Поделиться
У нас в гостях был заслуженный юрист России, адвокат, писатель, телеведущий Павел Астахов.
Наш гость рассказал о том, как в юношеские годы во время учебы в Высшей школе КГБ он пришел к вере, как это отразилось на его жизни и работе, и почему для него важно снимать фильмы и писать книги о происходящих в жизни чудесах и о разнообразных святых местах.
Ведущая: Кира Лаврентьева
К. Лаврентьева:
— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА.
Здравствуйте, дорогие наши слушатели!
Меня зовут Кира Лаврентьева, и, как всегда в этом часе, мы говорим о пути христианина в светском обществе. Мы говорим о пути наших гостей к вере, в вере, что они, в этом смысле, почувствовали, пережили, о их личном пути к Богу, и эти разговоры всегда очень интересные, совершенно уникальные.
И, с радостью, хочу вам представить нашего сегодняшнего гостя — сегодня до нас добрался, в прямом смысле этого слова, Павел Алексеевич Астахов, заслуженный юрист России, адвокат, писатель, телеведущий.
Здравствуйте, Павел Алексеевич!
П. Астахов:
— Здравствуйте, дорогие слушатели! Здравствуйте, Кира!
Добрался... что значит, добрался? Тут — раз, десять минут — и у вас!
К. Лаврентьева:
— Да, мы очень хотели, чтоб Вы уже скорее к нам приехали! И, давайте, поздравим наших слушателей с Входом Господним в Иерусалим, с Вербным воскресеньем...
П. Астахов:
— С праздником, дорогие слушатели! Да, действительно — большой, великий праздник, и его надо встретить достойно, и провести достойно... и — подготовиться уже к Страстной неделе, и уже будем ждать Пасху.
К. Лаврентьева:
— Да, вот, кстати говоря, по поводу подготовки к Пасхе. Недавно состоялся предпремьерный показ Вашего нового фильма — телеканала «Спас» и Вашего — «Всемирный потоп. В поисках Ноева ковчега». И, я так понимаю, что все серии — а они будут идти на телеканале «Спас» в течение всей Страстной...
П. Астахов:
— Да, каждый день, с понедельника по пятницу, каждый вечер — одна серия... это четыре серии... а в пятницу — все четыре серии подряд будут показаны. Потому, что этот фильм — четырёхсерийный... такое... большое исследование всех версий, какие только существуют на сегодняшний день — нахождения Ноева ковчега. Поэтому, мы, вот, задались такой целью, старались рассказать об этом, проведя исследования, достаточно серьёзную экспедицию, и представим на ваш суд, уважаемые зрители, этот фильм.
К. Лаврентьева:
— Почему именно такую тему выбрали, Павел Алексеевич?
П. Астахов:
— Ну, это не первое наше обращение, вместе с командой телеканала «Спас», к теме Книги Бытия. Потому, что в прошлом году... мы сняли... вот, сейчас, прошлую неделю, если кто-то видел, на телеканале «Спас», так же, вечером, шёл фильм «Содом. Кара Господня». Потому, что эти события ветхозаветные, казалось бы, давно-давно минувших дней, но, тем не менее, они актуальны и сегодня. Потому, что речь — и в первом, и во втором случае, вот, в этих исторических катастрофах — о гордыне человеческой. Когда люди забывают о Господе, люди становятся жестокосердными, когда люди считают, что они во главе угла стоят, а не Господь — вот, тогда и происходят такие страшные уроки. Потом, что Потоп, фактически, уничтожил всё человечество, оставив только 8 человек на земле... ну, и, конечно, животных пощадил Господь — только по паре от каждых.
А Содом и Гоморра... на примере Пятиградия — то есть, это пять городов, которые отличались своим богатством, роскошью, достатком. Но, в то же время, они, вместо того, чтобы славить Господа и благодарить за то, что у них есть, они начали гордиться, они начали не принимать чужих. То есть, любой, кто попадал в это Пятиградие — особенно, в Содом и Гоморру — был обречён, фактически, на голодную смерть. Потому, что никто бы его не принял, никто бы его не накормил, не напоил... то есть, вопреки всем законам! Гостеприимства, восточных обычаев, божественных всех заветов и установок... люди стали жестокосердными.
Поэтому, мы рассказывали про эту историю, и очень важно было рассказать правду. Объясню, почему.
Вот, с чем мы столкнулись. Дело в том, что когда мы стали эту тему изучать, то увидели, что есть огромное количество материалов, которые искажают, на самом деле, библейское повествование. Потому, что мы знаем, что библейское повествование — это, по сути, Господь пересказал, и Моисей записывал... Пятикнижие Моисеево, да, мы знаем — записано Моисеем... просто, фактически, прямая речь нашего Господа.
И люди, почему-то, в последние... скажем... там... 50 лет... может быть, 100 лет... решили немножко переиначить всё. И, вот, появились такие авантюристы от археологии, которые сказали, что ничего такого не было... на самом деле, упал метеорит... там где-то в Иордании... и всё. И никакого не было падения нравов, ни жестокосердия, ни извращений... ничего этого не было! Это всё — сказки, которые вам рассказывают, чтобы... значит... одурачить.
И это, действительно, так. И мы посмотрели, с какой скоростью меняется... вообще... вся эта канва. Потому, что... огромное количество материалов выбрасывается... они идут, в основном, с Запада... вот, есть, там, в Америке такой университет... не буду его называть... который учредили три человека, и, от имени этого университета, распространяют материалы... вроде, солидная вывеска!
Ну, в общем, не хочу о них много говорить... потому, что, хотелось разобраться самим, разобраться с помощью людей, которые в этом понимают. Мы очень активно сотрудничали — и в фильме «Содом. Кара Господня», и в фильме «Всемирный потоп. В поисках Ноева ковчега», — с Санкт-Петербуржской Духовной Академией и с Московской Духовной Академией. То есть, это — лучшие библеисты, археологи, которые и Священное Писание знают, и правильно его трактуют и понимают, и знают ещё такую науку, как археология... и история. Поэтому, это, вот, сочетание — оно даёт возможность докопаться до истины, узнать и установить эти правдивые факты.
Ну, естественно, надо было выехать на место. Что касается Содома, нам пришлось даже на дно Мёртвого моря погружаться...
К. Лаврентьева:
— Вообще...
П. Астахов:
— То есть, это... это, такая, уникальная была экспедиция. Я, вот, честно говоря, мало людей знаю, кто погружался на дно Мёртвого моря — потому, что это очень опасно... это, реально, опасно! В общем, это рискованная история, но... мы погрузились... посмотрели... всё окаменевшее там, в соли... ничего там нет... так не увидишь. Ну, это, скорее, символическое было погружение. Но, тем не менее, мы прошли по стопам всех археологов, которые до нас ходили, руководствуясь указаниями и наставлениями, вот, тех замечательных священников, которые работают в этих двух Академиях. Мы сверяли с ними сценарий, мы сверяли с ними факты, которые устанавливали. Очень много вокруг этого было событий — что в первую экспедицию в Иорданию, Палестину и Израиль, что во вторую — в Армению, Турцию. Очень много интересных было событий... таких... необычных.
Вот, даже само восхождение уже на Арарат — это я уже говорю о фильме «Всемирный потом. В поисках Ноева ковчега», — мы совершили это восхождение, которое оказалось совсем не из лёгких, хотя, казалось бы, там... ну... высота — 5165 метров. Но, сама по себе, гора... мало того, что она... такая... очень неприветливая... она загадочная... не случайно, восхождений на Арарат не было до 1829 года. Потому, что в IV веке Иаков Низибийский попытался это сделать для того, чтоб найти ковчег, и он трижды пытался взойти — и засыпал по дороге, и, вот, наконец, Ангел ему принёс кусок Ноева ковчега, который до сих пор находится в Эчмиадзине... там... в музее... в сокровищнице музея этого монастыря армянского. И сказали ему Ангелы от Господа, что — не надо, людям не надо искать ковчег! Не надо искать ковчег. То есть, фактически, наложен запрет на поиски ковчега.
Понятно, что мы шли на Арарат не для того, чтобы откопать в леднике, который там... есть несколько свидетельств о том, что в леднике Паррот... который, кстати, называется по имени Иоганна Паррота, который в 1829 году первое восхождение совершил... но... мы... больше, символическое восхождение — для того, чтобы, всё-таки, увидеть саму эту гору, на вершине побывать, вознести туда наш «Спас Нерукотворный» — мы это знамя развернули там.
Интересно, что, вот, этот запрет... как мы не слушаемся, кстати... это поучительно... Вот, Господь сказал в IV веке: «Не ходите, не подымайтесь, не ищите! Вот вам кусок ковчега — вот, он, есть. Было это всё — верьте! Я вам сказал правду», — и, тем не менее, с 1829 года начинается такое активное восхождение и паломничество... и чем это заканчивается? Через 10 лет происходит страшнейшее землетрясение, и Арарат, который, в общем-то, тихая достаточно гора, превращается в вулкан! В вулкан превратился Арарат! И, вот, это извержение вулкана 1841 года, по-моему — оно сносит деревню Ахури, которая стоит у подножия — там, где Иакову явились Ангелы, там, где был передан кусок ковчега. И, вот, эту деревню — 2500 человек населением — полностью уничтожает этот вулкан.
А, ведь, само по себе даже, название этой деревни — Ахури — по-разному... там... по-курдски — Агури, Агори, Аори, Ахори, Ахури... разные произношения названия, но смысл один. Переводится, как «здесь посадил виноград». То есть, это, вот — историческое подтверждение... такое... топографическое... того, что именно здесь сошёл Ной с семейством из ковчега, с горы, и здесь — посадил виноград. Дальше — мы знаем историю: первый урожай, Ной делает первое вино, опьянел... дальше уже история Хама... проклятие внука Ханаана... и так далее.
Но интересно то, что сами даже названия — там, где мы путешествовали — они подтверждают, что это всё связано с Ноем, это всё связано с Ноевым ковчегом. То есть, любое место... как, кстати, и история Содома... как бы мы вокруг Мёртвого моря ни ездили, всё равно — что Хеврон, что Тель-Эль-Хаммам, что... там... вот, эти места, которые дальше расположены, в долине Сиддим — они все связаны с этой историей. То есть, точное место — вот, прям, чтоб крестиком пометить и вбить колышек — ну, его не найти сейчас. По прошествии... там... 5000 лет почти. Но... и дело же не в этом. Дело в том, что Библия не нуждается... Священное Писание не нуждается в проверке.
Это мы себя... как бы... понимаете... ещё раз проверяем. Проверяем себя — насколько мы верующие, насколько мы доверяем Слову Божию. Но — показать все эти места, побывать там — это было, конечно, очень интересно. Поэтому, это мы и показываем зрителям.
К. Лаврентьева:
— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА продолжается.
Дорогие друзья, у нас в гостях — Павел Алексеевич Астахов, заслуженный юрист России, адвокат, писатель, телеведущий... и ещё очень много всего, на самом деле, можно про Павла Алексеевича рассказать!
Но... Вы знаете... я вот что хочу спросить. Вы говорили про гору Арарат, знаете... с неким трепетом. И я, сидящая здесь, рядом с Вами, которая не поднималась, не восходила на гору Арарат, пережила тоже, вместе с Вами, этот некий трепет...
П. Астахов:
— По-другому и невозможно о ней говорить!
К. Лаврентьева:
— Такое ощущение, что ты заходишь туда одним, а спускаешься — уже другим человеком...
П. Астахов:
— Совершенно точно! Совершенно точно — потому, что... ну... нельзя это впрямую сравнить с паломничеством... тем не менее, конечно... некое ощущение такое — есть.
Плюс ко всему, конечно, физическая нагрузка. Мы были абсолютно не готовы — честно говорю вам — к восхождению. Потому, что, когда я, уже потом, вернувшись, стал расспрашивать моих знакомых, которые и на Эверест поднимались, и... там... на другие горы, они говорят: «Ну, что ты... надо за месяц готовиться... надо пожить в этой „кислородной палатке“, так называемой... надо пожить... там... с пониженным давлением... с недостатком кислорода...»
К. Лаврентьева:
— Подготовиться, в общем... да...
П. Астахов:
— ... в общем, готовиться. Я всё это послушал, и понял, насколько мы были не готовы! Плюс ко всему, нас сбило немножко... из графика выбила история, которая произошла на границе с Грузией, когда меня с нашим режиссёром не пустили, просто. Для того, чтобы проехать... там... 120 км — нам нужно было проехать из Армении — через Грузию — в Турцию. Поскольку ситуация такова, что граница Армении с Азербайджаном и Армении с Турцией — закрыта ( наземная ). Она полностью закрыта, она заблокирована — там проехать невозможно. Единственный вариант — это, вот, через Грузию проехать. Просто — объехать. И, вот, этот транзит, на который у нас было разрешение, у нас получены все документы были заранее... грузинские пограничники зашли в Интернет, начали проверять наши фамилии, тут же увидели в картинках в поисковой машине фотографию меня с Президентом — почему-то она выскочила сразу — ну, и началось... «Мы в Тбилиси сообщили... мы Тбилиси запросили...» — в общем, семь с половиной часов мы просидели, нас никто не пускает. Ну, как бы, нам и не отказывают, и не пускают. А мы понимаем, что мы выбиваемся из графика.
В общем... я сказал: «Знаете, что... давайте, так: оформляйте протокол, что вы нас не пустили, и мы отсюда уедем». Короче, мы уехали, и нам пришлось сделать крюк почти в 3500 км...
К. Лаврентьева:
— Сколько дней вы потеряли?
П. Астахов:
— Мы потеряли сутки. Потому, что, там... два самолёта пришлось брать: «Ереван-Стамбул», «Стамбул-Ыгдыр», из Ыгдыра надо было на машине доехать до Догубаязета... в Догубаязете мы встретились с нашей группой — они уже нас ждали там, и, на следующее утро, началось восхождение.
Мы сперва совершили восхождение — просто, в фильме немножко по-другому... у нас последняя серия — это восхождение. Но... иначе бы нам сил не хватило просто. Правильно мы сделали, что мы поднялись... мы, конечно... так... серьёзно нас потрепало... давление было 200/120... сатурация... вот, в первом лагере, который находится на высоте 3 км... мы, когда пришли, я взял и померил сатурацию, то есть, насыщение кислородом крови — 84%. 84% — это, вот, все... в эпоху коронавируса все знали, что надо мерить обязательно насыщение кислородом, и всё, что меньше 90% — это опасно, 84% — уже на ИВЛ пора! А когда мы поднялись на высоту 4200, сатурация была — 71%. А, вот, когда мы поднялись на высоту 5165... я уже не знаю, какая была сатурация... я же не мерил — было не до этого.
Но факт остаётся фактом, что мы штурмом в 0 часов вышли... в 0 часов, кстати, накануне Успения Богородицы — 28 августа... с 27 на 28 августа — мы вышли... в 0 часов мы вышли... в 6.55 утра мы были на вершине. Преодолев ещё ледник — там, где-то 2,5 км... по пути начинается ледник... уже на самом вершине. И там надо надевать «кошки»... надо уже по-другому перемещаться. И нужно было срочно спускаться.
В общем, так получилось, что мы где-то за сутки... ну, может быть, часов за 26, прошли... сейчас я вам скажу, сколько... 12... 10... 10... 12... то есть, это 44 км... и ещё 12... 56 км — вверх и вниз. Вот. Поэтому, это... конечно... просто по прямой пройти 50 км за сутки — это очень много...
К. Лаврентьева:
— И ещё нужно что-то на камеру говорить при этом...
П. Астахов:
— Конечно.
К. Лаврентьева:
— ... а не просто ходить!
П. Астахов:
— Да. Честно скажу, что у нас, конечно, были два оператора. Один из них — просто, какой-то фантастической выдержки и силы — Андрей Сиротенко... просто... ну... могучий человек! Он, в итоге, всю аппаратуру взял в свой рюкзак. Когда я попробовал его рюкзак поднять, он весил, наверное, больше 30 кг... рюкзак... и наверху нужно было снять. И, вот, момент, когда Арарат открылся... солнечно вдруг стало — буквально, на 2-2,5 минуты... мы сняли любительские кадры. А потом — снова закрылся Арарат.
Он — гора такая... она не случайно считается такой... таинственной... святой... она закрыта больше 300 дней в году. Туманами, облаками, там постоянно грозы. Явление грозы над Араратом — когда, вот, такая шапка стоит облаков, и внутри гроза — очень частое. То есть, не случайно её... так сказать... побаивались... и, до сих пор, считают её... такой... загадочной.
И мы, вот, это увидели. Когда мы начали спускаться, началась гроза со снегом, градом и... знаете... с горизонтальным градом — то есть, град летел горизонтально просто! Не сверху, а, вот, горизонтально летел. С сильными порывами ветра. Туман был такой, что... вот... 1,5-2 метра — вообще не видно уже человека.
Но мы понимали, что надо спускаться. И мы правильно сделали. Потому, что после этого, если б мы не спустились, двое суток Арарат был вообще закрыт.
Вот, опять же... понимаете? Вот, поднялись, снимаем фильм... а Господь показывает... видите, как, вот? Какое-то, возможно, недовольство произошло в природе, и гора так ответила нам, что, вот... гроза... ураган... град... снег... мороз... наверху −20 было, когда мы поднялись.
Но мы спустились, слава Богу, вроде... так сказать... все живы, здоровы... так... немножко потрепало. А, вот... там... пару человек мы видели — не дошли, например, до вершины. И это тоже бывает. Но не в этом главное дело. Потому, что, конечно, это — символическое восхождение.
А мы побывали в Дурупинаре — это самое известное, пожалуй, место, где, как казалось, найден Ноев ковчег. Даже вспомните кадры из замечательного советского фильма «Покровские ворота», когда герой Меньшикова Олега Костик говорит: «На Арарате найден Ноев ковчег!»
Действительно, как раз, в это время это произошло — в 1959 году. Лётчик турецкий Ильхам Дурупинар, пролетая, делал фотосъёмку...
А, надо сказать, что, поскольку Арарат после 1920 года, из-за решения партии большевиков и лично Ленина, стал турецким, турки его закрыли... он полностью закрыт был для восхождения где-то до конца 80-х годов. И, вот, только недавно они открыли один маршрут... а там, в основном, военные базы стоят вокруг.
Так, вот... военный лётчик делал съёмку. И — увидел на фотографии, вот, такой, овальный вытянутый объект. Начали его изучать, потом спутниковую сделали снимки, когда уже появилась космическая съёмка, но никак не могли его исследовать до середины 80-х годов, когда уже появилось сканирование радиационное. И, вот, только тогда исследовали, и, вроде как, оказалось, что этот объект не искусственного происхождения — то есть, не дело рук человеческих.
Но... ведь, интересно... смотрите, как... Как объект, как символ — он очень интересен. Господь, вдруг, в этом месте, на этих горах Араратских — это от Арарата... вот... совсем рядом, на высоте 2200 метров, создаёт такой объект — абсолютно, по длине и ширине, совпадающий с библейскими размерами. Для чего? Вот, скажите! Вот, я на этот вопрос хочу ответить! Такая загадка интересная!
Поэтому, люди долгое время... там... 30 лет считали, что это и есть Ноев ковчег. Там куски... как бы это сказать... этой конструкции — природной, как выясняется... Я взял один кусок, мне подарил директор музея, и сказал: «Возьмите, я Вам даю, но только с условием, что Вы его отдадите в лабораторию, чтобы исследовать». Очевидно, что это — окаменелое дерево. Ну, просто, вот, даже видно... так, вот, когда смотришь невооружённым глазом. Мы сейчас лабораторию найдём и исследуем. Может быть, ему миллион лет, может быть, ему пять тысяч лет — никто не знает. Но дело в том, что сам объект этот — существует. И... вот... очень соблазнительно его считать Ковчегом.
Есть ещё описание, которое в Коране даётся про гору Аль-Джуди, которая находится на границе в Ираком. Это... вот... мы были на реке Тигр, где начинается уже, вот, эта Месопотамия... все эти библейские места... но там... На гору Аль-Джуди подняться вообще невозможно. Мы были у подножия горы — снимали, а там — военные базы... так какие-то до сих пор столкновения идут с курдами. Совсем недавно, в 2016 году, там было восстание курдское подавлено очень жестоко — погибли несколько десятков людей. И, вообще, это всё — курдские территории.
Мы за день проезжали, наверное... там... по 5-10 блок-постов. То есть, такое ощущение, что ты находишься в зоне специальной военной операции, реально!
Везде... на, вот... в городе Ширнак, который, вообще, называется Шехр-и-Нух — то есть, «город святого Ноя» — даже мэрия города в виде ковчега построена. Герб города, который ещё в 1879 году был утверждён — это Ноев ковчег с голубем. Памятник голубю стоит в центре! Всё вокруг: «Шиномонтажная Ноя»... «Аптека Ноя»... «Парикмахерская Ноя»... везде рисунки Ноева ковчега. Прямо, это — подножие горы Аль-Джуди.
И там же, недалеко, в городе Джизре, находится могила святого Ноя. Нух... по исламской традиции — святой Нух, пророк Нух.
Ну... она необычна тем, что... во-первых, она размера десятиметрового. И они утверждают, что Ной был исполином 6-метрового роста.
Ну, вот... есть такая версия. Мы её тоже проверили. Побеседовали даже там с имамом этой мечети святого Ноя. То есть, это же — необычно! Ну, кто из нас поедет в эти места, как турист? Никак туда не проедешь — разрешение надо получать. Вот, поэтому, всё это было интересно и с точки зрения исследовательской ещё. Ну, и, одновременно, мы это сверяли со Священным Писанием. Мы Коран — эту часть Корана — проштудировали, посмотрели — там описаны эти события. Чуть по-другому, но они описаны. Мы изучили... на сегодняшний день, по-моему... если я не ошибаюсь... более 200 эпосов разных народов мира, где упоминается о Потопе, о Ное, только называют его по-разному. И, в общем-то, самое правдивое, самое правильное, самое точное описание, конечно — в Священном Писании, в Библии.
Поэтому, здесь сомнений быть не должно. А, изучив все апокрифы и все возможные сказания, мы, всё равно, вернулись к истокам — что и правильно.
Поэтому, вот... это мы тоже... параллельно, эту задачу решали для того, чтобы показать, что, всё-таки, надо доверять Священному Писанию и не искать никаких других подтверждений.
К. Лаврентьева:
— Вот, дорогие, скептически настроенные слушатели! Вот, это вам ответ заслуженного юриста России на все сомнения, переживания о том, что религия — это «опиум для народа», или, как минимум, какие-то иллюзии...
П. Астахов:
— Нет, Вы знаете... моё здесь дело... знаете, как я себя называю? Литературный записчик. Я только записываю то, что происходит вокруг.
К. Лаврентьева:
— Да, да, да...
П. Астахов:
— У нас замечательные — ещё раз обращаю ваше внимание — эксперты! Это батюшки с таким стажем научной работы... я, когда их слушаю, как они... древние языки, которых уже нет... мёртвые языки... они на них свободно изъясняются и свободно читают, и рассказывают, какие отличия... вот, в этом консонантном написании, когда гласных не было вообще... и какая разница между «Араратом», «Айраратом»...
К. Лаврентьева:
— Это вообще...
П. Астахов:
— ... понимаете? Курдами, кардухами, гордиенами и так далее... Вот, пока ты все эти названия изучишь, и разберёшься, что к чему — уже запутаешься, а они в этом легко все ориентируются, и они нам очень помогли! Это их заслуга в том, что они нам помогли разобраться, и ещё раз прийти к выводу правильному — что Священное Писание очень точно всё описывает.
К. Лаврентьева:
— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА.
Напоминаю, что у нас в гостях Павел Алексеевич Астахов — заслуженный юрист России, адвокат, писатель, телеведущий.
У микрофона — Кира Лаврентьева.
Мы вернёмся после короткой паузы.
К. Лаврентьева:
— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА продолжается.
Дорогие друзья, с радостью напоминаю вам, что у нас в гостях Павел Алексеевич Астахов — заслуженный юрист России, адвокат, писатель, телеведущий.
В первой части нашей программы мы говорили о фильме Павла Алексеевича «Всемирный потоп. В поисках Ноева ковчега», который будет проходить на телеканале «Спас» в течение всей Страстной недели. Вот, дорогие друзья, вы можете сами посмотреть это на «Спасе» — все дни грядущей седмицы.
Но... о чём хочу спросить? Павел Алексеевич, про физическую часть мы поняли — что это, вообще, конечно, пограничная история... вот... это восхождение... но хочу спросить про часть духовную.
Гора Искушения на Святой Земле, как мы знаем, где Господь постился 40 дней перед выходом на Проповедь, она и сейчас очень непростая для посещений. Там есть монастырь, и все, кто там был, отмечают, что это не просто место, куда ты можешь прийти помолиться, получить просветление и уйти. То есть, Господь переживал там определённую борьбу. И атмосфера там... дух... тоже очень, такой, непростой, и, временами, противоречивый. То есть, там нужно преодолевать себя, в некотором смысле.
Можно ли это сравнить с горой Арарат? Или — на Арарате другие какие-то переживания? Понятно же, что вы туда восходили не для того, чтоб найти Ноев ковчег — вы туда восходили для совершенно других целей. Вот, можно ещё об этом поговорить?
П. Астахов:
— Вы знаете, я сейчас чуть-чуть... маленькое отступление сделаю...
К. Лаврентьева:
— Да, да...
П. Астахов:
— Гора Искушения, Вы сказали... но, за год до похода на Арарат, так, вот, мне посчастливилось, что я с моими близкими очень людьми — с моим сыном, с его друзьями — мы отправились на Афон и взошли на гору Афон. По благословению, потому, что...
К.Лаврентьев:
— На самую вершину...
П. Астахов:
— Да. Это тоже очень непросто, и это делается по благословению... не просто... физически, может быть, и не так сложно даже, но это духовно сложно.
К. Лаврентьева:
— Все говорят так.
П. Астахов:
— Да, совершенно точно. Потому, что, во-первых, если нет благословения, туда, вообще, точно соваться даже не надо. Во-вторых, есть часть людей, которые просто, в принципе, одного шага не могут сделать на эту гору. Есть люди, которые оттуда убегают. Почему? Необъяснимо.
И, вот... я бы с этим сравнил. Потому, что, когда мы туда взошли... а ещё дерзнули переночевать — с нами были два батюшки... мы переночевали... в пять утра отслужили Литургию — там, наверху, в храме Преображения, который на самом верху стоит, у Креста... вот, там... со мной необъяснимые вещи происходили внутренне. То есть, вот, именно, это, вот, духовное... какая-то борьба. Да. У меня были какие-то очень странные физические ощущения...
Мой сын средний, который был со мной там, он каждые пять минут ко мне подходил... нас там разместили в комнатке в одной — там нас было пятеро, и плюс — ещё приходили паломники... то есть, в общей сложности, к утру нас набилось человек около тридцати. И так, вот, на полу все расстелили коврики туристические, и мы спали... спальные мешки... но я не спал всю ночь. И, каждые пять минут, мой сын подходил, и говорил: «Пап... ты как себя чувствуешь?... Пап, ты как себя чувствуешь?» Я говорю: «Что ты так волнуешься?» А он говорит: «Мне тревожно... мне тревожно...» Вот, и у меня такая была тревога.
Я вышел среди ночи — вокруг туман... вообще... такое ощущение, что ты стоишь на облаке... звёзды сверху, а вокруг тебя, вот, облако... абсолютно мистическое ощущение... и — внутренняя борьба внутри. И думаешь: «Господи, как я дерзнул сюда забраться? Но, вроде, как, мне благословение дали. А имею ли я право? А, вот... как это, вообще, всё? Кто я такой?»
То есть, вот, эти... конечно... переживания были.
Что касается Арарата — конечно, не так. Но... я всё время вспоминал, вот, этот мой опыт восхождения на гору... и ночёвки... и службы ранней утренней на горе Афонской. И, конечно... всегда напрашивалась такая ассоциация.
Очень сложно было — последние тысячу метров. Тысячу метров чтобы подняться — это пройти надо где-то от 10 до 12 км. Мы вышли в 0 часов — темень, ночь... это август — августовская ночь, хоть ложкой её черпай и режь ножом — такая густая-густая. Ты ничего не видишь, только слышишь, периодически, камнепады — то справа, то слева... такой гул... осыпался камнепад... Ну, нас успокаивали наши гиды, они говорили: «Мы туда не идём, мы идём — вот, тропиночка, которая есть...»
Выходит сразу много групп. Они разбиты... так... на... примерно, десять человек... они группами выходят. И, если какая-то группа вдруг остановилась, ты в неё упираешься — тебе надо обгонять. Любой обгон, любое форсирование — это трата сил. То есть, ты не можешь ускориться, не можешь идти со скоростью больше, где-то, 1-1,5 км/ч. Вот, такая скорость. Ну... до 2 км/ч — это, прям, максимально... такой даже нет скорости.
К. Лаврентьева:
— Преодоление такое, прям, серьёзное?
П. Астахов:
— Да... плюс, ты ничего не видишь. Ты видишь только... я, вот, шёл и видел впереди идущего Мустафу, нашего гида курдского — молодой парень, 29 лет, он, там, уже... сто какой-то раз восходит на гору... и то: он говорит: «Вы знаете, у меня первая группа, которая идёт снимать!» — потому, что никто не тащит с собой аппаратуру... в общем-то, это... и тяжело, и... как-то... непонятно, зачем.
Я, вот, шёл, видел его спину... точнее, ноги даже... и только молился. Я честно скажу — я до сих пор не понимаю, как мы зашли. И, самое интересное, что и другие ребята, с кем я говорил — они говорят: мы тоже не понимаем.
Вот, мы не понимаем, просто, как это физически произошло... это, скорее, метафизически произошло. Потому, что, вот, мы шли — и все мысли были обращены к Богу с просьбой с одной: пустить нас на Арарат. Подняться. Дойти.
Дошли. Сняли. Побыли там... А, ещё, тоже интересно: поднимаемся на ледник, и несколько групп, раньше нас вышли, и... а там, сам по себе, пик Арарата — это маленькая-маленькая площадка. Ну... размером, наверное, меньше квадратного метра. А все же хотят забраться на пик и постоять там, пофотографироваться.
И, вот, человек 30 скопилось вокруг этого пика, и, по очереди, лезут туда. И мы говорим: «Господи, нам же надо снять! А, вот, сколько здесь сидеть и ждать, пока все населфятся... А нам-то надо — снять! Нам надо, хотя бы, записать... хотя бы один, так называемый, стенд-ап...»
И, вдруг, в какой-то момент — раз, и все ушли! Вот, вообще — никого. Все ушли. Мы поднялись спокойно, отсняли. Ну, всё равно, это было сложно — потому, что дыхание сбивалось... там, в фильме, вы увидите — так... полузадохнувшись, мы всё это выдали. Конечно, с точки зрения, скажем, монтажёра, режиссёра монтажа, когда здесь смотрели, сказали: «Да... но, вот, нам не хватает... надо было бы здесь, вот, так, вот...» Но, ребята... слава Богу, что мы это сняли, вот, так, и... давайте радоваться этому!
И, вот, в какой-то момент... это было, вот, как раз, 06:55 утра... вдруг — раз, и разошлись все тучи... голубое небо абсолютно! И кадр самый последний в фильме будет, когда мы подняли «Спас Нерукотворный» — наше знамя... такой ветер поднялся... голубое небо и яркое солнце!
Но... вот, мы говорим о сакральности и метафизичности... но, ровно в этот момент...
Когда я уходил в эту экспедицию, у меня очень тяжело болела тёща. Она очень давно болела — моя любимая тёща Люба, Царство ей Небесное. И мы, как бы, с ней прощались, и я сказал: «Люба, дождись меня!»
И, вот, в 06:55 утра — она умерла в этот момент. Представляете? И я почувствовал. Я стою на горе Арарат, расходятся облака, голубое небо, и я чувствую, что... вот, какое-то присутствие. Очевидно, душа её в этот момент отошла... мы понимаем, да...
К. Лаврентьева:
— ... и к Вам подошла.
П. Астахов:
— Да, возможно. Вот, такой был момент. Я, прям, почувствовал. Я не знал — у меня телефон был заблокирован — я только через сутки узнал, что она умерла. Когда уже мы спустились. И я думаю: «Как же так... почему у меня такое ощущение, что она где-то рядом?»
Ну, потом мы сняли... закончили... спустились. Очень интересный момент был, когда мы спустились в лагерь на 4200. А я понимал, что надо быстрей бежать вниз: во-первых, очень плохо, не хватает кислорода, давление... всё... тяжело. А наш этот Мустафа — он, так, посмотрел на меня, и говорит: «Павел, ты полностью без энергии, иссяк...» — и я представил, как батарейка из рекламы...
К. Лаврентьева:
— Да...
П. Астахов:
— Он говорит: «Нет. Надо поспать». И, знаете, 40 минут, действительно... мы, так, вот, все легли... на 40 минут — все отключились просто. Через 40 минут мы встали — как раз, погода начала очень портиться... град пошёл... туман лёг...
К. Лаврентьева:
— Это ж надо... какой там климат!
П. Астахов:
— ... гроза... вот, эта снежная гроза, когда молния бьёт на горе — это очень... очень это — и красиво, и страшно, и мистически! И мы — быстрей, быстрей, быстрей — сошли вниз.
Ну, потом мы... так... сутки немножко приходили в себя. Но надо было снимать! И, вот, из-за потерянных суток на границе с Грузией, конечно, нам приходилось навёрстывать... но, ничего... мы, по графику, всё успели сделать.
Проехали мы... мы что-то считали... около, по-моему, 8000 км, в общей сложности, мы проехали. Потому, что большие переезды были. На озеро Ван... потом, вот, к Джизре туда... мы были на границе с Сирией, на границе с Ираном, на границе с Ираком.
Ну, а сейчас мечтаем, у нас в планах — если Вы спросите о творческих планах — поехать дальше. Потому, что мы... как-то, вот... по реке Тигр движемся. Сперва, значит... началось всё с ворот Авраамовых в Ашкелоне, когда мы снимали Содом... оттуда путь Авраама — это... как бы уже... до Тигра ещё не дошёл, но — начало Месопотамии. Он оттуда, как бы, пришёл, из Месопотамии в землю Ханаанскую. А мы пошли по этому пути — обратно. Сейчас мы были у истоков Тигра, там поснимали. А теперь хотим двинуться дальше — уже в Ирак. Как раз, в Месопотамию — снимать про Вавилонскую башню. Потому, что строительство Вавилонской башни — Вавилонское столпотворение — это ещё одна неприглядная страница человеческой истории, когда человек опять своей гордыней увлёкся, и посчитал, что он может, так сказать, «Бога за бороду схватить», и он — главный на этой земле.
Вот, это ещё одно такое событие важное ветхозаветное, которое, конечно, хотелось бы исследовать, всё это заснять, и показать зрителям.
К. Лаврентьева:
— Павел Алексеевич, спасибо Вам огромное! Значит, должен был этот фильм состояться, выйти... слава Богу! Слава Богу за всё! Хочу...
П. Астахов:
— Вы знаете... вот, Вы говорите, должен... я вспоминаю, как мы снимали Содом, и как этот фильм — вот, всё было против нас, с самого начала!
К. Лаврентьева:
— Верю. Когда масштабный проект богоугодный — это всё... начинается, вот, так...
П. Астахов:
— Ну, вот, всё было против нас!
Ну, во-первых, самолёты не летали... добираться очень сложно. Потом, когда мы поехали Содом снимать, вдруг курс рубля обвалился — у нас смета вся полетела процентов на тридцать.
К. Лаврентьева:
— Ещё и курс рубля обвалился!
П. Астахов:
— Да, всё! А в день вылета, вообще, мы не должны были никуда вылетать — потому, что нас здесь оставляли события, заставляли остаться. Но я позвонил духовнику своему — отцу Иоанну, настоятелю Сретенского монастыря — он подумал, помолился, потом мне перезвонил и сказал: «Лети! Ты ничего не исправишь, а, вот — лети и снимай». И, вот, с благословением, которое мы получили...
К. Лаврентьева:
— Слава Богу!
П. Астахов:
— А, вот, уже на фильм, кстати, «Потоп», мы получили благословение и наших духовных отцов, и ректора Санкт-Петербуржской Академии, владыки Силуана, который очень хорошо оценил наш фильм «Содом» — они его взяли, кстати, как учебный фильм в Академию — и он говорит: «Я у Вас заказываю следующий фильм! Давайте!»
Вот, сейчас мы, 23 мая, будем его презентовать Санкт-Петербуржской Академии.
К. Лаврентьева:
— Слава Богу, что, пока у Церкви есть голос, мы успеваем говорить! Дай Бог, чтоб так и оставалось.
П. Астахов:
— Хорошие слова! Хорошие.
К. Лаврентьева:
— Павел Алексеевич, давайте, о Вас немного поговорим! Вы знаете, что меня потрясло...
П. Астахов:
— Да, что про меня говорить? Всё про меня знаете!
К. Лаврентьева:
— Нельзя не спросить. Меня — что потрясло?
Во-первых, что у Вас мама — монахиня. Это, конечно... ну... как-то совершенно удивительно сложилось.
Во-вторых, что Вы крестились в 23 года, когда учились в Высшей школе КГБ — ну, это вообще! Честно говоря... особенно в те времена, когда Крещение не приветствовалось, мягко говоря, это — та ещё история!
П. Астахов:
— Мы умудрились ещё и повенчаться! Когда...
К. Лаврентьева:
— Расскажите!
П. Астахов:
— А, знаете, у нас на Венчании... нас сопровождал мой товарищ, он тогда был капитан КГБ, который курировал, вот, эту линию. Он говорит: «Я тебе храм подберу — так, чтобы никто не знал. Поехали!» — то есть, всё это... как бы... существовало, и все понимали. Люди верующие друг друга поддерживали — не важно, где они служили, работали, какие должности занимали.
К. Лаврентьева:
— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА продолжается.
Дорогие друзья, у нас в гостях — Павел Алексеевич Астахов, заслуженный юрист России, адвокат, писатель, телеведущий.
Меня зовут Кира Лаврентьева.
Павел Алексеевич, а как Вы к Крещению пришли? Вы же это совершенно сознательно сделали!
П. Астахов:
— Да. К Крещению я пришёл через жену... и уже через старшего сына. Потому, что жена был от рождения крещёная, она... так... всё время тянулась к Богу. Даже я помню... мы были студентами, когда поженились... перед каждым экзаменом, зачётом, она обязательно заходила в Сокольниках в церковь Воскресения Христова, и обязательно... значит... молилась, свечечку ставила, записочки подавала... ну, тогда это было, вот, так. До воцерковления было далеко тогда ещё нам всем.
Потом родился сын, и решили его крестить... тут тоже всё очень интересно и промыслительно. Крестили его в храме Ильи пророка в Черкизово. А сейчас, вот, как раз, на предпремьере, которую мы показывали в кинотеатре «Октябрь», был владыка Савва Зеленоградский, который, как вдруг выяснилось, настоятель храма Ильи пророка в Черкизово... представляете?
К. Лаврентьева:
— Да...
П. Астахов:
— Через столько лет... почти 30 с лишним лет — вдруг, такая встреча! Вот... Поэтому, это всё очень интересно и промыслительно.
Ну, и... короче, когда, вот, крестили сына старшего... батюшка отец Георгий его крестил, и говорит: «А ты, отец-то, чего? Крещёный?» Я говорю: «Нет». «Ну, тебе не стыдно? У тебя ребёнок крестится, а ты — нет... Ну-ка, давай, подумай!» Я задумался, и... там... буквально, через несколько месяцев, подготовился и покрестился.
А на следующий день после крещения, я чуть не погиб. Об этом целая история есть, у меня в книжке описана она. Мы чуть все не погибли... ну, с женой чуть не погибли.
Это, действительно, такое, чудесное спасение. Как бы... для меня это настолько сильное событие было в моей жизни, что я понял, что я правильно сделал. И, что бы ни происходило в моей жизни, держаться за Бога надо всеми руками и всем, чем только можно — зубами, вот, прям! Держаться и не отпускать! Ни в коем случае. Ни в коем случае! Иначе... иначе — погибель.
К. Лаврентьева:
— Павел Алексеевич, Вы же — человек юриспруденции, Вы юрист... историк, считай... потому, что любой хороший юрист — это хороший историк...
П. Астахов:
— Ну, до историка мне ещё далеко!
К. Лаврентьева:
— Ну, правда... И, понятно, что, вообще, в принципе, мужчины — они приходят к Богу не всегда так просто и легко. Особенно, знаете, когда, вот, эти пути начинаются — гностицизма, ты должен умом понять все доказательства Бога... в этом можно дойти до полной ручки...
П. Астахов:
— Ну, да...
К. Лаврентьева:
— ... и глубоких кризисов, и потрясений. Как это происходило у Вас? Получилось ли сразу сердцем Бога принять, или, всё же, был какой-то, такой, научный путь, изначально?
П. Астахов:
— Вы знаете, как... Рядом со мной воцерковлялась, вперёд меня, моя мама. Потому, что... вот, Вы сказали... матушка, действительно, у меня — монахиня православная. Но она крестилась в 48 лет. В 48 лет человек пришёл к Богу — через ум. Что сложно.
К. Лаврентьева:
— Очень.
П. Астахов:
— Вот, Вы говорите про мужчин, а женщинам — ещё сложнее через ум.
Она была преподавателем. Преподавала всю жизнь политэкономию, философию, даже... прости, Господи... научный коммунизм. Ну, такие времена были... Она была лектором общества «Знание». Сейчас, вот, общество «Знание» возродилось, я этому радуюсь, недавно сам выступал там. Она... то есть, она знала — всё, что с точки зрения материализма... нашей философии такой... но не находила ответы. Не находила ответы на те события, которые происходить в жизни стали.
Появились рядом подруги, знакомые, она поехала в паломнические поездки, она стала воцерковляться, смотреть, изучать. Она очень ответственно ко всему подходит, и ответственно подошла к крещению своему.
Потом в жизни стали очень серьёзные... такие... проблемы происходить, большие. Она прошла через страшную болезнь. Ну, это уже было, когда она...
К. Лаврентьева:
— Онкология.
П. Астахов:
— Да. Потом она, урождённая москвичка, уехала в Свято-Никольский Городокский монастырь под Ровно. Представляете себе — уехать на Западную Украину в 2000 году? Там приняла постриг. Потом через страшные события... уже такое преддверие было... ещё они не начались... но преддверие... Там всегда была борьба такая с Русской Православной Церковью — пытались захватить то униаты, то ещё какие-то раскольники...
К. Лаврентьева:
— Ещё с XV века.
П. Астахов:
— Да. Но особенно, вот, в эти 90-е годы, начало 2000-х.
Но, в какой-то момент... тут, как раз, она очень тяжело заболела, уже она просто не могла, честно говоря, в монастыре, даже физически, жить. По благословению, она вернулась сюда.
И... что интересно... это был 2008 год... это был сентябрь. Мы встречались тогда и с отцом Тихоном — сейчас он владыка Тихон — моя мама, крёстный моего сына и владыка Тихон — и она говорит владыке Тихону: «Вы знаете, батюшка отцы Почаевские — а Почаевская лавра там недалеко, где-то 70 км — говорят, что через 5 лет земля Украины будет гореть и начнётся страшная война с Россией», — 2008 год, представьте себе. Я говорю: «Мам, что ты говоришь? Ну, как... что за апокалипсис? Ну, зачем ты это говоришь сейчас?» — то есть, я возмутился, буквально. А она говорит: «Нет. Вот, так говорят старцы почаевские».
И, вы понимаете, когда уже начались эти события — уже... там... в 2015 году, первый раз, приехали в монастырь, искали её — потому, что мы с 2014 года... с 2015 года я уже ездил к Захарченко на Донбасс, мы начали оттуда увозить детей, и... про это узнали, естественно, в Киеве и внесли меня во все санкции... ещё тогда... и, первый раз, приехали в монастырь искать «маму Астахова». А, второй раз, уже приехали, когда началась Специальная Военная Операция. Это сёстры говорили.
Поэтому... видите, промыслительно Господь попустил... допустил так, чтобы мама вернулась. Ну, она преподаёт, она у меня без дела не сидит. Ей 85 лет, она преподаёт в Воскресной школе — преподаёт детям и преподаёт взрослым.
Поэтому... она, рядом со мной, вот, так, воцерковлялась. Я смотрел на это, и шёл, конечно, не через ум. Я — не через ум шёл. Хотя, я человек логический, а не интуитивный... но я, как-то, душой. И какие-то события происходили в жизни, которые... в которых я спасался, и вся моя семья спасалась — только через веру. Только через Церковь.
Батюшки очень хорошие появились. Вот, настоятель храма Ильи пророка в Черкизове — тогда был отец Николай Дмитриев, Царство ему Небесное. Человек, который... он служил в Иерусалиме... он служил в Японии долгое время... то есть, он... такой... очень был широкий кругозор у него. Он нам помогал в нашем воцерковлении. Так, вот, шажок за шажком... шажок за шажком... ну, конечно, там, с провалами, с отскоками... всякими... заносами... ну, как все мы, наверное. Но, тем не менее, мы прекрасно понимаем, что — только с Богом! Только с Богом. Бог должен быть на первом месте, тогда все остальные — на своих местах. Мне ничего доказывать не надо.
Потом я в жизни встретил таких людей, которые рассказывали о своём пути к Богу. Я это записываю... вот... в книжечку «Простые чудеса», и в программу, которую я веду. И, когда ты слушаешь этих людей, ты ещё, и ещё, и ещё раз убеждаешься, что всё — правильно. Всё правильно. А, вот, люди, которые пережили это — им не надо ничего доказывать. Бессмыслен спор какой-то. Я имею в виду, вот, когда некто начинает рассуждать — атеистически, или агностически — о том, что: «А докажи мне, что Бог есть...» — как Вы правильно сказали, и так далее. Блёз Паскаль по этому поводу всё сказал замечательно, да? «Если Бога нет, и я в Него верую, я ничего не теряю. А если Бог есть, и я в Него не верую, я теряю всё». А уж Блёз Паскаль-то, который половину жизни — своей короткой жизни, он 39 лет всего прожил — был физиком, открытия сделал, которыми мы, до сих пор, пользуемся, и «паскалем» единица давления называется, а потом — решил стать философом и богословом. И так его французы, кстати, и считают — великий философ и великий физик.
К. Лаврентьева:
— Павел Алексеевич, не могу не задать вопрос, который, наверное, Вы уже слышали не раз.
Знаете, очень многие люди говорят: «Я бы веровал в Бога... я бы пошёл в церковь... если бы мне кто-то ответил на вопрос, почему Господь допускает столько людских страданий, столько людской боли?»
Вы много лет трудились уполномоченным по делам ребёнка при Президенте Российской Федерации. К слову, у Вас, наверное, вот, по этой должности все и знают. Конечно, Вы видели много боли и видели много боли детской, что, наверное, самое тяжёлое для человека. Вот, в этой ситуации, наверное, такой вопрос можно, как раз, Вам и задавать: как Бог, действительно, смотрит на такое количество людских страданий? И какой ответ Вы для себя в этом находите?
П. Астахов:
— Ну... конечно, это сложно. Если подходить... с такой... с обычной, скажем, бытовой точки зрения, это невозможно ни объяснить, ни вытерпеть. Я вам скажу, что даже Президент меня спросил после полугода моей работы, когда мы начали активно инспектировать дома — особенно, дома-интернаты для особенных детей: «Как Вы всё это выдерживаете?»
Тут, знаете, в чём ответ кроется? В том, что, во-первых, надо верить и точно знать, что Господь не даёт испытаний выше человеческих сил — это, что касается каждого конкретного человека, когда рождается такой ребёнок.
У меня у самого в семье — вот, у моей сестры — двое особенных детей родилось. Это, как бы, в моей семье — мы видели, как это происходит, мы с этим живём... жили и живём. Это — первое.
Второе. Господь попускает это по нашим же грехам и неправедным делам. Не конкретно ребёнок отвечает, там, за родителей, или ещё за кого-то. Он смотрит на нас — как мы к этому относимся? Насколько мы жестокосердны, и насколько мы милосердны. Что мы делаем для этих детей? Делаем ли мы всё необходимое — то, что мы обязаны делать? Как люди, или по должности, неважно. То есть, это, такая, постоянная проверка идёт — нас.
Ну, возьмём самое страшное: война. Вот, часто задают этот вопрос, как раз, спорящие с нами: «А войны как же допускает Господь? Гибнут сегодня тысячами люди!» А войны Господь допускает — для покаяния народов. Вот, для чего Господь попускает войны. Так говорят святые отцы. Так они говорят: для покаяния народов. То есть, если эту войну не попустить, мы себя другим способом уничтожим. Мы настолько отойдём от Бога, что Господь вынужден будет опять придумать какую-то кару небесную для нас — как это было в Содоме... почему так важно про это напоминать и рассказывать... как это было во времена Всемирного потопа, когда «земля растлелась» — так сказано в Библии. — «Всякая плоть извратила свой путь на земле...» — представляете? Вот, человек до этого доходил много раз!
Но, с другой стороны, есть пример Ниневии. Когда пророк Иона пришёл, «и встали они, и молились, и покаялись». Господь пощадил их и отсрочил... но отсрочил только. Потому, что, всё равно, они закончили всё тем же, чем человек часто заканчивает.
Поэтому, когда в совокупности на всё на это смотришь, то понимаешь, что — вот, конкретная ситуация. Вот — конкретный ребёнок. Как мы решали? Мы видим такую ситуацию — произошло где-то горе, проблема — надо помочь. Все силы бросили туда, всех, и каждый, на своём месте, объединившись, помогает конкретной ситуации. Вот, тогда мы имеем право себя называть людьми, и людьми — верующими.
К. Лаврентьева:
— Но это — очень тяжёлая тема, конечно, Павел Алексеевич...
П. Астахов:
— Очень.
К. Лаврентьева:
— Но Вы... много профессий, за всю жизнь, уже освоили! Вы были и в каких-то очень тяжёлых, таких... многогранных профессиях...
П. Астахов:
— Я ещё семь лет военным был до этого!
К. Лаврентьева:
— Это — вообще... это — вообще... А сейчас Вы — совершенно... диаметрально противоположным занимаетесь!
П. Астахов:
— Но это же интересно, понимаете? Жизнь человеческая, земная — она даёт возможность нам набраться, как можно больше, знаний, впечатлений, ощущений — это то, что в нашей душе останется навсегда, навечно. Поэтому, этот период жизни человеческой — земной — надо пройти, вот, так... как можно больше всего узнать, попробовать, показать что-то... мне интересно этим сейчас заниматься очень! Писать книги, снимать фильмы... вот, сейчас у нас в производстве четыре фильма... даст Бог, ещё пятый мы получим. Потому, что... вот... я на фронте снял два фильма с ребятами замечательными. Один — про образование на Украине, на освобождённых территориях. Второй — «Чудо на войне», который телеканал «Спас» уже показывал несколько раз. Это удивительные истории — которые сегодня происходят на фронте! Когда ребята спасаются... когда падает снаряд — и не разрывается, потому, что здесь — сидят и молятся бойцы. Когда ракета разворачивается — у них на глазах — потому, что принесли Донскую икону Божией Матери «Умягчение злых сердец», мироточащую. То есть, это всё — зафиксированные вещи. А у нас есть... в Отделе по взаимодействию с Вооружёнными силами Русской Православной Церкви — собирают эти истории.
Вот, сейчас мы книжку готовим тоже такую с Сретенским издательством. Потому, что это — интересно и...
К. Лаврентьева:
— ... об этом нужно говорить!
П. Астахов:
— Об этом нужно говорить, конечно, и рассказывать! Мы это всё видели. Потому, что... ну... на Донбассе мы не чужие, поэтому... бываем там регулярно, и всё знаем, видим. И туда, кстати, вот — тоже ездишь, как в паломническую поездку.
К. Лаврентьева:
— Точно.
П. Астахов:
— Вот, по ощущениям — точно. Вы — подтверждаете?
К. Лаврентьева:
— Абсолютно.
П. Астахов:
— Поэтому, есть возможность, даёт Господь такую возможность... ну...
Если рассказать, как мы снимаем фильмы, как мы всё это собираем... когда мы собираемся — ничего нет... есть — идея. Денег нет, группы нет — ничего нет. Ни разрешений нет никаких! Мы там, в Турции, четыре месяца ждали разрешения. В Израиле — чтобы снять 15 минут в Храме Гроба Господня, мы ждали 3 месяца разрешения, дали один день — вот, время конкретное... там же все конфессии и церкви должны подписать это разрешение. Мы пришли — и Господь так управил, что 15 минут — пустой был Храм Гроба Господня! Вот, эта серия, по-моему, уже была на неделе... да... в этом фильме «Содом. Кара Господня». Это удивительно! Я, до сих пор — смотрю и не верю! Возле Камня Помазания мы снимаем 15 минут, два дубля — ни одного человека! В Кувуклию мы, по благословению, опустились — ни одного человека! Такое бывает, вообще?! Ну, такое бывает?...
К. Лаврентьева:
— Нет...
П. Астахов:
— Нет! Через 15 минут — полный храм людей! Барьеры ставят... двигают... очередь выстраивается...
Вот... когда Господь понимает, что ты...
К. Лаврентьева:
— Значит, есть воля Божия!
П. Астахов:
— ... с чистым сердцем... что ты просишь это... что ты, действительно, хочешь рассказать об этом — не для себя... не себе это делаешь...
К. Лаврентьева:
— Не как звезда сюда приходишь...
П. Астахов:
— ... да... да... не селфи тут наделать везде, понимаешь... вот, я тут... вот, я тут... не то всё...
Ну, как бы... знаете, как... каждый должен переболеть этим, но, всё-таки, иммунитет выработать по этому поводу. Плохо, когда иммунитет не вырабатывается, и ты этим не переболел. А переболел — можешь идти смело дальше.
К. Лаврентьева:
— Да.
П. Астахов:
— Каждый имеет право быть завтра умнее, чем вчера!
К. Лаврентьева:
— Павел Алексеевич, спасибо за этот прекрасный разговор!
Дорогие друзья, напоминаю, что у нас в гостях был Павел Алексеевич Астахов — заслуженный юрист России, адвокат, писатель, телеведущий.
Меня зовут Кира Лаврентьева.
Павел Алексеевич, мы Вам желаем помощи Божией, покрова Пресвятой Богородицы в Вашем труде!
П. Астахов:
— Спасибо. Храни вас Господь! С наступающими всех Праздниками! Выдержать Страстную неделю...
К. Лаврентьева:
— Страстную, да...
П. Астахов:
— ... очень правильно подойти к Пасхе. И всегда помнить, что даже после Распятия и Голгофы — всегда Светлое Воскресение и Пасха нас ждёт!
К. Лаврентьева:
— Спасибо огромное!
Все выпуски программы: Вечер Воскресенья
Первое послание к Коринфянам святого апостола Павла
Поделиться
«Апостол Павел». Рембрандт (1606–1669)
1 Кор., 141 зач., IX, 2-12.
Комментирует протоиерей Павел Великанов.
Здравствуйте, с вами протоиерей Павел Великанов. Вас когда-нибудь смущало, когда вы узнаёте, что некий знакомый — вполне успешный, здоровый, красивый молодой человек — вдруг всё оставляет и уходит в монашество? Если да, то отрывок из 1-го послания апостола Павла к Коринфянам — именно для вас! Давайте послушаем 9-ю главу, которая сегодня читается в храмах во время богослужения.
Глава 9.
2 Если для других я не Апостол, то для вас Апостол; ибо печать моего апостольства — вы в Господе.
3 Вот мое защищение против осуждающих меня.
4 Или мы не имеем власти есть и пить?
5 Или не имеем власти иметь спутницею сестру жену, как и прочие Апостолы, и братья Господни, и Кифа?
6 Или один я и Варнава не имеем власти не работать?
7 Какой воин служит когда-либо на своем содержании? Кто, насадив виноград, не ест плодов его? Кто, пася стадо, не ест молока от стада?
8 По человеческому ли только рассуждению я это говорю? Не то же ли говорит и закон?
9 Ибо в Моисеевом законе написано: не заграждай рта у вола молотящего. О волах ли печется Бог?
10 Или, конечно, для нас говорится? Так, для нас это написано; ибо, кто пашет, должен пахать с надеждою, и кто молотит, должен молотить с надеждою получить ожидаемое.
11 Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнем у вас телесное?
12 Если другие имеют у вас власть, не паче ли мы? Однако мы не пользовались сею властью, но все переносим, дабы не поставить какой преграды благовествованию Христову.
В сегодняшнем апостольском чтении многократно повторяется одно и то же слово — «власть» — по-гречески — εξουσία. В прямом смысле слова «власть» — это законное право или способность действовать. Но апостол Павел не просто так использует это слово снова и снова именно в своих риторических вопросах: тем самым он хочет особо подчеркнуть нечто крайне важное. Что же именно — давайте разбираться.
Ни для кого не секрет, что среди остальных апостолов Павел стоял «не в ряду», сильно выделяясь. Он единственный происходил из фарисеев, духовной элиты, ученик Гамалиила — ещё бы не отличался от простых рыбаков и сборщиков податей! Но, кроме этого, Павел ещё и вёл себя... подозрительно: он не был женат, старался не обременять своих слушателей сборами для своих личных нужд, предпочитая зарабатывать самостоятельно — и в целом вызывал скорее раздражение у апостолов, чем радостное принятие. Причина — непривычная широта взглядов вместе с самым настоящим радикализмом. Неудивительно, что это вносило определённую тональность в его деятельность. И перед нами — фактически оправдательная речь перед теми, кто смущается его поведением, нетипичным даже для первых христиан.
Апостол Павел мудро и деликатно в форме вопрошаний озвучивает «висевшие в воздухе» вопросы к нему — и даёт ясный ответ: да, всё правильно, все эти вопросы — совершенно правомочны. Но — есть одна маленькая деталь. Он существенно повышает планку личной праведности с единственной целью: не дать повода тем, кто хотел бы усмотреть в его проповеднической и миссионерской деятельности всего лишь... разновидность «бизнеса на духовной тематике». У него есть право — такое же, как и у всех других проповедников, — иметь супругу, питаться от пожертвований, пользоваться гостеприимством — и всё это ни разу не зазорно. Но он переступает через все эти свои права не потому, что они — ущербны или неправильны — а только потому, что не хочет дать даже малейший повод для «претыкания» тем, кто эти поводы с удовольствием отыскивает.
Пример апостола — хороший повод для нас задуматься, на самом ли деле мы готовы также бережно относиться к тем, кто находится вне всякой религии и веры — пытаясь искренне понять, обо что именно прежде всего спотыкаются эти люди, начиная смотреть в сторону Церкви Христовой?..
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
Поможем Соне и другим подопечным Марфо-Мариинской обители
Поделиться
Соня с трёх лет живёт в Елизаветинском детском доме. Это благотворительный проект. Находится он в Марфо-Мариинской обители милосердия в Москве. В этом месяце Соне исполняется 11 лет. Она заботливая и внимательная девочка, всегда опекает младших и старается помочь взрослым — и салат на обед приготовит, и общую игру организует, и комнату в порядок приведёт. Настоящая помощница воспитателям!
Одно из её любимых увлечений — вязать крючком. Причём вязать Соня может и на детской площадке, и в метро, и в кровати перед сном. У неё всегда под рукой крючок и моток ниток. Ещё девочка с удовольствием осваивает швейную машинку, плетёт из бисера и вышивает.
Сотрудники Елизаветинского детского дома занимаются всесторонним развитием детей, поддерживают их интересы и обеспечивают всем, что нужно для творчества и учёбы.
На днях Соня вместе с другими девочками из детского дома отправилась в школу. И сейчас перед воспитателями стоит важная задача — приобрести на весь учебный год тетрадки, книги, ручки и многое другое. Но без помощи им не обойтись.
Сегодня на территории Марфо-Мариинской обители помимо Елизаветинского детского дома, работает ещё несколько социальных проектов. В каждом из них есть маленькие и юные подопечные, которым важна поддержка — это ребята с инвалидностью, сироты и дети из малоимущих семей.
Чтобы подготовить их к школе обитель милосердия ежегодно проводит акцию «Собери рюкзак добра». В этом году её участниками стали 268 детей, и вы можете их поддержать. Переходите на сайт: https://rukzakdobra.ru/ и сделайте любой благотворительный взнос.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«11-е воскресенье по Пятидесятнице, Сретение Владимирской иконы Богородицы». Прот. Федор Бородин
Поделиться
В нашей студии был настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин.
Разговор шел о смыслах богослужения в ближайшее воскресенье, о празднике Сретения Владимирской иконы Богородицы, об Усекновении главы Иоанна Крестителя, о церковном новолетии (индикте), о праздновании Положения честного Пояса Пресвятой Богородицы, а также о днях памяти благоверного князя Даниила Московского и мучеников Адриана и Наталии.
Ведущая: Марина Борисова
Все выпуски программы Седмица
