Светлый вечер с Владимиром Легойдой

Скачать

Владимир Легойда

Гость программы — Владимир Легойда, председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ.

Темы беседы:

— Выставка «Великие философы России»;

— Русская религиозная философия;

— Дети и молодежь — особенности общения, образования и воспитания сегодня;

— Приближающийся Петров пост;

— Восприятие Священного Писания и христианских текстов.

М. Борисова

— «Светлый вечер» на радио «Вера», здравствуйте, дорогие друзья, в студии Марина Борисова. И сегодня, как всегда по пятницам, этот час «Светлого вечера» с нами проводит Владимир Романович Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома», профессор МГИМО. Здравствуйте, Владимир Романович.

В. Легойда

— Добрый вечер.

М. Борисова

— Вот у нас на этой неделе был праздник — День России и по этому поводу было очень много всяких мероприятий, в частности некоторое загадочное открытие выставки, которая меня очень заинтересовала, и вы в нем, насколько я понимаю, принимали участие, я имею ввиду выставку «Великие философы России», которая как раз 12 июня была открыта. Я, когда увидела название, как-то немножко подвисла, потому что я понимаю...

В. Легойда

— ...ну, Гегель, ну, Кант (общий смех)

М. Борисова

— ...а тут тридцать с лишним имен, и как это вообще, и что это, и зачем это, расскажите, пожалуйста.

В. Легойда

— Да, вообще много очень было интересных совпадений в этот день: Троица и День России, и мы на Арбате открывали выставку, я имел честь принять участие в открытии выставки «Великие философы России», там действительно 32 имени, эта выставка, которую организовал Дом Лосева, дом-музей Алексея Федоровича Лосева и русской философии, с помощью Президентского фонда культурных инициатив, спасибо им большое за то что они выделили грант, и речь идет о чем — о том, что это выставка, которая расположена на Арбате, рядом с Домом Лосева и, как принято говорить, москвичей и гостей столицы я всячески бы призвал сходить и посмотреть. 32 имени выбрано, правда, кто-то из выступавших на открытии отметил, что каких-то имен не хватает, но тут всегда у каждого, естественно, будет свое отношение. Связано это с поводом или приурочена эта выставка к печальному событию 1922 года, так называемому «философскому пароходу», как назвал его Сергей Сергеевич Хоружий, который, кстати, тоже находится среди 32 имен сегодня на этой выставке, в 90-м году наш замечательный мыслитель, физик, ставший гуманитарием, Сергей Сергеевич Хоружий опубликовал в «Литературной газете» статью, где назвал высылку ученых, врачей, деятелей искусств, которую советская власть осуществила, такой своеобразный остракизм, в Германию, на двух пароходах из Петербурга в 22-м году, и Хоружий назвал это «философским пароходом», это сразу вошло в язык, это все используют...

М. Борисова

— ...хотя потом были и поезда.

В. Легойда

— Да, я хотел сказать, что это некий символ, тем более что пароход был не один, были поезда, были люди, которые на перекладных, что называется, вынуждены были покидать свою Родину, были те, кто, безусловно, относится к философам России, кто не уехал — дело в том, что среди тех, кто оказался на этом пароходе и потом в поездах, это были люди, которые первоначально попали в список ГПУ, то есть власть составила список неблагонадежных, которым предполагалось гуманно, как считала советская власть, вот их не арестовывали, не убивали, не пытали, практически не допрашивали, по-разному было, а вот их так гуманно выслать в Германию, с которой в тот момент, по-моему, уже были дипотношения у нас. Но были люди, один или два человека из списка смогли остаться в стране, в частности философ Шпет, который потом окончил свои дни в заключении, в лагере, и собственно этому посвящена выставка. Мне кажется, это здорово, кто-то, наверное, может сказать, что это несовременно, какие-то портреты или краткие биографии, цитаты, но мне кажется, это хорошо, что, во-первых, люди, которые гуляют по Арбату, смогут это увидеть, может быть, остановиться, задуматься над чем-то. И знаете, как интересно: мне позвонили уже из двух епархий наших и спросили, можно ли эту выставку привезти к ним, поэтому я надеюсь, что после того, как она закончится в Москве, может быть, она будет путешествовать еще по стране. Вот если совсем вкратце, то так.

М. Борисова

— Как вам кажется, а почему советской власти так поперек горла встали именно представители гуманитарных наук? Ну казалось бы, ну философы, ну и что, чем они могут помешать строительству светлого будущего?

В. Легойда

— Может быть, я не прав, но мне кажется, что здесь достаточно очевидно, поскольку советская власть вот именно к 22-му году, потому что первоначально ведь все-таки допускалось и такое вольнодумство с точки зрения тех взглядов, которые новая власть проповедовала, и много чего было еще, а вот к 22-му году, наверное, вызрело понимание, что новая национальная мифология, новая национальная идея, она не терпит какой бы то ни было конкуренции и все то, что ей не соответствует, оно подлежит либо уничтожению, либо подавлению, переменам в любом случае и, наверное, было понимание того, что как бы бытие не определяло наше сознание согласно классику, но тем не менее, конечно, сознание тоже безусловно определяет наше бытие и поэтому надо было какие-то смысловые вещи из этого сознания просто удалить и мне кажется, это вполне достаточная причина для советской власти.

М. Борисова

— А как вам кажется, в какие исторические моменты философская мысль начинает мешать? Вот у меня складывается впечатление, что объективно складываются в разных странах и в разные периоды такие взаимоотношения политиков и мыслителей, что мыслители, они вот настолько не вписываются в картину мира, создаваемую политиками, что их нужно просто куда-то отодвинуть на значительный период времени, то есть идет такая как бы отрицательная селекция, то есть чем ты умнее, тем ты меньше подходишь к тому, что происходит сейчас вокруг тебя.

В. Легойда

— Конечно, это очень сильно зависит от времени, потому что были эпохи, когда политики и мыслители, собственно, одни и те же люди были такими, если взять ту же Античность, там очень сложно где-то выделить, потому что, по крайней мере, расцвет демократии в Греции Древней, насколько я знаю, там, собственно, все участвовали так или иначе, в том числе, и в управлении полисами, поэтому там, конечно, сложно говорить о политиках и мыслителях с точки зрения современности. Даже когда мы говорим о выдающихся философах, первых философах Древней Греции, мы немножко здесь применяем технологию современную, они тогда были и философы, и в каком-то смысле политики и так далее. А здесь, наверное, это уже применительно к новому времени, когда складываются, может быть, национальные мифологии, идеологии, здесь именно, поскольку это мифология, не в смысле, опять же, мы упоминали Лосева, как принято говорить, в «лосевском смысле этого слова», потому что Алексей Федорович в свое время написал «Диалектику мифа», замечательную книгу, где говорил о том, что миф не есть выдумка, не есть сказка, а для человека, живущего мифом, это и есть самая настоящая реальность, но у этой реальности есть свои законы и в частности, мифологическая реальность не предполагает критического осмысления этой самой реальности. И я думаю, что, конечно, когда строится такая символическая система, тогда мыслитель, который способен и вынужден, и должен подвергать все сомнению, к политическим взглядам и так далее, он может входить в столкновение с этой системой, если он не является ее апологетом, не является проводником этих идей, и тут, конечно, это может представлять опасность, ну а дальше уже в зависимости от того, как система, на что она способна, на что она готова, дальше уже может быть соответствующая реакция, но с советской системой, мне кажется, там во многом это было связано, в том числе, и с отказом от религиозно-философских оснований русской культуры и поэтому, конечно, все эти русские философы, что называется, как известно из учебников, такой хрестоматийный пример, так или иначе все приходили к религиозной тематике, хотя некоторые из тех, кого выслали, они только после отсылки стали ближе к этой теме, но в принципе русская философия отличается именно своей религиозной составляющей.

М. Борисова

— Когда вы учились и в школе, и в институте, для вас когда состоялось открытие русской религиозной философии? Я исхожу из того, что в советские времена это вообще была закрытая тема.

В. Легойда

— Конечно. Для меня на этот вопрос ответить легко, потому что это как раз конец 80-х годов, когда — я, кстати, об этом говорил на открытии выставки, что для меня эта тема имеет личное измерение, потому что я очень хорошо помню, я учился в старших классах средней школы и тогда я выписывал журнал «Вопросы философии» и журнал этот, по-моему, это 88-й год, 89-й, я точно сейчас не помню, он стал издавать приложение «Из истории русской философской мысли», и тогда мы впервые открыли, переоткрыли для себя всех тех философов, которых вообще не знали, либо знали из критических обзоров, поскольку они «не тем увлекались», как нам говорили, «не о том писали и не так думали», и это вся русская философия конца 19-го-начала 20-го века в первую очередь, вот так или иначе все эти имена, многие из которых оказались на «философских пароходах», кто-то иначе свои дни окончил, но тогда эти имена стали известны, там Соловьев, Бердяев, Франк, тут можно долго перечислять, несколько лет издавалось это. Потом в «Философском наследии», есть такая серия издательства «Наука», правда, давно сейчас уже не видел, не знаю, выходит что-то или нет, но там тоже вышел в 90-м, по-моему, году двухтомник Владимира Сергеевича Соловьева, это было, конечно, событие целое, все основные труды Соловьева, может быть, самого масштабного русского философа и вот тогда, собственно, я для себя...В институте потом на младших курсах я это все жадно читал, что-то понимал даже иногда.

М. Борисова

— Я почему спрашиваю: у нас немножко было по-другому, потому что мы начали читать философов русских где-то в конце 70-х — в начале 80-х исключительно в самиздате, и это совпало для многих из нас с вхождением в мир религии в принципе, и у нас была дилемма, потому что мы, конечно, были гораздо более склонны следить за мыслью философов нежели за наставлениями святых отцов, и тех, и других мы читали в самиздате приблизительно одновременно, и мозги у нас разъезжались иногда совершенно по разным траекториям, совместить было очень трудно, с этим была связана куча каких-то вопросов, но буквально жизненных, потому что непонятно на чей авторитет в первую очередь опираться. Вот насколько это актуально сейчас, учитывая что море и богословской литературы, и философской литературы, и какой угодно литературы, и насколько она сейчас выполняет ту роль, которую выполняла до нас?

В. Легойда

— Ну, море-то море, но я вот постоянно говорю, что совершенно однозначно не хватает богословского осмысления текущих реалий и хорошо что у нас есть «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», но это все-таки текст такой установочный, это некая основа социальной доктрины Русской Церкви, потом, текст принят в 2000-м году, недаром он назван «Основы», предполагается его некое постоянное если не дополнение, то переосмысление. Но вот есть целый ряд очень важных для современного человека тем, которые в русской религиозной философской мысли либо вообще не разработаны, либо их даже не касались, и поэтому не только, может быть в русской, но в русской, в том числе — тема отношения к технике. Я помню, как раз-таки мы устраивали несколько лет назад, еще был Сергей Сергеевич Хоружий, он делал основной доклад, семинар, связанный с антропологическими рисками развития информационных технологий, и он говорил о теме техники в русской философии, говорил о том, что она в общем не вполне состоялась, но тем не менее какие-то там публикации были, и Сергей Сергеевич очень интересно об этом рассказывал. Поэтому, мне кажется, что здесь, с одной стороны, это просто знание истоков, но видите как, русская философия, как принято считать, по крайней мере у тех, кто говорит о философии с точки зрения классической философии европейской и о философах, как о людях, которые создали систему, в которой разработаны, как минимум, антология, гносеология, и этика или аксиология, то есть учение о бытие, о познании и о нравственности или о ценностях, что вот русские философы, такой законченной философской системы с точки зрения европейской классической философии не создали именно потому, что на каком этапе каждый из них, особенно вот такие, может быть, масштабные фигуры, как Владимир Сергеевич Соловьев, они увлекались и переходили, и сосредотачивались на собственно религиозной мысли, все-таки богословские и религиозные, здесь темы в академической среде принято дифференцировать, собственно, философию, богословие, безусловно, это разные дисциплины. И поэтому здесь много о чем можно говорить, но знание этого, безусловно, важно, в том числе и для понимания того, что сегодня происходит. Кстати сказать, какие-то вещи, точнее не какие-то вещи, а практически все с течением времени наполняется новыми смыслами, какие-то такие важные тексты прошлого, они в новом контексте прочитываются, либо иначе, либо вновь приобретают актуальность и свежесть. Я помню, что когда у нас были волнения, в 12-м, по-моему, году, я перечитывал как раз «Крушение кумиров» Франка, и такое было ощущение, что это написано вчера, когда он говорит, что «вот нам тогда, в начале 20-го века, казалось, что все зло сосредоточено в жандармах, в полиции, в политической системе и нам только достаточно это все поменять и все станет хорошо. Когда мы поняли, что это не так, (я вольно так пересказываю, но мысль такая, так я ее запомнил) было уже поздно и этот молох революции нас первых и снес».

М. Борисова

— Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ проводит с нами этот «Светлый вечер». Владимир Романович, вот в тему: вы высказались в пользу инициативы увеличить количество часов, посвященных изучению истории в старших классах — вам кажется, что изучение истории современных подростков, юношей, девушек подвигнет к какому-то более глубокому осмыслению настоящего?

В. Легойда

— Я все-таки оговорюсь, что я не считаю какие бы то ни было подобные вещи не то чтобы даже панацеей, а вот добавлять предмет, убавлять, изучать больше-меньше, это само по себе неспособно решать какие-то системные проблемы существующего образования. Вот мы, по-моему, с вами в прошлый раз говорили о том, что мне кажется, сегодня в образовании как раз-таки важнее всего философы, потому что философы отвечают на эти простые и главные вопросы, которые в действительности являются, может быть, самыми сложными: что такое образование? Что такое высшее образование? Кому оно нужно? Для чего оно нужно? И вот поэтому, конечно, если мы введем больше истории или еще чего-то, то только лишь от этого системные проблемы не решатся. Тем не менее я действительно высказался в поддержку этой идеи, потому что, знаете, мне кажется, что вот чувство истории, оно теряется у современного человека, я не готов говорить по каким причинам, но я совершенно точно замечал, и не только я, я что-то читал по этом поводу, что, вот, скажем, когда мы общаемся с нашими студентами, то какие-то исторические аргументы, то есть аргументы от истории, они для них аргументами не являются. И даже я вспомнил Франка «Крушение кумиров», я когда это читал своим студентам, эти цитаты показывал, реакция была разная, конечно, ребята разные все, и я бы не стал обобщать, но одна девушка, по-моему, написала мне: «Мы вам вот про свои чувства и переживания, а вы нам какие-то цитаты из книжек». То есть представление о том, что цитаты из книжки тоже написаны человеком, который, когда это писал, был, может, чуть постарше чем они, но тем не менее когда описывал то, что он описывал, он был примерно в этом возрасте или писал о людях этого возраста, и что они также переживали, вот эта актуальность параллели, она отрицается. Возможно, это связано с тем, что чувства истории нет, причем интересно, мне кажется, что для поколения студентов отсылка, допустим, к началу 20-го века или к 90-м годам, на что так часто мы ссылаемся — уже примерно одно и то же, они в 90-е уже не жили, для них это тоже предание старины глубокой, а поскольку это предание старины глубокой, то актуальности не несет в себе. Может быть, это к вопросу о том, учит история чему-то, не учит, может быть, это не особенность нынешнего поколения, я просто раньше не жил, поэтому не могу сказать, могу сказать только о том, что мы сейчас наблюдаем, но есть какая-то надежда, что вот это знание поможет ориентироваться в пространстве. Это знаете как, это я это поддерживаю с точки зрения того, что в принципе какая-то чудовищная необразованность, с ней надо что-то делать. У меня вышла на этой неделе статья в «Русском пионере», как раз тоже имеющая отношение к образованию, и я от одного из своих студентов получил такой неожиданный совершенно отзыв, там: «спасибо, мы прочитали», и вот парень пишет: «А как вы считаете, а нужно ли быть сегодня образованным?» Это пишет студент, причем магистратуры, то есть он, собственно, образовывается, он заканчивает обучение, он говорит: «Нужно ли? Ведь сегодня образованный человек — это маргинал и что делать образованным: создавать какой-то свой круг общения или все-таки плюнуть и влиться в общий мейнстрим?» Вот для меня такие оценки, сама постановка вопроса была очень неожиданной, особенно от человека, который выбрал какую-то стезю образования. Вот мне хочется с этим что-то делать.

М. Борисова

— А как вы объясняете самому себе? Вот я помню, когда мы учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь, в советские времена часть гуманитарных предметов просто откровенно была чудовищно скучна и, может быть, интерес к истории был связан совсем не с тем, что нам было интересно учить ее в школе или в институте, а мы обнаруживали, что колоссальное количество сведений, они где-то в пыльных сундуках под запором, поскольку когда тебе 18, 20 лет, тебе очень интересно залезть в этот пыльный сундук, и когда ты этот сундук открывал, независимо от того, достоверной там была информация или нет, она вызывала интерес. Я помню свое собственное ощущение от первого прочтения в самиздате «Архипелага ГУЛАГа» Солженицына: меня абсолютно не интересовала достоверность информации, для меня было потрясением, что вообще такая информация есть. И очень много вот таких открытий происходило на личном уровне, они были важны, потому что они были интересны, но интересна ли сейчас история, вот в чем вопрос.

В. Легойда

— Тут отчасти, мне кажется, ответ на этот вопрос кроется в извечном таком споре, может быть, даже о том, что важнее в образовании и какую роль играет фигура преподавателя — как ни крути, ключевую, и наверное, кто-то скажет, что чем младше ребята, то есть если это школьники, тем более важно, я бы сказал: и да, и нет, потому что и студентов важно заинтересовывать не меньше, чем пятиклассников, но, как ни крути, никак не удается обойти фигуру учителя и никак мы не вычеркнем из образовательного процесса, никак мы ее не заменим ничем, потому что вот слово «интерес», которое вы произнесли несколько раз, оно правда ведь ключевое. И я, по-моему, уже говорил, мы как-то с одним моим коллегой старшим, замечательным преподавателем, прекрасным, даже не то чтобы спорили — говорили, что важнее, он говорил, что вот «я преподаватель, моя задача — объяснить, вот я читаю им историю философии, я им должен объяснить, вот такие были проблемы, такие были взгляды». А я говорил, что все-таки важнее заинтересовать, все объяснить невозможно, потом, у тебя сидит пять человек, один КПД объяснения 50, другой 100, а вот заинтересовать в каком-то смысле проще и важнее, потому что образование в пределе все равно — самообразование.

М. Борисова

— Вернемся к этому разговору буквально через минуту. Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома», профессор МГИМО проводит с нами сегодня этот «Светлый вечер», мы прервемся и буквально через минуту снова с вами.

М. Борисова

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается, в студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость, Владимир Романович Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ. Вот к вопросу об интересе: интерес ведь важен не только в процессе изучения чего бы то ни было, интерес к церковной жизни не менее важен, потому что послушайте наших подростков, наших детей приходских, вы нечасто встретите людей, заинтересованных в том, что происходит в храме, просто они привыкли, их с детства водят родители на службу, они ходили когда-то в воскресную школу, у них сложился какой-то круг общения свой, но я думаю, что для них это очень факультативно и очень для немногих это действительно интересно.

В. Легойда

— Может быть, и так, сложно сказать, но думаю, что здесь, опять же, нет ничего удивительного и неожиданного, вот представьте: начинается, только возрождается,— возьмем это к примеру, — религиозная жизнь, начинают открываться храмы, вот открыли воскресные школы первые, кто там преподает — энтузиасты, которые нередко яркие, но не всегда, я помню некоторых энтузиастов 90-х годов, дам, которые преподавали Закон Божий, я как-то послушал одну и лучше бы она, конечно, не преподавала ничего в жизни в принципе, нигде, но была энтузиастом очень большим. Но тем не менее, вот их немного, а интерес колоссальный, а вот тут и храмов много стало, и просто вот уже хорошим тоном является воскресная школа при храме, а где ты столько наберешь преподавателей и чтобы еще и харизматичные, чтобы еще интересно, чтобы дети, обгоняя друг друга, бежали на это занятие? Не так просто все, тут уже, как говорит Владимир Александрович Гурболиков, любит повторять: «отличное — враг хорошего», поэтому, мне кажется, это неизбежность какая-то. Но тут, знаете, здесь более глубинная такая вещь, если мы говорим о Церкви именно, по-моему мы как-то ее вспоминали недавно: у Сергея Сергеевича Аверинцева в одной из статей есть мысль о том, что христианство, поскольку приходит в мир как новость, как благая весть, евангелие, то вот привыкание для христианства губительно, опасно очень и вот мне кажется, в отличии от преподавания чего бы то ни было, когда мы говорим о Церкви, когда мы говорим о Христе, вот нужно каким-то образом, не знаю, каким, у меня нет какого-то готового универсального рецепта, нужно хотя бы помнить все время, что христианство действительно сильно вот этой какой-то своей постоянной новизной, а новое часто привлекает интерес, новизна и интерес — вещи так или иначе связанные и вот, мне кажется, здесь об этом тоже нужно не забывать.

М. Борисова

— У вас дети, и вы их тоже воспитываете в лоне Церкви, вам удается хотя бы в собственной семье сохранить у детей ощущение новизны?

В. Легойда

— Я думаю, что нам по крайней мере удается, это минимум миниморум — не навязывать ничего и не давить, не загонять в рамки, не говорить: а как и так далее, это, скорее, такая не положительная программа, а такая, условно, ненавязывающая, что ли, это уже хорошо. Этого, конечно, мало, не всегда удается, но они все равно с возрастом, там вот интерес, мы про интерес говорим, он появляется свой, вот у старшей, например, ей сейчас 13, вот будет 14 летом, у нее есть свой круг общения, и я как-то заметил, что она стала охотнее ходить в храм в какой-то момент, в том числе и потому, что она знает, что она с этими девчонками своими встретится, вот они там посудачат, кумушки, и так далее, ну хорошо это или плохо — это факт, это вот часть, естественно, я вижу, что там кумушки и постарше с удовольствием стоят и судачат и в те моменты, когда, может быть, можно было бы и помолчать, но вот так. А вот личная встреча с Христом — это же совсем не программируемо, я просто надеюсь, что она как-то у каждого из детей произойдет, сейчас, конечно же, для них это часть такой семейной жизни.

М. Борисова

— Но что касается интереса, опять-таки, к той же истории, к литературе, к каким-то другим гуманитарным дисциплинам — это только то, что воспитывается в семье или это можно развить где-то на стороне?

В. Легойда

— Ну конечно можно, тут опять ключевая фигура учителя, и в моей жизни был такой учитель, с которым я встретился в седьмом классе и который меня совершенно заразил собой, чтением книг и прочее, и вот я на днях беседовал со своей коллегой, бывшей моей студенткой, которая сейчас у меня на «Парсуне» работает редактором, помогает со сценариями, и она, Лена, победительница всероссийских олимпиад по литературе, она в школе когда училась, она три последних года была призером, победителем всероссийских олимпиад знаменитых «всероссов», и я у нее спросил: а вы когда начали читать? И как? И вот она сказала, что классе в 8-м, в 9-м благодаря своему первому репетитору, вот она пришла к первому репетитору по литературе и дама, которая с ней занималась, она просто с ней беседовала о книгах, и вот ребенок начал читать — вот, пожалуйста, вам пример, как это происходит, ну никуда мы фигуру учителя не денем, вот никак.

М. Борисова

— Знаете, тут ведь нет рецептов, я слушаю вас и вспоминаю учителя физики, который потряс воображение нашего класса, он был какой-то неудачник по жизни, такой какой-то дауншифтер, и вот его первое появление: он вошел в класс, посмотрел на тряпку такую высохшую, вся тряпка в меле, который стирали с доски, с отвращением взял ее двумя пальцами, подошел к окну, выбросил. Класс замер. Обернулся к классу и сказал: «Вот, дети, никогда так не делайте». (общий смех)

В. Легойда

— А я думал — начал про ускорение свободного падения рассказывать.

М. Борисова

— Нет. И после этого, одним своим эпатажным этим поступком он привлек внимание к тому, что он дальше будет говорить. На самом деле, нет, по-моему, никаких рецептов, можно часами говорить о литературе и никого этим не заинтересовать.

В. Легойда

— А я же не говорил, что разговорами заинтересовал, то есть понятно, что тем, как это говорилось, я говорил о фигуре учителя, что все равно люди научаются от людей, ничего тут не поделаешь с этим. Нет, есть какие-то замечательные дети, помню, у меня были в «Парсуне» герои, которые в 10-летнем возрасте «Дон Кихота» прочитывают просто потому, что он на полке стоял и так далее, но это тоже не программируемо никак, а вот то, что можно предположить и то, что происходит — это, конечно, учитель, который может ребенка «заразить». Понятно, что кто-то способен на большее число разных ребят воздействовать, кто-то на меньшее, кто-то вообще, может, в классе одного зажег, но зажег и он будет гореть ого-го как.

М. Борисова

— А помогают паломничество или вообще путешествия с детьми? Оно просто развлечение или оно способствует пробуждению вот этого самого интереса хоть к чему-нибудь?

В. Легойда

— Мне кажется, вообще любое времяпрепровождение с детьми, они всегда способствует чему-то, но это же тоже...Надо уметь, вот недавно дети потащили нас с женой на какой-то фильм — «вот, хороший фильм», мы пошли, но фильм какой-то чудовищный, по-моему. После фильма: «Папа, ну как тебе?» Я честно и сказал, что, по-моему, никак. Потом понял, что, наверное, это не самый лучший способ, потому что, по крайней мере все нам говорят сегодня и это, наверное, резонно и правильно, что демонстрация интереса к тому, что интересно ребенку, оно, безусловно, залог правильной коммуникации с чадом своим, но мне как-то очень тяжело было сказать, что это пустой фильм, никакого не имеющий отношения к искусству, что он произвел на меня какое-то впечатление. Не знаю, правильно-неправильно, если говорить о воспитании и взаимодействии с детьми, я когда читаю или слушаю то, что сегодня говорят, получается, что нас, наших родителей, и тем более родителей наших родителей воспитывали не то что неправильно, а чудовищно, ужасно и неправильно было все и тем не менее...

М. Борисова

— Вот с этого места, пожалуйста, поподробнее, а что же такое все было неправильно?

В. Легойда

— Ну посмотрите: наказывать нельзя, воспитывать фактически тоже нельзя, надо только эти цветы поливать...

М. Борисова

— Кто сказал?

В. Легойда

— Все сегодня так говорят: «вы должны осознать, что это другой человек, что он вам не принадлежит», все эти вроде бы правильные слова, но они фактически исключают...

М. Борисова

— Знаете, вот удивительная в этом смысле сразу вспоминается цитата из Хармса, который очень прославился в свое время именно как детский писатель, поскольку больше уже его никуда, ни в какую нишу литературную не пускали, так вот у него дивная в этом смысле цитата, он говорил: «Детей надо пороть, потому что надо же с ними что-то делать».

В. Легойда

— Вот-вот-вот (смеется) давайте спрячемся за великим.

М. Борисова

— Но если идти от того, что больше вызывает желания покопаться у молодежи, вот ваше общение со студентами, в разные периоды больше бывает академический интерес или актуальный? Вот, скажем, в начале 10-х годов было такое ощущение, что кроме политики молодежь вообще ничем не интересуется, сейчас иногда складывается впечатление, что она не интересуется в принципе ничем. Насколько, наблюдая за студентами, вы можете предположить, в какую полосу мы вступаем?

В. Легойда

— Я бы все-таки сказал, что в любое время всегда есть разные студенты, и я сейчас не рискну обобщать, потому что есть совершенно аполитичные, есть те, кто вовлечен и увлечен какими-то актуальными... не готов здесь делать какие-то обобщения. Даже я сейчас пытаюсь что-то такое сформулировать, и я не фиксировал никогда по годам, единственное, на чем я останавливался, это, к сожалению, не имеет отношения к вопросу, то, что мне кажется, я вижу — это все-таки некая возрастающая такая открытость к разному, к новым знаниям, еще к чему-то и при этом это из того что мне нравится и кажется очень положительным, а вот то, что не меняется и то, что мне не очень нравится — это разнонаправленные вещи, связанные с чувством собственной ответственности и с требованием к другим, вот требование к другим, скажем, к тем же преподавателям, все возрастает, а требование к себе, оно как-то не считается вообще обязательным. Может быть, я испорчен советским детством, в котором нам вбивали эту ответственность, может быть, я тоже себе придумал, но мне кажется, что это из детства чувство ответственности.

М. Борисова

— А чувство ответственности — причем тут школа, причем тут познания, это же воспитание в чистом виде или я что-то не понимаю?

В. Легойда

— Нет, ну все мы что-то не понимаем (общий смех). Я имел ввиду, что можно ли сделать какой-то вывод о студентах, я говорю, что с точки зрения того, чем они больше интересуются, я не готов, мне кажется, что всегда есть люди, которые интересуются разным, а если какие-то тенденции прослеживать, то, на чем я фиксируюсь, связано, скорее, не с образованием, а вот с чувством ответственности человека, то есть, условно говоря: «Ой, я пропустил, извините, не смог контрольную написать» и так далее, и так далее — это нормально, а: «Ой, я вам уже полчаса назад отправила контрольную, где моя оценка?» — как это причудливо сочетается в человеке, уже прошло полчаса, а вы до сих пор не проверили мою 128-ю из 130-ти присланных работ. Вот это, конечно...

М. Борисова

— Но это исключительно касается учебного процесса, я-то имею ввиду жизненную позицию, то есть чувство ответственности, оно откуда берется?

В. Легойда

— Ну как, вот оно оттуда и берется, я помню, как раз мой коллега, с которым мы дискутировали, что важнее: объяснять или интересоваться, он рассказывал, я даже иногда это путаю и рассказываю это про себя, потому что очень близко, когда он также, я, как и он, не пускает опоздавших, и ему стали студентки какое-то время назад, это давно уже было, говорить: вы ввели полицейские порядки. Он говорит: «Почему, я же не прошу вас приходить за пять минут до лекции, за десять минут, я прошу приходить вовремя, а если не вовремя, говорю, что это плохо и я пускать не буду», и они прямо возмущались. Ну как, это же какое-то непонимание правил, ответственности каждого из участников процесса, преподаватель должен прийти, прочитать лекцию, студент должен прийти послушать, это же ответственность, в том числе.

М. Борисова

— Непонятно только, откуда это все берется и берется ли оно извне или оно в человеке в принципе заложено?

В. Легойда

— Думаю, так мы с вами до Платона договоримся. (смеется)

М. Борисова

— Ну так с философов начали...На самом деле, ведь мало кто из детей и мало кто из молодых людей студенческого возраста проявляют вот такую уж ответственность, это появляется потом, то есть когда я пытаюсь вспомнить, когда это чувство появилось у меня: скорее всего с первой моей профессиональной работы, просто когда ты попадаешь в конвейер и в какой-то момент понимаешь, что если ты сбиваешься с графика выделенного времени на твою операцию, то дальше за тебя это должен делать следующий, потому что невозможно, если мы делаем журнал за три недели, номер, то если ты свою работу вовремя не передал следующему человеку, ему придется делать и свою, и твою, причем во время, которое отведено только ему, и это моментально ставит мозги на место.

В. Легойда

— Мне кажется, все равно это индивидуально и связано, конечно, и с воспитанием, и с тем, собственно, с социализацией, как она проходила у каждого из нас, потому что я помню какие-то свои ощущения детские еще, ну вот я занимался бальными танцами в школе, не побоюсь этого слова, и вот наша преподавательница, я до сих пор ее помню, Лилия Александровна, вот она была человек жестких привычек и правил, но я понимал, что, как она говорила: «Хромые, косые, больные, мертвые, завтра генеральная репетиция, а послезавтра концерт», и я понимал, что шансов нет. Не знаю, значит ли это, что все, кто занимался у Лилии Александровны, все стали супер ответственными, не могу сказать, но я вот это помню, я мало что помню из детства так ярко, как эти ее слова, которые мне запомнились, но все равно в школе, в институте были люди, которые к каким-то вещам относились намного проще.

М. Борисова

— Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ проводит с нами сегодня этот «Светлый вечер». Владимир Романович, вот дисциплина, ответственность — это все такие страшные и ужасные слова, но ведь, собственно, вся наша церковная жизнь, она строится на такой дисциплине, которую человек сам на себя добровольно берет. Ну вот сейчас у нас начинается через пару дней Петров пост.

В. Легойда

— Я наоборот хотел сказать: вот сейчас неделя сплошная, хочешь-не хочешь, а ешь сегодня мясо. (смеется)

М. Борисова

— Да, а вот Петров пост у нас начинается и, скажем, мои сорок лет в Церкви я задаю себе каждый год вопрос: зачем он вообще нужен? То есть я понимаю смысл Успенского поста, Рождественского, Великого поста, абсолютно не понимаю для себя великий духовный смысл Петрова поста, но я знаю, что он есть и вот это ощущение, что раз уж он есть, раз его традиция церковная зачем-то освятила, значит, наверное, какая-то польза от него будет, я, может быть, ее просто не понимаю, это я к тому, что наша церковная жизнь, она вся пронизана такими странными вещами, которые не всегда понятны, зачем они существуют, что в них вложено, но стоит только перестать соблюдать и смотришь: все посыпалось, все здание. Но я думаю, что ведь это относится к церковному опыту не только моему.

В. Легойда

— Я бы сказал, что это размышление на тему понимания всех постов и понимание смысла Петрова — это какая-то рефлексия 80-го уровня уже, я, честно говоря, сейчас озадачен просто, потому что вдруг понял, что я вообще никогда не задавался этим вопросом — а зачем, собственно? Ну, почти серьезно, что называется, здесь, мне кажется, вообще человек существо, мало рефлексирующее и если размышлять, почему-то вспомнилось у Ильфа и Петрова, что «я дошел до такой степени саморефлексии, что меня можно было напугать простым финским ножом», по-моему, говорил Остап Бендер, не самый, конечно, глубокий философ из истории русской философии. Я, по крайней мере, всегда исходил из, может быть, в данном случае так дерзко скажу: смиренного отношения того, что раз это существует и это существует уже давно, то есть я чего-то не понимаю, то это я чего-то не понимаю, мне в таких случаях, как мне кажется, никогда не казалось и не хотелось как-то это все: «а, значит не надо, не буду» и прочее. Другое дело, что попытка жить в Церкви, она и если ты все-таки так или иначе размышляешь над чем-то, над Евангелием в первую очередь, то, конечно, вот отношение не к посту, к Петрову посту, зачем он нужен и так далее, а к тому, как ты сейчас его будешь переживать вот в моменте, сегодня, наверное, это может быть связано с твоим сегодняшним состоянием, не хочу говорить обязывающе слово «уровень» там: уровень духовности, мне кажется, что как-то так, скорее, здесь причудливо сочетаются вот эти универсальные смыслы, то есть церковный календарь, год, посты, праздники и так далее, а есть твое существование внутри этого всего, и, наверное, если эта рефлексия приводит к какому-то живому, потому что вот эта реакция, про которую вы сказали: вот я задумалась, зачем он нужен, не понимаю, но раз есть, значит, зачем-то нужен, это значит — живое, это значит — появляется смысл. Что такое смысл слова, которое всем кажется очевидным, я когда студентам задаю вопрос: что такое смысл? — дальше ответов, как правило, не следует, то есть функция смысла — это когда мы что-то, предмет, явление, неважно что, мы можем с собой соотнести, потому что если не можем с собой соотнести, вот человек увидел первый раз микрофон, он его никогда не видел, он для него лишен смысла, он не понимает, что это, и вот мы пытаемся соотнести это с собой, это ведь уже, это выдает думающего человека главное (смеется), что какая-то жизнь здесь есть. Почему любим мы повторять слова о том, что «ты ни холоден, ни горяч, лучше бы ты был холоден или горяч», потому что здесь есть какое-то отношение, а теплота, она в данном случае как-то равнодушно-бессмысленна.

М. Борисова

— Но ведь опять мы упираемся в то, что смыслы мы ищем на уровне разума.

В. Легойда

— Не обязательно, вот тут я могу сказать, как человек, который вынужден был размышлять над этим вместе со студентами, смысл может быть выражен иррационально, смысл может быть выражен поступком каким-то. В этом плане смысл надо отличать от значения предметного, если немножко позанудствовать академически, что я имею ввиду: вот Александр Сергеевич, «наше все», «солнце русской поэзии», Пушкин, все вот эти слова, они имеют одно значение, они все обозначают Александра Сергеевича Пушкина, но смыслы у каждого из этих выражений разные, потому что когда я говорю «наше все» или «солнце русской поэзии», или «Александр Сергеевич», или «человек, убитый на дуэли», я все время вкладываю какой-то особый смысл, и он уже до конца не просчитывается рационально, мне так кажется. Букет цветов может означать какой-то смысл, отношение, количество цветов в букете тоже, но это, конечно, в каком-то плане рационально, но не вполне, поэтому не обязательно рационально.

М. Борисова

— Александр Сергеевич у нас, конечно — «наше все», но мне кажется, что смыслы ведь бывают еще зашифрованные, причем когда они зашифрованные, они гораздо интереснее, они кажутся многограннее и глубже, я просто очень хорошо помню пример, когда мы начинали читать Псалтирь, естественно, большинство из нас церковно-славянский язык никогда не изучало и поэтому для нас это все было очень красивым и совершенно непонятным. Я помню степень своего разочарования, мне очень нравилось выражение «Бых яко нощный вран на нырищи, яко птица особящаяся на зде». Очень интересно, кто такая «здя», но когда я обнаружила, что просто речь идет о птичке, которая просто одиноко сидит на крыше, мне стало очень уныло, вот «птица особящаяся на зде» — это гораздо более наполнено для меня каким-то смыслом нежели рациональный перевод этого на русский язык.

В. Легойда

— Да, но это такой индивидуальный смысл, с позволения сказать, это же, эту тему если стилистически снижать, много такого из детства, когда слова в песне непонятные, мы смотрели «Три мушкетера» до умопомрачения и кто-то недавно прислал: «Я все думал, кто такая красавица икубку», когда «красавице и кубку», много там слов, которые непонятные, не воспринимались, хотя вот Псалтирь, например, я по-русски не могу читать, но там даже не обязательно ты будешь не понимать смысл, у меня есть любимый пример, я где-то видел один из переводов первого псалма: «Блажен муж иже не иде на совет нечестивых» там было переведено, как: «Хороший мужчина — это тот мужчина, который не ходит на собрания плохих мужчин» (смех) и вроде бы не придерешься к значению, но смысл совсем другой.

М. Борисова

— Но это же и в большинстве текстов, то есть текст написан как бы универсально, для всех один, но читает его каждый человек по-своему и видит в нем то, что хочет видеть он.

В. Легойда

— Безусловно, но это же вообще вопрос, над этим бьются не одно десятилетие и философы, и лингвисты, знаменитый тезис о том, что текст существует только в интерпретации, потому что ты читаешь текст, и ты уже интерпретируешь, но если вернуться к теме христианских смыслов, то вот у Аверинцева есть очень интересная мысль о том, что христианство, тексты христианские, даже первые тексты, Священное Писание, Новый Завет — это уже перевод, потому что они появились не на том языке, на котором Спаситель разговаривал, то есть к вопросу вообще о возможности перевода и так далее, это очень интересно, потому что в исламе это совершенно не так и любой перевод Корана, который, безусловно, существует на множестве языков, там всегда будет написано: «перевод смыслов», это подчеркивается, что поскольку Коран — это цитаты бога, то священный Коран, при всем почтении к Корану на любом языке, но, собственно, святыней является арабский изначальный текст, а у нас вот Аверинцев подчеркивает мысль о том, что у христиан уже собственно сам священный текст есть некий в определенном смысле перевод и это разные исходные точки для осмысления.

М. Борисова

— Но вам приходилось переводить художественные тексты?

В. Легойда

— Нет, к счастью не приходилось, у меня есть один опыт, вообще такой небольшой очень, не могу сказать печальный, но это одной книги биографической с английского на русский, я пытался что-то переводить, но потом я увидел профессиональный перевод и быстро понял, что не надо, также как я в седьмом классе понял, что я не поэт и перестал писать стихи (смеется), также я, слава богу, понял, что я не переводчик.

М. Борисова

— Это я к вопросу об интерпретации, поскольку это ведь академический перевод читать невозможно, наиболее строгий перевод, который переводит слова, он как раз совершенно неудобоварим, на мой взгляд, а перевод, который дает интерпретацию, даже не авторскую и не переводческую, а просто есть колоссальное количество аллюзий, которые нужно передать читателю в доступной ему форме, ведь если идти строго за автором, не передашь ты структуру его мысли, не передашь. Это, я думаю, что многие наши слушатели читали, может быть, книгу Бориса Виана «Пена дней» в переводе Лунгиной, есть масса переводов этого произведения, читать можно только в переводе Лунгиной, потому что это абсолютно авторское произведение.

В. Легойда

— Ну, мы тут начинаем бесконечную тему, я с удовольствием в ней бы поучаствовал, поскольку что такое академический перевод, есть великие переводы, допустим, перевод Лозинского Данте «Божественной комедии», хотя любой «дантист», дантолог скажет, что он очень далек от оригинала.

М. Борисова

— Я думаю, что тема эта настолько интересная и обширная, что мы к ней еще вернемся не раз по разным поводам, тем более что поводы нам жизнь и процесс обучения наших детей подкидывает постоянно. Большое спасибо за нашу сегодняшнюю беседу. Владимир Романович Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома» и профессор МГИМО был сегодня с нами в этом «Светлом вечере». С вами была Марина Борисова, до новых встреч, до свидания.

В. Легойда

— Спасибо.

Другие программы

Богослужения утра

Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Пасхальные часы. 20 апреля 2025г.

Светлое Христово Воскресение. Пасха. Пасхальные часы.

Часы Пасхальные поются полностью (без чтения).

Вме́сто 1 ча́са

Тропа́рь Па́схи:

Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)

Воскресе́ние Христо́во ви́девше,/ поклони́мся Свято́му Го́споду Иису́су,/ еди́ному безгре́шному,/ Кресту́ Твоему́ покланя́емся, Христе́,/ и свято́е Воскресе́ние Твое́ пое́м и сла́вим:/ Ты бо еси́ Бог наш,/ ра́зве Тебе́ ино́го не зна́ем,/ и́мя Твое́ имену́ем./ Прииди́те вси ве́рнии,/ поклони́мся Свято́му Христо́ву Воскресе́нию:/ се бо прии́де Кресто́м ра́дость всему́ ми́ру./ Всегда́ благословя́ще Го́спода,/ пое́м Воскресе́ние Его́:/ распя́тие бо претерпе́в,// сме́ртию смерть разруши́. (Трижды)

Ипакои́ Па́схи, глас 4:

Предвари́вшия у́тро, я́же о Мари́и,/ и обре́тшия ка́мень отвале́н от гро́ба,/ слы́шаху от А́нгела: во све́те присносу́щнем Су́щаго/ с ме́ртвыми что и́щете, я́ко челове́ка?/ Ви́дите гро́бныя пелены́, тецы́те и ми́ру пропове́дите,/ я́ко воста́ Госпо́дь, умертви́вый смерть,// я́ко есть Сын Бо́га, спаса́ющаго род челове́ческий.

Конда́к Па́схи, глас 8:

А́ще и во гроб снизше́л еси́, Безсме́ртне,/ но а́дову разруши́л еси́ си́лу/ и воскре́сл еси́, я́ко Победи́тель, Христе́ Бо́же,/ жена́м мироно́сицам веща́вый: ра́дуйтеся!/ И Твои́м апо́столом мир да́руяй,// па́дшим подая́й воскресе́ние.

Тропари́, глас 8:

Во гро́бе пло́тски, во а́де же с душе́ю я́ко Бог,/ в раи́ же с разбо́йником, и на Престо́ле был еси́ Христе́, со Отце́м и Ду́хом,// вся исполня́яй, неопи́санный.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Я́ко Живоно́сец, я́ко рая́ красне́йший,/ вои́стину и черто́га вся́каго ца́рскаго показа́ся светле́йший, Христе́, гроб Твой,// исто́чник на́шего воскресе́ния.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Вы́шняго освяще́нное Боже́ственное селе́ние, ра́дуйся,/ Тобо́ю бо даде́ся ра́дость, Богоро́дице, зову́щим:// благослове́нна Ты в жена́х еси́, Всенепоро́чная Влады́чице.

Го́споди, поми́луй. (40 раз)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Честне́йшую Херуви́м и Сла́внейшую без сравне́ния Серафи́м, без истле́ния Бо́га Сло́ва ро́ждшую, су́щую Богоро́дицу, Тя велича́ем.

И́менем Госпо́дним благослови́, о́тче.

Иерей: Моли́твами святы́х оте́ц на́ших, Го́споди, Иису́се Христе́, Бо́же наш, поми́луй нас.

Хор: Ами́нь. Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Благослови́.

Ма́лый воскре́сный отпу́ст:

Иерей выйдя на амвон с крестом без трисвечника:

Воскресы́й из ме́ртвых Христо́с, И́стинный Бог наш, моли́твами Пречи́стыя Своея́ Ма́тере, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших и всех святы́х, поми́лует и спасе́т нас, я́ко Благ и Человеколю́бец.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Вме́сто 3 ча́са

Иерей: Благослове́н Бог наш всегда́, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в.

Ипакои́ Па́схи, глас 4:

Конда́к Па́схи, глас 8:

Тропари́, глас 8:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Го́споди, поми́луй. (40 раз)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

И́менем Госпо́дним благослови́, о́тче.

Иерей: Моли́твами святы́х оте́ц на́ших, Го́споди, Иису́се Христе́, Бо́же наш, поми́луй нас.

Вме́сто 6 ча́са

Ипакои́ Па́схи, глас 4:

Конда́к Па́схи, глас 8:

Тропари́, глас 8:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Го́споди, поми́луй. (40 раз)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

И́менем Госпо́дним благослови́, о́тче.

Иерей: Моли́твами святы́х оте́ц на́ших, Го́споди, Иису́се Христе́, Бо́же наш, поми́луй нас.

Читать полностью

Другие программы

Богослужения вечера

Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Полунощница перед Пасхальным богослужением. 20 апреля (19 апреля) 2025г.

Светлое Христово Воскресение. Пасха. Полунощница перед Пасхальным богослужением.

При закрытых царских вратах и завесе:

Иерей: Благослове́н Бог наш всегда́, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Трисвято́е по О́тче наш:

Чтец: Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Пресвята́я Тро́ице, поми́луй нас; Го́споди, очи́сти грехи́ на́ша; Влады́ко, прости́ беззако́ния на́ша; Святы́й, посети́ и исцели́ не́мощи на́ша, и́мене Твоего́ ра́ди.

Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

О́тче наш, И́же еси́ на Небесе́х, да святи́тся и́мя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя́, я́ко на Небеси́ и на земли́. Хлеб наш насу́щный даждь нам днесь; и оста́ви нам до́лги на́ша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м на́шим; и не введи́ нас во искуше́ние, но изба́ви нас от лука́ваго.

Иерей: Я́ко Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Чтец: Ами́нь. Го́споди, поми́луй. (12 раз)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Прииди́те, поклони́мся Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Христу́, Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Самому́ Христу́, Царе́ви и Бо́гу на́шему.

Псало́м 50:

Поми́луй мя, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, и по мно́жеству щедро́т Твои́х очи́сти беззако́ние мое́. Наипа́че омы́й мя от беззако́ния моего́, и от греха́ моего́ очи́сти мя; я́ко беззако́ние мое́ аз зна́ю, и грех мой предо мно́ю есть вы́ну. Тебе́ Еди́ному согреши́х и лука́вое пред Тобо́ю сотвори́х, я́ко да оправди́шися во словесе́х Твои́х, и победи́ши внегда́ суди́ти Ти. Се бо, в беззако́ниих зача́т есмь, и во гресе́х роди́ мя ма́ти моя́. Се бо, и́стину возлюби́л еси́; безве́стная и та́йная прему́дрости Твоея́ яви́л ми еси́. Окропи́ши мя иссо́пом, и очи́щуся; омы́еши мя, и па́че сне́га убелю́ся. Слу́ху моему́ да́си ра́дость и весе́лие; возра́дуются ко́сти смире́нныя. Отврати́ лице́ Твое́ от грех мои́х и вся беззако́ния моя́ очи́сти. Се́рдце чи́сто сози́жди во мне, Бо́же, и дух прав обнови́ во утро́бе мое́й. Не отве́ржи мене́ от лица́ Твоего́ и Ду́ха Твоего́ Свята́го не отыми́ от мене́. Возда́ждь ми ра́дость спасе́ния Твоего́ и Ду́хом Влады́чним утверди́ мя. Научу́ беззако́нныя путе́м Твои́м, и нечести́вии к Тебе́ обратя́тся. Изба́ви мя от крове́й, Бо́же, Бо́же спасе́ния моего́; возра́дуется язы́к мой пра́вде Твое́й. Го́споди, устне́ мои́ отве́рзеши, и уста́ моя́ возвестя́т хвалу́ Твою́. Я́ко а́ще бы восхоте́л еси́ же́ртвы, дал бых у́бо: всесожже́ния не благоволи́ши. Же́ртва Бо́гу дух сокруше́н; се́рдце сокруше́нно и смире́нно Бог не уничижи́т. Ублажи́, Го́споди, благоволе́нием Твои́м Сио́на, и да сози́ждутся сте́ны Иерусали́мския. Тогда́ благоволи́ши же́ртву пра́вды, возноше́ние и всесожега́емая; тогда́ возложа́т на олта́рь Твой тельцы́.

Канон, по традиции, читает один из священнослужителей перед Плащаницей.

Песнь 1:

Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:

Ирмос: Волно́ю морско́ю/ Скры́вшаго дре́вле,/ гони́теля мучи́теля, под земле́ю скры́ша/ спасе́нных о́троцы;/ но мы, я́ко отрокови́цы,/ Го́сподеви пои́м,// сла́вно бо просла́вися. (Дважды)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: Го́споди Бо́же мой,/ исхо́дное пе́ние, и надгро́бную Тебе́ песнь воспою́,/ погребе́нием Твои́м жи́зни моея́ вхо́ды отве́рзшему,// и сме́ртию смерть и ад умертви́вшему. (4 раза)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: Горе́ Тя на Престо́ле и до́ле во гро́бе,/ преми́рная и подзе́мная, помышля́ющая Спа́се мой,/ зы́бляхуся умерщвле́нием Твои́м:// па́че ума́ бо ви́ден был еси́ мертв, Живонача́льниче. (4 раза)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: Да Твоея́ сла́вы вся испо́лниши,/ сшел еси́ в ни́жняя земли́:/ от Тебе́ бо не скры́ся соста́в мой, и́же во Ада́ме, и погребе́н,// истле́вша мя обновля́еши, Человеколю́бче. (Дважды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Катава́сия, глас 6:

Волно́ю морско́ю/ Скры́вшаго дре́вле,/ гони́теля мучи́теля, под земле́ю скры́ша/ спасе́нных о́троцы;/ но мы, я́ко отрокови́цы,/ Го́сподеви пои́м,// сла́вно бо просла́вися.

Песнь 3:

Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:

Ирмос: Тебе́, на вода́х/ пове́сившаго/ всю зе́млю неодержи́мо,/ тварь ви́девши/ на ло́бнем ви́сима,/ у́жасом мно́гим содрога́шеся,/ несть свят,// ра́зве Тебе́ Го́споди, взыва́ющи. (Дважды)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: О́бразы погребе́ния Твоего́ показа́л еси́, виде́ния умно́жив./ Ны́не же сокрове́нная Твоя́ богому́жно уясни́л еси́, и су́щим во а́де Влады́ко,// несть свят, ра́зве Тебе́ Го́споди, взыва́ющим. (4 раза)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: Просте́рл еси́ дла́ни, и соедини́л еси́ дре́вле разстоя́щаяся./ Одея́нием же Спа́се, е́же в плащани́це и во гро́бе,/ окова́нныя разреши́л еси́,// несть свят, ра́зве Тебе́ Го́споди, взыва́ющия. (4 раза)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: Гро́бом и печа́тьми, Невмести́ме,/ содержи́мь был еси́ хоте́нием:/ и́бо си́лу Твою́ де́йствы показа́л еси́,/ богоде́йственно пою́щим:// несть свят, ра́зве Тебе́ Го́споди, Человеколю́бче. (Дважды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Катава́сия, глас 6:

Тебе́, на вода́х/ пове́сившаго/ всю зе́млю неодержи́мо,/ тварь ви́девши/ на ло́бнем ви́сима,/ у́жасом мно́гим содрога́шеся,/ несть свят,// ра́зве Тебе́ Го́споди, взыва́ющи.

Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Седа́лен, глас 1:

Гроб Твой Спа́се, во́ини стрегу́щии,/ ме́ртви от облиста́ния я́вльшагося А́нгела бы́ша,/ пропове́дающа жена́м Воскресе́ние./ Тебе́ сла́вим, тли потреби́теля!/ Тебе́ припа́даем, Воскре́сшему из гро́ба,// и Еди́ному Бо́гу на́шему!

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Песнь 4:

Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:

Ирмос: На Кресте́ Твое́/ Боже́ственное истоща́ние/ прови́дя Авваку́м,/ ужа́сся, вопия́ше:/ Ты си́льных пресе́кл еси́/ держа́ву Бла́же,// приобща́яся су́щим во а́де, я́ко Всеси́лен. (Дважды)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: Седьмы́й день днесь освяти́л еси́,/ его́же дре́вле благослови́л еси́ упокое́нием дел:/ прево́диши бо вся́ческая и обновля́еши,// суббо́тствуя Спа́се мой, и назида́я. (4 раза)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: Си́лою лу́чшаго, победи́вшаго Тебе́,/ от пло́ти душа́ Твоя́ раздели́ся,/ растерза́ющи бо обоя́ у́зы,// сме́рти и а́да, Сло́ве, держа́вою Твое́ю. (4 раза)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: Ад Сло́ве, срет Тя огорчи́ся,/ челове́ка зря обоже́на,/ уя́звлена ра́нами, и Всесильноде́теля,// стра́шным же зра́ком поги́бе. (Дважды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Тропарь: Ад Сло́ве, срет Тя огорчи́ся,/ челове́ка зря обоже́на,/ уя́звлена ра́нами, и Всесильноде́теля,// стра́шным же зра́ком поги́бе.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Катава́сия, глас 6:

На Кресте́ Твое́/ Боже́ственное истоща́ние/ прови́дя Авваку́м,/ ужа́сся, вопия́ше:/ Ты си́льных пресе́кл еси́/ держа́ву Бла́же,// приобща́яся су́щим во а́де, я́ко Всеси́лен.

Песнь 5:

Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:

Ирмос: Богоявле́ния Твоего́ Христе́,/ к нам ми́лостивно бы́вшаго,/ Иса́ия Свет ви́дев Невече́рний,/ из но́щи у́треневав взыва́ше:/ воскре́снут ме́ртвии,/ и воста́нут су́щии во гробе́х,// и вси земноро́днии возра́дуются. (Дважды)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: Новотвори́ши земны́я Созда́телю, пе́рстен быв,/ и плащани́ца и гроб явля́ют е́же в Тебе́ Сло́ве, та́инство./ Благообра́зный бо сове́тник, Тебе́ Ро́ждшаго сове́т образу́ет,// в Тебе́ велеле́пно новотворя́щаго мя. (4 раза)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: Сме́ртию сме́ртное,/ погребе́нием тле́нное прелага́еши,/ нетле́нно твори́ши бо,/ боголе́пно безсме́ртно творя́ прия́тие,/ плоть бо Твоя́ истле́ния не ви́де Влады́ко,// ниже́ душа́ Твоя́ во а́де странноле́пно оста́влена бысть. (4 раза)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: Из Небра́чныя проше́д, и прободе́н в ре́бра Соде́телю мой,/ из Нея́ соде́лал еси́ обновле́ние Е́вино, Ада́м быв,/ усну́в па́че естества́ сном есте́ственным,// и жизнь воздви́гнув от сна и тле́ния, я́ко Всеси́лен. (Дважды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Катава́сия, глас 6:

Богоявле́ния Твоего́ Христе́,/ к нам ми́лостивно бы́вшаго,/ Иса́ия Свет ви́дев Невече́рний,/ из но́щи у́треневав взыва́ше:/ воскре́снут ме́ртвии,/ и воста́нут су́щии во гробе́х,// и вси земноро́днии возра́дуются.

Песнь 6:

Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:

Ирмос: Ят бысть,/ но не удержа́н в пе́рсех ки́товых Ио́на:/ Твой бо о́браз нося́,/ Страда́вшаго, и погребе́нию да́вшагося,/ я́ко от черто́га от зве́ря изы́де./ Приглаша́ше же кустоди́и,/ храня́щии су́етная и ло́жная,// ми́лость сию́ оста́вили есте́. (Дважды)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: Бие́н был еси́, но не раздели́лся еси́ Сло́ве,/ ея́же причасти́лся еси́ пло́ти:/ а́ще бо и разори́ся Твой храм во вре́мя стра́сти,/ но и та́ко еди́н бе соста́в Божества́ и пло́ти Твоея́.// Во обои́х бо Еди́н еси́ Сын, Сло́во Бо́жие, Бог и Челове́к. (4 раза)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: Человекоуби́йственно, но не богоуби́йственно бысть прегреше́ние Ада́мово:/ а́ще бо и пострада́ Твоея́ пло́ти пе́рстное существо́,/ но Божество́ безстра́стно пребы́сть,/ тле́нное же Твое́ на нетле́ние преложи́л еси́,// и нетле́нныя жи́зни показа́л еси́ исто́чник Воскресе́нием. (4 раза)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: Ца́рствует ад, но не ве́чнует над ро́дом челове́ческим:/ Ты бо поло́жся во гро́бе Держа́вне, живонача́льною дла́нию,/ сме́рти ключи́ разве́ргл еси́,/ и пропове́дал еси́ от ве́ка та́мо спя́щим, избавле́ние нело́жное// быв Спа́се, ме́ртвым Пе́рвенец. (Дважды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Катава́сия, глас 6:

Ят бысть,/ но не удержа́н в пе́рсех ки́товых Ио́на:/ Твой бо о́браз нося́,/ Страда́вшаго, и погребе́нию да́вшагося,/ я́ко от черто́га от зве́ря изы́де./ Приглаша́ше же кустоди́и,/ храня́щии су́етная и ло́жная,// ми́лость сию́ оста́вили есте́.

Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Конда́к Вели́кой Суббо́ты, глас 6:

Бе́здну заключи́вый, мертв зри́тся,/ и сми́рною и плащани́цею обви́вся,/ во гро́бе полага́ется я́ко сме́ртный Безсме́ртный:/ жены́ же приидо́ша пома́зати Его́ ми́ром,/ пла́чущия го́рько и вопию́щия:/ сия́ суббо́та есть преблагослове́нная,// в не́йже Христо́с усну́в, воскре́снет тридне́вен.

И́кос:

Содержа́й вся на Крест вознесе́ся,/ и рыда́ет вся тварь, Того́ ви́дящи на́га ви́сяща на дре́ве,/ со́лнце лучи́ сокры́, и зве́зды отложи́ша свет:/ земля́ же со мно́гим стра́хом поколеба́ся, и мо́ре побеже́,/ и ка́мение распаде́ся, гро́би же мно́ги отверзо́шася,/ и телеса́ воста́ша святы́х муже́й./ Ад ни́зу сте́нет,/ и иуде́е сове́туют оклевета́ти Христо́во Воскресе́ние./ Жены́ же взыва́ют:/ сия́ суббо́та есть преблагослове́нная,// в не́йже Христо́с, усну́в, воскре́снет тридне́вен.

Песнь 7:

Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:

Ирмос: Неизрече́нное чу́до,/ в пещи́ изба́вивый/ преподо́бныя о́троки из пла́мене,/ во гро́бе мертв/ бездыха́нен полага́ется,/ во спасе́ние нас пою́щих:/ Изба́вителю Бо́же,// благослове́н еси́. (Дважды)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: Уязви́ся ад, в се́рдце/ прие́м Уя́звеннаго копие́м в ре́бра,/ и воздыха́ет огне́м Боже́ственным иждива́емь,/ во спасе́ние нас пою́щих:// Изба́вителю Бо́же, благослове́н еси́. (Трижды)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: Бога́т гроб,/ в себе́ бо прии́м я́ко спя́ща Соде́теля,/ жи́зни Боже́ственное сокро́вище показа́ся,/ во спасе́ние нас пою́щих:// Изба́вителю Бо́же, благослове́н еси́. (Трижды)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: Зако́ном уме́рших/ е́же во гро́бе положе́ние, всех прие́млет Жизнь,/ и сего́ исто́чника показу́ет воста́ния,/ во спасе́ние нас пою́щих:// Изба́вителю Бо́же, благослове́н еси́. (Трижды)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: Еди́но бя́ше неразлу́чное,/ е́же во а́де, и во гро́бе, и во Еде́ме,/ Божество́ Христо́во, со Отце́м и Ду́хом,/ во спасе́ние нас пою́щих:// Изба́вителю Бо́же, благослове́н еси́.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Катава́сия, глас 6:

Неизрече́нное чу́до,/ в пещи́ изба́вивый/ преподо́бныя о́троки из пла́мене,/ во гро́бе мертв/ бездыха́нен полага́ется,/ во спасе́ние нас пою́щих:/ Изба́вителю Бо́же,// благослове́н еси́.

Песнь 8:

Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:

Ирмос: Ужасни́ся боя́йся не́бо,/ и да подви́жатся основа́ния земли́:/ се бо в мертвеце́х вменя́ется в вы́шних Живы́й,/ и во гроб мал странноприе́млется./ Его́же о́троцы благослови́те,/ свяще́нницы воспо́йте,// лю́дие превозноси́те во вся ве́ки. (Дважды)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: Разруши́ся Пречи́стый храм,/ па́дшую же совозставля́ет ски́нию:/ Ада́му бо пе́рвому Вторы́й, И́же в вы́шних Живы́й,/ сни́де да́же до а́довых сокро́вищ./ Его́же о́троцы благослови́те,/ свяще́нницы воспо́йте,// лю́дие превозноси́те во вся ве́ки. (4 раза)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: Преста́ де́рзость ученико́в,/ Аримафе́й же изря́дствует Ио́сиф:/ ме́ртва бо и на́га зря, над все́ми Бо́га,/ про́сит и погреба́ет, зовы́й:/ о́троцы благослови́те,/ свяще́нницы воспо́йте,// лю́дие, превозноси́те во вся ве́ки. (4 раза)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: О чуде́с но́вых!/ О бла́гости!/ О неизрече́ннаго терпе́ния!/ Во́лею бо под земле́ю печатле́ется, И́же в вы́шних Живы́й,/ и я́ко льстец, Бог оклевета́ется./ Его́же о́троцы благослови́те,/ свяще́нницы воспо́йте,// лю́дие превозноси́те во вся ве́ки. (Дважды)

Благослови́м Отца́, и Сы́на, и Свята́го Ду́ха, Го́спода.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Катава́сия, глас 6:

Хор: Ужасни́ся боя́йся не́бо,/ и да подви́жатся основа́ния земли́:/ се бо в мертвеце́х вменя́ется в вы́шних Живы́й,/ и во гроб мал странноприе́млется./ Его́же о́троцы благослови́те,/ свяще́нницы воспо́йте,// лю́дие превозноси́те во вся ве́ки.

В начале 9-й песни, по традиции, отверзаются царские врата. Совершающий полунощницу иерей с диаконом, совершив каждение вокруг Плащаницы.

Песнь 9:

Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:

Ирмос: Не рыда́й Мене́ Ма́ти,/ зря́щи во гро́бе,/ Его́же во чре́ве без се́мене зачала́ еси́ Сы́на:/ воста́ну бо и просла́влюся,/ и вознесу́ со сла́вою, непреста́нно я́ко Бог,// ве́рою и любо́вию Тя велича́ющия. (Дважды)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: В стра́ннем Твое́м рождестве́,/ боле́зней избежа́вше па́че естества́,/ ублажи́хся Безнача́льне Сы́не:/ ны́не же Тя Бо́же мой,/ бездыха́нна зря́щи ме́ртва,/ ору́жием печа́ли растерза́юся лю́те,// но воскресни́, я́ко да возвели́чуся. (4 раза)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: Земля́ покрыва́ет Мя хотя́ща,/ но устраша́ются а́довы вра́тницы,/ оде́яна ви́дяще оде́ждею окровавле́ною, Ма́ти, отмще́ния:/ враги́ бо Кресто́м порази́в я́ко Бог,// воскре́сну па́ки, и возвели́чу Тя. (4 раза)

Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Тропарь: Да ра́дуется тварь,/ да веселя́тся вси земноро́днии,/ враг бо плени́ся ад:/ с ми́ры жены́ да срета́ют,/ Ада́ма со Е́вою избавля́ю всеро́дна,// и в тре́тий день воскре́сну. (Дважды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

При пении катавасии 9-й песни иерей с диаконом поднимают Плащаницу и вносят в алтарь. Вслед за этим царские врата закрываются. Плащаницу полагают на святой престол, где она должна оставаться до отдания Пасхи.

Катава́сия, глас 6:

Не рыда́й Мене́ Ма́ти,/ зря́щи во гро́бе,/ Его́же во чре́ве без се́мене зачала́ еси́ Сы́на:/ воста́ну бо и просла́влюся,/ и вознесу́ со сла́вою, непреста́нно я́ко Бог,// ве́рою и любо́вию Тя велича́ющия.

Трисвято́е по О́тче наш:

Чтец: Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Чтец: Ами́нь.

Тропа́рь, глас 2:

Хор: Егда́ снизше́л еси́ к сме́рти, Животе́ Безсме́ртный,/ тогда́ ад умертви́л еси́ блиста́нием Божества́./ Егда́ же и уме́ршия от преиспо́дних воскреси́л еси́,/ вся Си́лы Небе́сныя взыва́ху:// Жизнода́вче, Христе́ Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Ма́лая сугу́бая ектения́:

Иерей: Поми́луй нас, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды, на каждое прошение)

Иерей: Еще́ мо́лимся о Вели́ком господи́не и отце́ на́шем, Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле и о Господи́не на́шем Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или архиепископе, или преосвященнейшем епископе) имярек, и о всей во Христе́ бра́тии на́шей.

Еще́ мо́лимся о богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, да ти́хое и безмо́лвное житие́ поживе́м во вся́ком благоче́стии и чистоте́.

Еще́ мо́лимся за всю бра́тию и за вся христиа́ны.

Иерей: Я́ко ми́лостив и человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Сла́ва Тебе́, Христе́ Бо́же, Упова́ние на́ше, сла́ва Тебе́.

Хор: Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь. Го́споди, поми́луй. (Трижды) Благослови́.

Отпу́ст Литурги́и Вели́кой Суббо́ты.

Иерей: Христо́с, И́стинный Бог наш, моли́твами Пречи́стыя Своея́ Ма́тере, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших и всех святы́х, поми́лует и спасе́т нас, я́ко Благ и Человеколю́бец.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Читать полностью

Другие программы

Богослужения утра

Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Светлая Пасхальная Заутреня. 20 апреля 2025г.

Светлое Христово Воскресение. Пасха. Светлая Пасхальная Заутреня.

Предстоятель принимает в левую руку Крест с пасхальным трисвещником, в правую — кадило.

Ровно в 12 часов (по местному времени) при закрытых царских вратах и завесе священнослужители поют первый раз стихиру:

Духовенство в алтаре:

Воскресе́ние Твое́, Христе́ Спа́се,/ А́нгели пою́т на Небесе́х,/ и нас на земли́ сподо́би/ чи́стым се́рдцем// Тебе́ сла́вити.

При каждом пении стихиры предстоятель в предшествии диакона со свечой совершает каждение вокруг престола.

Открывается завеса.

Во второй раз стихиру поют немного громче:

Духовенство в алтаре:

Открываются царские врата, и остаются открыты до конца Светлой Седмицы.

В третий раз стихира поется громко и до половины:

Духовенство в алтаре:

Воскресе́ние Твое́, Христе́ Спа́се,/ А́нгели пою́т на Небесе́х,/

Хор завершает:

И нас на земли́ сподо́би/ чи́стым се́рдцем// Тебе́ сла́вити.

Кре́стный ход:

Духовенство выходит из алтаря.

Начинается крестный ход, во время которого все непрерывно поют стихиру:

Люди: Воскресе́ние Твое́, Христе́ Спа́се,/ А́нгели пою́т на Небесе́х,/ и нас на земли́ сподо́би/ чи́стым се́рдцем// Тебе́ сла́вити.

В крестном ходе впереди несут фонарь, за ним несут парой запрестольный Крест и запрестольный образ Божией Матери (таким образом, чтобы тот, кто смотрит на приближающийся крестный ход, видел их расположенными также, как в алтаре (запрестольный Крест — справа, образ Божией Матери — слева)). Далее идут двумя рядами, попарно, хоругвеносцы, певцы, свещеносцы со свечами, диаконы со своими свечами и кадильницами и за ними священники, младшие впереди. В последней паре священников идущий справа несет Евангелие, идущий слева — икону Воскресения. Завершает шествие предстоятель с трисвещником и Крестом. Там, где один священник, допускается мирянам нести на пелена́х иконы Воскресения Христова и Евангелие. (Артос на этом крестном ходе не носят, поскольку он еще не освящен.)

Крестный ход в обычном порядке идет вокруг храма при непрерывном трезвоне.

Обойдя храм, крестный ход останавливается пред закрытыми западными дверями храма. Носящие святыни останавливаются около дверей лицом к западу в следующем порядке: фонарь (по центру, непосредственно перед дверями), затем (от южной стороны к северной) запрестольный Крест, Евангелие, икона Воскресения, запрестольный образ Божией Матери, по сторонам становятся хоругвеносцы и свещеносцы. Предстоятель и сослужа́щие священники становятся пред святынями по чину.

Трезвон прекращается.

Настоятель, приняв от диакона кадило, при полной тишине совершает каждение святынь, духовенства, певцов и предстоящих и, в заключение, диакона.

Диакон принимает кадило, кадит предстоятеля и возвращает ему кадильницу.

Предстоятель, трижды (а не один раз) крестообразно назна́меновав кадилом затворенные церковные двери, возглашает велегласно:

Иерей: Сла́ва Святе́й и Единосу́щней и Животворя́щей и Неразде́льней Тро́ице, всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Пасха́льное нача́ло:

Духовенство, велегласно:

Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)

Духовенство: Да воскре́снет Бог, и расточа́тся врази́ Его́,/ и да бежа́т от Лица́ Его́ ненави́дящии Его́.

Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.

Духовенство: Я́ко исчеза́ет дым, да исче́знут,/ я́ко та́ет воск от лица́ огня́.

Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.

Духовенство: Та́ко да поги́бнут гре́шницы от Лица́ Бо́жия,/ а пра́ведницы да возвеселя́тся.

Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.

Духовенство: Сей день, его́же сотвори́ Госпо́дь,/ возра́дуемся и возвесели́мся вонь.

Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.

Духовенство: Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.

Духовенство: И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.

Духовенство: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в

Хор: И су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.

Открываются двери храма. Все входят в храм и поют праздничный тропарь:

Люди: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.

И поют, пока диакон не выйдет на великую ектению.

Духовенство входит в алтарь.

Вели́кая ектения́:

Диакон: Ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй. (На каждое прошение)

Диакон: О Свы́шнем ми́ре и спасе́нии душ на́ших, Го́споду помо́лимся.

О ми́ре всего́ ми́ра, благостоя́нии Святы́х Бо́жиих Церкве́й и соедине́нии всех, Го́споду помо́лимся.

О святе́м хра́ме сем и с ве́рою, благогове́нием и стра́хом Бо́жиим входя́щих в онь, Го́споду помо́лимся.

О вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем, Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепископе, или: преосвященнейшем епископе) имярек, честне́м пресви́терстве, во Христе́ диа́констве, о всем при́чте и лю́дех, Го́споду помо́лимся.

О Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, Го́споду помо́лимся.

О гра́де сем (или: О ве́си сей), вся́ком гра́де, стране́ и ве́рою живу́щих в них, Го́споду помо́лимся.

О благорастворе́нии возду́хов, о изоби́лии плодо́в земны́х и вре́менех ми́рных, Го́споду помо́лимся.

О пла́вающих, путеше́ствующих, неду́гующих, стра́ждущих, плене́нных и о спасе́нии их. Го́споду помо́лимся.

О изба́витися нам от вся́кия ско́рби, гне́ва и ну́жды, Го́споду помо́лимся.

Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко подоба́ет Тебе́ вся́кая сла́ва честь и поклоне́ние, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Далее — Пассхальный канон, который полностью поется хором: и ирмосы, и припевы, и тропари, и катавасии.

На каждой песни канона совершается каждение.

При соборном служении каждение совершают все иереи поочередно (а при большом числе иереев — попарно).

Песнь 1:

Канон Пасхальный, глас 1:

Ирмос: Воскресе́ния день,/ просвети́мся, лю́дие./ Па́сха, Госпо́дня Па́сха:/ от сме́рти бо к жи́зни,/ и от земли́ к небеси́,/ Христо́с Бог нас преведе́,// побе́дную пою́щия. (Четырежды)

Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.

Тропарь: Очи́стим чу́вствия, и у́зрим/ непристу́пным све́том/ Воскресе́ния, Христа́/ блиста́ющася,/ и ра́дуйтеся, реку́ща,/ я́сно да услы́шим,// побе́дную пою́ще. (6 раз)

Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.

Тропарь: Небеса́ у́бо досто́йно да веселя́тся,/ земля́ же да ра́дуется,/ да пра́зднует же мир,/ ви́димый же весь и неви́димый:/ Христо́с бо воста́,// весе́лие ве́чное. (6 раз)

Катава́сия:

Воскресе́ния день,/ просвети́мся, лю́дие./ Па́сха, Госпо́дня Па́сха:/ от сме́рти бо к жи́зни,/ и от земли́ к небеси́,/ Христо́с Бог нас преведе́,// побе́дную пою́щия. (Трижды)

Тропарь: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды, поско́ру)

Ектения́ ма́лая:

Для произнесения ектений и совершения каждений диакон (со свечой в руке) во всех случаях

исходит из алтаря царскими вратами (во всю Светлую седмицу).

Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Твоя́ держа́ва и Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Песнь 3:

Ирмос: Прииди́те, пи́во пие́м но́вое,/ не от ка́мене непло́дна чудоде́емое,/ но нетле́ния исто́чник/ из гро́ба одожди́вша Христа́,// в Не́мже утвержда́емся. (Четырежды)

Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.

Тропарь: Ны́не вся испо́лнишася све́та,/ не́бо же и земля́, и преиспо́дняя:/ да пра́зднует у́бо вся тварь/ воста́ние Христо́во,// в не́мже утвержда́ется. (6 раз)

Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.

Тропарь: Вчера́ спогребо́хся Тебе́ Христе́,/ совостаю́ днесь/ воскре́сшу Тебе́,/ сраспина́хся Тебе́ вчера́,// Сам мя спросла́ви Спа́се во Ца́рствии Твое́м. (6 раз)

Катава́сия:

Прииди́те, пи́во пие́м но́вое,/ не от ка́мене непло́дна чудоде́емое,/ но нетле́ния исто́чник/ из гро́ба одожди́вша Христа́,// в Не́мже утвержда́емся. (Трижды)

Ектения́ ма́лая:

Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Ты еси́ Бог наш и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Ипакои́ Па́схи, глас 4:

Хор: Предвари́вшия у́тро я́же о Мари́и,/ и обре́тшия ка́мень отвале́н от гро́ба,/ слы́шаху от А́нгела: во све́те присносу́щнем Су́щаго,/ с ме́ртвыми что и́щете, я́ко челове́ка?/ Ви́дите гро́бныя пелены́, тецы́те и ми́ру пропове́дите,/ я́ко воста́ Госпо́дь, умертви́вый смерть,// я́ко есть Сын Бо́га, спаса́ющаго род челове́ческий.

Песнь 4:

Ирмос: На Боже́ственней стра́жи/ богоглаго́ливый Авваку́м/ да ста́нет с на́ми, и пока́жет/ светоно́сна А́нгела,/ я́сно глаго́люща:/ днесь спасе́ние ми́ру,/ я́ко воскре́се Христо́с,// я́ко всеси́лен. (Четырежды)

Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.

Тропарь: Му́жеский у́бо пол,/ я́ко разве́рзый де́вственную утро́бу,/ яви́ся Христо́с:/ я́ко челове́к же,/ А́гнец нарече́ся:/ непоро́чен же,/ я́ко невку́сен скве́рны,/ на́ша Па́сха,/ и я́ко Бог и́стинен// соверше́н рече́ся. (4 раза)

Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.

Тропарь: Я́ко единоле́тный а́гнец,/ благослове́нный нам вене́ц Христо́с,/ во́лею за всех закла́н бысть,/ Па́сха чисти́тельная,/ и па́ки из гро́ба кра́сное// пра́вды нам возсия́ Со́лнце. (4 раза)

Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.

Тропарь: Богооте́ц у́бо Дави́д/ пред се́нным ковче́гом скака́ше игра́я,/ лю́дие же Бо́жии святи́и,/ образо́в сбытие́ зря́ще,/ весели́мся Боже́ственне,/ я́ко воскре́се Христо́с,// я́ко Всеси́лен. (4 раза)

Катава́сия:

На Боже́ственней стра́жи/ богоглаго́ливый Авваку́м/ да ста́нет с на́ми, и пока́жет/ светоно́сна А́нгела,/ я́сно глаго́люща:/ днесь спасе́ние ми́ру,/ я́ко воскре́се Христо́с,// я́ко всеси́лен. (Трижды)

Ектения́ ма́лая:

Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Благ и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Песнь 5:

Ирмос: У́тренюем у́треннюю глубоку́,/ и вме́сто ми́ра песнь принесе́м Влады́це,/ и Христа́ у́зрим/ пра́вды Со́лнце,// всем жизнь возсия́юща. (Четырежды)

Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.

Тропарь: Безме́рное Твое́ благоутро́бие,/ а́довыми у́зами содержи́мии зря́ще,/ к све́ту идя́ху Христе́,/ весе́лыми нога́ми,// Па́сху хва́ляще ве́чную. (6 раз)

Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.

Тропарь: Присту́пим свещено́снии,/ исходя́щу Христу́ из гро́ба, я́ко жениху́,/ и спра́зднуем любопра́зднственными чи́нми// Па́сху Бо́жию спаси́тельную. (6 раз)

Катава́сия:

У́тренюем у́треннюю глубоку́,/ и вме́сто ми́ра песнь принесе́м Влады́це,/ и Христа́ у́зрим/ пра́вды Со́лнце,// всем жизнь возсия́юща. (Трижды)

Тропарь: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды, поско́ру)

Ектения́ ма́лая:

Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко святи́ся и просла́вися пречестно́е и великоле́пое и́мя Твое́, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Песнь 6:

Ирмос: Снизше́л еси́ в преиспо́дняя земли́,/ и сокруши́л еси́ вереи́ ве́чныя,/ содержа́щия свя́занныя, Христе́,/ и тридне́вен, я́ко от ки́та Ио́на,// воскре́сл еси́ от гро́ба. (Четырежды)

Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.

Тропарь: Сохрани́в це́ла зна́мения Христе́,/ воскре́сл еси́ от гро́ба,/ ключи́ Де́вы не вреди́вый в рождестве́ Твое́м,// и отве́рзл еси́ нам ра́йския две́ри. (6 раз)

Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.

Тропарь: Спа́се мой,/ живо́е же и неже́ртвенное заколе́ние,/ я́ко Бог Сам Себе́/ во́лею приве́д Отцу́,/ совоскреси́л еси́ всеро́днаго Ада́ма,// воскре́с от гро́ба. (6 раз)

Катава́сия:

Снизше́л еси́ в преиспо́дняя земли́,/ и сокруши́л еси́ вереи́ ве́чныя,/ содержа́щия свя́занныя, Христе́,/ и тридне́вен, я́ко от ки́та Ио́на,// воскре́сл еси́ от гро́ба. (Трижды)

Ектения́ ма́лая:

Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Ты бо еси́ Царь ми́ра и Спас душ на́ших и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Конда́к Па́схи, глас 8:

А́ще и во гроб снизше́л еси́, Безсме́ртне,/ но а́дову разруши́л еси́ си́лу,/ и воскре́сл еси́, я́ко победи́тель, Христе́ Бо́же,/ жена́м мироно́сицам веща́вый: ра́дуйтеся,/ и Твои́м апо́столом мир да́руяй,// па́дшим подая́й воскресе́ние.

И́кос:

Е́же пре́жде со́лнца Со́лнце заше́дшее иногда́ во гроб,/ предвари́ша ко у́тру, и́щущия я́ко дне мироно́сицы де́вы,/ и друга́ ко друзе́й вопия́ху:/ о други́ни! Прииди́те, воня́ми пома́жем те́ло живоно́сное и погребе́ное,/ плоть воскреси́вшаго па́дшаго Ада́ма, лежа́щую во гро́бе./ И́дем, потщи́мся я́коже волсви́, и поклони́мся,/ и принесе́м ми́ра я́ко да́ры, не в пелена́х, но в плащани́це обви́тому,/ и пла́чим, и возопии́м: о Влады́ко, воста́ни,// па́дшим подая́й воскресе́ние.

Воскре́с Иису́с от гро́ба,/ я́коже прорече́,/ даде́ нам живо́т ве́чный// и ве́лию ми́лость. (Трижды)

Песнь 7:

Ирмос: О́троки от пе́щи изба́вивый,/ быв Челове́к,/ стра́ждет я́ко сме́ртен,/ и стра́стию сме́ртное,/ в нетле́ния облачи́т благоле́пие,/ Еди́н благослове́н// отце́в Бог, и препросла́влен. (Четырежды)

Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.

Тропарь: Жены́ с ми́ры богому́дрыя в след Тебе́ теча́ху:/ Его́же, я́ко ме́ртва, со слеза́ми иска́ху,/ поклони́шася ра́дующияся Живо́му Бо́гу,/ и Па́сху та́йную// Твои́м, Христе́, ученико́м благовести́ша. (4 раза)

Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.

Тропарь: Сме́рти пра́зднуем умерщвле́ние,/ а́дово разруше́ние,/ ино́го жития́ ве́чнаго нача́ло,/ и игра́юще пое́м Вино́внаго,/ Еди́наго благослове́ннаго// отце́в Бо́га, и препросла́вленнаго. (4 раза)

Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.

Тропарь: Я́ко вои́стинну свяще́нная,/ и всепра́зднственная сия́ спаси́тельная нощь,/ и светоза́рная,/ светоно́снаго дне,/ воста́ния су́щи провозве́стница:// в не́йже безле́тный Свет из гро́ба пло́тски всем возсия́. (4 раза)

Катава́сия:

О́троки от пе́щи изба́вивый,/ быв Челове́к,/ стра́ждет я́ко сме́ртен,/ и стра́стию сме́ртное,/ в нетле́ния облачи́т благоле́пие,/ Еди́н благослове́н// отце́в Бог, и препросла́влен. (Трижды)

Ектения́ ма́лая:

Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Бу́ди держа́ва Ца́рствия Твоего́ благослове́нна и препросла́вленна, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Песнь 8:

Ирмос: Сей нарече́нный и святы́й день,/ Еди́н суббо́т Царь и Госпо́дь,/ пра́здников пра́здник/ и торжество́ есть торже́ств,// во́ньже благослови́м Христа́ во ве́ки. (Четырежды)

Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.

Тропарь: Прииди́те, но́ваго виногра́да рожде́ния,/ Боже́ственнаго весе́лия,/ в наро́читом дни Воскресе́ния,/ Ца́рствия Христо́ва приобщи́мся,/ пою́ще Его́// я́ко Бо́га во ве́ки. (4 раза)

Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.

Тропарь: Возведи́ о́крест о́чи твои́, Сио́не, и виждь:/ се бо приидо́ша к тебе́,/ я́ко богосве́тлая свети́ла,/ от за́пада, и се́вера, и мо́ря,/ и восто́ка ча́да твоя́,// в тебе́ благословя́щая Христа́ во ве́ки. (4 раза)

Припев: Пресвята́я Тро́ице, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Троичен: О́тче Вседержи́телю, и Сло́ве, и Ду́ше,/ треми́ соединя́емое во Ипоста́сех Естество́,/ Пресу́щественне и Пребоже́ственне,/ в Тя крести́хомся,// и Тя благослови́м во вся ве́ки. (4 раза)

Катава́сия:

Сей нарече́нный и святы́й день,/ Еди́н суббо́т Царь и Госпо́дь,/ пра́здников пра́здник/ и торжество́ есть торже́ств,// во́ньже благослови́м Христа́ во ве́ки. (Трижды)

Ектения́ ма́лая:

Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко благослови́ся и́мя Твое́ и просла́вися Ца́рство Твое́, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Песнь 9:

Диакон: Вели́чит душа́ моя́/ воскре́сшаго тридне́вно от гро́ба// Христа́ Жизнода́вца.

Хор:

Ирмос: Свети́ся, свети́ся,/ но́вый Иерусали́ме:/ сла́ва бо Госпо́дня/ на тебе́ возсия́./ Лику́й ны́не/ и весели́ся, Сио́не./ Ты же, Чи́стая, красу́йся, Богоро́дице,// о воста́нии Рождества́ Твоего́.

Припев: Вели́чит душа́ моя́/ воскре́сшаго тридне́вно от гро́ба// Христа́ Жизнода́вца.

Припев: Вели́чит душа́ моя́/ во́лею страда́вша, и погребе́на,// и воскре́сшаго тридне́вно от гро́ба.

Припев: Христо́с но́вая Па́сха,/ Же́ртва жива́я,/ А́гнец Бо́жий,// взе́мляй грехи́ ми́ра.

Тропарь: О Боже́ственнаго, о любе́знаго,/ о сладча́йшаго Твоего́ гла́са!/ С на́ми бо нело́жно/ обеща́лся еси́ бы́ти,/ до сконча́ния ве́ка Христе́:/ Его́же, ве́рнии,// утвержде́ние наде́жди иму́ще, ра́дуемся. (Дважды, с припевом)

Припев: А́нгел вопия́ше Благода́тней:/ Чи́стая Де́во, ра́дуйся!/ И па́ки реку́: ра́дуйся!/ Твой Сын воскре́се/ тридне́вен от гро́ба,/ и ме́ртвыя воздви́гнувый:// лю́дие, весели́теся.

Припев: Возбуди́л еси́ усну́в ме́ртвыя от ве́ка,// ца́рски рыка́вый я́ко от Иу́ды лев.

Припев: Магдали́на Мари́я притече́ ко гро́бу,/ и Христа́ ви́девши,// я́ко вертогра́даря вопроша́ше.

Припев: А́нгел облиста́яй жена́м вопия́ше:// преста́ните от слез, я́ко Христо́с воскре́се.

Тропарь: О Па́сха ве́лия и свяще́ннейшая, Христе́!/ О му́дросте, и Сло́ве Бо́жий, и си́ло!/ Подава́й нам и́стее Тебе́ причаща́тися,// в невече́рнем дни Ца́рствия Твоего́.

Припев: Христо́с воскре́се, смерть попра́вый,/ и ме́ртвыя воздви́гнувый,// лю́дие весели́теся.

Припев: Днесь вся́ка тварь весели́тся и ра́дуется:// я́ко Христо́с воскре́се, и ад плени́ся.

Припев: Днесь Влады́ка плени́ а́да,// воздви́гнувый ю́зники, я́же от ве́ка имя́ше лю́те одержи́мыя.

Припев: Вели́чит душа́ моя́// Триипоста́снаго и Неразде́льнаго Божества́ держа́ву.

Припев: Ра́дуйся, Де́во, ра́дуйся,/ ра́дуйся, Благослове́нная,/ ра́дуйся, Препросла́вленная!// Твой бо Сын воскре́се тридне́вен от гро́ба.

Припев: Вели́чит душа́ моя́/ воскре́сшаго тридне́вно от гро́ба// Христа́ Жизнода́вца.

Припев: Вели́чит душа́ моя́/ во́лею страда́вша, и погребе́на,// и воскре́сшаго тридне́вно от гро́ба.

Катава́сия:

Свети́ся, свети́ся,/ но́вый Иерусали́ме:/ сла́ва бо Госпо́дня/ на тебе́ возсия́./ Лику́й ны́не/ и весели́ся, Сио́не./ Ты же, Чи́стая, красу́йся, Богоро́дице,// о воста́нии Рождества́ Твоего́. (Единожды)

Ектения́ ма́лая:

Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Тя хва́лят вся Си́лы Небе́сныя, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха и Тебе́ сла́ву возсыла́ют, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Ексапостила́рий Па́схи:

Пло́тию усну́в,/ я́ко мертв,/ Царю́ и Го́споди,/ тридне́вен воскре́сл еси́,/ Ада́ма воздви́г от тли,/ и упраздни́в смерть:/ Па́сха нетле́ния,// ми́ра спасе́ние. (Трижды)

Хвали́тны псалмы́, глас 1:

Хор: Вся́кое дыха́ние да хва́лит Го́спода./ Хвали́те Го́спода с небе́с,/ хвали́те Его́ в вы́шних.// Тебе́ подоба́ет песнь Бо́гу.

Хвали́те Его́ вси А́нгели Его́,/ хвали́те Его́ вся си́лы Его́.// Тебе́ подоба́ет песнь Бо́гу.

Стихиры воскресные, глас 1:

Стих: Хвали́те Его́ на си́лах Его́,/ хвали́те Его́ по мно́жеству вели́чествия Его́.

Стихира: Пое́м Твою́, Христе́, спаси́тельную страсть,// и сла́вим Твое́ Воскресе́ние.

Хвали́те Его́ во гла́се тру́бнем,/ хвали́те Его́ во псалти́ри и гу́слех.

Стихира: Крест претерпе́вый, и смерть упраздни́вый,/ и воскресы́й из ме́ртвых,/ умири́ на́шу жизнь, Го́споди,// я́ко Еди́н Всеси́лен.

Стих: Хвали́те Его́ в тимпа́не и ли́це,/ хвали́те Его́ во стру́нах и орга́не.

Стихира: А́да плени́вый и челове́ка воскреси́вый,/ Воскресе́нием Твои́м, Христе́,/ сподо́би ны чи́стым се́рдцем,// Тебе́ пе́ти и сла́вити.

Стих: Хвали́те Его́ в кимва́лех доброгла́сных, хвали́те Его́ в кимва́лех восклица́ния,/ вся́кое дыха́ние да хва́лит Го́спода.

Стихира: Боголе́пное Твое́ снизхожде́ние сла́вяще,/ пое́м Тя, Христе́:/ роди́лся еси́ от Де́вы,/ и неразлуче́н был еси́ от Отца́:/ пострада́л еси́ я́ко челове́к,/ и во́лею претерпе́л еси́ Крест,/ воскре́сл еси́ от гро́ба я́ко от черто́га произше́д,/ да спасе́ши мир,// Го́споди, сла́ва Тебе́.

Стихиры Пасхи, глас 5:

Стих: Да воскре́снет Бог,/ и расточа́тся врази́ Его́.

Стихира: Па́сха/ свяще́нная нам днесь показа́ся;/ Па́сха но́ва свята́я;/ Па́сха та́инственная;/ Па́сха всечестна́я./ Па́сха Христо́с Изба́витель;/ Па́сха непоро́чная;/ Па́сха вели́кая;/ Па́сха ве́рных./ Па́сха две́ри ра́йския нам отверза́ющая.// Па́сха всех освяща́ющая ве́рных.

Стих: Я́ко исчеза́ет дым,/ да исче́знут.

Стихира: Прииди́те/ от виде́ния жены́ благове́стницы,/ и Сио́ну рцы́те:/ приими́/ от нас ра́дости благове́щения, Воскресе́ния Христо́ва:/ красу́йся, лику́й/ и ра́дуйся, Иерусали́ме,/ Царя́ Христа́ узре́в из гро́ба,/ я́ко жениха́ происходя́ща.

Стих: Та́ко да поги́бнут гре́шницы от Лица́ Бо́жия,/ а пра́ведницы да возвеселя́тся.

Стихира: Мироно́сицы жены́,/ у́тру глубоку́,/ предста́вша гро́бу Живода́вца,/ обрето́ша А́нгела/ на ка́мени седя́ща,/ и той провеща́в им,/ си́це глаго́лаше:/ что и́щете Жива́го с ме́ртвыми?/ Что пла́чете Нетле́ннаго во тли?// Ше́дше, пропове́дите ученико́м Его́.

Стих: Сей день, его́же сотвори́ Госпо́дь,/ возра́дуемся и возвесели́мся в онь.

Стихира: Па́сха кра́сная,/ Па́сха, Госпо́дня Па́сха!/ Па́сха всечестна́я/ нам возсия́. Па́сха,/ ра́достию друг дру́га обы́мем./ О Па́сха!/ Избавле́ние ско́рби,/ и́бо из гро́ба днесь,/ я́ко от черто́га/ возсия́в Христо́с,/ жены́ ра́дости испо́лни, глаго́ля:/ пропове́дите апо́столом.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Воскресе́ния день,/ и просвети́мся торжество́м,/ и друг дру́га обы́мем./ Рцем бра́тие,/ и ненави́дящим нас,/ прости́м вся Воскресе́нием,/ и та́ко возопии́м:/ Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в,// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.

Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)

Во время пения стихир Пасхи священнослужители начинают христосоваться между собою в алтаре.

Священнослужители, похристосовавшись между собой в алтаре, исходят на солею.

Предстоятель выходит с Крестом и трисвещником, произносит от себя краткое общее приветствие предстоящим и заканчивает его троекратным осенением Крестом и трисвещником на три стороны возглашая каждый раз:

Иерей: Христо́с воскре́се!

Люди: Вои́стину воскре́се!

Тропа́рь Па́схи:

Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды, неспешно)

Предстоятель относит Крест с трисвечником в алтарь и выходит на амвон для чтения Огласительного слова свт. Иоанна Златоустого.

Сло́во огласи́тельное Иоа́нна Златоу́стого:

Иерей: И́же во святы́х отца́ на́шего Иоа́нна, Архиепи́скопа Константинопо́льскаго, Златоу́стаго, сло́во Огласи́тельное во святы́й и светоно́сный День пресла́внаго и спаси́тельнаго Христа́ Бо́га на́шего Воскресе́ния.

А́ще кто благочести́в и боголюби́в, да наслади́тся сего́ до́браго и све́тлаго торжества́. А́ще кто раб благоразу́мный, да вни́дет ра́дуяся в ра́дость Го́спода своего́. А́ще кто потруди́ся постя́ся, да восприи́мет ны́не дина́рий. А́ще кто от пе́рваго часа́ де́лал есть, да прии́мет днесь пра́ведный долг. А́ще кто по тре́тием часе́ прии́де, благодаря́ да пра́зднует. А́ще кто по шесто́м часе́ дости́же, ничто́же да сумни́тся, и́бо ничи́мже отщетева́ется. А́ще кто лиши́ся и девя́таго часа́, да присту́пит, ничто́же сумня́ся, ничто́же боя́ся. А́ще кто то́чию дости́же, и во единонадеся́тый час, да не устраши́тся замедле́ния: любочести́в бо Сый Влады́ка, прие́млет после́дняго я́коже и пе́рваго: упокоева́ет в единонадеся́тый час прише́дшаго, я́коже де́лавшаго от пе́рваго часа́. И после́дняго ми́лует, и пе́рвому угожда́ет, и о́ному дае́т, и сему́ да́рствует, и дела́ прие́млет, и наме́рение целу́ет, и дея́ние почита́ет, и предложе́ние хва́лит. Те́мже у́бо вни́дите вси в ра́дость Го́спода своего́: и пе́рвии и втори́и, мзду приими́те. Бога́тии и убо́зии, друг со дру́гом лику́йте. Возде́ржницы и лени́вии, день почти́те. Пости́вшиися и непости́вшиися, возвесели́теся днесь. Трапе́за испо́лнена, наслади́теся вси. Теле́ц упита́нный, никто́же да изы́дет а́лчай, вси наслади́теся пи́ра ве́ры: вси восприими́те бога́тство бла́гости. Никто́же да рыда́ет убо́жества, яви́ся бо о́бщее Ца́рство. Никто́же да пла́чет прегреше́ний, проще́ние бо от гро́ба возсия́. Никто́же да убои́тся сме́рти, свободи́ бо нас Спа́сова смерть. Угаси́ ю́, И́же от нея́ держи́мый. Плени́ а́да, Соше́дый во ад. Огорчи́ его́ вкуси́вша пло́ти Его́. И сие́ предприе́мый Иса́иа возопи́: ад, глаго́лет, огорчи́ся, срет Тя до́ле. Огорчи́ся, и́бо упраздни́ся. Огорчи́ся, и́бо пору́ган бысть. Огорчи́ся, и́бо умертви́ся. Огорчи́ся, и́бо низложи́ся. Огорчи́ся, и́бо связа́ся. Прия́т те́ло, и Бо́гу прирази́ся. Прия́т зе́млю, и сре́те Не́бо. Прия́т е́же ви́дяше, и впаде́ во е́же не ви́дяше. Где твое́, сме́рте, жа́ло; где твоя́, а́де, побе́да? Воскре́се Христо́с, и ты низве́рглся еси́. Воскре́се Христо́с, и падо́ша де́мони. Воскре́се Христо́с, и ра́дуются А́нгели. Воскре́се Христо́с, и жизнь жи́тельствует. Воскре́се Христо́с, и ме́ртвый ни еди́н во гро́бе. Христо́с бо воста́в от ме́ртвых, Нача́ток усо́пших бысть. Тому́ сла́ва и держа́ва, во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Кто благочестив и Боголюбив — насладись ныне сим прекрасным и радостным торжеством! Кто слуга благоразумный — войди, радуясь, в радость Господа своего! Кто потрудился, постясь, — прими ныне динарий! Кто работал с первого часа — получи ныне заслуженную плату! Кто пришел после третьего часа — с благодарностью празднуй! Кто достиг только после шестого часа — нисколько не сомневайся, ибо и ничего не теряешь! Кто замедлил и до девятого часа — приступи без всякого сомнения и боязни! Кто же подоспел прийти лишь к одиннадцатому часу — и тот не страшися своего промедления! Ибо щедр Домовладыка: принимает последнего, как и первого; ублажает пришедшего в одиннадцатый час так же, как и трудившегося с первого часа; и последнего одаряет, и первому воздает достойное; и тому дает, и этому дарует; и деяние принимает, и намерение приветствует; и труд ценит, и расположение хвалит.

Итак, все — все войдите в радость Господа своего! И первые, и последние, примите награду; богатые и бедные, друг с другом ликуйте; воздержные и беспечные, равно почтите этот день; постившиеся и непостившиеся, возвеселитесь ныне! Трапеза обильна, насладитесь все! Телец упитанный, никто не уходи голодным! Все насладитесь пиром веры, все воспримите богатство благости!

Никто не рыдай о своем убожестве, ибо для всех настало Царство! Никто не плачь о своих грехах, потому что из гроба воссияло прощение! Никто не бойся смерти, ибо освободила нас Спасова смерть! Объятый смертью, Он угасил смерть. Сошед во ад, Он пленил ад и огорчил того, кто коснулся Его плоти.

Предвосхищая сие, Исаия воскликнул: «Ад огорчился, встретив Тебя в преисподних своих». Огорчился ад, ибо упразднен! Огорчился, ибо осмеян! Огорчился, ибо умерщвлен! Огорчился, ибо низложен! Огорчился, ибо связан! Взял тело, а прикоснулся Бога; принял землю, а нашел в нем небо; взял то, что видел, а подвергся тому, чего не ожидал!

Смерть! где твое жало?! Ад! где твоя победа?!

Воскрес Христос, и ты низвержен! Воскрес Христос, и пали демоны! Воскрес Христос, и радуются ангелы! Воскрес Христос, и торжествует жизнь! Воскрес Христос, и никто не мертв во гробе! Ибо Христос, восстав из гроба, — первенец из умерших. Ему слава и держава во веки веков! Аминь.

Тропа́рь Иоа́нна Златоу́стого, глас 8:

Хор: Уст твои́х, я́коже све́тлость огня́/ возсия́вши, благода́ть вселе́нную просвети́:/ не сребролю́бия ми́рови сокро́вища сниска́,/ высоту́ нам смиреному́дрия показа́,/ но твои́ми словесы́ наказу́я, о́тче Иоа́нне Златоу́сте,// моли́ Сло́ва, Христа́ Бо́га, спасти́ся душа́м на́шим.

Ектения́ сугу́бая:

Диакон: Поми́луй нас, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды, на каждое прошение)

Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепископе, или: преосвященнейшем епископе) имярек, и всей во Христе́ бра́тии на́шей.

Еще́ мо́лимся о Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, да ти́хое и безмо́лвное житие́ поживе́м во вся́ком благоче́стии и чистоте́.

Еще́ мо́лимся о блаже́нных и приснопа́мятных созда́телех свята́го хра́ма сего́, и о всех преждепочи́вших отце́х и бра́тиях, зде лежа́щих и повсю́ду, правосла́вных.

Еще́ мо́лимся о ми́лости, жи́зни, ми́ре, здра́вии, спасе́нии, посеще́нии, проще́нии и оставле́нии грехо́в рабо́в Бо́жиих настоя́теля, бра́тии и прихо́жан свята́го хра́ма сего́.

Еще́ мо́лимся о плодонося́щих и доброде́ющих во святе́м и всечестне́м хра́ме сем, тружда́ющихся, пою́щих и предстоя́щих лю́дех, ожида́ющих от Тебе́ вели́кия и бога́тыя ми́лости.

Иерей: Я́ко Ми́лостив и Человеколю́бец Бог еси́, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Ектения́ проси́тельная:

Диакон: Испо́лним у́тренюю моли́тву на́шу Го́сподеви.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Дне всего́ соверше́нна, свя́та, ми́рна и безгре́шна у Го́спода про́сим.

Хор: Пода́й, Го́споди. (На каждое прошение.)

Диакон: А́нгела ми́рна, ве́рна наста́вника, храни́теля душ и теле́с на́ших, у Го́спода про́сим.

Проще́ния и оставле́ния грехо́в и прегреше́ний на́ших у Го́спода про́сим.

До́брых и поле́зных душа́м на́шим и ми́ра ми́рови у Го́спода про́сим.

Про́чее вре́мя живота́ на́шего в ми́ре и покая́нии сконча́ти у Го́спода про́сим.

Христиа́нския кончи́ны живота́ на́шего, безболе́знены, непосты́дны, ми́рны и до́браго отве́та на Стра́шнем Суди́щи Христо́ве про́сим.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́, и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Бог ми́лости и щедро́т и человеколю́бия еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Твое́ бо есть, е́же ми́ловати и спаса́ти ны, Бо́же наш, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Диакон: Прему́дрость.

Хор: Благослови́.

Иерей: Сый благослове́н Христо́с Бог наш, всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь. Утверди́, Бо́же, святу́ю правосла́вную ве́ру, правосла́вных христиа́н во век ве́ка.

Иерей держа Крест с трисвечником поет в алтаре со всем духовенством:

Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в//

Хор: И су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.

Отпу́ст Па́схи:

Иерей выйдя на амвон с крестом и трисвечником:

Христо́с воскресы́й из ме́ртвых, сме́ртию смерть попра́вый и су́щим во гробе́х живо́т дарова́вый: и́стинный Бог наш, моли́твами Пречи́стыя Своея́ Ма́тере и всех святы́х, поми́лует и спасе́т нас, я́ко Благ и Человеколю́бец.

И осеняет предстоящих Крестом и трисвещником на три стороны, громко произнося при каждом осенении:

Иерей: Христо́с воскре́се!

Люди: Воистину воскресе!

Тропа́рь Па́схи:

Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.

И нам дарова́ живо́т ве́чный, покланя́емся Его́ тридне́вному Воскресе́нию.

Многоле́тие:

Хор: Вели́каго Господи́на и Отца́ на́шего Кири́лла,/ Святе́йшаго Патриа́рха Моско́вскаго и всея́ Руси́,/ и Господи́на на́шего (Высоко-) преосвяще́ннейшаго имярек,/ (архи-)епи́скопа (митрополита (титул)),/ богохрани́мую страну́ на́шу Росси́йскую,/ настоя́теля, бра́тию и прихо́жан свята́го хра́ма сего́/ и вся правосла́вныя христиа́ны,// Го́споди, сохрани́ их на мно́гая ле́та.

Читать полностью