Тёплым летним вечером прохожие на Рогожской улице останавливались возле ярко освященных окон дома с вывеской «Чайная», и с любопытством заглядывали внутрь. Вообще-то в любом другом месте мимо подобных заведений приличный человек постарался бы пройти побыстрее: обычная московская чайная девятнадцатого века, несмотря на своё вполне нейтральное название, практически не отличалась от трактира. Но здесь играла тихая музыка, люди за столиками спокойно беседовали, листали газеты и даже читали книги! По красивым фарфоровым чашкам разливали крепкий, душистый чай, и пили вприкуску с колотым сахаром и ароматной выпечкой.
Чайную «нового формата» открыл в Москве известный купец Павел Григорьевич Шелапутин. Уютное заведение с читальной комнатой, библиотекой и книжным магазином стало штаб-квартирой первого московского Общества трезвости. Сколько людей, заглянувших сюда однажды в надежде пропустить стаканчик-другой, попадали в неожиданную атмосферу, видели совсем иную жизнь, и постепенно бросали пить!
Сам Павел Григорьевич Шелапутин скромно называл это достижение всего лишь небольшим вкладом в дело просвещения народа. Учредитель одной из крупнейших в России Балашихинской мануфактуры, он владел огромным капиталом, но совершенно искренне считал, что не люди должны служить деньгам, а деньги – людям. Поэтому богатство своё использовал так, чтобы с его помощью делать что-то полезное и нужное для ближних.
Например, открывал школы, училища и гимназии. Всерьёз озабоченный проблемами народного просвещения, Павел Шелапутин не жалел средств на новые учебные заведения. Около двухсот тысяч рублей он отдал на строительство нескольких мужских и женских ремесленных училищ. А в одной из шелапутинских гимназий учился будущий автор «Тихого Дона» Михаил Шолохов.
Любопытно, что именно Павел Шелапутин стал основоположником такого образовательного направления, как «курсы повышения квалификации». Открытый по его инициативе и на его собственные средства Учительский институт «для выпускников университетов, духовных семинарий и прочих высших учебных заведений», ковал педагогические кадры для средней школы.
Большой интерес проявлял Павел Григорьевич и к медицине. Однажды во время путешествия на пароходе, на глаза купцу попался заплаканный юнга. Шелапутин участливо поинтересовался у молодого человека, в чём причина его слёз. Оказалось, что парень совсем не хотел быть матросом – он с детства мечтал стать врачом, но у бедных родителей не было денег на образование для сына. Павел Григорьевич взял его под свою опеку, оплатив обучение в одном из престижнейших медицинских вузов Европы. Так безвестный юнга стал знаменитым профессором Владимиром Снегирёвым, впервые применившим радий для лечения онкологических болезней. А в подмосковном Кунцеве купец построил бесплатную Покровскую лечебницу для бедных с богадельней и приютом для слепых.
Был Шелапутин неравнодушен и к прекрасному. Он входил в комитет по устройству московского Музея изящных искусств, ныне известного как Пушкинский, и приобрёл на собственные средства коллекцию античных экспонатов. Именно они составили основу знаменитого Греческого зала музея.
Ещё одной стороной многогранной натуры Павла Шелапутина была подлинная религиозность. Жертвовать на нужды Церкви было для него делом столь же важным, как строительство школ и больниц. Он состоял старостой сразу нескольких храмов: Архидиакона Стефана в Москве, Покрова Богородицы в своём имении в Филях, домовой гимназической церкви святителя Григория Богослова. В Ялте на свои средства он выстроил храм при Александровской гимназии.
Ни почестей, ни наград за свои благие поступки Павел Григорьевич не требовал и не думал о них. Лучшей наградой для Шелапутина было осознание, что его деньги приносят живые плоды, помогая людям.
Рука Господа. Наталья Разувакина
Я росла не особенно сложным ребёнком — открытым, не обидчивым и не зловредным, и, в общем-то, послушным. За хлебом бегала, когда взрослые попросят, полы мыла и училась хорошо. Да вот только дедушка частенько говорил: «Ох и неслух ты, Натка!» А всё потому, что каждое правило, исходящее от взрослых, мне хотелось понимать. Принцип «нельзя, потому что нельзя!» в моём случае не работал, даже если запрет исходил из уст любимой мамы или того же дедушки.
Впрочем, почему нельзя стремительно выбегать из подъезда во двор, мне объясняли: сразу перед нашим крыльцом, совсем невысоким, в одну ступеньку, шла асфальтовая полоса. По ней могли ехать машины. А я так любила стрелой вылететь из полутёмного подъезда, из каменной прохлады — скорее в залитый солнцем двор! Машины? Да какие машины! Их и вообще немного было в то время в родном моём Хабаровске, а уж в наш двор разве что такси какое-нибудь заедет иногда. Дом большой, сто квартир, а свой автомобиль лишь у одной семьи, и тот чаще всего в гараже. «Не выбегай из подъезда, под машину попадёшь, спокойно выходи!» — говорит дедушка, я ему в ответ — «Угу! Конечно!», а сама — бегом, в радость летнего дня, в солнце!..
И однажды... Нет, под машину я не попала. Меня сбил велосипедист. Сосед-старшеклассник мчался по двору на большом спортивном велосипеде, а тут я — тот самый неслух, второклашка в жёлтом сарафанчике... Чуть выскочила из дому — и уже в синяках, и лицом о бетонный бордюр, и даже к хирургу пришлось обращаться, зашивать рану на губе.
И знаете, всё ведь обошлось как нельзя лучше. Потому что шрам я ощущала ещё долго — как напоминание: слушайся дедушку! И научилась выходить на улицу осмотрительно. Что, возможно, спасло мне жизнь.
А недавно подумала, что до сих пор остаюсь всё тем же неслухом. По самому большому счёту — перед Богом. Ведь Он меня любит — Творец, Создатель, Родитель — и Его правила жизни, заповеди, то есть, нужно исполнять, даже если не всегда и не до конца их понимаешь. Просто делать, как Господь сказал — и всё. А чуть отступила, чуть по своему разумению, по своей логике сделала — тут-то тебе и прилетит. Не велосипедом собьёт, так волной сомнений, обид, тревог и сожалений. Вот вспыхнула гневом, как спичка, и наговорила в споре лишнего — а ведь Господь велел любить каждого, как самого себя. Вот вдруг неправду сказала, а ведь знаю, что нельзя... Хотя в конкретном случае казалось, что можно, но как потом совесть гложет!
...Говорил мне в детстве дедушка: «Выходи на улицу спокойно, не бегом, а шагом» — и будто за руку меня сам на улицу выводил, совсем безопасно. Чего ж не слушалась-то?
С заповедями Божьими — точно так же. Мало их просто знать, надо верить, что даны они по большой к нам, людям, любви. Бог протягивает нам руку, надёжнее которой быть не может. Главное — её не оттолкнуть.
Автор: Наталья Разувакина
Все выпуски программы Частное мнение
Плохой хороший день. Наталья Разувакина
Наверное, многим знакомо ощущение неудовлетворенности прожитым днём: хотел и то сделать, и другое успеть, и все условия были для реализации самых благих намерений, но день прошёл впустую. И винить-то некого, разве что себя. Растратил день на суету, на дела совершенно необязательные, а главного и хорошего не сделал. И вот он, пустой день, будто мыльный пузырь, раз — и нету!
Но ведь мы, люди верующие, знаем: каждый день — подарок от Господа, и прожить его нужно как минимум осмысленно! Так что же делать, если не получилось?
Я хочу поделиться с вами открытием: пустых дней не бывает! Даже самый нелепый день может оказаться и нужным, и полезным, но исключительно с Божьей помощью.
Вот проводила я с утра мужа на работу. Осталась одна на целые сутки. За окнами блестел в ярком солнце снег, я готова была сесть за рабочий стол и писать, писать... В редакции ждали мой очерк об очень хорошем человеке. Решила ни на что не отвлекаться, не читать новостей, не заходить в соцсети... Но перво-наперво сбегать хоть ненадолго в монастырь, благо — он совсем рядом, помолиться у любимой иконы Божией Матери, попросить благословения на грядущий день.
Вот только... Что там звякнуло в телефоне? А, это друг детства песенку прислал, клип. Ладно, послушаю, всего-то две минуты. Ну-ка я ему в ответ отправлю то, что мне нравится! Так. А где ж у меня та запись? В соцсети. На секунду загляну, песню взять... Ой, а там!.. Ох, что мне пишут, как странно реагируют на вчерашнюю заметку. Почему? Неужели кого-то обидела? Придётся объяснить...
И понеслось, как снежный ком. Когда очнулась и глянула на часы, ужаснулась. Решительно направилась к столу, включила компьютер. А в голове всё та же песенка глупая, из интернета, и реплики разные, голоса и лица, шумным потоком хлынувшие на меня через маленький телефонный экран.
Завариваю чай покрепче. Да что толку. Вдохновенности яркого утра и след простыл, работа идёт со скрипом. За окнами уже темнеет. Мысли путаются. И внутри ноет: ведь хотела в монастырь! А сейчас там, поди, и ворота на ночь закрывают... Как обидно, день плохой! Сама и виновата.
И вдруг всплывает картинка откуда-то из детства. Вспомнилось, как во время игры в бадминтон кажется, что уже не отобьёшь воланчик, но попробуешь — и получится! Не опускаешь ракетку, а делаешь движение и даже прыгаешь в нужном направлении, и руку тянешь сильно-сильно, хотя вроде бы безнадежно, не допрыгнуть, не успеть... Но — вот он, поймала, отбила!
И я быстро собираюсь и иду в монастырь. В гору, по темноте, в свете редких фонарей, по узенькой тропке между сугробами. Мне грустно-прегрустно. Взрослая женщина, я чувствую себя последней двоечницей. Так мне и надо, урок на будущее! Уткнусь сейчас носом в замок на воротах!
Но я успеваю в последние, должно быть, минуты и оказываюсь в маленьком уютном храме. Служба окончилась. Насельницы монастыря, инокини и монахини, стоят полукругом у моего любимого образа Богородицы и поют молитву. Я замираю в некотором отдалении и тоже пою тихонько. Лик Божией Матери мерцает в свете лампады, а за окном падает снег. Как же хорошо, что я пришла сюда всё-таки. И вообще — как же хорошо! Вот оно — настоящее, живое, чистое и небесное, и вечное. Обратно не шла, а летела. Вместе со снегом, что заполнял весь мир вокруг искрящейся детской сказкой. А внутри сама собою продолжалась молитва — та самая, из монастыря: «Царица моя преблагая, надежда моя, Богородица...»
И тут позвонил муж: «Ну, как твой день сложился?»
«Знаешь, — говорю ему, — хороший день сегодня! Просто замечательный».
И правда ведь — не пустой и не потерянный день получился, а... учебный! Я поняла урок Господа и благодарна Ему очень-очень.
Автор: Наталья Разувакина
Все выпуски программы Частное мнение
Моя крёстная дочь атеистка. Наталья Разувакина
Чем старше становлюсь, тем чаще вспоминаю строки Цветаевой: «Легкомыслие
Но
Когда крестили Машу, дочь моего друга, ей
Машенька с
Сейчас Маше
И
Я
Глеб, впрочем, не
...На исповеди меня утешил духовник. «Не
А
Рассказала я
Автор: Наталья Разувакина
Все выпуски программы Частное мнение