«Атаман Михаил Черкашенин». Дмитрий Володихин

11.05.2025

Поделиться

Дмитрий Володихин

В этой программе «Исторический час» вместе с доктором исторических наук Дмитрием Володихиным мы обратились в 16-й век и говорили о первом знаменитом донском казачьем атамане Михаиле Черкашенине, о его участии в походе войск Ивана Грозного на Крымское ханство, а также о значительной роли в важных сражениях тех лет: в битве при Молодях, в котором был остановлен хан Девлет Гирей, а также в обороне Пскова от войск польского короля Стефана Батория.

Ведущий: Дмитрий Володихин

Д. Володихин

— Здравствуйте дорогие радиослушатели! Это Светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин, и у нас в гостях — Дмитрий Володихин, больше никого нет, поговорим с вами сегодня наедине. Сегодняшняя наша передача посвящена одному из великих, но, на мой взгляд, почти совершенно забытых людей. Только в казачьей среде хранится историческая память об этом полководце и политическом деятеле русского прошлого. Вот задайтесь вопросом, прошу вас, кого из великих казачьих атаманов вы вспомните? Наверное, вспомните Платова, в первую очередь. Вспомните Бакланова, может быть, это в большей степени генерал, чем атаман. Наверное, вспомнится атаман Ермак и мятежник Стенька Разин. А вот если заглянуть в русское прошлое поглубже, если посмотреть, кто в нём был до Ермака, там ведь атаманы, которые сверкали своими доблестными именами, появились задолго до того, как Ермак совершил свой знаменитый поход за «Камень», то есть в Западную Сибирь. И первым знаменитым донским атаманом вольного казачества был человек, чьи корни уходят в туман, в сумрак истории. Это — Михаил Черкашенин. Вокруг его происхождения множество версий, гипотез, разного рода предположений, сделанных в разное время историками, публицистами, историософами, журналистами, кого только нет. Есть предположение, что он происходит из Малороссии, и когда-то родился на Днепре. Его прозвище «Черкашенин» говорит о том, что он из тех мест, потому что «черкасами» называли запорожских казаков, и «Черкашенин» для Руси — это либо запорожский казак, либо сын запорожского казака. Некоторые даже говорят, что в Малороссии в 1536 году было восстание против польских панов и именно тогда значительная часть населения бежала от карающих отрядов, и прибыла в Россию. Возможно, вместе с нею прибыл и Михаил Черкашенин, но мы точно не знаем. Мы даже не знаем времени его рождения. Предположительно, это где-то 20-е, может быть, начало 30-х годов ХVI века. Точнее не скажет никто, ни один историк, ни один источник, потому что таких данных, в принципе, нет. Что касается пребывания Михаила Черкашенина в составе свиты одного великого авантюриста, человека, который вечно искал для себя удел, хотел бы где-нибудь усесться к князям, это — Дмитрий Вишневецкий. Он носил титул князя, но нельзя сказать, что где-нибудь в ХVI веке у него было собственное княжество или хотя бы обширные вотчины, обширные имения. Он пытался то здесь, то там найти для себя землю и осесть на ней. Человек был выдающийся с точки зрения воинского таланта, чрезвычайно энергичный, предприимчивый, отважный и в то же время колеблющийся между разными монархами, между государями, к каждому из которых можно было как-то прильнуть в ожидании милости, может быть, даже самому сделаться каким-то небольшим второстепенным государем. Так вот, есть предположение, что среди приближенных Дмитрия Вишневецкого был некий Михаил Алексеев. В конце 1550-х годов Дмитрий Вишневецкий, на протяжении нескольких лет пребывавший на службе у Ивана Грозного, решает отшатнуться от России и вернуться в состав Великого княжества Литовского, бросить одну службу и принять другую. В этот момент часть приближенных атаманов отшатывается от Дмитрия Вишневецкого, среди них и Мишка Алексеев. Вот некоторые считают, что Мишка Алексеев это и есть Мишка Черкашенин. Доказать что-либо в этой сфере абсолютно невозможно и даже не следует пробовать, потому что здесь вместо опоры на исторический источник начинается выдумка. Первый раз Михаил Черкашенин появляется на страницах исторических источников около 1548 года. В этот момент он, очевидно, еще довольно молодой человек. Он уйдет из жизни в начале 1580 года, и с 1548 года по этот смертный порог пройдет больше 30 лет. А в 1548 году он взрослый воин, уже военноначальник даже. Следовательно, может быть, ему 20 лет, может 25 лет, может быть, даже 30, мы об этом не можем твердо судить, но во всяком случае он точно не подросток, не мальчишка. И отсюда вывод, что родился он, скорее всего, в 1520-х — в начале 1530-х годов. Каким образом Черкашенин оказался на Дону? Знаете, тут нет ничего непроницаемого. Запорожская сечь и Вольный Дон общались друг с другом достаточно интенсивно. Казаки переходили с одного места на другое на Вольном Дону, легко принимали запорожских казаков как своих и включали в состав своего братства. Братство Вольного Дона порой давало на Запорожскую сечь свои потоки казаков и там их принимали как своих. Бывало даже неоднократно, что запорожцы и донцы совместно участвовали в крупных военных мероприятиях. По тем временам — ничего особенного. Важный момент: видеть то, что запорожцы и донцы не враги друг другу, у них есть огромное количество черт, которые их роднят. И те, и другие православные. Они не называются великороссы, малороссы, украинцы, все они называют себя русскими. И они все находятся в положении фронтира. То есть Дон, Северский Донец, в какой-то момент среднее и нижнее течения Волги, Терек, Яик, который нынче называется Урал — это все реки, по которым проходит граница расселения русских. Русское государство из Москвы еще не готово осесть там, построить города, обеспечить распашку земель, поставить гарнизоны, выстроить храмы. А казаки решаются на свой страх и риск занять эти земли, оборонять их силой оружия, если надо — бросаться на врагов с саблею, с пищалью, драться за эти земли. Они одной рукой добывают из Дона рыбу, другой рукой отбиваются от противника, который приходит в эти места, чтобы воевать и грабить. Прежде всего, столкновения происходят между ними и крымским ханом, между ними и провинциальными какими-то начальниками турецкого султана, между ними и ногайцами. И казаки готовы в любой день, в любой час взять оружие в руки и пойти в поход, либо отбиваться. Они часто наносили удары и по территории ногайцев, и по территории крымского хана, и по территории турецкого султана. Им было не в новинку хорошенько ударить, совершить опустошение на вражеской земле, обогатиться за счёт неприятеля или другой вариант: послужить по найму в войсках русского царя. Вот 1548 год, уже год как Иван IV принял царский титул, происходит чрезвычайно важное сражение на Переволоке. Что такое Переволока? Это пространство между Доном и Волгой, где сейчас канал, а что касается XVI–XVII веков, то там производилось переволокивание кораблей из одной реки в другую. Это пространство считалось стратегически важным. Казаки Михаила Черкашенина и вместе с ними государевы служилые люди под командой Истомы Извольского прибывают в это место, дают бой сборному отряду турок, крымцев и разбивают их. Во главе крымцев стоит некий князь Аманак, во главе другого воинства, его называют татарскими казаками, — некто Елбузлук. Оба они отступили, были разбиты и оставили на Переволоке, что очень важно, — семь пушек. А это серьёзное достижение, по тем временам это настоящий успех в большом сражении. На Переволоке Михаил Черкашенин и Истома Извольский ставят острог, то есть укрепление. Совершенно ясно, что в этом месте скорее защищать его будут казаки, чем царские войска, потому что дотянуться до этого места пока трудновато. Ещё Казань не взята русскими войсками, ещё Астрахань не взята русскими войсками, и русские рубежи только-только придвигаются к этим местам.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. Я рассказываю вам сегодня о первом знаменитом донском казачьем атамане Михаиле Черкашенине. Мы не знаем, участвовал ли Михаил Черкашенин во взятии Казани, его имени нет в русских летописях и других документах. Мы знаем, что какое-то время он пребывал на казанской земле и, возможно, служил там великому государю, но это из сферы предположений. Бой на Переволоке — то совершенно точно было, построенный острог — тоже совершенно точно было, а вот бои за Казань — из сферы предположений. Но уж совершенно точно мы знаем, что Михаил Черкашенин участвовал в боях с Крымским ханством, которые шли с переменным успехом в середине второй половины 50-х годов ХVI века. И здесь Россия и крымский хан обменялись рядом мощных ударов. Война шла прежде всего по той причине, что когда-то на этом месте в степях, в том числе Подонья, Северского Донца, а также западнее, располагалась Большая Орда, самый большой осколок Золотой Орды. Она была врагом и крымского хана, и русского государя, и с двух сторон они постепенно истребили это государственное образование. Все это время они были союзниками, но когда между ними исчез общий враг, надо было подумать, кому достанется его территория. Это было важное дело, поскольку для России нужны были новые земли под распашку, а для крымского хана, конечно же, под выпас его стад. И обе стороны смотрели на эти земли спорные с чрезвычайно большим вожделением, хотелось бы их получить. Кроме того, по Волге были поставлены крепости и города, принадлежащие территории двух больших ханств — Казанского и Астраханского. И крымские ханы хотели бы сделать Казань навсегда врагом России или вообще присоединить ее к своему Юрту. Юрта — это самостоятельное государство. О том же речь шла и в отношении Астрахани. Астрахань не была врагом России, но ее могли сделать враждебной России, как только крымский хан затевал интригу, целью которой было присоединение Астрахани к Крымскому ханству или к политическому кругу, который подчинялся крымскому хану. В ХХ веке сказали бы: «Крымский хан хотел сделать Астрахань сферой своего влияния». Итог получился совершенно не такой. В 1552 году армия Ивана IV взяла Казань, в 1556 году она утвердила власть русского царя в Астрахани. Это были самые большие успехи царствования Ивана IV. Однако для того, чтобы их закрепить, требовалось принять бой с могущественным государем, с крымским ханом. Это был бой нелегкий. Итак, крымский хан наступает с южных рубежей, идет по шляхам, прежде всего по Изюмскому шляху, и он атакует русские города беспрестанно, то малыми силами, то есть выпускает мурз, царевичей, биев разного рода, а иногда «в силе тяжкой», как писали в те времена. «В силе тяжкой» — это значит идет сам хан, ведет десятки тысяч войск, намерен прорваться в исторический центр русских земель, учинить там разгром, сделать пеплом и угольками деревни, села, города и самое главное — отогнать полон. Отогнать полон — это значит взять в плен мужчин, женщин, детей, отвезти в Крым и там либо приставить к хозяйству рабским образом, либо на работорговом рынке в Кафе (современный город Феодосия) продать их. Вот сейчас очень много говорят о том, какими жертвами работорговли были негры. Наши с вами соотечественники — восточные славяне, были жертвами работорговли не меньшее время и в не меньших масштабах. Через работорговые рынки Крымского ханства и Турецкой державы прошли миллионы наших предков — я не ошибаюсь и не хочу делать никаких оговорок — миллионы наших предков. Это важный момент. Естественно, где-то в районе реки Оки каждый год стоят армии России, ожидающие врага. Будет он или не будет — другое дело, но они находятся в боевой готовности. Там расставлены города, города эти накапливают гарнизоны, которые в любой момент готовы пойти на отражение вражеского наступления или вражеской атаки малыми силами. Что из этого всего получается? Крымский хан идет в наступление часто. Знают о том, что он идет от разведчиков, нередко знают от казаков и казаки в отражении крымского хана порой принимают прямое непосредственное участие, а время от времени сами нападают на него, наносят удары по его территории, освобождают пленных своих соотечественников и увозят все то ценное имущество, которое когда-то крымский хан увез с русской территории. Пародоксальная ситуация. Вся южная Россия, ну и значительная часть Великого княжества Литовского и южной Польши стонут от набегов крымского хана, а крымский хан стонет от набегов казаков. И в середине 50-х годов, кажется, наступает время для решающей битвы. У Судьбищ встречается легкая небольшая царская армия и войско крымского хана. Русскому войску пришлось отступить из-за поражения, но оно не было разбито и боевое ядро сохранило. В ответ Иван IV посылает значительные силы на своего противника, и на него устремляются Дмитрий Вишневецкий, дьяк Ржевский, царедворец Адашев. В разное время: в 1556-м и в 1559-м годах ведется наступление России на земли Крымского ханства, удары наносятся по разным направлениям и тут, как нельзя кстати, сказывается опыт, боевая смекалка и искусство донских казаков. Вот здесь проявил себя очень хорошо именно атаман Михаил Черкашенин. Он бросается со своими донскими казаками в опасное речное путешествие по реке Кальмиус, выходит в Азовское море и бьет по восточной части Крымского ханства, то есть подвергает разорению улусы, то есть те районы, которые в Крымском ханстве считались внутренними и абсолютно защищенными. Они расположены неподалеку от города Керчь. Черкашенин берет пленников и уходит оттуда. Этих пленников, крымского татарина и турка, он отправляет Ивану IV, докладывая, какая там обстановка и что противник получил серьезный удар. Следующий удар Михаил Черкашенин наносит в 1559 году отряду бойцов крымского хана, который идет к Северскому Донцу, натыкается там на казаков, дает им бой и терпит полное поражение. Еще четырех языков Михаил Черкашенин отправляет в Москву. И в Москве понимают, что есть на Дону множество вольных казаков, у них немало атаманов, которых они назначают сами себе, голосованием, по своей воле и не отыскивая никакого распоряжения, указа или одобрения в Москве. Михаил Черкашенин, похоже, пользуется среди них самым большим уважением и самым большим авторитетом. Поэтому в 1570 году к казакам идет царская грамота, в этой грамоте сказано, что необходимо казакам провести по земле и по воде посла Ивана IV Ивана Новосильцева, достаточно знатного дворянина, который нуждается в защите. Казаки за это берутся и пропускают его с конвоем, строят особые суда, каяки — небольшие деревянные гребные судёнышки, которые эскортируют Новосильцева, и за это Иван IV обещает им свое царское жалование. Действительно, речь идет о том, что он отправляет на Дон серебро, сукно, селитру для изготовления пороха и свинец для того, чтобы казаки не теряли своей боевой мощи. Эти отношения продлятся очень долго, и в конце ХVI века, и в ХVII веке они будут. Какое-то время они будут абсолютно безмятежные, притом Москва будет вести себя достаточно хитро в отношении казаков. Они, с одной стороны, русские, с другой стороны, не под полной властью государевой. Когда кто-то жалуется на них, татарский хан или турецкие султаны, говорят: «Уйми, Великий государь, своих казаков, какую обиду они нам чинят своими набегами!» Из Москвы следует примерно стереотипный ответ: «А мы не знаем, это люди вольные, беглые, разбойные, мы ими не руководим». Конечно, не руководят, но есть добрая договорённость: «Вот, казаки, вам серебро, сукно, порох или там селитра, свинец, делайте своё дело». И присяги в ХVI веке Вольный Дон Москве не давал. Он даст присягу только после подавления бунта Стеньки Разина, а это уже 70-е годы ХVII века со времён Михаила Черкашенина, век пройдёт до того момента. Пока мы видим только одно — между Москвой и Вольным Доном есть отношения, которые предполагают, что казаки служат русскому царю, но служат они по доброй воле и по найму. Вот примерно так.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы говорим о первом знаменитом донском казачьем атамане Михаиле Черкашенине. И вот наступает момент, когда Черкашенин из числа выдающихся донских казачьих деятелей выступает на сцену общерусской истории и там тоже показывает себя большим человеком. Итак, начало 70-х годов. Что происходило с Михаилом Черкашениным в 60-х годах ХVI столетия, мы не знаем, источники нам этого не дают. А вот то, что происходило в 70-х годах, источники рассказывают. Прежде всего, великий триумф предварён был великой печалью, великим несчастьем. В 1571 году из-за разделённости русской армии на опричное земское командование крымский хан Девлет-Гирей прорвался через русские заслоны, дошёл до Москвы, бился там с русскими войсками и спалил столицу. Не то чтобы ограбил, а именно спалил, пустил огонёк, и пожар охватил великий город. Страшное творилось на его улицах, множество людей погибло. Десять лет пройдёт, и всё равно будут видны страшные пустыри на месте прежних, когда-то цветущих улиц. То есть был нанесён страшный урон. Московское правительство, обдумывая, как вести дела с крымским ханом, склонялось к тому, что, может быть, даже отдать ему Астрахань, были такие мысли. А Девлет-Гирей размышлял о том, чтобы забрать всю Волгу, готов был раздать уже торговые вольности, объявить о своих таможенных тарифах в этом регионе, грозился прийти и отобрать силой все, что ему не дадут. И в Москве, очевидно, решили, что можно договориться. Но договариваться с человеком, который ведёт себя, как волк, нельзя! Почему? Если ты ударил с ним по рукам, то он обязательно ещё раз укусит тебя, когда ты повернёшься к нему спиной. Волка надо убивать, потому что, если нашёл он вход в овчарню, то постепенно всех овец перетаскает. Отдашь ему Астрахань — он потребует Казань, а потом потребует дань как при Батые или как при Мамае, или как при Тохтамыше, потребует ещё русские города в придачу. Надо драться, ничего не поделаешь. И вот в этот момент русское командование призывает на помощь вольных донских казаков. В 1572 году Мишка Черкашенин оказывается под командой у великого полководца земли русской, князя Михаила Ивановича Воротынского, человека, который брал Казань, вот он был главный герой казанского взятия. С тех пор немало дрался, организуя оборону русских южных рубежей. В этот раз он получил себе в помощники двух блистательных полководцев — молодого князя Ивана Шуйского, с которым Михаил Черкашенин встретится в будущем, через девять лет, и настоящую звезду великого воинского таланта того времени — князя Дмитрия Ивановича Хворостинина. Уже не существует отдельно опричной, отдельно земской армии, их слили воедино. И наказали Воротынскому, хоть и с небольшими силами, а сил сильно уменьшилось с прежних времен, уже нет столько бойцов, сколько их было, когда брали Казань. Так вот, наказали Воротынскому стоять насмерть, не пропускать крымского хана. Он получил вольных казаков донских и здесь вопрос, сколько у него их было. Многие авторы пишут, что там было три, даже пять тысяч донцов, огромное количество, туча, весь Вольный Дон поднялся, но это, видимо, серьёзное преувеличение. Документы говорят о том, что казаков нанимали на русскую службу в количестве, которое никогда не достигало тысячи человек, то есть вольные казаки сражались сотнями. Служилых казаков могло быть тысячи, это правда, их собирали по всей России. Но Вольный Дон очень больших отрядов не давал, потому что постоянно нужно было держать собственную землю на замке, постоянно нужно было значительную часть сил оставлять на охране собственных рубежей. Но, тем не менее, несколько сотен бойцов, очевидно, у Михаила Черкашенина было. Даже иронизируют казачьи историки над тем, ну что такое три тысячи, пять тысяч? Это что, вечером, когда пили пиво у костров, было пять, а к утреннему разводу на службу выползало уже три тысячи, что ли? Остальные не выдерживали приёма этого самого пива. В общем, относятся к таким вещам иронически. Итак, скорее всего, у Михаила Черкашенина не было и тысячи бойцов, но вся-то армия была порядка двадцати тысяч, то есть каждая сотня была на счету. Эти двадцать тысяч были пёстрыми: тут и дворянское ополчение, которого не так много, и стрелецкие сотни, которых тоже не так много, и служилые казаки, которых больше, чем вольных. Тут и те самые вольные казаки Михаила Черкашенина и, конечно же, пушкари. На всхолмии, близ речки Рожай у деревни Молоди летом 1572 года случилось генеральное сражение. Воротынский, Хворостинин, казаки Михаила Черкашенина, вся русская армия билась, стараясь не пропустить Девлет-Гирея дальше. А Девлет-Гирей должен был драться на этой невыгодной для него позиции, направляя своих бойцов на прямые, как бы сейчас сказали, мясные штурмы. Всхолмие было укреплено гуляй-городом — передвижной крепостью, которая состояла из телег и поставленных на них деревянных щитов с амбразурами. Стрельцы били оттуда из пищалей, пушкари били из маленьких пушечек. Время от времени, когда оказывалось, что крымцы близки к тому, чтобы ворваться и разгромить этот гуляй-город, проникнуть за его стены, устроить там резню, с флангов атаковали дворянские сотни. С высокородными воеводами во главе, с боярами, с князьями, бились насмерть и отгоняли ратников Девлет-Гирея. Их было больше, по подсчётам современных учёных, как минимум тысяч тридцать, а может быть, и все сорок. И это превосходство в силах давало, конечно, возможность Девлет-Гирею наносить таранные удары раз за разом, но позиция стояла. Здесь, очевидно, казаки использовались по своему прямому назначению: они были очень хороши в разведке, в дозоре, когда нужно было оборонять какие-то укрепления. Так вот, очевидно, они были на этих возах, были с ружьями, стреляли по крымцам, отбивали атаки, а когда доходило время до рукопашной, вынимали сабли из ножен и устремлялись на врага. Иными словами, казаков вряд ли щадили в этом бою, они были на передней линии укреплений, как можно предположить. На третий день Девлет-Гирей потерпел поражение. Что это значит? Он устал атаковать и во время последнего раунда боев получил контрудар. Московская конница во главе с князем Воротынским ударила по тылу и флангу, погнала крымцев к их лагерю, и в этот момент московское командование использовало уловку — подослало фальшивого гонца, где говорилось, что подходит свежее войско, резерв на подмогу князю Воротынскому и его ратникам. Для Девлет-Гирея это было, конечно, страшное известие, он был потрепан, его разбили дважды. Несколько часов штурмуя русские позиции, он потерпел полное поражение, и вот это самое всхолмие у реки Рожай было забросано мертвецами. Огромное количество степных ратников закончило здесь свою жизнь. Конечно, победа давалась тяжело, многие погибли и на русской стороне, в том числе и среди вольных казаков, донцов Михаила Черкашенина. Но, так или иначе, дело клонилось в пользу Воротынского, его воевод и казаков Михаил Черкашенина. Что произошло? Хан, очевидно, устрашенный тем, что подходит еще одно воинство, и не видя уверенности в своих людях, которые потеряли очень много народу, дал приказ — «отступаем». В течение нескольких дней русское войско гнало его, сбивая заслоны, в которых было по несколько тысяч ратников, оставленных, чтобы прикрывать тылы. Удержать русских ратников оно не могло, оно могло спасти от полного разгрома только то ядро крымского войска, которое возвращалось домой. Ну а что Девлет-Гирей? Не получил он ни разгрома Русского царства, ни вожделенных земель Казани и Астрахани, не получил он полона никакого, не получил он никаких бонусов от этого похода, только полный разгром. И мне радостно сообщить о том, что русское войско, которое сражалось тогда изо всех сил, вышло вновь на оборонительный рубеж. Когда оно первый раз выходило, чтобы встретить Девлет-Гирея, оно разделялось на пять полков, теперь оно делилось на три полка. По всей вероятности, количество раненых и убитых в этом сражении доходило до сорока процентов. Но русские полки, кто даже ранен, но способен стоять на ногах и держать оружие, вышли на Оку, встали и загородили с собой Русь. Попробуй-ка, пройди через нас. Был там, где-то и Мишка Черкашенин. Приблизительно в это время, некоторые историки склоняются к тому, что во время набега Девлет-Гирея, может быть на Молоди, его сын Данилка попал в плен. И крымский хан, раздосадованный своими потерями и поражениями от Михаила Черкашенина, и еще более раздосадованный разгромом у Молоди, казнил Данилку.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, хоть мы говорим о мрачных материях, о сражениях, о потерях, о победах и неудачах, тем не менее у нас здесь Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы разговариваем об одном из самых знаменитых людей казачьего рода эпохи русского Средневековья, об атамане вольных казаков донских Михаиле Черкашенине. Ну что же, Черкашенин не стал терпеть такого, он собрал Дон, он запросил помощи от запорожцев и приступил к городу Азову. Это сейчас Азов на территории России, этот город находится в устье Дона на протяжении тысячелетий, когда-то он носил название — Азак и был во владениях Турецкого султана. Так вот, Мишка Черкашенин явился туда со своими казаками, взял с боем Топрак-Калы — укрепление, которое представляло собой земляной город, если сравнивать с Москвой, и приступил к цитадели турецкой. Цитадель ему взять не удалось, однако он всё же нанёс колоссальный ущерб Азову, азовской земле. Были взяты в плен: шурин султанский, некий Усеин, 20 человек знатных и бесчисленное количество полону турецкого, то есть тех, кем казаки могли сами на своём Дону распорядиться так же, как распоряжались русскими пленниками в Кафе. На Дону, кстати говоря, не хватало женщин, они особенно ценились, и когда брали в полон турчанок или татарок, их отвозили на Дон, и они делались женами донских казаков. Этот рейд относится к 1574 году, это одна из самых ярких побед казачьего оружия. Она, конечно, потрясла Турецкую державу, и турецкий султан с досадой писал крымскому хану: «Ну что же ты казнил Данилу-то, сына Михаила Черкашенина, как ты мог это сделать, видишь, какой ущерб мне нанесли!» Крымский хан оправдывался: «Я Юрт свой защищал!» На что турецкий султан с еще большей досадой писал ему: «Что мне твой Юрт, мне один мой человек в Азове дороже всего твоего Юрта». В общем, Михаил Черкашенин крепко поссорил «сеньора», то есть турецкого султана, и его «вассала», крымского хана. Сына, конечно, не вернешь, беда, но казаки показали, что если относиться к ним с показной жестокостью, то они ответят тем же самым, нанеся в десятки раз больший ущерб, чем нанесен им. Черкашенин показал себя выдающимся военноначальником и настоящим большим вождем казачества. Для того, чтобы возглавить огромное казачье войско, надо быть во главе всего Вольного Дона. Таким образом, Черкашенин был у донских казаков главным атаманом, если сравнивать с казачеством Малороссии, с казачеством, которое располагалось на территории Великого княжества Литовского (в те времена оно вошло в состав государства Речь Посполитая, Польско-Литовско-Русское государство), там таких людей называли гетманами, но на русской стороне казачества, которая находилась на Дону, такого чина никто не придумывал. Достаточно было того, что есть Мишка Черкашенин и есть остальные атаманы. Ну что ж, Мишка Черкашенин послужил Москве еще и как глава большого казачьего отряда в боях Ливонской войны. Во второй половине 70-х годов там сложилось чрезвычайно тяжелое положение. В Речи Посполитой был избран новый король, там королей выбирали, они были, по сути дела, пожизненными президентами. Этот король, Стефан Баторий, строил свою политику прежде всего на том, чтобы нанести сокрушительное поражение России. Он действительно взял несколько городов, которые находились тогда под властью Ивана IV. Взял Полоцк, взял Великие Луки, взял остров на Псковской земле, взял Сокол, большую крепость и несколько крепостей поменьше. Русская оборона трещала тогда от его ударов, не могли защититься в полной мере от него. Он брал город за городом, крепость за крепостью. В этих местах обретался казачий отряд, командовал им Мишка Черкашенин, у него под рукой был второй по значению младший атаман Суконкин, были казаки с Волги, казаки с Дона, всего человек 200-300. Но казак что за боец? Он не предназначен для лобового удара, он не предназначен для того, чтобы сражаться с латной кавалерией лоб в лоб. Он дозорный разведчик, он блистательный диверсант, он ходит в тыл неприятеля, крушит его коммуникации, разоряет его сёла и деревни, берет на саблю его обозы, нападает на небольшие отряды, и лёгкие силы противника страдают от такой стремительной и неотразимой силы казачества. Очевидно, этим занимался на фронте Михаил Черкашенин. Поссорившись с воеводами Ивана IV, он в какой-то момент просто отправился на Дон. Почему? Потому что условия найма позволяли ему не слушаться воевод Ивана IV, условия найма давали ему свободу. И, несмотря на гнев из Москвы, Черкашенин собрал своих людей в условиях, когда они подвергались бесполезному риску, просто увёл их, сберегая своё казачье братство. Но через некоторое время Москва с его своеволием смирилась, вернула его на фронт, и произошло нечто необычное. Михаил Черкашенин оказался в ситуации ключевого человека в ключевой точке. 1581 год. Взяв остров, король Стефан Баторий рвётся к Пскову. Рядом с Псковом расположены казачьи отряды Черкашенина и Суконкина. И главнейший на тот момент, решающий все дела воевода Пскова князь Иван Шуйский, бывший соратник Черкашенина по сражениям у Молоди, приглашает его: «Приди ко мне, Михаил Черкашенин, хочу, чтобы ты вошёл в гарнизон Пскова». И как-то он уговорил казаков войти в гарнизон Пскова. Прекрасно знал Михаил Черкашенин, что это рискованно, что битва будет смертная, что казаки не очень привыкли стоять на стенах большого города, от них больше пользы, когда они что-то вроде современных ДРГ (диверсионно-разведывательных групп) в тылу неприятеля. Тем не менее, он пошёл в город. Я не знаю, чем он польстился, может ему дали изрядно денег, может, ему обещали под команду местных казаков, потому что источники говорят, что тут у Черкашенина было не 200, не 300, а целых 500 бойцов. А может ему сказали: «Хочешь ли ты, русский казак донской, чтобы великий город русский пал к ногам польского короля, и чтобы он ополячил и окатоличил это место? Ну, если хочешь, уходи». И он остался. Так вот, в 1581 году Стефан Баторий приступил к осаде Пскова, нашёл уязвимое место, две башни — Покровскую и Свинузскую, против которых батареи королевской артиллерии могли действовать аж с трёх направлений. Привёл их в полуразрушенное состояние, бросил вперёд своих лучших бойцов, польскую, литовскую, венгерскую пехоту, немцев, они тучами надвинулись на Псков, ворвались в него, и здесь их встречали ратники Ивана Шуйского и казаки Михаила Черкашенина. Дрались насмерть. Дрались так, что потом в польском войске учитывали скрупулёзно количество раненых, а больше изувеченных, потому что обычные псковичи и даже женщины-псковитянки стояли рядом с ратниками Шуйского и казаками Черкашенина на стенах, бросали камни, брёвна, известь негашеную, лили кипяток на противника, лишь бы только он потерял побольше бойцов, поэтому огромное количество оказалось увечных венгров, немцев, поляков, литвинов. И в этой решающей битве противника отбросили. Оказалось, что за стенами каменными, разрушенными, стоят новые стены — деревянные, вернее, древо-земляные холмы земли, на которых устроены деревянные места для батарей. Многие учёные считают, что именно тогда, в сентябре 1581 года, Михаил Черкашенин сложил голову за Отечество. Мы этого не знаем, мы знаем только, что он предсказал, что погибнет в этих боях за Псков, но Псков устоит. К нему относились едва ли не как к колдуну какому-нибудь, рассказывали о нём сказки, что он знает заговоры против ядер. На самом деле это был просто опытнейший боец, который знал, где ядра будут ложиться с особенной частотой, с особенной интенсивностью, и он знал, что, будучи уже немолодым человеком, вряд ли выдержит тяготы борьбы за Псков, тяготы долгих сражений, но пока мог, командовал своими донцами. В начале 1582 года польско-литовские войска, израненные, потерявшие огромное количество бойцов, ничего не достигшие ни во Пскове, ни рядом, они ещё штурмовали Псково-Печерскую обитель — что называется, отползли зализывать раны. Псков не был взят. Либо тогда, в сентябре 1581 года, либо на широком пространстве из нескольких месяцев до начала 1582 года Михаил Черкашенин сложил голову за Отечество. Честь ему и слава. Но великую цену заплатили за эту смерть представители польского лагеря. Дело в том, что, если бы они смяли защитников Пскова, если бы они взяли этот город, от него они могли бы устремиться в центр России, может быть, даже дойти до Москвы, во всяком случае угрожать коренным землям русским, и это было бы смертельной опасностью для нашего государства. Но Псков их остановил. Остановил их Шуйский, остановил их Михаил Черкашенин, горожане, казаки, стрельцы, пушкари, ратники, которые отбивали противника, не щадя своей жизни, и победили. И поэтому вынужден был Стефан Баторий заключить Ям-Запольское перемирие, не больно-то выгодное для России, мы кое-что теряли по нему, но оно завершило эту опасную войну, которая могла кончиться гораздо горшим, гораздо более тяжелым поражением, чем то, что произошло тогда. Псков спас всю страну. Так, между прочим, говорил еще Николай Михайлович Карамзин. И среди тех, кто спас нашу страну, был атаман вольного казачества донского Михаил Черкашенин. Поклон ему за его доблесть и за его подвиги. Дорогие радиослушатели, время нашей передачи подходит к концу, и мне остается сказать: вам спасибо за внимание, до свидания.

Все выпуски программы Исторический час

• «Святой праведный Петр Калнышевский». Наталья Иртенина
• «Присоединение Астрахани к России». Александр Музафаров
• «Константин Николаевич Леонтьев». Дмитрий Володихин

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов