«Православный священник-итальянец». Светлый вечер с иеромонахом Иоанном (Гуайтой) (26.10.2016)

У нас в гостях был клирик храма Космы и Домиана в Шубине иеромонах Иоанн (Гуайта).

Мы говорили о пути нашего гостя к Православию, монашеству и священству, и как прочтение Евангелия изменило его жизнь.

А.Пичугин

— В студии светлого радио приветствуем вас мы — Алла Митрофанова.

А.Митрофанова

— Алексей Пичугин.

А.Пичугин

— Сегодня у нас очень интересная тема программы и очень интересный гость. Приветствуем в нашей студии священника, иеромонаха, клирика храма Косьмы и Дамиана московского — иеромонаха Иоанна Гуайта. Отец Иоанн — историк, филолог, кандидат богословия, здравствуйте!

И.Гуайта

— Добрый вечер.

А.Митрофанова

— Акцента у Вас в речи не чувствуется совсем.

И.Гуайта

— Есть-есть все-таки.

А.Митрофанова

— Есть? Вы думаете?

А.Пичугин

— Есть какое-то такое благородное произношение, которое присуще обычно иностранцам, которые много лет живут в России, в совершенстве владеют языком, но остается такой легкий действительно благородный...

А.Митрофанова

— Флер и шарм.

И.Гуайта

— Спасибо!

А.Пичугин

— Это всегда интересно. Отец Иоанн, или в миру Джоанни Гуайта — итальянец, при этом православный священник и конечно мы не можем не задать вопрос, который наверняка Вам задают в каждом интервью первым делом — как получилось, что мальчик из итальянской семьи, сын министра в итоге по прошествии многих лет стал православным священником в Москве?

И.Гуайта

— Вы знаете, когда меня рукоположили, первое рукоположение дьяконское — мои родители приехали в Москву и моя мама принесла мне такой очень забавный подарок, которого я абсолютно не ожидал, она мне подарила сочинение, которое я написал в возрасте семи лет. Тогда учительница задала такую тему — кем я хочу стать. Как и положено в первом классе и я написал в этом сочинении, что я обязательно хочу стать священником и я обязательно стану. Потом я еще и нарисовал, я рисовать вообще не умею никак до сих пор.

А.Митрофанова

— Вы там же в сочинении нарисовали?

А.Пичугин

—

И.Гуайта

— Да, после сочинения в конце нарисовал себя в облачениях, с потиром и так далее — так, как я себе представлял. Притом это очень удивительно, потому что в этом сочинении я писал о том, какое у меня будет замечательное облачение, какой у меня будет как раз потир со всеми камнями и так далее — то, чего я не мог видеть никак в Италии в латинской церкви, но удивительно другое, что в конце сочинения стоит дата. А дата эта показывает, что сочинение это написано за 40 лет и три дня до рукоположения.

А.Пичугин

— А к в конце 1960 — начале 1970-х годов в Италии относились к тому, что маленький мальчик, совсем маленький, хочет стать священником — это было нормальное желание для того времени, или нет?

И.Гуайта

— Вы знаете, по-разному. Естественно, итальянцы все-таки верующий народ и я вырос в глубоко верующей семье, поэтому безусловно — это был как бы результат воспитания, которое я получил от родителей. Но тут интересно, во-первых, то, что ровно 40 лет и три дня. Я сначала думал, что произошла некая ошибка, из-за этих трех дней, но как раз благодаря тому, что на три дня позже — совпало с днем рождения мамы. Потому ей было приятно и разумеется и мне. Но если серьезно, как Вам сказать, пути Господни действительно неисповедимы и хотя да, была мечта детства, я об этом потом благополучно забыл.

А.Митрофанова

— Наверное, в переходном возрасте уже забыли?

И.Гуайта

— Конечно, и даже раньше, я бы сказал. В переходном возрасте я забыл и о церкви вообще, и в какое-то время был достаточно далеким от церкви и от веры. Но как получилось, я все-таки теперь могу сказать, я живу в России уже больше 30 лет, это большая часть моей жизни, не то чтобы, как Вы сказали: «давно», а «очень давно».

А.Пичугин

— Я теперь знаю двоих человек, которые приехали в Россию в конце 1980-начале 1990-х, да так здесь и остались. Это теперь отец Иоанн и Жан-Франсуа из «Покровских ворот».

А.Митрофанова

— Наш дорогой и замечательный друг — Жан-Франсуа Тири — руководитель культурного центра «Покровские ворота». Вы знаете, я читала одно из Ваших интервью, где Вы говорили, что как раз в переходном возрасте переключились с «Пиноккио» и других детских книг на какие-то очень... я не помню, как точно Вы их там назвали, но авторы депрессивные что ли по настроению, как Вы их обозначили — Пиранделло, Кафка, Сартр, Камю и так далее — экзистенциалисты.

И.Гуайта

— Так точно, экзистенциалисты, да.

А.Митрофанова

— Люди, которые, что бы они ни писали, и как бы они себя ни позиционировали, открываешь их книги и все равно понимаешь, что это на самом деле поиск смысла жизни и поиск Бога вблизи себя.

И.Гуайта

— Да.

А.Митрофанова

— Ведь что такое Пиранделло и «Шесть персонажей в поисках автора», какого автора они там ищут? В конце пьесы становится понятно, чего им так не хватает и кого именно они ищут. А Вы тогда чувствовали это? Это вообще как-то повлияло на Вас — этот их поиск?

И.Гуайта

— Ну, видите, это было в возрасте, наверное, 12-13 лет. Я читал эту всю самую пессимистическую литературу. Я помню «Метаморфоз» Кафки — это может быть самое...

А.Митрофанова

— «Превращение» по-русски.

И.Гуайта

— Да. И поэтому, это такой возраст, когда человек очень замкнут и занят только собой, потому что естественно подросток должен самоутвердиться и мне безусловно было трудно преодолеть какой-то... ну я стеснялся допустим, как все подростки, и так далее. Но потом постепенно, как раз после этого я читал Достоевского — это тоже сыграло важную роль.

А.Митрофанова

— В выборе потом русского языка в качестве третьего, как иностранного?

И.Гуайта

— Естественно тогда, когда я читал Достоевского — это было в итальянском переводе, разумеется и мне это было тоже очень интересно. А потом случилось так, что среди прочих книг я впервые стал читать серьезно Евангелие и это то, что, пожалуй, поворотный момент в моей жизни.

А.Пичугин

— А у Вас нашлась какая-то связь в итоге у Евангелия с Достоевским?

И.Гуайта

— Не сразу, позднее, пожалуй да. Но когда я читал Евангелие — это было настолько сильно, что ничего другое я не мог брать в руки.

А.Митрофанова

— Можно мы к этому разговору чуть позже еще вернемся про Евангелие. Это безусловно очень важно, как подростковые мозги, вообще в принципе эту книгу воспринимают. Мне бы сейчас хотелось спросить у Вас, потому что это опыт, который может оказаться очень полезным для многих родителей — как Ваши мама и папа отреагировали на то, что Вы переключились с церковной жизни на какой-то совершенно другой вектор, что Вы стали таким своего рода... короче говоря, ушли из храма, если называть вещи своими именами? Они, как Вы сказали, люди были глубоко верующие, как они на это реагировали?

И.Гуайта

— Вы знаете, они всегда уважали мою свободу и нашу свободу — всех детей, поэтому они понимали, что меня принуждать ходить в храм, или что-то — это было неразумно, скажем так. они могли бы это делать, но не стали. И с большой тактичностью они уважали то, что я в поисках.

А.Митрофанова

— Большая родительская мудрость, должна Вам сказать.

И.Гуайта

— Да, думаю, что да. Потому что должен признаться, что с моей стороны были действительно такие внутренние поиски, но вы знаете, Италия начала 1970 годов — это все-таки довольно сложное время в истории Италии. Как раз в это время начался терроризм, красные бригады и так далее и апофеоз был 1975-1978 года, когда красные бригады фактически взяли в заложники премьер-министра Италии Моро. Поэтому, это было время довольно-таки сложное. Кроме того, скажем, наркотики и всякие соблазны, которые в таком возрасте... к сожалению, мой двоюродный брат погиб от передозировки — это тот из братьев двоюродных на которого я похож больше всех. Поэтому трудно сказать, в жизни бывают самые разные вещи. Но все-таки, родители сумели с большим уважением относиться к моим поискам.

А.Пичугин

— Но Вы и сами не хотели становиться частью такой золотой молодежи итальянской, Вы же уехали потом продавать цветы.

И.Гуайта

— Да, верно.

А.Митрофанова

— В Швейцарию, хорошее место кстати выбрали Вы для продажи цветов, у Вас папа министр, Вы могли себе позволить все, что угодно.

И.Гуайта

— В том то все и дело, что я не хотел в таком возрасте — это было чуть позже конечно, 17 лет, наверное, в таком возрасте человек хочет сам кем-то стать, быть самим собой. Поэтому быть сыном знаменитости — это всегда трудно для подростка, я хотел быть собой. Я понимал, что потому надо какое-то расстояние, необходимо между мной и родителями. Хотя они меня очень любили и я их любил разумеется, но вот принял такое решение... Кстати, бросил учебу, потому что я закончил классический лицей в Италии. А классический лицей — это древнегреческий, латынь, философия, история искусств, литература, итальянский язык и так далее, но с этим я не мог работать никак. То есть, это такая школа, которая подразумевает поступление в университет и так далее. А я думал, что зачем мне университет, я лучше буду зарабатывать своим трудом уж конкретно, своими руками и так далее. И вот принял такое решение, Швейцария все-таки богатая страна, уехал, там продавал цветы, зарабатывал свой хлеб. А потом, будучи уже там...

А.Митрофанова

— Вы учили на ходу французский язык, так просто еще между делом.

И.Гуайта

— Да, я бы сказал, что на улице, в буквальном смысле.

А.Митрофанова

— А это кстати легко делается с французским языком, он настолько мелодичный, что сам всасывается в мозг.

А.Пичугин

— Один известный писатель русский вспоминал, что ему в период эмиграции во Франции, приходилось учить французский на ходу, читая газетные заголовки.

И.Гуайта

— Да, верно. Но должен сказать, что мне французский тогда абсолютно не нравился, а потом я очень полюбил этот язык и для меня он второй после итальянского.

А.Митрофанова

— Вы защитили дипломную работу по творчеству Андрея Тарковского, как это случилось в Вашей жизни? Я когда читала опять же Ваше интервью и нашла об этом упоминание, для меня это стало, просто, знаете как, сын министра из Италии, приезжает в Швейцарию продавать цветы. Внезапно после этого он защищает дипломную работу по творчеству Андрея Тарковского. Это же другой мир, это вообще другая планета. Тарковский и нам многим кажется непонятным, что Вы там для себя нашли в нем?

И.Гуайта

— Ну, во-первых, надо все-таки объяснить, что я продавал цветы примерно года два, а в какой-то момент я понял, что надо все-таки дальше учиться и потому поступил в университет. И раз мне французский... ну как сказать, я говорил по-французски и притом никогда не брал ни одного урока французского языка, то я понял, что, наверное, можно выбрать какой-нибудь язык посложнее. И интересовался, можно ли китайский, или японский, или арабский и потом увидел, что в Лозаннском университете, куда собственно я и собирался поступать, был русский язык и литература и тут я вспомнил Достоевского.

А.Митрофанова

— Решающий фактор.

И.Гуайта

— В этот момент Достоевский включается в историю.

А.Пичугин

— Иеромонах Иоанн Гуайта — клирик храма Косьмы и Дамиана московского в Шубине в Столешниковом переулке — сегодня гость программы «Светлый вечер» на светлом радио.

А.Митрофанова

— А теперь можем мы с Вами к разговору о Евангелии вернуться?

И.Гуайта

— Пожалуйста.

А.Митрофанова

— Вы в подростковом возрасте открыли эту книгу, я так понимаю, это уже было не первое Ваше прочтение, но первое сознательное. Что Вас там поразило и потрясло?

И.Гуайта

— Видите, меня поразило, что если непосредственно читать Евангелие без комментариев, не через призму, допустим, патрологии, или даже просто комментариев и так далее. Все-таки хотя бы один раз в жизни и особенно, мне кажется, в таком возрасте, нужно читать без всякого комментария. Нужно читать Евангелие так, как скажем слушатели того времени слышали голос и проповедь Спасителя, без комментариев. И это было удивительно. Мне показалось, что этот человек для меня тогда, как я считал, Иисус, Он был совсем не системным. Та самая система, которую я никак не мог принимать — папа министр и так далее. Раньше я думал, что Церковь как раз выражает эту систему, а, взяв в руки Евангелие я увидел, что, пожалуй, это не совсем так, что это намного больше. И, ну не знаю, заповедь блаженства. Нет более, скажем так, в кавычках, в России использовать это слово всегда сложно, но все-таки, нет более революционного текста, чем заповедь блаженства.

А.Митрофанова

— Почему?

И.Гуайта

— Это переворачивает наше представление о счастье.

А.Митрофанова

— Почему?

И.Гуайта

— Потому что блаженны нищие, блаженны плачущие.

А.Митрофанова

— Нищие духом.

И.Гуайта

— Блаженны, когда возненавидят вас.

А.Пичугин

— Но они же утешатся плачущие.

И.Гуайта

— Безусловно, но вот наше представление о счастье — обычное, стандартное, скажем, абсолютно противоположно. Блаженные — это счастливые, это когда у человека все хорошо, когда у него все в жизни удалось и так далее.

А.Пичугин

— Тут светское понимание слова «блаженный», так оно вообще другое — такой, не от мира сего.

И.Гуайта

— Да, это уже проблема с русским переводом. Но в данном случае...

А.Пичугин

— А как бы это на итальянском переводилось?

И.Гуайта

— «Beati» — это человек, в высшей степени счастливый.

А.Митрофанова

— А как будет по-итальянски «блаженны нищие духом»?

И.Гуайта

— «Beati i poveri in spirito».

А.Митрофанова

— Как я люблю этот язык, простите — это моя маленькая слабость. Вы знаете что, дело в том, что когда Вы сказали про эту самую революционность и про переворот в восприятии счастья, я сразу подумала о том, что ведь есть другая опасность. Если у тебя в жизни что-то не складывается и тебе не хочется какие-то революционные усилия в эту сторону направлять, условно говоря, не пошла учеба и тогда проще уйти из института, пойти по пути наименьшего сопротивления, а потом, оставшись у разбитого корыта понять, что в жизни не сложилось, открыть Евангелие и увидеть — о, блаженны плачущие, значит хорошо, буду дальше плакать о своей жизни и ничего не буду в ней менять. Вот, понимаете, это настроение того, что, как бы не скатиться в это прочтение, что Вы думаете об этом? Где здесь граница проходит между искажением смысла этих заповедей?

И.Гуайта

— Ну, во-первых, это надо все-таки уточнить, я сказал, что очень важно, хотя бы раз в жизни, особенно в подростковом возрасте, читать Евангелие просто так, без комментариев. Конечно уже позднее я читал с комментариями и это тоже чрезвычайно важно. Причем важна не только, скажем, экзегетика, то есть буквально толкование текста, но еще и интерпретация как раз святоотеческая и так далее, чрезвычайно важна. Но в подростковом возрасте очень важен такой прямой подход к Евангелию. Вы, наверное, знаете, владыка Антоний Сурожский как примерно то же самое рассказывал, когда он в подростковом возрасте взял в руки Евангелие от Марка.

А.Митрофанова

— Самое короткое, быстренько сейчас думал, проскочу.

И.Гуайта

— Самое короткое и которое написано для, как он говорит, для таких людей абсолютно нецерковных и может быть «бестолковых». И это перевернуло его жизнь. Могу сказать, примерно то же самое произошло. Мне кажется, что видите, если взять, что важнее всего в Евангелии, так ответ дает Сам Господь, когда его спрашивают, какова наибольшая заповедь — любить Бога всем сердцем, всеми силами, всем разумением и любить ближнего, как самого себя, а это так трудно. Это призыв к деятельной жизни, потому что любить ближнего, как самого себя, подразумевает не оставаться равнодушным. Это означает, что когда проходишь по улице и видишь бездомного, ты не можешь оставаться равнодушным и так далее.

А.Митрофанова

— Если соседка устраивает тебе скандал, ты не можешь оставаться равнодушным, но не в том смысле, что отвечаешь ей таким же скандалом, а в том смысле, что пытаешься встать на ее место, понять ее мотивацию, объяснить себе это и каким-то образом попытаться ее успокоить — это очень сложно.

И.Гуайта

— Безусловно. Поэтому, я бы не сказал, что Евангелие — это как говорит Маркс — это «опиум для народов», или «опиум народа», точнее, Маркс говорит так, не так, как переводили в России. Он говорил «опиум народа», не «для народа». Я бы сказал наоборот, что это призыв к очень деятельной жизни, призыв к тому, чтобы творить, призыв к тому, чтобы занять какие-то четкие позиции в жизни, чтобы выбрать между добром и злом.

А.Пичугин

— А Ваш евангельский переворот произошел раньше, или позже Вашего первого приезда в Советский союз, если уж мы вспомнили Маркса.

И.Гуайта

— Раньше.

А.Пичугин

— То есть Вы в 1985 году приехали в Советский союз, уже будучи христианином?

И.Гуайта

— Безусловно.

А.Пичугин

— И как Вам то, что Вы увидели? Это еще даже не перестройка.

А.Митрофанова

— Да, действительно.

И.Гуайта

— Это было очень интересно, безумно интересно, потому что, да, не было еще перестройки — это было ровно через неделю после того, как Горбачев стал генсеком ЦК КПСС.

А.Митрофанова

— Ни о какой перестройке еще речи не шло.

И.Гуайта

— Потому, ни о какой перестройке еще речи не шло, я помню все лозунги, которые огромными буквами были написаны на крышах домов, «Миру мир», «Слава КПСС», «Слава труду» и прочее-прочее.

А.Пичугин

— «Пятилетка больших похорон» это время называется.

И.Гуайта

— Потому могу похвастаться тем, что во-первых, я старый строй я знаю не понаслышке, то есть видел своими глазами и в каком-то смысле сопереживал все изменения вместе со своими русскими друзьями, будучи здесь фактически беспрерывно с 1985. Поэтому, представьте себе, перестройка, сначала вся эйфория, что-то меняется, какие-то ожидания, когда все смотрели на передачу, если помните, по телевизору, когда пленум ЦК КПСС, прямо как футбольный матч, то есть вся страна смотрела с огромным интересом и так далее. Потом разочарование, потом...

А.Пичугин

— А Вам не казалось это диким, что вся страна смотрит, как футбольный матч, пленум ЦК КПСС? Или все-таки, вся страна не смотрела, наверное?

И.Гуайта

— Вы знаете, все-таки, по крайней мере интеллигенция смотрела в огромном большинстве своем, это я могу точно сказать.

А.Митрофанова

— А чем Вы тогда занимались здесь? Вы стажировались?

А.Пичугин

—

И.Гуайта

— Да, сначала была стажировка, первый раз в 1985 году я был в Ленинграде. Самая простая стажировка по русскому языку и так далее.

А.Митрофанова

— От университета?

И.Гуайта

— Да, от Лозаннского университета. Я два раза получил такие стипендии, сначала в Ленинград, а потом уже вторая в Москву. В институте Русского языка имени Пушкина на Юго-Западной. Потом, когда я стал писать уже дипломную работу о творчестве Тарковского, я большей частью написал ее во ВГИКе, поэтому это тоже было очень интересно. После чего, защитился в Швейцарии и тут же вернулся сюда, потому что за это время, пока я писал работу, я нашел работу себе в Москве в качестве переводчика в издательстве. Если помните, тогда было огромное издательство «Прогресс», которое издавало все тексты классиков марксизма-ленинизма на всех языках иностранных.

А.Пичугин

— Ну и еще насколько возможно научно-популярную литературу.

И.Гуайта

— Так вот, при издательстве «Прогресс» было небольшое издательство «Радуга», которое слава Богу, издавало художественную литературу на разных языках. Мне повезло, что я работал именно в «Радуге», а не в «Прогрессе».

А.Митрофанова

— Кого Вы переводили?

И.Гуайта

— Я переводил какие-то сибирские сказки, было безумно интересно. И не только, еще «Старика Хоттабыча», «Денискины рассказы».

А.Пичугин

— Драгунского.

И.Гуайта

— Детскую литературу в основном.

А.Митрофанова

— Всю детскую классику, я помню это издательство очень хорошо. Но подождите, как так получается, что Вы приехали в Советский союз в 1985 году, здесь «Слава КПСС» и все остальное, что подразумевает этот период времени и при этом Вы, будучи абсолютно свободным в выборе темы, как я понимаю, для Вашей дипломной работы, останавливаете свой выбор на Тарковском. Как? Как Вы вообще с ним познакомились? Я имею в виду с его фильмами, естественно.

И.Гуайта

— С его фильмами я познакомился на Западе, в Швейцарии, где я учился еще до стажировки. И Тарковский, если не ошибаюсь, скончался в 1987 году.

А.Пичугин

— 1986, он еще был жив тогда, когда Вы приезжали в Советский союз.

И.Гуайта

— Да, безусловно, первый раз.

А.Пичугин

— Но Вы с ним никогда не общались, во Франции, например?

И.Гуайта

— Вы знаете, он жил во Франции, но и во Флоренции, у него... я знаком был с его женой. Сыном и так далее, естественно я знал фильмы. Почему Тарковский — трудно сказать, мне показалось, что там что-то есть, что именно касается веры.

А.Митрофанова

— То есть, все таки...

И.Гуайта

— Именно, я же все-таки на этот момент уже был верующим человеком, для меня Евангелие означало очень много и вот в советской России, уже в 1985 году я познакомился с какими-то священнослужителями Русской православной Церкви, в Ленинграде, например. Самые первые мои друзья. Поэтому одновременно, представьте себе, для западного человека, который знает о том, что есть железный занавес и там все по-другому, с одной стороны, вся как бы «экзотика» социалистического мира, с другой стороны Россия, с третьей стороны, православие и как бы это было безумно интересно.

А.Митрофанова

— А Вы знакомы были с отцом Александром Менем, правильно я понимаю?

И.Гуайта

— С отцом Александром я чуть позже познакомился, думаю, что в 1987 году как раз.

А.Пичугин

— Вы каждый год приезжали?

И.Гуайта

— В 1985 я был несколько месяцев, в 1987 я был почти год, а с 1988 я остался на ПМЖ.

А.Пичугин

— А Вы в Италии бываете?

И.Гуайта

— Я в Италии бываю как турист.

А.Митрофанова

— Я думаю, что Вы можете там блестящие экскурсии проводить, между прочим, как турист.

И.Гуайта

— Трудно сказать, вы знаете, я жил 17 лет на Сардинии, год примерно во Флоренции, а так в Италии больше не жил.

А.Митрофанова

— А вот возвращаясь к тому моменту, когда Вы оказались здесь и если я правильно понимаю, Вы начали искать единомышленников, потому что Вы верующий человек оказались в советской стране, где в принципе, ну как сказать, не так то просто, так на улицу не выйдешь и не увидишь первый попавшийся храм, чтобы туда зайти и помолиться.

И.Гуайта

— Так точно.

А.Митрофанова

— А как проходил этот период Вашей жизни? Вообще Вы с какими вопросами там для себя сталкивались? И может быть как-то даже иначе осознали свою веру за это время? Я не знаю, я просто пытаюсь предположить, понять, что чувствует человек в этой ситуации.

И.Гуайта

— Понимаете, в том то и дело, это было достаточно сложно. Потому что одновременно для меня было все, я уже сказал, и советский строй, и Россия, и русский менталитет, и если хотите, климат совершенно другой, все одновременно, представьте себе. Я тоже не знал, Вы очень правильно сказали, я безусловно искал единомышленников, но не знал с кем о чем можно говорить. Еще надо учесть такой момент, в том числе и какой-то, скажем так, если не страх, то по крайней мере немножко боязнь, что, с кем, о чем можно говорить. Даже не столько потому, что мне самому страшно, а чтобы не ставить человека в неудобное положение и так далее. Например, довольно скоро я понял, довольно быстро я понял, что среди интеллигенции очень многие люди, которые если не верующие, по крайней мере совершенно лояльно относятся к вере и к Церкви. Для меня это было удивительно. Я был уверен, что особенно образованная часть населения должна быть убежденными атеистами, оказалось совсем не так. Даже среди... был такой смешной эпизод, когда я писал какую-то часть своей работы дипломной, а здесь устроили первые международные чтения по творчеству Андрея Тарковского. И мне дали выступить, я выступал с докладом о религиозной символике Андрея Тарковского. И как бы я пытался объяснить, доказать, что эти семь фильмов Тарковского, они все разные по кинематографическим жанрам. Ну не знаю, «Иваново детство» — фильм о войне, а уж понятно, что советский кинематограф — это целый жанр фильмов о войне, их очень много. Наверное, нет другого кинематографа в мире, где так много фильмов о войне, притом очень хороших очень многих. Потом «Андрей Рублев» — картина историческая. «Зеркало» — абсолютно лирическая. «Сталкер» — уже совершенно разные жанры. Семь фильмов, можно сказать, почти семь жанров. Но канва, то есть как бы фабула, схема этих фильмов одна и та же, она повторяется из фильма в фильм — безумно интересно. Это как поход героя в иной мир.

А.Митрофанова

— Встреча с собой в каком-то смысле, которая может произойти, а может не произойти.

И.Гуайта

— Это, если хотите, какой-то внутренний путь, встреча с собой может быть, а вот как мне казалось — это встреча с Богом, это поиски Бога.

А.Пичугин

— Иеромонах Иоанн Гуайта — гость программы «Светлый вечер». Отец Иоанн служит в храме Косьмы и Дамиана в Москве в Столешниковом переулке. Он также историк, филолог, кандидат богословия. А в этой студии мы ведущие — Алла Митрофанова, я — Алексей Пичугин. Через минуту в эту студию вернемся.

А.Митрофанова

— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели. Алексей Пичугин, я — Алла Митрофанова и в этой студии мы беседуем, напомню, с иеромонахом Иоанном Гуайта — клириком храма святых бессребреников Косьмы и Дамиана, историком, филологом, кандидатом богословия, человеком, который живя в Италии, в свое время, выросшим в семье министра, в свое время решил, что нужно оставить такой уютный мир, отправился на поиске себя, оказался в Швейцарии и в Швейцарском университете написал, например, дипломную работу о творчестве Андрея Тарковского. А с 1989 года отец Иоанн постоянно живет в России, тогда еще в СССР. В общем, потрясающий какой-то взгляд со стороны на то, что у нас здесь происходит. Вы знаете, отец Иоанн, я слышала такую формулу, что итальянцы — это комическая версия русских, а русские — это трагическая версия итальянцев. Слушая Вас сейчас, я понимаю, что это слишком упрощенный взгляд на вещи, потому что те глубокие наблюдения, которыми Вы с нами делитесь по поводу того, что Вы увидели здесь и как это на Вас повлияло, для меня — это сродни космосу просто. И спасибо Вам огромное за это. Но Вы знаете, мне бы очень хотелось, чтобы Вы поделились еще и тем, как Вы воспринимали... Вот Вы оказались все-таки в реальности, которая очень далека от того комфортного мира, который был за «железным занавесом» и Вы оказались здесь по собственному желанию, какова была Ваша основная мотивация? Что было движущей силой? Вы же знаете, что в 1990-е годы, когда занавес рухнул, огромное количество людей наоборот из России поехали на Запад, потому что там было проще, комфортнее и вообще с уважением человеческого достоинства и личности, там как-то более устоявшаяся тогда была ситуация. Не будем говорить о том, как сейчас здесь у нас, но...

И.Гуайта

— Вы знаете, да, действительно получается, я окончательно переехал в 1988-1989. И если помните, в это время, когда Берлинская стена была... .начали разрушать ее и очень многие немцы из ГДР бежали в ФРГ и вот один мой друг немец мне сказал: «Джоанни, ты не на тот поезд сел». Потому что безусловно это было оригинально.

А.Митрофанова

— «А с платформы говорят — это город Ленинград».

И.Гуайта

— Но, понимаете, все-таки я по первому образованию русист и потому сначала для меня это был такой, скажем так, научный интерес, это было вполне нормально, это правда было трудно, потому что очень трудно было получить визу, кроме как туристическую, вот рабочую визу в советское время для западных людей — это было безумно трудно получить, но все-таки я получил, именно благодаря тому, что работал в государственном издательстве и они сделали такой запрос, тогда меня очень долго проверяли, я помню, что главный редактор этой итальянской редакции издательства «Радуга» несколько раз звонил какому-то товарищу в отделе кадров и тот никак не мог дать ответ, но в конце концов дали положительный ответ, я получил визу и остался. Поэтому я и говорю, сначала это был такой, скажем так, научный интерес — это то, чем я занимался, как русист и должен был заниматься. При том ваша страна стала меняться очень быстро. В 1985 — этого было совсем не видно и я бы сказал, что вплоть до 1987 — это было абсолютно неоднозначно. Если честно, я лично в 1988 и 1989 еще боялся, что все может вернуться назад. И кстати говоря, убийство отца Александра Меня 9 сентября 1990 года тому и доказательство, все-таки все могло вернуться назад.

А.Пичугин

— А Вы с ним общались — с отцом Александром — просто как с интересным человеком, с христианином, или он стал определенным толчком к Вашему переходу в православие?

И.Гуайта

— Я бы сказал второе, потому что я отца Александра знал по книгам, уже на Западе о нем читал, я знал, кто он такой и совершенно, якобы «случайно» познакомились, когда один мой друг мне сказал, что он хочет крестить свою дочку и так как он работал в ящике, он не мог крестить ее в храме.

А.Митрофанова

— А что значит «в ящике»?

А.Пичугин

— Почтовый ящик.

И.Гуайта

— Почтовый ящик, как тогда говорили.

А.Пичугин

— Дом без адреса.

И.Гуайта

— Он не мог действительно, у него могли быть неприятности от того, что он крестит свою дочку. Он инженер, он работал для... не знаю, что именно...

А.Митрофанова

— На закрытом каком-то предприятии.

И.Гуайта

— Конечно, тогда называли «ящик».

А.Митрофанова

— Понятно.

И.Гуайта

— И он пригласил отца Александра домой и отец Александр покрестил эту девочку у него в квартире. Я знал, кто такой отец Александр, поэтому, когда этот друг меня пригласил, я был очень рад. И так мы познакомились с отцом Александром, якобы случайно, я с ним уже тогда разговаривал, он меня пригласил в Новую деревню, я стал туда ездить. Несколько раз с ним беседовал и так далее. И вот это безусловно определило очень много в моем потом уже решении о принятии православия.

А.Митрофанова

— А что особенно запомнилось Вам из этих бесед, или может быть какое-то общее настроение, которое было ему свойственно?

И.Гуайта

— Очень многое, невероятная способность общаться с кем бы то ни было. Ну, представьте себе, я был совсем молодым, ну вот молодой студент, итальянец, а он все-таки такой маститый богослов, протоиерей и так далее, но он общался, если можно так сказать, наравне, то есть, я не чувствовал никакого дискомфорта в общении с отцом Александром. Но когда бывал в Новой деревне я видел, что он так общается со всеми — с детьми, со старушками — как с очень начитанными людьми и с представителями интеллигенции московской. Он действительно образ пастыря. Пастырь должен уметь общаться со всеми абсолютно.

А.Пичугин

— А случайно получилось так, что Вы сейчас служите в храме, в котором сохранилась большая часть общины отца Александра?

И.Гуайта

— А я уверен, что не случайно.

А.Митрофанова

— «Господь великий режиссер» — это называется.

И.Гуайта

— В том то все и дело. Но думаю, что единственный режиссер действительно Сам Господь.

А.Пичугин

— Но Вас что-то связывало, наверное, с общиной Косьмы и Дамиана еще до того, как Вы там стали служить?

И.Гуайта

— Безусловно, да, я был прихожанином долгие годы и до принятия сана. Поэтому...

А.Пичугин

— Вы служили еще на Ордынке какое-то время.

И.Гуайта

— Да, я был рукоположен митрополитом Волоколамским Илларионом в храме на Ордынке, то есть Всех скорбящих радости и был клириком этого храма. А потом уже решением святейшего патриарха меня перевели в храм Святых Косьмы и Дамиана в Шубине, потому что в Москве три храма в честь Косьмы и Дамиана.

А.Пичугин

— Да, на Маросейке, в Шубине и еще есть один. Скажите, пожалуйста, мы всю программу говорим о Вашем интересе к России, так, или иначе это сквозной темой проходит. И кажется, что Вы в университете учились, изучали русскую культуру, но внезапно совершенно одним из фактов Вашей биографии является то, что Вы Вашу кандидатскую работу защищали по Армянской Церкви. А вот интерес к Армении, или к дохалкидонскому, то есть, к тому виду христианства, который исповедуют в Армении, Вас что привело?

И.Гуайта

— Вы знаете, здесь тоже как бы обстоятельства. Дело в том, что я стажировался в Духовной академии в Петербурге какое-то время и там собирал материалы для составления энциклопедии по русским святым. Это очень большой труд, над которым я несколько лет работал. И пока я был там, я думал, было бы интересно написать такую книгу из бесед с каким-нибудь видным богословом, или иерархом и так далее. И долго думал, с кем можно поговорить так, чтобы ответы были не конъюнктурные, а по-настоящему интересные.

А.Митрофанова

— Живые.

И.Гуайта

— И на конференции международной я познакомился с католикосом всех армян — Гарегином I и он был человеком удивительным, во-первых, невероятно открытым, очень хороший богослов и так далее. Хотя я тогда плохо знал Армянскую Церковь, я вдруг подумал, а вот с ним было бы интересно беседовать, потому что у меня были вопросы самые разные. Не только по Армянской Церкви и относительно восточного христианства, но вообще по вере и так далее. И я с ним познакомился, я ему предложил эту работу, он мне дал довольно большую библиографию, я читал, все, что мог по Армянской Церкви. А дело в том, что тогда очень мало было на русском языке и даже на армянском, зато армянская диаспора очень много писала на разных западных языках, поэтому по Армянской Церкви было довольно много литературы на итальянском, французском, английском и так далее. Поэтому я подготовился и потом мы записали такую книгу из бесед.

А.Митрофанова

— А что Вас больше всего потрясло в тех ответах, которые Вы получили? Вы же наверняка эти вопросы задавали не только с точки зрения научного интереса, но и от себя тоже?

И.Гуайта

— Безусловно, в том то и дело, это вопросы, которые задает не только богослов, а скажем так, обыватель. Там есть чисто богословское, почему Армянская Церковь все-таки не в полном евхаристическом общении с другими, именно с православными Церквями и так далее. Поэтому чисто монофизиты, или армяне пресловутая история, вопрос, или нет, как они сами себя считают и так далее. С одной стороны, но с другой стороны есть вопросы, который каждый из нас себе задает — в чем смысл страдания, не знаю, землетрясение в Спитаке, или геноцид армян в 1915 году — в чем смысл этого всего. Если Бог есть любовь, как могут быть такие вещи?

А.Митрофанова

— Какие ответы Вы получили? Это же карамазовские вопросы такие.

И.Гуайта

— Это очень интересно, надо посмотреть книгу.

А.Митрофанова

— Хорошо, ладно, это тизер такой был сейчас.

И.Гуайта

— Правда это такая чуть ли не рекламная вставка, но дело в том, что книгу очень трудно найти, потому что она исчерпана.

А.Пичугин

— Вот такой нерешаемый вопрос и слушатели не узнают ответов, а может быть и где-то живущим далеко и сложно будет ее достать. Но можно как-нибудь хотя бы тезисно в двух словах?

И.Гуайта

— Для слушателей радиостанции «Вера» мы постараемся найти хотя бы один экземпляр.

А.Пичугин

— На всех.

А.Митрофанова

— Хорошо, ладно, тогда, если позволите, мне бы хотелось к отцу Александру Меню вернуться и аналогичный вопрос в связи уже с этой фигурой задать. Вы же наверняка к нему приходили с какими-то вопросами, которые Вас волновали не только, как русиста, слависта, но и как человека, который находится в каком-то смысле в непривычной для себя среде, в новой, во внутреннем поиске при этом наверняка, если за этим последовал такой ваш переход в православие. Какие в этом смысле ответы его запомнились Вам больше всего, что он Вам такого сказал, что действительно каким-то образом повлияло на Вас, в чем-то сформировало?

И.Гуайта

— Видите, его открытость, я уже говорил, его способность общаться с кем бы то ни было. Но мне кажется, есть одна вещь очень важная, в центре его жизни был Христос и это чувствовалось. И потому в центре его мыслей был Христос, и в центре его видения самой Церкви, понимания Церкви был Христос. Если бы при первой встрече с таким крупным православным богословом, этот богослов стал мне доказывать, в чем католики не правы, почему ересь, почему только мы правы и так далее, может быть мои реакции были бы совсем другие. А чувствовалось, что прежде всего в центре всего Христос, потом безусловно православие, безусловно, как его принадлежность к Церкви Христовой. Но понимаете, меня очень, и кстати это увы все более, и более актуально, очень меня беспокоит на сегодняшний день, когда некоторые наши братья и сестры путают разные понятия.

А.Митрофанова

— Какие?

И.Гуайта

— Скажем, принадлежность к Церкви Христовой с, допустим, патриотизмом. Быть православным, допустим и быть монархистом — это не одно и то же. Если так смотреть на православие, это не только искаженное православие, но это какое-то...

А.Митрофанова

— Сужение понятия.

И.Гуайта

— Абсолютно, при том настолько, что мало, что остается. Надо все-таки правильно расставить, скажем так, приоритеты. Для отца Александра это было очевидно.

А.Митрофанова

— Вы встретили настоящего пастыря, словом.

И.Гуайта

— Думаю, что да.

А.Пичугин

— Напомним, дорогие слушатели, что это программа «Светлый вечер» на светлом радио. У нас в гостях иеромонах Иоанн Гуайта — клирик храма Косьмы и Дамиана в Шубино в Столешниковом переулке — это самый центр Москвы. Отец Иоанн — историк, филолог, кандидат богословия. И в итоге Ваши, отец Иоанн, встречи с протоиереем Александром Менем привели Вас к пониманию, мне это действительно всегда было тоже интересно, потому что, мне кажется — это его фраза о том, что если бы мы постарались объяснить апостолу Павлу в чем наши согласия, ну как минимум православных и католиков, он бы не понял и очень долго огорчался. А перегородки до Бога не доходят. Почему же Вы все-таки сделали выбор в сторону православного священника.

И.Гуайта

— Да, ну то, что перегородки между нами до Бога не доходят, говорили многие люди и до отца Александра безусловно.

А.Пичугин

— Вполне возможно, но я кажется эту фразу именно...

И.Гуайта

— Он повторял то, что говорили многие люди перед ним, уже в XIX веке, но я до сих пор в этом глубоко убежден, что эти перегородки до Бога не доходят и что Богу немножко даже и смешно на нас смотреть, когда мы спорим, иногда не совсем, по существу. Но тем не менее, для меня сначала православие было предметом моих научных интересов. А неожиданно для меня это стало частью моей жизни. И как ныне говорит молодежь — это две большие разницы. То есть, вы знаете, трудно сказать, для меня это был какой-то путь, какой-то процесс может быть роста. Сначала мне было интересно безусловно, как любому, наверное, русисту и православие, как часть русской культуры, иконы, если хотите, тот же Достоевский и прочее-прочее. Потом само богослужение, русские святые, Сергий Радонежский и так далее. Но по мере приближения к этому я чувствовал и понимал, что это не только предмет изучения, а это как воздух, которым ты дышишь, ты его не видишь, но при этом без этого не живешь.

А.Пичугин

— Мне казалось, что это время такое было — начало 1990, когда все происходило немного в отрыве от традиций, в том числе и православной вековой традиции — возрождались храмы, стало появляться огромное количество священников, в том числе часто и без образования, просто люди шли в церковь, становились прихожанами храмов, их рукополагали довольно быстро. Это было время, несколько лет буквально, может быть лет 5-6, когда все настолько стремительно и быстро происходило, возрождалась церковная жизнь, что даже может быть в этом возрождении увидеть какие-то признаки истинного православия было довольно сложно в самой восточной традиции.

И.Гуайта

— Видите, трудно понять, то есть для меня выбор православия — это не потому, что вдруг я понял, что вот раньше я ошибался, или что-то. Я говорю, это рост. Это как смотришь на какую-то вещь, которая тебе нравится и в какой-то момент понимаешь, что в этом ты участвуешь. Поэтому, мне даже трудно это объяснить, аргументировать. Я думаю, что безусловно католики и православные очень близки между собой.

А.Пичугин

— Это совершенно безусловно.

И.Гуайта

— Если, скажем, выражать нашу веру и написать сто постулатов главных, конечно 99 будут общими между католиками и православными. Может быть с протестантами 97. Но безусловно эти и у православных, и у католиков, апостольская преемственность, а это означает, что их епископат настоящий епископат, это означает, что их священнослужители — настоящие священнослужители, что их таинства — настоящие таинства, а это самое важное.

А.Митрофанова

— Мне в связи с этим хочется спросить у Вас о той реакции, которая была на встречу святейшего патриарха Кирилла с папой Франциском, Вы, находясь здесь, наверняка наблюдали, каковы оценки этого события, они зачастую полярны. Как Вы объясняете, почему это так? И в чем причина такого, я не знаю, вы знаете, как маятник, то в одну сторону качнется, то в другую, но он если качается, то соседние шаги с одинаковой силой. И прямо такое ощущение, что некоторые люди... очень резкая реакция была. Мне хочется сейчас воздержаться от каких-то сильных оценочных суждений, но ощущение, что как будто бы порушены вековые какие-то догматы в этой встрече.

И.Гуайта

— Видите, это, как вам сказать, мне кажется — это все от незнания. Да, действительно полярные были совершенно противоположные реакции, но все-таки, мне кажется, у образованной части Русской православной Церкви реакция была в основном положительная. Смотрите, святейший патриарх и папа встретились, они не совершали никакого богослужения, они не подписывали никакую унию. Патриарх не перешел к католикам, кто-то сказал, что они встретились потому, что папа выразил желание принять православие — это конечно ерунда. Но встретились и понимаете, мы забываем вот о чем, а это не второстепенная вещь, а из разряда наоборот главных, основополагающих. В Евангелии спрашивают Христа — какова наибольшая заповедь — об этом уже говорили, любить Бога, любить ближнего. Но при этом, есть только одна заповедь, которую Христос назвал своей и новой. Он сказал: «Новую заповедь даю вам: да любите друг друга, как Я возлюбил вас». А затем в этом же Евангелии от Иоанн Он говорит чуть позже: «Новую заповедь даю вам». А потом говорит: «Сия есть заповедь моя». Поэтому для христианина первая заповедь — это именно та самая, которую Господь назвал своей. Эта заповедь — это любите друг друга. Так как мы можем не любить друг друга? А при том совершенно не важно, кто прав, кто не прав. Можно любить человека, даже, если считаешь, что он не прав. И мы называем себя христианами и мы, и католики. А разве мы к этому не призваны? Поэтому мне кажется, не только общение, но и любовь взаимная, это просто наш долг, как христиан.

А.Митрофанова

— Я вспоминаю сейчас, как Вы сказали о том, что если под православием начинают подразумевать монархизм, или какие-то иные политические взгляды и сводить православие к этому понятию, то это сужение понятий.

И.Гуайта

— Бузесловно, это карикатурное православие.

А.Митрофанова

— Сейчас Вы еще сказали о том, напомнили эту самую главную заповедь о любви друг к другу. Вы знаете, я сейчас размышляю просто, я могу быть неправа, тем более, я женщина, Вы богослов, куда мне до Вас, но может быть проблема здесь в том, что гораздо проще найти ответ на вопрос, кто я и кто мы такие и вообще какую-то свою собственную идентификацию нащупать в тех жестких ограничивающих рамках, как какой-то политический взгляд, или ненависть к другому человеку, чем в любви.

И.Гуайта

— Конечно.

А.Митрофанова

— Потому что в любви — это гораздо труднее.

И.Гуайта

— Конечно, безусловно.

А.Митрофанова

— А что с этим делать?

И.Гуайта

— Ну, видите, как раз об этом и спор Христа с фарисеями. Фарисейство — это просто буквальное соблюдение всего и неважно, что главное, что второстепенное. А Христос просто... не тот что Он не любил, осудил какие-то традиции Ветхого завета, Он просто правильно расставил приоритеты — что важно, а что второстепенно. Важно — это прежде всего любовь к Богу, к ближнему. Когда намного проще соблюдать любое правило, поверьте, не только то, что фарисеи соблюдали — не больше стольки то шагов в субботу и так далее, но любое правило, простите, в том числе правило относительно поста, молитвенное правило — утренние вечерние молитвы читать от корки до корки, а потом ненавидеть всех, критиковать всех, осуждать всех. Это разве христианство? Вот христианство — это прежде всего любовь к Богу и любовь к ближнему — это мы не можем забывать.

А.Митрофанова

— Вы знаете, это мне кажется сейчас очень важный вопрос для нашего времени. Потому что для людей, которые... я знаю это по своему опыту, для людей, которые на Церковь смотрят со стороны — это не очевидно, и это с моей точки зрения не столько вопрос к этим людям, смените оптику, или наденьте очки — это вопрос к тем, кто находится внутри Церкви, что что-то мы не так транслируем, мы как-то не так что-то, какие-то сбои, сбиты прицелы, или я не знаю, как это назвать. Но мы не про то, значит...

А.Пичугин

— Карикатурный образ и речь о Христе никогда не идет.

А.Митрофанова

— Вы сами сейчас пастырь, отец Иоанн, Вы иеромонах, Вы служите, к Вам люди приходят со своими вопросами и так далее. Вы как стараетесь на эти вопросы отвечать? Какие вопросы Вас радуют, какие огорчают? Какова сейчас с Вашей точки зрения эта картина нашего сознания?

И.Гуайта

— Но, вы знаете, да, приходят люди самые разные и слава Богу. У меня далеко не все ответы на все вопросы. Очень часто бывает, что у меня нет ответа.

А.Пичугин

— Это же абсолютно нормально.

И.Гуайта

— Когда мама меня спрашивает: «Почему умерла дочка, которая прожила два года, умерла от рака?» — у меня нет ответа на этот вопрос. Когда меня только что рукоположили и я как раз соборовал маленькую девочку в онкологической больнице, я плакал, и я ничего не мог сказать родителям и так далее. Но единственный, как мне кажется, разумный ответ о том, что и Христос страдал, что Он как раз прошел через страдание, Он умер на кресте, Он спустился во Ад — это означает, что он принял на Себя любое страдание. Поэтому вместе со страждущим Он страдает рядом, вот это единственный ответ, который я могу найти таким вот, вы спросили насчет католикоса, он примерно также и ответил на этот вопрос — почему землетрясение, рак и так далее. Так вот, бывает, что нет ответов, но меня другое беспокоит, когда мы не можем... когда люди ищут действительно Евангелие, Бога, Церковь и мы показываем какую-то пародийную, карикатурную Церковь.

А.Пичугин

— И нельзя сказать, чтобы Богу было угодно, чтобы он не пришел — так не бывает, это уже наша недоработка.

И.Гуайта

— Это очень серьезно, понимаете, мы... допустим, давайте так, в нашем городе, в мегаполисе, недавно кто-то мне сказал, по официальной статистике вроде как, есть 16 000 бездомных, бомжей в Москве. Но это официальная статистика.

А.Митрофанова

— А есть еще неофициальная.

И.Гуайта

— На самом деле намного больше. Что мы делаем для них? Или не знаю, детей сирот, или... есть огромное количество страждущих людей.

А.Пичугин

— Ваш храм кормит бездомных, Ваш храм устроил дом трудолюбия «Ной».

И.Гуайта

— Да, так и есть, но это капля в океане. Поэтому, вот, пожалуйста, как мне кажется, убедительное свидетельство, если мы будем заботиться об этих людях. А говорить о том, что прежде всего православный христианин должен быть патриотом, должен быть, допустим, монархистом, простите, но многие считают, что должен быть даже сталинистом. Так вот, это не то что искажение — это издевательство над христианством. Это очень похоже не богохульнические какие-то утверждения.

А.Пичугин

— Отец Иоанн, я надеюсь, что мы с Вами этот разговор продолжим еще как-нибудь у нас в студии, в нашей программе, приходите к нам, пожалуйста!

И.Гуайта

— Спасибо!

А.Пичугин

— Спасибо Вам, было очень интересно. Иеромонах Иоанн Гуайта — клирик храма Косьмы и Дамиана в Шубине, Столешников переулок — центр Москвы. Историк, богослов, филолог был гостем программы «Светлый вечер». Алла Митрофанова.

А.Митрофанова

— Алексей Пичугин. До свидания.

И.Гуайта

— До свидания!

А.Пичугин

— Всего хорошего, будьте здоровы!

Другие программы

Тексты богослужений

Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Всенощное Бдение. 27 апреля (вечер 26 апреля) 2025г.

Неде́ля 2-я по Па́схе, апо́стола Фомы́. Антипа́сха.

Всенощное бдение. Великая Вечерня.

Диакон: Воста́ните!

Хор: Благослови́.

Иерей: Сла́ва Святе́й и Единосу́щней и Животворя́щей и Неразде́льней Тро́ице всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Священнослужители в алтаре:

Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Дважды)

На третий раз до середины:

Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в

Хор: И су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.

Псало́м 103, предначина́тельный:

Хор: Благослови́, душе́ моя́, Го́спода./ Благослове́н еси́, Го́споди./ Го́споди, Бо́же мой, возвели́чился еси́ зело́./ Благослове́н еси́, Го́споди./ ... / Вся прему́дростию сотвори́л еси́./ Сла́ва Ти, Го́споди, сотвори́вшему вся.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Вели́кая ектения́:

Диакон: Ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй. (На каждое прошение)

Диакон: О Свы́шнем ми́ре и спасе́нии душ на́ших, Го́споду помо́лимся.

О ми́ре всего́ ми́ра, благостоя́нии Святы́х Бо́жиих Церкве́й и соедине́нии всех, Го́споду помо́лимся.

О святе́м хра́ме сем и с ве́рою, благогове́нием и стра́хом Бо́жиим входя́щих в онь, Го́споду помо́лимся.

О вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем, Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепископе, или: преосвященнейшем епископе) имярек, честне́м пресви́терстве, во Христе́ диа́констве, о всем при́чте и лю́дех, Го́споду помо́лимся.

О Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, Го́споду помо́лимся.

О гра́де сем (или: О веси сей), вся́ком гра́де, стране́ и ве́рою живу́щих в них, Го́споду помо́лимся.

О благорастворе́нии возду́хов, о изоби́лии плодо́в земны́х и вре́менех ми́рных, Го́споду помо́лимся.

О пла́вающих, путеше́ствующих, неду́гующих, стра́ждущих, плене́нных и о спасе́нии их. Го́споду помо́лимся.

О изба́витися нам от вся́кия ско́рби, гне́ва и ну́жды, Го́споду помо́лимся.

Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко подоба́ет Тебе́ вся́кая сла́ва честь и поклоне́ние, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Блаже́н муж:

Хор: Блаже́н муж, и́же не и́де на сове́т нечести́вых.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Я́ко весть Госпо́дь путь пра́ведных, и путь нечести́вых поги́бнет.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Рабо́тайте Го́сподеви со стра́хом и ра́дуйтеся Ему́ с тре́петом.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Блаже́ни вси наде́ющиися Нань.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Ектения́ ма́лая:

Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Твоя́ держа́ва и Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Го́споди, воззва́х, глас 1:

Хор: Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя./ Услы́ши мя, Го́споди./ Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя:/ вонми́ гла́су моле́ния моего́,/ внегда́ воззва́ти ми к Тебе́.// Услы́ши мя, Го́споди.

Да испра́вится моли́тва моя́,/ я́ко кади́ло пред Тобо́ю,/ воздея́ние руку́ мое́ю/ — же́ртва вече́рняя.// Услы́ши мя, Го́споди.

Стихиры Антипасхи, глас 1, самогласны:

На 10. Стих: Изведи́ из темни́цы ду́шу мою́,// испове́датися и́мени Твоему́.

Стихира: Две́рем заключе́нным,/ ученико́м собра́нным,/ вшел еси́ внеза́пу всеси́льне Иису́се Бо́же наш,/ и став посреде́ их/ мир дав, испо́лнил еси́ Свята́го Ду́ха:/ жда́ти же повеле́л еси́,/ и ника́коже разлуча́тися от Иерусали́ма,/ до́ндеже облеку́тся е́же с высоты́ си́лою./ Те́мже вопие́м Ти:// просвеще́ние и Воскресе́ние и ми́ре наш, сла́ва Тебе́.

Стих: Мене́ ждут пра́ведницы,// до́ндеже возда́си мне.

На 8. Стих: Из глубины́ воззва́х к Тебе́, Го́споди,// Го́споди, услы́ши глас мой.

Стихира: По днех осми́х воста́ния Твоего́ Го́споди,/ яви́лся еси́ ученико́м Твои́м/ на ме́сте, иде́же бя́ху со́брани,/ и возгласи́в им: мир вам,/ неве́рующему ученику́ ру́це показа́л еси́,/ и пречи́стое ребро́./ Он же ве́ровав вопия́ше Тебе́:// Госпо́дь мой и Бог мой, сла́ва Тебе́.

Стих: Да бу́дут у́ши Твои́// вне́млюще гла́су моле́ния моего́.

На 6. Стих: А́ще беззако́ния на́зриши, Го́споди, Го́споди, кто постои́т?// Я́ко у Тебе́ очище́ние е́сть.

Стихира: Фома́, глаго́лемый Близне́ц, не бе с ни́ми,/ егда́ вшел еси́, Христе́, заключе́нным две́рем:/ те́мже и не ве́роваше рече́нным ему́,/ от неве́рия в ве́ру известву́я./ Не несподо́бил же еси́ Бла́же,/ показа́ти ему́ пречи́стое ребро́ Твое́,/ и руку́ и ногу́ я́звы:/ он же осяза́в и ви́дев,/ испове́да Тебе́ бы́ти Бо́га не на́га,/ и Челове́ка не про́ста, и вопия́ше:// Госпо́дь мой и Бог мой, сла́ва Тебе́.

Стих: И́мене ра́ди Твоего́ потерпе́х Тя, Го́споди, потерпе́ душа́ моя́ в сло́во Твое́,// упова́ душа́ моя́ на Го́спода.

На 4. Стих: От стра́жи у́тренния до но́щи, от стра́жи у́тренния,// да упова́ет Изра́иль на Го́спода.

Стихира: Ученико́м сомня́щимся,/ во осмы́й день предста́ Спас, иде́же бя́ху со́брани,/ и мир дав, Фоме́ возопи́:/ прииди́ апо́столе,/ осяжи́ дла́ни, в ни́хже гво́здия вонзо́ша./ О до́брое неве́рие Фомино́,/ ве́рных сердца́ в позна́ние приведе́,// и со стра́хом возопи́: Госпо́дь мой и Бог мой, сла́ва Тебе́.

Стих: Я́ко у Го́спода ми́лость, и мно́гое у Него́ избавле́ние,// и Той изба́вит Изра́иля от всех беззако́ний его́.

Стихиры Антипасхи, глас 2:

На 2. Стих : Хвали́те Го́спода вси язы́цы,// похвали́те Его́ вси лю́дие.

Стихира: По воста́нии Твое́м Го́споди,/ собра́нным ученико́м Твои́м, и две́рем заключе́нным,/ посреде́ стал еси́, мир подая́ им./ Ве́ровав же и Фома́ зре́нием руку́ и ребр Твои́х,/ Го́спода и Бо́га Тя испове́да,// спаса́ющаго упова́ющия на Тя Человеколю́бче.

Стих: Я́ко утверди́ся ми́лость Его́ на нас,// и и́стина Госпо́дня пребыва́ет во век.

Стихира: Две́рем заключе́нным,/ предста́в Иису́с ученико́м,/ безстра́шие и мир дая́ше,/ та́же глаго́лет Фоме́:/ почто́ Мне не ве́руеши, я́ко воскресо́х из ме́ртвых?/ Принеси́ се́мо ру́ку твою́,/ и вложи́ в ре́бра Моя́, и виждь./ Тебе́ бо неве́рующу,/ вси навыко́ша стра́сти и Воскресе́ние Мое́ зва́ти с тобо́ю:// Госпо́дь мой и Бог мой, сла́ва Тебе́.

Стихира Антипасхи, глас 6:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху// и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Две́рем заключе́нным,/ прише́л еси́ Христе́ ко ученико́м,/ тогда́ Фома́ смотри́тельно не обре́теся с ни́ми./ Глаго́лаше бо: не иму́ ве́ры,/ а́ще не уви́жду и аз Влады́ки./ Уви́жду ребро́, отону́дуже изы́де кровь, вода́, креще́ние./ Уви́жду я́зву, от нея́же исцеле́ вели́кий струп челове́ческий./ Уви́жду, ка́ко не бе, я́коже дух, но плоть и ко́сти./ Смерть попра́вый, и Фому́ уве́ривый,// Го́споди сла́ва Тебе́.

Вход с кади́лом:

Диакон: Прему́дрость, про́сти.

Све́те Ти́хий:

Хор: Све́те Ти́хий святы́я сла́вы Безсме́ртнаго Отца́ Небе́снаго, Свята́го, Блаже́ннаго, Иису́се Христе́! Прише́дше на за́пад со́лнца, ви́девше свет вече́рний, пое́м Отца́, Сы́на и Свята́го Ду́ха, Бо́га. Досто́ин еси́ во вся времена́ пет бы́ти гла́сы преподо́бными, Сы́не Бо́жий, живо́т дая́й; те́мже мир Тя сла́вит.

Диакон: Во́нмем.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Проки́мен воскре́сный, глас 6:

Диакон: Прему́дрость во́нмем. Проки́мен, глас шесты́й: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся.

Хор: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся. (На каждый стих)

Диакон: Облече́ся Госпо́дь в си́лу, и препоя́сася.

Стих 2: И́бо утверди́ вселе́нную, я́же не подви́жится.

Стих 3: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня, Го́споди, в долготу́ дний.

Диакон: Госпо́дь воцари́ся.

Хор: В ле́поту облече́ся.

Ектения́ сугу́бая:

Диакон: Рцем вси от всея́ души́, и от всего́ помышле́ния на́шего рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Го́споди Вседержи́телю, Бо́же оте́ц на́ших, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Поми́луй нас, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды, на каждое прошение)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепископе, или: преосвященнейшем епископе) имярек, и всей во Христе́ бра́тии на́шей.

Еще́ мо́лимся о Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, да ти́хое и безмо́лвное житие́ поживе́м во вся́ком благоче́стии и чистоте́.

Еще́ мо́лимся о блаже́нных и приснопа́мятных созда́телех свята́го хра́ма сего́, и о всех преждепочи́вших отце́х и бра́тиях, зде лежа́щих и повсю́ду, правосла́вных.

Еще́ мо́лимся о ми́лости, жи́зни, ми́ре, здра́вии, спасе́нии, посеще́нии, проще́нии и оставле́нии грехо́в рабо́в Бо́жиих настоя́теля, бра́тии и прихо́жан свята́го хра́ма сего́.

Еще́ мо́лимся о плодонося́щих и доброде́ющих во святе́м и всечестне́м хра́ме сем, тружда́ющихся, пою́щих и предстоя́щих лю́дех, ожида́ющих от Тебе́ вели́кия и бога́тыя ми́лости.

Иерей: Я́ко Ми́лостив и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Сподо́би, Го́споди:

Хор: Сподо́би, Го́споди, в ве́чер сей без греха́ сохрани́тися нам. Благослове́н еси́, Го́споди, Бо́же оте́ц на́ших, и хва́льно и просла́влено и́мя Твое́ во ве́ки. Ами́нь.

Бу́ди, Го́споди, ми́лость Твоя́ на нас, я́коже упова́хом на Тя. Благослове́н еси́, Го́споди, научи́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Влады́ко, вразуми́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Святы́й, просвети́ мя оправда́нии Твои́ми.

Го́споди, ми́лость Твоя́ во век, дел руку́ Твое́ю не пре́зри. Тебе́ подоба́ет хвала́, Тебе́ подоба́ет пе́ние, Тебе́ сла́ва подоба́ет. Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Ектения́ проси́тельная:

Диакон: Испо́лним вече́рнюю моли́тву на́шу Го́сподеви.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Ве́чера всего́ соверше́нна, свя́та, ми́рна и безгре́шна у Го́спода про́сим.

Хор: Пода́й, Го́споди. (На каждое прошение)

Диакон: А́нгела ми́рна, ве́рна наста́вника, храни́теля душ и теле́с на́ших, у Го́спода про́сим.

Проще́ния и оставле́ния грехо́в и прегреше́ний на́ших у Го́спода про́сим.

До́брых и поле́зных душа́м на́шим и ми́ра ми́рови у Го́спода про́сим.

Про́чее вре́мя живота́ на́шего в ми́ре и покая́нии сконча́ти у Го́спода про́сим.

Христиа́нския кончи́ны живота́ на́шего, безболе́знены, непосты́дны, ми́рны и до́браго отве́та на Стра́шнем Суди́щи Христо́ве про́сим.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́, и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Благ и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Бу́ди держа́ва Ца́рствия Твоего́ благослове́на и препросла́влена, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Лития́: (в приходской практике может опускаться)

Стихира Антипасхи, глас 4:

Стихира: Го́споди, нестерпи́мым Твоего́ Божества́ блиста́нием,/ две́рем прише́л еси́ заключе́нным су́щим,/ и став посреде́ ученико́в./ Ребро́ обнажи́л еси́,/ и язв Твое́ю руку́ и ногу́ стру́пы явля́я:/ печа́ль же и скорбь разреша́я,/ я́ве возгласи́л еси́:/ и́мже о́бразом во Мне ви́дите, о дру́зи, пло́ти прия́тие,/ не ду́ха ношу́ естество́./ Сомня́щемуся же ученику́,/ повелева́л еси́ осяза́ти тре́петно, рек:/ испыта́в вся, гряди́, про́чее не сумни́ся./ Он же ощуща́я руко́ю Твое́ сугу́бое существо́,/ со стра́хом вопия́ше ве́рно, ве́рою влеко́мь:// Госпо́дь мой и Бог мой, сла́ва Тебе́.

Стихиры Антипасхи, глас 8:

Стихира: Прикосни́ся Фомо́ ребру́ руко́ю, глаго́лет Христо́с,/ и о́бразы гвозде́й прииди́ осяжи́,/ ве́рою испыта́й, и бу́ди Ми ве́рен,/ и не бу́ди неве́рен./ Фома́ же пе́рстом я́ко прикосну́ся Влады́це, вельми́ возопи́:// Ты Бог мой и Госпо́дь, благоутро́бне сла́ва Тебе́.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Две́рем заключе́нным,/ ученико́м собра́нным,/ предста́ Спас, иде́же бя́ху со́брани,/ и став посреде́ их, глаго́лет Фоме́:/ прииди́ осяжи́, и виждь о́бразы гвозде́й,/ простри́ ру́ку твою́, и косни́ся ребру́ Моему́,/ и не бу́ди неве́рен, но ве́рою пропове́ждь,// е́же из ме́ртвых Мое́ Воскресе́ние.

Диакон: Спаси́, Бо́же, лю́ди Твоя́ и благослови́ достоя́ние Твое́, посети́ мир Твой ми́лостию и щедро́тами, возвы́си рог христиа́н правосла́вных и низпосли́ на ны ми́лости Твоя́ бога́тыя, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и святаго имярек, егоже есть храм и егоже есть день), и всех святы́х. Мо́лим Тя, многоми́лостиве Го́споди, услы́ши нас, гре́шных, моля́щихся Тебе́, и поми́луй нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (40 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о господи́не на́шем преосвяще́ннейшем митрополи́те (или архиепископе, или епископе) имярек и о всем во Христе́ бра́тстве на́шем, и о вся́кой души́ христиа́нстей, скорбя́щей же и озло́бленней, ми́лости Бо́жия и по́мощи тре́бующей; о покрове́нии гра́да сего́, и живу́щих в нем, о ми́ре, и состоя́нии всего́ ми́ра; о благостоя́нии святы́х Бо́жиих церкве́й; о спасе́нии и по́мощи со тща́нием и стра́хом Бо́жиим тружда́ющихся и служа́щих оте́ц и бра́тий на́ших; о оста́вльшихся и во отше́ствии су́щих; о исцеле́нии в не́мощех лежа́щих; о успе́нии, осла́бе, блаже́нней па́мяти и о оставле́нии грехо́в всех преждеотше́дших оте́ц и бра́тий на́ших, зде лежа́щих и повсю́ду правосла́вных; о избавле́нии плене́нных, и о бра́тиях на́ших во слу́жбах су́щих, и о всех служа́щих и служи́вших во святе́м хра́ме сем рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй. (50 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о е́же сохрани́тися гра́ду сему́, и свято́му хра́му сему́, и вся́кому гра́ду и стране́, от гла́да, губи́тельства, тру́са, пото́па, огня́, меча́, наше́ствия иноплеме́нников и междоусо́бныя бра́ни; о е́же ми́лостиву и благоуве́тливу бы́ти благо́му и человеколюби́вому Бо́гу на́шему, отврати́ти вся́кий гнев на ны дви́жимый, и изба́вити ны от належа́щаго и пра́веднаго Своего́ преще́ния и поми́ловати ны.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Диакон: Еще́ мо́лимся и о е́же услы́шати Го́споду Бо́гу глас моле́ния нас, гре́шных, и поми́ловати нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Иерей: Услы́ши ны, Бо́же, Спаси́телю наш, упова́ние всех конце́в земли́ и су́щих в мо́ри дале́че, и ми́лостив, ми́лостив бу́ди, Влады́ко, о гресе́х на́ших, и поми́луй ны. Ми́лостив бо и человеколю́бец Бог еси́, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́, и Сы́ну, и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Влады́ко многоми́лостиве, Го́споди Иису́се Христе́, Бо́же наш, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и святаго имярек, егоже есть храм и егоже есть день), и всех святы́х. благоприя́тну сотвори́ моли́тву на́шу, да́руй нам оставле́ние прегреше́ний на́ших, покры́й нас кро́вом крилу́ Твое́ю, отжени́ от нас вся́каго врага́ и супоста́та, умири́ на́шу жизнь. Го́споди, поми́луй нас и мир Твой, и спаси́ ду́ши на́ша, я́ко благ и человеколю́бец.

Хор: Ами́нь.

Стихи́ры на стихо́вне:

Стихиры Антипасхи, глас 4, самогласны:

Стихира: О пресла́внаго чудесе́!/ Неве́рие ве́ру изве́стную роди́./ Рек бо Фома́: а́ще не ви́жду, не иму́ ве́ры./ Осяза́в же ре́бра, богосло́вит воплоти́вшагося,/ Того́жде Сы́на Бо́жия позна́,/ я́ко пострада́вша пло́тию,/ пропове́да воскре́сшаго Бо́га,/ и возопи́ све́тлым гла́сом:// Госпо́дь мой и Бог мой, сла́ва Тебе́.

Стих: Похвали́ Иерусали́ме Го́спода// хвали́ Бо́га твоего́ Сио́не.

Стихира: О пресла́внаго чудесе́!/ Огню́ се́но косну́вшееся спасе́ся/ вложи́в бо Фома́ во о́гненная ре́бра ру́ку/ Иису́са Христа́ Бо́га,/ не опали́ся осяза́нием./ Души́ бо злове́рство преложи́ на благове́рие,/ те́пле возопи́ от глубины́ душе́вныя:/ Влады́ка Ты еси́ и Бог мой,// из ме́ртвых воскресы́й, сла́ва Тебе́.

Стих: Я́ко укрепи́ вереи́ врат твои́х,// и благослови́ сы́ны твоя́ в тебе́.

Стихира: О пресла́внаго чудесе́!/ Иоа́нн на пе́рси Сло́ва возлеже́,/ Фома́ же ре́бра осяза́ти сподо́бися:/ но ов у́бо отону́ду стра́шно/ богосло́вия глубо́кое извлече́ смотре́ние:/ ов же сподо́бися тайнонаучи́ти нас./ Представля́ет бо показа́ния я́сно/ воста́ния Его́, вопия́:// Госпо́дь мой и Бог мой, сла́ва Тебе́.

Стихира Антипасхи, глас 5:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху// и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Человеколю́бче, ве́лие и безприкла́дное мно́жество щедро́т Твои́х:/ я́ко долготерпе́л еси́, от иуде́й зауша́емь,/ от апо́стола осяза́емь,/ и от отмета́ющихся Тебе́ многоиспыту́емь,/ ка́ко воплоти́лся еси́?/ Ка́ко распя́лся еси́ безгре́шне?/ Но вразуми́ ны я́ко Фому́ вопи́ти Тебе́:// Госпо́дь мой и Бог мой, сла́ва Тебе́.

Моли́тва свято́го Симео́на Богоприи́мца:

Хор: Ны́не отпуща́еши раба́ Твоего́, Влады́ко,/ по глаго́лу Твоему́, с ми́ром;/ я́ко ви́деста о́чи мои́ спасе́ние Твое́,/ е́же еси́ угото́вал пред лице́м всех люде́й,/ свет во открове́ние язы́ков,// и сла́ву люде́й Твои́х Изра́иля.

Трисвято́е по О́тче наш:

Чтец: Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Пресвята́я Тро́ице, поми́луй нас; Го́споди, очи́сти грехи́ на́ша; Влады́ко, прости́ беззако́ния на́ша; Святы́й, посети́ и исцели́ не́мощи на́ша, и́мене Твоего́ ра́ди.

Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

О́тче наш, И́же еси́ на Небесе́х, да святи́тся и́мя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя́, я́ко на Небеси́ и на земли́. Хлеб наш насу́щный даждь нам днесь; и оста́ви нам до́лги на́ша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м на́шим; и не введи́ нас во искуше́ние, но изба́ви нас от лука́ваго.

Иерей: Я́ко Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Тропа́рь Антипа́схи, глас 7:

Хор: Запеча́тану гро́бу,/ Живо́т от гро́ба возсия́л еси́, Христе́ Бо́же,/ и две́рем заключе́нным,/ ученико́м предста́л еси́,/ всех Воскресе́ние,/ дух пра́вый те́ми обновля́я нам,// по вели́цей Твое́й ми́лости. (Трижды)

Благослове́ние хле́бов:

Диакон: Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Иерей: Го́споди Иису́се Христе́ Бо́же наш, благослови́вый пять хле́бов и пять ты́сящ насы́тивый, Сам благослови́ и хле́бы сия́, пшени́цу, вино́ и еле́й; и умно́жи сия́ во гра́де сем и во всем ми́ре Твое́м; и вкуша́ющия от них ве́рныя освяти́. Я́ко Ты еси́ благословля́яй и освяща́яй вся́ческая, Христе́ Бо́же наш, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, со Безнача́льным Твои́м Отце́м, и Всесвяты́м, и Благи́м, и Животворя́щим Твои́м Ду́хом, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь. Бу́ди И́мя Госпо́дне благослове́но от ны́не и до ве́ка. (Трижды)

Псало́м 33:

Иерей: Благослове́ние Госпо́дне на вас, Того́ благода́тию и человеколю́бием, всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)

Утреня.

Шестопса́лмие:

Сла́ва в вы́шних Бо́гу, и на земли́ мир, в челове́цех благоволе́ние. (Трижды)

Го́споди, устне́ мои́ отве́рзеши, и уста́ моя́ возвестя́т хвалу́ Твою́. (Дважды)

Псало́м 3:

Чтец: Го́споди, что ся умно́жиша стужа́ющии ми? Мно́зи востаю́т на мя, мно́зи глаго́лют души́ мое́й: несть спасе́ния ему́ в Бо́зе его́. Ты же, Го́споди, Засту́пник мой еси́, сла́ва моя́ и вознося́й главу́ мою́. Гла́сом мои́м ко Го́споду воззва́х, и услы́ша мя от горы́ святы́я Своея́. Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя. Не убою́ся от тем люде́й, о́крест напа́дающих на мя. Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой, я́ко Ты порази́л еси́ вся вражду́ющия ми всу́е: зу́бы гре́шников сокруши́л еси́. Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя.

Псало́м 37:

Го́споди, да не я́ростию Твое́ю обличи́ши мене́, ниже́ гне́вом Твои́м нака́жеши мене́. Я́ко стре́лы Твоя́ унзо́ша во мне, и утверди́л еси́ на мне ру́ку Твою́. Несть исцеле́ния в пло́ти мое́й от лица́ гне́ва Твоего́, несть ми́ра в косте́х мои́х от лица́ грех мои́х. Я́ко беззако́ния моя́ превзыдо́ша главу́ мою́, я́ко бре́мя тя́жкое отяготе́ша на мне. Возсмерде́ша и согни́ша ра́ны моя́ от лица́ безу́мия моего́. Пострада́х и сляко́хся до конца́, весь день се́туя хожда́х. Я́ко ля́двия моя́ напо́лнишася поруга́ний, и несть исцеле́ния в пло́ти мое́й. Озло́блен бых и смири́хся до зела́, рыка́х от воздыха́ния се́рдца моего́. Го́споди, пред Тобо́ю все жела́ние мое́ и воздыха́ние мое́ от Тебе́ не утаи́ся. Се́рдце мое́ смяте́ся, оста́ви мя си́ла моя́, и свет о́чию мое́ю, и той несть со мно́ю. Дру́зи мои́ и и́скреннии мои́ пря́мо мне прибли́жишася и ста́ша, и бли́жнии мои́ отдале́че мене́ ста́ша и нужда́хуся и́щущии ду́шу мою́, и и́щущии зла́я мне глаго́лаху су́етная и льсти́вным весь день поуча́хуся. Аз же я́ко глух не слы́шах и я́ко нем не отверза́яй уст свои́х. И бых я́ко челове́к не слы́шай и не имы́й во усте́х свои́х обличе́ния. Я́ко на Тя, Го́споди, упова́х, Ты услы́шиши, Го́споди Бо́же мой. Я́ко рех: да не когда́ пора́дуют ми ся врази́ мои́: и внегда́ подвижа́тися нога́м мои́м, на мя велере́чеваша. Я́ко аз на ра́ны гото́в, и боле́знь моя́ предо мно́ю есть вы́ну. Я́ко беззако́ние мое́ аз возвещу́ и попеку́ся о гресе́ мое́м. Врази́ же мои́ живу́т и укрепи́шася па́че мене́, и умно́жишася ненави́дящии мя без пра́вды. Воздаю́щии ми зла́я возблага́я оболга́ху мя, зане́ гоня́х благосты́ню. Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Псало́м 62:

Бо́же, Бо́же мой, к Тебе́ у́тренюю, возжада́ Тебе́ душа́ моя́, коль мно́жицею Тебе́ плоть моя́, в земли́ пу́сте и непрохо́дне, и безво́дне. Та́ко во святе́м яви́хся Тебе́, ви́дети си́лу Твою́ и сла́ву Твою́. Я́ко лу́чши ми́лость Твоя́ па́че живо́т, устне́ мои́ похвали́те Тя. Та́ко благословлю́ Тя в животе́ мое́м, о и́мени Твое́м воздежу́ ру́це мои́. Я́ко от ту́ка и ма́сти да испо́лнится душа́ моя́, и устна́ма ра́дости восхва́лят Тя уста́ моя́. А́ще помина́х Тя на посте́ли мое́й, на у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́. Ти́и же всу́е иска́ша ду́шу мою́, вни́дут в преиспо́дняя земли́, предадя́тся в ру́ки ору́жия, ча́сти ли́совом бу́дут. Царь же возвесели́тся о Бо́зе, похва́лится всяк клены́йся Им, я́ко загради́шася уста́ глаго́лющих непра́ведная.

На у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Го́споди поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Псало́м 87:

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́, я́ко испо́лнися зол душа́ моя́, и живо́т мой а́ду прибли́жися. Привмене́н бых с низходя́щими в ров, бых я́ко челове́к без по́мощи, в ме́ртвых свобо́дь, я́ко я́звеннии спя́щии во гро́бе, и́хже не помяну́л еси́ ктому́, и ти́и от руки́ Твоея́ отринове́ни бы́ша. Положи́ша мя в ро́ве преиспо́днем, в те́мных и се́ни сме́ртней. На мне утверди́ся я́рость Твоя́, и вся во́лны Твоя́ наве́л еси́ на мя. Уда́лил еси́ зна́емых мои́х от мене́, положи́ша мя ме́рзость себе́: пре́дан бых и не исхожда́х. О́чи мои́ изнемого́сте от нищеты́, воззва́х к Тебе́, Го́споди, весь день, возде́х к Тебе́ ру́це мои́. Еда́ ме́ртвыми твори́ши чудеса́? Или́ вра́чеве воскреся́т, и испове́дятся Тебе́? Еда́ пове́сть кто во гро́бе ми́лость Твою́, и и́стину Твою́ в поги́бели? Еда́ позна́на бу́дут во тьме чудеса́ Твоя́, и пра́вда Твоя́ в земли́ забве́нней? И аз к Тебе́, Го́споди, воззва́х и у́тро моли́тва моя́ предвари́т Тя. Вску́ю, Го́споди, отре́еши ду́шу мою́, отвраща́еши лице́ Твое́ от мене́? Нищ есмь аз, и в труде́х от ю́ности моея́; возне́с же ся, смири́хся, и изнемого́х. На мне преидо́ша гне́ви Твои́, устраше́ния Твоя́ возмути́ша мя, обыдо́ша мя я́ко вода́, весь день одержа́ша мя вку́пе. Уда́лил еси́ от мене́ дру́га и и́скренняго, и зна́емых мои́х от страсте́й.

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́.

Псало́м 102:

Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и вся вну́тренняя моя́ и́мя свя́тое Его́. Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и не забыва́й всех воздая́ний Его́, очища́ющаго вся беззако́ния твоя́, исцеля́ющаго вся неду́ги твоя́, избавля́ющаго от истле́ния живо́т твой, венча́ющаго тя ми́лостию и щедро́тами, исполня́ющаго во благи́х жела́ние твое́: обнови́тся я́ко о́рля ю́ность твоя́. Творя́й ми́лостыни Госпо́дь, и судьбу́ всем оби́димым. Сказа́ пути́ Своя́ Моисе́ови, сыново́м Изра́илевым хоте́ния Своя́: Щедр и Ми́лостив Госпо́дь, Долготерпели́в и Многоми́лостив. Не до конца́ прогне́вается, ниже́ в век вражду́ет, не по беззако́нием на́шим сотвори́л есть нам, ниже́ по грехо́м на́шим возда́л есть нам. Я́ко по высоте́ небе́сней от земли́, утверди́л есть Госпо́дь ми́лость Свою́ на боя́щихся Его́. Ели́ко отстоя́т восто́цы от за́пад, уда́лил есть от нас беззако́ния на́ша. Я́коже ще́дрит оте́ц сы́ны, уще́дри Госпо́дь боя́щихся Его́. Я́ко Той позна́ созда́ние на́ше, помяну́, я́ко персть есмы́. Челове́к, я́ко трава́ дни́е его́, я́ко цвет се́льный, та́ко оцвете́т, я́ко дух про́йде в нем, и не бу́дет, и не позна́ет ктому́ ме́ста своего́. Ми́лость же Госпо́дня от ве́ка и до ве́ка на боя́щихся Его́, и пра́вда Его́ на сыне́х сыно́в, храня́щих заве́т Его́, и по́мнящих за́поведи Его́ твори́ти я́. Госпо́дь на Небеси́ угото́ва Престо́л Свой, и Ца́рство Его́ все́ми облада́ет. Благослови́те Го́спода вси А́нгели Его́, си́льнии кре́постию, творя́щии сло́во Его́, услы́шати глас слове́с Его́. Благослови́те Го́спода вся Си́лы Его́, слуги́ Его́, творя́щии во́лю Его́. Благослови́те Го́спода вся дела́ Его́, на вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

На вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

Псало́м 142:

Го́споди, услы́ши моли́тву мою́, внуши́ моле́ние мое́ во и́стине Твое́й, услы́ши мя в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м, я́ко не оправди́тся пред Тобо́ю всяк живы́й. Я́ко погна́ враг ду́шу мою́, смири́л есть в зе́млю живо́т мой, посади́л мя есть в те́мных, я́ко ме́ртвыя ве́ка. И уны́ во мне дух мой, во мне смяте́ся се́рдце мое́. Помяну́х дни дре́вния, поучи́хся во всех де́лех Твои́х, в творе́ниих руку́ Твое́ю поуча́хся. Возде́х к Тебе́ ру́це мои́, душа́ моя́, я́ко земля́ безво́дная Тебе́. Ско́ро услы́ши мя, Го́споди, исчезе́ дух мой, не отврати́ лица́ Твоего́ от мене́, и уподо́блюся низходя́щим в ров. Слы́шану сотвори́ мне зау́тра ми́лость Твою́, я́ко на Тя упова́х. Скажи́ мне, Го́споди, путь во́ньже пойду́, я́ко к Тебе́ взях ду́шу мою́. Изми́ мя от враг мои́х, Го́споди, к Тебе́ прибего́х. Научи́ мя твори́ти во́лю Твою́, я́ко Ты еси́ Бог мой. Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву. И́мене Твоего́ ра́ди, Го́споди, живи́ши мя, пра́вдою Твое́ю изведе́ши от печа́ли ду́шу мою́. И ми́лостию Твое́ю потреби́ши враги́ моя́ и погуби́ши вся стужа́ющия души́ мое́й, я́ко аз раб Твой есмь.

Услы́ши мя, Го́споди, в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м.

Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

После Шестопсалмия