Поделиться
Портрет работы И. Робийяра
Рыночная площадь Гомеля шумела, как потревоженный улей. Торговцы наперебой зазывали покупателей в свои лавки, хозяйки громко торговались у прилавков, крутили ручки своих шарманок бродячие артисты. Вдоль хлебных рядов шла скромно одетая молодая женщина. В руках у неё была плетёная корзина для продуктов, на глаза со шляпки спадала плотная вуаль. Но каждый знал – это идёт княгиня Ирина Ивановна Паскевич - «княгинюшка», как ласково, с любовью её здесь все называли. Жители уже привыкли к тому, что по воскресеньям княгиня сама ходила на рынок за продуктами. Прохожие уважительно кланялись ей, а у неё для каждого находились добрые слова и улыбка.
Ирина Ивановна остановилась возле лотка с румяными, ароматными маковыми булочками. Их продавал смуглый мальчуган лет десяти. Женщина разговорилась с ребёнком, и узнала, что зовут его Абраша, что семья его очень бедна, что он хотел бы выучиться на врача, но у родителей совсем нет денег, и он помогает им, торгуя булочками на рынке.
Для маленького Авраама эта встреча стала судьбоносной. Княгиня Паскевич, постоянно опекавшая одарённых детей из беднейших гомельских семейств, помогла мальчику получить блестящее европейское образование. Россия приобрела одного из талантливейших и известнейших врачей-офтальмологов – доктора Авраама Брука, лечиться к которому в Гомель съезжались со всех уголков Российской империи.
Ирина Ивановна в девичестве носила фамилию Воронцова-Дашкова. Наследница именитого дворянского рода, в семнадцать лет она вышла замуж за князя Фёдора Паскевича. Некоторое время супруги жили в Петербурге, но когда отец князя, прославленный полководец Иван Паскевич, скончался, Ирина с супругом переехала в Гомель, где им в наследство досталось, без преувеличения, полгорода.
Именно там Ирина Паскевич нашла своё истинное призвание. Посетив однажды женское училище для бедных в одном из предместий, княгиня увидела, как нелегко приходится тем, кто трудится во имя такого благого дела, и обязалась ежемесячно жертвовать сто рублей серебром на поддержание учебного заведения. Неожиданно для самой Ирины, это принесло ей столько душевной радости, сколько не приносило ни увлечение музыкой, ни домашние театральные спектакли, ни изучение иностранных языков, прежде столь любимые юной княгиней. С тех пор добрые дела ради ближних стали для княгини Паскевич нормой жизни.
На их с князем средства в Гомеле был открыт приют для девочек-сирот, содержались городской детский приют и женская богадельня. Паскевичи, по инициативе Ирины Ивановны, приняли активное участие в открытии городской мужской классической гимназии – они построили для неё большое каменное здание.
Княгиня открыла и полностью на свои средства содержала глазную больницу, где впоследствии и практиковал тот самый доктор Авраам Брук, благодаря чутью и щедрости Ирины Ивановны ставший настоящим европейским светилом.
Сегодня даже сложно точно сосчитать, сколько училищ, приютов и школ было открыто благодаря княгине Ирине Паскевич в Гомеле и окрестностях. Кроме того, щедрость и доброту «княгинюшки» лично почувствовал практически каждый житель Гомеля. Под Рождество Ирина Ивановна наряжала у себя в саду огромную ёлку и приглашала всех детей города к себе за подарками. Любая девушка на выданье знала: бесприданницей выходить замуж ей не придётся. Княгиня с радостью обеспечивала солидным приданым каждую обратившуюся к ней за помощью невесту.
Водопровод, электрификация, родильный дом и гинекологическая больница, военный госпиталь и духовное училище – вот далеко не полный список того, что Ирина Паскевич сделала для горячо любимого ею Гомеля.
Во время Первой мировой войны в своём доме уже овдовевшая княгиня устроила лазарет, и работала в нём простой медсестрой. Сам император Николай Второй лично благодарил её за мужество и милосердие.
Княгиня Ирина Паскевич прожила девяносто лет. Она окончила свои дни в ветхом деревянном домике – после революции 1917 года новые власти забрали всё, что у неё было. Но княгиня не роптала на судьбу, а была благодарна Богу за то, что Он дал ей в жизни возможность быть полезной людям.
Сегодня одна из улиц Гомеля названа Ирининской – в честь любимой и не забытой горожанами «княгинюшки», а у Петропавловского собора, прихожанкой которого она была и которому много и щедро помогала, стоит памятник доброй и кроткой «хозяйке города».
«Журнал от 09.05.2025». Алексей Соколов, Арсений Федоров
Поделиться
Каждую пятницу ведущие, друзья и сотрудники радиостанции обсуждают темы, которые показались особенно интересными, важными или волнующими на прошедшей неделе.
В этот раз ведущие Константин Мацан и Наталия Лангаммер, а также Исполнительный директор журнала «Фома» Алексей Соколов и заместитель Главного редактора Радио ВЕРА Арсений Федоров вынесли на обсуждение темы, связанные с 80-летием победы в Великой Отечественной войне.
Ведущий: Константин Мацан, Наталия Лангаммер
Все выпуски программы Журнал
Единственная
Поделиться
В давние времена жили в деревушке две семьи. В одной был сын— звали его Шан, в другой — дочь по имени Мэйли, что значит «прекрасная слива». Дети дружили с малолетства, а когда выросли — полюбили друг друга и поклялись никогда в жизни не разлучаться.
Пошёл Шан в дом к любимой девушке свататься, но родители отказали юноше из-за его бедности. Хотелось им отдать дочь с выгодой, за Вана-богача.
Наступил день свадьбы. Громко заиграли трубы, носильщики подняли украшенный цветами свадебный паланкин и понесли Мэйли к дому жениха. Сидит она в паланкине, горько плачет. Полпути прошли, вдруг что-то зашумело, засвистело, поднялся сильный ветер, паланкин с невестой в воронку закрутило, и унесло неведомо куда.
Узнал об этом Шан и решил во что бы то ни стало найти Мэйли.
— Зачем тебе чужую невесту искать? Как бы самому не пропасть, — уговаривали его друзья, — В деревне и других красивых девушек много...
— Мэйли для меня — единственная, — сказал Шан, и отправился в дальний путь.
Много дорог он прошёл, но никто нигде не слышал о пропавшей девушке. Печаль одолела однажды юношу: сел он у дороги и заплакал.
Вдруг откуда ни возьмись явился перед ним белобородый старец.
— Отчего ты плачешь, юноша? Кто тебя обидел?
Рассказал ему Шан про свою печаль, а старец ему в ответ:
— Пойдем со мной. Я знаю, где она.
Шли они, шли, и повстречали ещё одного путника. Спрашивает его старец:
— Кто ты и куда путь держишь, юноша?
— Зовут меня Ван Лан, я ищу свою невесту, которая исчезла в день свадьбы.
— Идём с нами. Я знаю, где она, — сказал старец.
Пошли они дальше втроем: Шан, Ван Лан и белобородый незнакомец. Привёл старец юношей к большому дому и пригласил войти, чтобы немного подкрепиться и передохнуть.
Хозяйка дома для гостей богатый стол накрыла, усадила всех за стол, и говорит:
— Хочу я с вами заодно, юноши, об одном деле потолковать. Муж мой давно умер, живу я вдвоём с дочкой. Вот и решила я в дом зятя принять, чтобы кормил меня на старости лет. Кто из вас двоих хочет здесь остаться?
Вышла из-за ширмы девушка — нарядная, красивая как цветок ириса. Понравилась она сразу Ван Лану, да и богатый дом приглянулся.
— Я останусь, — обрадовался он. — Такая невеста мне подходит.
— А я должен свою Мэйли найти, — сказал Шан.
Говорит ему тогда белобородый старец:
— Иди домой, там тебя твоя невеста ждёт. Тысячи лет живу на земле, а всё никак не могу к человеческим слезам привыкнуть... Уж так она в паланкине слезами обливалась, что я её похитил, чтобы проверить, кто из вас её по-настоящему любит...
— Кто ты, дедушка? — спросил Шан.
Но волшебник ничего не ответил и исчез. Зато он помог соединиться двум любящим сердцам.
(по мотивам китайской сказки)
Все выпуски программы Пересказки
Псалом 124. Богослужебные чтения
Поделиться
Вы никогда не задумывались, почему горы — такие манящие? Причём любые: и совсем невысокие, до километра, и пятитысячники — не говоря уже о самых высоких, недостижимых для неподготовленного вершинах. Как сказал поэт, «Сколько слов и надежд, сколько песен и тем // Горы будят у нас — и зовут нас остаться!» 124-й псалом, который сегодня звучит в храмах за богослужением, многократно обращается именно к глубокой символичности гор для верующего человека. Давайте послушаем этот псалом.
Псалом 124.
Песнь восхождения.
1 Надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек.
2 Горы окрест Иерусалима, а Господь окрест народа Своего отныне и вовек.
3 Ибо не оставит Господь жезла нечестивых над жребием праведных, дабы праведные не простёрли рук своих к беззаконию.
4 Благотвори, Господи, добрым и правым в сердцах своих;
5 а совращающихся на кривые пути свои да оставит Господь ходить с делающими беззаконие. Мир на Израиля!
Нет ничего удивительного в том, что уже на самой заре человечества гора воспринималась как особое, священное пространство, где происходит соприкосновение небесного и земного. На горе Синай Моисей получает от Бога заповеди; на горе Фавор преображается Христос перед учениками; да и про Олимп как не вспомнить.
Сама по себе гора очень многозначительна: с одной стороны, её огромное, мощное основание — «подошва» — придаёт ей устойчивость, непоколеблемость. С другой стороны, тонкая, словно игла, вершина, буквально впивается в небо. Тот, кто хотя бы раз в жизни стоял на такой вершине, никогда не забудет абсолютно ни с чем несравнимого ощущения одновременной устойчивости — и воздушности, невесомости — когда перед твоим взором открываются величественные горизонты.
Удивительная вещь: казалось бы, когда мы летим на самолёте, мы видим ещё более далёкий горизонт — а всё же это вообще не то: только стоя ногами на вершине, ты испытываешь исключительный, всеобъемлющий восторг особого предстояния перед бытием.
Для многих древних культур гора — это axis mundi, космическая ось мира, соединяющая высшие и низшие миры. И именно поэтому на вершинах гор строились храмы, организовывались те или иные святилища.
Если мы вспомним самые древние жертвенники, о которых повествует книга Бытия, — это тоже будут «микро-горы», сложенные из камней — на вершинах которых и совершались жертвоприношения.
Прозвучавший сейчас 124-й псалом ещё глубже развивает тему символизма горы: он говорит о том, что «надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек». Гора для верующего становится не только внешним образом духовного вдохновения, но и наглядным примером того, как может ощущать себя сам человек, когда его голова, его мысли — всё то, что и отличает его от животного, — устремлены к Небу. И неспроста греческое слово «ἄνθρωπος» — состоит из двух основ: ἄνω означает «вверх» и θρώσκω — «смотреть, устремляться, прыгать». Смотря на гору, мы словно бы снова и снова задаём себе вопрос: а есть ли во мне задор подняться на вершину — или я всего лишь хочу так и остаться распластанным у её подножия?..
