«11-е воскресенье по Пятидесятнице, Сретение Владимирской иконы Богородицы». Прот. Федор Бородин

В нашей студии был настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин.

Разговор шел о смыслах богослужения в ближайшее воскресенье, о празднике Сретения Владимирской иконы Богородицы, об Усекновении главы Иоанна Крестителя, о церковном новолетии (индикте), о праздновании Положения честного Пояса Пресвятой Богородицы, а также о днях памяти благоверного князя Даниила Московского и мучеников Адриана и Наталии.

Ведущая: Марина Борисова

---

Марина Борисова:

— Добрый вечер, дорогие друзья. В эфире Радио ВЕРА еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин.

Протоиерей Федор Бородин:

— Добрый вечер.

Марина Борисова:

— И с его помощью мы постараемся разобраться, что ждет нас в церкви завтра, в 11-е воскресенье после Пятидесятницы, и на наступающей неделе. У нас очень насыщенное всевозможными смыслами воскресенье. Кроме того, что это 11-е восересенье после Пятидесятницы, в это воскресенье мы еще будем праздновать Сретение Владимирской иконы Пресвятой Богородицы и память мучеников Адриана и Наталии. Я думаю, мы потом подробнее поговорим об этих мучениках. Мне, например, очень обидно, что с тех пор, как особенную память Петра и Февронии Муромских стали праздновать как день семьи, верности и любви, тех святых супругов, которых раньше поминали, когда хотели помолиться о верности, любви и семье, немножечко стали забывать. Как раз Адриана и Наталию хочется вспомнить, потому что это один из символов супружеской любви. Но начнем мы, как всегда, по традиции, постаравшись разобраться в смысле наступающего воскресенья, исходя из тех отрывков из апостольских посланий и Евангелия, которые прозвучат в церкви завтра за Божественной литургией. Мы услышим отрывок из 1-го послания апостола Павла коринфянам из 9-й главы, стихи со 2-го по 12-й. Я хотела обратить внимание на некоторые слова апостола, которые, мне кажется, требуют особого комментария. Апостол говорит: «Какой воин служит когда-либо на своем содержании? Кто, насадив виноград, не ест плодов его? Кто, пася стадо, не ест молока от стада?». Речь идет в этом отрывке, насколько обычно его трактуют, как о том, что священнослужители и клир, в силу того, что они посвящены служению Богу, оказываются в ситуации, когда прихожане призваны помогать им выживать в житейских физических условиях. Но только ли об этом вообще-то речь? Апостол говорит: «Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнем у вас телесное?» Казалось бы, вот речь об этом и идет. Упрекать священство в том, что оно, как большевики говорили, иждивенческое сословие, по апостолу Павлу — глупость и грех. Но только ли о священниках речь идет в этом отрывке?

Протоиерей Федор Бородин:

— Мы знаем, что в церкви, особенно сейчас, слава Богу, это развивается. Есть очень много должностей, потому что есть много служений, которые могут нестись людьми в качестве их жертвоприношения Богу, а могут и должны, наверное, оплачиваться. Если человек посвящает себя полностью этому служению. Например, катехизатор, миссионер, работник с молодежь, регент, певец, старший алтарник. Человек уже может сам принять решение, где-то он еще работает, а это он несет как вторую работу и получает за это средство или нет. Или он делает это только ради Господа. Вообще обычно, когда человек приходит работать в храм, он соглашается на то, что он существенную часть своего труда будет как жертву Богу посвящать. Оклады, которые есть в храмах, конечно, меньше, чем за подобный же труд где-то еще. Но интересно, что у апостола Павла важно дальнейшее рассуждение. «Однако мы не пользовались сею властью», (пожинать телесное) «но все переносим, дабы не поставить какой преграды благовествованию Христову». Мы знаем, что апостол Павел обладал полученной от родителей профессией, он делал палатки. Он их продолжал делать даже тогда, когда для этого приходилось отделять ночь, потому что у него целый день были проповедь и прием людей. «У меня попечение, — он пишет в послании коринфянам, — о всех церквах» Понятно, что церковь надо не только организовать, создать, а надо еще ее и окормлять. Сейчас же мы не только крестимся, мы ходим к своему духовнику в течение всей жизни, у нас возникают вопросы, мы растем, встаем на дорогу христианства как на путь, поэтому возникают все время новые вопросы, новые повороты, новые проблемы. Точно так же было и с христианами первого века. Поэтому апостол Павел вынужден был выделить время своего сна для того, чтобы делать палатки. Но делал он это специально, ему это позволяло никак не зависеть от тех, кому он проповедует, чтобы у них не было преткновения. Преткновения были бы не у него, а именно у них. У меня был такой эпизод, когда, будучи совсем молодым священником, в 92-м году где-нибудь в ноябре или в декабре, я первый раз после хиротонии крестил, совершал таинство крещения. Это было в храме, где настоятель решал вопросы, связанные с финансами, и в том храме, где мне тогда пришлось крестить, таинство крещения имело определенную цену, чего, конечно, не должно быть, и святейший патриарх об этом много говорил. Что в принципе, пожертвование не может быть регламентировано. А там оно было регламентировано, и это полагало определенное преткновение. Когда я начал совершать таинство крещения, огласительных бесед тогда не было, крестный отец, мужчина старше меня, начал кататься со смеху, когда я попросил его прочитать Символ Веры. Ему казалось, что это очень смешно, потому что какой-то мультяшный, с его точки зрения, язык. Я попытался это остановить, он просто не мог сдерживаться и превращал таинство в какое-то балаганное действо. Я сказал ему: вы не можете быть крестным, отойдите, встаньте там помолитесь. Он сказал: а я заплатил, и вы не можете меня ограничить. Я настоял, потом он мне сказал претензию: я пришел в храм, а вы мне испортили настроение. У меня тоже от этого трясло, потому что я не знал, чем это кончиться. Он был очень зол на меня, чуть ли не до рукоприкладства это могло дойти, у него сжимались кулаки, желваки ходили на скулах, у него были свои представления. А вот когда я был назначен настоятелем в свой храм, где милостью Божией до сих пор служу, мы отменили все это. И когда мы все это отменили, я спокойно мог сказать: вы не готовы к таинству крещения, а вы то-то, а вы, пожалуйста, это почитайте, а давайте вы все-таки прочитайте Евангелие и давайте креститься через месяц, придите, поговорим о нем. Это дало мне возможность спокойно глядеть в глаза человеку и разговаривать с ним так, как я считаю нужным. Не было этого преткновения. Возникает другое преткновение, на что все это содержать? Но по сравнению с таинствами, с молитвой и пастырским окормлением прихожан, это важно, но это вторые вопросы, второго ряда.

Марина Борисова:

— Обратимся теперь к отрывку из Евангелия от Матфея из 18-й главы, стихи с 23-го по 35-й. Я полагаю, всем нашим радиослушателям или почти всем хорошо известный отрывок, где говорится о том, где один человек был должен царю десять тысяч талантов и вымолил у государя, чтобы тот простил ему долг. Выйдя от государя прощенным, тут же увидел человека, который должен был ему сто динариев, и узнав, что тот не может ему заплатить, пошел и посадил его в темницу, пока не отдаст. Увидев такое его отношение к своему должнику, государь вернул его и взыскал с него весь тот долг, который простил ему накануне. Собственно, это разговор о прощении, о том, что мы должны делать, чего не должны делать, кто кому чего прощает. Я не знаю, насколько можно говорить, что мы не понимаем. Мне кажется, что мы понимаем, о чем здесь речь идет, и понимаем, какое это отношение имеет к нам. Мне кажется, беда в том, что мы вспоминаем об этом, когда сталкиваемся с какими-то серьезными событиями, забывая, что это норма, которая по идее, должна пронизывать всю нашу жизнь в ее повседневности, чего, как правило, с нами не бывает.

Протоиерей Федор Бородин:

— Мы обычно эту притчу читаем применительно к нашим отношениям с другими людьми. И это тоже правильно. Но первый смысл этой притчи, может быть, даже важнее для нас. Мы его обычно проскакиваем. Итак: «Царство Небесное подобно тому, как царь вызывает к себе должника, который должен ему десять тысяч талантов. Десять тысяч талантов — это сумма... ну, это как миллиард, в общем, бюджет страны или царская казна. То есть это столько, сколько никто никому не может быть должен, но Господь нарочно берет эту сумму, потому что эту сумму никогда никак нельзя собрать. Христос говорит, что Царство Небесное подобно тому, что тебе простили долг, который в принципе собрать нельзя. Об этом нельзя забывать. Да, у кого-то долг побольше, у кого поменьше. Я помню, как в воскресной школе один ученик спрашивает: кто-то же больше согрешил, кто-то меньше, почему это так? А я ему говорю: представь себе, потерпел крушение корабль, мы все в воде. У кого-то к ногам привязана гиря в сто килограмм, у кого-то в пятьдесят, а у кого-то в тысячу. Мы все пойдем ко дну, нас всех нужно спасать, ни один не выплывет сам. Царство Небесное в нашем восприятии должно быть, что я погибаю, я повинен смерти, я прошу о жизни. Господь это слышит и прощает мне то, что Он мог бы не прощать. Если я это понял, если я об этом никогда не забываю и усвоил, тогда естественным образом я начинаю действовать так же по отношению к другим. Очень верно об этом говорил покойный отец Вячеслав Резников такие прекрасные слова. Что, зная о том, как мы прощены, если мы не готовы простить от всего сердца — это удивительные слова Христовы — значит, мы просто ничего не поняли в христианстве и ни во что не ставим то, что произошло на Голгофе, значит, мы действительно ничего не поняли. И не можем принять Христово прощение, мы до него не доросли, потому что мы его не усвоим, мы не благодарны. Если бы мы были благодарны, то мы бы тоже прощали. Притча об этом. И только когда первая часть притчи все время стоит перед глазами, тогда понятно, почему должна быть вторая.

Марина Борисова:

— Напоминаю нашим радиослушателям, в эфире Радио ВЕРА еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин. Ну вот, можно теперь поговорить и об Адриане и Наталии. Почему мы про них забыли? Их все время вспоминали перед таинством венчания. Раньше батюшка говорил проповедь перед венчанием и вспоминал вот такие классические образцы супружеской верности. Но история с Адрианом и Наталией, мне кажется, удивительная и уникальная еще и тем, что она чем-то напоминает невероятно парадоксальную историю Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Это ситуация, которую мы никак не можем примерить на себя, потому что муж язычник и жена тайная христианка, а на мученичество идет муж, потрясенный тем, что он увидел на примере других мучеников-христиан. Жена больше всего боится, чтобы он не отказался. Он только сейчас обратился, он исповедовал себя христианином в ситуации, когда он, казалось бы, должен был взять на себя роль гонителя.

Протоиерей Федор Бородин:

— Он начальник судебной палаты, да.

Марина Борисова:

— Тут, когда начинаются пытки, когда начинаются муки, жена больше всего старается сделать так, чтобы он не отказался, чтобы он принял все, что сейчас с ними будет, и не отрекся от Христа. Это совершенно какая-то фантасмагорическая история. При этом когда она остается вдовой, чтобы избежать притязаний на нее кого бы то ни было, она молит только об одном, чтобы Господь ее забрал, чтобы она была рядом с мужем, и на гробе мужа она умирает. Это такая совершенно шекспировская история.

Протоиерей Федор Бородин:

— Да нет, что вы, Шекспиру далеко до таких историй. У Шекспира любовь, страсть. А страсть всегда, даже если она велика и очень красива, все равно для себя. А любовь Наталии, матери Софии или Соломонии, матери Маккавейских мучеников и мучениц — это любовь, которая абсолютно далека от человекоугодия, которая желает человеку самого главного сокровища, которым обладает — вечной жизни, Царства Небесного. Поэтому она не готова мириться с тем, что любимый человек это потеряет. Поэтому Наталия переворачивает руки и ноги Адриана, которые кладут на наковальню под молот, помогает ему, для нее это невероятно тяжело. Это такой подвиг, от которого она умирает сама бескровно. Она умирает, потому что эта вся боль отдается в ее руках и ногах, в ее сердце, это такие потрясения страшные. Но это любовь, которая желает любимому спасения. И это любовь может проявляться так, может проявляться в некой жесткости. Я вам расскажу потрясающую историю из современной жизни. Один священнослужитель молодой, священник, имеющий жену и троих детей, вдруг встретил свою, как ему показалось, самую главную любовь первую, школьную. Мучился долго, это реальная история, решил, что снимет с себя сан, женится все-таки на ней. Жене, несчастной матушке, он это сказал, и переехал жить к родителям. Он так считал, а отец его так не считал. Когда невестка позвонила и рассказала, пока сын ехал, он вышел на лестничную клетку и спустил его с лестницы. Священник, верующий человек просто покатил по лестнице кувырком. Тот пожил три дня в машине на морозе и вернулся в семью. Вот это любовь отцовская. А человекоугодие: ну да, сынок, попалась стерва, испортила тебе жизнь, из-за этого ты сан потерял, что она не такая, как должна была быть, зараза такая. Это встречается чаще: жен у тебя может быть много, а мама одна. А вот так, чтобы встать на сторону правды, когда сын разводится, это надо по-настоящему любить, любить во Христе и желать спасения. Поэтому никоим образом не участвовать в гибели души человека хотя бы, которого ты любишь, не потакать ему в этом. Поэтому Адриан и Наталия — это пример величайшей любви, это и есть малая церковь. Я думаю, именно потому, что Наталия так умела любить, Адриан уверовал. Его душа, встретившись с мучениками, приняла это решение, но подготовлен он был, конечно, любовью этой великой женщины.

Марина Борисова:

— Согласитесь, что в нашей жизни очень мало кто поднимается на такую высоту любви. Более того, я думаю, что у многих реакция на житие таких святых, первая, отрицательная, потому что они скажут: это фанатики, это ненормальные люди, так невозможно.

Протоиерей Федор Бородин:

— А римляне так в основном и говорили про христиан: это сумасшедшие люди, они жертвуют самым главным своим сокровищем ради непонятно чего. Адриан, кстати, обратите внимание, задает вопрос: за какую награду вы отдаете свою жизнь? Для него это важно, это житие сохранило. И они говорят ему, что «не видел того глаз, не слышало того ухо, не приходило на сердце, что уготовал Бог любящим Его». Цитируют 1-е послание коринфянам, наше с вами сегодняшнее, и одновременно отсылает вслед за апостолом Павлом к пророку Исайе, это же оттуда аллюзия на цитату из пророка Исайи. И он тогда объявляет: я тоже христианин. Это поиск веры. Видимо, он восхищался своей женой, смотрел на нее. И исполнились другие слова апостола Павла, что верная жена не должна разводиться со своим мужем, потому что не знает, может быть, она обратит его. Вот Наталья обратила.

Марина Борисова:

— И, конечно, хочется еще хотя бы несколько слов сказать о Владимирской иконе Божией Матери не только потому, что для нас, москвичей, сретение Владимирской иконы — это очень важный исторический момент. У нас улица Сретенка, у нас Сретенский монастырь на месте встречи горожанами этой святыни. Это очень много всего дальнейшего в нашей истории, связанного с этим образом Пресвятой Богородицы. Но и сам образ, несмотря на огромное количество удивительных икон Матери Божией, совершенно отличный, отдельный, ни на что не похожий. Почему он привлекает внимание сразу человека верующего, неверующего, православного, инославного, какого угодно. Нет человека, который мимо этого лика прошел бы и не остановился. Что это за удивительный феномен этой иконы?

Протоиерей Федор Бородин:

— У меня была встреча с одним человеком больше тридцати лет назад, который был знаменитым, очень востребованным копиистом. Он копировал древние иконы на старых досках и реализовывал их за огромные деньги, никто не мог отличить подлинник от не подлинника, кроме, может быть, нескольких специалистов, и был очень состоятельным человеком за счет этого обмана. Однажды он это оставил, потому что решил скопировать Владимирскую. А копировал он ее, как и любую картину: с сигареткой в зубах, со стопочкой коньячку, с разговорами, с какой-то музыкой. И он вдруг уперся в то, что у него не поучается. И ему то ли жена об этом говорила: ну, не то. Абсолютная копия, а Матери Божией нет. И он тогда понял, что иконопись это тайна, он стал верующим человеком, церковным человеком. Это занятие он бросил, стал писать хорошие иконы. Сейчас уже покойный этот человек. Но он понял, что икону Матери Божией может написать только тот, кто с Ней хорошо знаком. Я думаю, что Владимирскую икону Пресвятой Богородицы написал человек высочайшей святости и любви к Пресвятой Богородице. Он просто Ее видел и знал, поэтому душа наша в этой иконе узнает Ее присутствие. О ней можно не говорить, надо хоть раз в жизни съездить, сейчас, слава Богу, она в храме Николы в Толмачах, который заключен в территорию, в общий комплекс с Третьяковской галереей. К сожалению, в 4 часа вечера туда прекращается доступ, и это, мне кажется, очень горькая ошибка.

Марина Борисова:

— Я хочу только сказать нашим радиослушателям, кто все-таки соберется в этот храм, приедет и увидит закрытую дверь, чтобы они не отчаивались, потому что вход в храм есть непосредственно из музея.

Протоиерей Федор Бородин:

— Да, но до четырех. Туда надо пойти, там не надо покупать билет, по подземному проходу пойти, перед ней постоять. И все вопросы отпадут. Это откровение Матери Божией. Это такая удивительная книга о Ней, написанная красками.

Марина Борисова:

— Причем, я видела икону, естественно копию или даже репродукцию, в храмах в Риме, в католических храмах.

Протоиерей Федор Бородин:

— Да, да, я тоже.

Марина Борисова:

— Причем, именно почитаемая, там и свечки стоят, то есть она среди почитаемых святынь.

Протоиерей Федор Бородин:

— Спас Нерукотворный Новгородский и Владимирская, очень часто наклеенная на доску, золоченная. Я помню разговор с одним католиком, священником, монахом. Почему? Я говорю: вот тут Пинтуриккьо висит, вот тут Мазаччо, тут Джотто. Почему? Он говорит: хорошо рассуждать о смыслах, богословствовать, глядя на всю эту великолепную итальянскую живопись Предвозрождения, Возрождения. А вот молиться надо перед вашими иконами. То есть человек, который ищет настоящей молитвы, находит тот образ, который не мешает, как живописное полотно, а помогает молиться. И поэтому в кельях, не то что в храмах, у них в основном византийские русские иконы в репродукциях.

Марина Борисова:

— Насколько правомерно сейчас вспоминать случаи чудесного спасения городов от нашествия иноплеменников и всевозможных разорителей. Я понимаю, что в агиографии это самые распространенные сюжеты, связанные с иконами Матери Божией.

Протоиерей Федор Бородин:

— И особенно с Владимирской.

Марина Борисова:

— И особенно с Владимирской. Почему мне кажется этот вопрос важен? Потому что 21 век, в церковь приходит очень много молодых людей. То, что воспринималось через запятую, когда я пришла в церковь, у меня таких вопросов не возникало. Все, что я там слышала, мне нравилось, у меня не было желания с этим спорить. Но молодые люди задают вопросы, на которые надо отвечать. Когда они начинают скептически пожимать плечами, слыша эти истории, что бы вы им ответили?

Протоиерей Федор Бородин:

— Самый знаменитый, связанный именно с Владимирской иконой Божией Матери, случай — это избавление от нашествия Тамерлана в 1395-м году. Он никак не может быть объяснен историками, кроме чуда. Взяв Елец, стоя огромным войском, которому некому было сопротивляться. Я напомню, 1380-й, трое из четырех воинов убиты на Куликовом поле. 1382 — разорение Москвы полное Тохтамышем. Вообще некому брать в руки оружие, они только выросли, это подростки, родились после. Защищать Москву некому. И вдруг перед такой богатой добычей, разоривший полмира Тамерлан разворачивается и уходит. Ни один историк не может этого объяснить, выдвигаются разные версии, но непонятно почему. Вот, подойди, возьми, полторы недели, и с этим богатством уходи. Кроме как вторжением Матери Божией после покаянной молитвы перед Ее ликом это объяснить никак невозможно. Мне кажется это как раз очень убедительно. Если кто-то не верит, надо ехать в Третьяковку. Пусть неверующий человек встанет перед этим ликом, пять минут постоит, помолится, и он все поймет.

Марина Борисова:

— В эфире наша еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин. На этой неделе у нас будет повод вспомнить и подумать об очень странном празднике. 11 сентября Церковь, можно сказать, празднует Усекновение главы Иоанна Предтечи. Хотя ставить два эти слова рядом как-то язык не поворачивается. Что, собственно говоря, праздновать? Это даже не казнь, это какое-то бандитское убийство из-за угла это называется. Я не знаю, каким современным эпитетом назвать то, что умудрился Ирод Антипа сделать с Иоанном Предтечей. Пророка, которого он почитал за пророка, верующий иудей мало того, что засадил в темницу не понятно за что, да ни за что, и по какому-то пьяному капризу велел отрубить голову. Зачем? Почему? Эта вся история — это какой-то один сплошной сгусток абсурда. При этом, хотя день сугубого поста, Церковь считает необходимым выделить память об этом событии в отдельное событие церковного календаря. Почему?

Протоиерей Федор Бородин:

— Это день, когда видна железная логика греха, который убивает человека. Ирод Антипа — это человек, который берет себе в жены жену своего брата, которая является его, по разным источникам, то ли сестрой, то ли племянницей. Он совершает одновременно два страшных греха. Будучи правителем верующего народа, он таким образом сеет страшный соблазн: если ему можно, то можно всем остальным. Мы можем провести параллель с нашим государем Александром II, о котором вся страна знала, что он живет в параллельном морганатическом браке, и это было чудовищным нравственным преступлением и соблазном для всех остальных. Будучи обличаем пророком, он не отдал жену своему брату Филиппу и продолжал длить этот грех. Когда человек знает, что он грешит, и продолжает грешить, душа его ломается. Дальше, если мы посмотрим описания у Марка и Матфея, что предшествовало казни — они совершенно разные. Матфей говорит, что он хотел убить, но боялся народа. А Марк говорит, что он много его слушал, по-славянски даже сладко слушал его, потому что почитал его как пророка. Я думаю, что здесь нет никакого противоречия, потому что Ирод колебался. Не оставив греховную связь, не разорвав ее, не послушав его, как пророка, он периодически хотел его убить, но при этом часть его души продолжала быть живой, и он слушал его, как святого. В этом колебании, не найдя в себе силы отвергнуть грех, он, в конце концов, закончил это убийством пророка. Это для нас наука. Если тебе сказали, что это грех, ты знаешь это, и это смертный тяжкий грех, а ты его не оставляешь, это очень плохо кончится для твоей души и для твоей судьбы.

Марина Борисова:

— Мне хочется напомнить нашим радиослушателям или рассказать им удивительные слова митрополита Антония Сурожского, которые мне лично очень многое объяснили в самом Евангелии. Когда он пишет об Иоанне Предтечи... я позволю себе прочитать, потому что это невозможно пересказать. "Первое, что говорится о нем в Евангелии от Марка: он глас, вопиющий в пустыне. Он только голос, он настолько уже не отличим от своего служения, что он стал только Божьим голосом, только благовестником, словно его, как человека плоти и крови, человека, который может тосковать и страдать, и молиться, и искать, и стоять, в конечно итоге, перед грядущей смертью — словно этого человека нет. Он и его призвание — одно и то же; он — голос Господень, звучащий, гремящий среди пустыни людской; той пустыни, где души пусты. Говорит он о себе по отношению к Господу: мне надо умаляться, сходить на нет для того, чтобы Он возрос. Надо, чтобы обо мне забыли, а помнили только о Нем, чтоб мои ученики от меня отвернулись и ушли, как Андрей и Иоанн на берегу Иордана и последовали неразделенным сердцем за Ним только: я живу лишь для того, чтобы меня не стало. И последнее — страшный образ Иоанна, когда он уже был в темнице, когда вокруг него сужалось кольцо смерти, когда у него уже не было выхода, когда эта колоссальная великая душа заколебалась. Шла на него смерть, кончалась жизнь, в которой у него не было ничего своего, в прошлом был только подвиг отречения от себя, впереди — мрак. И в этот момент, когда заколебался в нем дух, послал он учеников спросить у Христа: Ты ли Тот, Которого мы ожидали? Если Тот, тогда стоило и теперь умирать уже последним умиранием, потому что всё, для чего он жил, исполнено и сотворено. Но Христос не отвечает ему: да, я Тот, иди с миром! Он только дает пророку ответ другого пророка о том, что слепые прозревают, что хромые ходят, что мертвые воскресают, что нищие благовествуют. Он дает ответ из Исайи, но Своих слов не прибавляет — ничего, кроме одного грозного предупреждения: ...блажен тот, кто не соблазнится о Мне. И этот ответ достиг Иоанна в предсмертном его ожидании: верь до конца, верь, не требуя ни знамений, ни свидетельств, ни доказательств. Верь, потому что слышал ты внутри, в глубинах своей души глас Господень, повелевающий творить дело пророка. Другие каким-то образом могут опереться на Господа в их порой величайшем подвиге. Иоанна же Бог поддерживает только тем, что повелел ему быть Предтечей и для того явить последнюю веру«. Когда я это читала, меня просто оторопь брала. Не всегда понятно, почему из всего сонма пророков ветхозаветных выделяет Церковь именно Иоанна Предтечу? Почему он так велик? Я не знаю, могут ли эти слова митрополита Антония стать ключом для понимания многих, но для меня это стало ключом для понимания Евангелия в принципе.

Протоиерей Федор Бородин:

— Да. И удивительно, что когда ученики Иоанновы уходят и уносят с собой эти слова Исайи, не дающие возможность Иоанну Предтече опереться на что-то другое, кроме своей веры. Христос видит, что этот величайший в вере человек устоит в этом искушении, в этом испытании. Только тогда, когда они уже не могут услышать и передать, Христос начинает хвалить Иоанна Предтечу для окружающих. Говорит, что из рожденных женами нет большего. Удивительна педагогика Христова, когда Он совершает окончательную огранку самого большого алмаза в самый большой бриллиант, такую суровую, для того, чтобы он сверкал и сиял всем нам потом, на протяжении всей истории Церкви.

Марина Борисова:

— Помимо памяти Иоанна Предтечи на этой неделе 12 сентября у нас будет повод вспомнить благоверного князя Даниила Московского. Наверное, самого не воинственного, самого скромного из благоверных князей. И в то же время столько с ним связано в истории православной Руси. Казалось бы, странно, мы вспоминаем последнего государя императора, если читаем о нем какие-то исторические эссе, как правило, о нем как о человеке говорят, что он такой дюжинный. Есть недюжинные способности, а он человек вполне дюжинный. То есть обычный, не блестящий никакими особенными дарованиями, достаточно скромный, незаметный, каких-то особенно восхищенных эпитетов к нему никто не применяет, даже те историки, которые относятся к нему с великой симпатией. Что касается Даниила Московского, то в принципе можно сказать то же самое. Если мы посмотрим, что писали о нем тот же Ключевский или тот же Соловьев, все очень скромно, все очень неблестяще, все очень вполне обыкновенно. Ну, князь, ну, вот ему повезло, ему от дядюшки такой подарок в наследство, Переславль со всеми городами и с Дмитровым.

Протоиерей Федор Бородин:

— С Ростовом, по-моему.

Марина Борисова:

— И не надо было воевать. И всё прекрасно.

Протоиерей Федор Бородин:

— Нет. Потому что кроткие наследуют землю. Потому что он не дюжинный, он кроткий по-настоящему. А кротость — это великая сила, опирающаяся на кроткого Бога. И это дарение этих земель, которые больше Московского княжества в разы — это как раз исполнение заповеди Христовой: блаженны кроткие, потому что они наследуют землю. И это основание как указание компаса к Царству Небесному всем остальным, всем последующим наследникам, управляющим Московским княжеством, потом великим княжеством, потом царством. Нет, это подвиг, это удивительная сила борьбы с трудностями. Как он заботился о народе после разорения, как он строил странноприимные дома, благотворительные столовые, как он 15 лет не собирал налоги, которые бы мог собирать.

Марина Борисова:

— Я всегда думаю, на что же он жил?

Протоиерей Федор Бородин:

— Был там у него свой скотный двор еще что-то. Просто он должен был жить очень скромно. Любовь к людям требовала этого и понимание своего места как служения Богу. Любовь этого требовала. Между прочим, это качество, скромность, была у государя Николая II. Он, например, проверял, почему в этом году больше в Зимнем дворце купили дров, хотя зима была теплее. Есть его отрицательная резолюция 15-го года, когда одна из царевен просит разрешение сшить себе платье новое, он ставит: нет. Потому что идет война, и царевна не может себе этого позволить. Это человек, который сам скромно жил. Человек, который власть воспринимает, как возможность жить шикарно, это человек, который не понимает власти, как служение Богу. А преподобный Даниил прекрасно это понимал. Кстати, много людей, которые княжили на Руси и которые приняли постриг в предсмертном своем пути, считая, наверное, справедливо, что это даст им прощение грехов — не судим сейчас никого — и мало тех, кто ушел в монастырь, чтобы пожить в монастыре. Даниил таков.

Марина Борисова:

— И было с кого пример брать. Он же сын Александра Невского. Александр Невский тоже принял схиму.

Протоиерей Федор Бородин:

— Он принял схиму, умирая. Это немножко другое. Ничуть не умаляя величайший образ Александра Невского. Удивительным образом, Даниил Московский получил меньше всего папы, потому что два года ему было или три года, когда Александр Невский умер, и то из них полтора года он провел в путешествии в Орду. То есть он вообще его не видел, он его не помнил. А дух кроткого, мудрого христианина-правителя он воспринял лучше всех остальных детей.

Марина Борисова:

— И спасибо ему большое.

Протоиерей Федор Бородин:

— Спасибо.

Марина Борисова:

— Благодаря этому, мы просуществовали в истории много веков.

Протоиерей Федор Бородин:

— Да.

Марина Борисова:

— Напоминаю нашим радиослушателям, в эфире Радио ВЕРА еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость протоиерей Федор Бородин, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке. Неделя у нас, конечно, особенная предстоит. У нас начнется новый церковный год. Все это звучит загадочно, в календаре написано: начало церковного года — тире — индикт. Прежде чем мы про этот самый загадочный индикт с вами поговорим, я хотела напомнить нашим радиослушателям, что 13 сентября, накануне этого самого загадочного начала индикта у нас последний день церковного года, который посвящен Пресвятой Богородице. В этот день вспоминается положение честного пояса Пресвятой Богородицы. Я думаю, многие помнят всё, что связано с привезением, принесением пояса Пресвятой Богородицы в Москву.

Протоиерей Федор Бородин:

— Огромные очереди.

Марина Борисова:

— Очереди, всевозможные баталии в средствах массовой информации по поводу этих очередей и вообще отношения ко всему, что связано с этой святыней. Интересно другое. Интересно, что весь церковный год, получается, простроен на праздниках, посвященных Пресвятой Богородице. Начинается церковный год праздником Рождества Пресвятой Богородицы, потом идет цепочка через Введение Ее во храм, через Благовещенье — к Успению. Весь год эти узловые моменты держат нас и держат смыслы. Без памяти о Пресвятой Богородице мы не в состоянии прожить год в церкви.

Протоиерей Федор Бородин:

— Мы просто не хотим жить без этой памяти, потому что мы любим Ее. Я особенно поражаюсь рассказу о ходатайстве Пресвятой Богородице на свадьбе в Канне Галилейской. Для меня это такой пример Ее величайшего дерзновения. Потому что Христос Ей говорит: «еще не пришел час Мой, жено». То есть в Промысле и замысле Божием первое чудо должно было быть не в Канне, а где-то в другом месте и какое-то другое. Но по Ее ходатайству Господь изменил Свой Промысл, изменил Свой план.

Марина Борисова:

— Ну как же, Мама сказала.

Протоиерей Федор Бородин:

— Да. А почему? Потому что все заповеди есть таинственная проекция на жизнь человека того, как жив Сам Бог. Бог чист и свят в пределе, и поэтому все заповеди — о чистоте и святости. Христос был в послушании у мнимого отца Иосифа и Матери Своей Пречистой, потому что исполнял эту заповедь, как мы знаем из Евангелия от Луки, был у них в послушании. И он послушлив, как Бог, Отцу Небесному. Поэтому, конечно, Он выполняет эту заповедь кротко. Матерь Божия Его даже не просит, Она говорит: что Он скажет, то и делайте. И, видимо, уходит, не хочет с Ним спорить. А Он знает желание Ее сердца и выполняет. Поэтому мы без Нее никуда, поэтому мы ходатайствуем перед Ней о близких и сами молимся, просим, и читаем акафисты и каноны, и любим, и пишем иконы, и ищем эти иконы, и ездим к ним в паломничество. Потому что Она нам очень нужна для того, чтобы такие сердечные родственные отношения с Богом построить. Господь Сам сказал: молитесь, Отче Наш, то есть Он Сам именно родственные отношения обозначил как самые похожие на отношения души с Богом. Поэтому здесь без Матери Божией нельзя.

Марина Борисова:

— Давайте про этот загадочный индикт поговорим. Почему я все время говорю слово «загадочный»? Ну, правда, слово красивое, латинское, что оно значит, никто не знает. А если посмотреть хотя бы в википедию, с недоумением мы обнаруживаем, что это просто означает «налог».

Протоиерей Федор Бородин:

— Да, это время, когда пересчитывали налоги раз в 17 лет, по-моему, в Римской империи.

Марина Борисова:

— Вопрос-то, собственно, в том, почему столько преткновений на протяжении истории христианской Церкви вокруг календарей? Казалось бы, какая разница? За две тысячи лет в разных странах система летоисчисления менялась неоднократно. Ну, хорошо, есть аргумент, который часто приводят, что по юлианскому календарю была исчислена пасхалия, по которой мы продолжаем считать, когда у нас Пасха. А если поменять календарь, тогда не получится, что еврейская Пасха всегда бывает до православной.

Протоиерей Федор Бородин:

— И может быть нарушена постановление Первого Вселенского Собора, который это постановил. Поэтому, да. Есть вариант, когда именно пасхалия рассчитывается по юлианскому, а весь остальной церковный год совершается по григорианскому, по которому мир живет. Такой вариант есть в некоторых Поместных Церквах. Но мы пока живем по юлианскому. Но празднование начала индикта в сентябре и с этим не обязательно сочетается. Мы спокойно служим молебен на новолетие сейчас 31 декабря или в ночь на 1 января. Поскольку задача Церкви спасти душу человека и помочь ему к этому прийти через освящение всех сторон его жизни, то и календарь и время, в котором живет человек, Церковь пытается освятить и возвращать человека к вечным смыслам даже через какие-то самые обычные земные вещи. Очень хороший пример того, как это делается, через веревочку, которую мы завязываем в четки. Допустим, человек привык лузгать семечки, и когда у него нет семечек, он бьет себя по карманам, что-то не то. А если человек привык тянуть четочку, тридцаточку, например, то он сел, у него мысли разбежались, а рука, ой, чего-то не хватает. А, четки, и вернулся к молитве. Это пример того, что сыны века сего, как говорит Господь, иногда догадливее сынов Света, то есть ангелов. Поэтому человек пытается освятить все пространство своей жизни, в том числе и время. И это, может быть, казалось человеку важнее в средние века, кода эти индикты составлялись, и в то, что мы привыкли называть темными веками до этого. Сейчас немножко по-другому, но, повторюсь, что служим новогодний молебен мы в ночь на 1 января. Сейчас многие храмы служат ночную и утреннюю литургию мученику Вонифатию в эту самую, к несчастью, алкогольную ночь года, молятся тому, кто эту страсть в себе преодолел. И мы тоже служим, и каждый год приходят все больше и больше людей в противовес этому телевизионному оливьешному буйству, освящают начало нового года молитвой, благодарят за прошедший год.

Марина Борисова:

— Тут есть еще один смысловой аспект, на который обратил внимание покойный, к сожалению, уже ныне протоиерей Дмитрий Смирнов. Он в проповеди, посвященной началу индикта, говорил, что «досконально богослужебный круг повторяется раз в 500 с лишним лет, поэтому никто, даже если он всю свою жизнь ежедневно утром и вечером ходит в храм, не может дважды попасть на одну и ту же службу. Каждая служба уникальна. При внимательном созерцании эта разница видна, хотя на первый взгляд всё, вроде, похоже. Каждый праздник, который мы пропустили, есть невозвратная потеря, потому что любой день в православном богослужении имеет великое назидание и свои особенности, он имеет свое чтение, свой тропарь, свою духовную окраску. В духовной жизни мы постоянно учимся, и, огладываясь на прошлый год, каждому из нас надо подумать: ну, а чему я, собственно, научился, что я познал в этом году, к чему пришел? Прожил год и ходил этот год в храм, было ли это просто хождение либо это было все-таки следование умом и сердцем за течением праздников, этих великих уроков, которые преподносит нам Церковь. Начинается новолетие, и мы, как бы, вступаем в новый класс этой духовной школы, где Церковь через свои праздники, через свои песнопения, через чтения святых Писаний будет нас учить Царствию Небесному, учить приобретать те навыки, которые необходимы для жизни духовной, и искоренять те навыки, которые этому препятствуют». Насколько мы можем сказать, что отец Дмитрий попал в точку?

Протоиерей Федор Бородин:

— Как всегда. Царство Небесное дорогому отцу Дмитрию, его очень не хватает.

Марина Борисова:

— Хорошо, что остались его проповеди, и осталась его память.

Протоиерей Федор Бородин:

— Его проповеди, его остроумие с нами осталось и его умение очень четко формулировать, так, чтобы человек понял. Давайте, я одну вещь расскажу о нем, один диалог короткий. Мама моя когда-то ходила в храм Митрофана Воронежского, когда еще Благовещенский не был открыт. Конец мая, первое летнее по температуре воскресенье, ранняя, поздняя, крестины, венчание, молебен, панихида, разговоры. Исповедь в три часа дня, отец Дмитрий еле живой сидит на стуле в храме, небольшая очередь из тех, кто считает, что обязательно надо с ним поговорить. И вдруг в храм забегает пара молодая, держатся за руки, он, она, слегка одеты, по-летнему. Совершенно понятно, что они не церковные люди, не видят очередь, потому что счастливы, они не замечают очередей. Подходят к нему, громко парень задает вопрос: батюшка, как построить хорошую христианскую семью? Надо заниматься месяц катехизацией, но отец Дмитрий может себе позволить вести себя по-другому. Он говорит: да нет ничего проще, берешь хорошего христианина и хорошую христианку, получается хорошая христианская семья. Такой у него был удивительно образный язык, который в самую суть, то, чего нам не хватает очень иногда.

Марина Борисова:

— Будем надеяться, что мы хотя бы увидим где-нибудь хорошего христианина и хорошую христианку, и хорошую христианскую семью.

Протоиерей Федор Бородин:

— Да.

Марина Борисова:

— Спасибо огромное за эту беседу. В эфире была программа «Седмица». В студии были Марина Борисова и настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин. Слушайте нас каждую субботу. До свиданья. До новых встреч.

Протоиерей Федор Бородин:

— До свиданья. Храни вас Господь.

---

Все выпуски программы Седмица

• «21-е воскресенье по Пятидесятнице». о. Николай Конюхов
• «20-е воскресенье по Пятидесятнице». о. Николай Конюхов
• «19-е воскресенье по Пятидесятнице». Прот. Федор Бородин