«Роль молитвы в жизни христианина». Архимандрит Симеон (Томачинский)

В этом выпуске программы «Почитаем святых отцов» наша ведущая Кира Лаврентьева вместе с архимандритом Симеоном (Томачинским) говорили о роли и значении молитвы в жизни христианина на основе книги святого праведного Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе».

Разговор шел о том, к какой молитве должен стремиться христианин, почему так важна соборная молитва во время богослужений, в особенности, на Литургии, а также как могут быть связаны обращение к Богу и познание самого себя.

Ведущая: Кира Лаврентьева

---

К. Лаврентьева

«Молитва наша должна быть глубока, искренна, разумна, плодотворна, — изменять наше сердце, направлять волю к добру, отвращая от зла. Молитва поверхностная есть лицемерие, кощунство, суетная молитва. Приближаются Мне люди сии усты своими и устами чтут Меня, сердце же их далече отстоит от Меня» (Евангелие от Матфея, 15-я глава, 8-й стих).

— Здравствуйте, дорогие наши слушатели! Программа «Почитаем святых отцов» на Радио ВЕРА. Я начала нашу программу с отрывка из книги «Моя жизнь во Христе» святого праведного Иоанна Кронштадтского. Меня зовут Кира Лаврентьева и сегодня мы вместе с архимандритом Симеоном (Томачинским), доцентом Московской духовной академии, будем читать цитаты из книги «Моя жизнь во Христе» и их обсуждать. Здравствуйте, отец Симеон!

о. Симеон

— Добрый день! Спасибо за приглашение.

К. Лаврентьева

— Мы вновь встретились в нашей студии, и, конечно, отче, сейчас такое прекрасное время, когда можно говорить по телевизору, на радио, в средствах массовой информации, в печатных СМИ спокойно на какие-то духовные темы, и тебя за это пока не наказывают, это большая радость. Мы как-то приучаемся очень много говорить о Боге, и чем больше мы говорим, тем меньше мы молимся. Вот как-то так получается. Наверное, не у всех так, но я думаю, что у людей, у которых разговоры о Церкви — часть их профессии, хоть и с сердечным расположением, это всё равно за собой влечёт оскудение молитвы. И, наверное, всем нам хорошо бы помнить, что молитва — это и есть основа духовной жизни. Вот отец Иоанн говорит о том, что она должна быть глубока, искренна, разумна, плодотворна, изменять наше сердце, изменять волю к добру отвращая от зла. Но это ведь тоже плод определённых трудов такую молитву стяжать, пусть даже в нашу небольшую слабую меру, но ведь наша главная цель — заполнить своё сердце Христом и общением с Ним.

о. Симеон

— Да, конечно, вы совершенно правы, и святой Иоанн Кронштадтский в этом смысле апологет молитвы, он очень много о ней говорит, свидетельствует, пишет, призывает. Но я бы тут не совсем согласился с этим противопоставлением вообще слову, то есть с нашим разговором, ведь беседа о Боге и разговоры о молитве являются неким приготовлением, помощью человеку, с одной стороны. С другой стороны, в своей книге «Моя жизнь во Христе» отец Иоанн очень много размышляет о слове, о силе человеческого слова, даже обычного, что оно переживает многие века самого человека, который его произносил, который его принёс в этот мир. И в этом смысле наши слова на радио или где-то ещё уж точно не бесплодны и не бессмысленны, они нас самих побуждают. Например, говоришь о молитве и невольно думаешь, что надо уже самому как-то серьёзно к этому относиться. То есть слова являются неким стимулом и судьёй нам, таким путеводителем к правильной духовной жизни. Вы, конечно, правы что, к сожалению, молитва уходит понемножку из нашей жизни в сторону каких-то развлечений и прочего, но тем не менее у нас есть шанс вернуться. Я хочу прочитать второй фрагмент из замечательной книги «Моя жизнь во Христе», из его дневника, очень такого личного, искреннего, глубокого. Это вообще поразительно, когда слушаешь, читаешь, как вообще решился обычный священник рядовой, не монах, не какой-то старец, а приходской батюшка, вот как он глубоко сумел всё это прочувствовать и не побоялся вынести на всеобщее обсуждение свои мысли, и — «моя жизнь во Христе», вот «моя жизнь», здесь кто-то может сказать, что это какая-то нескромность.

К. Лаврентьева

— Дерзновенно очень.

архим. Симеон

— Да, но он свидетельствует о своём личном опыте. Итак, читаем святого Иоанна:

«В молитве и во всяком деле своей жизни избегай мнительности и сомнения, и дьявольской мечтательности. Да будет око твое душевное просто, чтоб было всё тело твоей молитвы, твоих дел и твоей жизни светло».

К. Лаврентьева

— Мнительность на молитве — это что, отец Симеон?

архим. Симеон

— Ну, здесь не только в молитве, но во всяком деле своей жизни. И в первую очередь отец Иоанн призывает к тому, чтобы мы верили в силу своих молитв. То есть он говорит о том, что невозможно молиться и при этом сомневаться или опасаться чего-то, или бояться, что это всё бесплодно, это как бы убивает молитву, это вообще грех против Бога, против веры. Поэтому в первую очередь он и сам в своей жизни это воплощал, его молитва была дерзновенной, приносила, как мы знаем, удивительные плоды, удивительные результаты, потому что он верил в её силу и знал о её силе. Поэтому он и призывает избегать каких-то сомнений, смущений, помыслов лишних, которые мешают молитве. Для него молитва — это целиком погружение. Наша проблема в такой многозадачности, в нашей рассеянности, мы сразу много всего хотим одновременно делать, а настоящее дело требует погружения и сосредоточения, чего, к сожалению, сейчас нам не хватает, что мы теряем даже в каких-то творческих задачах, в какой-то работе. Молитва особенно требует отвлечения от всех и житейских дел, и каких-то даже важных мыслей. Люди делятся иногда (ну и по себе, конечно, я знаю), что вот именно во время молитвы вдруг надо что-то сделать.

К. Лаврентьева

— Озарение на тебя снисходит.

архим. Симеон

— Или написать какую-то важную мысль, потому что, если ты этого прямо сейчас не сделаешь, ничего не получится. А это всё туфта, простите за выражение, это всё пустота, это всё именно отвлечь от молитвы призвано. В этом смысле отец Иоанн призывает, чтобы око твоё душевное было просто, Сам Бог прост, хотя един в Трёх Лицах, в своей полноте, в своей направленности, и мы должны быть простыми, чистыми, целеустремлёнными, собранными хотя бы в то время, которое мы посвящаем молитве, и тогда, говорит отец Иоанн: «всё тело твоей молитвы, твоих дел и твоей жизни будет светло». Интересный такой образ: «тело твоей молитвы, дело твоей жизни», это из евангельских слов, конечно, что «если око твоё будет чисто, то и всё тело твоё будет светло». Но он это именно переводит к молитве, и вообще молитва для отца Иоанна стоит в центре всех его размышлений, всей его жизни, всех его мыслей.

К. Лаврентьева

— Отец Симеон, пока мы вспомнили молитву отца Иоанна, ведь были случаи в его жизни, когда он не скрывал даже в своих дневниках, что молился дерзновенно — помните, когда молился об исцелении какого-то ребёнка? Он не один раз приступал к этой молитве и молился очень дерзновенно. Понятное дело, что нам так нельзя, потому что мы не отец Иоанн, но какая-то доля дерзновения в определённых жизненных ситуациях тоже имеет место быть.

архим. Симеон

— Ну конечно, собственно, он к этому и призывает. Если уж объективно смотреть, и он мог сказать: «я обычный человек, что я могу сделать?». Да, пусть он облечён священным самым, но он не иерарх, не занимает какую-то важную должность и так далее, просто он понимал, что сила молитвы в том, когда ты веришь в неё, когда ты понимаешь, к Кому ты обращаешься и что Он тебя слышит, и есть Его обетование о том, что «стучите и отворят вам».

К. Лаврентьева

— Но тут, отец Симеон, вот ведь какая вещь получается: иногда ты молишься о чём-то, горячо просишь, но понимаешь, что воля Божия другая, ты как-то это чувствуешь, что — ну нет. А бывает так, что, видимо, надо поднажать. Я не то что пытаюсь сейчас своё мелкое мудрствование перенести на жизнь отца Иоанна, но все же мы пытаемся всё через себя пропустить. И, может быть, отец Иоанн понимал, что, если этот мальчик излечится, вылечится, исцелится, не будет какой-то большой, огромной беды. Как, помните, был известный случай с одним революционером, который маленьким очень заболел, и его мама буквально вымаливала его. И Господь ей как-то в тонком сне явился и сказал, что если он сейчас умрёт, то будет ангелом, а если он останется жить, будет беда. Она говорит: «Я его воспитаю, я всё сделаю», но она не смогла этого сделать.

архим. Симеон

— Ну она сделала свой выбор, это особый случай. У ей было некое откровение, то есть она молилась и на её усердную молитву вот такой был ей выбор предоставлен, и она сделала его. Это другой всё-таки момент. А в принципе, когда человек о чём-то молится, понятно, что это может быть не сразу, не завтра, не по щелчку пальцев. Само по себе пребывание в молитве уже великое благо приносит человеку, поэтому чем дольше это продлится, тем будет больше пользы, возможно. Но отец Иоанн как-то настаивает и призывает, что необходимо верить в то, что ты получишь. Как в Евангелии написано: «просите и дастся вам». Ну а как иначе? В противном случае мы всё время будем двоедушничать, малодушничать, сомневаться и из-за этого не будем получать просимое. Понятно, что это не вламываться в двери Божьего милосердия, хотя даже так бывает — «даст Господь по сердцу твоему». Мы смотрим в жизни, когда кто хочет богатства сильно — ну, бери, возьми, но что потом с тобой будет? Кто-то ищет славы, достигает её, и что? Потом эта слава его сокрушает. То есть вот это «даст Господь по сердцу твоему» на всякие распространяется в жизни ситуации. Ведь это тоже некая молитва человека, может быть, не сильно верующего, но вот он внутренне просит себе славы, денег, успеха. Такая внутренняя молитва у него есть, на которую тоже Господь откликается.

К. Лаврентьева

— Мы продолжаем читать наши цитаты:

«Во время общественной молитвы все сердце твое да будет в Боге и отнюдь ни к чему земному ни на мгновение не прилепляется; имей также пламенную любовь к душам человеческим, любви ради Божией и ревности о их спасении; молись о них как о находящихся в великой беде. Все мы, как сказано, в беде подвержены прелести лукавого».

— Видимо, под «общественной молитвой» имеется в виду литургия. Знаете, о чем я подумала, отец Симеон, когда читала цитату про «пламенную любовь к душам человеческим»: буквально недавно читала какого-то святого отца, что если ты любишь Бога, но не любишь людей, то ты находишься в глубочайшей прелести духовной, потому что нельзя не любить людей и любить Бога, так не работает.

архим. Симеон

— Ну это апостол Иоанн Богослов нам говорит, что, если ты Бога любишь, а брата своего ненавидишь, то извини...

К. Лаврентьева

— Вот по поводу людей: отец Иоанн, советует молиться о них, как о находящихся в великой беде, потому что все мы находимся, действительно, в той или иной степени беды прелести лукавого. И тут момент, когда человек приносит нам определенные страдания и не один раз, например, на каком-то таком длинном промежутке времени. Или ситуация в отношениях с человеком не находит своего разрешения никак, ты не видишь никакого просвета, сам сделал все, что можешь, а она не меняется. Вот что мы тогда начинаем делать? Мы начинаем действительно отдавать его Богу?

архим. Симеон

— Тут зависит от того, какая ситуация все-таки, что это за человек, если родной и близкий, это одно дело. Если попросил молитв не совсем уж такой нам близкий человек, а какой-то далекий знакомый, это другое дело. То есть тут подвиг соразмерно своим силам нужно брать. Понятно, что мы не можем у всех жизнь переустроить к лучшему, хотя знаем, что любая молитва, даже самая простая, приносит свои результаты. Иногда даже поражаешься, ну из каких еще примеров, как не своих приводить: люди попросят молитв, ты перекрестился, помолился: «Господи, помоги» и потом человек благодарит. Ты знаешь, что ты особо-то серьезно не молился. Молиться — это кровь проливать, по-настоящему. А тут даже такая молитва приносит свои результаты и имеет свою силу, и ты уже начинаешь после этого как-то более серьезно к этому относиться.

К. Лаврентьева

— Я знаю человека, который очень боится молиться за других людей, потому что он говорит, что если находится другой человек в тяжкой страсти, то это может быть опасно для самого молящегося. Но тогда мы уходим вообще от всей мысли евангельской. Вот как, отец Симеон, здесь быть?

о. Симеон

— Здесь отец Иоанн пишет о такой общественной молитве, церковной, литургической или на вечернем богослужении, неважно каком. И он говорит в данном конкретном отрывке о молитве за власти, за воинов, за близких, за родных, что мы должны как-то быть преисполнены, не люблю слово «должны», но как-то призваны быть преисполнены чувств любви к этим людям. Кого-то мы знаем, кого-то мы не знаем. Молитва одушевляется любовью, и если любви нет, то молись, чтобы она была. То есть в этом смысле очень интересный такой подход, что «топливо» должно быть для молитвы, не просто формально лоб перекрестил, хотя и это тоже, как мы видим, работает, но, когда ты молишься о людях, как о находящихся в великой беде, это же совсем другое. Вот сейчас происходят какие-то ужасные события, мы начинаем по-настоящему молиться за тех, кто переживает страдания. Мы то, в общем, в благоденствии, нас особо сильно никто не обижает, большую часть людей, а кто-то на фронте, на кого-то бомбы падают, кто-то в приграничных областях, кто-то в больницах — вот находящиеся в великой беде, а отец Иоанн говорит, что мы все в великой беде находимся. Как у Феофана Затворника был такой образ «зажечь беду вокруг», это он по отношению к себе говорит, что надо молиться так, как будто ты погибаешь, как будто ты в страшной опасности, и так оно и есть, просто мы об этом не задумываемся, не осознаём. Но во время молитвы это важно, потому что это «топливо» для молитвы, это её одушевляет, иначе что, ну типа всё нормально, дети здоровые, холодильник полный, худо-бедно живём, ну там утренние, вечерние молитвы прочитал, всё нормально вроде. Но тогда это не то всё, это немножко поверхностно, и вот отец Иоанн против этого очень жёстко ополчается, такое обличение у него, когда читаешь, думаешь: ну вообще! Давайте следующий попробуем отрывок, как раз про любовь:

«Как любить Бога всем сердцем, всею душою, всею крепостью, всем помышлением? Всем сердцем, то есть безраздельно, не двоясь между любовью к Богу и любовью к миру, и вообще к твари; если, например, молишься, — молись не с раздвоенным сердцем, не развлекайся суетными помыслами, житейскими пристрастиями; будь весь в Боге, в любви Его всею душою, то есть не одною какою силою души, не одним умом, без участия сердца и воли, — всею крепостию, а не вполсилы или слегка; когда предстоит исполнить какую-либо заповедь, исполняй ее всеусердно, до поту и крови и положения жизни, если потребуется, а не лениво и вяло, или неохотно».

— Удивительные слова, вот эта сосредоточенность, это погружение в молитву для нашего времени, мне кажется, важнейшее пожелание и требование, потому что действительно мы как-то всё подчас наполовину делаем, в каком-то фоновом режиме, я типа и молюсь, и одновременно думаю, что мне завтра делать, а сердцем вообще в другом месте. Вот это, кстати, тоже важный очень момент, потому что отец Иоанн подчёркивает участие сердца обязательно, сердце — средоточие человека, не просто какой-то орган, а именно как сам человек, вот просто умом недостаточно, должно обязательно сердце участвовать в этом. Другой вопрос, как зажечь, растопить сердце своё, например, размышлениями о страданиях человеческих, о нашем бедственном положении.

К. Лаврентьева

— Может ли в этом помочь Иисусова молитва, отче? Мне кажется, очень может.

архим. Симеон

— Конечно, может. Но здесь важно, чтобы это было не формально.

К. Лаврентьева

— И без поиска ощущений каких-то, заключая ум в словах молитвы, да?

архим. Симеон

— Отец Иоанн Кронштадтский тоже был, конечно, делателем Иисусовой молитвы, несомненно. Но здесь он говорит о любви к Богу, вот мы выше как раз рассуждали о том, что для молитвы топливо — это любовь. У кого-то она сильнее, у кого-то слабее, но она должна присутствовать, как-то ее нужно взгревать, иначе без этого можно и веру потерять, если ограничиться формальным исполнением, там службу посещать, правила читать. Ну если ты не прикладываешь к этому любви и усердия, это такое нам обличение всем (ну мне, по крайней мере), как мы должны усердно здесь подвизаться. У нас всегда пример такой высокий — Иаков в Ветхом Завете, который всю ночь боролся с Богом. Это же, собственно, образец молитвы.

К. Лаврентьева

— Такое перерождение, ты кровь проливаешь, молишься, и ты уже другой человек.

архим. Симеон

— Да, и Господь его бедро повредил. Некоторые из отцов толкуют, что это гордыня его сломила, чтобы он не превозносился, потому что Иаков такой был не то чтобы агрессивный, но горячий человек, настырный. И это хорошо, потому что потом он добавил это в молитву, но ему надо было дополнить это смирением. Но, в общем-то, это образ хороший для понимания того, что, если ты хочешь чего-то достичь, что-то получить — ну вот давай как Иаков, вперёд, борись с Богом.

К. Лаврентьева

— Удивительно, такой термин необычный. Программа «Почитаем святых отцов» на Радио ВЕРА продолжается. У нас в студии архимандрит Симеон (Томачинский), доцент Московской духовной академии. Меня зовут Кира Лаврентьева. Мы сегодня говорим о молитве и читаем книгу святого праведного Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе». Честно скажу, я ее очень люблю. Понятно, что каждую программу мы не можем брать одну и ту же книгу, но она настолько целительная, там вообще обо всем есть. Вот мы сейчас говорим про молитву, а есть целый блок про Иисусову молитву, ей нужно вообще отдельную программу посвящать. О каких-то страстях, о добродетелях, о всех жизненных ситуациях святой праведный Иоанн Кронштадтский пишет в своем масштабном, основательном труде «Моя жизнь во Христе». Поэтому, дорогие слушатели, мы вам только малую часть читаем, а вы познакомьтесь сами с этим трудом, потому что он совершенно невероятный. Он есть в доступе в интернете, в бесплатном доступе, все это легко ищется, аудиокнига есть, бумажные версии очень хорошие, прекрасные. Кстати говоря, хорошо утром две выдержки какие-то прочитать, вечером перед сном несколько цитат, они хорошо воспринимаются, очень ложатся на сердце и поворачивают, изменяют ум. Вот, отец Симеон, что значат выстраданные слова. Вы сказали в начале программы, что крайне важно слово, то, что мы говорим, но ведь если ты сквозь себя не пропустил то, что говоришь, это будет просто пустотой, а старец, который не владеет каким-то велеречивым даром слова, скажет три слова, но они полностью изменят жизни сотни людей. То есть тут вопрос: имеет ли твое слово действительно благодать Духа Святого, имеет ли оно кровь в себе твою пролитую от того, что ты говоришь? Мне кажется, вот в чём сила вообще любого слова, особенно о вере, в духовной жизни, о которой мы говорим.

о. Симеон

— Да, конечно, наши слова имеют разный вес и силу, вы совершенно правы. Это зависит от жизни человека и всегда ощущается, что стоит за словом — жизнь, личный опыт, или это просто какие-то правильные, может быть, даже очень возвышенные слова, но не подкреплённые опытом. Любое слово имеет своё значение и влияние, мы все друг на друга влияем, именно поэтому отец Иоанн Кронштадтский на этом акцентирует, что даже злое слово, брошенное много лет назад, может приносить злые всходы, может и ранить, и убить человека, это обоюдоострый такой меч. Я вспоминаю цитату замечательную Григория Богослова, очень люблю её: «Слово Божие есть хлеб ангельский, которым питаются души, ищущие Бога», то есть это хлеб для души, вот что такое слово. Ну и, собственно, вторая Ипостась Святой Троицы называется Бог Слово, поэтому есть наша ответственность за слово, и оно должно быть подкреплено опытом жизни.

К. Лаврентьева

«Будь христианином в сердце, то есть будь всегда искренен в молитве, в обращении с ближними, всегда верующий, уповающий, кроткий, незлобивый, ко всем доброжелательный, справедливый, нелюбостяжательный, сострадательный, милостивый, воздержный, целомудренный, терпеливый, покорный, мужественный».

— Кажется, что это просто невозможно, но ведь, посмотрите, он же начинает с молитвы, он пишет «будь всегда искренен на молитве» и дальше уже начинает перечислять, то есть, если научишься быть искренним на молитве с Богом, то и с ближним научишься быть искренним.

архим. Симеон

— Ну, по сути, это он перечисляет дары Святого Духа, в этом смысле планка у нас высокая, несомненно, но из-за этого не надо сразу опускать руки. Мне кажется, почему отец Иоанн акцентирует свои размышления на молитве всегда, потому что молитва и помогает человеку эти дары Святого Духа стяжать или как-то к ним приблизиться, или, по крайней мере, ты всегда будешь видеть некий ориентир впереди. И даже если ты не дойдёшь до этой цели, но всегда будешь понимать, что ты несовершенен, это очень ценное знание о себе, потому что иногда нам кажется, что вроде всё в порядке, что мы какие-никакие христиане, что вроде мы всё выполняем, а что у нас вообще-то задача серьёзная ещё впереди, это мы упускаем из жизни, поэтому такие напоминания очень полезны и важны. Тут главная мысль, что отец Иоанн против какого-то лицемерия, которое ненавистно было больше всего Христу, что Он больше всего обличал в людях — внешнее благочестие, а внутри полны «костей мёртвых», всякой нечистоты. Поэтому он и говорит, что христианином в сердце надо быть, то есть искренним на молитве, в обращении с ближними, он подчёркивает, насколько лицемерие губительно. И всегда верующий — уповающий, кроткий, незлобивый, ко всем доброжелательный. Но мы знаем по дневникам самого отца Иоанна, что у него тоже не всегда получалось.

К. Лаврентьева

— Да, он страдал от раздражительности.

архим. Симеон

— Раздражительности, каких-то еще вещей, то есть, если он пишет и призывает к этому, это не значит, что он сам этого всего достиг, он и к себе тоже обращается. В этом смысле любая проповедь, любое слово, оно тоже с запасом. Вообще самая хорошая проповедь — та, которая к себе лично обращена, в том смысле, что к самому проповеднику, об этом митрополит Антоний Сурожский часто размышлял, что вот эта стрела должна быть направлена в твое сердце, в сердце проповедника, тогда она коснётся и всех других людей. Здесь важно планку не занижать, чтобы мы понимали, что кроткими, доброжелательными, справедливыми, любостяжательными, сострадательными, милостивыми мы призваны быть и в этом наше счастье, в этом полнота бытия будет. Таких людей к счастью своему мы даже знаем иногда. Вот каждый из этих эпитетов можно взять, на него смотреть и к нему стремиться — доброжелательность, например. Вполне в наших силах быть доброжелательным ко всем, это не какая-то запредельная высота, просто это требует определённых усилий. Вот терпеливым быть, наверное, сложнее.

К. Лаврентьева

— Отец Симеон, я слушаю вас и думаю о том, что пока человек сам с собой не познакомится, он так и будет гнать какую-то картину и на молитве, и в отношениях с людьми, и в отношениях с собой, думать о себе невесть что. То есть здоровое к себе отношение — это смирение, когда ты видишь всю объективную картину (ну пусть не всю, Господь всё равно нас бережёт, всю мы, может, и не видим, потому что отчаяться можно), но хотя бы примерную объективную картину по поводу себя, где-то понимая, что есть у тебя и дары от Бога. То есть без этого самобичевания какого-то непонятного и самоуничижения публичного, есть у тебя и слабости серьёзные, над которыми надо работать, какая-то вот трезвость, да, отец Симеон? Вот пока ты к этой трезвости не придёшь, тебе будет крайне сложно вообще молиться, будешь просто всё что угодно думать о себе.

о. Симеон

— Да, она нам необходима. Это, наверное, такой фундамент важнейший и для молитвы, и вообще для духовной жизни, чтобы понимать, что мы как-то далеки ещё от идеала. Собственно, это же то, к чему в Античности ещё стремились, что самое главное в жизни — познать самого себя. Это такой девиз человечества, который очень неплохо сейчас вспомнить, и по-христиански его осмыслили наши отцы святые. Мы ещё пока на пути, мы ещё далеко, но мы можем с Божьей помощью достигнуть может быть не всего, но многого из тех задач, которые перед нами стоят. Просто всегда, даже в светской жизни важно ставить цель немножко выше, чем это возможно, тогда, если ты целишься в звезду, то попадёшь в луну, то есть более высокую себе планку задавать. А если ты заранее уже всё сказал...

К. Лаврентьева

— «... Ой, да я грешный человек, что с меня взять? Ничего не получится. Куда мне молиться, я что, святой, что ли, какой?..»

архи. Симеон

— Да, или ещё говорят: «Ну а что я там Бога буду по пустякам беспокоить», это вообще меня убивает.

К. Лаврентьева

— Да, я слышала это. «Вот когда будет что-то серьезное, я попрошу, а что я буду по каждому поводу Его дергать».

архим. Симеон

— Будто Богу прямо так это ужасно всё, недосуг заниматься нашими всякими мелочами. Нет, как раз Господь хочет участвовать в нашей жизни, Он везде присутствует, Он был бы рад помочь. Но где-то Он нам говорит: «Ну давай сам».

К. Лаврентьева

— «Давай сам научись, не перекладывай ответственность на Меня», да?

архим. Симеон

— Да, и молитва — это как раз та область, где наш Отец Небесный нас принимает в Своей комнате тайной, наедине, и мы можем с Ним откровенно говорить. И Он, как отец любящий, строгий, но сострадательный, добрый, реально поможет. Скажет: «Ну вот давай, Я помогу, но ты сам должен пройти свою часть пути».

К. Лаврентьева

— «Сделай усилие. Хотя бы просто усилие».

архим. Симеон

— Вот земные родители в этом смысле — такая икона Бога, если они соответствуют, конечно, этому образу, но так или иначе в жизненных ситуациях это встречается. Так, еще читаем отца Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе»:

«Люблю я молиться в храме Божием, особенно в святом алтаре, у престола или у жертвенника Божия, ибо чудно изменяюсь я во храме благодатью Божией; в молитве покаяния и умиления спадают с души моей терния, узы страстей, и мне становится так легко; все обаяние, вся прелесть страстей исчезают, я как бы умираю для мира и мир для меня со всеми своими благами; я оживаю в Боге и для Бога, для единого Бога, и весь Им проникаюсь, и бываю един дух с Ним; я делаюсь как дитя, утешаемое на коленях матери; сердце мое тогда полно пренебесного, сладкого мира; душа просвещается светом небесным; все светло видишь, на все смотришь правильно, ко всем чувствуешь дружество и любовь, к самим врагам, и охотно их извиняешь и прощаешь. О, как блаженна душа с Богом! Церковь — истинно земной рай».

К. Лаврентьева

— Тут он, конечно, говорит про литургию, и сложно не свидетельствовать и не говорить о том, что литургия — это, конечно, первое и главное, что меняет нашу жизнь и нас самих. Ты приходишь один на литургию и, если ты с надеждой и открытым сердцем там находишься, молишься, стараешься найти какие-то ответы, уходишь уже другой.

архим. Симеон

— Да, конечно, это не только священников, а вообще всех касается. Об этом говорят все, кто серьезно участвовал, причащался Святых Христовых Таин, что всё как бы отходит.

К. Лаврентьева

— Такие проблемы разрешаются серьезные, казалось, невыносимые вообще.

архим. Симеон

— И подчас в храме, помолившись, думаешь: ну какую вообще могут иметь привлекательность какие-то все эти суетные и греховные пожелания, как они тебя потом могут захватывать...

К. Лаврентьева

— ... Если у тебя есть такое сокровище.

архим. Симеон

— Да, ты весь всецело в этой любви пребываешь, купаешься, радуешься, и отец Иоанн говорил, какую радость для души, полноту жизни, полноту счастья дают именно богослужения, причащение Святых Христовых Таин. Но потом почему-то мы все равно, это, конечно, загадка, но вот наша такая душа, наше состояние — как нас вообще из такого блаженства, вот мы оказались в раю, в Царствии Небесном, поняли, вкусили это все, и потом раз, опять куда-то позвали: «пойдем похулиганим», и ты идешь. Непонятно. Действительно, мы далеки от совершенства, далеки от всех высоких званий христианина, но, тем не менее, Господь дает такую полноту жизни, полноту счастья в храме Божьем нам, грешным, то есть это Его целиком дело, дело благодати Божьей, она способна преобразить человека. В этом, кстати, залог и нашей будущей жизни в Царствии Небесном, что даже если мы до конца не справимся со всеми своими гадостями, все-таки Господь нас преобразит.

К. Лаврентьева

— Мне однажды духовник сказал: «Твоя задача — научиться молиться». Я так это остро почувствовала, потому что он сказал, что, когда мы перейдем вот эту границу жизни и смерти, у нас ничего не будет, ничего в руках, никаких помощников, даже тела не будет, мы не сможем никому позвонить. Единственное, что у нас будет — это приобретенная при жизни молитва, если она есть, либо её тоже не будет. И вот это будет огромная проблема — не уметь молиться, когда у тебя ничего вообще не останется, кроме твоей собственной души.

архим. Симеон

— Ну, а, собственно, что такое Царство Божие — это и есть молитва, пребывание с Богом и его святыми. Как у нас кто-то из студентов, когда спросили, что такое рай, сказал: «Ну, это как на службе, только ноги не болят». (смеются)

К. Лаврентьева

— Жизненно.

архим. Симеон

— Да, мне кажется, это хорошее определение.

К. Лаврентьева

— Продолжаем читать цитаты:

«Благодарю Господа, сильного в благости и благого в крепости Своей, за помилование скорое и великое, за исцеление глубоких язв сердечных, причиненных грехом. Что не могла сделать домашняя продолжительная молитва, то сделало одно прикосновение к животворящему, славному и страшному престолу Божию в храме святых первоверховных апостолов Петра и Павла: язва сердца, смущение, скорбь и теснота вдруг исчезли, как бы великая гора отпала от сердца, и я сделался мирен, на сердце стала легкость, простор и дерзновение. Дивны дела Твои, Господи! Дивен Ты, сидящий на престоле славы Своея в храмах христианских, Господи, Судия праведнейший и Спаситель многомилостивый и Вседержитель! Слава непобедимой благости Твоей, Царь веков!»

— Но это, конечно, вообще. Тут и комментировать даже страшно, что тут комментировать, да, отче? Только портить.

архим. Симеон

— Да, только портить. Но здесь интересно, что вот и у него, у святого, могла быть язва сердца, смущение, скорбь, теснота, которую он не мог преодолеть даже после продолжительной длительной молитвы. А вы представляете, что такое продолжительная молитва у отца ночью, часами. И интересно, что иногда Господь попускает, чтобы это продолжилось, вот сегодня говорили о молитве, что она иногда может не сразу приносить плоды и результаты, а вот здесь именно прикосновение к престолу дало ему исцеление. Удивительно, он даже не мог ожидать этого, но вот было такое для отца Иоанна важное свидетельство ещё одно, что такое престол, его святость, литургия и алтарь, насколько это святая святых, насколько это важное место. Мы, священники иногда тоже привыкаем к святыне, мы прикладываемся к престолу, так положено, с большим или меньшим благоговением, а тут, видите, что может сделать само прикосновение к престолу. Даже не служба, а просто вот он зашёл в алтарь, как я понимаю, приложился к престолу, как священник и отпустило. Поразительно, даже не к мощам святых, но, кстати, он указывает, для него это, видимо, важно, что это был храм святых первоверховных апостолов Петра и Павла. Отец Иоанн мог бы не акцентировать это, но он подчёркивает, что именно в храме святых первоверховных апостолов.

К. Лаврентьева

— Чтобы засвидетельствовать, видимо, их помощь в этом, и благодать особую храма.

архим. Симеон

— Потому что у нас со всеми же личное общение, и друг с другом, и со святыми, у каждого из них свой характер, свои особенности, свой подход. И у каждого из нас есть любимые святые, есть более почитаемые, более распространённые, но у кого-то есть и икона своя, и какой-то святой, с которым как бы подружились. В принципе, важно подружиться нам с как можно большим числом святых и действительно понять, что это друзья Божии, наши помощники, наши старшие товарищи. Но здесь, конечно, да, акцент на престоле. Интересно, что у отца Иоанна всё время такие аллюзии и какие-то прямые косвенные цитаты из Псалтыри, которую он очень любил, вот это: «сильный в благости и благой в крепости своей». То есть даже сама стилистика его фраз, построение очень вдохновлено, конечно, Псалтырью, это своего рода поэзия, можно сказать. Читаем отца Иоанна:

«Будь верен Богу всегда и во всём: говоришь ли молитву „Отче наш“, говори каждое слово искренне, с благоговением, в Единого Бога, вперивши ум и сердце, не обращая ни на кого внимания; читаешь ли другую какую молитву, читай опять от всей души, не двоясь сердцем, не обращая ни на кого и ни на что недолжного внимания. Враг нашего спасения особенно силится отвлечь наше сердце и ум от Бога, когда мы приступаем служить Ему, и старается любодейственно привязать наше сердце и мысль к чему-либо постороннему. Всегда, во всякое мгновение будь с Богом, особенно когда приносишь Ему молитву: в это особенно время будь Ему верен и неизменен. Изменишь — от жизни отпадёшь, в скорбь и тесноту вринешь себя».

К. Лаврентьева

— Видите, насколько это серьёзно? Вы говорили в начале программы как раз, что во время молитвы приходят разные срочные дела в голову, которые надо сделать, какие-то срочные мысли, которые надо кому-то там срочно сказать, написать, и всё, если ты этому поддаёшься, ты себя ввергаешь в тесноту и скорбь, отпадаешь от жизни. Кажется, ну и что, я прерву молитву, напишу смс и продолжу, а всё уже, всё, поезд ушел.

архим. Симеон

— Интересно, что отец Иоанн связывает это именно с верностью Богу. Это такой необычный поворот, потому что, ну как у нас обычно: «вот, пред Царём ты предстоишь», хотя сейчас пред Царём кто у нас предстоит, сложно это себе представить. Но здесь он с верностью Богу это связывает, собственно, этого требует верность Богу, не какие-то формальные требования, а вот именно твоя верность. Как в Откровении от Иоанна Богослова говорится: «Будь верен до смерти, дам тебе венец жизни». И вот эта верность проявляется именно на молитве, когда ты внимателен, не отвлекаешься ни на что. Даже он говорит про каких-то людей, потому что мы в разных условиях можем молиться, и дома нас может кто-то отвлекать, и в храме какие-то посторонние люди. Понятно, если человек упадет в обморок рядом с нами и нужно как-то помочь, это не тот случай. Но речь в целом о стремлении сердца, о нашей полноте общения с Богом. Самая наша беда, что мы не ценим вот это время общения с Богом как бесконечно важное и несравнимое ни с чем больше. Если бы вот тебе дали 10 минут и все, что ты за эти 10 минут скажешь, любые твои желания сбудутся (я так утрирую, конечно), но, наверное, мы как-то напряглись бы, подсобрались. Конечно, речь идет не о том, что все желания сбудутся, здесь не об этом отец Иоанн говорит, он говорит о верности Богу.

К. Лаврентьева

— Но, тем не менее, «даст тебе Господь по сердцу твоему», как мы уже сегодня вспоминали. Отец Симеон, знаете, я еще о чем вспомнила, говоря о литургии в тяжких скорбях: у одной женщины умер сын, молодой, прекрасный совершенно, единственный, на которого она возлагала огромную надежду, но он просто погиб. Я не говорю, что так надо всем, хотя, конечно, желательно так делать нам всем, но, может быть, кому-то нужна еще дополнительная помощь психологов, я не буду это сейчас обсуждать. Просто она не искала никакой помощи психотерапии, она бесконечно причащалась — естественно, по благословению, не каждый день, но два, три раза в неделю. Знаете, благословляют в тяжелые душевные трудности причащаться чаще, чем один раз в неделю, потому что без молитвы личной, без Причастия и Литургии невозможно совершенно вот такие тяжелейшие скорби разрешить. И будь то семейные проблемы, даже если причина не в тебе, а в жене или в муже, Господь же тоже в курсе дела, Он же тебе это посылает, чтобы ты прошел это горнило тяжелейшее, кровь пролил, кожу где-то содрал, новой оброс, но с Ним, в Литургии, в Причастии. Вот мне кажется, об этом нам нужно помнить очень сильно и постоянно.

архим. Симеон

— Да, в такие моменты, особенно трагические, это очень нужно.

К. Лаврентьева

— Да, прямо как на кресте висишь.

архим. Симеон

— Мне тоже рассказывала, одна женщина, у которой погиб сейчас вот сын на войне, она говорит: «Я не думала, что вообще смогу это пережить, я думала, что сойду с ума, не думала, что смогу вообще жить после этого». Все-таки похоронить своего ребенка это самое страшное, что может случиться. Не то что она благодушествует, конечно, это незаживающая рана, страшная трагедия. Но благодаря тому, что она в храм ходила, причащалась, вот уже прошел год или больше, она живет благодаря, конечно, Таинствам Церкви, благодаря тому, что она в храме, она сама об этом говорит. В этом смысле молитвы и таинства творят чудеса, поэтому отец Иоанн об этом и пишет:

«К славе Пресвятого имени Владыки Господа Иисуса Христа и Владычицы Богородицы — ощущал я тысячекратно в сердце моем, что после Причастия Святых Таин или после усердной молитвы домашней, обычной или по случаю какого-либо греха, страсти и скорби, и тесноты, Господь по молитвам Владычицы, или Сама Владычица по благости Господа давали мне как бы новую природу духа — чистую, добрую, величественную, светлую, мудрую, благостную — вместо нечистой, унылой и вялой, малодушной, мрачной, тупой, злой. Я много раз изменялся чудным, великим изменением, на удивление самому себе, а часто и другим. Слава силе Твоей, Господи! Слава благости Твоей, Господи! Слава щедротам Твоим, Господи, яже являеши на мне грешном!»

— Да, удивительное свидетельство, мы иногда думаем о святых, что они такие правильные, отличники такие, никогда не ошибались, никогда у них никаких проблем, там в веригах походили, на камне постояли и привет. Вот как раз дневник отца Иоанна, его откровенные размышления говорят, что святые тоже переживали много всякого, и греховные какие-то состояния, и тяжёлую скорбь, и тесноту, и всё остальное, просто они смогли с молитвой это преодолеть, победить, довериться Богу. Как отец Иоанн (Крестьянкин) говорил, что главное в духовной жизни — доверие Богу, вера в Промысл Божий и рассуждение с советом. В данном случае отец Иоанн Кронштадтский ещё присоединяет и Пресвятую Богородицу, он говорит о славе Пресвятого имени Владыки Господа Иисуса Христа и Владычицы Богородицы, как это может преобразить нашу мрачную греховную жизнь, какое-то состояние тяжёлое, которое, может быть, связано с внешними обстоятельствами, а может и не связано. Всё-таки люди такие загадочные существа, когда вдруг, ни с того ни с сего, всё вроде нормально, на тебя что-то там нашло, напало, и всё, или какой-то грех вдруг овладел. Вот отец Иоанн говорит, что можно из этого состояния выйти с помощью Божией, с доверием Богу, но особенно Причастием Тела и Крови Христовых, которые для этого нам и даются, во оставление грехов и в жизнь вечную, чтобы мы преодолевали себя, не закосневали в этом состоянии своём, потому что эта борьба, может быть, до смерти нам предстоит с такими перепадами из огня да в полымя.

К. Лаврентьева

— Но это и есть жизнь, отец Симеон, это ведь и есть жизнь.

архим. Симеон

— Да, и пока мы боремся, пока мы не сдаёмся, пока мы идём к Богу, призываем Его имя, призываем имя Пресвятой Богородицы: «Пресвятая Богородица, помогай нам» на каждую литургию, в своих молитвах домашних. Вот это таинство преображения, чудо преображения нашей души особенно, я думаю, в Пасху, всем, конечно, это знакомо.

К. Лаврентьева

— Когда после поста еле живой дополз до Пасхальной литургии.

архим. Симеон

— Да, и вдруг раз, и ты уже другой человек. И вот эта непередаваемая пасхальная радость, она же не от куличей, иногда и погода не всегда на Пасху прекрасна, снег бывает, но вот она есть, и мы её помним. Но она бывает и независимо, конечно, от церковных праздников, эта радость связана с нашим глубоким обращением к Богу, с каким-то глубоким покаянием. И отец Иоанн пишет, что и после Причастия Святых Таин, после усердной молитвы обычной домашней или по какому-то случаю, то есть по-разному бывает, нет такого графика, когда тебе будет хорошо, когда тебе будет плохо.

К. Лаврентьева

— Ну это тоже тайна Божия — тайные отношения человека и Бога.

архим. Симеон

— Вот мы читали в предыдущем отрывке: приложился к престолу и вдруг раз, и отпустило.

К. Лаврентьева

— Кто бы мог это предугадать заранее.

архим. Симеон

— Конечно, но особенно Причастие Тела и Крови Христовых, при условии, опять-таки, веры человека, любви, стремления к Богу, верности Богу, которая проявляется в нашей любви к Нему, вот это отец Иоанн подчёркивает. То есть дело даже не в наших грехах, неправильных поступках, мыслях, а в том, куда мы стремимся, хотим мы быть с Богом или нет, каемся мы в этом или нет, признаём ли мы себя грешниками и желаем очиститься, если да, и мы всецело этому отдаёмся, тогда это преображение наступает.

К. Лаврентьева

— Спасибо огромное, отец Симеон. Дорогие наши слушатели, это была программа «Почитаем святых отцов» на Радио ВЕРА. Мы вместе с архимандритом Симеоном (Томачинским), доцентом Московской духовной академии, сегодня читали книгу святого праведного Иоанна Кронштадтского, его дневники, книга называется «Моя жизнь во Христе», обсуждали тему молитвы и, конечно, желаем вам и себе от всей души читать святых отцов побольше, почаще вникать в них, настраиваться на их дух, на их слог, на их слово. Будьте, пожалуйста, в духе, дорогие друзья! Всего вам доброго и до свидания!

архим. Симеон

— Спаси, Господи!

---

Все выпуски программы Почитаем святых отцов

• «Никодим Святогорец о доверии Богу». Архимандрит Симеон Томачинский
• «Священномученик Сергий Мечёв о молитве». Архимандрит Симеон (Томачинский)
• «Об Иисусовой молитве». Протоиерей Андрей Рахновский