«Церковная жизнь в СССР в Тамбовской области». Петр Чистяков

А в восемь вечера у нас в студии кандидат исторических наук, доцент Центра изучения религий РГГУ Петр Чистяков.

Разговор шел о церковной жизни в Тамбовской области в советские годы и о том, как помогают изучать церковную историю свидетельства и воспоминания людей о том времени.

Ведущий: Алексей Пичугин

Алексей Пичугин

— Дорогие слушатели, здравствуйте. «Светлый вечер» на Светлом радио. Меня зовут Алексей Пичугин. Я рад вас приветствовать. В гостях у нас сегодня доцент Центра изучения религий РГГУ и доцент кафедры философии и религиоведения богословского факультета Свято-Тихоновского университета Петр Чистяков. Добрый вечер.

Петр Чистяков

— Добрый вечер.

Алексей Пичугин

— Мы с Петром Георгиевичем начали обсуждать давеча устную историю, как она трансформируется, когда к ней применяют критерии строго научные, и как она становится действительно устной историей и освобождается от мифологического налета. Кстати, как вы думаете, а всегда ли это освобождение от мифа требуется? Наша церковная жизнь, строго говоря, состоит... когда мы говорим про жития святых, когда мы говорим про предания, оно уже актуализировано Церковью, то есть было так или не было так. С точки зрения церковной педагогики полезней зачастую мифический нарратив, чем какая-то правда строгая, подтвержденная документами, которая не несет такого педагогического эффекта.

Петр Чистяков

— Здесь, конечно, можно спорить, потому что этот мифический налет бывает очень разным. Если речь идет о каких-то подробностях, которые сохранены устными легендами, но отсутствуют в письменных источниках, я бы сказал, что не стоит эти подробности ниспровергать просто на том основании, что об этом нет в текстах.

Алексей Пичугин

— Есть, например, известное свидетельство. Серафим Саровский, преподобный Серафим, упал в детстве с колокольни, это все время пересказывается. Это уже в истории преподобного Серафима в церковной традиции, это все время повторяется. Хотя уже специалистами, исследователями его личности установлено, что он действительно мог упасть с колокольни возводимой, строящейся, когда он мальчиком залез на строящуюся колокольню, она была на уровне второго этажа. Действительно, упав с уровня второго этажа, ты вряд ли мог разбиться насмерть. Церковная традиция, церковное предание переосмыслила это в том ключе, что он упал с высокой колокольни, остался жив и в том есть какая-то Божий милость.

Петр Чистяков

— К сожалению, разбиться насмерть можно, даже упав...

Алексей Пичугин

— С высоты собственного роста.

Петр Чистяков

— Да, да, именно. Поэтому, я думаю, что эти исторические подробности, которые стали недавно известны, благодаря трудам одного очень достойного историка нижегородского, если не ошибаюсь. Эти подробности для нас ценны. И здесь же есть опыт советского времени, печальный опыт, когда в пропагандистских целях всячески популяризировалось разоблачение устойчивых церковных нарративов. Это преподносилось таким образом, что вы же видите, они обманывают людей, здесь всё ложь, здесь всё неправда. Мне думается, что какие-то традиционные благочестивые нарративы вполне могут быть скорректированы, и это может не вред принести, а наоборот пользу.

Алексей Пичугин

— Как устная история вообще оценивает свои перспективы использования в современной церковной исторической науке?

Петр Чистяков

— Я бы сказал, что устная история для нас просто необходима, потому что очень многие сюжеты без обращения к устной истории мы просто не можем изучать. В письменных текстах об этом не будет ровным счетом ничего или же будут какие-то предельно краткие, сухие упоминания. Мы должны записывать всё то, что мы можем записать, всё то, что мы можем зафиксировать, а потом уже с этим работать. Мне представляется очень большой ошибкой, когда исследователь заведомо отказывается от каких-то разговоров, считая, что этот человек ничего не расскажет, ничего не знает, ничего не помнит, ему не интересно. Но ты сначала поговори, ты сначала выясни, ты сначала запиши, вдруг этот рассказ окажется вполне полезен и вполне интересен. Я помню, мы разговаривали с одним из моих друзей, у которого бабушка была хлыстовкой или, по крайней мере, имела к хлыстам какое-то отношение, как-то семья с хлыстами была связана.

Алексей Пичугин

— Мы часто про хлыстов говорим, расскажите, кто это?

Петр Чистяков

— Это на самом деле очень интересное явление, одна из старых русских сект, как говорили в дореволюционные времена в Российской империи. Но на самом деле, хлыстовство возникло в самом начале 18-го века, как явление абсолютно церковное. Те, кто были первыми хлыстами... как ни удивительно, мы знаем этот термин, хлысты, но мы не знаем, когда именно он появился. Но он появился не сразу, это мы знаем доподлинно. Когда это явление появилось, никто не предполагал осуществлять какой-либо разрыв с Церковью, это было духовное движение глубоко верующих людей.

Алексей Пичугин

— А хлысты это переходящее... хлысты — Христовы люди, то есть где-то там буква «л», буква «р» поменялись.

Петр Чистяков

— Видимо, да, потому что они себя называли «люди Божии», они говорили, что они исповедают Христову веру, что было абсолютно верно. Абсолютно церковное движение, движение за такое, своего рода монашество в миру. Из-за глубочайшего уважения к монашескому жизненному пути — это уважение на Руси было издавна — возникла такая идея, что спастись может только монах и если даже ты мирянин, ты всё равно должен жить, как монах. Но потом их стали очень жестко преследовать, их обвинили, ни много ни мало, в ереси. Если мы посмотрим архивные тексты 30-х годов 18-го века, там так и говорится, что это ересь, что это лжеучение. Они действительно как-то обособились. Произошла, как историки говорят, конфессионализация. Мой старинный друг, которого я вспомнил, его бабушка была каким-то образом причастна к хлыстам.

Алексей Пичугин

— А бабушка надо сказать, если это ваш старинный друг, можно предполагать, что бабушка — это человек, живший в середине 20-го века.

Петр Чистяков

— Да, она родилась когда-то в самом начале 20-го века, он постарше меня. Как-то относительно недавно мы с ним это обсуждали. Я говорю, что надо бы с тобой интервью записать. Он говорит: да ты пойми, я ничего не помню, бабушка ничего не помнила, я тем более. Я говорю: давай мы все-таки попробуем, и ты расскажешь мне, что именно ты не помнишь.

Алексей Пичугин

— Да, это важно.

Петр Чистяков

— Мне думается, что надо всегда расспрашивать, записывать. Человек, который, как нам кажется, ничего не помнит и ничего не знает, может дать очень ценную информацию.

Алексей Пичугин

— Вы хлыстов упомянули, а мне сразу стало интересно. Когда-то была у меня надобность разобраться с их вероучением, и тут я всё понял. Не про них, правда, а про то, какой след они оставили. Я еще даже помню. В моем раннем детстве не было особенно церковных родственников, но когда я стал встречать церковных бабушек или в каких-то фильмах, какой-то хронике, где-то какие-то сообщения, я хорошо помню, что кто-то из бабушек употреблял нередко и не одна такой термин, как «седьмое небо». Это отнюдь не ресторан на Останкинской телебашне, это именно с точки зрения вероучительной — «Седьмое небо». Когда я разбирался с мировоззрением хлыстов, это оказывается оттуда. То ли их непринятие Церкви уже в более поздний период, то ли то, что они растворились в советское время среди христиан и оказались в Церкви все равно, у абсолютно церковных бабушек, и у многих, в их достаточно сложную мировоззренческую систему часть вероучительной хлыстовской истории попала.

Петр Чистяков

— Интересно, но здесь, конечно, надо разбираться, потому что сложность изучения хлыстовства заключается в том, что в 19-м веке о них много откровенно придумали. Был такой своеобразный исследовательский метод изучать их путем вольной реконструкции.

Алексей Пичугин

— Хлыстов именно?

Петр Чистяков

— Да, да, да, хлыстов и произошедших от них скопцов. В работах 19-го века есть изложение целой вероучительной системы, много из этого откровенно не соответствует действительности. Но здесь надо разбираться, надо смотреть источники, которые, к счастью, есть, хотя их и меньше, чем хотелось бы. Возвращаясь, к устной истории, я убежден, что всё надо записывать, фиксировать. Могу сослаться на опыт наших тамбовских экспедиций. Мы уже достаточно давно, на протяжении семи лет ездим в Тамбовскую область, проводим там полевые исследования. Это была инициатива моей коллеги из Свято-Тихоновского университета и истфака МГУ Елены Воронцовой.

Алексей Пичугин

— Она была у нас вместе с вами.

Петр Чистяков

— Да. Мы ездим уже довольно давно, изучаем религиозную жизнь Тамбовской области. Мне вспомнилось в связи с нашим разговором некоторое наше интересное исследовательское наблюдение. Первое время, общаясь с информантами, мы старались расспрашивать их исключительно о религиозной жизни в тех или иных аспектах. Понятно, что наши собеседники, люди пожилые, в принципе любят рассказывать о себе. Часто рассказывается жизненная история с множеством деталей, с множеством подробностей. Но нам представлялось, что необходимо записывать, прежде всего, нарративы о церковной жизни, о религиозной жизни, о вере.

Алексей Пичугин

— То есть, Иван Иванович, как вы в поле ходили, нас не интересует, вы давайте рассказывайте, как вы в Бога верили.

Петр Чистяков

— Останавливать, конечно, мы никогда не останавливаем, это глубоко неправильно, но старались, чтобы разговор был в большей степени о вере. А потом стало понятно, что этого недостаточно, потому что мы стали работать над книгой, над коллективной монографией, посвященной повседневной жизни верующих на Тамбовщине, и стало понятно, что этот сюжет повседневной жизни во многом от нас ускользает. Потому что мы расспрашиваем про веру, но при этом эти люди жили не где-то в абсолютном отрыве от общества, они были интегрированы в свои сообщества, они все где-то работали, они все чем-то занимались, что-то делали. Мы стали много об этом расспрашивать, оказалось, что это вдвойне продуктивно. Во-первых, мы получаем сведения, которые нам необходимы для воссоздания контекста. Потом, вполне возможно, что в этот рассказ будут инкорпорированы какие-то сведения о вере.

Алексей Пичугин

— Я напомню, что в гостях у Светлого радио сегодня Петр Чистяков, доцент Российского государственного гуманитарного университета и Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Почему вы поехали на Тамбовщину? Казалось бы, в Центральной России огромное количество регионов, где в советские годы продолжалась духовная жизнь. Почему вы выбрали именно Тамбовщину?

Петр Чистяков

— Дело в том, что Тамбовская область — это интереснейший для историка религии регион. Здесь в былые годы была очень богатая, очень многообразная религиозная жизнь, в частности, здесь было немало альтернативных духовных движений. Здесь на Тамбовщине было много молоканских общин, собственно само молоканство возникло именно там, в Тамбовской губернии. На Тамбовщине были хлысты, их там называли постниками. На Тамбовщине были скопцы, и не просто были, а скопчество, можно сказать, возникло на Тамбовщине, северная часть Тамбовской губернии, местность к северу от Тамбова была исторической родиной скопчества.

Алексей Пичугин

— А как это всё сочеталось с достаточно большим количеством православных храмов на Тамбовщине?

Петр Чистяков

— Это сочеталось достаточно интересно, ведь в частности скопцы, вопреки распространенному мнению, могли вполне ходить в православные храмы. Это не только на Тамбовщине, это во многих и других регионах, в частности, в Москве. Скопческая составляющая их жизни держалась в тайне, они были известны просто как глубоко благочестивые люди. Потом на Тамбовщине был очень интересные события церковной истории.

Алексей Пичугин

— Крестьянские восстания.

Петр Чистяков

— В 20-е годы там возникла, в связи с Антоновским восстанием, активное церковное подполье. Там появились «истинно православные христиане», которые после 27-го года, после Декларации отделились от митрополита Сергия, еще тогда митрополита, а не патриарха. Здесь множество интересных тем и было важно как-то понять, разобраться. Например, было очевидно, что скопцов уже нет. Было очевидно, что если остались постники, то их крайне мало. Но есть ли о них историческая память? Что о них рассказывают? Что рассказывают о церковной жизни этого региона? На Тамбовщине в советское время всё было очень непросто, в частности, на территории Тамбовской области нет ни одного храма, который бы никогда не закрывался. Было закрыто всё абсолютно.

Алексей Пичугин

— В Тамбовской области?

Петр Чистяков

— Да. На Тамбовщине было закрыто всё.

Алексей Пичугин

— То есть, получается, это чуть ли ни единственный регион Центральной России, где в какой-то момент не было ни одного действующего храма?

Петр Чистяков

— Да, совершенно верно, там было закрыто всё. Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий), знаменитый архиерей...

Алексей Пичугин

— Святой.

Петр Чистяков

— Когда он в 1944-м году был назначен на Тамбовскую кафедру, ему пришлось возрождать там организованную церковную жизнь практически с нуля. В частности, сохранились замечательные евхаристические сосуды, по его заказу изготовленные на одном из Тамбовских заводов из алюминия. Сразу бросается в глаза, они очень необычные.

Алексей Пичугин

— И на них до сих пор служат?

Петр Чистяков

— Я не знаю, честно говоря, служит ли кто-нибудь на них, но то, что несколько таких комплектов сохранилось, это я знаю доподлинно, я их видел. Это тоже такой штрих, свидетельствует о том, что ничего не осталось, что всё было закрыто. Конечно, для нас важно понять, как жили простые сельские верующие в такой ситуации, когда сначала вообще нет никаких действующих церквей, потом что-то открылось, но ближайший храм находится километрах в тридцати. Вообще как быть в такой ситуации, как жить? И мы стали записывать рассказы о жизни в целом. Надо сказать, что этот метод, этот подход действительно очень продуктивен, потому что обнаруживаются некоторые аспекты повседневной жизни, теперь уже непонятные. Например, общеизвестно, что многие глубоко верующие люди в советское время не вступали в колхоз. Ну, потому что они крайне негативно относились к советской власти, они были убеждены, что советская власть — это власть безбожная, было даже мнение, что это власть, установленная Антихристом. Соответственно, с ней нельзя иметь ничего общего.

Алексей Пичугин

— Неправда, что истребили всех, кто в колхоз так и не вступил?

Петр Чистяков

— Конечно, было огромное количество единоличников, они были в каждой области. В этом достаточно легко убедиться, можно приехать в любой районный архив и там обязательно будут храниться похозяйственные книги колхозов, в которых записывались все местные жители.

Алексей Пичугин

— Мне всегда про единоличников было интересно, как они выживали, поскольку работа в колхозах за трудодни, все абсолютно сельхозугодья, поля за колхозами. У тебя есть возможность обрабатывать только свои, может быть, не маленькие, 30 соток. Это для тебя, ты может быть, сам и прокормишься с них, но и то не факт.

Петр Чистяков

— Вот, это очень важный вопрос, как это было устроено. Единоличников действительно было много. Если мы обратимся к материалам местных архивов, мы там увидим...

Алексей Пичугин

— Мы про какое время говорим?

Петр Чистяков

— Похозяйственные книги начали вести в середине 30-х годов. Всякий раз мы видим, что есть похозяйственная книга на колхозников и похозяйственная книга единоличников. Единоличники были всюду, в принципе в колхоз можно было не вступать. Но какие последствия это влекло? Во-первых, выделяли земельный надел, но земли давали меньше, чем колхознику, это первое. Второе, как жить, если колхозник что-то получает за трудодни, правда, очень скромно получает, то единоличник этого не получает, единоличник живет исключительно своим трудом. Можно было, например, продавать свой урожай. Или можно было что-то делать, заниматься каким-то кустарным производством и продавать результаты своего труда. Как вы понимаете, в советское время была строжайше запрещена так называемая спекуляция, то есть нельзя было продавать то, что сделано не тобой, наказывалось очень сурово. Но можно было продавать результат собственного труда. Всё это было осуществить достаточно непросто. Очень важно, что в процессе наших исследований мы забрались в эти подробности. Если просто констатировать факт, что люди глубоко верующие считали советскую власть антихристианской, безбожной и отношения с ней минимизировали, поэтому они не получали паспорта и не вступали в колхоз. Просто констатировать этот факт — это недостаточно, это значит, по сути дела, не сказать ничего. Надо понять, какие последствия это влекло. Последствия достаточно сложные. Представьте себе советские реалии и 30-х годов, и 50-х годов и 60-х годов, более-менее одинаково. Вот единоличник имеет право продавать то, что он выращивает, или то, что он производит. Например, нам известна семья в Тамбовской области, которая занималась изготовлением валенок, в домашних условиях они валяли валенки. Их можно продавать. Но для того, чтобы их беспрепятственно продавать, не нарушая закон, надо иметь справку из сельсовета, что эти валенки сделаны таким-то гражданином, который их продает. Справку эту получить элементарно, в ее получении не было никакой сложности, единоличникам ее давали. Другое дело, что многие сами от нее отказывались, потому что эта идея никак не контактировать с советской властью часто понималась буквально: нельзя иметь никаких документов, выданных советской властью.

Алексей Пичугин

— А это уже идея религиозная вполне.

Петр Чистяков

— Да, это идея чисто религиозная. Иной раз в этой идее доходили до каких-то мелочей, которые могут показаться курьезными и, может быть, кому-то даже смешными. Но это объяснялось серьезными обстоятельствами. Например, нам рассказывали про глубоко верующих стариков и старушек, которые считали, что нельзя дома пол красить краской, потому что краска сделана на советском заводе, это краска советская, от нее никакой пользы быть не может. Применялся старый дедовский способ — пол чистили при помощи растолченного кирпича, это считалось правильным подходом.

Алексей Пичугин

— Кирпич надо где-то взять. Даже чтобы валенки свалять, нужно где-то взять шерсть.

Петр Чистяков

— Конечно. Все решали эту проблему по-разному, не было каких-то однозначно общих правил, кто-то к этому относился строже, кто-то к этому относился мягче. Но мы слышали остаточно много таких рассказов, что не брали справку в сельсовете, и эта продажа всегда была под угрозой, что придет милиция, задержат, оштрафуют, обвинят в спекуляции. Эти детали для нас очень важны, потому что мы понимаем, как жили люди, что значило, что они не вступали в колхоз или что наоборот они вступили в колхоз. Один из наших информантов, например, рассказывал, что они жили настолько бедно, что не было дров, и они детьми ходили в лес и там граблями сгребали хвою сосновую, топили этой хвоей.

Алексей Пичугин

— Хотя какой она жар даст.

Петр Чистяков

— Да, да, это, конечно, шокирующие подробности. Я, услышав это, сразу вспомнил дискуссию в чате нашего дачного поселка, где одна девушка предложила взять бесплатно распиленную на поленья упавшую сосну. И ее стали критиковать, что это не дрова, это мусор, вы должны это вывезти за деньги, а вы хотите, чтобы мы с этим вашим мусором разбирались.

Алексей Пичугин

— Не, сосна-то может дать жар, лапник весь куда?

Петр Чистяков

— Они считают, что это плохие дрова, что хорошие дрова — это лиственные деревья. Оказались бы эти люди, которые говорят, что сосна это мусор, на Тамбовщине в 50-е годы, но в совершенно других условиях, они бы, наверное, изменили свое мнение.

Алексей Пичугин

— Я напомню, что в гостях у Светлого радио сегодня Петр Чистяков, доцент Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета и доцент Российского государственного гуманитарного университета. Мы говорим, чем ценна устная история, на примере Тамбовских исследований Петра Георгиевича Чистякова и его коллег. Вернемся через минуту.

Алексей Пичугин

— Возвращаемся в студию Светлого радио. Друзья, напомню, что в гостях у нас Петр Чистяков, доцент Российского государственного гуманитарного университета, РГГУ, и доцент СПГУ, Свято-Тихоновского университета. Мы говорим о том, как устная история помогает церковной науке, о том, как она расширяет знания и представления о жизни простых христиан в советское время. Я как раз хотел спросить у вас про Клибанова. Наверняка вы, когда ехали в Тамбовскую область... не знаю, с чего начать, наверное, надо вас спросить, кем был Александр Ильич Клибанов, один из крупнейших советских религиоведов. Ведь он тоже много работал в Тамбовской области.

Петр Чистяков

— Да. Я думаю, что Клибанов — это фигура, заслуживающая отдельного рассказа и, наверное, отдельной программы. Здесь, я думаю, можно было бы попросить Елену Владимировну Воронцову такую программу сделать, потому что она Клибановым занимается специально и даже опубликовала недавно его переписку с женой, исключительно интересную. Клибанов — это религиовед советского времени, замечательный ученый, человек с очень серьезным научным подходом. Религия его интересовала буквально с юношеского возраста, еще в 20-е годы.

Алексей Пичугин

— Он сам религиозным не был.

Петр Чистяков

— Будучи юношей, он очень интересовался этими вопросами с точки зрения научной. Сам он был последовательнейшим атеистом, это действительно атеистический пыл 20-х годов. У него это в полной мере было.

Алексей Пичугин

— Он его сохранял до конца жизни?

Петр Чистяков

— Он это сохранял до конца жизни, но при этом у него было исключительно уважительное отношение к верующим. Это не был воинствующий атеизм. Более того, в самом начале 60-х годов его замечательный проект, его экспедиции, посвященные изучению современной религиозной жизни, был зарублен его начальством в институте истории. Ему и его сотрудникам было предъявлено обвинение, что они слишком мягко относятся к верующим. Потому что такая была идея, что с религией надо бороться. Зачем вы с ними церемонитесь? Зачем вы идете у них на поводу? Идти на поводу имелось в виду, скажем, то обстоятельство, что девушки, сотрудницы Александра Ильича, его коллеги, отправляясь на баптистское служение или на молоканское собрание, надевали длинные юбки, повязывали платки на голову, какую-то одежду с длинным рукавом, чтобы не задеть чувства верующих. Но идея была, что не должен ученый так себя вести.

Алексей Пичугин

— А их так учил Клибанов?

Петр Чистяков

— Да, их так учил Клибанов, что с верующими надо общаться исключительно корректно.

Алексей Пичугин

— Но это достаточно распространенная идея была. Несмотря на то, что сейчас об этом считается иначе. Я в своей работе тоже сталкивался с тем, что в архивных документах про 60-е годы, когда идет идеологический разбор каких-то антирелигиозных произведений, многие из выступающих считают себя обязанными. Они громят пережитки, мракобесие, священников исключительно попами зовут. Но они всегда оговариваются, что они не должны оскорблять верующих людей, их чувства, потому что это такие же советские граждане, с теми же правами. Они могут заблуждаться в чем-то, но это те же самые советские труженики, более того, люди зачастую преклонных лет, к которым мы должны относиться со всем уважением, критиковать не их взгляды персональные, а именно ту религиозную систему, которая до сих пор существует. Это очень четко отражается во многих документах.

Петр Чистяков

— Да, безусловно. Жизнь Клибанова была довольно не простой, его в полной мере коснулись репрессии, в 36- м году он был арестован и приговорен к 10-летнему заключению в лагере. После освобождения он вернулся к научной работе и, в частности, придумал этот замечательный экспедиционный проект. Первая экспедиция, которую они провели, была экспедиция 1959-го года, экспедиция в Тамбовскую область. Когда задумывался наш экспедиционный проект, Елена Владимировна предложила повторить путь Клибанова.

Алексей Пичугин

— Именно поэтому я вас и спрашиваю про Клибанова, поскольку Клибанов работал с этнорелигиозным — не знаю, применительно ли тут «этно» или нет — но с региональным религиозным материалом, так правильнее с 59-го, последние его экспедиции это 90-е годы, я так понимаю. Или он просто работал, в 90-е уже не ездил.

Петр Чистяков

— В 90-е уже не ездил, но он работал достаточно долго. Он умер в девяносто...

Алексей Пичугин

— Четвертом.

Петр Чистяков

— В девяносто четвертом году, но вплоть до последних лет жизни он был вполне активен. Потом он ездил уже сам, у него были самостоятельные выезды в 70-е годы. А организованные экспедиции, к сожалению, довольно краткий период с 59-го по 62-й год, если не ошибаюсь. Был собран исключительно интересный материал.

Алексей Пичугин

— Повторив его путь, вы многое ли нашли из того, с чем сталкивался Клибанов в 50-е годы, на рубеже 50-60-х, уже в наше время?

Петр Чистяков

— Некоторые вещи действительно удалось обнаружить, хотя, понятно, что прошло много времени, и многое изменилось, к сожалению, многое забылось, многое ушло в небытие. Но чувствуется, что это тот же самый регион, что это тот же самый контекст. И всё это надо записывать, потому что многое, к сожалению, уходит, многое забывается. И то, что касается повседневности, и то, что касается именно религиозной жизни. Здесь есть какие-то вещи, которые не узнаешь, находясь в Москве, вещи, о которых можно узнать исключительно в поле. Например, во время одного из интервью меня совершенно поразил тот факт, что вплоть до 80-х годов сохранялась практика крещения детей старушками.

Алексей Пичугин

— И не только на Тамбовщине.

Петр Чистяков

— Ну, потому что действующих храмов было крайне мало. Я был уверен, что все-таки речь идет о 50-60-х годах, но что в 70-80-е этого уже не было. Но вот оказалось, что люди, родившиеся в середине 80-х годов, еще были старушками крещены. Об этом, конечно, можно узнать только в поле.

Алексей Пичугин

— Что еще вы встретили из того, что было характерно для времени Клибанова. Что такое рубеж 50-60-х? Это поколение людей, старушек, в первую очередь, которые родились до революции. В 59-м году ровеснице века было 59 лет всего лишь. Соответственно, еще были достаточно активны люди, родившиеся в 80-90-е годы прошлого века. Это респонденты Клибанова.

Петр Чистяков

— Поколение тогдашних старушек, конечно, они все уже давным-давно умерли, но ценно, что сегодня живы люди, которые их помнят и которые могут об этом рассказать. И это тоже важный результат полевого опыта, когда ты понимаешь, что ты изучаешь историческую память. Что ты не просто находишь людей, которые что-то помнят сами, а людей, которые могут рассказать о ком-то важном для нас. Такой момент тоже важный, и довольно подробно рассказать о жизни 50-х, 60-х и 70-х годов. Здесь действительно есть такие аспекты, которые в голову не приходят. Например, оказавшись уже не первый раз у одной нашей постоянной информантке, я задал ей вопрос, кто строил ее дом, деревенский дом, деревянный.

Алексей Пичугин

— Это очень любопытная история, вы рассказывали, я помню.

Петр Чистяков

— Добротный, очень красивый дом. Она улыбнулась и сказала: это из твоих мест привезли, из Москвы, потому что оказалось следующее. В 70-е годы застраивались новые московские районы, сносились исторические деревни уже к тому моменту бывшего Московского уезда. Там было достаточно много добротных, хороших, крепких домов, поставленных совсем недавно. Например, дом, о котором идет речь, где-то в Орехово-Борисово простоял 17 лет, его разобрали.

Алексей Пичугин

— В районе метро Царицыно.

Петр Чистяков

— Видимо, кто-то сообразил, что можно эти дома попытаться продать. А для Тамбовщины вообще лес, всякие стройматериалы, пиломатериалы — очень большая проблема, потому что леса мало, это всегда огромный дефицит, и в советское время достать сруб для строительства дома можно было исключительно по очень большому плату. И поэтому это выручало и будущих москвичей, которые вместо добротного собственного дома получали квартиру в многоэтажке. У них появлялась возможность хотя бы что-то заработать, продав этот дом. По-моему, за тысячу рублей был куплен этот сруб, о котором идет речь. И нужно было соответственно там, на Тамбовщине найти транспорт-лесовоз, нужно было своими силами все это разобрать, перевезти. Много домов таким образом было привезено. И потом мы очень интересно поговорили с одним местным стариком. Он плотник, работал в плотницкой бригаде, в том числе они привозили дома из Москвы. Его дом тоже из Москвы привезен, он рассказывал, как всё это происходило. С одной стороны, это не имеет прямого отношения к вере, к религиозной жизни. Кто-нибудь мог бы задать нам вопрос, почему вы уходите в эти подробности, не отвлекает ли это вас от главной темы? Нет, не отвлекает, потому что для нас очень важен контекст.

Алексей Пичугин

— Я напомню, что в гостях у Светлого радио сегодня Петр Чистяков, доцент Центра изучения религий РГГУ и доцент кафедры философии и религиоведения богословского факультета ПСТГУ, Свято-Тихоновского университета. Мы говорим о том, чем устная история, воспоминания людей важны для глобальной исторической науки и как они могут помочь в изучении интересных периодов церковной истории. А все-таки, что в ваших тамбовских экспедициях для вас, возможно, было самым неожиданным в плане каких-то воспоминаний? Есть же какие-то, не только дом из Москвы, а именно религиозные, церковные истории, которые вы никогда бы не могли ожидать, что такое могло произойти, но вот оно...

Петр Чистяков

— Достаточно много неожиданного. Мне сходу вспоминается очень интересный рассказ про местную святыню, озеро в селе Мамонтове. Там была Мамонтова Пустынь, женский монастырь, он и сейчас есть, он воссоздан. К этому озеру на Николин день всегда приходили верующие, молились. Причем, не просто молились, а служили мирянским чином всенощную полностью: и вечерню и утреню. Удивительно было узнать, что до относительно недавних времен, вплоть до 70-х годов, сохранялись такие общественные богослужения мирянским чином. Молились, служили и брали воду. Одна из наших недавних собеседниц рассказывала детское воспоминание, как они пошли с бабушкой на эту службу за водой и на мотоцикле приехал из колхоза парторг, всех отругал, всех разогнал, опрокинул эти бидоны с водой и уехал. Разумеется, как вы догадываетесь, после его отъезда служба продолжилась, как ни в чем не бывало. Бидоны снова водой наполнили, дело не хитрое, всё это происходит около озера, и благополучно послужили, помолились. Если мы будем эту ситуацию анализировать исключительно по архивным документам, скорее всего он написал какой-то отчет о том, что было пресечено незаконное собрание верующих, мы слово в слово это воспроизведем в нашей научной работе. Я обратил внимание, что есть такая нехорошая тенденция, когда современные историки, описывая всякие тогдашние коллизии, смотрят на них невольно глазами уполномоченного, используют терминологию уполномоченного. Не цитаты, а в своем тексте они изъясняются этой специфической терминологией. Соответственно из этого отчета мы узнаем, что всё было разогнано, а на самом деле разогнано ничего не было. Конечно, такие ситуации для нас очень ценны, когда мы сталкиваемся с рассказами о реальной жизни. Или, например, наша собеседница из Моршанска, дочь священника, прослужившего там много лет, очень подробно рассказывала и о монахинях из закрытых монастырей, которые жили просто в разных домах в Моршанске и жили строгой монашеской жизнью. Рассказывала о том, как к ним на приход приезжал архиепископ Михаил (Чуб) в бытность его на Тамбовской кафедре. И тоже это рассказы о каких-то абсолютно ушедших реалиях. Она рассказывала, как он останавливался у них в доме.

Алексей Пичугин

— Хотя сейчас это сложно предположить. Но с современной транспортной доступностью, епархии сейчас разделенные, архиерею просто не составляет никакого труда проехать сто-сто пятьдесят километров, это совсем немного.

Петр Чистяков

— А тогда он приезжал накануне, служил всенощную, оставался с ночевкой. Соответственно, отец нашей собеседницы, священник, уступал ему свою комнату, и они все сдвигались. Она описывала это перемещение в доме, которое происходило из-за приезда архиерея. И, конечно, это что-то удивительное, когда ты понимаешь, что епископа принимают так неформально, он ночует в священническом доме, они потом после службы все вместе обедают. Это очень интересные реалии. Это действительно ушедшие реалии, и чувствуешь определенную собственную причастность к истории, что мы не были знакомы с архиепископом Михаилом...

Алексей Пичугин

— Он умер в 85-м году.

Петр Чистяков

— Не могли быть знакомы в силу нашего возраста, но мы общались с людьми, которые его прекрасно помнят. И бывают коллизии, которые невозможно, просто невозможно разрешить без обращения к устной истории. Мне вспомнился один такой сюжет, это уже не тамбовский, это московский сюжет, весьма интересный. Он как раз не разрешен, поскольку не удалось найти информантов. Или скажем дипломатично, пока не удалось, потому что никогда не стоит терять надежды. Речь идет об одной достаточно загадочной могиле на одном из московских кладбищ, на Кузьминском кладбище. Мне эту могилу удалось обнаружить абсолютно случайно, рядом с этой могилой похоронен недавно скончавшийся мой троюродный брат. Навещая его могилу, я увидел, что рядом похоронен какой-то священник, бросился в глаза старый металлический медальон с фотографией священника. Но когда я стал рассматривать, естественно, я заинтересовался, кто это и известно ли о нем что-то...

Алексей Пичугин

— А имя там было?

Петр Чистяков

— А вот имени там нет, я обнаружил, что нет имени. Стоит крест достаточно старый металлический, покрашенный серебрянкой, а имени нет. На фотографии священник запечатлен вместе с какой-то пожилой дамой.

Алексей Пичугин

— А сам он тоже в возрасте?

Петр Чистяков

— А он молодой, и при первом взгляде складывается такое впечатление, что это мать и сын. Она там обозначена. Рядом похоронены, видимо, какие-то их родственники, умершие уже относительно недавно. При внимательном рассмотрении стали понятны очень интересные детали. Во-первых, оказалось, что это не совместная фотография, это фотомонтаж. Во-вторых, стало понятно, что это явно не мать и сын, а ровесники. Священник сфотографирован, конечно, в рясе, с крестом, и на рясе мы видим несколько медалей. Первая мысль, которая пришла в голову, что это медали, полученные во время Великой Отечественной войны, что он фронтовик. Ну, потому что эта дама родилась в 80-е годы 19-го века, умерла в начале 60-х, по-моему, в 1963-м. Соответственно, исходя из возраста, возникла такая мысль, что это ее сын, соответственно, фронтовик. Но при ближайшем рассмотрении стало понятно, что это награды дореволюционные. То есть он стал священником до революции, судя по всему когда-то в начале 20-го века.

Алексей Пичугин

— То есть тут уже мы уходим в область предположений, но, скорее всего, это ее любимый супруг, который умер, погиб, был репрессирован, пропал без вести, неизвестно, гораздо раньше, и его там нет, в этой могиле. Она лежит, и она просто хотела, ее завещание было, или родственники, чтобы его фотография тоже на памятнике присутствовала.

Петр Чистяков

— Да, совершенно верно, я так и предположил, что это такой кенотаф, и это была либо воля Антонины Васильевны, там похороненной, либо идея кого-то из родственников. Но узнать об этом доподлинно можно исключительно, благодаря методам устной истории, говоря по-научному, то есть встретить там, около этой могилы, кого-нибудь из родственников.

Алексей Пичугин

— Или посмотреть, как ее фамилия сочетается с фамилией какого-то священника, если это фамилия не сильно распространенная.

Петр Чистяков

— Селиванова Антонина Васильевна.

Алексей Пичугин

— Это уже сложнее.

Петр Чистяков

— Писк в интернете каких-то определенных результатов не дал. Есть в открытом списке около десяти священников с такой фамилией, репрессированных.

Алексей Пичугин

— И примерными годами.

Петр Чистяков

— Да, плюс-минус нужные годы. Конечно, это нужно искать, и хотелось бы найти, но есть в то же время стойкое убеждение, что только методами устной истории здесь можем действовать.

Алексей Пичугин

— Я уже в завершении программы тоже историю расскажу. Несколько лет назад под Суздалем, есть там одно из излюбленных мест, родник на горе, на водоразделе, мы туда часто приезжаем. В какой-то из приездов мы увидели, что там компания людей, с ними пожилая женщина. Уж не помню, почему мы с ней разговорились, она совсем в возрасте, но при этом очень активная. Она говорит, что она родилась в селе, которое вот здесь неподалеку было, мы естественно знаем это село, оно уже давно не существует, с начала 80-х годов. К нынешнему времени больше сорока лет, как его нет, этого села. Она уроженка, ей было лет 20, когда она оттуда уехала, она много путешествовала, даже получилось, что за границей жила некоторое время. Сейчас ее периодически привозят в родные места, родственники где-то рядом живут, то ли на лето куда-то привозят, то ли она вернулась в окрестности Суздаля. Не суть важно. Она вспоминала, как этот родник немножко по-другому выглядел, но в юности приехал бульдозер или экскаватор какой-то огромный, как она его описывала, и всё там порушил. Я использовал некоторое время это воспоминание как описание этого места, что оно несколько изменилось. Но все, кто немножко понимает, как складывается рельеф, я разных людей спрашивал, говорили, что такого быть не могло. Что здесь рельеф никак не менялся, что он вот так существует. И тогда я подумал, что здесь, может быть, речь идет как раз про религиозную историю. В годы Хрущевских гонений, Хрущевской кампании, 58-64-й, действительно, о чем вы говорили с разлитием бидонов, очень боролись с всяческими паломничествами. У нас отдельная программа есть с Ксенией Толоконниковой, можно в архиве найти, про паломничества нелегальные в те годы, когда люди всеми правдами и неправдами добирались до святых мест. Среди таких святых мест было много источников. Естественно, сейчас на этом источнике никакой часовни нет, но даже в актовом материале позднего средневековья указывается, что когда-то там часовня стояла. И, возможно, что какое-то христианское обозначение этого места, православное, в 50-е годы сохранялось. Или просто люди ходили. И, возможно, тут как раз речь о том, что бульдозер постарался этот источник закопать. Ничего не получилось, источник до сих пор популярен, туда приезжает множество людей, но не с религиозными целями, а набрать воды. Я подумал, что, наверное, это свидетельство, скорей, об этом говорит. Это про устную историю. Тут тоже необходимо подтверждение, больше сведений, информации. Это никоим образом не может быть интерпретировано как истина в последней инстанции. Но почему-то мне вспомнилось в связи с устной историей такая вот зарисовочка. Спасибо большое. Петр Чистяков был с нами сегодня, доцент Центра изучения религий РГГУ и доцент кафедры философии и религиоведения богословского факультета ПСТГУ, Свято-Тихоновского Университета. Спасибо. До свиданья.

Петр Чистяков

— Спасибо. До встречи. До свиданья.

Все выпуски программы Светлый вечер

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов

Другие программы

Тексты богослужений

Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Всенощное Бдение. 31 августа (вечер 30 августа) 2025г.

Вечер 30.08.25

Неде́ля 12-я по Пятидеся́тнице.

Попра́зднство Успе́ния Пресвято́й Богоро́дицы.

Мчч. Фло́ра и Ла́вра.

Глас 3.

ВСЕНО́ЩНОЕ БДЕ́НИЕ

Вели́кая Вече́рня

Диакон: Воста́ните!

Хор: Благослови́.

Иерей: Сла́ва Святе́й и Единосу́щней и Животворя́щей и Неразде́льней Тро́ице всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Священнослужители в алтаре:

Прииди́те, поклони́мся Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Христу́ Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Самому́ Христу́, Царе́ви и Бо́гу на́шему.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Ему́.

Псало́м 103, предначина́тельный:

Хор: Благослови́, душе́ моя́, Го́спода./ Благослове́н еси́, Го́споди./ Го́споди, Бо́же мой, возвели́чился еси́ зело́./ Благослове́н еси́, Го́споди./ ... / Вся прему́дростию сотвори́л еси́./ Сла́ва Ти, Го́споди, сотвори́вшему вся.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Вели́кая ектения́:

Диакон: Ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй. (На каждое прошение)

Диакон: О Свы́шнем ми́ре и спасе́нии душ на́ших, Го́споду помо́лимся.

О ми́ре всего́ ми́ра, благостоя́нии Святы́х Бо́жиих Церкве́й и соедине́нии всех, Го́споду помо́лимся.

О святе́м хра́ме сем и с ве́рою, благогове́нием и стра́хом Бо́жиим входя́щих в онь, Го́споду помо́лимся.

О вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем, Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, честне́м пресви́терстве, во Христе́ диа́констве, о всем при́чте и лю́дех, Го́споду помо́лимся.

О Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, Го́споду помо́лимся.

О гра́де сем (или: О ве́си сей), вся́ком гра́де, стране́ и ве́рою живу́щих в них, Го́споду помо́лимся.

О благорастворе́нии возду́хов, о изоби́лии плодо́в земны́х и вре́менех ми́рных, Го́споду помо́лимся.

О пла́вающих, путеше́ствующих, неду́гующих, стра́ждущих, плене́нных и о спасе́нии их. Го́споду помо́лимся.

О изба́витися нам от вся́кия ско́рби, гне́ва и ну́жды, Го́споду помо́лимся.

Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко подоба́ет Тебе́ вся́кая сла́ва честь и поклоне́ние, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Блаже́н муж:

Хор: Блаже́н муж, и́же не и́де на сове́т нечести́вых.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Я́ко весть Госпо́дь путь пра́ведных, и путь нечести́вых поги́бнет.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Рабо́тайте Го́сподеви со стра́хом и ра́дуйтеся Ему́ с тре́петом.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Блаже́ни вси наде́ющиися Нань.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Ектения́ ма́лая:

Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Твоя́ держа́ва, и Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Го́споди, воззва́х, глас 3:

Хор: Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя./ Услы́ши мя, Го́споди./ Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя:/ вонми́ гла́су моле́ния моего́,/ внегда́ воззва́ти ми к Тебе́.// Услы́ши мя, Го́споди.

Да испра́вится моли́тва моя́,/ я́ко кади́ло пред Тобо́ю,/ воздея́ние руку́ мое́ю/ — же́ртва вече́рняя.// Услы́ши мя, Го́споди.

Стихиры воскресные, глас 3:

На 10. Стих: Изведи́ из темни́цы ду́шу мою́,// испове́датися и́мени Твоему́.

Стихира: Твои́м Кресто́м, Христе́ Спа́се,/ сме́рти держа́ва разруши́ся,/ и диа́воля пре́лесть упраздни́ся,/ род же челове́ческий, ве́рою спаса́емый,// песнь Тебе́ всегда́ прино́сит.

Стих: Мене́ ждут пра́ведницы,// до́ндеже возда́си мне.

Стихира: Просвети́шася вся́ческая/ Воскресе́нием Твои́м, Го́споди,/ и рай па́ки отве́рзеся,/ вся же тварь восхваля́ющи Тя,// песнь Тебе́ всегда́ прино́сит.

На 8. Стих: Из глубины́ воззва́х к Тебе́, Го́споди,// Го́споди, услы́ши глас мой.

Стихира: Сла́влю Отца́ и Сы́на си́лу,/ и Свята́го Ду́ха пою́ власть,/ неразде́льное, несозда́нное Божество́,/ Тро́ицу Единосу́щную,// ца́рствующую в век ве́ка.

Стих: Да бу́дут у́ши Твои́// вне́млюще гла́су моле́ния моего́.

Стихира: Кресту́ Твоему́ честно́му покланя́емся, Христе́,/ и Воскресе́ние Твое́ пое́м и сла́вим.// Ра́ною бо Твое́ю мы вси исцеле́хом.

Стихиры попразднства Успения Пресвятой Богородицы, глас 2, подобен: «Ки́ими похва́льными...»:

На 6. Стих: А́ще беззако́ния на́зриши, Го́споди, Го́споди, кто постои́т?// Я́ко у Тебе́ очище́ние есть.

Стихира: Ки́ими недосто́йными устна́ми/ ублажи́м Богоро́дицу?/ Честне́йшую тва́ри/ и святе́йшую су́щу Херуви́м и всех А́нгел,/ престо́л ца́рский недви́жимый,/ дом, в не́мже всели́ся Превы́шний,/ спасе́ние ми́ра,/ Бо́жие свяще́ние,/ подаю́щую ве́рным/ в Боже́ственной па́мяти Ея́// бога́тно ве́лию ми́лость.

Стих: И́мене ра́ди Твоего́ потерпе́х Тя, Го́споди, потерпе́ душа́ моя́ в сло́во Твое́,// упова́ душа́ моя́ на Го́спода.

Стихира: Ка́я стра́шная пе́ния,/ я́же принесо́ша Ти тогда́, Де́во,/ о́крест Твоего́ одра́ стоя́щии,/ вси, и́же Сло́ва апо́столи?/ И ужа́сне вопию́ще:/ отхо́дит Царе́ва пала́та,/ возвыша́ется киво́т свяще́ния;/ две́ри, возми́теся,/ я́ко да Бо́жия две́рь вни́дет в ра́дость,// ми́ру непреста́нно прося́щи ве́лия ми́лости.

На 4. Стих: От стра́жи у́тренния до но́щи, от стра́жи у́тренния,// да упова́ет Изра́иль на Го́спода.

Стихира: Ка́я духо́вная пе́ния/ ны́не принесе́м Тебе́, Всесвята́я?/ Безсме́ртным бо успе́нием Твои́м весь мир освяти́ла еси́/ и ко преми́рным прешла́ еси́,/ добро́ту разумева́ти Вседержи́теля/ и Сему́ я́коже Ма́ти сра́доватися,/ А́нгельским Тя чино́м доринося́щим, Чи́стая,/ и душа́м пра́ведных.// С ни́миже проси́ нам ми́ра и ве́лия ми́лости.

Стихиры мчч. Флора и Лавра, глас 4, подобен: «Дал еси́ зна́мение...»:

Стих: Я́ко у Го́спода ми́лость, и мно́гое у Него́ избавле́ние,// и Той изба́вит Изра́иля от всех беззако́ний его́.

Стихира: Ка́мение пресоверше́ни,/ муче́нием секо́ми/ и ка́зньми истеса́еми, святи́и, яви́вшеся,/ созда́стеся в Це́рковь Госпо́дню/ и и́дольския хра́мы и тре́бища низло́жше на зе́млю./ Тех у́бо ублажа́ем,/ я́ко рая́ жи́телей,// я́ко хра́ма возложе́ния Небе́снаго су́ща.

На 2. Стих: Хвали́те Го́спода вси язы́цы,// похвали́те Его́ вси лю́дие.

Стихира: Благода́ть почерпи́те/ и просвеще́ние приими́те,/ весе́лие и ми́лость,/ моще́м прикосну́вшиися свяще́нных му́ченик/ Фло́ра же и Ла́вра,/ из ни́хже истека́ет бога́тно/ исцеле́ний Боже́ственное де́йство,/ и сих ублажа́юще, я́ко Госпо́дни уго́дники,/ приле́жно возопие́м:// Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Стих: Я́ко утверди́ся ми́лость Его́ на нас,// и и́стина Госпо́дня пребыва́ет во век.

Стихира: В ро́ве затворе́ни/ и под земле́ю покрыва́еми/ повеле́нием мучи́теля,/ Боже́ственными пове́даньми/ и открове́нием Ду́ха Свята́го/ явле́ни бы́сте нам, я́коже зве́зды,/ облиста́юще зна́мения, и чудеса́,/ и исцеле́ний дарова́ния,/ страстоте́рпцы самобра́тнии,// А́нгелов купножи́тели.

Стихира мчч. Флора и Лавра, глас 2:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Стихира: Ревни́тели святи́и,/ самобра́тнии Христо́вы,/ Фло́ре и Ла́вре,/ хвала́ми досто́йными почте́ни бу́дите:/ вы бо, кре́пко подви́гшеся,/ е́же к Бо́гу испове́дании тве́рдо пострада́вше,/ побе́дныя венцы́ улучи́сте./ Тем со А́нгелы в Вы́шних ликовству́ете,/ приле́жно моля́ще Святу́ю Тро́ицу// умири́ти мир и спасти́ ду́ши на́ша.

Догматик, глас 3:

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Догматик: Ка́ко не диви́мся/ Богому́жному Рождеству́ Твоему́, Пречестна́я?/ Искуше́ния бо му́жескаго не прие́мши, Всенепоро́чная,/ родила́ еси́ без Отца́ Сы́на пло́тию./ Пре́жде век от Отца́ рожде́ннаго без ма́тере,/ ника́коже претерпе́вшаго измене́ния,/ или́ смеше́ния, или́ разделе́ния,/ но обою́ существу́ сво́йство це́ло сохра́ншаго./ Те́мже, Ма́ти Де́во Влады́чице,/ Того́ моли́ спасти́ся душа́м,// правосла́вно Богоро́дицу испове́дающих Тя.

Вход с кади́лом:

Диакон: Прему́дрость, про́сти.

Све́те Ти́хий:

Хор: Све́те Ти́хий святы́я сла́вы Безсме́ртнаго Отца́ Небе́снаго, Свята́го, Блаже́ннаго, Иису́се Христе́! Прише́дше на за́пад со́лнца, ви́девше свет вече́рний, пое́м Отца́, Сы́на и Свята́го Ду́ха, Бо́га. Досто́ин еси́ во вся времена́ пет бы́ти гла́сы преподо́бными, Сы́не Бо́жий, живо́т дая́й; те́мже мир Тя сла́вит.

Диакон: Во́нмем.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Проки́мен воскре́сный, глас 6:

Диакон: Прему́дрость во́нмем. Проки́мен, глас шесты́й: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся.

Хор: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся. (На каждый стих)

Диакон: Облече́ся Госпо́дь в си́лу, и препоя́сася.

Стих 2: И́бо утверди́ вселе́нную, я́же не подви́жится.

Стих 3: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня, Го́споди, в долготу́ дний.

Диакон: Госпо́дь воцари́ся.

Хор: В ле́поту облече́ся.

Ектения́ сугу́бая:

Диакон: Рцем вси от всея́ души́, и от всего́ помышле́ния на́шего рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Го́споди Вседержи́телю, Бо́же оте́ц на́ших, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Поми́луй нас, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды, на каждое прошение)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, и всей во Христе́ бра́тии на́шей.

Еще́ мо́лимся о Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, да ти́хое и безмо́лвное житие́ поживе́м во вся́ком благоче́стии и чистоте́.

Еще́ мо́лимся о блаже́нных и приснопа́мятных созда́телех свята́го хра́ма сего́, и о всех преждепочи́вших отце́х и бра́тиях, зде лежа́щих и повсю́ду, правосла́вных.

Еще́ мо́лимся о ми́лости, жи́зни, ми́ре, здра́вии, спасе́нии, посеще́нии, проще́нии и оставле́нии грехо́в рабо́в Бо́жиих настоя́теля, бра́тии и прихо́жан свята́го хра́ма сего́.

Еще́ мо́лимся о плодонося́щих и доброде́ющих во святе́м и всечестне́м хра́ме сем, тружда́ющихся, пою́щих и предстоя́щих лю́дех, ожида́ющих от Тебе́ вели́кия и бога́тыя ми́лости.

Иерей: Я́ко Ми́лостив и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Сподо́би, Го́споди:

Хор: Сподо́би, Го́споди, в ве́чер сей без греха́ сохрани́тися нам. Благослове́н еси́, Го́споди, Бо́же оте́ц на́ших, и хва́льно и просла́влено и́мя Твое́ во ве́ки. Ами́нь.

Бу́ди, Го́споди, ми́лость Твоя́ на нас, я́коже упова́хом на Тя. Благослове́н еси́, Го́споди, научи́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Влады́ко, вразуми́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Святы́й, просвети́ мя оправда́нии Твои́ми.

Го́споди, ми́лость Твоя́ во век, дел руку́ Твое́ю не пре́зри. Тебе́ подоба́ет хвала́, Тебе́ подоба́ет пе́ние, Тебе́ сла́ва подоба́ет. Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Ектения́ проси́тельная:

Диакон: Испо́лним вече́рнюю моли́тву на́шу Го́сподеви.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Ве́чера всего́ соверше́нна, свя́та, ми́рна и безгре́шна у Го́спода про́сим.

Хор: Пода́й, Го́споди. (На каждое прошение)

Диакон: А́нгела ми́рна, ве́рна наста́вника, храни́теля душ и теле́с на́ших, у Го́спода про́сим.

Проще́ния и оставле́ния грехо́в и прегреше́ний на́ших у Го́спода про́сим.

До́брых и поле́зных душа́м на́шим и ми́ра ми́рови у Го́спода про́сим.

Про́чее вре́мя живота́ на́шего в ми́ре и покая́нии сконча́ти у Го́спода про́сим.

Христиа́нския кончи́ны живота́ на́шего, безболе́знены, непосты́дны, ми́рны и до́браго отве́та на Стра́шнем Суди́щи Христо́ве про́сим.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́, и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Благ и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Бу́ди держа́ва Ца́рствия Твоего́ благослове́на и препросла́влена. Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Лития́: (В приходах может опускаться)

Стихиры попразднства Успения Пресвятой Богородицы, глас 2, подобен: «До́ме Евфра́фов...»:

Стихира: Вси Небе́снии,/ воспо́йте, ли́цы,/ и́бо Де́ва Ма́ти/ преста́вися пресла́вно// от земли́ к Небе́сным.

Стихира: Собра́ся лик учени́к/ пресла́вно, Отрокови́це,/ от коне́ц ми́ра/ погребсти́ Твое́ те́ло// Боже́ственное и нетле́нное.

Стихира: Две́ри Небе́сныя,/ возьми́теся,/ зря́ще две́рь Вы́шняго,/ иду́щу к Вы́шним,// еди́ну Богома́терь.

Стихира попразднства Успения Пресвятой Богородицы, глас 4:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Всечестно́е Твое́ успе́ние,/ Пресвята́я Де́во Чи́стая,/ А́нгел мно́жество на Небеси́/ и челове́ческий род на земли́, ублажа́ем,/ я́ко Ма́ти была́ еси́ Творца́ всех Христа́ Бо́га./ Того́ моля́щи не преста́й о нас, мо́лимся,/ на Тя с Бо́гом упова́ние поло́жших,// Богоро́дице Всепе́тая и Неискусобра́чная.

Диакон: Спаси́, Бо́же, лю́ди Твоя́ и благослови́ достоя́ние Твое́, посети́ мир Твой ми́лостию и щедро́тами, возвы́си рог христиа́н правосла́вных и низпосли́ на ны ми́лости Твоя́ бога́тыя, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день), и всех святы́х. Мо́лим Тя, многоми́лостиве Го́споди, услы́ши нас, гре́шных, моля́щихся Тебе́, и поми́луй нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (40 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о господи́не на́шем высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к и о всем во Христе́ бра́тстве на́шем, и о вся́кой души́ христиа́нстей, скорбя́щей же и озло́бленней, ми́лости Бо́жия и по́мощи тре́бующей; о покрове́нии гра́да сего́, и живу́щих в нем, о ми́ре, и состоя́нии всего́ ми́ра; о благостоя́нии святы́х Бо́жиих церкве́й; о спасе́нии и по́мощи со тща́нием и стра́хом Бо́жиим тружда́ющихся и служа́щих оте́ц и бра́тий на́ших; о оста́вльшихся и во отше́ствии су́щих; о исцеле́нии в не́мощех лежа́щих; о успе́нии, осла́бе, блаже́нней па́мяти и о оставле́нии грехо́в всех преждеотше́дших оте́ц и бра́тий на́ших, зде лежа́щих и повсю́ду правосла́вных; о избавле́нии плене́нных, и о бра́тиях на́ших во слу́жбах су́щих, и о всех служа́щих и служи́вших во святе́м хра́ме сем рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй. (50 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о е́же сохрани́тися гра́ду сему́, и свято́му хра́му сему́, и вся́кому гра́ду и стране́, от гла́да, губи́тельства, тру́са, пото́па, огня́, меча́, наше́ствия иноплеме́нников и междоусо́бныя бра́ни; о е́же ми́лостиву и благоуве́тливу бы́ти благо́му и человеколюби́вому Бо́гу на́шему, отврати́ти вся́кий гнев на ны дви́жимый, и изба́вити ны от належа́щаго и пра́веднаго Своего́ преще́ния и поми́ловати ны.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Диакон: Еще́ мо́лимся и о е́же услы́шати Го́споду Бо́гу глас моле́ния нас, гре́шных, и поми́ловати нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Иерей: Услы́ши ны, Бо́же, Спаси́телю наш, упова́ние всех конце́в земли́ и су́щих в мо́ри дале́че, и ми́лостив, ми́лостив бу́ди, Влады́ко, о гресе́х на́ших, и поми́луй ны. Ми́лостив бо и человеколю́бец Бог еси́, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́, и Сы́ну, и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Влады́ко многоми́лостиве, Го́споди Иису́се Христе́, Бо́же наш, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день) и всех святы́х. благоприя́тну сотвори́ моли́тву на́шу, да́руй нам оставле́ние прегреше́ний на́ших, покры́й нас кро́вом крилу́ Твое́ю, отжени́ от нас вся́каго врага́ и супоста́та, умири́ на́шу жизнь. Го́споди, поми́луй нас и мир Твой, и спаси́ ду́ши на́ша, я́ко благ и человеколю́бец.

Хор: Ами́нь.

Стихи́ры на стихо́вне:

Стихиры воскресные, глас 3:

Стихира: Стра́стию Твое́ю, Христе́,/ омрачи́вый со́лнце/ и све́том Твоего́ Воскресе́ния,/ просвети́вый вся́ческая,// приими́ на́шу вече́рнюю песнь, Человеколю́бче.

Стих: Госпо́дь воцари́ся,// в ле́поту облече́ся.

Стихира: Живоприе́мное Твое́ воста́ние, Го́споди,/ вселе́нную всю просвети́,/ и Твое́ созда́ние истле́вшее призва́./ Те́мже кля́твы Ада́мовы изме́ншеся, вопие́м:// Всеси́льне Го́споди, сла́ва Тебе́.

Стих: И́бо утверди́ вселе́нную,// я́же не подви́жится.

Стихира: Бог сый неизме́нен,/ пло́тию стражда́ измени́лся еси́,/ Его́же тварь не терпя́щи ви́сяща зре́ти,/ стра́хом прекланя́шеся,/ и стеня́щи пое́т Твое́ долготерпе́ние:/ соше́д же во ад, тридне́вен воскре́сл еси́,// жизнь да́руя ми́рови, и ве́лию ми́лость.

Стих: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня,// Го́споди, в долготу́ дний.

Стихира: Да род наш от сме́рти, Христе́, изба́виши,/ смерть претепе́л еси́:/ и тридне́вен из ме́ртвых воскре́с,/ с Собо́ю воскреси́л еси́,/ и́же Тя Бо́га позна́вших:/ и мир просвети́л еси́.// Го́споди, сла́ва Тебе́.

Стихира попразднства Успения Пресвятой Богородицы, глас 2:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Дави́дскую пе́снь дне́сь, лю́дие, воспое́м Христу́ Бо́гу:/ приведу́тся, рече́, Царю́ де́вы во след Ея́,/ и и́скренния Ея́ приведу́тся в весе́лии и ра́довании,/ и́бо от се́мене Дави́дова./ Ея́же ра́ди мы обожи́хомся,/ в ру́це Своего́ Сы́на и Влады́ки,/ сла́вно и па́че сло́ва прелага́ется./ Ю́же, я́ко Ма́терь Бо́жию, воспева́юще,/ вопие́м и глаго́лем:/ спаси́ нас, испове́дающих Тя, Богоро́дицу, от вся́каго обстоя́ния// и изба́ви от бед ду́ши на́ша.

Моли́тва свято́го Симео́на Богоприи́мца:

Хор: Ны́не отпуща́еши раба́ Твоего́, Влады́ко,/ по глаго́лу Твоему́, с ми́ром;/ я́ко ви́деста о́чи мои́ спасе́ние Твое́,/ е́же еси́ угото́вал пред лице́м всех люде́й,/ свет во открове́ние язы́ков,// и сла́ву люде́й Твои́х Изра́иля.

Трисвято́е по О́тче наш:

Чтец: Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Пресвята́я Тро́ице, поми́луй нас; Го́споди, очи́сти грехи́ на́ша; Влады́ко, прости́ беззако́ния на́ша; Святы́й, посети́ и исцели́ не́мощи на́ша, и́мене Твоего́ ра́ди.

Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

О́тче наш, И́же еси́ на Небесе́х, да святи́тся и́мя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя́, я́ко на Небеси́ и на земли́. Хлеб наш насу́щный даждь нам днесь; и оста́ви нам до́лги на́ша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м на́шим; и не введи́ нас во искуше́ние, но изба́ви нас от лука́ваго.

Иерей: Я́ко Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Тропа́рь, глас 4:

Хор: Богоро́дице Де́во, ра́дуйся,/ Благода́тная Мари́е, Госпо́дь с Тобо́ю:/ благослове́на Ты в жена́х/ и благослове́н Плод чре́ва Твоего́,// я́ко Спа́са родила́ еси́ душ на́ших. (Дважды)

Тропа́рь Успе́ния Пресвято́й Богоро́дицы, глас 1:

В рождестве́ де́вство сохрани́ла еси́,/ во успе́нии ми́ра не оста́вила еси́, Богоро́дице,/ преста́вилася еси́ к животу́, Ма́ти су́щи Живота́,// и моли́твами Твои́ми избавля́еши от сме́рти ду́ши на́ша.

Благослове́ние хле́бов:

Диакон: Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Иерей: Го́споди Иису́се Христе́ Бо́же наш, благослови́вый пять хле́бов и пять ты́сящ насы́тивый, Сам благослови́ и хле́бы сия́, пшени́цу, вино́ и еле́й; и умно́жи сия́ во гра́де сем и во всем ми́ре Твое́м; и вкуша́ющия от них ве́рныя освяти́. Я́ко Ты еси́ благословля́яй и освяща́яй вся́ческая, Христе́ Бо́же наш, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, со Безнача́льным Твои́м Отце́м, и Всесвяты́м, и Благи́м, и Животворя́щим Твои́м Ду́хом, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь. Бу́ди И́мя Госпо́дне благослове́но от ны́не и до ве́ка. (Трижды)

Псало́м 33:

Иерей: Благослове́ние Госпо́дне на вас, Того́ благода́тию и человеколю́бием, всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

У́треня

Шестопса́лмие:

Хор: Сла́ва в вы́шних Бо́гу, и на земли́ мир, в челове́цех благоволе́ние. (Трижды)

Го́споди, устне́ мои́ отве́рзеши, и уста́ моя́ возвестя́т хвалу́ Твою́. (Дважды)

Псало́м 3:

Чтец: Го́споди, что ся умно́жиша стужа́ющии ми? Мно́зи востаю́т на мя, мно́зи глаго́лют души́ мое́й: несть спасе́ния ему́ в Бо́зе его́. Ты же, Го́споди, Засту́пник мой еси́, сла́ва моя́ и вознося́й главу́ мою́. Гла́сом мои́м ко Го́споду воззва́х, и услы́ша мя от горы́ святы́я Своея́. Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя. Не убою́ся от тем люде́й, о́крест напа́дающих на мя. Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой, я́ко Ты порази́л еси́ вся вражду́ющия ми всу́е: зу́бы гре́шников сокруши́л еси́. Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя.

Псало́м 37:

Го́споди, да не я́ростию Твое́ю обличи́ши мене́, ниже́ гне́вом Твои́м нака́жеши мене́. Я́ко стре́лы Твоя́ унзо́ша во мне, и утверди́л еси́ на мне ру́ку Твою́. Несть исцеле́ния в пло́ти мое́й от лица́ гне́ва Твоего́, несть ми́ра в косте́х мои́х от лица́ грех мои́х. Я́ко беззако́ния моя́ превзыдо́ша главу́ мою́, я́ко бре́мя тя́жкое отяготе́ша на мне. Возсмерде́ша и согни́ша ра́ны моя́ от лица́ безу́мия моего́. Пострада́х и сляко́хся до конца́, весь день се́туя хожда́х. Я́ко ля́двия моя́ напо́лнишася поруга́ний, и несть исцеле́ния в пло́ти мое́й. Озло́блен бых и смири́хся до зела́, рыка́х от воздыха́ния се́рдца моего́. Го́споди, пред Тобо́ю все жела́ние мое́ и воздыха́ние мое́ от Тебе́ не утаи́ся. Се́рдце мое́ смяте́ся, оста́ви мя си́ла моя́, и свет о́чию мое́ю, и той несть со мно́ю. Дру́зи мои́ и и́скреннии мои́ пря́мо мне прибли́жишася и ста́ша, и бли́жнии мои́ отдале́че мене́ ста́ша и нужда́хуся и́щущии ду́шу мою́, и и́щущии зла́я мне глаго́лаху су́етная и льсти́вным весь день поуча́хуся. Аз же я́ко глух не слы́шах и я́ко нем не отверза́яй уст свои́х. И бых я́ко челове́к не слы́шай и не имы́й во усте́х свои́х обличе́ния. Я́ко на Тя, Го́споди, упова́х, Ты услы́шиши, Го́споди Бо́же мой. Я́ко рех: да не когда́ пора́дуют ми ся врази́ мои́: и внегда́ подвижа́тися нога́м мои́м, на мя велере́чеваша. Я́ко аз на ра́ны гото́в, и боле́знь моя́ предо мно́ю есть вы́ну. Я́ко беззако́ние мое́ аз возвещу́ и попеку́ся о гресе́ мое́м. Врази́ же мои́ живу́т и укрепи́шася па́че мене́, и умно́жишася ненави́дящии мя без пра́вды. Воздаю́щии ми зла́я возблага́я оболга́ху мя, зане́ гоня́х благосты́ню. Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Псало́м 62:

Бо́же, Бо́же мой, к Тебе́ у́тренюю, возжада́ Тебе́ душа́ моя́, коль мно́жицею Тебе́ плоть моя́, в земли́ пу́сте и непрохо́дне, и безво́дне. Та́ко во святе́м яви́хся Тебе́, ви́дети си́лу Твою́ и сла́ву Твою́. Я́ко лу́чши ми́лость Твоя́ па́че живо́т, устне́ мои́ похвали́те Тя. Та́ко благословлю́ Тя в животе́ мое́м, о и́мени Твое́м воздежу́ ру́це мои́. Я́ко от ту́ка и ма́сти да испо́лнится душа́ моя́, и устна́ма ра́дости восхва́лят Тя уста́ моя́. А́ще помина́х Тя на посте́ли мое́й, на у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́. Ти́и же всу́е иска́ша ду́шу мою́, вни́дут в преиспо́дняя земли́, предадя́тся в ру́ки ору́жия, ча́сти ли́совом бу́дут. Царь же возвесели́тся о Бо́зе, похва́лится всяк клены́йся Им, я́ко загради́шася уста́ глаго́лющих непра́ведная.

На у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Го́споди поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Псало́м 87:

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́, я́ко испо́лнися зол душа́ моя́, и живо́т мой а́ду прибли́жися. Привмене́н бых с низходя́щими в ров, бых я́ко челове́к без по́мощи, в ме́ртвых свобо́дь, я́ко я́звеннии спя́щии во гро́бе, и́хже не помяну́л еси́ ктому́, и ти́и от руки́ Твоея́ отринове́ни бы́ша. Положи́ша мя в ро́ве преиспо́днем, в те́мных и се́ни сме́ртней. На мне утверди́ся я́рость Твоя́, и вся во́лны Твоя́ наве́л еси́ на мя. Уда́лил еси́ зна́емых мои́х от мене́, положи́ша мя ме́рзость себе́: пре́дан бых и не исхожда́х. О́чи мои́ изнемого́сте от нищеты́, воззва́х к Тебе́, Го́споди, весь день, возде́х к Тебе́ ру́це мои́. Еда́ ме́ртвыми твори́ши чудеса́? Или́ вра́чеве воскреся́т, и испове́дятся Тебе́? Еда́ пове́сть кто во гро́бе ми́лость Твою́, и и́стину Твою́ в поги́бели? Еда́ позна́на бу́дут во тьме чудеса́ Твоя́, и пра́вда Твоя́ в земли́ забве́нней? И аз к Тебе́, Го́споди, воззва́х и у́тро моли́тва моя́ предвари́т Тя. Вску́ю, Го́споди, отре́еши ду́шу мою́, отвраща́еши лице́ Твое́ от мене́? Нищ есмь аз, и в труде́х от ю́ности моея́; возне́с же ся, смири́хся, и изнемого́х. На мне преидо́ша гне́ви Твои́, устраше́ния Твоя́ возмути́ша мя, обыдо́ша мя я́ко вода́, весь день одержа́ша мя вку́пе. Уда́лил еси́ от мене́ дру́га и и́скренняго, и зна́емых мои́х от страсте́й.

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́.

Псало́м 102:

Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и вся вну́тренняя моя́ и́мя свя́тое Его́. Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и не забыва́й всех воздая́ний Его́, очища́ющаго вся беззако́ния твоя́, исцеля́ющаго вся неду́ги твоя́, избавля́ющаго от истле́ния живо́т твой, венча́ющаго тя ми́лостию и щедро́тами, исполня́ющаго во благи́х жела́ние твое́: обнови́тся я́ко о́рля ю́ность твоя́. Творя́й ми́лостыни Госпо́дь, и судьбу́ всем оби́димым. Сказа́ пути́ Своя́ Моисе́ови, сыново́м Изра́илевым хоте́ния Своя́: Щедр и Ми́лостив Госпо́дь, Долготерпели́в и Многоми́лостив. Не до конца́ прогне́вается, ниже́ в век вражду́ет, не по беззако́нием на́шим сотвори́л есть нам, ниже́ по грехо́м на́шим возда́л есть нам. Я́ко по высоте́ небе́сней от земли́, утверди́л есть Госпо́дь ми́лость Свою́ на боя́щихся Его́. Ели́ко отстоя́т восто́цы от за́пад, уда́лил есть от нас беззако́ния на́ша. Я́коже ще́дрит оте́ц сы́ны, уще́дри Госпо́дь боя́щихся Его́. Я́ко Той позна́ созда́ние на́ше, помяну́, я́ко персть есмы́. Челове́к, я́ко трава́ дни́е его́, я́ко цвет се́льный, та́ко оцвете́т, я́ко дух про́йде в нем, и не бу́дет, и не позна́ет ктому́ ме́ста своего́. Ми́лость же Госпо́дня от ве́ка и до ве́ка на боя́щихся Его́, и пра́вда Его́ на сыне́х сыно́в, храня́щих заве́т Его́, и по́мнящих за́поведи Его́ твори́ти я́. Госпо́дь на Небеси́ угото́ва Престо́л Свой, и Ца́рство Его́ все́ми облада́ет. Благослови́те Го́спода вси А́нгели Его́, си́льнии кре́постию, творя́щии сло́во Его́, услы́шати глас слове́с Его́. Благослови́те Го́спода вся Си́лы Его́, слуги́ Его́, творя́щии во́лю Его́. Благослови́те Го́спода вся дела́ Его́, на вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

На вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

Псало́м 142:

Го́споди, услы́ши моли́тву мою́, внуши́ моле́ние мое́ во и́стине Твое́й, услы́ши мя в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м, я́ко не оправди́тся пред Тобо́ю всяк живы́й. Я́ко погна́ враг ду́шу мою́, смири́л есть в зе́млю живо́т мой, посади́л мя есть в те́мных, я́ко ме́ртвыя ве́ка. И уны́ во мне дух мой, во мне смяте́ся се́рдце мое́. Помяну́х дни дре́вния, поучи́хся во всех де́лех Твои́х, в творе́ниих руку́ Твое́ю поуча́хся. Возде́х к Тебе́ ру́це мои́, душа́ моя́, я́ко земля́ безво́дная Тебе́. Ско́ро услы́ши мя, Го́споди, исчезе́ дух мой, не отврати́ лица́ Твоего́ от мене́, и уподо́блюся низходя́щим в ров. Слы́шану сотвори́ мне зау́тра ми́лость Твою́, я́ко на Тя упова́х. Скажи́ мне, Го́споди, путь во́ньже пойду́, я́ко к Тебе́ взях ду́шу мою́. Изми́ мя от враг мои́х, Го́споди, к Тебе́ прибего́х. Научи́ мя твори́ти во́лю Твою́, я́ко Ты еси́ Бог мой. Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву. И́мене Твоего́ ра́ди, Го́споди, живи́ши мя, пра́вдою Твое́ю изведе́ши от печа́ли ду́шу мою́. И ми́лостию Твое́ю потреби́ши враги́ моя́ и погуби́ши вся стужа́ющия души́ мое́й, я́ко аз раб Твой есмь.

Услы́ши мя, Го́споди, в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м.

Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

После Шестопсалмия