«Проект помощи бездомным „Автобус милосердия“». Виталий Курдеко

У нас в гостях был создатель медико-социального проекта помощи бездомным «Автобус милосердия» Виталий Курдеко.

Наш гость рассказал о том, как из встреч молодежи при храме в Санкт-Петербурге родился проект помощи бездомным, в какой поддержке чаще всего нуждаются лишенные крова люди, и как чудесным образом удалось приобрести автобус, который переоборудовали в передвижной пункт оказания первой медицинской помощи.

Ведущие программы: Тутта Ларсен и пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский.

---

Тутта Ларсен:

— Здравствуйте, друзья, это проект «Делатели» на Радио ВЕРА, с вами Ту́тта Ла́рсен и...

Василий Рулинский:

— И пресс секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский. У нас в гостях Виталий Курдеко — это руководитель проекта «Автобус Милосердия» для помощи бездомным в Санкт-Петербурге. Дорогой Виталий, добрый день.

Тутта Ларсен:

— Здравствуйте.

Виталий Курдеко:

— Здравствуйте.

Василий Рулинский:

— Виталий Курдеко, но название «Автобус Милосердия» само по себе достаточно на слуху, известное людям, но требующее некоторых пояснений. Я, предваряя свой первый вопрос, хочу пояснить, что совсем недавно Виталий Курдеко стал победителем всероссийского конкурса помощи бездомным Надежды Монетовой, который проводит наш синодальный отдел по благотворительности каждый год. Вот мы вручаем эту награду тем людям, кто занимается помощью бездомным в разных городах нашей страны и кто непосредственно связан с церковью. В этом году, можно сказать, в прошлом уже году, эту премию получил Виталий Курдеко. Замечательный проект, появился он совсем недавно и уже, как мне кажется, снискал любовь бездомных людей в разных частях города Санкт-Петербурга. Расскажите, как все начиналось, и как вы пришли к этой мысли: что нужно помогать бездомным?

Виталий Курдеко:

— Начну свою историю со своего воцерковления. Я был уже в довольно зрелом возрасте, в 2014-м году мы с супругой, хотя в браке мы уже 13 лет, венчались сразу, ну вот это было первое знакомство с церковью, когда пришли в первый раз, познакомился с батюшкой, он объяснил, что есть Причастие, нужно исповедоваться, я был человек верующий, но невоцерковленный совершенно. Я художник по образованию, для меня храм, иконы всегда были больше как архитектура, часть искусства, с этой точки зрения всегда изучал, но так, чтобы на службы ходить, нет. Не было такого воспитания в семье, хотя тоже родители верующие. И соответственно в 14-м году мы приобрели с супругой на Пискаревском проспекте рядышком квартиру, и у нас через дорогу храм, красивый, белый, большой, самый большой современный храм в Санкт-Петербурге, Рождества Христова. Он 20 лет строится, сейчас идёт роспись, я надеюсь, что скоро начнётся служба. И мы туда пошли, там есть ещё храм Благовещения, который был построен ранее. И там на исповеди мне батюшка сказал, что есть у нас при храме молодёжный клуб, который называется «Кинония», организатором которого является диакон Леонид Поляков, такой деятельный у нас в Санкт-Петербурге диакон, организует разные интересные мероприятия, с молодёжью работает. И я пришел с супругой в этот клуб, и нам понравилось. Это такая площадка, где собирается молодёжь, которые пришли к вере, или хотят что-то узнать о православии, найти друзей, потому что, когда человек начинает быть верующим, круг общения сужается, потому что те люди, с которыми общался ранее, они его уже не понимают.

Василий Рулинский:

— Но это не всегда так.

Виталий Курдеко:

— Не всегда, да, но этот период неофитства, когда хочется всех крестить, всем что-то навязать, это выглядит немного отпугивающе.

Тутта Ларсен:

— Слушайте, ну вот это интересно, кстати, что люди купили квартиру, появилось свободное время, и вместо того, чтобы осваивать рестораны окрестные или ходить в кино, они пошли в клуб «Кинония» при храме. И главное, сделали это согласно.

Виталий Курдеко:

— Мы супругой вместе, да, у нас не было каких-то разногласий, мы вместе пришли к этому осознанию, к вере. Укреплению веры способствовало то, что у нас 10 лет не было ребёнка, ровно 10 лет, мы обошли всех врачей, все клиники, которые были платные, бесплатные, все говорили: бесплодие, но хочется сейчас собрать всех этих замечательных врачей, показать моего сыночка Никодима.

Василий Рулинский:

— Имя-то какое удивительное, замечательное.

Виталий Курдеко:

— Да, имя ещё, будучи юным, я художник по образованию, учился в Витебске, сам я из Беларуси, приехал сюда в 15-м году. Среди моих предков есть известный белорусско-литовский художник, он был при академии художеств, был один из первых мозаичистов в императорской академии художеств. Его мозаики можно увидеть у Спаса на Крови, в Исаакиевском соборе, много работ есть в Литве, в Белорусском национальном музее. Я посвятил 15 лет своей жизни именно поискам информации о его жизни, в архивах сидел, общался с Литвой до определённого периода времени, в Беларуси вёл активную деятельность до 16-го года. И соответственно я дал себе обещание: если у меня родится сын, то я назову его в честь прадеда Никодима. Это я даже был ещё невоцерковленным.

Василий Рулинский:

— Ваш прапрадед — это тот человек, мозаики которого в храме На Крови, в Исаакиевском соборе, да?

Виталий Курдеко:

— Вы ещё вы можете видеть красивую мозаику «Тайная вечеря», по-моему, там несколько фигур было сделано им. В Спасе на Крови есть замечательная мозаика рядом с мозаикой Воскресения Христова с крестом, там даже написано Силиванович с Нестеровым 1903 г. Его звали Никодим Юрьевич Силиванович.

Василий Рулинский:

— Замечательная история.

Виталий Курдеко:

— В 14-м году мы пришли в этот клуб, и через год, изучая Евангелие, я начал замечать, что как бы очень здорово собираться и пить чай, но всё Евангелие напитано тем, что Христос говорит не о том, что давайте собираться, общение, собрание — это, конечно, да. Собрание в качестве Литургии, молитвы. Но там говорится о том, когда описывается Страшный суд, я не помню, что там было написано, сколько раз ты сходил, сколько ты поставил свечей, там написано: накормил, помог, утешил. Я просто начал осознавать, что один из главных смыслов нашей веры в том, чтобы учиться любить людей. Потому что мы рождаемся уже во грехе, мы не любим людей, вот говорить о том, что я семь лет занимаюсь бездомными, и я их полюбил, это будет неправда. Я пытаюсь увидеть в этих людях образ Божий, пытаюсь, потому что ну ни один нормальный человек, смотря на человека, плохо пахнущего, плохо выглядящего, после длительных зависимостей, полюбить такого человека в чисто материальном понимании невозможно, отвращение. Но ты пытаешься увидеть в нём... Вот у вас здесь был Андрей Якунин, он как раз говорил, мне очень понравилось, образ — как икона, который можно вытирать от грязи, и там будет лик Христа. Здесь то же самое. Сейчас я очень часто предлагаю волонтерам даже такую аналогию, когда они говорят: ну вот он вообще такой, как с ним вообще можно? Я говорю: а ты представляй, что он был такой же ребёнок как ты. Вот всё то же самое, возьми детские фотографии, он родился, у него мама, папа, у него было детство, были друзья, детский сад, школа, все то же самое, что у тебя. Ну что-то случилось у человека, какой-то момент в жизни, и у него все рухнуло, он стал таким. Он же не инопланетянин, он же не из космоса к тебе прилетел такой страшный, просто так произошло, это просто нужно понимать. И это людям помогает, кстати.

Тутта Ларсен:

— А знаете, такая формула, которая мне, например, довольно часто помогает, если меня кто-то очень раздражает либо человек вызывает у меня какие-то супер негативные эмоции, я пытаюсь представить его ребёнком, которого любила мама. Вот представить его розовощеким пухлым младенцем сладким, который пахнет булочками.

Виталий Курдеко:

— Которому ножки целуют.

Тутта Ларсен:

— Да, да. Я понимаю, что его тоже кто-то любил, этого человека. И то, каким он сейчас стал или какие эмоции он у меня вызывает — это второстепенно, а главное, что он человек. И когда он был маленький, был такой же сладенький как все дети. Но мне кажется, что вы пошли дальше, потому что увидеть вот этот образ Божий, увидеть дитя Божье в человеке, который, ну как нам кажется, по собственной воле так опустился.

Виталий Курдеко:

— У меня за семь лет работы с бездомными, я немножко отклонюсь, скажу ещё, чем мы занимаемся, это все свободное от работы и семьи время. У меня есть основная работа. Я для себя когда-то решил, что у меня есть работа, которая приносит мне доход, которая позволяет мне решать все финансовые вопросы, семейные. И свободное время, которое я буду тратить на служение. Для меня это служение. Поэтому мы до сих пор остаемся волонтерским проектом, мы не открываем НКО, потому что если это станет работой, мне кажется, это немножечко по-другому все будет происходить.

Василий Рулинский:

— Восприятие изменится?

Виталий Курдеко:

— Да, мне важно очень понимать, что я именно жертвую, что я служу.

Василий Рулинский:

— Мы вас перебили, вы начали говорить, что начали читать Евангелие.

Виталий Курдеко:

— И в какой-то момент, изучая Евангелие, я говорю: ребят, ну давайте, может быть, что-нибудь делать? Теорию в практику как-то превращать. Ну стали думать куда и что? Детский дом, дом престарелых. А мне уже тогда эта тема с бездомными как-то была уже близка, потому что, наверное, я чувствовал в себе, наверное, у меня было желание как-то реабилитироваться, потому что, когда я был светским человеком, до воцерковления, я бездумно смотрел глазами обычного человека, «ну что ты здесь сидишь?», осуждал, короче. Очень много осуждал. И когда я понял, что эти люди, можно сказать, прокажённые 21-го века, мы помним, что во времена Христа были прокажённые, которые болели проказой, их изгоняли из общества. И здесь то же самое. Есть люди, которых не воспринимает общество. Ни государство, ни общество, вообще они брошены. Они сами по себе. А вот почему они стали такими? Вот это стало мне интересно. Я начал очень много думать, читать, смотреть, искать разные организации, которые давно занимаются бездомными. Ходил в ночлежку, говорил: просто покажите, расскажите, экскурсию проведите. И мне было важно понять почему, что с человеком происходит, почему он оказался на улице. И мы с ребятами из нашего клуба, тогда это было такое время, наверное, полтора года, замечательный период неофитства, этот пост, и у нас было настолько это все организованно, что мы нашли место рядом с храмом, это был пункт приема металла, мы договорились, что мы будем приходить раз в неделю — в воскресенье утром, кормить после Литургии. У нас там уже наладились отношения с местными, и туда приходили сдавать металл бездомные. И у нас так получилось, что до сих пор, в течение семи лет, там Тухачевского, 41, куда мы приезжаем раздавать горячую пищу, одежду, средства гигиены. На тот момент, когда мы только начинали, было здорово в том, что у нас это было так. Вот воскресный день, ты просыпаешься, идёшь на раннюю Литургию, причащаешься, мы все вместе, затем мы все вместе идём кормим бездомных, это был такой, что ты все воскресенье посвящаешь молитве, Причастию, полностью для Бога весь день. Сейчас такого нет. Сейчас мы тоже служим по полдня, с автобусом ездим, у нас две стоянки в воскресенье, можно сказать, что ты в 6 — 7 утра уходишь из дома, возвращаешься в три — четыре, ну тогда это была такая идиллия. Сейчас у нас в проекте много разных волонтеров, они как воцерковленные есть и невоцерковленные. Есть вообще других религий, мы не ограничиваем, мы рады каждому человеку, который хочет помогать. То есть у нас нет такого, что только православные и все. Я веду такую политику, чтобы мы были более открыты, готовы к сотрудничеству, со светскими организациями работаем, сотрудничаем.

Василий Рулинский:

— Ушло именно что? Ощущения внутренние? Переживание того, что это для Бога делается или ощущение какого-то сообщества ушло? Что именно потерялось?

Виталий Курдеко:

— Люди начали меняться, проект начал обновляться, ребята, с которыми мы начинали, кто-то уехал учиться, сам клуб начал обновляться, там тоже было свое движение, изменения, поэтому этот проект изначально был создан в рамках клуба, сейчас мы отсоединились, клуб сам по себе, там молодёжь собирается, ну и часть ребят принимают участие в нашем проекте, потому что потом это стало всё расти, я потом стал помощником настоятеля по социальному служению, у отца Петра Мухина, настоятеля Смольного собора. И нужно было уже более серьёзно к этому подходить.

Тутта Ларсен:

— И всё-таки это стало работой?

Виталий Курдеко:

— Нет.

Василий Рулинский:

— Все на общественных началах.

Тутта Ларсен:

— Я бы сказала, стало делом, правильно?

Виталий Курдеко:

— Ну я так говорю, что дела милосердия должны для верующего человека в итоге стать образом жизни. То есть нужно учиться помогать не просто разово, раз в год поучаствовал в акции, пришел, покормил бездомных, это так не работает, ты покормишь, да, здорово, но опять надо разобраться. Когда приходят новые волонтёры, я пытаюсь, общаюсь с ними, разобраться в их мотивации, зачем они пришли. Это важно, потому что я никогда в этом плане не утверждаю, сам проходил разные этапы, для меня были чётко выявлены несколько мотиваций. Человек приходит помогать: А) ради Христа, потому что он человек верующий, человек приходит, тихонечко помогает, нигде об этом не говорит, ему интересно, это немножко по-другому выглядит, либо человек приходит получить опыт, если мы берём медиков, это люди, которые приходят получить опыт. Потому что в нашем «автобусе» действительно можно встретить такое количество разных интересных практик и заболеваний, которые они даже, обучаясь в институтах, только об этом слышали. А здесь они реально это могут лечить. А есть люди, которые приходят ради хайпа просто, просто потешить свое самолюбие.

Василий Рулинский:

— Вы таких пускаете?

Виталий Курдеко:

— Мы пускаем разных. Были случаи, когда такие люди наоборот потом менялись. То есть они пришли с таким: я звезда, я помогаю, и это нормально, к этому нужно нормально относиться. Это подход такой. Но когда ты общаешься с человеком, начинаешь ему объяснять, что вот мы верующие, мы вот так, у нас это так.

Василий Рулинский:

— И в храм ведь люди приходят сначала просто так — поставить свечку и про свою нужду помолиться, буквально на минуточку зашли и вышли, мы же не осуждаем их. Может быть, для них это путь к Богу.

Виталий Курдеко:

— Самое первое, чему нужно учиться — это не осуждать. Я осуждаю, но нужно учиться не осуждать, потому что мы никогда не знаем, как вообще человек будет. Вот сегодня он пришел ради хайпа, для своих каких-то, а потом он будет совершенно по-другому, с другими понятиями. Это важно.

Василий Рулинский:

— Это программа делать или на Радио ВЕРА, мы говорим с создателем проекта «Автобус Милосердия» в Санкт-Петербурге Виталием Курдеко. Виталий, я хотел спросить про то, как появился «Автобус», потому что одно дело, когда приходят волонтёры, вдохновлённые действительно Евангелием, кормят, а потом уже получается, что получился непосредственно сам замечательный фургон. Как это произошло?

Виталий Курдеко:

— Я думаю, что наш Господь помогает, то, что я сейчас буду рассказывать, может быть, среди слушателей будут ребята, молодёжь, которые так же посещают молодёжные клубы или что-то планируют, я хочу сказать, что если вы действительно что-то хотите сделать от души, от сердца, то обязательно получится. Если это угодно Богу, это обязательно получится. Это будет работать. Вы сами даже будете удивляться, как это происходит. Поражаться тому, какие могут быть в жизни ситуации. В нашем случае это получилось так. На Тухачевского у нас довольно хорошо была развита точка. Мы приезжаем, кормим, у нас планы, мы восстанавливаем документы, мы уже устраиваем людей в приют, но нам очень не хватало и медицины, потому что у нас пошли запросы от наших подопечных на медицину. Многие приходят трофическими язвами, с переломами, ампутациями, бездомный же человек может получить только экстренную помощь. То есть если ему ампутируют ногу, ему даже швы не снимут, ему скажут, идите ищите сами. Выкатывают его на улицу и всё.

Василий Рулинский:

— И никому нет дела.

Виталий Курдеко:

— Да конечно, у нас таких очень много. И это стало прямо проблемой. Просят медикаменты, а я не разбираюсь, я не могу раздавать людям медикаменты, это же тоже может навредить. Поэтому я начал искать сначала среди наших волонтеров, может быть, есть медики, а у нас были такие ребята, кто учился на медицинском, на терапевтов там, на педиатров, они приходили раз в месяц, могли прийти сделать какую-то перевязку, но этого было мало, это было неэффективно, в принципе, никакого эффекта не давало. И тут, изучая интернет, я натыкаюсь на группу, которая называется благотворительная больница, волонтёрское сообщество на тот момент. И я прямо там, и это Питер, я был просто в шоке, думаю: зачем мне какой-то свой актив создавать медиков, если он уже есть? Сообщество ребят, которые этим занимаются, развиваются в этом направлении. У меня как раз тогда появился большой пакет медикаментов, женщина пожертвовала. Я думаю: отлично, хороший повод познакомиться с руководителем, создателем этого сообщества. Я написал Серёже: Сергей, приветствую, я Виталий Курдеко, вот клуб «Кинония», кормим бездомных, вот у меня есть мешок медикаментов, готов пожертвовать. И слово за слово, потом была какая-то акция, мы для них собирали медикаменты уже в рамках акции, объявляли, «От бинта», у них так называлась акция. И вот в течение нескольких месяцев мы начали потихонечку общаться, и в итоге я сказал: Серёжа, может быть, ты сможешь отправить каких-то медиков в воскресенье. Воскресенье просто это проблема, выходной день, утро, не каждый человек готов будет ездить. Ну нашлись медики, которые сказали: хорошо, мы съездим. Это была зима, декабрь. −15, представляете картину? Ветер пронизывающий. Стоит этот медик, стоит этот ассистент, я смотрю на них со стороны и понимаю, что все здорово, они консультируют, какие-то таблетки выдают, но не перевязать, не осмотреть, зима, они мёрзнут, такая экзотика. За час, пока мы кормим, раздаём одежду, вижу, что у медиков нос уже синий, они уже такие все, говорю: нет, нет. Стоп. Это не работает. Это не дело. И тогда мы вечером с этим же медиком, зовут её Ирина, она хирург, хороший медик, она потом была уже в приюте от больнички, долгое время руководила координатором. И она мне звонит и говорит: Виталий, ты же понимаешь, что, если ты хочешь, чтобы у вас была медицина, надо создавать условия. Я говорю: да, понимаю, а что? Она говорит: либо ты помещение находишь. Я говорю: какое помещение? Это не так просто. Лицензии нет. Это проблемно. Настоятеля и храм подставлять тоже не хотелось. И потом, изучая опыт, я узнал о проектах Ильи Кускова, которые он создавал, что есть такой автобус милосердия, есть ночлежки, такой автобус ночной. Что есть машины, которые можно переоборудовать под какую-то определённую задачу. Я посмотрел, как это организовано в скорой помощи, начал изучать, и у меня родилась такая идея: а почему бы не создать, действительно купить автомобиль и переоборудовать его под медицинский кабинет? И самым важным элементом стало то, что я уже знал, что есть такие автономные печки, которые используют дальнобойщики, которые они используют, когда уезжают в рейс надолго. У них установлены печки, которые даже не разряжают аккумулятор, они работают от бензина немножко, они могут при этом долгое время держать температуру в автомобиле, либо в кузове автомобиля от 15 до 20° при −20 — 30°. Я этот вопрос начал изучать, и в итоге на бумаге родился проект. И сначала я рассматривал газель, «Соболь», что-то из БУ, денег-то не было. Подошел к настоятелю, говорю: «отец Андрей», рассказал всю эту историю про медиков. Ему идея понравилась. Он сказал: давай искать жертвователей вместе. Мы где-то полгода их искали, я ездил общался с директорами, ещё по работе я и так с ними взаимодействовать, и тут уже между делом узнавал, где тут у вас есть отдел, который занимается благотворительностью. Но была проблема: мы не НКО. А когда они слышат слово «православный храм», у многих глаз начинает дёргаться. Я понимал, что здесь мы, к сожалению, вряд ли кого-то найдём. Надо искать человека верующего. Конечно, я молился. Я просил: Господи, да будет воля Твоя, я буду делать всё, что возможно, но, если оно должно случиться, я уверен, что оно получится. И так оно и произошло. В один прекрасный день мы ехали с супругой от родственников в Петербург, звонит отец Андрей, это уже был конец сентября-начало октября 19-го года. Он говорит: сколько там тебе надо денег? Я говорю: 2 000 000. Он такой: сейчас перезвоню. Перезванивает и говорит: всё, есть 2 000 000, давай проект присылай. Я говорю: отец Андрей, что произошло, объясните. А там ситуация такая получилась. Жертвователь, бизнесмен, у которого бизнес в Москве, у него мама наша прихожанка, он сам из Петербурга, и она отошла ко Господу, он приехал её отпевать, в нашем храме её отпевали, а он сам с детства ходил в храм, знает отца Андрея. И при общении с ним он спросил: чем помочь приходу, может, что-то надо? Финансово он хорошо себя чувствовал. И отец Андрей говорит: есть такой Виталик, ему нужно 2 000 000 на реализацию такого проекта. Он говорит: не вопрос, давайте счёт. Всё оплачу. А у меня все заранее было подготовлено, я уже общался с организацией, которая занимается переоборудованием, я уже общался с дилером газели, мы уже просто ждали, искали деньги. У меня все было готово, мне нужно было только сделать один звонок и сказать: выставляйте счёт и договор. И по сути, мы решили этот вопрос в течение двух суток. То есть договор и счёт я отправил в Москву, они подписали, быстро с курьером прислали, все оплатили. И машину мы уже получили в ноябре. Сделали оклейку, красивую, нам повезло, у нас хороший дизайнер, тоже волонтёр, занимается наклейками автомобилей. Она нам все красиво сделала. И более того подсказала организацию, которая нам всю оклейку сделала. И первый выезд у нас состоялся 10 ноября 2019 года, и это было сразу понятно, что это очень круто, потому что тогда было около 20 перевязок в первый же день. И в дальнейшем, конечно, мы наш автомобиль переоборудовали несколько раз, потому что в течение 3,5 лет мы видели, где что нужно поменять, он уже прошел третью модернизацию, сейчас он должен проходить четвёртую.

Тутта Ларсен:

— А кто ездил врачом? Эта Ирина, которая изначально была с вами?

Виталий Курдеко:

— Вообще, получилось так, что как только мы купили автомобиль, я позвонил Сергею, а я ему до этого говорил. Я ему позвонил и говорю: вот у меня такая идея. А он мне: да, да. Он не поверил. Какой-то чувак звонит, какой-то автомобиль предлагает. Они по заброшкам ходили, в парки, у них такая была деятельность выездная, они ходили сами искали бездомных. А вот рич у нас сейчас вернулся.

Василий Рулинский:

— Поясни, пожалуйста, Виталий, рич — это когда?

Виталий Курдеко:

— Rich — это когда ты идёшь к бездомному, к месту его проживания, то есть они не ждут помощи, а ты к ним приходишь и говоришь: ребята, мы медики, если у вас что-то болит, мы готовы вам помочь. И соответственно, когда я сказал, что мы машину купили, мы её презентовали, тогда выехала первая бригада от благотворительной больницы с нами 10 ноября. Ну и всё, пошло — поехало. У нас началась бурная совместная деятельность. И через 3,5 года это дошло до того, что у нас есть на территории храма такой пункт социальной помощи. Это небольшое помещение, 20 квадратных метров, где есть склад, кабинет соцработника, и у нас идёт такой цикл прямо: автобус подъезжает, мы его наполняем, набираем. Автобус ездит шесть раз в неделю, у нас 11 стоянок по всему городу. Плюс аутричи, это когда благотворительная больница запустила такой проект интересный, чат боты, где любой житель Санкт-Петербурга, увидев бездомного, может зайти в этот чат бот, скинуть информацию, фотографию, локацию. И Сергей, получив эту информацию, собирает бригаду, состоящую из медиков, соцработников, приезжают туда на нашем автобусе. Они подъезжают, идут к месту обитания этого человека, о котором пришла информация, с ним общаются, если человеку нужно сделать какие-то манипуляции, они идут в автобус. Автобус — не только перевязки, какие-то консультации, это вакцинация, тестирование на различные инфекции и заболевания. Вакцинация от COVID. Причём Сергей, по-моему, первый в России организовал, смог в этом вопросе разобраться, мы были первыми, кто начал вакцинацию бездомных в Санкт-Петербурге без документов. Именно благодаря тому, что Сергей сел и разобрался с этим вопросом юридически. Он нашел поликлинику, которая согласилась с нами выезжать. Их сотрудники с вакцинами, с печатями. То есть бездомные же без документов, там в чем загвоздка? Когда человек без документов, вопрос обычной лени, то есть в больницах, поликлиниках, те, кто занимается вакцинацией, им, когда человек, можно назвать фамилию, имя и отчество или предоставить просто справку. Все люди, рождённые в России, они есть во всех базах. И просто искать их в этих базах никому не хотелось. А сотрудники этой поликлиники согласились этим заниматься. То есть приходит человек, называет свою фамилию, имя, год рождения, они его вакцинируют, находят в этой базе, то есть подтверждают, дают ему бумажку, печать, потому что это же была проблема во время пандемии. Бездомных даже не пускали в торговые центры и супермаркеты. А для них же это всегда было — туалет, вода, помыться, попить, привести себя в порядок. Все было для них закрыто. Потому что у них не было этой бумажки. Они даже в лужах мылись и пили из лужи в такие моменты, потому что действительно мне все бездомные говорят: а что нам делать? Это была проблема.

Василий Рулинский:

— Это когда ты идёшь к бездомному, к месту его проживания, то есть они не ждут помощи, а ты к ним приходишь. Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА, мы говорим с создателем «Автобуса милосердия» в Санкт-Петербурге, с вами Тутта Ларсен...

Тутта Ларсен:

— Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности.

Василий Рулинский:

— Вернёмся после короткой паузы.

Тутта Ларсен:

— Это проект «Делатели» на Радио ВЕРА, с вами Тутта Ларсен...

Василий Рулинский:

— И Василий Рулинский. У нас в гостях основатель «Автобуса милосердия» в Санкт-Петербурге Виталий Курдеко, если у вас есть желание поддержать работу помощи бездомным в Петербурге, это можно сделать на сайте благотворительной больницы. Да?

Виталий Курдеко:

— Так как мы являемся волонтерским сообществом, конечно, мы тоже существуем на пожертвования, у нас все на пожертвования. Но у нас здесь всё организовано не как в некоммерческих организациях, то есть здесь уже вопрос доверия. Так как я являюсь помощником настоятеля по социальному служению, по уставу русской православной церкви мы можем собирать пожертвования, у нас есть ящик для пожертвования, есть специальная карточка, люди направляют, в основном наши прихожане либо подписчики, уже за семь лет доверие есть, слава Богу, люди жертвуют нам на карту, мы отчитываемся, естественно, об этом пишем, рассказываем. Благотворительная больница — это уже организация некоммерческая автономная. И на сайте благотворительный больницы вы можете найти наших партнёров и друзей, с которыми у нас есть совместные проекты. Конечно, можете их поддержать.

Василий Рулинский:

— Сайт благотворительной больницы: charityhospital.ru. В свое время очень большой шум наделала история помощи беременной женщине бездомной. Я помню, что когда мы разместили видео просто у себя в социальных сетях, у нас было 1 и 7 миллионов просмотров только в одной запрещенной сети. Напомните эту историю.

Виталий Курдеко:

— Мы с ней до сих пор общаемся, Наталья мне пишет. Александре, ребёночку, уже больше трёх лет. История была такая. Сидел я на работе, звонок, мужчина: добрый день, (а мой телефон уже к этому моменту стал ходить по городу, кстати, если начнёте заниматься социальной работой, заводите специальный телефон. Обычный телефон не давайте). Мне позвонил мужчина, он сказал, что ему нужна одежда, как обычно, ничего странного. И в конце разговора я говорю: точно всё? Только одежда вас интересует? Нет, есть ещё одна проблема. Какая? Я не один. Я говорю: замечательно, а с кем вы? Он говорит: у меня есть девушка, жена моя, скажем, не официальная. Мы живём под кустом, у нас шалаш. Я говорю: могу помочь с приютом. Он говорит: нет, не это главное, она беременна, на седьмом месяце. Это благо ещё было лето, как эту картину представил: шалаш, кусты, беременная женщина. Тут я говорю: стоп, Алексей, давай так, завтра утром встречаемся там — то, и я вас везу в приют. У нас единственное место, куда мы можем привезти, это низкопороговый приют «Мальтийской службы помощи». Это круглогодичная палатка с двухъярусными кроватями, там умещается до 40 человек. Мы помогаем друг другу, мы помогаем приюту и пользуемся тем, что они нам дают койко-места для наших подопечных. Я позвонил руководителю этого проекта Михаилу Калашникову, рассказал ситуацию, он говорит: да, конечно, вези. Мы с ними встретились, всё оказалось так, как он говорил, Наталья была беременна. И мы привезли их мотив ку служба помощи. И начали разбираться. Здесь первым делом нужно было разобраться: здорова ли женщина, и здоров ли ребёнок. Всё ли там хорошо.

Тутта Ларсен:

— Они ни разу не были ни на консультации, не на узи?

Виталий Курдеко:

— Нет, а там получилась такая ситуация, что они оба работали, она гражданка Украины, он приезжий, они работали, снимали квартиру, все вроде было ничего, но он был с химическими зависимостями, не без этого, и вот он получил какую-то травму, ожог какой-то химический на работе, его уволили, пока пошёл лечиться, без всего, пришел, а вместо него уже другого взяли. И источник заработка они начали терять. Она уже как раз забеременела и работать не могла, там был уже шестой месяц. И в итоге они потеряли квартиру, не смогли за аренду платить, оказались на улице. И вот они месяц жили на улице.

Василий Рулинский:

— Пока не позвонили Виталию.

Виталий Курдеко:

— Благо, что на тот момент у нас все уже было налажено. Мы смогли решить этот вопрос чисто технически. Здесь просто нужно было построить социальный маршрут, как мы им будем помогать. Потому что опыт с беременными у нас был первый. Я, конечно же, позвонил друзьям нашим из благотворительной больницы, как раз там был гинеколог, девушка, специалист в гинекологии. Она приехала, посмотрела, пока так, кустарно, в рамках приюта. Для меня было важно получить список того, что необходимо, что нужно сделать, узи и так далее. Она составила нам план, что нам нужно сделать, мы собрали деньги, опубликовали пост, собрали необходимую сумму и отвезли её в частную клинику, где в один день ей сделали все эти процедуры, все анализы. Всё слава Богу, сразу сказали, что ребёнок здоров, у мамы тоже всё в норме. Потом мы им сняли комнату, они жили до родов, потом она уехала рожать, мы её встречали из роддома с ребёночком, и вот они продолжают жить, он работает. Есть проблемы, конечно, но девочка растёт.

Тутта Ларсен:

— Но они не на улице сейчас?

Виталий Курдеко:

— Нет, нет.

Василий Рулинский:

— И вы им помогаете до сих пор?

Виталий Курдеко:

— Да, да. И слава Богу, как бы всё хорошо. Я недавно вот даже крестил ребёночка, у нас из Мариуполя был. Девушка эвакуированная, там ситуация такая, что во время боевых действий в Мариуполе у них частный сектор, их дом был занят организацией, не будем называть, сделана была огневая точка, они жили в подвале, их дом был полностью разрушен, и когда уже наши ребята пришли, они их эвакуировали, они первым делом эвакуировали детей и беременных. Она сначала попала в Ленобласти, потому что у нас Санкт-Петербург официально не помогает беженцам, помогает Ленобласть. Из Ленобласти мне позвонил один фонд, попросили помочь: у вас есть опыт, надо снять квартиру, вот беременная у нас из Мариуполя. Ну там была своя история, не буду углубляться, в чем была проблема, мы сняли ей квартиру, она живёт, родила успешно, крестили, я уже крёстный.

Тутта Ларсен:

— Но вы всё-таки рассказываете такие истории, и вот эта женщина из Мариуполя, эти ребята, которые жили месяц на улице, это не совсем то, что мы себе представляем, когда говорим: бездомные. Я хочу всё-таки вернуться к своему тезису о том, что у очень многих людей есть стереотип, что, если человек оказался на улице, это его выбор. Ну что он не мог что ли нормальную работу найти? Как он так себе позволил опуститься? Наверняка он пьяница, а, может быть, даже воришка или чего похуже. И раз такой человек образ жизни ведёт, хотя мог быть чуть более благополучным, значит, так ему и надо. Что ему ещё помогать? Ну покормить можно, наверное, а дальше что с ним возиться? Он все равно потом напьется и на улице будет жить.

Виталий Курдеко:

— Ну так и бывает частенько.

Тутта Ларсен:

— Я имею в виду то, что человек вот задумается: кому я хочу помогать? Я хочу помочь детям, я хочу помочь старикам, а бездомные — но они могли бы сами себе помочь, у них же руки ноги есть, они сами виноваты в том, что они оказались на улице.

Как бы. Я не утверждаю это, я сейчас моделирую некий образ мыслей. И мотивация помогать таким людям достаточно невысокая у многих людей, которые в принципе склонны оказывать помощь другим, которые хотели бы практиковать милосердие. Что мы можем в ответ им сказать?

Виталий Курдеко:

— Я могу только из своего опыта, как я вообще. Вот я, общаясь с бездомными, я для себя сделал выводы, что, во-первых, есть хорошие, на самом деле, ночлежки, в этом плане есть статистика по процентным соотношениям. И для меня, когда я только начинал заниматься бездомными, для меня тоже казалось, что все бездомные — алкоголики, пили, из-за этого они попали на улицу. Нет, всего лишь 5% людей из-за алкоголя попадают на улицу. Пить они начинают, уже живя на улице. Это действительно так. Очень много приезжих. У нас очень большая проблема в том, что у нас много людей приезжают работать, и их обманывают. Откуда приезжают работать? Вот до всех этих ситуаций, которые сейчас происходят в мире, так получилось, я не знаю, почему так сложилось, но мне очень везло как раз-таки на наших братьев-соседей, тех же украинцев, из Казахстана были, из Белоруссии, но мне почему-то всегда получалось помогать именно этим гражданам приезжим. Я очень много украинцев отправил домой до этих всех событий. Прямо очень много. И там были разные совершенно истории и случаи. Сейчас одну историю расскажу, любимую мою, она очень показательна. И мы сотрудничали с консульством, даже у меня телефон консула был, он мог мне позвонить, а я мог ему позвонить. Там была самая главная вещь в том, что много людей приезжало работать, из деревень очень много, из каких-то посёлков, из каких-то отдалённых уголков нашей страны. И они не социализированы, понимаете, нас же этому в школе не учат.

Тутта Ларсен:

— Как выживать в большом городе.

Виталий Курдеко:

— Конечно, даже люди, которые в Санкт-Петербурге, не знают, что им делать. Вот сегодня гулял по Москве до эфира, звонит девушка. Дали ей телефон в ночлежке, говорит: помогите восстановить паспорт. Я говорю: что случилось? Я из Челябинска, жила с молодым парнем, что-то не сложилось, я сбежала, я не знаю, что мне делать, куда мне идти. Я говорю: стоп, но у вас нет паспорта? Давайте восстановим паспорт. А как его восстанавливать? То есть вроде из города, из Челябинска, а люди не знают. Она говорит: я пошла в полицию, написала заявление. А что вам там сказали? Ничего. И так оно и происходит. Мне многие рассказывали, что перед тем, как они стали жить на улице, это просто классика: я приехал, начал работать, договора никакие не заключаются, в какой-то момент я прихожу, а мне говорят: ты уже здесь не работаешь. И всё — ни паспорта, ни денег. Ну ладно, день на улице, два. Паспорта, как правило, работодатели забирают, я не знаю, что они с ними делают, солят, продают или что-то на них записывают, на эти паспорта. Но почему-то получается так всегда, что они остаются без документов. Ну и, конечно, тот факт, что они теряют эти документы, оказавшись на улице. Даже если у них есть паспорт, они в итоге его теряют, в парадных где-то поспал, его обокрали, очень много на вокзалах обкрадывают. И человек, который никогда с этим не сталкивался, он как-то первые недели две пытается выкарабкаться, это всегда. Он говорит: я ищу работу, ночует в парадной, на вокзале, не помывшись нормально, не поменяв одежду, ты вроде нормальный, даже не пьешь, но от тебя уже появляется запах соответствующий. Когда ты приходишь на работу, тебе говорят: слушай, ты какой-то пришел, иди отсюда, у нас нет мест. И вот недели две, потом начинается глубокое уныние, человек начинает... Родственникам не позвонить, гордыня, стыдно. Знаете, что самое интересное, мне многие говорят, что меня отправили родственники зарабатывать деньги, потому что взяли ипотеку и кредиты, а я должен был зарабатывать и отправлять им деньги, как я могу им сказать, что я вообще без ничего, лучше пускай они думают, что я умер. Всё, меня нету, я туда не поеду, я им звонить не буду. Как человек начинает думать? Если я начал жить на улице, значит я должен общаться с теми, кто живёт на улице, познакомиться с тем, кто это умеет делать. Так люди прибиваются к бездомным. И они начинают жить по их правилам, применять их образ жизни. Вот человек мне рассказывал, он через месяц уже стал есть с помойки. И он говорит: мы пьем вот эту всякую гадость только потому, чтобы день пролетал быстрее, чтобы вот это всё, что с ним происходит, он бы этого не замечал. Они начинают пить, потому что невозможно есть с помойки, это невозможно. А когда ты в этом состоянии в алкогольном или наркотическом, тебя бьют, убивают, тебе уже все равно. То есть они уходят в глубокое уныние, потом со временем появляется химическая зависимость серьезная, от которой избавиться уже невозможно. Если он не выпьет, а пьют они, конечно, не дорогой алкоголь, самый дешёвый, суррогатный. Гадость всякую. Соответственно через полгода человек уже превращается в алкоголика, и выкарабкаться из такого состояния очень сложно. Мне говорила один психолог, что если человек прожил год на улице, чтобы его реабилитировать, нужно три года.

Василий Рулинский:

— Эта программа «Делатели» на Радио ВЕРА, мы говорим с создателем проекта «Автобус Милосердия» в Санкт-Петербурге Виталием Курдека. Вы сейчас сказали, что две недели — это тот срок, когда человек действительно уже теряет вот это ощущение того, что ему в этом мире, грубо говоря, рады. Они теряют навык и мотивацию дальше бороться. Поэтому у нас в свое время возник проект в Москве по профилактике бездомности, называется эта программа «Возвращение», когда мы покупаем билеты тем людям, которым не заплатили на работе и так далее. Ищем родственников, связываемся, сопровождаем. И действительно колоссальная работа, чтобы человека поймать вот в эти две-три недели, у каждого по-разному потенциал есть. Я так понимаю, что у вас основной акцент вот именно на этих двух — трёх неделях? Или вы помогаете всем без разбора, не делая какого-то выбора.

Виталий Курдеко:

— Я так скажу, именно проект «Автобус Милосердия» — мобильная клиника, это проект, куда приходят разные люди. Есть, которые только попали на улицу, есть люди, которые уже профессиональные бездомные давно уже. Мы можем им помочь только одеждой и средствами гигиены, полечить их. Мы очень много воссстанавливаем паспортов. И действительно если через мобильную клинику, через медика приходит человек и говорит, что вот я попал в такую ситуацию, я неделю на улице, мы стараемся сразу его вытаскивать. То есть медики звонят и говорят: вот такая ситуация.

Василий Рулинский:

— То есть включается особый срочный режим.

Виталий Курдеко:

— Я в свое время сделал даже такой вывод, что на Тухачевского... Почему вообще важно создавать такие точки кормления? Еда не является главным. Наши бездомные не являются голодными. Я открою вам секрет: они не голодают. Они едят даже лучше, чем мы порой. Они рассказывают: я ем с помойки ресторана самого дорогого, я ел такое, что ты в жизни не ел. Самое дорогое, за что люди большие деньги платят, а мне это просто выносят. Поэтому еда не является главным. Главное, что люди, которые только попали на улицу, если они узнают, что есть места, где людей кормят, и могут помочь, они туда приходят. И наша задача на этих точках, когда мы видим нового человека, выяснить, что у него случилось, почему он пришел, какие у него потребности и чем мы можем ему помочь. И у нас очень много было за семь лет людей, которые, категория от недели до месяца, и мы их возвращали домой. Это опять же Казахстан, Белоруссия, Украина.

Тутта Ларсен:

— А вот мы говорим о том, что нужно человеку, который оказался на улице, внимание медиков, ему нужна еда и, ему нужна тёплая одежда, ему нужна возможность какой-то гигиены. А как быть с человеческим достоинством? Ведь, наверное, самое первое, что теряет человек, оказавшись на улице, это именно ощущение того, что он человек с достоинством.

Виталий Курдеко:

— Вот поэтому самое первое, что мы делаем, когда встречаем его, мы пытаемся создать дружескую атмосферу. Даже на точках раздачи еды я всегда стараюсь шутить, даже с теми бездомными, которые 20 лет живут на улице, они просто приходят пообщаться, за вниманием, посмеяться, какие-то новости обсудить. Потому что да, вы правильно говорите — это очень важно — отношения. Бывали такие случаи, когда человек приходит, ну бездомный и бездомный, а это профессор. И он знает в 100 раз больше, чем ты.

Василий Рулинский:

— По-моему, в фильме доктор Лиза образ такого профессора, который потерялся.

Виталий Курдеко:

— В Мальтийском приюте жил человек, тоже была история довольно известная, много про это писали, профессор, который преподавал очень долго в какой-то военной академии. Просто так получилось в жизни, что он развёлся с женой, оставил все детям и жене, понадеялся на свое здоровье, что сможет все заново себе заработать, в итоге здоровья не оказалось, по больницам, по больницам, в итоге оказался без ничего. У нас даже был известный, я забыл, как группа называется, какая-то питерская, один из участников какой-то группы известной, даже такие люди попадали, становились бездомными, то есть, которые на период девяностых были очень известные. Про него тоже много писали и говорили. От этого никто не застрахован: не я, не вы, мы не знаем, что может произойти завтра с нами. Вот сегодня вроде у тебя всё хорошо, а раз, завтра ты уже на улице. И когда общаешься с людьми, вот эти истории просто сплошь и рядом. Хотите историю? Как-то на Тухачевского, это был год 17-й, зима, приходит человек пожилого вида мужчина. Но я обратил внимание, что он как-то странно смотрит, он разговаривает, а смотрит куда-то в сторону. Ему принесли суп, дали, я сначала не мог понять, что с ним. Он ест, ест, я к нему подхожу: добрый день, говорю, первый раз вас тут вижу, что у вас случилось? А он так говорит и смотрит не на меня, куда-то туда. Я почему-то не мог сразу понять, что у него проблемы со зрением, что он слепой. И он говорит: у меня такая ситуация, я уже полгода живу на улице, он начинает рассказывать, и когда он говорит, что я вообще ничего не вижу, и что он гражданин Украины, я ему говорю: так, Василий, мы вам поможем, мы сейчас вас устроим в приют. И он начинает плакать. Просто как ребёнок начинает плакать, такие слёзы крокодильи. Я говорю: Василий, всё хорошо, всё. А он отвечает: вы не представляете, я уже думал, что ещё неделю я не доживу. Чудо, что я к вам сюда пришел. Я вообще дошел на ощупь. Нашел это место. А история с этим Василием такая получилась. Мы его отвезли, но мне же надо проверить, я вообще проверяю любую информацию, а история была такая. Он в Умани, у него была семья, все было хорошо. Но так получилось, с женой развёлся. У него дети были, сын, он заработал на квартиру, Он постоянно ездил работал в Россию, с 90 годов, заработал, купил дом. Жили они с сыном в доме, сын познакомился с девушкой, которую зовут Злата. И он мне говорит: как ты думаешь, девушка с таким именем захочет работать на земле? Вести свое хозяйство? Они поженились с его сыном, она потребовала, давай купим квартиру, я не хочу жить в доме. Пока я был на заработках, он продал наш дом, он купил квартиру однокомнатную. У них произошёл конфликт, они перестали общаться. И он говорит: я просто в России работал, работал. А зрение у него было плохое с детства: −14, −19. Самое интересное, он рассказывал, что он был один из тех людей, который в Советском Союзе, как только стали появляться линзы, он был один из тех, на нём в Украине их испытывали. И пока он с этими линзами, он нормально себя чувствовал, он мог работать, он был каким-то специалистом, он рукастый мужик, причём он не пьющий, некурящий.

Тутта Ларсен:

— То есть даже прожив полгода на улице он не пил?

Виталий Курдеко:

— Нет.

Василий Рулинский:

— Это подвиг.

Виталий Курдеко:

— Мы везём его в клинику, он рассказывает, но нужно убедиться, что у него там со зрением. Мы его привозим в частную клинику глазную, там врач выбегает и говорит: так как он вообще ходит и живёт? У него −14 — −19, плюс отслоение сетчатки, нужно операцию делать. Как вы вообще ходите? Он говорит: ну так, хожу. Купили мы сразу ему эти линзы, купили эту жидкость, а там линзы очень дорогие, они носят по две недели, их нужно постоянно покупать. А как он переехал ещё в Питер? В Киеве он познакомился с каким-то цыганам, бароном. Тот ему говорит: слушай, Василий, поехали в Питер, будешь у меня продавать всякие драгоценные вещи. Василий представил себе, что «я работаю в магазине, что-то продаю, мне так обрисовали, что это вроде как нормальная работа и хорошие деньги. Они меня привезли, но нелегально, перевозили ночью через границу непонятно как. Естественно штампа в паспорте, этих всех документов нет. В итоге я попадаю в какую-то квартиру, где такие же как я, рабцентр», цыгане забирают у него паспорт, говорят: вот тебе стакан водки с утра, выпиваешь полстакана для запаха, идёшь на улицу, и бижутерию китайскую, которая стоит копейки, но со штампом, типа, что это золото, подходишь к гражданам, и типа ты украл у жены, тебе надо выпить. Такая легенда. А люди верят. Он говорит: я две недели стою, людям все это продаю. Смотрящий через дорогу стоит, бдит, чтобы он никуда не делся. Как только я что-то продам, у нас был секретный код: я достаю расческу, расчесываюсь, он подходит и дает ему новую цепочку. Он рассказывает, что так он протянул две недели, потом увидел однажды, что он отвлёкся и убежал. А паспорт уже всё, у них. Потом он устроился работать на стройку, ходил к этому барону с мужиками забрать. А он говорит ему: я думал, что ты уже мёртвый и выбросил его. В общем, он остался без паспорта. И говорит, что так вот он работал несколько лет, с одной работы на другую, покупал линзы и нормально себя чувствовал. А в какой-то момент его кинули на работе, не заплатили, и он не смог купить линзы. Практически он остался слепым на улице. И тут он пошёл, как он говорит, первый раз в своей жизни от отчаяния на преступление. Прибился к каким-то рабочим на финляндском вокзале, пока они выпивали, пока не спали, я стащил домкрат. На ощупь его нёс, тащил, я примерно знал, что там где-то есть пункт приема металла, пока он его нёс, видимо, всю ночь, эти очухались, проснулись, увидели, что домкрата нет, его нет, позвонили в полицию, полиция его так там и дождалась с этим домкратом. Посадили его в наше СИЗО в Кресты на полгода, при том, что я все это проверял, я звонил в Кресты, называл фамилию, они подтвердили, да, говорят вот есть Василий Васильевич, я говорю: а есть какие-то документы, информация о родственниках. Да тут только протокол допроса и то, распечатан, там ничего не понятно. Я говорю: вы человека посадили на полгода в тюрьму. Он вышел из тюрьмы слепым.

Василий Рулинский:

— А в итоге как ему удалось помочь?

Виталий Курдеко:

— Сейчас я договорю, как он нашел нас на Тухачевского. Он попал на Тухачевского, прибился к бездомным, ему бездомные сказали: слушай, там кормят, сходи, там тебе помогут. Он несколько раз приходил, просто попадал не в то время, и он уже отчаялся, думал, что всё. Помогли ему следующим: мы помогли ему с линзами, с проживанием на время, через консульство мы документы оформили, все подтвердилось, все его слова. Мы ему сделали сертификат на возвращение. Купили ему билет, тогда ещё был транспорт, тогда ещё поезд ходил от Санкт-Петербурга до Киева, был автобус. Посадили в автобус, обнялись, попрощались, всё, уехал. Через полчаса звонок с какого-то незнакомого телефона. А мы уже домой возвращаемся, мы его отправили же, галочку уже поставили. Виталий, это Василий, меня высадили из автобуса. Как высадили? У меня аж сердце...

Оказывается, водитель автобуса, он, видимо, был не очень грамотным в документах, и когда они проверяли паспорта, он увидел у него сертификат о возвращении, он подумал, что его с этим документом через границу не пропустят. А проблемы ему не нужны. И они его высадили просто. Просто человека взяли и высадили. Были разборки, мы звонили в эту организацию, мы писали письмо, нам вернули деньги. И мы ему купили уже на поезд билет. Посадили его на поезд, обнялись, распрощались, снабдили всем необходимым, едой, телефоном. Он уехать уехал, но он обещал, что даст о себе какую-то информацию, но к сожалению, никакой информации до сих пор нет. Он сказал, что к сестре пойдёт, будем надеяться, что у него всё хорошо.

Василий Рулинский:

— Виталий, у нас совсем немного времени осталось, я хотел ещё уточнить по поводу того, какие планы развития этой деятельности в Петербурге?

Виталий Курдеко:

— Лично наш волонтерский проект служения ближним при нашем приходе, он у нас ориентирован не только на «Автобус милосердия», мы помогаем прихожанам, беженцам, спектр услуг довольно большой. Вот наши друзья и партнёры, которых мы поддерживаем, помогаем им, за которых молимся, Сергей, наконец-то осуществляется мечта, он открывает в Санкт-Петербурге благотворительную клинику для бездомных, беженцев, для мигрантов, для тех людей, которые не могут получать нормальную медицинскую помощь, хотя бы первичную какую-то, так как у них нет документов. Сейчас идёт очень активно ремонт помещения. И на сайте благотворительной больницы, слушатели могут просто даже в Яндексе набрать благотворительная больница, сразу, первая страничка — их сайт, там есть вся информация, как можно помочь. Потому что именно сейчас нужна помощь, идёт сбор средств на ремонт, на покупку оборудования, на лицензию, потому что у нас, как известно, не медик получают лицензию, а помещение. Соответственно для того, чтобы наконец-то выйти из серой зоны и стать уже лицензированной нормальной, осуществлять качественную медицинскую помощь, нужно подготовить помещение. Сейчас все силы идут на это. Сергею, мы как можем, помогаем, соответственно тоже участвуем. Это будет здорово. Это большой проект. Будет три кабинета медицинских, ну и наш автобус, там возможно как-то поменяется работа, так как это будет уже клиника, стационар, лечение, куда люди смогут приходить. Но работа автобуса будет продолжатся, просто в каком-то другом формате.

Тутта Ларсен:

— Спасибо вам огромное за ваше служение. Я очень надеюсь, что наши слушатели и не только в Москве и Санкт-Петербурге, но и по всей России найдут возможность поддержать этот замечательный проект.

Василий Рулинский:

— Спасибо большое.

Тутта Ларсен:

— Всего доброго!

Виталий Курдеко:

— Спасибо. До свидания.

---

Все выпуски программы Делатели

• «Социальная помощь в Лисичанске». Дарья Ткач
• «Женское служение в Церкви». о. Андрей Постернак
• «Помощь в детских больницах». о. Иоанн Захаров, Татьяна Андроняк