У нас в гостях был отец Иоанн - протоиерей, специалист по истории старообрядчества и единоверия, доктор теологии, настоятель храма Покрова в Рубцове.
Разговор шел о старообрядчестве и единоверии, об истории старообрядчества, о единоверческих приходах, о важности преемственности в церкви.
А. Пичугин
— В студии Светлого радио приветствуем Вас мы, Лиза Горская...
Л. Горская
— ...Алексей Пичугин.
А. Пичугин
— И сегодня у нас в гостях протоиерей Иоанн Миролюбов. Отец Иоанн — человек удивительной судьбы. Мы его представляем как доктора теологии, специалиста по истории старообрядчества
Протоиерей И. Миролюбов
— Здравствуйте.
А. Пичугин
— Интересно, что до того, как стать священником в Русской Православной церкви, много лет отец Иоанн был старшим наставником беспоповской старообрядческой общины в Риге. Все верно?
Протоиерей И. Миролюбов
— Все верно.
А. Пичугин
— Это как раз очень интересная тема, потому что о беспоповском старообрядстве мы, жители больших городов, люди, которые, наверное, слушают чаще всего радио «Вера», фактически, не знаем. У нас в Москве есть несколько храмов, которые когда-то принадлежали беспоповцам были построены в начале ХХ века. Но если кто-то интересуется московской архитектурой, то на этом, наверное, у большинства знания о беспоповских общинах исчерпываются. Тем и интереснее, что в балтийских странах буквально и сейчас существуют, продолжают существовать — в Риге, в столице Латвии — вот такие крупные старообрядческие объединения. Расскажите, а как старообрядцы попали в Балтику?
Протоиерей И. Миролюбов
— Ну, так, как они попали и вообще на окраины России или за границу. Это были поиски такой, ну, в общем-то, спокойной для себя жизни. Сначала кто-то попадал в Польшу. Надо сказать, что это такой общий круг стран. Вот здесь, на территории России, действительно, скажем, существуют в больших городах поморские общины и беспоповские общины, но они чаще всего такого маргинального характера. А вот если мы возьмем Прибалтику, например, вот все три республики — Латвию, Литву, Эстонию... Ну, в Эстонии поменьше — там примерно 10 общин, в основном на берегу Чудского озера. А вот в Литве уже около 60 общин, в Латвии — 70 общин. Действующие сейчас храмы в Белоруссии — примерно 30 общин поморских. Ну, а если сюда еще прибавить Польшу, в которой теперь уж осталось уже довольно немного — четыре, по-моему, общины, то это вот такай, в общем-то, достаточно большой круг — ну, скажем, такой этноконцессионал
А. Пичугин
— Ну это очень немало.
Протоиерей И. Миролюбов
— Для любой общины это очень много. Ну, имеются в виду еще пригороды Риги — там, Юрмала и так далее. Но, в целом, это, конечно... Это самая большая вообще община.
А. Пичугин
— А помещения, храмы — что есть у них?
Протоиерей И. Миролюбов
— А вот все общины, которые я назвал, все имеют помещения и все имеют... ну, скажем так, давайте не называть их храмами, потому что алтаря там нет.
А. Пичугин
— Запечатанные алтари?
Протоиерей И. Миролюбов
— Нет, нет, никогда их не было. Это часовни. Беспоповцы — у них не совершаются евхаристии. Это часовни — ну, вот такого устройства, как это было и в старые-старые времена, еще и до раскола. Потому что на Севере Руси вот сорки(?), собственно говоря, это согласие себя называет себя обычно поморским. Хотя там происхождение довольно сложное — там, в основном, из федосеевцев. Ну, ну будем об этом говорить...
А. Пичугин
— Или об этом надо говорить отдельно, много и углубляясь в историю.
Протоиерей И. Миролюбов
— Да. Ну, скажем, на сегодняшний день они называют себя поморцами в силу того, что, прежде всего, существовал такой Поморский устав — до раскола еще. Потому что на Севере Руси (берег Белого моря и так далее, вот эти северные места) была очень маленькая плотность населения, и священник обычно окормлял несколько приходов, несколько часовенок — на островах, в таких труднодоступных местах. По очереди он объезжал. Но на большой праздник он не мог присутствовать везде, и существовал устав, как можно обходиться без священника и прослужить... Ну, литургии там не будет, а всенощное бдение будет...
А. Пичугин
— Изобразительное будет...
Протоиерей И. Миролюбов
— Изобразительные будут.
А. Пичугин
— А, тогда надо пояснить, наверное, слушателям, что такое «изобразительное
Протоиерей И. Миролюбов
— Ну, это то, что совершается после часов, когда читаются, вычитываются какие-то определенные псалмы, части богослужения, которые должны бы быть в литургии. Но все, что касается, собственно говоря, преосуществления даров, вот это все исчезает, потому что...
Л. Горская
— Почему они так называются? Потому что изображают литургию, да?
Протоиерей И. Миролюбов
— Ну, можно так сказать. Там псалмы, которые изображают домостроительств
А. Пичугин
— В связи с этим вопрос. Ну, все-таки надо, наверное, немножечко углубиться в историю и даже не в историю, а в саму суть старообрядчества
Протоиерей И. Миролюбов
— В целом, верно. Вот, например, в той же Латвии первый старообрядческий храм возник около города Даугавпилса, и служил там священник Терентий. Известно его имя. А вот после него уже остались только его дети, которых некому было рукоположить в сан, потому что епископата уже не было. Я бы только сделал такую поправочку: вот можно было бы до середины XIX века все старообрядчество разделить на две части: беспоповцы, которые в принципе обходились без священства, и беглопоповцы, которые, как Вы сказали, от случая к случаю кого-то к себе привлекали. Ну, вот беспоповцы — это более такое эсхатологическое
А. Пичугин
— А Вы были старшим наставником именно беспоповской общины?
Протоиерей И. Миролюбов
— Да.
А. Пичугин
— А что входило в Ваши обязанности как наставника? То есть если мы сейчас будем это переводить на современный язык, Вы — как настоятель?
Протоиерей И. Миролюбов
— Ну, примерно, да. Но есть таинства. Которые там не совершаются. Значит, Крещение, например, совершалось. Миропомазание — ни в коем случае, потому что нету мира, нету архиерея. Проповеди, учения — община большая, она требовала очень большой такой нагрузки, нравственной и пасторской. И воскресная школа была очень большая. И, как бы сказать, многое касалось воспитательной работы для детей и для взрослых. Это большая нагрузка.
Преподавалась литература. Мы имели Духовное училище, которое основали при совей общине. Там учились ребята других приходов. Надо сказать, что не так уж многие его закончили, но примерно половина осталась все-таки священниками, а не наставниками. Ну, так было поставлено как-то вот образование...
Но дело все в том, что если старообрядцы живут — ну, скажем, община где-то в тайге находится, в очень таком удаленном месте, это один тип (или психотип) старообрядчества
А. Пичугин
— Особенно в европейской столице?
Протоиерей И. Миролюбов
— Да-да. Но, знаете, там старообрядчество осталось уже только больше в происхождении, чем реальный какой-то смысл. Там начинается, конечно, очень много исканий, очень много таких... Сознание себя все-таки происходит, и движений много разных. Поэтому на сегодняшний день довольно много членов общины все-таки и присоединились к Русской церкви, или находятся в состоянии поиска. Кого-то очень удовлетворяет это состояние, в котором они находятся.
А. Пичугин
— А кто-то идет к старообрядцам, соответственно, Белокриницкого согласия, наверное?
Протоиерей И. Миролюбов
— Ну, в Прибалтике почти нету. Там отдельные семьи только. Вот есть одна община в Латвии, в Яковпилсе(?). Там как раз мой воспитанник...
А. Пичугин
— ...отец Василий Волков.
Протоиерей И. Миролюбов
— Да-да.
А. Пичугин
— А как к Вам обращались? Мне вдруг стало интересно, как к Вам обращались в общине. Не «отец Иоанн»?
Протоиерей И. Миролюбов
— «Отец», «отец», все так.
А. Пичугин
— «Отец Иоанн», да? Есть какой-то чин — ну, тут, наверное, не таинство, а чин поставления в наставники?
Протоиерей И. Миролюбов
— Чин есть. «Благословление»
А. Пичугин
— Община выбирает?
Протоиерей И. Миролюбов
— Община выбирает. И всенародно его благословляют, кладут начало(?). Есть даже чин, но он не везде одинаково приемлем. В некоторых местах он как-то более растянут, есть специальное последование. А можно просто положить начало всенародное... Суть-то в том, что передается некое послушание, такое вот служение, на которое человек — выборник, который получает благословение старших, тех, кому раньше он исповедовался, кто имеет возможность передать ему какой-то духовный опыт. Потому что в больших общинах ответственность большая. Там много возникает вопросов, где требуется какая-то работа души.
Л. Горская
— А вот этот путь до православия — он вообще какой-то был тяжелый, сознательный или естественным образом произошел?
Протоиерей И. Миролюбов
— Мне очень трудно ответить на этот вопрос, потому что, во-первых, конечно, этот путь — очень тяжелый и требовал очень больших и серьезных решений. Но, Видите, у меня в биографии есть такие свои особенности. Дело в том, что когда я еще был совсем таким молодым человеком и только начинал какие-то свои первые шаги в Церкви, это было где-то сразу после окончания вуза, я учился в аспирантуре, но как-то вот очень тянуло в Церковь. Я начал петь на клиросе, читать. И в то время встал вопрос о том, что нужен редактор церковных изданий. Почти все издания Поморского согласия печатались в Риге. Ну, не только печатались, но составлялись, редактировались. И печатались. И мой духовный руководитель Иван Никифорович(?) Заволока... Был такой наставник. Он уже не служил в последнее время, был инвалидом. Инвалидом он стал в ссылке, в лагерях. Он закончил Карлов университет в Праге, там в то время был русский факультет — ну, можно сказать, цвет эмигрантской такой интеллигенции, профессуры собирался в том месте. И с тех пор он начал заниматься целым рядом вещей, которые связаны с той стариной, которую сохранили старообрядцы, — книгами, иконами, элементами быта и так далее.
Так вот, когда возник вопрос о том, что нужно как-то перенимать издание, мы вместе как-то пришли к такому выводу, что нужно получить такое системное образование. И к тому времени существовало такое обращение к старообрядцам с просьбой присылать своих студентов для обучения в духовных школах. И вот, в результате, оказался в, как тогда она называлась, Ленинградской духовной семинарии. То есть я за какое-то время смог закончить полностью семинарию и начал учиться в Академии. Академию заканчивал уже будучи наставником. Во всяком случае, знакомство с православным богословием, историей и другими дисциплинами было системным, неслучайным.
А. Пичугин
— Напомним, что протоиерей Иоанн Миролюбов, настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в Рубцово в Москве — гость программы «Светлый вечер» сегодня на Светлом радио.
А у Вас не было какого-то предубеждения перед никонианами, перед тем, что это их учебное заведение, как у некоторых старообрядцев бывает?
Протоиерей И. Миролюбов
— Ну, думаю, что для сознания человека, который всю жизнь прожил в балтийских странах... Я в Риге просто все время жил. Там немножечко другое настроение. Знаете, в России сильно отличаются старообрядцы любого согласия от тех, которые живут в Прибалтике. Мы привыкли жить среди других народов, к какой-то толерантности в хорошем смысле слова. Поэтому я приехал туда для того, чтобы чему-то научиться, и вот, может быть, что-то и удалось.
Л. Горская
— Сознание, наверное, не только старообрядцев, а всех людей более открыто, получается?
Протоиерей И. Миролюбов
— Ну, видимо, да. Да.
А. Пичугин
— А я так понимаю, что Вы не с детства в Церкви?
Протоиерей И. Миролюбов
— С детства.
А. Пичугин
— С детства? То есть Вы происходили из старообрядческой семьи?
Протоиерей И. Миролюбов
— Да, да.
А. Пичугин
— Просто Вы говорили, что в юности Вы пришли в Церковь (нрзб.).
Протоиерей И. Миролюбов
— Ну, нет, здесь вопрос такого рода. Могу сразу сказать, что мой дедушка был регент в этом Рижском храме. А до этого, до 1940 года, он был преподаватель, учитель Закона Божьего в школах. И вот нас вместе с младшим братом он учил дома, еще до школы. Вот сейчас мне очень трудно сказать, я не могу вспомнить, на каком языке раньше научился читать — по-русски или по-церковнославя
А. Пичугин
— А скажите, в итоге, сколько лет назад Вы пришли в Русскую Православную церковь?
Протоиерей И. Миролюбов
— Ну, если интересует какая-то там точка отсчета, то это, наверное, 2002 год.
А. Пичугин
— Я помню этот момент, потому что у меня очень много друзей-старообря
Протоиерей И. Миролюбов
— Точка отсчета — это когда человек, присоединяющийся из беспоповства к Русской церкви, принимает миропомазание. Тут можно покопаться в своей памяти и даже найти это число, но я не хочу...
А. Пичугин
— Да нет, ну, мы же не будем сейчас углубляться в какие-то даты, тем более, относительно недавние. Тут, скорее, вопрос о единоверии. Давайте тоже вкратце расскажем или напомним кому-то из слушателей, что такое единоверие, какое оно место занимает в Русской церкви и когда оно появилось.
Протоиерей И. Миролюбов
— Единоверие — это составная часть Русской Православной церкви. Возникло оно в 1800 году, когда группа московских купцов обратилась в Синод, с тем чтобы присоединиться к Русской церкви, но при этом сохранить свои обычаи, Обряды. Дело в том, что в то время отношение к обрядам и книгам, которых придерживались старообрядцы, было отрицательное. Вообще-то, считалось, что они испорченные, что их потом поправляли, что снисходить к этим людям можно только из христианской любви. Ну, пусть они имеют то, что им дорого, это не так уж принципиально, но со временем они придут к какому-то общему знаменателю и станут такими же, как все остальные православные христиане. Долго это обсуждалось, и в результате появился указ императора Павла Первого и «Правила единоверия». Митрополит Платон Левшин — ему принадлежат правки всех этих проектов. И вот эти «Правила единоверия» были такие односторонние. Они были направлены на то, чтобы единоверие мог принять только старообрядец. Вот обычный православный человек, как бы его ни тянуло к старине, не мог стать единоверцем. И это оказалось ограничением целого ряда жизненных обстоятельств: где крестить детей, где венчаться и так далее. Поэтому долгое время единоверие носило такой характер чисто миссионерского проекта.
А. Пичугин
— Причем, в Москве до революции было много — ну, относительно много — единоверческих храмов. А где-то в империи их не было вовсе на целые области.
Протоиерей И. Миролюбов
— Ну, наверное, по-разному. Вообще-то, 600 храмов было, 600 общин до 1917 года, около 20 монастырей. Где-то больше, где-то меньше, но, вообще-то, цифра такая серьезная. Это было целое движение, которое устраивало свои съезды, имело какие-то свои...
Да, и самое главное — что на Поместном соборе 1917-1918 годов были приняты уже совсем другие правила единоверия, где вот так миссионерский акцент сильно смещался в сторону равноправия. Вообще-то было полностью установлено, что существует такой обряд и такой обряд, и...
А. Пичугин
— И они равноспасительны
Протоиерей И. Миролюбов
— Равноспасительны
Ставились единоверческие епископы. Всего, наверное, около 30 было поставлено, заканчивая 1937 годом, когда последнего большевики лишили жизни. Там у всех судьба была примерно похожая. И с тех пор единоверческие приходы уже входят в состав просто обычных епархий, подчиняются своему архиерею. И в Русской Православной церкви, скажем так, где-то после войны таких приходов почти уже не было. Может быть, два-три оставалось — как-то вот так можно насчитать. На сегодняшний день — ну, близко к 40 уже.
А. Пичугин
— Я вот в Москве только знаю — раз, два, три, четыре... В Подмосковье еще два или три есть.
Протоиерей И. Миролюбов
— Да, примерно так можно сказать, и, наверное, будет еще больше. Но очень трудно назвать критерий. Если раньше единоверие — это был какой-то определенный канонический статус, вот можно было про приход сказать — или он единоверческий, или нет, сейчас существует много таких переходных форм. Как бы правила 1917 года сейчас практически не действуют, епископата у нас, к сожалению, нету. Но на благословение местного архиерея — он, исходя из какой-то востребованности
Л. Горская
— А вот сейчас Синодальная комиссия по старообрядчеству и единоверию каким кругом вопросов занимается? Вы являетесь ее секретарем более 10 лет. Наверное, этот круг вопросов за 10 лет как-то изменился. Или нет? Вот расскажите, пожалуйста.
Протоиерей И. Миролюбов
— Да нет, то, что изначально было поставлено, наверное, в основе и лежит. Может быть, просто время подошло как-то реорганизовать работу Комиссии, может быть, нужен какой-то другой центр. Но вот с того момента, когда мы начинали, это было очень важно — иметь такой координирующий центр. Ведь я уже только же сказал, что приходов много и становится все больше. Есть целый ряд городов, где сейчас тоже возникают такие общины. Во-первых, мы оказываем им помощь — такую, если угодно, методическую, образовательную, берем людей на стажировку. При моем храме Покрова в Рубцово существует Патриарший центр древнерусской богослужебной традиции.
А. Пичугин
— Да, вот мы об этом тоже, конечно, хотели поговорить.
Протоиерей И. Миролюбов
— Тоже такая особая все-таки тема. То есть это реально какое-то звено, которое реализует вот эти планы Комиссии — и издательские, и научные. Можно об этом чуть подробнее поговорить.
А вот что касается Комиссии, во-первых, тут два рода деятельности. Это взаимоотношения со старообрядцами — то, что впрямую связано с Отделом внешних церковных связей. Поэтому эта Комиссия существует при Отделе внешних церковных связей, и ее председатель — он же и председатель Отдела внешних церковных связей. Это митрополит Волоколамский Илларион. Комиссия представительная
Л. Горская
— Но взаимодействие с единоверами — это внутренний церковный вопрос, да?
Протоиерей И. Миролюбов
— Конечно.
Л. Горская
— А со старообрядцами — нет?
Протоиерей И. Миролюбов
— Да, это разные сферы деятельности.
Л. Горская
— А почему тогда в одну Комиссию объединили?
Протоиерей И. Миролюбов
— (Смеется.) Наверное, нужно спросить того, кто принимал решение. С моей точки зрения, вообще, это немножко разные вещи. Потому что на сегодняшний день единоверие не несет в себе столь ясно выраженной миссионерской нагрузки. Целый ряд ученых, особенно с конца XIX века (я уж не говорю про ХХ), достаточно серьезно, на основании таких скрупулезных научных исследований доказали, что старый обряд — это действительно старый. Насчет исправления книг — это особая тема разговора, исправлялись ли они, или это была принята просто новая редакция. Потому что считается и долго считалось, что были ошибки — взяли их и исправили. Да чтобы исправлять богослужебные книги — это грандиозная научная задача даже для XXI века. Это нужен очень серьезный научный аппарат, серьезная квалификация людей, и без электронной техники тут не обойтись.
Л. Горская
— Но перевод церковных книг — такая же наукоемкая задача.
Протоиерей И. Миролюбов
— Конечно.
Л. Горская
— Ну, поэтому...
Протоиерей И. Миролюбов
— Но смогли ли справиться — не справиться в XVII веке? Ну вот возникает вопрос. Мы сейчас твердо знаем, что там на самом деле произошло. Профессор Дмитриевский — Царствие ему Небесное — это профессор Киевской Духовной Академии, это последний, кто на эту тему успел высказаться. Взяли «Служебник» Гедеона Балабана, изданный на Украине в начале XVII века. И — ну, там, скажем, были какие-то изменения в лексике, но, фактически, это были не исправления, а редакция, скажем так, которая была в то время принята в Украинской митрополии.
Л. Горская
— Чем исправления отличаются от редакции? Редакция — это привнесение некоей собственной интерпретации, да?
Протоиерей И. Миролюбов
— Конечно.
Л. Горская
— А исправления — это просто вот опечатка была...
Протоиерей И. Миролюбов
— Исправления — надо искать прототип, надо искать переводы, надо двигаться к какому-то изначальному тексту, понимать, как он менялся. Редакция может быть связана с какими-то другими размышлениями. Дело в том, что в то время в Украинской церкви была некоторая... Есть такое условное деление богословов, которые в ней находились, «до Петра могилы» и «после Петра могилы». Насколько сильно было влияние схоластики и вот такая полонизация(?) этой Церкви... С влиянием ясно...
А. Пичугин
— Глобальное. Потому что оно распространялось и на великороссов — исключительно потому, что большинство архиереев как раз приезжали именно оттуда, из тех земель.
Напомню, что в гостях у нас сегодня протоиерей Иоанн Миролюбов, настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в Рубцово, в Москве, специалист по истории старообрядчества и единоверия, доктор теологии, секретарь Синодальной комиссии по старообрядчеству и единоверию. Лиза Горская, я Алексей Пичугин. Через минуту мы в эту студию вернемся.
Возвращаемся в студию Светлого радио, где сегодня Лиза Горская и я, Алексей Пичугин, беседуем с протоиереем Иоанном Миролюбовым. Отец Иоанн — настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в Рубцово, доктор теологии, секретарь Синодальной комиссии по старообрядчеству и единоверию, специалист по истории старообрядчества и единоверия.
Как раз говорим о единоверии, о его возникновении, распространении. Но все-таки, отвлекаясь от единоверия, неужели «книжная справа» XVII века, как мы ее называем, произойди она сейчас, повлекла бы за собой такие ужасающие, в общем-то, последствия?
Протоиерей И. Миролюбов
— Ну, во-первых, если мы обратимся к тем книгам и к тем уставам, которые были приняты в Русской церкви изначально, то есть возьмем какие-то рукописи XII века, XIV — что сможем найти, то они сильно отличаются от того, что было в XVII веке — по лексике, по содержанию уставов. Были очень серьезные переходы с константинопольс
Это очень серьезный вопрос, к нему можно подходить с разных сторон, я думаю. Больше всего нам даст разгадку такой культурологическ
Л. Горская
— А что это было? Это были обычные «перегибы на местах», как мы любим говорить, или это сверху шло?
Протоиерей И. Миролюбов
— Ну что же, решения соборов — это не «перегибы на местах». Был собор 1966-1967 годов, где, практически, русская традиция была предана проклятию. Речь идет о книгах, об обрядах. Но культурологическ
А. Пичугин
— ...наследник.
Протоиерей И. Миролюбов
— Да-да. Вот самое важное — что последний. А другого не будет. А если последний, то сюда придет антихрист и будет конец света. Перед Пришествием Христовым будет другое явление, другой личности. Поэтому вот такое оцепенение было некоторое. На Руси стали появляться книги, причем, они украинского происхождения, но только «до Петра могилы», в которых было предсказано даже, в каком году от Рождества Христова (в 1666 году) придет антихрист. То есть в умах у людей происходило просто... ну, трудно такое даже слово подобрать. Это был взрыв. Боялись каких-то изменений. И вдруг они стали происходить. Причем, вливалась новая культура, которая вызывала какой-то протест.
А. Пичугин
— А в просвещенном обществе неграмотные крестьяне же это не очень хорошо, наверное, понимали все?
Протоиерей И. Миролюбов
— А неграмотные крестьяне и не были, так сказать, первыми носителями протеста. Монахи и, скажем, такое московское духовенство — ну, элитное духовенство, настоятели крупнейших монастырей. Кружок ревнителей благочестия при царе — это, простите меня, не... Ну, туда входили провинциальные священники, но они даже и служили-то в Москве, находились при храмах. А вот когда началась ломка такая тотальная — стричь бороды и вносился совершенно другой быт, другой дух, в том числе и в Церковь (ну, «место патриарха — Синод» и так далее)... Можно назвать разделение общества на такие социальные классы, которые между собой почти не общались, и так далее. Вот тут уже начался протест массовый. То есть старообрядчество имеет под собой несколько пластов — ранний протест и более поздний протест. Вот ранний — это, скорее, такой протест индивидуумов, когда создавалась литература, когда создавалась какая-то апология. А вот потом он был поддержан, поддержан очень серьезно. Потому что люди практически не имели столетиями никаких прав в стране. Ну, не было у них возможности нормально родиться, нормально регистрировать брак. Не было ни ЗАГСов, ничего, метрику выдавал священник. А если они к нему не обращались, значит, они жили в стране вне закона. И вот, несмотря на все это, протест рос и рос. И дорос до того, что к 1917 году старообрядцы смогли концентрировать у себя громадные капиталы.
А. Пичугин
— Ну, и вот, собственно, создание целого класса, фактически, отдельного от купеческого — промышленников, предпринимателей
Протоиерей И. Миролюбов
— Вот пройдем по Москве сейчас по сегодняшней — ну, посмотрим, что там от нее осталось... А вообще, такие особняки, особенно начала ХХ века...
А. Пичугин
— Рябушинские, Морозовы...
Протоиерей И. Миролюбов
— ...они сплошь, вообще сплошь старообрядческие
А. Пичугин
— Да, да. И там старообрядческие молельни.
Протоиерей И. Миролюбов
— Да.
А. Пичугин
— А когда стало развиваться единоверие активно, эти люди стали в него переходить?
Протоиерей И. Миролюбов
— Да, конечно.
А. Пичугин
— Да, стали?
Протоиерей И. Миролюбов
— Конечно, да. Отчасти это вызвано законами, потому что чем больше капитал, тем больше проблем возникало передать его по наследству. И единоверие все-таки давало права, и гораздо больше прав.
А. Пичугин
— Так после 1905 года-то уже, вроде бы, и всех уравняли.
Протоиерей И. Миролюбов
— Вот после 1905 года, может быть, единоверие такими большими шагами уже и не развивалось, хотя происходили съезды, происходило очень большое такое духовное движение в этой среде. Но, может быть, таких... Ведь единоверие имело в своем развитии и не особенно такие позитивные периоды времени. Николай Первый — это период, когда в единоверие силой переводили с помощью вооруженных людей. Насилу закрывали некоторые монастыри. Тут есть и такая печальная сторона истории. Но со временем это все заменялось некоторыми другими вещами. По крайней мере, в дальнейшем в единоверие люди шли, особенно после 1905 года, только по своим убеждениям.
Кстати, на сегодняшний день сам термин «единоверие» подвергается некоторому такому внутреннему сомнению. Обычно в документах Русской церкви вот эти приходы называются «старообрядные приходы». В скобках обычно пишут, чтобы не путать, все-таки «единоверческие»
Вот интересный момент, который можно сейчас привести. Знаете, если поинтересоваться такой очень важной деталью: а кто сейчас находится в старообрядческих храмах, которые в расколе находятся? Например, в больших городах — в Москве, в Петербурге? Окажется, что там коренных старообрядцев часто бывает что и единицы остались.
А. Пичугин
— Кстати, да, я свидетель, у меня есть знакомые, которые, в общем, пришли вполне себе из обычного православия никонианского.
Протоиерей И. Миролюбов
— То, что я говорю, это не мои наблюдения — это их наблюдения, это из разговоров с разными священниками. То есть масса людей, оказывается, переходит на сегодняшний день из Русской церкви в старообрядческую в поисках какой-то своей, видимо, духовной реализации. Но, спрашивается, почему же они должны уходить вообще из Церкви? Почему они не могут прийти в единоверческие приходы? Так вот и у нас...
Например, в моем приходе, может быть, половина людей из старообрядцев. Но тут может быть подключение настоятеля, и как-то я с ними нахожу контакт. А другая половина — она просто пришла из соображений исторических или эстетических.
А. Пичугин
— А много людей службах? На воскресных, например?
Протоиерей И. Миролюбов
— Ну, немного. Вот, скажем, наш приход молодой, мы только еще растем, да и храм-то небольшой. Но если воскресная служба, речь идет о литургии, — ну, 40-50 человек...
А. Пичугин
— Но это все равно неплохой показатель для храма, который находится довольно далеко от метро, и от одного, и от второго, от «Бауманской» и от «Электрозаводско
Протоиерей И. Миролюбов
— Но начинали мы, можно сказать, «с нуля». И постепенно... И тенденция роста сохраняется. А так на большие праздники это может быть и больше людей.
Думаю, что здесь важно другое — что это не случайные люди. Это люди, которые уже привыкли друг с другом молиться, которые знают, как себя вести в богослужении. Приходит, конечно, всегда кто-то, обязательно приходит просто посмотреть, но, в целом, как-то сохранилась, вернее, составилась вот такая среда, где удается сохранить вот это построение — то, что свойственно приходам старого обряда. Если такие приходы как-то увеличивают динамику и очень быстро будут расти, то может потеряться та важная сторона, которая должна психологически созреть.
А. Пичугин
— У меня остается впечатление, что все наши единоверческие приходы в Москве и Подмосковье, которые я знаю, они все очень разные.
Л. Горская
— Ты просто сейчас задал мой вопрос. Я как раз хотела спросить, насколько это все единообразно.
Протоиерей И. Миролюбов
— Это правда. Поэтому у нас как-то и есть такое внутреннее ощущение, что нужен, желательно, архиерей или какая-то организация, по крайней мере, благочиние, может быть, с тем чтобы иметь возможность не только общаться там где-то на уровне «круглого стола», но приглядываться к той стороне, может быть, и негативной, которая может зреть в этих приходах. Дело в том, что старообрядцы, при всем, может быть, позитивном отношении к этим людям (они много чем интересны), но за эти годы отделения от Церкви там начинают возникать какие-то свои болезни. Вот обрядоверие — конечно. Или, например...
Л. Горская
— Что такое «обрядоверие» — в двух словах?
Протоиерей И. Миролюбов
— Ну, когда люди внешней форме придают чересчур большее значение, чем оно, на самом деле, может быть, имеет место и должно иметь место. Это элементы какого-то фарисейства, элементы изоляционизма. Это элементы, которые часто позволяют человеку смотреть на своих братьев как-то свысока, ощущать какую-то свою избранность...
Л. Горская
— Как это — «не аще другие человеки»?
Протоиерей И. Миролюбов
— Ну, да. Да. Это характерно вообще для людей, которые находятся в такой изоляции. Это было очень характерно, например, для Зарубежной церкви. Вот из общения с духовенством или с архиереями этой Церкви я очень хорошо это знаю — что они пошли на определенный шаг, в частности, и потому, что стали чувствовать в себе эти болезни, которые возникают в изоляции.
Наша задача — чтобы эти болезни не проникали в единоверческие приходы.
А. Пичугин
— Протоиерей Иоанн Миролюбов, настоятель Покровского храма в Рубцово в Москве — гость программы «Светлый вечер».
Л. Горская
— А вот у меня такой вопрос: есть ли сейчас какой-то диалог между старообрядцами и Русской Православной церковью? Потому что, я помню, около двух лет назад там был Собор Древлеправославн
Протоиерей И. Миролюбов
— Да.
Л. Горская
— ...где они признали этот диалог неконструктивным
Протоиерей И. Миролюбов
— Ситуация непростая. Смотря что иметь в виду под диалогом. Во-первых, старообрядчество на сегодняшний день — это несколько разных таких, даже отличающихся в некоторой степени вероучением, группировок. Потому что беспоповцы в своей какой-то дальнейшей, условно говоря, эволюции, хотя трудно назвать это эволюцией, пришли к таким выводам. Например, в 2006 году был у них очередной съезд в Петербурге, где появилась доктрина о том, что священство больше вообще искать нигде нельзя. Ведь до этого был несколько иной подход — ну, вот у нас нету, но, вообще-то говоря, поиски-то нужно как-то совершать. А тут — «нет и быть не может». То, что, вообще-то говоря, выводит из такого контекста православного богословия. Это уже чисто сектантская доктрина. Так вот, если мы будем иметь диалог с каким-то одним движением, то это не решение проблем со старообрядчество
Л. Горская
— Вообще диалог между церквями — это что такое, в чем он состоит?
Протоиерей И. Миролюбов
— Диалог между церквями — это достаточно сложное дело. Потому что... Что касается старообрядцев, здесь первая фаза диалога состоит в том, чтобы научиться друг друга просто-напросто понимать, не бояться, чтобы не было отчуждения. В те дни, которые близки очень к нашему эфиру, проходил Русский народный собор. Там обыкновенно участвует глава Московской старообрядческой митрополии, он выступает на каких-то общецерковных и общенациональных форумах, мероприятиях. Мы стараемся всегда приглашать старообрядцев, они имеют какой-то свой голос. То есть этот диалог начинается с каких-то совместных действий, когда люди стараются уже не столько бояться друг друга, а понимать, что цели и задачи во многом общие в современном обществе, что если совместно действовать, то можно добиться гораздо большего.
А вот что касается понимания... Ну, знаете, вот если... Даже это касается терминологии. Например, мы утверждаем, что догматических разногласий между нами нету. А вот в книгах XVII века, например, Крестное знамение называется догматом. Это был символ, который разъясняет догматику, но не сам догмат. Но иногда требуется иметь какие-то такие беседы для того, чтобы...
Л. Горская
— ...находить общий язык?
Протоиерей И. Миролюбов
— Да, нахдить общий язык и понимать друг друга.
Л. Горская
— И договориться о терминах как-то.
Протоиерей И. Миролюбов
— Договориться о терминах. Это первая предпосылка для нормального диалога. К нам обращаются, например, из Рогожской митрополии — они хотят знать наше мнение об их иерархии. Это очень непростой вопрос, потому что когда эта иерархия возникла в середине XIX века, там был нарушен целый ряд канонических правил. Насколько это серьезно, насколько можно или нельзя на это закрыть глаза, вообще-то говоря, это требует большого анализа. Потому что если сегодня признать, иметь такой прецедент — что-то кому-то, так сказать, уступить, завтра поднимутся многие такие альтернативные какие-то движения, отколовшиеся от православия, которые будут говорить: «Слушайте, а у нас та же проблема. Давайте и с нами тоже всерьез говорить». Это все очень непростые вопросы.
Что касается Древлеправославн
А. Пичугин
— Это Новозыбковское согласие так называемое?
Протоиерей И. Миролюбов
— Да-да. Изучалась тема происхождения иерархии. Нам было обещано, что будет представлена вся эта непосредственная связь, преемственность, потому что в 30-е и 40-е годы многие документы терялись, многие постановления Русской церкви происходили самым необычным таким образом. Но то, что касается вот такой маленькой иерархии, там хотелось бы все-таки иметь ясность. Но документы нам так, в конце концов, и не представили. Хотя пообещали.
Л. Горская
— Какого рода документы?
Протоиерей И. Миролюбов
— Ну...
Л. Горская
— То есть это епископская преемственность, да?
Протоиерей И. Миролюбов
— Преемственность, да. Нужно знать, кто кого поставлял...
Л. Горская
— ...чтобы быть уверенным, что там никакого...
Протоиерей И. Миролюбов
— ...чтобы быть уверенным, что т Алла Митрофанова сохранилась преемственность.
Л. Горская
— Да-да.
А. Пичугин
— А вопрос с архиереем у единоверцев, я помню, уже последние лет 10 обсуждается, да больше даже. Но как-то пока...
Протоиерей И. Миролюбов
— Ну, вопрос этот возникает где-то в кулуарах соборов, насколько мне известно. Обыкновенно ставится такое возражение: ни в коем случае нельзя создавать параллельную иерархию в Русской церкви. Но мы на сегодняшний день не говорим ни о какой параллельной иерархии. У Святейшего Патриарха несколько викариев. Если одному из них поручить вот эту тему, о какой, вообще-то говоря, параллельной иерархии может идти речь?
А. Пичугин
— Насколько я знаю, митрополит Ювеналий, сам будучи происходя(?) из семьи старообрядцев, хорошо знает и любить служить старым обрядом.
Протоиерей И. Миролюбов
— Это правда.
Л. Горская
— А вот мы говорим о преемственности. А давайте, может быть, поговорим о том, почему она так важна.
Протоиерей И. Миролюбов
— Чтобы имелась непрерывная цепь вот этих вот... передачи благодати. Я могу привести пример из совершенно другой какой-то среды. Предположим, если взять латвийских лютеран, когда они ставят своего архиепископа, обязательно приезжает шведский лютеранский епископ. Хотя для нас это совсем уж такая чужая ветвь христианства, но для них это очень важно. Не немецкий, у которых под очень большим вопросом вот эта преемственность, а именно шведский, который... Как лютеране, они давно отошли от всяких таких основ такой ортодоксальной церкви, но преемственность, вот скажем, какая-то часть сохранила. И это очень важно для какой-то части лютеран. Для православия это один из важнейших вопросов.
Поэтому есть такое первоапостольско
Л. Горская
— Получается, что вот эта преемственность не прерывается в определенных своих ветвях с апостольских времен?
Протоиерей И. Миролюбов
— Совершенно верно.
Л. Горская
— А кто за этим следил вообще все это время, 2 тысячи лет?
Протоиерей И. Миролюбов
— Вообще-то говоря, народ следил. Потому что это все происходило на... Церковный народ. Это все обязательно происходит на виду. Ну, если мы будем говорить о Московской Руси, то, простите меня, есть царь, есть бояре, есть... Церковные соборы периодически собираются. Мы знаем, что первоиерархов выбирали из епископов или из архимандритов. Судьба каждого из них была на глазах. Если ездили за рукоположением в Константинополь, как это было поначалу, то тоже этот вопрос был совершенно ясен и открыт, бумагам этим верили. И здесь никогда не возникало... Возникало так, что конкуренция какая-то могла быть, возникали, были случаи, когда оказывались на одной кафедре разные лица. Это все очень хорошо описано в истории. Но такого вот самозванства... Это вот, наверное, современному человеку может только прийти в голвоу, а в то время, я думаю, таких вопросов просто не возникало. (Смеется.)
А. Пичугин
— Отец Иоанн, у нас совсем немного времени остается, но мы обещали сказать несколько слов про Ваш центр, который у Вас при храме существует. Расскажите, пожалуйста.
Протоиерей И. Миролюбов
— Ну, вот это такая институция, на которую возложены конкретные задачи. Скажем, мы через какое-то время, наверное, будем готовы обучать уже системно, организованно, не так, как сейчас, в индивидуальном порядке, но набирать какие-то курсы для обучения знаменному пению, причетников храмов, я уж не говорю о духовенстве. Тут требуется определенного рода подготовка, потому что с книги так просто служить по старому чину невозможно — тут нужно много вещей передать на практике.
Но это научная деятельность. Мы выпускаем литературу, мы стараемся выпускать, особенно в такой музыкальной медиевистике... музыкальные рукописи и уставные рукописи. Дело в том, что и историческая литургика, и музыкальная медиевистика не развивались особо в XIX веке, это был целый перерыв. Потому что там очень опасно было что-то трогать. Тронешь — и окажется, что старообрядцы-то во многом и правы, что не хотелось никому слышать. А когда уже молчать вокруг этого вопроса было невозможно, тогда начало это развиваться. Мы считаем, что, вообще-то, в любой поместной церкви существуют какие-то организации, которые занимаются такой вот собственной прикладной историей. И в Русской церкви обязательно должно быть такое.
Поэтому есть определенного рода планы — и просто... и издания практической литературы для приходов, и издания литературы такого научного плана, с комментариями. Мы привлекаем серьезных ученых, которые способны такие вот комментарии дать. И в этом плане, понимаете, наверное, единоверцы на сегодняшний день становятся такими реальными носителями старины. Потому что то, что за 350 лет смогли сохранить старообрядцы, очень часто при более тщательном анализе оказывается, что это не совсем уходит корнями в ту старину, в которую они хотели бы верить. Много чего вносилось теми же беглыми священниками и так далее. А когда работаешь с фактами, с реальными документами, то приходится вносить какие-то правки в саму службу и в понимание того, что происходило. Поэтому вот такая деятельность концентрируется в Центре.
А. Пичугин
— А у Вас есть какие-нибудь мероприятия для людей, просто интересующихся старообрядчество
Протоиерей И. Миролюбов
— Ну, это, во-первых, всегда беседы после службы мы проводим. Заканчивается литургия, и такое... Люди задают вопросы по церковной жизни, там некоторые вопросы системные мы рассматриваем. Там обязательно берется какая-то тема из богослужебного устава, чтобы что-то объяснить, и из истории. Любые вопросы задают. Это касается приходской жизни.
Но у нас существует и семинар — примерно, может быть, раз в две недели... Вот сейчас отец Михаил Желтов ведет несколько лекций по исторической литургике. Мы разбираем как раз вот эту тему Служебника старого и нового чина, подробно — какие там происходили изменения, почему происходили. А бывают исторические темы, бывает, что и старообрядцы к нам приезжают. Из Великого Новгорода священник приезжал, отец Александр Панкратов, он рассказывал о Великом Новгороде. Роман(?) Майоров...
А. Пичугин
— Да, мой хороший знакомый.
Протоиерей И. Миролюбов
— Он занимается и занимался, в общем-то, единоверческим движением, хотя он сейчас не принадлежит к единоверческому движению, но специалист в этой области. Мы приглашаем специалистов, и они рассказывают о каких-то...
А. Пичугин
— Это в Покровском храме у Вас на «Электрозаводско
Протоиерей И. Миролюбов
— Да, да.
А. Пичугин
— Спасибо! У нас время программы подошло к концу. Мы напоминаем, что протоиерей Иоанн Миролюбов, настоятель Покровского храма в Рубцово у нас был в гостях. Отец Иоанн — доктор теологии, специалист по истории старообрядчества и единоверия и секретарь Синодальной комиссии по старообрядческом
Л. Горская
— ...Алексей Пичугин...
А. Пичугин
— Всего хорошего!
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.