Поделиться
С недавнего времени я стала ходить на спортивную площадку и заниматься на тренажёрах. «Заниматься» — это громко сказано. Делать минимум упражнений. Я человек не очень спортивный, но с чего-то надо начинать.
Обычно эта площадка безлюдная. Но в тот день обнаружила, что заниматься буду не одна. Ближе к выходу в настольный теннис играли двое: крепкий мужчина и совсем молодой парень. Когда я выходила с площадки, смогла рассмотреть этого подтянутого атлетичного человека. Ничего себе! Он парню не уступал в игре, а по возрасту годился, наверное, в деды! Думаю, ему за 70 было!
— Надо же! В таком возрасте и в отличной форме! — подумала я. Как бы хотелось мне в 70 тоже быть подтянутой, спортивной, красивой... Дедушка наверняка серьезно тренируется каждый день. А я... По мелочи упражнения делаю и то не регулярно. Нужно срочно увеличивать нагрузку.
«Стоп!» — сказала я себе. Не спеши хватать штангу, которую способен поднять только тяжелоатлет. Сорвешься, покалечишься. И ведь было уже такое в жизни. Правда, тогда речь шла не о телесных мышцах, а о мышцах души, если так можно выразиться. Я взялась совершить подвиг не по разуму.
Ещё старшеклассницей я пришла в храм. Сразу попала на клирос. Ничего на тот момент толком не знала ни о молитве, ни о посте. Изо дня в день наблюдала за более опытными в духовных вопросах прихожанами и особенно за нашими певчими, которые уже много лет на клиросе. Видела, как они усердно молились, строго постились.
Я начала обезьянничать, подражая их усердию. Только вот не учла одну важную вещь: что пост и диета — не одно и тоже. Диета у меня уже была по рекомендации врачей, и диета строгая.
Однако, я твердо решила поститься. Максимально строго. И ничего лучшего не придумала, чем отказаться от еды совсем! А молитвы не прибавила ни на йоту. Утренние и вечерние правила с трудом прочитывала. Евангелия даже не открывала.
Эх, с батюшкой бы тогда хоть посоветовалась! Ведь нет же! Даже в голову не пришло!
Это был конец Рождественского поста. Самые долгие и ответственные службы, а я едва на ногах стою! То и дело сажусь на стул, благо, он был рядом. Регент наша уже, смотрю, всполошилась: «Ты хоть сегодня ела?» Я молчу! Я — упрямая! Во что бы то ни стало, хотела довести начатое до конца. Ещё немножко и пост закончится. Обидно же будет!
Чего я добилась в итоге? Три дня выдержала, в ночь на четвёртый день стало совсем плохо: тошнило, началась интоксикация. Я же еще и почти не пила почти в это время. Мама уговаривала: «Хватит издеваться над собой»! Я ни в какую! Однако, четвёртый день голодовки стал для меня последним — я уже и сама испугалась, как будто жизнь уходила... Как я выдержала Рождественскую службу, даже и не знаю! Наверное, чудом!
Я шла и думала: надо все делать постепенно, шаг за шагом, как сейчас иду домой после тренировки. Не бегу ведь, спокойно иду. Может, бег потом добавлю.
А еще, как в спорте нужен наставник — тренер, так и в духовной тренировке нужен наставник — духовник, чтобы не сорваться. Тем более начинающему! А я тогда самовольно подняла чужую «духовную штангу», которая мне совершенно была не по силам. Без совета, без разрешения! В этом отношении хорошо подойдут слова преподобного. Пимена Великого: «Воля наша есть медная стена между человеком и Богом».
Господи, благослови мое желание тренироваться, и физически, и духовно.
Автор: Лана Колосова
Все выпуски программы Частное мнение
Единственная
Поделиться
В давние времена жили в деревушке две семьи. В одной был сын— звали его Шан, в другой — дочь по имени Мэйли, что значит «прекрасная слива». Дети дружили с малолетства, а когда выросли — полюбили друг друга и поклялись никогда в жизни не разлучаться.
Пошёл Шан в дом к любимой девушке свататься, но родители отказали юноше из-за его бедности. Хотелось им отдать дочь с выгодой, за Вана-богача.
Наступил день свадьбы. Громко заиграли трубы, носильщики подняли украшенный цветами свадебный паланкин и понесли Мэйли к дому жениха. Сидит она в паланкине, горько плачет. Полпути прошли, вдруг что-то зашумело, засвистело, поднялся сильный ветер, паланкин с невестой в воронку закрутило, и унесло неведомо куда.
Узнал об этом Шан и решил во что бы то ни стало найти Мэйли.
— Зачем тебе чужую невесту искать? Как бы самому не пропасть, — уговаривали его друзья, — В деревне и других красивых девушек много...
— Мэйли для меня — единственная, — сказал Шан, и отправился в дальний путь.
Много дорог он прошёл, но никто нигде не слышал о пропавшей девушке. Печаль одолела однажды юношу: сел он у дороги и заплакал.
Вдруг откуда ни возьмись явился перед ним белобородый старец.
— Отчего ты плачешь, юноша? Кто тебя обидел?
Рассказал ему Шан про свою печаль, а старец ему в ответ:
— Пойдем со мной. Я знаю, где она.
Шли они, шли, и повстречали ещё одного путника. Спрашивает его старец:
— Кто ты и куда путь держишь, юноша?
— Зовут меня Ван Лан, я ищу свою невесту, которая исчезла в день свадьбы.
— Идём с нами. Я знаю, где она, — сказал старец.
Пошли они дальше втроем: Шан, Ван Лан и белобородый незнакомец. Привёл старец юношей к большому дому и пригласил войти, чтобы немного подкрепиться и передохнуть.
Хозяйка дома для гостей богатый стол накрыла, усадила всех за стол, и говорит:
— Хочу я с вами заодно, юноши, об одном деле потолковать. Муж мой давно умер, живу я вдвоём с дочкой. Вот и решила я в дом зятя принять, чтобы кормил меня на старости лет. Кто из вас двоих хочет здесь остаться?
Вышла из-за ширмы девушка — нарядная, красивая как цветок ириса. Понравилась она сразу Ван Лану, да и богатый дом приглянулся.
— Я останусь, — обрадовался он. — Такая невеста мне подходит.
— А я должен свою Мэйли найти, — сказал Шан.
Говорит ему тогда белобородый старец:
— Иди домой, там тебя твоя невеста ждёт. Тысячи лет живу на земле, а всё никак не могу к человеческим слезам привыкнуть... Уж так она в паланкине слезами обливалась, что я её похитил, чтобы проверить, кто из вас её по-настоящему любит...
— Кто ты, дедушка? — спросил Шан.
Но волшебник ничего не ответил и исчез. Зато он помог соединиться двум любящим сердцам.
(по мотивам китайской сказки)
Все выпуски программы Пересказки
Псалом 124. Богослужебные чтения
Поделиться
Вы никогда не задумывались, почему горы — такие манящие? Причём любые: и совсем невысокие, до километра, и пятитысячники — не говоря уже о самых высоких, недостижимых для неподготовленного вершинах. Как сказал поэт, «Сколько слов и надежд, сколько песен и тем // Горы будят у нас — и зовут нас остаться!» 124-й псалом, который сегодня звучит в храмах за богослужением, многократно обращается именно к глубокой символичности гор для верующего человека. Давайте послушаем этот псалом.
Псалом 124.
Песнь восхождения.
1 Надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек.
2 Горы окрест Иерусалима, а Господь окрест народа Своего отныне и вовек.
3 Ибо не оставит Господь жезла нечестивых над жребием праведных, дабы праведные не простёрли рук своих к беззаконию.
4 Благотвори, Господи, добрым и правым в сердцах своих;
5 а совращающихся на кривые пути свои да оставит Господь ходить с делающими беззаконие. Мир на Израиля!
Нет ничего удивительного в том, что уже на самой заре человечества гора воспринималась как особое, священное пространство, где происходит соприкосновение небесного и земного. На горе Синай Моисей получает от Бога заповеди; на горе Фавор преображается Христос перед учениками; да и про Олимп как не вспомнить.
Сама по себе гора очень многозначительна: с одной стороны, её огромное, мощное основание — «подошва» — придаёт ей устойчивость, непоколеблемость. С другой стороны, тонкая, словно игла, вершина, буквально впивается в небо. Тот, кто хотя бы раз в жизни стоял на такой вершине, никогда не забудет абсолютно ни с чем несравнимого ощущения одновременной устойчивости — и воздушности, невесомости — когда перед твоим взором открываются величественные горизонты.
Удивительная вещь: казалось бы, когда мы летим на самолёте, мы видим ещё более далёкий горизонт — а всё же это вообще не то: только стоя ногами на вершине, ты испытываешь исключительный, всеобъемлющий восторг особого предстояния перед бытием.
Для многих древних культур гора — это axis mundi, космическая ось мира, соединяющая высшие и низшие миры. И именно поэтому на вершинах гор строились храмы, организовывались те или иные святилища.
Если мы вспомним самые древние жертвенники, о которых повествует книга Бытия, — это тоже будут «микро-горы», сложенные из камней — на вершинах которых и совершались жертвоприношения.
Прозвучавший сейчас 124-й псалом ещё глубже развивает тему символизма горы: он говорит о том, что «надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек». Гора для верующего становится не только внешним образом духовного вдохновения, но и наглядным примером того, как может ощущать себя сам человек, когда его голова, его мысли — всё то, что и отличает его от животного, — устремлены к Небу. И неспроста греческое слово «ἄνθρωπος» — состоит из двух основ: ἄνω означает «вверх» и θρώσκω — «смотреть, устремляться, прыгать». Смотря на гору, мы словно бы снова и снова задаём себе вопрос: а есть ли во мне задор подняться на вершину — или я всего лишь хочу так и остаться распластанным у её подножия?..
Псалом 124. (Русский Синодальный перевод)
Псалом 124. (Церковно-славянский перевод)
Псалом 124. На струнах Псалтири
Поделиться
1 Надеющиеся на Господа подобны горе Сиону; не поколеблются вовеки те, что живут в Иерусалиме!
2 Горы осеняют их, и Господь осеняет людей своих отныне и вовеки.
3 Ибо не дает Господь грешникам власти над праведными, да не протянут праведные рук своих к беззаконию.
4 Даруй, Господи, блага тем, кто добр и праведен сердцем!
5 А людей развращенных и творящих беззакония покарает Господь. Мир Израилю!
