«Священномученик Петр (Зверев)». Священник Анатолий Правдолюбов

У нас в гостях был клирик храма святителя Иова на Можайском шоссе в Москве священник Анатолий Правдолюбов.

Разговор шел о жизни священномученика Петра (Зверева), о его епископском служении в сложные послереволюционные годы, о многочисленных арестах и о кончине в Соловецком лагере.

---

М. Борисова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, дорогие друзья! В студии Марина Борисова, и наш сегодняшний гость — клирик храма Святителя Иова, Патриарха Московского и Всея Руси, священник Анатолий Правдолюбов.

А. Правдолюбов Добрый вечер!

М. Борисова

— Мы уже встречались в этой студии с отцом Анатолием и разговаривали о судьбе новомучеников и исповедников Церкви Русской, и насколько нам важно как можно больше узнавать о них, и насколько это личное дело каждого из нас. И вот, беседовав об этом и в эфире, и за его пределами, мы решили попробовать познакомиться с некоторыми из наших святых заступников, наших новомучеников и исповедников лично. И отец Анатолий согласился быть проводником. (Смеется.) Так что...

Священник А. Правдолюбов

— Да, это очень ответственно.

М. Борисова

— Так что мы начнем нашу серию встреч, посвященных новомученикам Церкви Русской, с места, которое вошло в фольклор, я бы сказала. Это Соловецкий лагерь особого назначения (в сокращении СЛОН). Но для нас-то Соловки — это совсем не лагерь, для нас это святое место, это Зосима, и Герман, и Савватий...

Священник А. Правдолюбов

— ...Соловецкие.

М. Борисова

— Так что я думаю, что вся огромная многовековая история Соловков — она включает в себя и трагический период ХХ века, но не исчерпывается им.

Священник А. Правдолюбов

— Именно так, и не просто не исчерпывается, а, на мой взгляд, история, трагическая и страшная история ХХ века Соловецкого архипелага — одна страница из всей истории этого святого места. Потому что удивительно, но если отвлеченно смотреть на всю историю этого места... Вот сколько мы знаем о нем, сколько там было замечательных, удивительных, великих людей... Митрополит Филипп...

М. Борисова

— ...Колычев...

Священник А. Правдолюбов

— Да, будущий митрополит. То есть, он попал туда простым монахом, подвизался, шел невероятным путем... Зосима, Савватий, Герман Соловецкие... То есть, это удивительные подвижники, удивительные и ярчайшие личности своего времени, интереснейшие личности. И, что характерно, на протяжении всей истории этого места там эти личности появляются. Иов и Елеазар Анзерский — два великих святых, которые своим подвигом, молитвенным подвигом... Потому что остров Анзер — это один из островов архипелага Соловецкого, но он был особым местом молитвенного подвига. Там не было никогда ни трудовых послушаний в монастырской жизни — монахи туда уходили по благословению игумена только ради молитвы. Это совершенно невероятное место, удивительное. И в «Житии Елеазара Анзерского», который начал там свой молитвенный подвиг, особенно указано, что благодаря его молитвенному подвигу ему было это открыто, причем, самими же лукавыми духами, с которыми он боролся. Они ему сказали, что «ты нас победил, и мы уходим из этого места», и признали это. И это удивительное, невероятное ощущение, когда ты оказываешься на острове Анзер, внутреннего покоя, мира и тишины. Это совершенно невероятно. И это молитвенный подвиг тех монахов и тех подвижников, которые о нем всегда подвизались. И если мы говорим о страшном времени и моменте ХХ века, то, что там происходило, и то количество страданий и страшных человеческих трагедий, которые там были, эти страницы истории — они не омрачают святого места. Это удивительно совершенно. Я когда ехал туда первый раз, у меня было очень смешанное чувство — то есть, я не знал, что там ждет, как туда... Вот как ты туда приезжаешь и как ты для себя открываешь это место, чем оно оказывается. Было действительно страшно. Я читал, и у нас большое количество воспоминаний и соловецких узников, сейчас уже изданных трудами отца Вячеслава, и на тот момент, когда я, конечно, первый раз туда ехал, еще не было такого количества изданий, но, в любом случае, всегда есть такое ощущение, внутреннее чувство: а зачем туда ехать? И иногда сталкиваешься с тем, что даже люди говорят: «А вот у нас и так в жизни все трудно, плохо. Зачем нам лишние вот эти отрицательные эмоции, зачем нам эти страдания, зачем нам нужно об этом знать?» И, откровенно говоря, нам не просто нужно об этом знать — это неотъемлемая часть истории нашей Церкви, и не просто нашей Церкви — полноты нашей церкви. Потому что просиявшие в ХХ веке люди, святые подвижники, исповедники, священномученики, святители — невероятный сонм, огромное количество людей, не отказавшихся от веры, проявивших свою твердость и шагнувших смело навстречу невероятным испытаниям... Когда владыка Илларион, о котором мы еще будем говорить, приехал на Соловки и увидел все, что их там ждет, он сказал: «Мы живыми отсюда не выйдем». И он это прекрасно понимал. И при этом он ни разу ни тени не дал сомнения и или повода задуматься кому-то из следователей, что он готов отказываться от этого.

М. Борисова

— Но в середине 20-х годов — был удивительный период в истории этого самого Соловецкого лагеря, когда там одномоментно оказались 29 архиереев. И там сложился свой собственный Соловецкий собор архиерейский. И даже они выбирали главу епископа Соловецкого. Так что это совершенно удивительное и беспрецедентное явление, поскольку у нас неизвестно нигде, никогда после в системе исполнения наказаний в Советском Союзе этого не было и уже не повторялось никогда.

Священник А. Правдолюбов

— Конечно, это была оплошность со стороны властей, потому что они искренне не предполагали, что, собрав туда такое количество архиереев, они, по сути, начав открытую борьбу с Церковью и преследуя ее, уничтожая, дали ей совершенно новый, как об этом и владыка Иларион пишет, и другие святители, которые находились там в заключении, что это совершенно новые исторические условия, которые были созданы для Церкви, и в этом есть невероятный промысел Божий. Потому что, к сожалению, по воспоминаниям множества святителей и не только святителей, а и, скажем, образованного духовенства конца XIX — начала ХХ века, Церковь Русская претерпевала очень сложный период своей жизни. То есть, окончание периода без патриаршества, то есть, когда Петр Первый лишил Русскую Православную церковь главы и сделал, поставил во главе Церкви светского чиновника в эполетах и в мундире. Получилось, это, как казалось Петру Первому, наверное, каким-то новшеством и прогрессивным решением, но через 300 лет произошло то, что должно было произойти. И все это очень печально, это грустно, и, читая об этом, понимаешь, что Господь устроил таким образом очищение и обновление. То есть, есть такая знаменитая фраза, многие ее слышали и знают, что «Церковь стоит на крови мучеников». Это, с одной стороны, достаточно страшные слова, с другой стороны, это слова невероятной силы и истины. Потому что кровь мучеников, свидетелей истинности не просто церковной жизни, веры и традиции, а это, в первую очередь, свидетельствует о Христе. Что страдания, смерть и воскресение господа нашего Иисуса Христа — это абсолютная реальность, в которой эти люди уже живут. И собравшиеся эти 29 архиееревв на Соловках явили собой абсолютную... Знаете как — продемонстрировали, что даже такие страшные условия — заточений и издевательств, и уничижения архиерейского священного сана на самом деле не ведет к тому, чтобы с этим покончить навсегда. То есть, это проявило и удивительным образом явило всему миру, на самом деле, что Церковь Христова действительно стоит, и врата адовы не одолеют ее.

М. Борисова

— На Соловках в то время было колоссальное количество и белого духовенства, и мирян, потому что логике действие властей в то время не поддается вообще никак. По какому принципу, по каким критериям люди попадали? Это, знаете, как у Булгакова в «Мастере и Маргарите» один из персонажей, поэт Иван Бездомный вклинивается в научную беседу со словами: «Вот взял бы этого Канта — и на Соловки!» Это вот приблизительно та же самая логика руководствовала делами тех, кто на эти Соловки посылал огромные этапы совершенно разномастных людей, в принципе-то, ни в чем против власти не виноватых зачастую.

Священник А. Правдолюбов

— Да, именно так. И всем известная фраза, что «когда Господь хочет наказать человека, Он лишает его разума». И вот этот первый этап (первый период, точнее) истории Соловецкого лагеря — он как раз отличается тем, что (и слава Богу, что он именно этим и отличается), что у этих людей была возможность не просто общаться между собой — у них был свой театр. То есть, заключенным, простым людям, что называется, мирянам, поскольку духовенству по каноническим правилам нельзя участвовать в постановках, но люди, миряне простые, граждане, так скажем, они имели возможность делать постановки! То есть, это совершенно удивительно! И как Волков в своей знаменитой книге «Погружение во тьму» пишет, что первый период Соловецкого лагеря, который обозначен 20-ми годами ХХ века, это совершенно удивительное явление, потому что то, что там происходило во втором периоде уже, незадолго до закрытия лагеря в 1938 году, в 30-е годы, Волков характеризует как совершенно просто несопоставимую разницу — то есть, как... это действительно, что называется, Рай и ад, если можно об этом вообще так говорить. И я думаю, что это связано именно с тем, что это была проба пера, то есть, еще непонятно было, как с этим действительно себя вести, бороться с этим явлением. Потому что люди, которые были заинтересованы в том, чтобы на Соловках собрать и Канта, в том числе... (И, кстати, он там и оказался — Флоренский, знаменитый философ и невероятный деятель, мыслитель ХХ века, оказался в заключении в свое время тоже там же, но позже уже, в 30-е, он попал во второй этап как раз, который, по мнению Волкова, чудовищным был, и не вернулся оттуда в итоге, как мы все знаем.) Вот по мысли людей, которые там решили собрать все то количество инакомыслящих и людей, не подходящих для нового режима, она была, по сути, ошибочной, потому что это дало возможность огромному количеству людей, которые, слава Богу, смогли оттуда выйти... но это дало невероятную силу, укрепило их веру и поспособствовало не просто укреплению в вере, а положило твердые основания для именно этих 29 архиереев и огромного количества духовенства и монашества, которое там было собрано, что Церковь есть, она не просто жива, она действующая в мире.

М. Борисова

— Священник Анатолий Правдолюбов, клирик храма Святителя Иова, Патриарха Московского и Всея Руси, проводит с нами сегодня этот «Светлый вечер», и мы говорим о наших заступниках — новомучениках Церкви Русской. И настало время познакомиться со священномучеником Петром Зверевым. Я думаю, что его судьба — вот как вы считаете, она типичная для людей, оказавшихся на этой вот Голгофе богоборчества в начале ХХ века, или она совершенно уникальна и ни на что не похожа?

Священник А. Правдолюбов

— Откровенно скажу, судьба святителя Петра — человека, для меня лично не просто интересного, а это невероятная личность невероятной силы, образования, ума, яркости, таланта, то есть, это человек незаурядный... — я не могу сказать, что это, знаете, как типичная судьба того времени, потому что далеко не все святители или даже монахи или священники, то есть, люди, причастные к духовному сословию, оставили такой яркий след, как святитель Петр, потому что это действительно выдающаяся личность. И, что самое главное, этот человек мог избежать подобной участи, если бы не имел такой невероятной глубины веры, силы и любви к Богу и Церкви. Будущий святитель Петр родился в семье священника. Это когда-то был подмосковный приход в селе Вешняки (насколько я могу понимать, это теперь естественно является частью города Москвы, это известный район, до сих пор так называется — Вешняки, и там храм есть. Его отец служил священником в этом храме, а потом был переведен вообще в Кремль. То есть, святитель Петр был приближен к высшему эшелону власти, что называется, и он имел светское образование первое. Этот человек был...

М. Борисова

— Историко-филологическое.

Священник А. Правдолюбов

— Да. И он потом не просто его употреблял, что называется, а Патриарх Тихон, избранный на Соборе 1917-1918 годов, он прибегал к помощи святителя Петра, и святитель Петр, как это указано в жизнеописании на сайте http://pravoslavie.ru, был другом и общался со святителем Иларионом Троицким, то есть, это был цвет Церкви, то есть, это были лучшие люди, ярчайшие проповедники и талантливые богословы. И святитель Петр был еще... он отличался особой любовью к богослужению. Когда он был поставлен на кафедру... Да и не только когда он был поставлен... То есть, это был его особый внутренний склад. И я так понимаю, что и святитель Иларион, и святитель Петр, и, я думаю и уверен, что еще можно назвать множество имен, — это были люди, которые относились к богослужению как к особой жизни. То есть, это не просто как элемент, необходимое условие для того, чтобы осуществлять жизнь Церкви, а это невероятная боговдохновенная жизнь, без которой нельзя. Службы святителя Петра длились часами, и три-четыре часа он мог служить Божественную литургию. И, что удивительно, по свидетельству людей, которые присутствовали на богослужении, даже пролетарии так называемые, то есть, рабочий класс, который отличался особой невосприимчивостью ко всему этому, даже люди из этого сословия приходили и участвовали, и стояли на службе. То есть, это очень важно.

М. Борисова

— Но они не только стояли на службе — насколько я помню, когда он служил в Сормово и когда его в очередной раз собрались арестовывать и по этапу отправлять дальше, в другие тюрьмы, там целая была...

Священник А. Правдолюбов

— ...больше ста человек!

М. Борисова

— ...революция, практически.

Священник А. Правдолюбов

— Да, именно так, и это очень яркая и характерная деталь для портрета и описания святителя Петра, потому что это говорит о том, что люди чувствовали и понимали, видели и знали, что то, что он делает как святитель, как архиерей, это не показное — это искреннее. То есть, настоящая любовь, настоящая вера в Бога и настоящее служение Ему и Его пособам. То есть, эти люди, которые пришли защищать, они пострадали. Их разгоняли с помощью конной милиции, там были серьезные репрессии потом учинены, но они искренне пришли защищать своего пастыря, потому что доверяли, и не просто доверяли — любили его по-настоящему.

М. Борисова

— Ну, и на самом деле в первый раз им удалось его отбить — хотя его забрали в участок, к вечеру его отпустили. Но что касается богослужения владыки Петра, мне кажется, что для современного человека есть пища для размышлений, потому чт дело ведь не в том, что службы были долгие, а дело в том, что он постоянно на всех своих местах служения — и когда он был монастырским настоятелем, и когда он был епископом — он всегда старался это делать так, чтобы как можно больше мирян, как можно больше прихожан включались в участие в службе. У него весь храм пел — не пел хор специально обученный.

Священник А. Правдолюбов

— Да. И не просто не пел специально обученный хор — он вообще не любил партесное пение и всегда организовывал и устраивал именно народное пение, когда участвовали все люди. И это не просто вдохновляет, а это говорит нам и ярко свидетельствует, что, во-первых, есть такой общепринятый, прошу прощения за это слово, миф, что до 1917 года была золотая эпоха русского православия — русский народ-богоносец, который вот прямо такой был весь истинно, искренне верующий, а потом вдруг что-то произошло, и все это было уничтожено. Нет! И как раз жизнеописание святителя Петра об этом ярко говорит, что его стараниями, его усилиями он не просто пытался богослужение организовать как общее дело (как «литургия», собственно, и переводится — участие всех присутствующих в храме), он пытался это претворить в жизнь и это отстаивал. И люди, видя его любовь, они могли не просто, там, три или четыре часа провести на службе — они хотели участвовать в этом. И это для нас очень важный урок. Сейчас очень часто приходится слышать, что вот, людям тяжело, им трудно, ноги болят, спины ломаются, и так все плохо, так все как-то... давайте побыстрее, давайте покороче. Это, к сожалению, абсолютное заблуждение и неверное представление, понятие о том, как должно быть, потому что опыт святителя Петра показывает, что если людей организовать не просто с точки зрения дисциплины, а если дать им почувствовать вкус богослужения, участия в нем, пения, чтения и действительно молитвы к Богу, то люди в храме могут оставаться больше, чем на три или четыре часа, и будут счастливы и рады, потому что это действительно невероятно вдохновляет и окрыляет.

М. Борисова

— Но у владыки Петра — у него еще в дореволюционные времена были мысли достаточно грустные, если не сказать трагические, по поводу того, что ожидает вот буквально, если обратиться к тому, что он писал накануне 1917 года: «И как не быть смертоносным язвам в стране нашей, когда мы отступаем от Бога и навлекаем на себя Его праведный гнев? Еще удивляться надо безмерному долготерпению Божию, что Он милостиво карает нас, надо горячо благодарить Его, что не погубляет нас окончательно. Покаемся же и исправимся, и обратимся к Богу, от которого отступили». И это написано в 1916 году, когда, ну, ощущение, что будет революция, наверное, оно витало в воздухе в Петрограде, в Москве, может быть, в Киеве, но, скорее всего, на расстоянии 150-200 километров от этих центров людям даже в голову не могло прийти, что произойдет в феврале 1917 года.

Священник А. Правдолюбов

— Конечно. И я думаю, что такие грустные и трагические мысли и переживания были не только у святителя Петра, а у большинства образованных и думающих людей того времени. К сожалению, синодальный период и история последних столетий нашего народа и нашей страны — они не могли не подводить к таким мыслям и переживаниям, потому что — на эту тему есть много разных примеров и, так скажем, фактов, — но, к сожалению, большинство, большая часть аристократии и правящей элиты была на тот момент уже, фактически, неверующей. Святитель Петр об этом говорит не просто как некое переживание такое — то есть, для него это яркое свидетельство. Ведь что очень важно, и как интересно сложилось само по себе, что те личности, с которых мы начали этот разговор вообще о святых, священномучениках, мучениках и исповедниках российских ХХ века (мы начали со святителя Петра и, даст Бог, продолжим святителем Иларионом), что отличает этих людей от, может быть даже, можно сказать, большинства святителей того времени? Они абсолютно не просто близки к народу — они заодно с ним. Святитель Иларион в будущем уже, в Соловецком заключении будет разговаривать с простыми, «блатными» и уголовными элементами как со своими близкими людьми. Святитель Петр относится к людям не просто как к своим родным и близким — то есть, вот эти богослужения, вот это вот участие людей — это невозможно без любви. То есть, та трагедия и расслоение общества, которое было у нас к концу XIX — началу ХХ века и все те страшные события, которые после этого происходили, это же был неизбежный результат. То есть, в свое время Константин Победоносцев, обер-прокурор Святейшего Синода пообещал: «Дайте мне 20 лет и, скажем так, средства — я выращу вам православное поколение». Ему дали все — и 20 лет, и средства, а его «православное поколение» в 1905 году вышло под предводительством Гапона на «Кровавое Воскресенье». И, к сожалению, к 1917 году уже сложилась такая ситуация, которую нельзя было обратить вспять. То есть, не было никаких возможных, видимо, уже, что называется, действий и решений, которые могли бы изменить эту ситуацию, и святитель Петр это прекрасно понимал.

М. Борисова

— Священник Анатолий Правдолюбов, клирик храма Святителя Иова, Патриарха Московского и Всея Руси, проводит с нами этот «Светлый вечер». В студии Марина Борисова. Мы ненадолго прервемся, вернемся к вам буквально через минуту, не переключайтесь.

«Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. Еще раз здравствуйте, дорогие друзья. В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость — священник Анатолий Правдолюбов, клирик храма Святителя Иова, Патриарха Московского и Всея Руси. И мы говорим о священномученике Петре Звереве. В нашей, если можно так сказать, антологии это первый новомученик, о котором мы говорим подробно. Ну что, подошел 1917 год, тогда еще архимандрит Петр должен был ехать в Североамериканскую епархию — вместо этого он поехал на фронт, и был он на фронте вплоть до событий февраля 1917 года. А дальше — дальше удивительное нагромождение всевозможных обстоятельств: он участвовал в Соборе в поместном, в выборах Патриарха, и удивительным образом Патриарх Тихон как-то его сразу разглядел. Но я думаю, что монашествующих там было достаточно много, и вот именно отец Петр так вот привлек внимание Патриарха, что он обратился к нему как к помощнику и как в каких-то вопросах к советнику. А стоило это будущему владыке четырех арестов. Первый раз, правда, в логике революционного движения он попал просто в заложники. Слава Богу, что молодое поколение наших сограждан не знает, что это такое — когда ни за что ни про что, как говорится, к тебе приходят ночью и забирают всю семью или половину ее, не объясняя причин. Оказывается, что вот, надо взять какое-то количество заложников, потому что что-то там произошло, и если это, то, что произошло, не будет разрешено так, как власти будет удобно, то их просто расстреляют. Замечательная перспектива. Но если повезет, то отпустят. Вот это фон жизни, это важно представлять себе, потому что вот это началось, и это не заканчивалось уже — по крайней мере, в жизни владыки Петра, который... Посмотреть его биографию — его, там, в январе выпускают — в октябре сажают. И вот у него вот вся последующая жизнь прошла в таком ритме — до тех пор, пока он не попал н Соловки.

Священник А. Правдолюбов

— Да. И это, я думаю, что особый Божий промысел будущем святителе Петре, который на тот (момент?) еще не был, он был еще архимандритом. И если взглянуть на его фотографию, портрет есть (в Интернете много можно найти изображений), они все отличаются его каким-то невероятно проницательным и сильным взглядом. То есть, как святитель Петр смотрит в объектив фотоаппарата, это что-то невероятное. Я, когда первый раз побывал на острове Анзер (а именно этот остров из Соловецкого архипелага глубоко связан и переплетен с судьбой святителя Петра, который и преставился там, и нашел свое последнее пристанище на острове Анзер)... Когда ты попадаешь туда, в Голгофо-Распятский скит, такое ощущение, что он живой там присутствует. Это невероятно — его дух, сила. Именно поэтому Патриарх Тихон, глядя на этого молодого архимандрита, я уверен, увидел эту силу, и его личность, и его ум, образование, его дух нельзя было скрыть. На лице это видно — взгляд невозможно никуда спрятать. И поэтому Патриарх Тихон прекрасно знал, что на этого человека можно не просто положиться, а это действительно настоящий Божий слуга, настоящий ангел Церкви, которого необходимо, как, знаете, проявить. И выбор пал на него не просто так — я уверен, что Святейший Патриарх Тихон избрал Петра своим помощником как человека надежного. И действительно, после того, как он был приближен, история жизни святителя Петра претерпевает невероятные испытания, невероятные сложности. Но ведь именно об этом Господь в Евангелии и говорит с самого начала своим ученикам, и не просто говорит о том, что «вас мало что хорошего ждет на этой земле», Он говорит очень интересную фразу: «И настанет время, что те, кто будут вас убивать, будут уверены в том, что этим будут приносить службу Богу». И вот этот возникший потом и обновленческий раскол, и не только обновленческий (там их несколько разных было и совершенно невероятных шатаний), с которыми святитель Петр будет бороться впоследствии, в дальнейшем, говорит о том, что Патриарх Тихон знал, кого выбирает, кого к себе приближает, и чувствовал действительно это. И святитель Петр его не подвел. Это действительно удивительная совершенно ярчайшая личность, и благодаря его силе он не просто преодолел все испытания, а в итоге всех тех сложностей и сложнейших жизненных условий и переживаний, в которых он находился, он оказывается в Соловецком заключении и на острове Анзер переносит тяжелейшую болезнь, но ни разу за все это время не то, что не отступает от своего выбора, и от своего служения Церкви не отказывается никогда.

М. Борисова

— Я думаю, что имеет смысл напомнить нашим радиослушателям вот этот последний камень преткновения, который, собственно, закрыл как бы вход в гробницу для владыки Петра — это как раз все-таки обновленческий раскол и отношение к нему власти. Потому что власть, которая, собственно, его создала, она к нему то пылала нежными чувствами, то охладевала, то вдруг лидеров этого обновленческого раскола тоже сажала в тюрьму — ну, в общем, все в той же самой логике. Но 1926 год — год XV партконференции, где как раз идеологические вопросы обсуждались как крайне важные для государственного строительства, и все, кто противостоял обновленцам в тот момент, они как раз попадали, как сейчас говорят, под раздачу. И именно отношение к обновленцам в 1926 году привело к последнему, четвертому аресту, в результате которого владыка Петр оказался на Соловках. Почему мне кажется важным напомнить про обновленчество? Потому что об этом... Ну это было очень давно.

Священник А. Правдолюбов

— Это было не просто очень давно, а реалии того времени для нас, для современных людей, они, наверное, уже... ну, их можно с трудом понять, потому что мы живем в совершенно другом мире. Мир изменился колоссально. За эти сто лет произошли изменения совершенно невероятные, поэтому нам действительно очень непросто понять вообще логику и все, что происходило в то время. Лев Троцкий был уверен и считал, что... и он был человеком неглупым, он действительно это понимал прекрасно, что Церковь и борьба с ней может привести совсем не к тем результатам, которые они преследуют, и поэтому была создана такая — ну. скажем так, сначала была сформулирована, а потом приложили все усилия, чтобы это внедрить — идея новой, так называемой «живой» Церкви, которая приходит на замену вот этой вот старой, уже изжившей себя, вот этой какой-то «непонятной совершенно для простаго народа» Церкви Синодального периода, которая ассоциировалась у всех совершенно плотно с империей, с тем, что, как казалось многим людям того времени, уже себя абсолютно изжила и дискредитировала. И на волне такого отношения к Церкви Троцкий был уверен, что это будет воспринято людьми «на ура» и все ринутся сами же уничтожать старое и создавать новое. То есть, как, опять же, пишет Иларион Троицкий в своих письмах, что вот 15-20 человек собрались, объявили себя «живой церковью» — и вот они радуются. Он там, не стесняясь в выражениях, характеризует их умственные способности, что называется, потому что к Церкви это не имеет никакого отношения. Но для молодой советской власти подобная идеология — она была, как казалось Троцкому, удобна и выгодна именно для того, чтобы Церковь сама себя переработала и превратилась в выгодную для них, удобную идеологическую платформу. То есть, когда вот эти «живоцерковники», как их называли, они как раз проповедовали и ратовали за укрепление отношений с советской властью, что это все очень правильно, нужно, что «правильным путем идете, товарищи!»... То есть, здесь была такая не просто спайка с советской властью, а это было непосредственно изобретение самой же советской власти для того, чтобы Церковь превратить в нужный ей институт. И, конечно же, такие великие богословы и умы того времени, как святитель Петр Воронежский, Иларион Троицкий и прочие святители, они не просто не могли принять этого — они, прекрасно зная то, как живет и действует Церковь, прекрасно понимали, что это совершенно противное и чуждое идее образования, которая уничтожает в простых людях остатки веры, которые можно было бы, наоборот, как тлеющие угли раздуть и укрепить, а вот этот вот, по сути, какой-то такой предательский акт и содействие... Как вот Евангелие Господне, опять же, говорит: «Не можете работать Богу и мамоне, не можете работать двум господам. Вы будете одного ненавидеть, другого любить. То есть, это невозможно. То есть, церковь — она не предполагает какого-либо, так назовем, политического участия в социальном строе. А здесь как раз расчет был именно на это. И поэтому да, этот обновленческий раскол, его лидеры — они имели не просто популярность в народе, а даже многие епископы того времени и митрополит Сергий Страгородский, он потом приносил покаяние, что он участвовал в этом движении, и действительно многие умы и сердца были этим захвачены. То есть, это нельзя сказать, что это была какая-то неудачная попытка Троцкого изменить ситуацию — это действительно имело место и в истории Церкви, и в истории нашего народа, и это была очень серьезная проблема. Почему? Сейчас, современному человеку это вообще непонятно, но на тот момент информационных технологий, которые можно хоть как-то сравнить с современными, не было. Письма шли неделями, месяцами, газеты издавались, что называется, тоже, скажем, «по старинке», другого не было. И поэтому обновленческий вот этот раскол — он имел невероятную силу и действие в народе.

М. Борисова

— Ну, и поскольку владыка Петр был одним из тех, кто публично объяснял, что это такое, власть сочла, что самое место ему на Соловках.

Священник Анатолий Правдолюбов, клирик храма Святителя Иова, Патриарха Московского и Всея Руси, проводит с нами сегодня этот «Светлый вечер». Мы говорим о новомученике, о соловецком мученике владыке Петре. И я думаю, что как раз вот этот удивительный документ, который родился в Соловецком лагере, это «Архиерейская записка»... Мы только что говорили об обновленцах, о борьбе патриаршей Церкви и обновленчества, и вдруг в этом аду рождается такое соборное послание, где совершенно откровенно требуется разделение Церкви и государства не на словах, а на деле. И это требование исходит из могилы, практически. Вот это удивительное явление — то есть, как это вообще могло быть? Ведь к тому времени, когда родилось это послание, владыка Петр стал тем самым епископом Соловецким.

Священник А. Правдолюбов

— Да, это удивительно и непонятно, а самое-то, что, опять же, для нас, современных людей, необъяснимое, — что, ну, у нас где-то в голове есть такой штамп — «десять лет без права переписки». То есть, вот как они могли, там, что-то писать, что-то создавать, еще это объявлять и декларировать? Совершенно необъяснимо. Но, по опыту моих прадедов, которые тоже перенесли опыт соловецкого заключения, такая возможность не просто была, а — это тоже невероятно совершенно — по просьбе моего прадеда-священника родные прислали ему в стопке белья сшитую епитрахиль из простого полотенца-рушника для того, чтобы можно было осуществлять священнодействие, будучи в заключении в лагере, и проверяющие этого не увидели, не заметили! Он получил эту епитрахиль и мог исповедовать своих сокамерников... ну, не сокамерников, а тех, кто... соседей по бараку, так скажем, которые к нему приходили и просили помощи. То есть, даже такое могло быть. То есть, на тот момент вот этих вот репрессивных методов и инструментов для подавления личности и уничтожения человека еще не было, что называется, продумано и разработано. И поэтому архиереи, заключенные на Соловках, могли собраться, постановить что-то, могли это воззвание написать, отправить в письме, его можно было, что называется, передать. Самое главное — что не только это было возможно, но еще есть знаменитая история о том, как они служили пасхальное богослужение — по разрешению, ни много ни мало, самого начальника лагеря. И, более того, им из лагерного музея — обратите внимание! — выдали священные сосуды и облачения по распоряжению того же начальника лагеря. То есть, это еще на тот момент было возможно, и это потрясающе. То есть, казалось бы, люди обречены на смерть, и они это понимали, но при этом у них была возможность к этой смерти не просто приготовиться, а даже что-то сформулировать, и не просто сформулировать, а отслужить пасхальное богослужение и пройти Крестным ходом, о котором они потом вспоминали — те, кто остались в живых. Это удивительно совершенно. И ярчайшее свидетельство, что даже в таких страшных условиях, нечеловеческих условиях Господь не оставляет своих людей и дает им не просто возможность вздохнуть и поднять глаза к небу, а отслужить пасхальную службу.

М. Борисова

— Но вообще их отношение к вот этому последнему смертному испытанию — оно удивительное. Владыка Петр написал в январе 1929 года, когда уже заболел тифом и когда его отправили на Анзер (а Анзер — это в те времена было совсем не место для молитвы, а место для умирания больных людей, их туда свозили со всего Соловецкого лагеря и оставляли тихо умирать, кто когда умрет — тому и слава Богу). Накануне зимы рыли здоровые ямы для того, чтобы, ну, мёрзлую землю потом не ковырять. Вот эти общие могилы, эти ямы ждали тех, кого привезли как бы в изолятор для выздоровления. Но мне просто хочется одну цитату владыки Петра привести, потому что она удивительная. Он писал: «У нас, по-видимому, настала настоящая зима, с ветрами и метелями, так что ветер едва не валит с ног. Живу в уединенном и пустынном месте на берегу глубокого морского залива. Никого не вижу, кроме живущих вместе, и могу воображать себя пустынным жителем». Эти строки святитель Петр пишет, когда находится в Троицком скиту. На острове Анзер их два — Троицкий и Голгофо-Распятский, они находятся по разным концам острова. «Анзер» переводится как «вытянутый», «длинный». И вот Троицкий скит находится как раз на той части острова, которая выходит в открытое море. Именно поэтому он так об этом пишет — что глубокий морской залив и ветер, который с моря идет. Это действительно очень непростые условия, и Господь, насколько я могу представлять, дал святителю Петру возможность действительно не просто испытать опыт пустынножительства, а в этом самом пустынножительстве приблизиться к Богу на максимальную(? минимальную?) дистанцию. То есть, святитель Петр получил невероятный духовный опыт. Эти строки он пишет — он еще не был болен, он был туда сослан, потому что в Троицком скиту он проживал. А когда он заболел тифом, был уже расположен в Голгофо-Распятском скиту. И, насколько я понимаю, его здоровье было настолько уже истощено, что особых каких-то свидетельств нет, но его помощник, который находился при нем там (и это тоже чудо), видел, что перед смертью через окно, как некое такое было ему видение — причем, именно помощнику, что характерно. Он увидел, что вошла великомученица Варвара с чашей и причастила святителя Петра перед смертью. То есть, это невероятное видение, близость не просто мира горнего, а это абсолютно открытое пространство этому горнему миру. Таких свидетельств много, и если обратиться к истории соловецкого заключения и читать воспоминания, то об этом рассказывают разные просветители — и те, кто там были в заключении, и священники. И вот святитель Петр сподобился совершенно удивительного, невероятного достоинства. Очень часто нас обвиняют в том, что мы, православные христиане, очень любим мучиться, страдать, поэтому у нас мученики все время, что вся наша жизнь — это такая тяжесть, такой кошмар, и вот грехи, покаяние, и у нас все так плохо, и поэтому нам всем плохо, и мы все время все ищем, как бы стало бы еще хуже... Это абсолютная неправда, и не просто неправда, а это к христианству не имеет никакого отношения. Это такое обличение современного мира, чтобы, опять же, найти некоторый изъян в духовном состоянии православного человека. Мученичество и страдания святителя Петра — это невероятная близость к Богу, его путь, который для нас является не просто примером, а вдохновляет и укрепляет нашу веру, что даже в таких чудовищных, страшных испытаниях, в которых он находился, он не потерял ни человеческий облик, ни пострадал, что называется, в своем психическом, душевном состоянии — он сохранил твердость веры, разума, он сохранил любовь к Богу. Как ему это удалось?

М. Борисова

— На самом деле, звучит в нашей уютной, теплой, светлой студии как риторический вопрос, но когда ты читаешь о реальных Соловках, воспоминания тех людей, которые уцелели вот в первый период соловецкий, когда они рассказывают, что происходило с людьми на Секирной горе (а это, как сказать, это каторга в каторге, то есть, это место, которое вполне можно назвать адом и не погрешить против правды), так вот там от того, что происходило... Там не было специальных пыточных орудий и никакого триллера, но там людей доводили до такого состояния, что они душили тех, кого кидали к ним в камеру, новеньких. Потому что голод, холод и абсолютное отсутствие всего, что можно придумать, человеческого в короткое время превращало человека в нечеловека.

Священник А. Правдолюбов

— Да, и не просто в нечеловека, а потеря человеческого облика и низведение человеческой личности до животного состояния — это был один из самых эффективных инструментов. Секирной горы боялись как огня. То есть, просто слово, это самое слово, произнесенное на Большом острове, оно уже людей приводило в ужас. И я был на Секирной горе, я видел это место. Этот изолятор для проштрафившихся заключенных был сделан из храма-маяка, который стоит на вершине такой действительно небольшой горы. Секирная гора, такая глыба из камня, и на вершине этой горы выстроен храм-маяк для того, чтобы мореходы могли ориентироваться, и Соловецкий остров становился для них спасительным в какой-то ситуации. Но в период лагеря там был организован страшный, совершенно чудовищный пункт невероятных истязаний. И ты когда поднимаешься на эту гору, там где-то не доходя до вершины есть братское кладбище и захоронение. То есть, умерших людей просто сваливали в одном месте и присыпали землей, и даже неглубоко. И там, когда восстановление монастыря началось, стали находить останки, и выяснилось, что там их очень много. Там находиться еще как-то вот... То есть, приходишь туда, и мы там и панихиду служили, и молились о всех, кто там пострадал... Но поднимаясь дальше, к Секирной, к вершине Секирной горы и подходя к храму, становится не просто страшно, а там действительно очень трудно находиться. И у меня так сложилось, что у меня первая моя поездка на Соловки была связана со всем, ну, так скажем... со мной были люди, спутники, которые были там как туристы, и она были туристической. И даже все те, кто были в этой группе, почувствовали совершенно невероятную тяжесть — находиться страшно. И в этой тяжести, в этом ужасе гибели людей люди верующие и настоящие подвижники веры могли сохранить человеческий облик.

М. Борисова

— Но владыке Петру еще посчастливилось остаться в мощах, поскольку его... добились все-таки, что его вынули из этой общей ямы и перезахоронили в отдельную могилу и поставили там крест. В результате мощи были обретены в 1999 году.

Священник А. Правдолюбов

— Да, и не просто посчастливилось — то есть, это особый такой промысел, это тоже чудо, что его смогли вовремя из общего захоронения вытащить. Потому что он умер в тифозном вот в этом изоляторе, и его похоронили в обычной общей могиле, которую, вы сказали, заготавливали еще с осени. И, опять же, его помощник смог добиться разрешения властей, чтобы его открыть и похоронить отдельно, как все-таки святителем. И им это удалось, что, опять же, невероятное чудо, потому что, действительно, через много лет, когда на Соловки вернулось духовенство, и был восстановлен монастырь, и было осуществлено поднятие мощей святителя Петра Воронежского, это отдельное захоронение как раз упростило задачу. И святитель Петр благоволил, чтобы его святые мощи хранились и в монастыре, и в Воронеже, на кафедре, на которой он свое святительство закончил.

М. Борисова

— Спасибо огромное за эту беседу. Иерей Анатолий Правдолюбов, клирик храма Святителя Иова, Патриарха Московского и Всея Руси, был сегодня в студии программы «Светлый вечер». С вами была Марина Борисова, мы говорили о новомучениках и исповедниках Церкви Русской и, с Божьей помощью, будем продолжать знакомиться сами и знакомить вас с этими удивительными людьми, которые могут не только быть примером, но и, я думаю, к ним с молитвой можно прибегать за помощью и эту помощь обретать. До свидания, до новых встреч!

Священник А. Правдолюбов

— До свидания! Храни Господь!

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Юрьев-Польский. Георгиевский собор». Анатолий Оксенюк, Олег Рыжков
• «Развитие железных дорог в России». Александр Музафаров
• «Театр и вера». Ирина Чернова

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов