«Помощь беженцам в Москве». Нина Миловидова

У нас в гостях была автор документальных фильмов, руководитель Церковного штаба помощи беженцам в Москве Нина Миловидова.

Наша гостья рассказала о своем пути к вере, о том, с чего началось её социальное служение, и как она пришла к тому, что стала помогать беженцам. Мы говорили о том, в какой помощи чаще всего нуждаются беженцы, и как можно их поддержать.

Ведущие программы: Кира Лаврентьева и пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский.

---

В. Рулинский

— Здравствуйте, сегодня моя соведующая Кира Лаврентьева...

К. Лаврентьева

— Добрый вечер. И Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности.

В. Рулинский

— Мы говорим с людьми, которые вдохновляют нас на добрые дела. Сегодня у нас в гостях удивительный человек — Нина Миловидова. Когда я прочитал на одном из сайтов краткое представление о Нине, я понял, что это не может быть оставлено только на этом сайте. Я сейчас немножко зачитаю, это фантастическая информация: «Автор документальных фильмов на Первом канале, Россия-1 и НТВ, дружит со многими звездами российской культуры, профессиональная путешественница, обожает Африку, не раз попадала в племена масаев и зулу, где чуть было не попрощалась с жизнью. Из личных достижений — знает и охотно поет гимн на киргизском языке, прыгнула вниз головой с моста в водопад Виктория в Замбии, побывала на Таити, почти выучила арабский язык. Из Вьетнама привезла в волосах огромного таракана, проглотила бьющееся сердце кобры и запила его кровью змеи, и покорила Северный полюс».

К. Лаврентьева

— Всего-то ничего!

В. Рулинский

— Да. Такая информация, конечно, была бы неполной, если бы мы не сказали, где сейчас трудится Нина — Нина возглавляет Церковный штаб помощи беженцам в Москве. И, собственно, это ее сегодня основное, как бы сказали, послушание. Но все было, конечно, совсем непросто на пути, в движении к этому посту и к этому служению. И сегодня мы бы хотели поговорить об этом.

Н. Миловидова

— Добрый вечер!

В. Рулинский

— Здравствуйте, Нина.

К. Лаврентьева

— Здравствуйте, Нина, еще раз.

В. Рулинский

— О том, как это все произошло, и как соединился Северный полюс и вот эти африканские племена в твоей судьбе, и как это привело тебя в Церковь, к Богу. Я так понимаю, что изначально ты росла в нецерковной семье, и, наверно, вот эта история с Киргизией — это в том числе отголосок детства, да?

Н. Миловидова

— Да, совершенно верно. Родилась я в далеком Кыргызстане, в Чуйской долине, где цветут алые маки Иссык-Куля — я, можно сказать, такое дитя гор. Детство у меня прошло в разных городах, в разных регионах России, потому что папа у меня окончил МИСИ, и у него были проекты в разных частях России. И мы ездили и жили на Алтае, во Владивостоке, в Германии полгода где-то проживали, в Волгоградской области — там он строил такую немецкую деревушку на берегу Волжского водохранилища, и тогда, наверно, я впервые взяла в руки Библию. Было очень много протестантов там и, в общем-то, первая моя Библия была получена из рук протестантов. И я помню до сих пор это издание — эту синюю такую Библию с картинками.

В. Рулинский

— Сколько тебе было лет тогда?

Н. Миловидова

— Мне было лет двенадцать, и я помню, как собирались и дружно пели они в своих храмах, как проповеди там читались, были организованы детские лагеря, я тоже в них отправлялась не раз. И вот это все оставило такой большой отпечаток в душе, в сердце — мне было интересно, мне было любопытно, что это и как. И, в общем-то, я тогда поняла, что есть Бог, я тогда поняла, что Он везде и всюду, я стала молиться по вечерам. У меня там была тетушка одна, которая жила в Германии, и вот научила меня, собственно, молитве, и я каждый вечер, засыпая, молилась. А потом был длинный путь, были разные действительно приключения в моей жизни — и Северные полюса, и Африка. Дело в том, что у меня папа, он сам по себе путешественник и еще и любитель всевозможных легенд, историй. И когда нужно было рассказывать там сказки «Красную Шапочку» или, я не знаю, «Три медведя», он мне рассказывал про корабли «Баунти», он мне рассказывал про водопады Виктория, про Замбию, про далекую там Африку, про масаев — это настолько запало в меня, где-то поселилось внутри, мне настолько вот это все ярко так представлялось. И, получив своей первый заграничный паспорт, я, естественно, отправилась в Африку — ну куда еще? Лет в 18, в 19 я уже летела на самолете в Замбию, потому что мне очень хотелось своими глазами увидеть водопад Виктория. Ну другого пути просто я не видела, как иначе?

К. Лаврентьева

— Потрясающе.

Н. Миловидова

— Я росла на этом, и вот теперь мечта могла осуществиться. Я помню, занимала деньги, я тогда поступила в университет...

В. Рулинский

— На журналистику, по-моему, да?

Н. Миловидова

— Да, я поступила на факультет журналистики и начала работать, собственно, со 2 курса. И первым моим работодателем был Первый канал. Я пришла к Андрею Малахову на программу, посидела, похлопала в зале. И потом, когда нужно было всем зрителям выходить через отдельный вход, я пошла бродить по этажам. Я не вышла через этот вход, я пошла просто по этажам и предлагала всем себя в качестве работника бесценного. Я рассказывала про то, как жила в Каире, я рассказывала про то, как учила арабский язык, я рассказывала про все свои там путешествия и, дойдя до 11-го, по-моему, этажа — ну безуспешно, все было безуспешно, передо мной закрывали дверь. Но на 11 этаже оказался шеф-редактор «Пусть говорят» с Андреем Малаховым, и она, глядя на меня, слушая меня, не возразив никак, не сказав ни слова, просто отвела меня в редакцию — оказалось, что это редакция как раз программы «Пусть говорят» с Андреем Малаховым. И, в общем-то, это была моя первая такая школа журналистская. Потому что там нужно было работать и с VIP-персонами, там нужно было учиться редактировать тексты, там нужно было учиться приглашать...

В. Рулинский

— Школа жизни была, да?

К. Лаврентьева

— Да, это была такая первая, главная школа жизни. И, в общем-то, там как раз я у коллег позанимала денег и отправилась в Замбию — это было такое первое путешествие к водопаду Виктория. Как я осталась тогда в живых, не знаю. Потому что ну это, вот оглядываясь назад, я вижу, что это было опасно. Бедная моя мама...

В. Рулинский

— То есть ты прыгнула, можно сказать, с огромной высоты...

Н. Миловидова

— В бездну.

В. Рулинский

— В бездну. Без какой-то страховки? Или как это было?

Н. Миловидова

— Абсолютно, да. Там есть такой мост доктора Ливингстона, который соединяет Замбию и Зимбабве, и рядом, соответственно, водопад Виктория, такое ущелье, внизу река желто-черная, с крокодилами, бурлящая. Я пришла на середину моста, там была такая будка, было несколько африканцев. Я сдала им свой паспорт, они записали мне на руке порядковый номер, чтобы потом, если что мое тело где-то, тельце отыскать в реке. Мне подобрали какую-то веревку, обмотали ноги какими-то полотенцами. Вообще эта система — банджи-джампинг такая есть, в нормальных странах, где, например, там в Новой Зеландии — это такая система, четко фиксируются ноги...

В. Рулинский

— Да, там страхуется как-то все-таки человек.

Н. Миловидова

— Да, страхуется. А здесь — нет. Здесь, во-первых, сезон дождей был, туристов там было немного, и никому эти прыжки были неинтересны. И вот два африканца, они там зарабатывали деньги на таких, как я. Обмотали мне ноги какими-то полотенцами, поставили меня над бездной. Последнее, что я помню — это пятки стоят еще, голые пятки стоят на чем-то твердом, а носочки болтаются уже над бездной. И вот это называется «free as a bird» — свободен как птица. И я потом еще в состоянии расправленных крыльев ходила, наверное, месяц, потому что у меня руки не сгибались, позвоночник болел...

В. Рулинский

— А что ты чувствовала? Вот ты вот над бездной — и что?

Н. Миловидова

— Мне кажется, это состояние какой-то клинической смерти. Потому что последнее, что я помню — это 5, 4, 3, 2, 1... и меня бросили. И дальше, собственно, ты ничего не помнишь, потому что ты куда-то летишь. Тебе не просто страшно, ты вне жизни. И потом ты отскакиваешь, снова падаешь, опять отскакиваешь, опять падаешь... Это все как-то болезненно, страшно, непонятно. И потом уже я помню короткими вспышками, как спускается за мной африканец — я вцепилась в грудь ему крепко, потому что боялась, мало ли, отпустит, и... И все, и больше мне не хочется — ни летать на самолете мне не хочется, никуда прыгать.

К. Лаврентьева

— Ну на этом-то приключения-то твои не закончились. И Господь тебе потом послал мужа, с которым вы уже Коста-Рику, если не ошибаюсь, осваивали. И так успешно прямо освоили. Расскажи немного об этом.

В. Рулинский

— Да, муж у меня был, можно сказать, Индиана Джонсом. Потому что это был такой прообраз, которого, может быть, я и искала, и который мог действительно мне понравиться, только вот такой мужчина мог покорить мое сердце.

К. Лаврентьева

— Твой типаж.

Н. Миловидова

— Мой типаж, да. В шляпе, в потертой там такой куртке, с рюкзаком за плечами, с фотоаппаратом. Мы с ним встретились на Курском вокзале, у нас было путешествие сначала, съемки в Нижнем Новгороде — то есть я не знала, что именно он будет моим оператором. Мы там созвонились, договорились встретиться — это был продакшн, который отправил нас снимать фильм. И, в общем, там я поняла, что вот это мое, это любовь всей жизни. Ну а потом был такой длительный период разлуки, и вновь встретились мы уже в Гане. По приглашению короля Oтумфуо Туту II — это такой...

К. Лаврентьева

— Вообще...

В. Рулинский

— Расскажи подробнее. Это, я так понимаю, что так получилось, что ты оказалась в Гане и познакомилась с королем.

Н. Миловидова

— Это правда, да. Я пришла работать в Росгосцирк. Не эквилибристкой, не жонглером...

К. Лаврентьева

— У меня такое ощущение, что все книги, которые Нина в детстве перечитала, она просто вот сейчас в одну вместила и нам рассказывает.

Н. Миловидова

— Да. Я пришла работать в Росгосцирк, шеф-редактором. Росгосцирк хотел делать целый телеканал, и как-то угораздило меня там оказаться. И буквально на второй день работы я услышала разговор, что в Гану отправляется группа, во главе там с руководством Росгосцирка. Дело в том, что один из самых влиятельных королей Африки — Oтумфуо Туту II — это глава племени ашанти, которое разбросано по всей Африке, он собирается сделать шапито по примеру, по советскому образцу, и приглашает делегацию из Росгосцирка. И, естественно...

В. Рулинский

— Почему бы нет, действительно.

Н. Миловидова

— И я поехала, а кому же еще, и поехала именно я туда, вместе с этой делегацией. И это был такой сначала большой праздник «Аквасидай» — в столице королевской Кумаси собирается очень много племен, собираются послы разных стран. Это праздник, который проводится раз в 40 дней: король Ганы выходит к своему народу, чтобы показать, что он жив, здоров, в его государстве мир и порядок. Точнее он не сам выходит, его на золотой такой карете выносят специально обученные люди. И потом, в общем-то, это все сопровождается боем там барабанов, это все сопровождается выстрелами, плясками — это такой большой праздник государства. Мы побывали и на этом празднике, а потом уже был такой закрытый вечер, когда мы могли свои идеи представить королю. Но прежде мы должны были обучиться этикету — как правильно себя вести в присутствии его величества. Во-первых, ты не имеешь права обращаться к нему напрямую, ты должен это делать через переводчика. Несмотря на то, что ты говоришь с ним одном языке, на английском, стоят три человека, которые фильтруют твою речь. То есть ты ему говоришь там: «Дорогой король, здравствуйте», а они это все переводят: «Ваше величество, Oтумфуо Туту II...»

К. Лаврентьева

— Церемония.

Н. Миловидова

— «Не пожелаете ли вы от этих пришлых людей послушать вот какую-то там их речь». Ну, в общем-то, они переводят это примерно в таком ключе — витиевато.

К. Лаврентьева

— Ну а пожелал король или не пожелал, мы узнаем...

В. Рулинский

— Да, и что было дальше, мы узнаем после короткой паузы на радио «Вера».

К. Лаврентьева

— Дорогие радиослушатели, у микрофона мой соведущий Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности...

В. Рулинский

— И Кира Лаврентьева.

К. Лаврентьева

— Ну и самое главное, с нами сегодня замечательная Нина Миловидова, координатор Церковного штаба помощи беженцев.

В. Рулинский

— И мы также хотели бы сразу же рассказать о том, как можно помочь беженцам в Москве. Сейчас очень нужны продукты питания длительного хранения, и для того, чтобы принести их, необходимо с 10 до 19 по будням, и даже в выходные дни, привезти все необходимое, продукты питания по адресу: Кадашевский тупик — рядом с храмом Воскресения Христова в Кадашах. И также список необходимого во всех регионах вы можете найти на сайте Синодального отдела по благотворительности — https://www.diaconia.ru/, и привезти в ближайший к вам пункт сбора помощи.

К. Лаврентьева

— Вы не поверите, дорогие радиослушатели, но наша замечательная гостья, которая с делегацией цирка приехала к королю Африки, которая прыгала над пропастью, которая делала какие-то совершенно немыслимые вещи, сейчас продолжает делать эти немыслимые вещи в рамках церковной благотворительности.

В. Рулинский

— В штабе помощи беженцам в Москве, да.

К. Лаврентьева

— Да, мы обязательно к этому придем и очень скоро. Ниночка, а в итоге как вы задумались впервые вот о том, чтобы заниматься-то помощью людям? Вот после всех этих приключений, после этих всех прекрасных церемоний с королем. Кстати, он вас принял? Он вас принял, вижу.

Н. Миловидова

— Да, король нас принял. Мы обучились этикету — то есть нельзя в присутствии его величества кашлять, чихать, поворачиваться к нему спиной — это такой большой перечень того, что можно и того, что нельзя. И в какой-то момент мне удалось спросить его величество: а вот вы такой великий и знаменитый, а фильма-то про вас нет. Может быть, вот стоит его снять? И его величество задумался. А вернувшись в Москву, мне поступил звонок, буквально через неделю, я смотрю — аноним. Взяла трубку — да, это я, король Ганы, Oтумфуо Туту II, вы мне обещали вроде как снять фильм. Не сделаете ли вы это? И уже через неделю мы полетели с моим будущим мужем, с Андреем, в Африку, чтобы снимать фильм о короле Ганы.

В. Рулинский

— Нина, я так понимаю, что там была очень непростая ситуация. Потому что, как я понимаю, Андрей и король пытались завоевать твое сердце.

Н. Миловидова

— Да, и я предпочла...

К. Лаврентьева

— Слушайте, где будет следующий поворот в этой истории? Он всегда неожиданный.

Н. Миловидова

— И я предпочла не короля, в чем, в общем-то....

К. Лаврентьева

— Увы и ах. Не раскаиваетесь.

Н. Миловидова

— Не раскаиваюсь, да.

В. Рулинский

— Как это было?

Н. Миловидова

— Ну мы снимали короля Ганы в течение там двух-трех недель. Мы жили во дворце, в котором останавливалась королева Елизавета, поскольку это бывшая английская колония, и проводили много часов с королем. Мы делали с ним там интервью, мы отправлялись на золотые прииски, в общем, мы ездили к его там шаманам. И хотя на самом деле он католик, он не язычник, он очень образованный человек — кандидат филологических наук, кандидат юридических наук. В какой-то момент да, возникла симпатия у короля Ганы и, в общем-то, он предложил руку и сердце. И тут вступился Андрей в этот бой, потому что он пытался меня отговорить, он рассказывал мне о том, что это золотая клетка, о том, что все мои таланты будут похоронены под большими слоями золота, и серебра, и алмазов. И в какой-то момент — да, я поняла, что все-таки Андрей, наверное, прав, и нужно со всей африканской историей, как бы она меня ни привлекала, как бы она мне ни нравилась, ни соблазняла своей вот этой пышностью, роскошью, павлинами...

К. Лаврентьева

— То есть ты задумалась?

Н. Миловидова

— Ну конечно, я задумалась, мне было двадцать там лет с чем-то. Конечно, я задумалась. Еще как задумалась.

К. Лаврентьева

— С ума сойти. Стать африканской королевой.

Н. Миловидова

— Сидела бы на троне, да, пересчитывала кольца...

К. Лаврентьева

— И координатором штаба помощи беженцам.

Н. Миловидова

— Да. Ну и в результате мы с Андреем поженились спустя какое-то время. Потому что Андрей решил, что нельзя упускать из виду королеву будущую, нужно как-то, да, нам быть вместе.

В. Рулинский

— Я так понимаю, что ты уже была на пути к вере, но еще не вполне церковным человеком, да? Андрей как-то повлиял на это?

Н. Миловидова

— Да, Андрей повлиял на мой приход к вере. Он меня впервые завел за руку в православный храм, он мне рассказал, что такое причастие, что такое исповедь. У Андрея был период длительный, когда он работал с патриархом Алексием II как оператор. И он давал мне прожить свой опыт — он ничего не навязывал, но при этом он подсказывал. И когда мы приехали в Коста-Рику, там нужно было родить нам ребенка, мы, в общем-то...

В. Рулинский

— Действительно, где еще можно родить ребенка.

К. Лаврентьева

— Нужно было родить — я обратила внимание, да.

Н. Миловидова

— Мы — да, это самая счастливая страна считается в мире, ВВП счастья там зашкаливает. Есть такой действительно рейтинг — ВВП счастья, и Непал, Коста-Рика, они все бьются за первое место. И в результате мы с Андреем стали посещать храм там.

К. Лаврентьева

— Православный.

Н. Миловидова

— Православный храм, да, в Центральной Америке, наверное, это единственный храм православный. Потому что есть приходы, но вот именно чтобы такой красивый, большой храм стоял там в красивой такой долине — наверное, такого больше нет. И мы посещали этот храм, там молодой такой батюшка был — отец Георгий Капланов, он делал воскресные школы. И в какой-то момент нам нужно было поехать с ним причащать такого основателя общины православной в Коста-Рике, человека в возрасте. Он жил в глубоких джунглях, и нам предстояло такое путешествие пятичасовое через джунгли, один на один вот со священником с молодым, прогрессивным. У меня такого опыта до этого не было, чтобы вот пять часов ехать со священником...

К. Лаврентьева

— А поговорить о чем-то хочется, да?

Н. Миловидова

— Да, а тут возникла возможность задавать ему самые разные вопросы, а их к тому времени накопилось очень много. И он так четко, легко отвечал, что у меня не оставалось никаких сомнений в правильности православной веры, в какой-то основательности ее, в полноценности, в комплексности — то есть в вере православной есть все. Все мои предыдущие искания — буддизм, индуизм — вот это все я читала, интересовалась, но я поняла, что в православии-то есть все, здесь надо закончить свои поиски.

В. Рулинский

— Да, но при этом, насколько я помню, была история — я вот не знаю, когда она была, ты мне как-то ее рассказывала, — о том, как в Иерусалиме у тебя произошло такое необычное событие, связанное со Стеной плача. Расскажи, что это было.

Н. Миловидова

— Да. Мы с Андреем как-то поехали в Иерусалим, он хотел мне показать храм Гроба Господня и вообще ну погулять там по древнему Иерусалиму, это одно из его любимых мест. Мы приехали туда, и я, естественно, все свои мечты и все свои самые-самые такие большие надежды изложила на бумаге и решила принести к Стене плача. Ну в куда еще? Это самое такое известное место. Андрей меня не останавливал, он за мной наблюдал. Он давал мне прожить свой собственный опыт.

В. Рулинский

— Это уже было после Коста-Рики и знакомства со священником?

Н. Миловидова

— Нет, это было самое-самое начало нашей жизни вместе. И я изложила все там свои мечты и просила Андрея, чтобы он меня там подвел к Стена плача. А там была суббота, шаббат, как-то у меня все не получалось, очень много, вот у меня не получалось пробраться к Стена плача там. Потом я пробралась, там было очень много записок, я не знала, куда ее, где ее можно оставить, и в результате как-то вот подпрыгнула и оставила ее где-то наверху, и со спокойной душой вернулась там в отель. Ночью мне приснился странный сон: такое стадо свиней, я за ним бегу, и голос меня спрашивает, точнее говорит мне: ну вот, вот свиньи, догоняй их, ты можешь сейчас к ним прикоснуться, и все твои желания исполнятся. Ну какой-то странный сон. И потом второй сон, прямо склейка была такая: белая комната, какой-то интерьер, фотографии стоят — ну вот так вот привиделось что-то, да. А на следующий день мы решили пойти вот в храм Гроба Господня. И у нас ничего не получилось. Мы шли в храм, и нас какая-то сила просто оттягивала назад, отталкивала. Мы шли, навстречу, например, мы хотели пройти по Via Dolorosa, но навстречу шли паломники с крестами, они сбивали нас с ног, мы путались в этом пути. Я хотела купить крестики, заходила в магазины в разные, а какие-то странные люди там стояли. Мне было страшно, у меня как-то душа сжималась, я не понимала вообще, что происходит. Потом люди пошли с картин Босха — необычные, страшные. Последний мужчина вот, я помню, на пути, уже перед храмом Гроба Господня, он был весь в бородавках. Я говорю: Андрей, мне это кажется? Или это действительно вот на самом деле сейчас вот так проявляется? Такое ощущение, что нас не хотели там видеть. И я подошла к храму, села там где-то рядом и говорю: я просто не могу туда войти. Вот не могу и все. Мы вернулись в номер, уже номер был сдан, и я попросила там ключи от любого другого, потому что время наше еще там не вышло, в отеле. Мы входим в номер — и я вижу картину из своего сна: вот эту вот белоснежную комнату с фотографиями, с теми самыми интерьерами. Мы так присели, и Андрей мне стал как-то рассказывать, говорит: ты понимаешь, вот все твои мечтания, все вот что ты хочешь, надо было, наверное, нести в храм Гроба Господня, не к Стена плача. Вот, может быть, туда, может быть, там то самое святое место, там та самая благодать, там та самая сила? И я поняла свою ошибку. Я говорю: я найду эту записку. Он мне сказал: ну это безумие, это невозможно просто.

В. Рулинский

— Ничего себе.

Н. Миловидова

— Нет. Я решила, что найду. Отвез он меня к Стене плача. Минут пятнадцать я бродила, ходила, потом подпрыгнула и достала эту записку. Верите, не верите мне, но я ее достала. И я пошла вместе с Андреем в храм Гроба Господня, оставила ее в Кувуклии, вышла с ощущением сданного экзамена на пятерку — такая гора с плеч, такая радость, такие слезы счастья были. Я этот опыт никогда не забуду. Действительно, все что было изложено в записке, я понимаю, что... Сейчас я понимаю, что это так наивно, глупо, что вообще в принципе не нужно ничего у Бога просить. Он Сам тебе все даст вовремя, все что тебе нужно и как нужно. Но тогда я еще, наверное, была совсем на таком каком-то примитивном уровне сознания, мне хотелось вот попросить, загадать желание какое-то. И все, что было написано в записке, оно все осуществилось дословно. То есть там и ребенка я просила, девочку, и просила жить у моря — мы жили у моря, и, в общем, все-все-все по пунктам.

В. Рулинский

— Ну только, наверное, Церковного штаба помощи беженцам там не было.

Н. Миловидова

— Да, тогда еще штаба не было.

К. Лаврентьева

— Началось все с чего? С ухода Андрея?

Н. Миловидова

— Да, началось все с ухода Андрея. Он заболел и, в общем, в какой-то момент его не стало. Не стало его 7 июля — в день Рождества Иоанна Предтечи. Это как раз был тот храм — храм Рождества Иоанна Предтечи, куда я ходила вот все месяцы болезни Андрея.

К. Лаврентьева

— На Пресне.

Н. Миловидова

— Да, я ходила и просила, и Господа просила, и самого Иоанна Предтечу — я как-то с ним познакомилась, очень близка стала, и до сих пор я просто вот ощущаю, чувствую, это как вот мой такой близкий какой-то знакомый и друг, родной человек. И именно там я просила все три месяца об Андрее, о том, чтобы там он спасся, о том, чтобы он выздоровел. Этого не случилось, я понимаю тоже, в чем был Божий промысл вот сейчас, спустя три года. Но самое интересное, конечно, что Андрей ушел 07.07 — это такое наше счастливое число было...

К. Лаврентьева

— Ты действительно понимаешь промысл?

Н. Миловидова

— Я понимаю промысл, потому что после ухода Андрея жизнь радикально изменилась. Вот эти все наши там путешествия, страны, фильмы — как-то это все растворилось, и сознание полностью переключилось на другое, на главное — на помощь ближнему, потому что в этом спасение. Четко я стала понимать, что именно здесь, здесь можно спасти не только себя, но и Андрея. И вот другого пути я сейчас не вижу, то есть вот все вот это прежнее — это такая мишура, которая красивая, яркая такая обложка, которая блестела, привлекала, которая соблазняла своей вот этой таинственностью, необычностью. Но суть-то в другом, сердцевина, вообще она иная. И помогая ближним, ты помогаешь себе в первую очередь, ты спасаешь себя. И я к этому пришла, конечно, только после смерти Андрея. Ну не сразу, это был длинный путь. Сначала я оказалась в Синодальном отделе по благотворительности...

В. Рулинский

— Я помню, когда Нина первый раз пришла, мы с ней познакомились, ты хотела устроить больничный храм.

Н. Миловидова

— Да, совершенно верно. В больнице, где лежал Андрей, там не было храма, и я пыталась своими силами как-то попробовать повлиять на то, чтобы он там возник. И мы там с главным врачом согласовывали этот вопрос, мы писали письмо Патриарху. Но в какой-то момент, вот опять же в храме Рождества Иоанна Предтечи на Пресне, там есть такой замечательный священник, отец Алексий, он дал мне номер телефона помощника Владыки, Леонида, и сказал, что если хотите строить больничный храм, вот все пути ведут...

К. Лаврентьева

— К владыке Пантелеимону.

Н. Миловидова

— К владыке Пантелеимону. И в процессе того, как мы пытались что-то сделать, возникла мысль: а не поработать ли в Синодальном отделе по благотворительности? И, в общем-то, да, первый человек, которого я там встретила, это был Василий. Он меня собеседовал, он меня принимал на работу. И спасибо тебе, Вася, что ты поверил в меня, да.

К. Лаврентьева

— Представляете, какая у нас уникальная встреча сегодня.

В. Рулинский

— Да, надо сказать, когда Нина пришла, мы с ней познакомились, это действительно был фантастически интересно. Я понимал, что человек, пришедший с запросом строительства больничного храма, это человек, ну как сказать, да, если у него нет много миллионов или миллиардов, это, конечно, в общем, вряд ли как-то приведет к какому-то положительному результату, то есть насколько это реалистично, не очень понятно. Но при этом рассказ Нины про Коста-Рику, про...

К. Лаврентьева

— Пленил тебя, Вась.

В. Рулинский

— Про землетрясения, кобры, которые нападали на нее...

К. Лаврентьева

— Да, да, да...

В. Рулинский

— Я понял, что это наш человек, и надо обязательно брать.

К. Лаврентьева

— А мы напомним нашим радиослушателям, что на радио «Вера» у нас в гостях Нина Миловидова, координатор Церковного штаба помощи беженцам. Программу ведут мой коллега Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности и я, Кира Лаврентьева. Мы вернемся к вам через несколько секунд.

В. Рулинский

— Еще раз здравствуйте, с нами сегодня Кира Лаврентьева.

К. Лаврентьева

— Еще раз здравствуйте, и Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности.

В. Рулинский

— И с нами в гостях Нина Миловидова, руководитель Церковного штаба помощи беженцам в Москве. И мы говорим об удивительной судьбе Нины и о том, как оказалась она на этом замечательном посту. И сейчас мы говорим о том, как, собственно, произошел этот переход в дела милосердия от необычной совсем судьбы. И я хочу у тебя спросить о вот этом опыте, который так или иначе связан с переживанием смерти и переживанием его в положительном смысле. Переживанием, которое, может быть, многие радиослушатели знают по воспоминаниям, связанным с отцом Алексием Мечевым и теми событиями, которые произошли после его встречи с отцом Иоанном Кронштадтским, когда он сказал, что после смерти супруги ему нужно войти в боль чужих людей, и тем самым он найдет такое действительно...

К. Лаврентьева

— Утешение.

В. Рулинский

— Утешение и помощь Божию почувствует. У тебя, так понимаю, было примерно такое же состояние, да?

Н. Миловидова

— Да, сначала была тьма, сначала было страшно, сначала было непонятно вообще, что дальше. Это какая-то такая бездна, перед которой ты оказываешься, и она страшнее, чем бездна у водопада Виктория, потому что здесь уже никакого просвета и непонятно, куда и как идти дальше. И, слава Богу, в моей жизни действительно появился владыка Пантелеимон, который направил. Направил на дела милосердия. И включившись сразу в чужую боль и в чужое горе, поскольку у Владыки много проектов самых разных, и мы стали помогать бездомным, мы стали помогать мамочкам беременным, оказавшимся в беде, мы, в общем, как пресс-служба, потому что сначала мне вот удалось поработать в пресс-службе Синодального одела по благотворительности и милосердию, а потом уже вот перешла я в больницу святителя Алексия.

В. Рулинский

— Напомним, что это церковная такая больница, которая принимает всех, вне зависимости от вероисповедания, и гражданства, и национальности. И Нина стала пиар-директором, да, больницы?

Н. Миловидова

— Да, и мы делали самые разные проекты, которые могли принести там средства на паллиативное отделение. Ну и не только это, там служение главное, наверное, проявлялось в том, что мне удалось вот стать волонтером паллиативных отделений, и вот в этой вот помощи, соприкосновении с тяжелобольными людьми находишь ответы на многие вопросы и понимаешь промысл Божий, зачем тебе было дано такое испытание. И вот приходишь к выводу, что действительно Господь дает испытание, которые ты можешь вынести, не больше того. И после этого действительно ты должен как-то выбрать иной какой-то путь, ты должен пойти вот в дела, которые действительно помогут тебе...

В. Рулинский

— Принесут пользу людям, и тебе помогут самому.

Н. Миловидова

— Принесут пользу, да, и как-то тебя внутренне преобразят самого через вот это делание. И в паллиативном отделении действительно больницы святителя Алексия, там не чувствуется смерти, там нет страха, там нет вот ужаса, потому что там вот этот переход в иной мир, он какой-то очень такой прозрачный, он какой-то такой понятный — там любовь, там милосердие, там какая-то радость бытия.

К. Лаврентьева

— Вы знаете, дорогие радиослушатели, я все-таки позволю себе вставить маленькую ремарку. После того как Нина к нам пришла однажды в «Вечер воскресенья» на радио «Вера», мы так его прекрасно записали, я так впечатлилась, что мы сразу подружились. Вот как это было, история какая была. И пошла я, значит, к ней в больницу святителя Алексия. Думаю: надо мне там тоже зачем-то быть. Мы потом поняли, зачем я туда пришла. У меня действительно была какая-то маленькая своя полезная задача. Ну, значит, пришла я к ней, она говорит: сейчас мы пройдемся с тобой по всем паллиативным отделениям, и ты поймешь, и, может быть, где-то у тебя сердце откликнется. И пошли мы. Ну вот вы представляете, я вот прихожу, значит, я иду, думаю: не знаю, что меня ждет, что сейчас меня ждет, что будет? Значит, идем мы по коридорам, и это меня просто потрясло. Идет Ниночка впереди меня. Значит, сидит юноша там — лет 90–100, очень такого бодрого духа, говорит: Нин, привет! Она: привет, Серег! Они, значит, там... То есть вы понимаете, да?

В. Рулинский

— Юноша.

К. Лаврентьева

— Это не озвучивается в формате радиоэфира, но я хочу это озвучить, чтобы вы понимали, как это вообще выглядит. Значит, они обнимаются, целуются. Значит, Серега ей рассказывает все свои новости — какие у него внучки пришли, дочь пришла, не пришла, значит, что у него сегодня по здоровью, что он сегодня ел... Вот каша ему понравилась, не понравилась, вот вечера лучше суп давали — они обсудили все новости. Причем это, знаете, это искренняя такая, очень глубинная дружба двух давних приятелей. Это действительно так. И, значит, когда Нина, значит, обошла, вот этот утренний обход она произвела в моей компании, мы, значит, вышли, и я была потрясена, насколько это искренне и насколько это действительно светло. Место очень светлое, и Нина, она, знаете, как недостающий пазл вписалась туда в тот момент, и это было просто потрясающе. Это было еще перед как раз ситуацией нынешней, перед Штабом беженцев, и совершенно для меня это был потрясающий какой-то опыт — и о Нине я сделала такие, далеко идущие выводы, и также, конечно, об этом светлом паллиативном отделении в больнице святителя Алексия.

Н. Миловидова

— Да, и самое удивительное, что у нас получилось там сделать серию концертов для паллиативных пациентов, к нам приходили космонавты, которые...

К. Лаврентьева

— Вы представляете?

Н. Миловидова

— Да, которые у костра рассказывали там истории о том, как они были в космосе, вот спустились там только-только оттуда, с МКС, и пришли к нам. И наши пациенты расспрашивали — это давало такой вообще стимул, заряд к жизни. Ну и плюс да, был там матч у нас с легендами «Спартака», когда мы...

В. Рулинский

— Который ты тоже организовывала, да?

Н. Миловидова

— В поддержку паллиативных отделений также удалось собрать там нужную сумму. И это такой незабываемый матч был, потому что на одном поле встретились врачи — наши травматологи, ортопеды, хирурги — и у них у всех там надписи на футболках были: «Ортопед», «Травматолог», № 77, № 78...

В. Рулинский

— Если сломает ногу — сразу полечит.

Н. Миловидова

— А с другой стороны были просто легенды «Спартака» — Дасаев, Романцев...

В. Рулинский

— Бесчастных.

Н. Миловидова

— Ярцев, Бесчастных. И это матч такой был серьезный, потому что спартаковцы не ожидали, что встретят такого достойного противника.

В. Рулинский

— А кто победил?

Н. Миловидова

— «Спартак». Несмотря на все наши — мы ездили, договаривались, чтобы матч был благотворительный, все-таки мы в поддержку, должно все красиво быть, мы в поддержку паллиативных пациентов сражаемся. Но что-то пошло не так, наши врачи оказались суперсильными противниками, соперниками, и...

В. Рулинский

— И разозлили спартаковцев.

Н. Миловидова

— Да, «Спартак» не выдержал. В общем, они играли с нами по-честному, что на самом деле...

К. Лаврентьева

— Может, это и хорошо.

Н. Миловидова

— Да, что на самом деле было честно.

В. Рулинский

— Помимо больницы святителя Алексия, у тебя был еще один эпизод в жизни очень важный, и он связан с очень близким и тебе, и мне человеком — это нынешний уполномоченный по правам ребенка при президенте Российской Федерации, Мария Львова-Белова. И это было тоже очень необычное совершенно устройство на работу, получилось, что я тоже приложил руку к этому. Мы с Марией Алексеевной, когда она просто еще была руководителем «Квартала Луи», «Новых берегов»...

К. Лаврентьева

— В Перми.

Н. Миловидова

— Нет, в Пензе. Она приехала в Москву, мы с ней встречались в одном из ресторанов в центре Москвы, и уже стало известно, что она становится сенатором. И в этот момент Мария Алексеевна говорит о том, что знаю ли я кого-нибудь, кто стал бы помощником ее в Москве. Я позвонил Нине — потому что это первая мысль, которая у меня возникла. Нина была с нами уже минут через тридцать.

К. Лаврентьева

— Это очень похоже на Нину.

Н. Миловидова

— Да. И я влюбилась с первого взгляда в Марию Алексеевну, и я не понимала, что такое «Квартал Луи». Слышала так, что все там участвуют, «Милосердие» наше как-то...

В. Рулинский

— Да, это один из таких ключевых общественно-церковных проектов, который наш Синодальный отдел по благотворительности поддерживает.

К. Лаврентьева

— Вась, расскажи в двух словах буквально.

В. Рулинский

— Ну наверное, Нина может рассказать в красках, потому что она больше красок этому проекту. А вообще это сегодня крупнейший церковный и единственный в стране такой большой социальный центр сопровождаемого проживания людей с инвалидностью. Выпускники интернатов — те люди, кто мог бы быть в четырех стенах, без всяких перспектив, при этом с сохранным интеллектом и с возможностями полноценно жить, они получают, собственно, шанс построить свою жизнь, жениться, родить детей и иметь собственное жилье и работу, благодаря Марии. Потому что иначе они все жили бы в домах престарелых и интернатах.

К. Лаврентьева

— Ну такой стартап для ребят способных с ограниченными возможностями.

В. Рулинский

— Да, такая творческая мастерская, «Сколково», как говорит Мария Алексеевна.

К. Лаврентьева

— Так и есть.

В. Рулинский

— У нее целых три таких проекта. И начиналось все с дома, который она сама отдала фактически своим ребятам, которых навещала в интернате. Свой собственный дом она отдала для тех, кто выехал из интерната для того, чтобы жить самостоятельно. И так началось. Сегодня у нее уже больше 70 подопечных.

К. Лаврентьева

— Да, о Марии Алексеевне тоже можно бесконечно говорить.

В. Рулинский

— Да, и она супруга священника.

К. Лаврентьева

— И у нее 17 детей.

В. Рулинский

— Да, и Нина таким образом с ней познакомились. И я так понимаю, что это просто тоже, мне кажется, что вы нашли друг друга.

Н. Миловидова

— Да, Мария Алексеевна на следующий день купила мне билет в Пензу, я туда отправилась и вернулась совершенно другой. Когда своими глазами видишь этот проект — это такая маленькая Швейцария посреди Пензы. Это инклюзивный отель — это ну нет ощущения, что ты в России находишься. Это такое ощущение, что ты где-то за пределами, где-то вообще в другом мире. Потому что когда тебя встречают ребята на колясках, когда тебя провожают, показывают все там, гиды рассказывают о Пензе — они тоже там с инвалидностью, но при этом они настолько увлечены, вовлечены в свое дело. Это дело оплачивается, они чувствуют себя вот полноценными участниками жизни — это, конечно, просто захватывает. И я увидела отношение ребят к Марии Алексеевне, я поняла, что с этим человеком нам по пути, я пойду с ней дальше. И, в общем-то, да, потом была работа в Совете Федераций, и я очень благодарна Марии Алексеевне, что вот с ней год целый, да, провели вместе, в совместных таких проектах, решении задач общих — это удивительный был период.

В. Рулинский

— У всех радиослушателей сейчас есть прекрасная возможность сделать доброе дело и стать добровольцем паллиативного отделения святителя Алексия, про которое сегодня мы рассказывали. Там нужна помощь и в общении с людьми, и в уходе, и в чтении — все что вы можете дать, хоть частичку себя, любви, которую вы точно несете — это все будет очень нужно людям. Если у вас есть желание помогать, то можно на сайте больницы — https://pravbolnitsa.ru/ — найти форму и записаться в добровольцы.

К. Лаврентьева

— Ну а у нас в гостях Нина Миловидова, координатор Церковного штаба помощи беженцам уже теперь — это такая следующая ступень, на которую Ниночка перешла после больницы святителя Алексия. У микрофона мой прекрасный ведущий, Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности.

В. Рулинский

— И моя не менее прекрасная ведущая Кира Лаврентьева.

К. Лаврентьева

— Обменялись комплиментами. Ну а Василий Рулинский, дорогие радиослушатели, важный, между прочим, человек в церковной благотворительности — это пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. Нина, ну и как в итоге-то произошел переход к штабу?

Н. Миловидова

— С 24 февраля, с начала вооруженного конфликта, мы поняли, что в Москве тоже есть беженцы, что они приходит в Синодальный отдел по благотворительности, что им необходима помощь, так же, как и в приграничных районах — там и в Белгороде, и в Ростове-на-Дону. И было принято решение организовать такой Церковный штаб помощи беженцам при Синодальном отделе по благотворительности. И, в общем-то, Владыка благословил вот мне заняться этим большим, важным делом.

В. Рулинский

— Ну это же просто как-то удивительно: человек, занимавшийся всю жизнь связями с общественностью, продвижением, рекламой — и, конечно, все это уже связано было с помощью людям, но тем не менее назначается на должность исключительно социальную, причем такую ответственную — это координация всей церковной помощи беженцам в Москве. Как ты вообще к этому отнеслась, тебе не было страшно?

Н. Миловидова

— Мне было очень страшно, я понимала степень ответственности и очень боялась как-то подвести Владыку.

К. Лаврентьева

— Не было ли жалко расставаться с паллиативом?

Н. Миловидова

— Было очень жалко, но это такая вот временная мера.

К. Лаврентьева

— Послушание, такое послушание.

Н. Миловидова

— Да, на пост, тогда пост начинался. И да, мы поначалу там работали вдвоем с моей коллегой, Натальей, и комнатка у нас была маленькая, и вообще было непонятно, как действовать, что делать и как оказывать эту помощь. Нужно было изучить много документов, нужно было погрузиться в миграционные вопросы...

В. Рулинский

— Миграционное законодательство, да.

К. Лаврентьева

— Да, это было сложно. Выходных поначалу у нас тоже не было, потому что Церковный штаб открыт ежедневно, с десяти до семи, и в субботу, и в воскресенье. И на какой-то период дочь меня, Серафима, потеряла, но потом я ее брала с собой в штаб, и мы там сделали детский уголок для беженцев, где она тоже с удовольствием играла. И, в общем-то, со временем появились добровольцы, сейчас это такая наша основная сила, нам помогают по разным направлениям. Работа строится таким образом, что мы оказываем помощь беженцам комплексно: к нам приходит человек — мы рассматриваем все его вопросы и пытаемся их решить. В первую очередь, конечно, мы выдаем гуманитарные наборы, продукты питания, средства гигиены, канцелярские принадлежности, мы одеваем человека на месте — у нас работает гуманитарный центр. Ну и дальше уже работаем с его основными такими проблемами и вопросами. Например, юридические консультации — это то, что нужно каждому: человек хочет понять, как ему легализоваться в стране, с чего начать, куда пойти.

В. Рулинский

— Как оформить правовой статус.

Н. Миловидова

— Да. И по этому направлению у нас собраны волонтеры-юристы, которые либо в штабе отвечают на вопросы, либо онлайн консультируют, там по телефону. Мы даже кого-то юридически сопровождаем, если это необходимо — например, там маломобильных граждан или тех, кто вот особо там нуждается.

В. Рулинский

— Ну я так понимаю, штаб оплачивает необходимые расходы по изготовлению документов и пошлин.

Н. Миловидова

— Да, мы поняли, что, наверное, для человека в первую очередь важно как-то легализоваться, чтобы получить там тот же полис ОМС, а для этого нужны деньги, потому что перевод документов — это такая платная услуга, она не всем под силу, перевод документов с украинского на русский язык. И штаб помощи беженцев, он оплачивает эту услугу, у нас есть договоренность с бюро переводов. Это такие многомиллионные расходы ежедневные, но мы понимаем, что для человека в первую очередь это важно сегодня, здесь и сейчас. Он придет, да, за гуманитарным набором в следующий раз, но если он легализуется, то он, может быть, и сам себе уже...

В. Рулинский

— Я вот сталкивался с этим опытом, собственно, встречи со штабом это нескольких людей, которые были просто в невероятном восторге, примерно как Кира про паллиативное отделение. Нина — такой человек-праздник, и мне кажется, что вот все, что вокруг нее, это тоже каким-то праздником становится. Несмотря на такую, в общем-то, серьезную нагрузку психологическую, боль, которая действительно чувствуется во всем от тех людей, кто приходит за помощью, там невероятное чувство при этом там какого-то умиротворения и тихой радости, которая все-таки есть, оттого что есть такое большое количество добрых людей.

К. Лаврентьева

— Так, теперь пойду туда.

В. Рулинский

— Обязательно.

Н. Миловидова

— Обязательно. Причем ты можешь выбрать себе любое направление. У нас есть юристы-волонтеры, у нас есть психологи...

К. Лаврентьева

— Поиски себя. Журналистов-волонтеров нет, боюсь.

В. Рулинский

— Есть, я с радостью пойду.

Н. Миловидова

— Да, здесь ты точно себя найдешь, потому что направления самые разные. Хочешь с детьми сидеть — пожалуйста...

К. Лаврентьева

— Нет.

Н. Миловидова

— У нас каждый день в штабе присутствуют няни, аниматоры, которые, в общем-то, и работают с детьми. У нас такой детский уголок есть. Кроме того, мы помогаем в размещении — у нас вот это направление есть. А ты, кстати, записана у нас в автоволонтеры, ты забыла?

К. Лаврентьева

— Да, я в группе состою, я в курсе дела.

В. Рулинский

— А Нинина ближайшая помощница сама лично разместила — она живет с 18-летней беженкой, а в другую свою квартиру, которую она сделала для своих детей — ну как, купила, там поселила многодетную семью беженцев. То есть вот эти люди, они фактически там днями и ночами — генеральные директора, большие боссы, они бесплатно там трудятся, либо за какие-то небольшие деньги, потому что мы, естественно, платим совсем немного.

Н. Миловидова

— Сейчас мы начали сотрудничать с космонавтами: к нам будут приходить космонавты, также волонтерить в штабе и станут лицами штабов региональных.

В. Рулинский

— Нина, я знаю, что много людей приходят со своей болью, но вот это вот чувство радости и теплоты, которое вот есть в штабе, оно как-то вот они особенно переживают. Я помню, вот история была, ты мне рассказывала, про бабушку из Мариуполя, которая, у нее была мечта одна. Расскажи про нее.

Н. Миловидова

— Да, однажды к нам в штаб привели бабулю — 91 год. Она из Мариуполя, у нее там была квартира, в самом центре города, но попал там снаряд, и все было разрушено. Ей пришлось жить в подвале несколько месяцев — в темноте, без воды, без света. И тогда, сидя в таком вот страхе, в ожидании какой-то такой неизвестности, она мечтала об одном — вот о мороженом. Она очень любит мороженое, и она вот мечтала когда-нибудь еще его попробовать. Эта мысль ее как-то утешала, и ей казалось, что вот она выживет и обязательно еще раз попробует мороженое. И к нам привел ее социальный патруль Лизы Глинки. Бабушку нашли на вокзале, она несколько месяцев скиталась там, она питалась вместе с бездомными. Потому что в какой-то момент соседка купила ей билет на автобус, который следовал до Москвы, посадила ее туда, то есть вывела из подвала. И Лидия Григорьевна проделала такой большой путь, а в результате оказалась брошенной, оставленной, никому не нужной, на вокзале. Потому что там у нее карта была заблокирована, а пенсия, естественно, здесь недоступна, и как-то легализовываться она не могла — это, во-первых, уже возраст, и никого из близких в Москве. Она пыталась найти свою давнюю подругу, но у нее ничего не вышло. И такой вот, в состоянии отчаяния, к нам ее привезли. Она попросила купить ей билет к сыну — у нее в Бердянске, ну по словам Лидии Григорьевны, жил там сын и живет, с которым была потеряна связь вот на несколько месяцев. И она очень хотела к нему приехать и мечтала о том, что это будет такая теплая встреча. А еще, конечно, она хотела мороженого. Мы ей купили это мороженое, вместе с ней ели его, и поселили в отель на несколько дней. Купили ей билет до Джанкоя на поезд, потом организовали переход с поезда на автобус с помощью там волонтеров. И вот это все тепло, радость, оно как-то осталось у нее в сердце, в душе. Пока она добиралась до Бердянска, мне удалось связаться с ее сыном — сын отчитал меня, сказал, что он выставит бабушку на улицу, что она ему не нужна, что денег на ее содержание нет. И бросил трубку. Она действительно добралась до него — и ну так и произошло, то есть он ее выгнал, отправил обратно в Мариуполь. Прошло какое-то время, Лидия Григорьевна не отвечала, не брала трубку. Мне позвонили из пункта временного размещения в Пятигорска, сказали, что бабушка оказалась у них, что у нее все хорошо, все в порядке, она жива, здорова, но ей хочется обратно к нам. Несмотря на хорошие условия, несмотря на то что там о ней заботятся, ей хочется туда, где она снова попробовала это самое мороженое, где нашла друзей за этот короткий срок, потому что волонтеры ну очень так заботились о ней. И ну мы, она была небезразлична нам, она это почувствовала, что здесь люди, которым она небезразлична. И вот сейчас она как-то просится сюда к нам, чтобы в Подмосковье мы, может быть, в дом престарелых ее устроили и хочет провести старость где-то рядом.

В. Рулинский

— Я уверен, что тысячи таких людей, которые сегодня ежедневно получают помощь в наших церковных социальных центрах в Москве и в других приграничных городах — Белгороде, Воронеже, Ростове, в Волгограде, Симферополе, все они получают это тепло, и заботу, и любовь от Церкви, от таких людей, как Нина. И я в конце нашей передачи хотел бы предложить всем радиослушателям сделать доброе дело, и это можно сделать по-разному. Можно поддержать Церковь в служении беженцам и мирным жителям на сайте Синодального отдела по благотворительности — https://www.diaconia.ru/, есть полный перечень необходимых нужд беженцев, и продуктов питания, и возможности стать добровольцем нашего штаба в Москве, в Белгороде, в других городах. Также можно стать добровольцем паллиативного отделения больницы святителя Алексия в Москве — это можно сделать на сайте больницы https://pravbolnitsa.ru/. И, конечно, мы просим всех, кто хочет помогать, помогать регулярно, помогать нам совершать добрые дела, поддерживать тех, кто в беде, сделать пожертвование и подписаться на регулярное такое пожертвование на сайте https://mirom.help/ — это сайт, который призван поддерживать всех людей в беде, это сайт нашего Синодального отдела по благотворительности, который специально создан для тех сложных случаев, когда кроме нас больше помочь некому. Сайт называется https://mirom.help/. Мы благодарим Нину Миловидову за сегодняшнее участие в нашей программе. С вами были Кира Лаврентьева...

К. Лаврентьева

— И Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности.

В. Рулинский

— Встретимся через неделю. Помогайте друг друга.

К. Лаврентьева

— Всего хорошего.

---

Все выпуски программы Делатели

• «Социальная помощь в Лисичанске». Дарья Ткач
• «Женское служение в Церкви». о. Андрей Постернак
• «Помощь в детских больницах». о. Иоанн Захаров, Татьяна Андроняк