христианском отношении и ну, скажем, светском отношении вообще к милосердию, оно заключается в том, что в миру как бы милосердие проявляют к тем, кто этого как бы достоин и заслуживает. То есть всегда ищут что-то, ну что к оправданию этого человека, благодаря чему можно было бы вот как бы явить ему милость какую-то. То есть что он, может быть, не виноват, что он вот оказался там... Скажем вот если речь идет об инвалидах, то они сами не виноваты, что они такими стали, и поэтому, конечно, к ним надо проявить милосердие, потому что они не виноваты. Они не хотели и так получилось. А к этим, а здесь как можно сказать, что они не виноваты? Они виноваты, еще как. Но христианское отношение, оно состоит в том, что для нас должно быть совершенно не важно, за что человек оказался в месте вот этих великих страданий, а важно то, что он страдает и нуждается в нашей какой-то поддержке. Вот что важно. И только это.

А. Пичугин

– Будем заканчивать нашу программу. Спасибо большое диакону Кириллу Марковскому, клирику храма святителя Николая в Бирюлеве, помощнику начальника УФСИН России по городу Москве по организации работы с верующими людьми. Мы сегодня говорили о людях, которые осуждены на пожизненные сроки. Именно им посвящена книга отца Кирилла, недавно презентованная в «Покровских воротах», книга «Небо на дне». Спасибо, отец Кирилл, что пришли к нам.

В. Емельянов

– Да, за такой очень непростой разговор.

А. Пичугин

– Алексей Пичугин.

В. Емельянов

– И Владимир Емельянов подготовили и провели эту программу. Прощаемся, до новых встреч.

А. Пичугин

– Всего хорошего.

В. Емельянов

– До свидания.