2 Тим., 294 зач., II, 20-26.
Глава 2.
20 А в большом доме есть сосуды не только золотые и серебряные, но и деревянные и глиняные; и одни в почетном, а другие в низком употреблении.
21 Итак, кто будет чист от сего, тот будет сосудом в чести, освященным и благопотребным Владыке, годным на всякое доброе дело.
22 Юношеских похотей убегай, а держись правды, веры, любви, мира со всеми призывающими Господа от чистого сердца.
23 От глупых и невежественных состязаний уклоняйся, зная, что они рождают ссоры;
24 рабу же Господа не должно ссориться, но быть приветливым ко всем, учительным, незлобивым,
25 с кротостью наставлять противников, не даст ли им Бог покаяния к познанию истины,
26 чтобы они освободились от сети диавола, который уловил их в свою волю.
Комментирует протоиерей Павел Великанов.
Комментирует протоиерей Павел Великанов.
В Древнем Патерике есть такое замечательное истолкование этих слов апостола: «Брат спросил авву Пимена, говоря: «Почему бесы склоняют мою душу завидовать тем, кто стоит выше меня, и презирать тех, кто ниже меня?» Говорит ему старец: «Об этом апостол сказал вот что: в большом доме есть сосуды не только золотые и серебряные, но и деревянные и глиняные; и если кто очистит себя от всего такого, то он будет сосудом в чести, освященным и благопотребным Владыке, годным на всякое доброе дело».
С первого взгляда — как-то не очень понятно, о чем вообще речь. Но мысль, озвученная старцем через слова апостола, — очень глубока. И речь идёт о том, что делает человека — человеком чести.
В чем главная проблема вопрошающего? В постоянном сопоставлении себя с другими. Тем, кто выше его, — он завидует и ненавидит их, потому что ему самому хотелось бы оказаться на их месте. Тех, кто ниже его, — он презирает, считая их недостойными своего внимания и общения. Самое ужасное в его состоянии то, что его самого... как бы нет: он весь — в скачущих индексах оценочной биржи окружающих. И если эти «торги» вдруг остановятся — для него это будет катастрофой: ведь если прекратить себя сравнивать — то некуда будет стремиться и не от кого будет отталкиваться!
Когда пожарный входит в пылающий дом — он не задаётся вопросом, а достоин ли попавший в беду его помощи? Пожарный — человек чести. Офицер — тоже человек чести, потому что хранит верность присяге и защищает своё государство, несмотря ни на что. Врач, педагог, священник — и многие другие служения — невозможны без сохранения чести профессии. Можно повторить слова из другого афонского патерика — неразличение зла и добра в человеке останавливает осуждение и свидетельствует о чести.
Но как же это трудно на деле — прекратить поток сравнения себя с другими и развешивание ярлыков — и начать просто принимать окружающих такими, какие они есть! В своё время мне посчастливилось общаться с человеком, который владел этим навыком в совершенстве — это был отец Кирилл Павлов, духовник Троице-Сергиевой Лавры. Каждый, приходивший к нему — хоть бомж, хоть профессор, хоть семинарист, хоть только-только делающий первые шаги к Богу молодой неформал с татуировками и пирсингом — уходили от него в полной уверенности, что отец Кирилл действительно его любит, как никого другого. Это ощущение собственной ценности в глазах старца было настолько мощным и пронзительным, что сама мысль о грехе c гневом отбрасывалась — как же я смогу такого себя принести старцу? Я ведь просто сгорю от стыда в пламени его любви!...
Честь — это не только наличие в человеке того, что можно «чести» — то есть чтить. Это прежде всего способность самого человека к безоценочному по-читанию, по-чтению другого как носителя образа Божия — какой бы грязью он не был испачкан!...
Тайная вечеря – первая Пасха
Первой Пасхой христиан была Тайная Вечеря — та Пасха, которую праздновал Сам Иисус Христос в Иерусалиме накануне Своего ареста и казни. Праздник еврейского народа в воспоминание об освобождении его из египетского рабства стал тогда на Тайной Вечери преддверием крестной смерти Сына Божьего.
Наверно, ученики Христа искренне удивлялись тому, что праздник столь разительно отличается от той традиционной еврейской Пасхи, ведь были изменены ее установления.
Во-первых, Учитель праздновал Пасху в чужом доме, а ее полагалось праздновать обязательно в своем узком семейном кругу.
Согласно установленному древнему ритуалу, Пасху ели стоя и будучи готовыми к дороге — то есть одетыми и подпоясанными, с посохом в руке. Так полагалось в память о спешном бегстве евреев из Египта. В Евангелии же сказано, что «настал час, Он возлёг, и двенадцать Апостолов с Ним». Господь и Его ученики возлегли, не как рабы, а как свободные люди. И куда-то торопиться ради спасения им уже было не нужно, ведь Спаситель — с ними.
И вот Господь, как сказано в Евангелии, «взяв чашу и благодарив, сказал: приимите её и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придёт Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Моё, которое за вас предаётся; сие творите в Моё воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается». Так Господь устанавливает великое таинство будущей Церкви — евхаристию. Учеников же в те минуты, может быть, больше всего удивило то, что хлеб для Пасхи выбран квасный, дрожжевой — вовсе не тот, пресный, который положено есть на Пасху.
Первую Новозаветную Пасху Спаситель совершал по-новому. И смысл ее был направлен уже не в прошлое, а в будущее, ко Второму Пришествию Христа. И особое спокойствие, торжественная неторопливость, с которой, несмотря на присутствие на трапезе предателя Иуды, совершалась первая христианская Пасха, свидетельствовала о том, что народ Христов — это уже не рабы земного царя, от которого надо бежать ночью, а Царство Божие — не дальняя земля за горами. Царство Божие — внутри нас.
2 мая. О духовном смысле Омовения ног Христом апостолам
Сегодня 2 мая. Церковь вспоминает Омовение ног Христом апостолам.
О духовном смысле этого события, — протоиерей Владимир Кашлюк.
2 мая. Об особенностях богослужения дня
Сегодня 2 мая. Великий четверг. Воспоминание Тайной вечери.
Об особенностях богослужения дня, — священник Константин Кокора.