Поделиться
Гость программы — Роман Светлов, директор института философии российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена, доктор философских наук, профессор.
Ведущий: Алексей Козырев
А. Козырев
— Добрый вечер, дорогие друзья, в эфире радио «Вера» программа «Философские ночи» и с вами ее ведущий Алексей Козырев. Сегодня мы поговорим о философии и раннехристианских апологетах. У нас сегодня в гостях директор Института философии Российского государственного педагогического университета имени Александра Ивановича Герцена, доктор философских наук, профессор Роман Викторович Светлов. Здравствуйте, Роман Викторович.
Р. Светлов
— Добрый вечер.
А. Козырев
— Ну вот я представил вас, как директора Института философии, я знаю, что чуть ли не вчера ученый совет принял решение о том, чтобы институт человека стал институтом философии, как вы считаете, для педагогического вуза это естественно, нормально или выдающееся какое-то явление? Вообще зачем педагогам, зачем будущим учителям, которые пойдут работать в школу философия?
Р. Светлов
— Замечательный вопрос. Прежде всего уточню, что это пока стал совет Института философии человека, каким он был до вчерашнего дня и дальше это решение будет приниматься, я надеюсь, в позитивном ключе уже ученым советом университета целым. Собственно, зачем нужна философия: ну, во-первых, в нашем институте не только педагогические программы, но и чисто философские имеются, и бакалавриат, и магистратура, вообще, я надеюсь, очень хорошая магистерская программа будет по феноменологии современной совместно с зарубежными университетами, прямо вот с этого года набираем и достаточный интерес всегда к чистой философии имеется, даже если нет бюджетных мест, набираем и вне бюджетных ребят. Вообще интерес к философии в таком молодежном и среднего возраста сообществе в Петербурге совершенно точно, уверен, также и в Москве по опыту своих друзей очень высокий, он часто имеет неформатный характер, в качестве примера можно взять открытый философский факультет Ильи Мавринского в Петербурге, когда были занятия до карантина, встречи, когда к нам приходили, в аудитории набиралось 60-80 человек, но обычно знаешь, кто занимается философией в Герценском, Большом университете, в РХГА, а тут половина совсем незнакомых лиц приходит, то есть интерес все равно есть. Но помимо всего прочего, конечно, мы имеем и педагогическое направление в нашем институте, и культурологическое направление, ну и одновременно обеспечиваем общий курс по философии, истории философии и науки. Вот зачем философия педагогам: наверное, нужно вспомнить, что долгое время педагогика и называлась «прикладной философией», почему она прикладная философия — потому что, извините, я вспомню элементарное, тривиальное, но от этого не являющиеся неправильными вещами, что делает философия — она закладывает мировоззренческий горизонт, вот хотим мы этого или нет, это важнейшая ее задача и учит думать, я использую слово модное: «учит критическому мышлению», его можно по-разному понимать в любом случае, это инструмент, как молоток, которым можно забивать гвозди, а можно пробивать головы, вот критическое мышление современному молодому человеку, находящемуся в этой ужасной дополненной реальности или прекрасной дополненной реальности, который не может разобраться, что и как происходит, очень нужен.
А. Козырев
— А не приходит ли противоречие: критическое мышление, например, с религиозными убеждениями человека? Вот если приходит человек православный, воцерковленный или ищущий путь к вере и тут ему говорят: ну вот сейчас ты будешь учиться критическому мышлению, все подвергать сомнению.
Р. Светлов
— Это не просто все подвергать сомнению, ведь все подвергать сомнению — это какой-то уже совсем новый европейский вариант этого, а сам я античник, занимаюсь античностью и коллеги со мной согласны в подавляющем большинстве, что критическое мышление- это следующее: давай подумаем, ну как Сократ говорил, Критий пришел к нему в тюрьму: «Давай сбежим оттуда. — Подожди, давай порассуждаем», вот это не подвергать сомнению, это разбираться. Ну а слово «критика» от греческого «крино» — это «разбираться», то есть рассматривать, разлагать, а не вовсе элиминировать каким-то образом.
А. Козырев
— То есть и вера должна, наверное, быть поставлена на такие прочные опоры мышления, убеждения, вот я подвожу нас к нашей сегодняшней теме: апологеты — это были люди, по сути, видимо, получившие хорошее образование, философское образование, риторическое образование, учившиеся, может быть, в школах известных риторов, философов и принявшие Христа, то есть а что им делать с этим багажом, который они получили в античных школах — отказаться от него или использовать его для того, чтобы новое учение, новая вера, которую они почли истинной верой засияла какими-то новыми красками.
Р. Светлов
— Алексей Павлович, абсолютно правильно, вы сказали то, о чем я хотел говорить, я, может, какие-то детали, подробности добавлю. Во-первых, мы должны отказаться от старого убеждения, которое зачастую иногда до сих пор вылезает в разных книгах, что христианство раннее — это религия рабов, среди христиан с самого начала было большое количество людей вполне состоятельных, чаще всего они становились главами общины, даже епископами и они помогали этой общине с финансовой точки зрения и соответственно, раз состоятельные, значит образованные, потому что после той эпохи, когда перестали казнить философов, я имею ввиду Сократа или Аристотеля, которого преследовали также, после появления эллинистической монархии образованность, риторика, которая была не только искусством красноречия, а опиралась на широчайший горизонт, знания философии становятся респектабельными вещами, становятся ценностями...
А. Козырев
— Еще грамматику стоит добавить.
Р. Светлов
— Конечно, да. Вот, становятся безусловными ценностями и поэтому если человек живет в этом обществе, то он естественно имеет, выражаясь современным языком, высшее гуманитарное, ну и не только гуманитарное, еще и четыре математические науки, образование. Более того, это не просто образование ради образования, ведь любое образование создает мировоззренческий горизонт и умение мыслить, в общем-то, любой человек говорит на языке его времени, даже какие-то совершенно новые вещи, ну вот Фалес сказал: «Все есть вода», если, конечно, он это говорил, но почему он сказал: «Все есть вода» — не только потому что из камня богатыри ее даже выжимают, а потому что в 90 процентов случаев в эпической мифологии вначале были воды или океан, как у Гомера, и даже хаос греки неверно этимологически пытались толковать, как водную стихию, но Фалес говорил, что тут другое, когда говорил: «все есть вода». Вот точно также очень много используется из багажа, из горизонта знаний апологетами, образованнейшими людьми, хочу подчеркнуть используются античные науки в целом, но понятно, что смысл вкладывается в них уже совершенно другой. Нельзя новое вино в старые меха налить, как известно, апостол говорил, ну потому что буквально вино испортится, но здесь получалась удивительная вещь, когда менялись меха.
А. Козырев
— Ну, в старую бочку вино можно налить, оно от этого, может быть, даже лучше станет.
Р. Светлов
— Это да, но, к сожалению, выдерживание вина в бочках — это уже куда более поздний период культуры виноделия.
А. Козырев
А вот само слово «апологет» — мы знаем апологию Сократа, защитная речь на суде, апология, в советские времена, когда говорили «апологет», как правило, вкладывали отрицательное содержание: «апологет мирового империализма» какой-нибудь, а вот в раннехристианской апологетике есть ли какой-то специфический смысл у слова «апологет», «апология»?
Р. Светлов
— Да, мне кажется, есть, хотя сейчас достаточно часто предлагают отказаться от этого термина, как обозначающий отдельный период раннехристианской литературы, новозаветный период, уже апостольский, где-то 120-й-140-й год апологетика и сказали, что это часть просто раннехристианской словесности, с этим в принципе-то можно согласиться, потому что там не только чистая апология, там много о чем они пишут, однако, на мой взгляд, определенный аспект их творчества и сам характер их деятельности это все-таки апологетический. Но апология — это защитительная речь на суде, самая знаменитая апология — апология Сократа, есть менее знаменитые философские апологии, но тоже любопытные типа Апулея — обвинении в магизме и так далее, то есть это распространенный достаточно жанр был. Из этого не следует, что эти апологии, которые писали Иустин-философ, Татиан Ассириец, по сути своей апологетически мы видим, у Афинагора, у Климента Александрийского, ну и так далее, не означает, что это речи, которые читались на суде, это риторические произведения.
А. Козырев
— Ну и, наверное, не всегда у апологетов их произведения назывались «апологии», например, «Октавий» Минуция Феликса — это тоже апологетическая литература, и жанры, наверное, были разные этих апологетических работ.
Р. Светлов
— Да, «К Автолику», например, это скорее не защита на суде, а скорее полемика, которая позволяет Феофилу Антиохийскому показать преимущество христианской веры, природы ее. Кстати, «К Автолику» используется великолепный аргумент, который требует отдельного обсуждения — это аргумент от аналогии так называемый, помните: «Покажи мне своего человека, — говорит он Автолику, — я покажу тебе своего Бога», который потом возникает неожиданно в XVII-XVIII веках...
А. Козырев
— А можно поподробнее, как вот: «покажи человека»?
Р. Светлов
— Я думаю, что, реконструируя ситуацию, Автолик говорит: ну покажи мне Бога-то своего", как, не знаю, кто-либо, Кель, вот этот антихристианский апологет говорит: «Ну где же ваш Бог? Ну вот говорят, что его видели воскресшим и все. Вот у нас наши боги — это, условно говоря — светила, которым поклоняемся, есть живые боги в храмах, статуи пророчествующие и так далее и это не ложные какие-то, выдуманные разного рода суеверными людьми, а вполне себе юридически верифицированные, вот иди и посмотри, проверенные, испытанные. Но, естественно, идея христианского апологета в целом заключается в том, что Бог бестелесен, а поэтому не виден, трансцендентен, я бы даже так сказал, ну и соответственно именно Он устроил весь наш разумно устроенный прекрасный мир, так покажи, где же Он, который распятый, казненный, якобы воскресший — спрашивает язычник, ну и идея следующая: А покажи мне своего человека, покажи мне свою душу. А мы можем показать свою душу кому-то? Нет, я лишь могу судить, что вы разумное существо, а не, выражаясь современным языком — киборг, потому что вы ведете себя также, как веду себя я, ну, не всегда, конечно, но тем не менее, вот суждение по аналогии которое потом будет так и называться, там и Мальбранш, и Томас Рид, и субъективный идеализм так называемый английский, Беркли я имею ввиду. Вот ты не можешь показать себя, поэтому как ты докажешь, что ты человек, но ты же убежден, что ты человек, а почему же ты не можешь, выражаясь опять современным языком, с точки зрения экономии мышления, тоже предположить по поводу богоуправляющего мира.
А. Козырев
— Мне один человек сказал: «Я не человек, я зверь вообще, в человеке больше зверства, животного, чем человеческого». Наверное, если человек так мыслит, так думает, то так, наверное, оно и есть в отношении этого человека.
А. Козырев
— В эфире радио «Вера» программа «Философские ночи», с вами ее ведущий Алексей Козырев и наш сегодняшний гость, профессор, доктор философских наук, Роман Викторович Светлов, директор Института философии Герценовского педагогического университета из Санкт-Петербурга, я в самом начале не сказал, что у нас сегодня в студии гость, который специально приехал на нашу программу из города на Неве. Мы говорим сегодня о раннехристианской апологетике. Ну вот уже какие-то имена мы назвали, перечислили, кто более яркий, вот с чего нашему слушателю следовало бы начинать знакомство? Понятно, апостольская традиция, Деяния апостолов, Послания апостольские — это в Новом Завете, то есть эта книга есть дома у каждого христианина, если ее нет, то надо срочно бежать в храм или в магазин, купить или попросить, вам дадут бесплатно, это понятно, где и как прочитать, а вот апологеты, не дают же в храмы какую-то брошюру или книжку, где собрано и вообще это достаточно трудно, наверное, найти эту литературу. Я помню в свое время в издательстве «Жизнь с Богом» выходила такая замечательная книжка на очень тонкой бумаге: «Ранние отцы Церкви», вот я по ней знакомился, мне дочь Михаила Эммануиловича Пасно́ва — Ирина Паснова, которая была директором этого издательства, прислала несколько книг, и я был очень тронут, я читал, а вот сейчас, если нет в руках этой книжки, то что достать?
Р. Светлов
— Можно сказать, что я тоже по той же самой книге знакомился первоначально с ними, так что нам с вами повезло в свое время. Труды эти переиздавались, они переиздавались в издательстве «Алетейя» петербургском с какими-то некоторыми дополнениями, это в нулевых годах уже. Я сейчас скажу ту самую вещь, которую уже вынужден говорить, хотя я сам много занимался книгоизданием, мне это не нравится, но в сети есть и эти переводы, и современные переводы, потому что и Афинагор переводится, и так далее современными нашими замечательными учеными, найти в принципе апологию возможно. Что, на мой взгляд, наиболее ярко из всех апологий — это самая как раз антиэллинская апология Иустина Ассирийца, который прямо противопоставляет эллинскую пайдейю в самом широком смысле слова: и воспитание, и мировоззрение, философию, науку, образ жизни противопоставляет досуг, противопоставляет варварской, то есть христианской, он постоянно говорит: «мы варвары, мы держим дистанцию от вас, мы гордимся тем, что варвары» — вдумайтесь: 2-й век нашей эры, это ситуация, когда масса совсем не эллинов по рождению людей говорят по-эллински, как там Лукиан создает великую эллинскую литературу или масса: римляне, сирийцы, все говорят по-эллински, а говорят: «нет, вот мы варвары, у нас свой образ жизни».
А. Козырев
— Почти как Блок: «Да, скифы — мы, да, азиаты -мы, с раскосыми и жадными очами...»
Р. Светлов
— Потом достаточно распространенное это обозначение язычников будет: эллинствующие в дальнейшем в христианской или византийской литературе.
А. Козырев
— Почти как безумствующие. А это тот Иустин Сириец, который Иустин-мученик?
Р. Светлов
— Нет, я сказал Татиан Сириец, извините, которые еще составил «Евангелие по четырем» так называемое и потом вроде бы уклонился в какую-то ересь, если историкам Церкви тогдашним, если на них смотреть, Татиан — самая яркая апология, она самая что ни на есть антиэллинская, в отличии от Иустина, который комплиментарно настроен...
А. Козырев
— Который говорил: христиане до Христа, да?
Р. Светлов
— Да. Но тем не менее, Татиан, он очень яркий апологет, но он великолепно все это знает, он великолепный ритор, он сам воспитан в этой культуре, он знает, что отрицать, это наиболее такая интересная и противоречивая с этой точки зрения апология. Ну а когда мы говорим о дальнейшем, то, конечно, Иустин, в целом творчество Иустина и, в том числе, диалог его с Трифоном иудеем имеет апологетический характер, потому что апология была не только в отношении язычников, и в отношении иудеев также, в это время христианские общины достаточно непросто сами определяли себя по отношению к иудаизму и к иудейским общинам, которые, напоминаю, во 2-м веке нашей эры были в жесткой оппозиции к властям, было три войны, три больших восстания перед этим. И вот здесь я о специфике апологетического дискурса того времени хочу сказать с точки зрения задач, которые вольно или невольно, сознательно или несознательно стояли перед апологетами, первое, на что хочу обратить внимание, что 2-й век нашей эры — это династия Антонинов, династия Антонинов отличалась от императоров 1-го века нашей эры принципиально тем, что они старались провести в жизнь принципе клементи, то есть милосердия, добросердечия в своих делах, это тот самый принцип, про который еще Юлий Цезарь говорил, потом о нем Сенека очень много писал, пытаясь воспитать в этом принципе Нерона, но ничего не получилось у Сенеки, мы с вами помним, то есть это уже не императоры-людоеды, так сказать, не Нерон, Калигула, не Домициан, как они, по крайней мере, в истории представлены. Это императоры, которые готовы выслушать граждан Рима, это императоры, которые исходят из принципа, что наказание не должно быть избыточным, а должно иметь воспитательный характер, это эпоха серебряного века, расцвета римской культуры, цивилизации, экономики и так далее, и вместе это эпоха гонений против христианства, может, не таких тотальных, как при Декии и Диоклетиане, но тем не менее, даже Марк Аврелий осуществлял гонения против христианства, то есть вот этот парадокс: с одной стороны, просвещенные правители на троне, их некоторые называли «философы на троне», а с другой стороны, гонения против мирной совершенно общины, не поднимавшей никакого восстания, не бравшей в руки оружие, здесь получается, эта ситуация стала такой в хорошем смысле слова провокацией для появления апологетической литературы, то есть по большому счету это апология, направленная к императорам, например, или просто представителям власти, которые, конечно, это все не читали, но тем не менее, то есть появляется возможность выстроить некое риторическое подобие суда.
А. Козырев
— То есть по сути это такая борьба за свободу совести.
Р. Светлов
— Совершенно верно, и за свободу слова. То есть некое воображаемое риторическое пространство суда возникает, в котором апологет, как Сократ, помните, в свое время он не столько оправдывается, сколько опровергает и доказывает истинность своего учения. Ну вот стратегия Иустина, Климента Александрийского это доказывает истинность учения, опираясь на то, что и Гераклит, Сократ, Платон, они тоже о том же, на самом деле, говорили, там Татиан другим апологетов доказывал, что нет, вы погрязли в безбожии, суеверии, вот мы только истинное учение выстраиваем. Опять же, даже в этом случае, все равно это на античной пайдейе основывается, то есть появилась вот такого рода возможность. А кто читал эти апологии? Я думаю, что правы те исследователи, которые говорят, что, конечно, потребителем были сами христиане и эти апологии выступали одним из аргументов в пользу учения, таким же аргументом было мученичество, как символическое доказательство истинности веры, того, что я могу это перенести.
А. Козырев
— Иустин вот мученик, его казнили?
Р. Светлов
— Да. Все эти святые мученики, которые 2-го века, это понятно, что когда на стадионе, в цирке каком-нибудь происходило убийство государственных преступников, а люди досужие туда приходили посмотреть на кровь, как мы сейчас ходим на голливудское кино какое-нибудь.
А. Козырев
— Казнь вообще воодушевляет, будоражит народ.
Р. Светлов
— Да, и они, конечно, ничего не понимали, что это, клуб самоубийц, безумцы какие-то, но для христианской общины это было очень таким важным аргументом, готовности к пути Христа, к следованию Христу.
А. Козырев
— Подражание Христу, да?
Р. Светлов
— Да-да, буквально, вот я точно также приношу в жертву себя, получается. Иногда ведь многие христиане искали мученического венца. Что касается апологии — это другая сторона того же самого процесса, я, опять же, в некоем воображаемом риторическом судебном дискурсе обращаюсь к высшей инстанции, потому что высший судья — император, на земле, конечно, высшая — Бог и говорю: «раз уж ты разумный человек-философ на троне, то послушай аргументы, послушай мои доказательства», и эти доказательства читались и были обоснованием для некой целостности общины христианской. Мне кажется, существовал еще целый ряд обстоятельств, который вольно или невольно в комплексе текстов, написанных апологетами, потом что это не только апология, также появлялся, ведь помним, 2-й век нашей эры — такой период разномыслия в христианстве, гетеродоксия, гностики в первую очередь являются примером, соблазном...
А. Козырев
— У них есть своя апологетика?
Р. Светлов
— Если мы с вами говорим о гностиках, то, пожалуй, что и нет.
А. Козырев
— Они вообще: главное — нам спастись, все остальные, они люди второго сорта.
Р. Светлов
— Ну вообще, грубо говоря, да. Ну, может быть, у Маркиона, в маркионской традиции можно предположить нечто такое...
А. Козырев
— Но он и не совсем гностик.
Р. Светлов
— Да, он и не гностик, я бы сказал, потому что в гностицизме не дуализм главное, не отвержение еврейской Библии главным является, даже не фигура демиурга, вот этого самого мира создателя, то ли отпадшего ангела, то ли непонятно кого, вообще непонятно, откуда он взялся, самое главное — это эзотерическое знание для пневматиков...
А. Козырев
— А христианство все-таки это не эзотерика, это не клуб каких-нибудь теософов, любителей Блавацкой, и мы сегодня пытаемся это показать на примере апологетов 2-го века от Рождества Христова с профессором Санкт-Петербургского Герценовского педагогического университета Романом Викторовичем Светловым, и после небольшой паузы мы вернемся в студию и продолжим наш разговор в программе «Философские ночи».
А. Козырев
— В эфире программа «Философские ночи», с вами ее ведущий Алексей Козырев и наш сегодняшний гость, директор Института философии российского государственного педагогического университета имени Герцена из Санкт-Петербурга профессор Роман Викторович Светлов, мы говорим о раннехристианской апологетике, это 2-й век, да?
Р. Светлов
— Наиболее в значительных произведениях 2-й и 3-й, я бы сказал, что, конечно, апологетическую литературу писали и позже, но уж точно совершенно до рескрипта Миланского Константина и Лициния.
А. Козырев
— Кстати, и в обратном смысле и речи на суде в христианской традиции тоже часто содержали элементы христианской апологетики, то есть я нечто совершаю во имя высшей правды, не во имя закона века сего, мира сего, властей века сего, а во имя высшей правды.
Р. Светлов
— Совершенно верно. Мой коллега из Санкт-Петербургского университета, историк Алексей Дмитриевич Пантелеев, разбирая эту тему, очень хорошо рассматривал, недавно доклад представлял у нас по поводу риторики в описаниях мученичеств, это риторика в тех фрагментах речей, которая до нас дошла, а зачастую это риторика даже в поведении, в жестах, то есть риторика, как апологетика.
А. Козырев
— Ну, риторика предполагает жест, неужели человек, который стоит у края креста будет демонстративно как-то жестикулировать, показывать...
Р. Светлов
— Тем не менее определенного рода некоторые жесты: отвернулся, показал на что-то рукой, они входят в общий арсенал риторических средств, но это отдельная тема, а если возвратиться к истории гетеродоксии 2-го века или 3-го века нашей эры, во втором возможно она была даже более болезненной, потому что все эти монархиане 3-го века, так называемые, они, может быть, не столь же были к тому моменту опасны для Церкви, потому как она нечто выработала, я сейчас об этом скажу, а во 2-м веке нашей эры ведь споры шли обо всем: является ли Ветхий Завет откровением от Господа, является ли Евангелие от Иоанна текстом каноническим, ну уж про Откровение Иоанна Богослова и дальше еще говорили, Маркион как раз пример того, речь шла о том, какую же истину открыл Иисус Христос — ту, что содержится в Евангелиях или еще что-то сверх этого тем, кто того достоин, соответственно, это эзотерическое гностическое христианство. И что, собственно, делает апологетика — апологетика вместе с тем говорит: мы не вот эти, мы не гностики, мы не маркианиты, не николаиты, в общем, мы не те, с кем нас смешивают, это все «лжеименной гнозис», как Климент Александрийский сказал, а что же мы такое? —возникает вопрос, и, выражаясь языком современным, отцы апологеты создают некоего рода нарратив самоописания христианства, которое начинает появляться в таких текстах огромных по размеру, как «Строматы» Климента Александрийского, насколько я помню, Ориген тоже писал, не дошли до нас, или более короткий такой учебник «О началах» Оригена, собственно, и «Апологии» Иустина, это то же самое описание, в том числе, вполне себе богословское с целым рядом концептов, которые потом будут развиваться уже в догматической полемике в будущем и приведут к Никео-Цареградскому Символу Веры, то есть происходит некоего рода самоописание, это важным оказывается. Еще один тоже любопытный момент: 2-й век нашей эры — это некоего рода очередной пик эсхатологических ожиданий в христианстве...
А. Козырев
— Ожиданий конца света.
Р. Светлов
— Да, это он так в целом, конечно, присутствовал в мире этом, язычники по-своему переживали, иудеи по-своему, христиане по-своему, но, видимо, он еще и провоцировался вот этой странной действительно такой шизофренической ситуацией: философы на троне и преследование философов-христиан, ну потому что философией называл христианство Иустин тот же самый, и высшее проявление тому — знаменитый Монтан Фригийский, который дважды предсказывал, когда произойдет, где низойдет небесный Иерусалим на землю и так далее. И в ситуации, когда послезавтра конец света, как какой-нибудь проповедник из Майами это говорит, будем ли мы с вами читать Аристотеля или Мартина нашего Хайдеггера? Конечно, нет, даже Владимира Соловьева не будем, будем, наверное, поститься, молиться о ближних...
А. Козырев
— ...ну и читать Евангелие, какие-то главные тексты. Это знаменитый вопрос: какую книгу ты возьмешь на необитаемый остров?
Р. Светлов
— Да, ну или другой вопрос: на какой книге должен американский президент клясться во время инаугурации? Формально хоть на поваренной книге, может быть, но чаще Библия. Ну а если это чаяние начинает постепенно сходить вниз, то есть что делать, как выстраивать отношение к миру, как выстраивать социальную программу Церкви в широком смысле слова социальную. И для этого необходимо понять, кто мы такие, описание должно быть большим того, что мы веруем в Христа Распятого, пострадавшего за нас, воскресшего и указавшего нам путь спасения, очевидно больше, потому что философия, физика, химия, все, что угодно — это не просто наши знания о мире, это еще некоего рода способы организации нашей жизни в мире, но философия в первую очередь, нравственность, нравственные политические, социальные идеи.
А. Козырев
— А можно сказать, что учение 12-ти апостолов — это и есть такой текст, это апологетический текст или это предшествует?
Р. Светлов
— Мне кажется, это предшествует, но это тоже попытка некоего рода самоописания того, что из себя представляет община, кстати, очень ценный текст с точки зрения того, что представляли на окраине Аравии, Сирии вот эти общины. Собственно, как и «Пастырь Гермы», еще один предшествующий текст, в нем, кстати, много гностической метафорики, но, в общем, не гностический считается текст.
А. Козырев
— Его иногда несведущие путают с Гермесом Трисмегистом, это совершенно другой текст, там тоже первый текст корпуса называется «Пастырь, Поймандр», но это совершенно другой текст.
Р. Светлов
— Да, как известный анекдот конца 80-х годов: Карл Маркс и Фридрих Энгельс — это не муж и жена, а четыре совершенно разных человека«.
А. Козырев
— Да-да. А вот, собственно, апологеты сформулировали какие-то доказательства, которые потом вся христианская традиция время от времени будет использовать, будет к ним прибегать, то есть вы, например, привели уже пример доказательства: «покажи мне своего человека», то есть душу невозможно вынуть, показать и положить, а еще какие-нибудь доказательства, которые отличаются от античного типа мышления? Я вот помню, например, в «Октавии» Минуция Феликса мы веруем в истину, а не в то, во что веровали наши отцы, вот когда его оппонент начинает говорить, что: мы же веру отцов, наши отцы верили в Зевса, и деды верили в Зевса, как мы можем не верить в Зевса? Вот этот аргумент, его по-разному можно использовать.
Р. Светлов
— Отеческая вера становится потом и в христианстве аргументом, мы же с вами знаем это.
А. Козырев
— Да, но интересно, что у апологетов как раз контраргумент — отеческая вера. У нас отеческая вера, вообще-то говоря, марксизм с вами. У нас отцы верили в эти четыре совершенно разных человека, в эту четверицу, но это не значит, что мы должны обязательно быть марксистами.
Р. Светлов
— Совершенно верно. Они, конечно, использовали очень много аргументов, которые были наработаны уже античной традицией, это и космологический аргумент там еще с законов Платона и с Аристотеля работающие, это и аргументы, в стоической школе выдвигавшиеся, где и апостериорные и, по сути, априорные предпосылки аргументов, в принципе, это все использовалось. Следующий момент: в начале что использовалось, потом что-то добавлялось, ведь мы с вами знаем, что 5-й век до нашей эры — это эпоха греческого вольнодумства религиозного, это Демокрит, Анаксагор, это Сократ, там своеобразность вольнодумства, о нем, может быть, имеет два слова сказать будет, это, конечно же, софисты, всякие диагоры и так далее, это эпоха дел религиозного нечестия, то есть это вольнодумцы, которые были еще перед пелопонесской войной в Афинах. И вольнодумцы, они создали свою концепцию происхождения религии, целый ряд концепций происхождения религии, в частности, поклонение тому, что человеку выгодно, прагматическая теория происхождения религии. Или же религия, как выдумка для обеспечения социальной стабильности, Критию приписывается эта теория. Религия, как обожествление природных стихий, религия, как обожествление древних правителей, чуть позже Эвгемер будет об этом говорить, на самом деле, об этом и в 5-м веке говорили, агностическое отношение к религии, то есть чего только не было.
А. Козырев
— Человек есть мера всех вещей. Человек сам решает, есть ли бог или нет.
Р. Светлов
— Совершенно верно, Протагор честно говорит: «У меня столько же аргументов в пользу его существования, сколько в пользу не существования, поэтому лучше не высказываться по этому поводу. Аргументы в пользу его не существования: я с ним не встречался, существования: мне о нем рассказывали, но пока я его не встречу, лучше не буду говорить». Протагор такой умный был человек в этом отношении. А то, что сейчас называлось бы философской теологией или рациональной теологией, которая появляется у Платона, Аристотеля, стоиков и даже эпикурейцев — это ответ на это самое вольнодумство, они как бы пытаются рассказать всем современникам, как на самом деле нужно богов понимать и в каком-то смысле слова это принимает на себя функции соборов, соборно-догматического движения, правда, в отличии от соборов, никто им этого не поручал, хотя это все в кружках философских существует, постепенно это становится вполне таким общепринятым местом. Самое интересно, что христианские апологеты берут как из философской теологии античные аргументы, так они и берут аргументы от вольнодумцев, это аргументы против языческой веры, они зачастую даже начинают перечислять проступки людей-язычников, нравственный проступок — это значит неправильное мировоззрение у человека, то есть неправильная вера, они просто используют аргумент от Продика, от Крития, от кого-то еще, говорят: вы же сами эллины, вы же спорили со своей собственной верой, то есть с их точки зрения это все аргументация вольнодумцев, аргументация против язычества, против суеверия.
А. Козырев
— То есть бить врага его же оружием.
Р. Светлов
— Совершенно верно, и делали они очень виртуозно эту всю историю. Ну и, наверное, аргумент наиболее, может быть, существенный, помимо исторических аргументов важный был спор, кто старше: Орфей или Моисей, ну потому что кто старше, с того и списывали, и в к время этого спора выстраивалась в каком-то смысле мировая хронология, воображаемая, но тем не менее выстраивалась, это хронологически-историческая картина мира, но важным моментом было обсуждение следующей темы: а откуда эта мудрость берется? Откуда софия берется, сама по себе мудрость? Ведь надо понимать, что здесь столкнулись два понимания мудрости, из которых в конечном итоге наша с вами и вышла, сейчас мы слово «мудрость» не очень с вами употребляем, гений вовсе необязательно мудрый человек, считаем мы, он может быть социопатом каким-нибудь, это скорее ему присуще, про Тюринга историю, например, вспомните и так далее, а что такое мудрость в античном смысле слова — это «skillfulness», это способность заниматься чем угодно, это быть таким вот суперуспешным человеком и при этом правильным, конечно же, человеком. Мудрость библейская, то есть ветхозаветная — это мудрость смирения перед Богом, как Иов в конце склонился перед Ним, это мудрость принятия того, что с тобой происходит, это мудрость ожидания определенного слова от Бога, вот они потом соединятся вместе. Но мудрость Сократа, мудрость Платона, все равно же мы признаем мудрыми, мудрость Гераклита откуда берется, если все-таки для античной традиции характерно, как бы они не спорили с этим, тезис: «добродетель есть знание, которое порождает мудрость», то для апологетов в основании мудрости лежит праведность и поэтому их основные аргументы, почему Платон в виде буквы «х» — душа охватывает космос, значит, он Христа имел ввиду, почему Гераклит говорил о логосе, значит, он внимал этому логосу, который постоянно вещает, другое дело, что мы его не слышим.
А. Козырев
— И вот отсюда возникает эта формула Иустина: «христиане до Христа», то есть они как-то предчувствовали Христа.
Р. Светлов
— Да, потому что они, конечно, были праведниками, но в случае буквы «х» это не Сократ, а Тимей говорит, но в платоновских же текстах все равно. Они были праведниками и как праведники они пострадали, и Гераклит по одной из легенд вышел во внутреннюю эмиграцию и был изгнан, и Сократа казнили в конечном итоге, и Платон не высовывался в политические дела, в Афинах, по крайне мере, в рабство продавали его, и Аристотеля преследовали в конце жизни.
А. Козырев
— Мудрый человек должен быть гонимым обязательно.
Р. Светлов
— В начале — праведником.
А. Козырев
— В начале праведником, а потом гонимым за праведность.
Р. Светлов
— Да, а праведность с чем связана — с метанойей, с покаянием, то есть с выбором истины и вот получилось так по Иустину удивительным образом два человека: Гераклит и Сократ, он говорит, были христианами до Христа, хотя с Христом не сталкивались, значит, логос постоянно вещает.
А. Козырев
— А вот какие-то образы такие, совершенно античные, которые апологеты используют для описания Христа, мученичества Христа, Воскресения Христа? Я помню, кто-то сказал, что Христос — атлет жизни, то есть выше всех прыгнул, совершенно такой античный образ, да?
Р. Светлов
— На мой взгляд, самый-самый завершенный образ содержится у Климента в его трактате «Педагог», где он описывает логос, как педагога в мировом, но в первую очередь, в земном воплощении. И здесь вне всякого сомнения Иисус Христос — это не что иное, как идеальный стоический мудрец, который настолько самодостаточен, свободен, при этом свобода — это осознанная необходимость, бесстрастен, по большому счету, ему есть и пить-то не надо, Он это делает только чтобы не пугать своих последователей, Он абсолютно идеальный, совершенный мудрец, там, конечно, теряется вот это моление о чаше, этот экзистенциальный момент в этом описании, но здесь как раз та самая история, когда принятые культурные нарративы Климент перекладывает и показывает, что вот он и есть тот самый лучший мудрец, самый лучший философ, которого вы все время искали, о котором писали те же самые стоики, это Иисус Христос и есть.
А. Козырев
— Но это очень здорово, потому что часто христианская педагогика оказывается педагогикой без Христа, то есть мы должны соблюдать, исполнять, это делать, то не делать, туда не ходить, а Христос-то где? То есть вот Владимир Соловьев заканчивает «Духовные основы жизни» главкой «Образ Христа, как проверка совести», вот это христианская педагогика, это близкок Клименту, Соловьев вообще близок к раннехристианским апологетам, ему ближе апологеты, чем те же каппадокийцы, например, как вы думаете?
Р. Светлов
— Согласен, да, кстати, и жил он в ту самую эпоху, когда явно возникала необходимость новой апологетики, все-таки 19-й век, мы говорим, что просвещение, секуляризация, и как раз Россию это все настигало, и он понимал прекрасно необходимость новой апологетики совершенно, поэтому обратился к опыту. Но здесь можно сказать, что опыт апологетов, он очень важен не только потому, что там встречаются аргументы до сих пор работающие или обсуждаемые, по крайней мере, современными апологетами, но еще и потому что, когда студенты говорят: почему надо заниматься античностью? Я сейчас про античность скажу, но по сути и про апологетов можно сказать, привожу следующего рода пример: помните храм Артемиды Эфесской, одно из чудес света, огромный храм совершенно, где он сейчас? Сейчас там какое-то болотце, там арка стоит, по-моему, восстановленная...
А. Козырев
— Там колонна одна, я был на этом месте.
Р. Светлов
— Я тоже был, сейчас вспоминал, арка или колонна, и то она такое впечатление, восстановили для туристов, и местные мальчики бегают продавать якобы древние монеты, а где колонны этого храма, сожженного кстати, Геростратом, в день, с Александром Македонским связанный, где они? Они находятся в Айя-Софии. Развалины этого храма использовались жителями Эфеса для строительства. Эти камни использовались для строительства храма Петра в византийское время, но все равно оставалось настолько много, что в 11-м, начале 12-го века, когда пришли турки-сельджу́ки, они из этих камней построили крепость Сельчу́к, помните, она немножко видна там, ее остатки в нескольких километрах на холме, камни-то из того самого античного мира, то есть античность, она как строительный материал используется до настоящего момента, это очень легко, говоря о метафорике, об образах, говорят о дискурсах каких-то. Если вернемся к апологетам, то это та же самая ситуация в отношении современной апологетики.
А. Козырев
— В эфире радио «Вера» программа «Философские ночи», с вами ее ведущий Алексей Козырев и наш сегодняшний гость, профессор Санкт-Петербургского Герценовского педагогического университета, директор Института философии этого университета Роман Викторович Светлов, мы говорим сегодня о раннехристианской апологетике. Ну, понятно, доказать, что Бог есть — это задача не только апологетов, но и, наверное, религиозной философии, она тоже этим занимается, философствующая теология, а вот как доказать, что человек воскреснет? Это ведь совершенно новая по отношению к античной философии идея, по-моему, никто из античных философов не прорицал, не пророчествовал о телесном воскресении.
Р. Светлов
— Действительно, если говорить об этом в отношении античности, античной философии, в первую очередь приходит на ум Платон и пифагорейская традиция, связанная с темой реинкарнации, но это совсем не тема воскресения во плоти, это совсем другая история, такой вот интересный рефлекс того же, что придумали индусы, примерно в то же самое время как пифагоры, Платон, это одновременно возникли два ноу-хау в разных регионах индоевропейского мира, это наиболее близкое, что к этому имеет место быть и, конечно, вот это пифагорейское очень популярное в интеллектуальной культуре чаяние о душепереселении, оно оказало влияние на некоторых из раннехристианских апологетов и богословов, достаточно вспомнить Оригена, его спиритуалистическую антропологию, где скорее всего это не додумки его обвинителей, так оно и было, где воскресение человечества вообще-то происходит совсем в другом бытийном смысле слова тела и вполне вероятно гипотеза о множественности миров, им предположенная, связана с этим рефлексом. А так удивительным образом оказывается стандартно понято, Аристотель ближе к христианству, потому что вот эти три аспекта человека, у Аристотеля два, потому что часть души, но тем не менее еще дух добавляется, три аспекта человека, это аспекты именно человеческого существования, они разные по значимости, но все равно человек должен быть целостным холистическим существом. Здесь я на полях должен сказать, что у Аристотеля на самом деле все сложнее, но это отдельная тема, почему у Аристотеля ситуация сложнее и это как раз то самое, что проповедует именно христианство и здесь, конечно, для христианства решающим аргументом в пользу этого и в каком-то смысле слова единственным валидным аргументом в пользу этого — это Воскресение Христа. Мы видели тех, кто видели его, мы не можем им не верить, там даже один был неверующий, потрогал — да, действительно, Фома неверующий. Это воскресение настолько является реальностью, что если не признается этого, то христианства, как такового-то, и нет и поэтому самый важный аргумент — аргумент к этому, плюс к тому, конечно, апологеты начинают действовать в рамках широчайшей культурной образованности, приводя примеры философии, религии, мифологии...
А. Козырев
— Даже какие-то элементы натурального богословия, то есть богословия от природной закономерности: если природа воскресает весной, также мы ожидаем весны нашего тела.
Р. Светлов
— Да, но это уже все равно дополнительные аргументы, они важные, но решающим, почему природа воскресает — потому что Иисус Христос воскрес, понимаете? Поэтому египтяне про Осириса рассказывают, именно по этой причине, то есть главный решающий аргумент именно вот этот. Ну и соответственно, главный решающий контраргумент всегда со стороны языческих апологетов — это отрицание этого Воскресения или отрицания, что оно имело именно тот самый вид, который приобретает сейчас. Кстати, я здесь не являюсь, может быть, таким серьезным специалистом, но помните, в будущем будут эти знаменитые иконокла́зм — богоборческие споры в Византии и которые оказали любопытное воздействие, я надеюсь, что не ошибаюсь, воздействие на иконопись, насколько она, конечно, дошла до нас от того времени, когда изображается Воскресение Христа на фресках, на иконах, то обычно до эпохи иконоклазма это была пещера или гроб, камень отваленный, в лучшем случае изумленные охранники и так далее, а вот после иконоклазма начинают Иисуса Христа, выходящего оттуда изображать, то есть Он видим действительно, это не какое-то символическое, метафорическое...
А. Козырев
— То есть сначала был пустой гроб, да? Отваленный камень, разверстый гроб и нет Христа во гробе, и потом это уже личность Христа
Р. Светлов
— Да, она и подчеркивается в связи с опровержением иконоборчества, я не хочу сказать, что это такая закономерность стопроцентная, скорее статистическая, стало больше Христа именно изображаться, насколько мои историки знакомые, эстетики христианства рассказывали. Но, заметьте, до этого нужно было дойти еще и так показать это Воскресение, то есть какое-то время шло, в первую очередь, восстановление во плоти — это, конечно, аргумент Воскресения Иисуса Христа, вокруг которого выстраиваются все другие примеры воскресения, возрождения в природе, в человеке, в мифологии и так далее. Ну и здесь вот какого рода история, мы с вами можем долго убеждать какого-то человека в этом, он даже примет: ну да, скорее всего так и было, но ведь, как известно, важно не только знание, но еще и правильное намерение, и следующее правильное дело, вот правильное намерение никакого рода просто знанием добиться невозможно, это необходимый, но недостаточный, конечно, элемент, в какой-то момент что-то должно щелкнуть в голове человека.
А. Козырев
— В этом смысле апологеты, они были кем, они были писателями, богословами или они также были учителями, пастырями, епископами?
Р. Светлов
— Это очень важный момент, спасибо, что вы о нем спросили, сказали, ведь мы с вами знаем, что во 2-м веке начинают создаваться школы для оглашенных — дидаска́лии, такого рода школу создает Иустин в Риме, правда, после его смерти она разгоняется, в Александрии она продолжает существование, спустя столетие в Антиохии возникает, но явно не только в этих городах возникают школы. И заметьте, очень интересный момент, кто преподает: Климент Александрийский в Александрии, Иустин в Риме, потом Ориген преподает в Александрии, то есть самые выдающиеся профессора преподают там оглашенным, этот период, когда они занимались, катехизацию проходили, это занимало длительное время, это больше года происходило и если мы посмотрим, что они изучали «Строматы» и, опять же «О началах» Оригена, то это университетский курс, это высшее образование.
А. Козырев
— Но сами они не были священниками?
Р. Светлов
— Ну вот по поводу Оригена есть одна история о том, что он был положен во священство, за это, кстати, и отлучен Александрийской Церковью, потому что как он якобы был скопцом, а этого было нельзя делать. С остальными было по-разному, они могли и не быть священниками, ну вот Феофил главой общины вообще был, насколько я помню, но учителями точно были, и здесь вот какой важный момент: что такое совокупность знаний или сумма христианского знания, которая возникает в Александрии или у Иустина — это не что иное, как та сумма знаний, которая конвертируется из поколения в поколение, вот они создают важнейшее условие для поддержания исторической преемственности Церкви, вот то, чего не было у гностиков, поэтому в 3-м веке они уходят в андеграунд, а эти суммы в любом случае связаны с социальными обстоятельствами, со способом поведения, отношения к миру, к политике, к правителям, оно в любом случае, какое бы то ни было богословие, все равно это с этим все связано, оно создало условия выживания христианской Церкви в тех таких враждебных условиях, которые имели место быть тогда и это тоже важнейшая фундаментальная заслуга апологетов.
А. Козырев
— То есть можно сказать, что это родина такого университетского образования, то, что античная школа трансформировала уже в школу средневековую, а средневековая школа — это все-таки факультет теологии прежде всего, то есть это апологетика, это отнесение человека к высшему, к Богу и отсюда уже все остальные дисциплины, весь универсум наук, дисциплин.
Р. Светлов
— Совершенно верно, причем обратите внимание: вводным факультета апологетики факультет свободных искусств, который представляет из себя то самое высшее образование, которое было адаптировано к христианству и перенесено именно в этих самых дидаскалиях. Другой момент: да, конечно, были еще медицинский, юридический факультет, но ведь теологические кафедры, они создавались далеко не сразу и не во всех, насколько я помню, в 13-м веке их вообще только три было на всю Европу и важнейшей задачей теологов, они не просто занимались доказательствами бытия Божия, как Фома Аквинский, как мы себе представляем или спорами с язычниками или еретиками-манихеями, зачем они были нужны Папскому Престолу, причем эксперты в делах сейчас бы сказали: политических, политико-правовых, вот именно они выдавали некоего рода заключения, который были для Папского Престола и для государя очень важны, то есть опять богословие связано с некоего рода практикой.
А. Козырев
— Может быть, последний вопрос: если философская теология есть, есть ли философская апологетика? Может ли быть апологетика, которая использует философию или философия, которая использует апологетику для каких-то общих целей?
Р. Светлов
— Ну, наверное, есть, в общем, примерами такого рода апологетики могут быть разного рода, например, деисты в эпоху нового времени, которые, конечно, уже Бога понимали не так как Иустин, Татиан или мученики раннехристианские, но которые все-таки стремились доказать необходимость некоего рода разумной причины мира, пусть даже и не воздействующая, но разумное основание заложившая в этот мир, на мой взгляд, они могут быть примерами этого, но философская апологетика вне всякого сомнения развивается в 20-м веке на основании аналитической традиции, которую я упоминал, это классический пример именно как философский инструментарий аргументацию используют в полуэтических целях, расширяя, кстати, инструмент самой философии, удивительным образом расширяя, там с точки зрения эпистемологии и так далее. Ну и мне кажется, что зачастую тот же самый Владимир Соловьев и русская философская традиция уже не с деистическими целями, а уже с более христианскими, православными использовали философию, как опыт философии, опыт истории философии, тоже как пример апологетики, поэтому это вполне возможная верифицируемая и продуктивная вещь.
А. Козырев
— Видите, мы с вами, обратившись к апологетике, увидели, что там, по сути, все начинается, начинается наша культура христианская 2000-летняя, закладываются какие-то основы и отношения к Богу, и отношения к миру, к социуму, к науке, к образованию, к педагогике, и я очень благодарен нашему сегодняшнему гостю, профессору Роману Викторовичу Светлову за этот разговор и за эту идею — поговорить о философских апологетах, я надеюсь, что наши слушатели могут читать ваши работы, читать те тексты, о которых мы сегодня говорили, новые переводы, которые делают и очень много делают санкт-петербургские ученые, и я благодарю вас, и жду для новых бесед, мы продолжим в студии программы «Философские ночи».
Р. Светлов
— Алексей Павлович, большое спасибо, спасибо, коллеги, всего доброго.
Все выпуски программы Философские ночи
- Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Пасхальная Божественная литургия. 20 апреля 2025г.
- Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Светлая Пасхальная Заутреня. 20 апреля 2025г.
- Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Полунощница перед Пасхальным богослужением. 20 апреля (19 апреля) 2025г.
Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Пасхальные часы. 20 апреля 2025г.
Поделиться
Светлое Христово Воскресение. Пасха. Пасхальные часы.
Часы Пасхальные поются полностью (без чтения).
Вме́сто 1 ча́са
Тропа́рь Па́схи:
Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)
Воскресе́ние Христо́во ви́девше,/ поклони́мся Свято́му Го́споду Иису́су,/ еди́ному безгре́шному,/ Кресту́ Твоему́ покланя́емся, Христе́,/ и свято́е Воскресе́ние Твое́ пое́м и сла́вим:/ Ты бо еси́ Бог наш,/ ра́зве Тебе́ ино́го не зна́ем,/ и́мя Твое́ имену́ем./ Прииди́те вси ве́рнии,/ поклони́мся Свято́му Христо́ву Воскресе́нию:/ се бо прии́де Кресто́м ра́дость всему́ ми́ру./ Всегда́ благословя́ще Го́спода,/ пое́м Воскресе́ние Его́:/ распя́тие бо претерпе́в,// сме́ртию смерть разруши́. (Трижды)
Ипакои́ Па́схи, глас 4:
Предвари́вшия у́тро, я́же о Мари́и,/ и обре́тшия ка́мень отвале́н от гро́ба,/ слы́шаху от А́нгела: во све́те присносу́щнем Су́щаго/ с ме́ртвыми что и́щете, я́ко челове́ка?/ Ви́дите гро́бныя пелены́, тецы́те и ми́ру пропове́дите,/ я́ко воста́ Госпо́дь, умертви́вый смерть,// я́ко есть Сын Бо́га, спаса́ющаго род челове́ческий.
Конда́к Па́схи, глас 8:
А́ще и во гроб снизше́л еси́, Безсме́ртне,/ но а́дову разруши́л еси́ си́лу/ и воскре́сл еси́, я́ко Победи́тель, Христе́ Бо́же,/ жена́м мироно́сицам веща́вый: ра́дуйтеся!/ И Твои́м апо́столом мир да́руяй,// па́дшим подая́й воскресе́ние.
Тропари́, глас 8:
Во гро́бе пло́тски, во а́де же с душе́ю я́ко Бог,/ в раи́ же с разбо́йником, и на Престо́ле был еси́ Христе́, со Отце́м и Ду́хом,// вся исполня́яй, неопи́санный.
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.
Я́ко Живоно́сец, я́ко рая́ красне́йший,/ вои́стину и черто́га вся́каго ца́рскаго показа́ся светле́йший, Христе́, гроб Твой,// исто́чник на́шего воскресе́ния.
И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Вы́шняго освяще́нное Боже́ственное селе́ние, ра́дуйся,/ Тобо́ю бо даде́ся ра́дость, Богоро́дице, зову́щим:// благослове́нна Ты в жена́х еси́, Всенепоро́чная Влады́чице.
Го́споди, поми́луй. (40 раз)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Честне́йшую Херуви́м и Сла́внейшую без сравне́ния Серафи́м, без истле́ния Бо́га Сло́ва ро́ждшую, су́щую Богоро́дицу, Тя велича́ем.
И́менем Госпо́дним благослови́, о́тче.
Иерей: Моли́твами святы́х оте́ц на́ших, Го́споди, Иису́се Христе́, Бо́же наш, поми́луй нас.
Хор: Ами́нь. Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Го́споди, поми́луй. (Трижды)
Благослови́.
Ма́лый воскре́сный отпу́ст:
Иерей выйдя на амвон с крестом без трисвечника:
Воскресы́й из ме́ртвых Христо́с, И́стинный Бог наш, моли́твами Пречи́стыя Своея́ Ма́тере, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших и всех святы́х, поми́лует и спасе́т нас, я́ко Благ и Человеколю́бец.
Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)
Вме́сто 3 ча́са
Иерей: Благослове́н Бог наш всегда́, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь. Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)
Воскресе́ние Христо́во ви́девше,/ поклони́мся Свято́му Го́споду Иису́су,/ еди́ному безгре́шному,/ Кресту́ Твоему́ покланя́емся, Христе́,/ и свято́е Воскресе́ние Твое́ пое́м и сла́вим:/ Ты бо еси́ Бог наш,/ ра́зве Тебе́ ино́го не зна́ем,/ и́мя Твое́ имену́ем./ Прииди́те вси ве́рнии,/ поклони́мся Свято́му Христо́ву Воскресе́нию:/ се бо прии́де Кресто́м ра́дость всему́ ми́ру./ Всегда́ благословя́ще Го́спода,/ пое́м Воскресе́ние Его́:/ распя́тие бо претерпе́в,// сме́ртию смерть разруши́. (Трижды)
Ипакои́ Па́схи, глас 4:
Предвари́вшия у́тро, я́же о Мари́и,/ и обре́тшия ка́мень отвале́н от гро́ба,/ слы́шаху от А́нгела: во све́те присносу́щнем Су́щаго/ с ме́ртвыми что и́щете, я́ко челове́ка?/ Ви́дите гро́бныя пелены́, тецы́те и ми́ру пропове́дите,/ я́ко воста́ Госпо́дь, умертви́вый смерть,// я́ко есть Сын Бо́га, спаса́ющаго род челове́ческий.
Конда́к Па́схи, глас 8:
А́ще и во гроб снизше́л еси́, Безсме́ртне,/ но а́дову разруши́л еси́ си́лу/ и воскре́сл еси́, я́ко Победи́тель, Христе́ Бо́же,/ жена́м мироно́сицам веща́вый: ра́дуйтеся!/ И Твои́м апо́столом мир да́руяй,// па́дшим подая́й воскресе́ние.
Тропари́, глас 8:
Во гро́бе пло́тски, во а́де же с душе́ю я́ко Бог,/ в раи́ же с разбо́йником, и на Престо́ле был еси́ Христе́, со Отце́м и Ду́хом,// вся исполня́яй, неопи́санный.
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.
Я́ко Живоно́сец, я́ко рая́ красне́йший,/ вои́стину и черто́га вся́каго ца́рскаго показа́ся светле́йший, Христе́, гроб Твой,// исто́чник на́шего воскресе́ния.
И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Вы́шняго освяще́нное Боже́ственное селе́ние, ра́дуйся,/ Тобо́ю бо даде́ся ра́дость, Богоро́дице, зову́щим:// благослове́нна Ты в жена́х еси́, Всенепоро́чная Влады́чице.
Го́споди, поми́луй. (40 раз)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Честне́йшую Херуви́м и Сла́внейшую без сравне́ния Серафи́м, без истле́ния Бо́га Сло́ва ро́ждшую, су́щую Богоро́дицу, Тя велича́ем.
И́менем Госпо́дним благослови́, о́тче.
Иерей: Моли́твами святы́х оте́ц на́ших, Го́споди, Иису́се Христе́, Бо́же наш, поми́луй нас.
Хор: Ами́нь. Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)
Вме́сто 6 ча́са
Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)
Воскресе́ние Христо́во ви́девше,/ поклони́мся Свято́му Го́споду Иису́су,/ еди́ному безгре́шному,/ Кресту́ Твоему́ покланя́емся, Христе́,/ и свято́е Воскресе́ние Твое́ пое́м и сла́вим:/ Ты бо еси́ Бог наш,/ ра́зве Тебе́ ино́го не зна́ем,/ и́мя Твое́ имену́ем./ Прииди́те вси ве́рнии,/ поклони́мся Свято́му Христо́ву Воскресе́нию:/ се бо прии́де Кресто́м ра́дость всему́ ми́ру./ Всегда́ благословя́ще Го́спода,/ пое́м Воскресе́ние Его́:/ распя́тие бо претерпе́в,// сме́ртию смерть разруши́. (Трижды)
Ипакои́ Па́схи, глас 4:
Предвари́вшия у́тро, я́же о Мари́и,/ и обре́тшия ка́мень отвале́н от гро́ба,/ слы́шаху от А́нгела: во све́те присносу́щнем Су́щаго/ с ме́ртвыми что и́щете, я́ко челове́ка?/ Ви́дите гро́бныя пелены́, тецы́те и ми́ру пропове́дите,/ я́ко воста́ Госпо́дь, умертви́вый смерть,// я́ко есть Сын Бо́га, спаса́ющаго род челове́ческий.
Конда́к Па́схи, глас 8:
А́ще и во гроб снизше́л еси́, Безсме́ртне,/ но а́дову разруши́л еси́ си́лу/ и воскре́сл еси́, я́ко Победи́тель, Христе́ Бо́же,/ жена́м мироно́сицам веща́вый: ра́дуйтеся!/ И Твои́м апо́столом мир да́руяй,// па́дшим подая́й воскресе́ние.
Тропари́, глас 8:
Во гро́бе пло́тски, во а́де же с душе́ю я́ко Бог,/ в раи́ же с разбо́йником, и на Престо́ле был еси́ Христе́, со Отце́м и Ду́хом,// вся исполня́яй, неопи́санный.
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.
Я́ко Живоно́сец, я́ко рая́ красне́йший,/ вои́стину и черто́га вся́каго ца́рскаго показа́ся светле́йший, Христе́, гроб Твой,// исто́чник на́шего воскресе́ния.
И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Вы́шняго освяще́нное Боже́ственное селе́ние, ра́дуйся,/ Тобо́ю бо даде́ся ра́дость, Богоро́дице, зову́щим:// благослове́нна Ты в жена́х еси́, Всенепоро́чная Влады́чице.
Го́споди, поми́луй. (40 раз)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Честне́йшую Херуви́м и Сла́внейшую без сравне́ния Серафи́м, без истле́ния Бо́га Сло́ва ро́ждшую, су́щую Богоро́дицу, Тя велича́ем.
И́менем Госпо́дним благослови́, о́тче.
Иерей: Моли́твами святы́х оте́ц на́ших, Го́споди, Иису́се Христе́, Бо́же наш, поми́луй нас.
Хор: Ами́нь. Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)
Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Полунощница перед Пасхальным богослужением. 20 апреля (19 апреля) 2025г.
Поделиться
Светлое Христово Воскресение. Пасха. Полунощница перед Пасхальным богослужением.
При закрытых царских вратах и завесе:
Иерей: Благослове́н Бог наш всегда́, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Трисвято́е по О́тче наш:
Чтец: Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас. (Трижды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Пресвята́я Тро́ице, поми́луй нас; Го́споди, очи́сти грехи́ на́ша; Влады́ко, прости́ беззако́ния на́ша; Святы́й, посети́ и исцели́ не́мощи на́ша, и́мене Твоего́ ра́ди.
Го́споди, поми́луй. (Трижды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
О́тче наш, И́же еси́ на Небесе́х, да святи́тся и́мя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя́, я́ко на Небеси́ и на земли́. Хлеб наш насу́щный даждь нам днесь; и оста́ви нам до́лги на́ша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м на́шим; и не введи́ нас во искуше́ние, но изба́ви нас от лука́ваго.
Иерей: Я́ко Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Чтец: Ами́нь. Го́споди, поми́луй. (12 раз)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Прииди́те, поклони́мся Царе́ви на́шему Бо́гу.
Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Христу́, Царе́ви на́шему Бо́гу.
Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Самому́ Христу́, Царе́ви и Бо́гу на́шему.
Псало́м 50:
Поми́луй мя, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, и по мно́жеству щедро́т Твои́х очи́сти беззако́ние мое́. Наипа́че омы́й мя от беззако́ния моего́, и от греха́ моего́ очи́сти мя; я́ко беззако́ние мое́ аз зна́ю, и грех мой предо мно́ю есть вы́ну. Тебе́ Еди́ному согреши́х и лука́вое пред Тобо́ю сотвори́х, я́ко да оправди́шися во словесе́х Твои́х, и победи́ши внегда́ суди́ти Ти. Се бо, в беззако́ниих зача́т есмь, и во гресе́х роди́ мя ма́ти моя́. Се бо, и́стину возлюби́л еси́; безве́стная и та́йная прему́дрости Твоея́ яви́л ми еси́. Окропи́ши мя иссо́пом, и очи́щуся; омы́еши мя, и па́че сне́га убелю́ся. Слу́ху моему́ да́си ра́дость и весе́лие; возра́дуются ко́сти смире́нныя. Отврати́ лице́ Твое́ от грех мои́х и вся беззако́ния моя́ очи́сти. Се́рдце чи́сто сози́жди во мне, Бо́же, и дух прав обнови́ во утро́бе мое́й. Не отве́ржи мене́ от лица́ Твоего́ и Ду́ха Твоего́ Свята́го не отыми́ от мене́. Возда́ждь ми ра́дость спасе́ния Твоего́ и Ду́хом Влады́чним утверди́ мя. Научу́ беззако́нныя путе́м Твои́м, и нечести́вии к Тебе́ обратя́тся. Изба́ви мя от крове́й, Бо́же, Бо́же спасе́ния моего́; возра́дуется язы́к мой пра́вде Твое́й. Го́споди, устне́ мои́ отве́рзеши, и уста́ моя́ возвестя́т хвалу́ Твою́. Я́ко а́ще бы восхоте́л еси́ же́ртвы, дал бых у́бо: всесожже́ния не благоволи́ши. Же́ртва Бо́гу дух сокруше́н; се́рдце сокруше́нно и смире́нно Бог не уничижи́т. Ублажи́, Го́споди, благоволе́нием Твои́м Сио́на, и да сози́ждутся сте́ны Иерусали́мския. Тогда́ благоволи́ши же́ртву пра́вды, возноше́ние и всесожега́емая; тогда́ возложа́т на олта́рь Твой тельцы́.
Канон, по традиции, читает один из священнослужителей перед Плащаницей.
Песнь 1:
Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:
Ирмос: Волно́ю морско́ю/ Скры́вшаго дре́вле,/ гони́теля мучи́теля, под земле́ю скры́ша/ спасе́нных о́троцы;/ но мы, я́ко отрокови́цы,/ Го́сподеви пои́м,// сла́вно бо просла́вися. (Дважды)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Го́споди Бо́же мой,/ исхо́дное пе́ние, и надгро́бную Тебе́ песнь воспою́,/ погребе́нием Твои́м жи́зни моея́ вхо́ды отве́рзшему,// и сме́ртию смерть и ад умертви́вшему. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Горе́ Тя на Престо́ле и до́ле во гро́бе,/ преми́рная и подзе́мная, помышля́ющая Спа́се мой,/ зы́бляхуся умерщвле́нием Твои́м:// па́че ума́ бо ви́ден был еси́ мертв, Живонача́льниче. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Да Твоея́ сла́вы вся испо́лниши,/ сшел еси́ в ни́жняя земли́:/ от Тебе́ бо не скры́ся соста́в мой, и́же во Ада́ме, и погребе́н,// истле́вша мя обновля́еши, Человеколю́бче. (Дважды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.
Тропарь: Да Твоея́ сла́вы вся испо́лниши,/ сшел еси́ в ни́жняя земли́:/ от Тебе́ бо не скры́ся соста́в мой, и́же во Ада́ме, и погребе́н,// истле́вша мя обновля́еши, Человеколю́бче.
И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Тропарь: Да Твоея́ сла́вы вся испо́лниши,/ сшел еси́ в ни́жняя земли́:/ от Тебе́ бо не скры́ся соста́в мой, и́же во Ада́ме, и погребе́н,// истле́вша мя обновля́еши, Человеколю́бче.
Катава́сия, глас 6:
Волно́ю морско́ю/ Скры́вшаго дре́вле,/ гони́теля мучи́теля, под земле́ю скры́ша/ спасе́нных о́троцы;/ но мы, я́ко отрокови́цы,/ Го́сподеви пои́м,// сла́вно бо просла́вися.
Песнь 3:
Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:
Ирмос: Тебе́, на вода́х/ пове́сившаго/ всю зе́млю неодержи́мо,/ тварь ви́девши/ на ло́бнем ви́сима,/ у́жасом мно́гим содрога́шеся,/ несть свят,// ра́зве Тебе́ Го́споди, взыва́ющи. (Дважды)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: О́бразы погребе́ния Твоего́ показа́л еси́, виде́ния умно́жив./ Ны́не же сокрове́нная Твоя́ богому́жно уясни́л еси́, и су́щим во а́де Влады́ко,// несть свят, ра́зве Тебе́ Го́споди, взыва́ющим. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Просте́рл еси́ дла́ни, и соедини́л еси́ дре́вле разстоя́щаяся./ Одея́нием же Спа́се, е́же в плащани́це и во гро́бе,/ окова́нныя разреши́л еси́,// несть свят, ра́зве Тебе́ Го́споди, взыва́ющия. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Гро́бом и печа́тьми, Невмести́ме,/ содержи́мь был еси́ хоте́нием:/ и́бо си́лу Твою́ де́йствы показа́л еси́,/ богоде́йственно пою́щим:// несть свят, ра́зве Тебе́ Го́споди, Человеколю́бче. (Дважды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.
Тропарь: Гро́бом и печа́тьми, Невмести́ме,/ содержи́мь был еси́ хоте́нием:/ и́бо си́лу Твою́ де́йствы показа́л еси́,/ богоде́йственно пою́щим:// несть свят, ра́зве Тебе́ Го́споди, Человеколю́бче.
И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Тропарь: Гро́бом и печа́тьми, Невмести́ме,/ содержи́мь был еси́ хоте́нием:/ и́бо си́лу Твою́ де́йствы показа́л еси́,/ богоде́йственно пою́щим:// несть свят, ра́зве Тебе́ Го́споди, Человеколю́бче.
Катава́сия, глас 6:
Тебе́, на вода́х/ пове́сившаго/ всю зе́млю неодержи́мо,/ тварь ви́девши/ на ло́бнем ви́сима,/ у́жасом мно́гим содрога́шеся,/ несть свят,// ра́зве Тебе́ Го́споди, взыва́ющи.
Го́споди, поми́луй. (Трижды)
Седа́лен, глас 1:
Гроб Твой Спа́се, во́ини стрегу́щии,/ ме́ртви от облиста́ния я́вльшагося А́нгела бы́ша,/ пропове́дающа жена́м Воскресе́ние./ Тебе́ сла́вим, тли потреби́теля!/ Тебе́ припа́даем, Воскре́сшему из гро́ба,// и Еди́ному Бо́гу на́шему!
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Гроб Твой Спа́се, во́ини стрегу́щии,/ ме́ртви от облиста́ния я́вльшагося А́нгела бы́ша,/ пропове́дающа жена́м Воскресе́ние./ Тебе́ сла́вим, тли потреби́теля!/ Тебе́ припа́даем, Воскре́сшему из гро́ба,// и Еди́ному Бо́гу на́шему!
Песнь 4:
Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:
Ирмос: На Кресте́ Твое́/ Боже́ственное истоща́ние/ прови́дя Авваку́м,/ ужа́сся, вопия́ше:/ Ты си́льных пресе́кл еси́/ держа́ву Бла́же,// приобща́яся су́щим во а́де, я́ко Всеси́лен. (Дважды)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Седьмы́й день днесь освяти́л еси́,/ его́же дре́вле благослови́л еси́ упокое́нием дел:/ прево́диши бо вся́ческая и обновля́еши,// суббо́тствуя Спа́се мой, и назида́я. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Си́лою лу́чшаго, победи́вшаго Тебе́,/ от пло́ти душа́ Твоя́ раздели́ся,/ растерза́ющи бо обоя́ у́зы,// сме́рти и а́да, Сло́ве, держа́вою Твое́ю. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Ад Сло́ве, срет Тя огорчи́ся,/ челове́ка зря обоже́на,/ уя́звлена ра́нами, и Всесильноде́теля,// стра́шным же зра́ком поги́бе. (Дважды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.
Тропарь: Ад Сло́ве, срет Тя огорчи́ся,/ челове́ка зря обоже́на,/ уя́звлена ра́нами, и Всесильноде́теля,// стра́шным же зра́ком поги́бе.
И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Тропарь: Ад Сло́ве, срет Тя огорчи́ся,/ челове́ка зря обоже́на,/ уя́звлена ра́нами, и Всесильноде́теля,// стра́шным же зра́ком поги́бе.
Катава́сия, глас 6:
На Кресте́ Твое́/ Боже́ственное истоща́ние/ прови́дя Авваку́м,/ ужа́сся, вопия́ше:/ Ты си́льных пресе́кл еси́/ держа́ву Бла́же,// приобща́яся су́щим во а́де, я́ко Всеси́лен.
Песнь 5:
Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:
Ирмос: Богоявле́ния Твоего́ Христе́,/ к нам ми́лостивно бы́вшаго,/ Иса́ия Свет ви́дев Невече́рний,/ из но́щи у́треневав взыва́ше:/ воскре́снут ме́ртвии,/ и воста́нут су́щии во гробе́х,// и вси земноро́днии возра́дуются. (Дважды)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Новотвори́ши земны́я Созда́телю, пе́рстен быв,/ и плащани́ца и гроб явля́ют е́же в Тебе́ Сло́ве, та́инство./ Благообра́зный бо сове́тник, Тебе́ Ро́ждшаго сове́т образу́ет,// в Тебе́ велеле́пно новотворя́щаго мя. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Сме́ртию сме́ртное,/ погребе́нием тле́нное прелага́еши,/ нетле́нно твори́ши бо,/ боголе́пно безсме́ртно творя́ прия́тие,/ плоть бо Твоя́ истле́ния не ви́де Влады́ко,// ниже́ душа́ Твоя́ во а́де странноле́пно оста́влена бысть. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Из Небра́чныя проше́д, и прободе́н в ре́бра Соде́телю мой,/ из Нея́ соде́лал еси́ обновле́ние Е́вино, Ада́м быв,/ усну́в па́че естества́ сном есте́ственным,// и жизнь воздви́гнув от сна и тле́ния, я́ко Всеси́лен. (Дважды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.
Тропарь: Из Небра́чныя проше́д, и прободе́н в ре́бра Соде́телю мой,/ из Нея́ соде́лал еси́ обновле́ние Е́вино, Ада́м быв,/ усну́в па́че естества́ сном есте́ственным,// и жизнь воздви́гнув от сна и тле́ния, я́ко Всеси́лен.
И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Тропарь: Из Небра́чныя проше́д, и прободе́н в ре́бра Соде́телю мой,/ из Нея́ соде́лал еси́ обновле́ние Е́вино, Ада́м быв,/ усну́в па́че естества́ сном есте́ственным,// и жизнь воздви́гнув от сна и тле́ния, я́ко Всеси́лен.
Катава́сия, глас 6:
Богоявле́ния Твоего́ Христе́,/ к нам ми́лостивно бы́вшаго,/ Иса́ия Свет ви́дев Невече́рний,/ из но́щи у́треневав взыва́ше:/ воскре́снут ме́ртвии,/ и воста́нут су́щии во гробе́х,// и вси земноро́днии возра́дуются.
Песнь 6:
Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:
Ирмос: Ят бысть,/ но не удержа́н в пе́рсех ки́товых Ио́на:/ Твой бо о́браз нося́,/ Страда́вшаго, и погребе́нию да́вшагося,/ я́ко от черто́га от зве́ря изы́де./ Приглаша́ше же кустоди́и,/ храня́щии су́етная и ло́жная,// ми́лость сию́ оста́вили есте́. (Дважды)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Бие́н был еси́, но не раздели́лся еси́ Сло́ве,/ ея́же причасти́лся еси́ пло́ти:/ а́ще бо и разори́ся Твой храм во вре́мя стра́сти,/ но и та́ко еди́н бе соста́в Божества́ и пло́ти Твоея́.// Во обои́х бо Еди́н еси́ Сын, Сло́во Бо́жие, Бог и Челове́к. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Человекоуби́йственно, но не богоуби́йственно бысть прегреше́ние Ада́мово:/ а́ще бо и пострада́ Твоея́ пло́ти пе́рстное существо́,/ но Божество́ безстра́стно пребы́сть,/ тле́нное же Твое́ на нетле́ние преложи́л еси́,// и нетле́нныя жи́зни показа́л еси́ исто́чник Воскресе́нием. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Ца́рствует ад, но не ве́чнует над ро́дом челове́ческим:/ Ты бо поло́жся во гро́бе Держа́вне, живонача́льною дла́нию,/ сме́рти ключи́ разве́ргл еси́,/ и пропове́дал еси́ от ве́ка та́мо спя́щим, избавле́ние нело́жное// быв Спа́се, ме́ртвым Пе́рвенец. (Дважды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.
Тропарь: Ца́рствует ад, но не ве́чнует над ро́дом челове́ческим:/ Ты бо поло́жся во гро́бе Держа́вне, живонача́льною дла́нию,/ сме́рти ключи́ разве́ргл еси́,/ и пропове́дал еси́ от ве́ка та́мо спя́щим, избавле́ние нело́жное// быв Спа́се, ме́ртвым Пе́рвенец.
И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Тропарь: Ца́рствует ад, но не ве́чнует над ро́дом челове́ческим:/ Ты бо поло́жся во гро́бе Держа́вне, живонача́льною дла́нию,/ сме́рти ключи́ разве́ргл еси́,/ и пропове́дал еси́ от ве́ка та́мо спя́щим, избавле́ние нело́жное// быв Спа́се, ме́ртвым Пе́рвенец.
Катава́сия, глас 6:
Ят бысть,/ но не удержа́н в пе́рсех ки́товых Ио́на:/ Твой бо о́браз нося́,/ Страда́вшаго, и погребе́нию да́вшагося,/ я́ко от черто́га от зве́ря изы́де./ Приглаша́ше же кустоди́и,/ храня́щии су́етная и ло́жная,// ми́лость сию́ оста́вили есте́.
Го́споди, поми́луй. (Трижды)
Конда́к Вели́кой Суббо́ты, глас 6:
Бе́здну заключи́вый, мертв зри́тся,/ и сми́рною и плащани́цею обви́вся,/ во гро́бе полага́ется я́ко сме́ртный Безсме́ртный:/ жены́ же приидо́ша пома́зати Его́ ми́ром,/ пла́чущия го́рько и вопию́щия:/ сия́ суббо́та есть преблагослове́нная,// в не́йже Христо́с усну́в, воскре́снет тридне́вен.
И́кос:
Содержа́й вся на Крест вознесе́ся,/ и рыда́ет вся тварь, Того́ ви́дящи на́га ви́сяща на дре́ве,/ со́лнце лучи́ сокры́, и зве́зды отложи́ша свет:/ земля́ же со мно́гим стра́хом поколеба́ся, и мо́ре побеже́,/ и ка́мение распаде́ся, гро́би же мно́ги отверзо́шася,/ и телеса́ воста́ша святы́х муже́й./ Ад ни́зу сте́нет,/ и иуде́е сове́туют оклевета́ти Христо́во Воскресе́ние./ Жены́ же взыва́ют:/ сия́ суббо́та есть преблагослове́нная,// в не́йже Христо́с, усну́в, воскре́снет тридне́вен.
Песнь 7:
Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:
Ирмос: Неизрече́нное чу́до,/ в пещи́ изба́вивый/ преподо́бныя о́троки из пла́мене,/ во гро́бе мертв/ бездыха́нен полага́ется,/ во спасе́ние нас пою́щих:/ Изба́вителю Бо́же,// благослове́н еси́. (Дважды)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Уязви́ся ад, в се́рдце/ прие́м Уя́звеннаго копие́м в ре́бра,/ и воздыха́ет огне́м Боже́ственным иждива́емь,/ во спасе́ние нас пою́щих:// Изба́вителю Бо́же, благослове́н еси́. (Трижды)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Бога́т гроб,/ в себе́ бо прии́м я́ко спя́ща Соде́теля,/ жи́зни Боже́ственное сокро́вище показа́ся,/ во спасе́ние нас пою́щих:// Изба́вителю Бо́же, благослове́н еси́. (Трижды)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Зако́ном уме́рших/ е́же во гро́бе положе́ние, всех прие́млет Жизнь,/ и сего́ исто́чника показу́ет воста́ния,/ во спасе́ние нас пою́щих:// Изба́вителю Бо́же, благослове́н еси́. (Трижды)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Еди́но бя́ше неразлу́чное,/ е́же во а́де, и во гро́бе, и во Еде́ме,/ Божество́ Христо́во, со Отце́м и Ду́хом,/ во спасе́ние нас пою́щих:// Изба́вителю Бо́же, благослове́н еси́.
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.
Тропарь: Еди́но бя́ше неразлу́чное,/ е́же во а́де, и во гро́бе, и во Еде́ме,/ Божество́ Христо́во, со Отце́м и Ду́хом,/ во спасе́ние нас пою́щих:// Изба́вителю Бо́же, благослове́н еси́.
И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Тропарь: Еди́но бя́ше неразлу́чное,/ е́же во а́де, и во гро́бе, и во Еде́ме,/ Божество́ Христо́во, со Отце́м и Ду́хом,/ во спасе́ние нас пою́щих:// Изба́вителю Бо́же, благослове́н еси́.
Катава́сия, глас 6:
Неизрече́нное чу́до,/ в пещи́ изба́вивый/ преподо́бныя о́троки из пла́мене,/ во гро́бе мертв/ бездыха́нен полага́ется,/ во спасе́ние нас пою́щих:/ Изба́вителю Бо́же,// благослове́н еси́.
Песнь 8:
Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:
Ирмос: Ужасни́ся боя́йся не́бо,/ и да подви́жатся основа́ния земли́:/ се бо в мертвеце́х вменя́ется в вы́шних Живы́й,/ и во гроб мал странноприе́млется./ Его́же о́троцы благослови́те,/ свяще́нницы воспо́йте,// лю́дие превозноси́те во вся ве́ки. (Дважды)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Разруши́ся Пречи́стый храм,/ па́дшую же совозставля́ет ски́нию:/ Ада́му бо пе́рвому Вторы́й, И́же в вы́шних Живы́й,/ сни́де да́же до а́довых сокро́вищ./ Его́же о́троцы благослови́те,/ свяще́нницы воспо́йте,// лю́дие превозноси́те во вся ве́ки. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Преста́ де́рзость ученико́в,/ Аримафе́й же изря́дствует Ио́сиф:/ ме́ртва бо и на́га зря, над все́ми Бо́га,/ про́сит и погреба́ет, зовы́й:/ о́троцы благослови́те,/ свяще́нницы воспо́йте,// лю́дие, превозноси́те во вся ве́ки. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: О чуде́с но́вых!/ О бла́гости!/ О неизрече́ннаго терпе́ния!/ Во́лею бо под земле́ю печатле́ется, И́же в вы́шних Живы́й,/ и я́ко льстец, Бог оклевета́ется./ Его́же о́троцы благослови́те,/ свяще́нницы воспо́йте,// лю́дие превозноси́те во вся ве́ки. (Дважды)
Благослови́м Отца́, и Сы́на, и Свята́го Ду́ха, Го́спода.
Тропарь: О чуде́с но́вых!/ О бла́гости!/ О неизрече́ннаго терпе́ния!/ Во́лею бо под земле́ю печатле́ется, И́же в вы́шних Живы́й,/ и я́ко льстец, Бог оклевета́ется./ Его́же о́троцы благослови́те,/ свяще́нницы воспо́йте,// лю́дие превозноси́те во вся ве́ки.
И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Тропарь: О чуде́с но́вых!/ О бла́гости!/ О неизрече́ннаго терпе́ния!/ Во́лею бо под земле́ю печатле́ется, И́же в вы́шних Живы́й,/ и я́ко льстец, Бог оклевета́ется./ Его́же о́троцы благослови́те,/ свяще́нницы воспо́йте,// лю́дие превозноси́те во вся ве́ки.
Катава́сия, глас 6:
Хор: Ужасни́ся боя́йся не́бо,/ и да подви́жатся основа́ния земли́:/ се бо в мертвеце́х вменя́ется в вы́шних Живы́й,/ и во гроб мал странноприе́млется./ Его́же о́троцы благослови́те,/ свяще́нницы воспо́йте,// лю́дие превозноси́те во вся ве́ки.
В начале 9-й песни, по традиции, отверзаются царские врата. Совершающий полунощницу иерей с диаконом, совершив каждение вокруг Плащаницы.
Песнь 9:
Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:
Ирмос: Не рыда́й Мене́ Ма́ти,/ зря́щи во гро́бе,/ Его́же во чре́ве без се́мене зачала́ еси́ Сы́на:/ воста́ну бо и просла́влюся,/ и вознесу́ со сла́вою, непреста́нно я́ко Бог,// ве́рою и любо́вию Тя велича́ющия. (Дважды)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: В стра́ннем Твое́м рождестве́,/ боле́зней избежа́вше па́че естества́,/ ублажи́хся Безнача́льне Сы́не:/ ны́не же Тя Бо́же мой,/ бездыха́нна зря́щи ме́ртва,/ ору́жием печа́ли растерза́юся лю́те,// но воскресни́, я́ко да возвели́чуся. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Земля́ покрыва́ет Мя хотя́ща,/ но устраша́ются а́довы вра́тницы,/ оде́яна ви́дяще оде́ждею окровавле́ною, Ма́ти, отмще́ния:/ враги́ бо Кресто́м порази́в я́ко Бог,// воскре́сну па́ки, и возвели́чу Тя. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Да ра́дуется тварь,/ да веселя́тся вси земноро́днии,/ враг бо плени́ся ад:/ с ми́ры жены́ да срета́ют,/ Ада́ма со Е́вою избавля́ю всеро́дна,// и в тре́тий день воскре́сну. (Дважды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.
Тропарь: Да ра́дуется тварь,/ да веселя́тся вси земноро́днии,/ враг бо плени́ся ад:/ с ми́ры жены́ да срета́ют,/ Ада́ма со Е́вою избавля́ю всеро́дна,// и в тре́тий день воскре́сну.
И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Тропарь: Да ра́дуется тварь,/ да веселя́тся вси земноро́днии,/ враг бо плени́ся ад:/ с ми́ры жены́ да срета́ют,/ Ада́ма со Е́вою избавля́ю всеро́дна,// и в тре́тий день воскре́сну.
При пении катавасии 9-й песни иерей с диаконом поднимают Плащаницу и вносят в алтарь. Вслед за этим царские врата закрываются. Плащаницу полагают на святой престол, где она должна оставаться до отдания Пасхи.
Катава́сия, глас 6:
Не рыда́й Мене́ Ма́ти,/ зря́щи во гро́бе,/ Его́же во чре́ве без се́мене зачала́ еси́ Сы́на:/ воста́ну бо и просла́влюся,/ и вознесу́ со сла́вою, непреста́нно я́ко Бог,// ве́рою и любо́вию Тя велича́ющия.
Трисвято́е по О́тче наш:
Чтец: Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас. (Трижды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Пресвята́я Тро́ице, поми́луй нас; Го́споди, очи́сти грехи́ на́ша; Влады́ко, прости́ беззако́ния на́ша; Святы́й, посети́ и исцели́ не́мощи на́ша, и́мене Твоего́ ра́ди.
Го́споди, поми́луй. (Трижды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
О́тче наш, И́же еси́ на Небесе́х, да святи́тся и́мя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя́, я́ко на Небеси́ и на земли́. Хлеб наш насу́щный даждь нам днесь; и оста́ви нам до́лги на́ша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м на́шим; и не введи́ нас во искуше́ние, но изба́ви нас от лука́ваго.
Иерей: Я́ко Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Чтец: Ами́нь.
Тропа́рь, глас 2:
Хор: Егда́ снизше́л еси́ к сме́рти, Животе́ Безсме́ртный,/ тогда́ ад умертви́л еси́ блиста́нием Божества́./ Егда́ же и уме́ршия от преиспо́дних воскреси́л еси́,/ вся Си́лы Небе́сныя взыва́ху:// Жизнода́вче, Христе́ Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Ма́лая сугу́бая ектения́:
Иерей: Поми́луй нас, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.
Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды, на каждое прошение)
Иерей: Еще́ мо́лимся о Вели́ком господи́не и отце́ на́шем, Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле и о Господи́не на́шем Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или архиепископе, или преосвященнейшем епископе) имярек, и о всей во Христе́ бра́тии на́шей.
Еще́ мо́лимся о богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, да ти́хое и безмо́лвное житие́ поживе́м во вся́ком благоче́стии и чистоте́.
Еще́ мо́лимся за всю бра́тию и за вся христиа́ны.
Иерей: Я́ко ми́лостив и человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Иерей: Сла́ва Тебе́, Христе́ Бо́же, Упова́ние на́ше, сла́ва Тебе́.
Хор: Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь. Го́споди, поми́луй. (Трижды) Благослови́.
Отпу́ст Литурги́и Вели́кой Суббо́ты.
Иерей: Христо́с, И́стинный Бог наш, моли́твами Пречи́стыя Своея́ Ма́тере, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших и всех святы́х, поми́лует и спасе́т нас, я́ко Благ и Человеколю́бец.
Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)
Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Светлая Пасхальная Заутреня. 20 апреля 2025г.
Поделиться Светлое Христово Воскресение. Пасха. Светлая Пасхальная Заутреня.
Предстоятель принимает в левую руку Крест с пасхальным трисвещником, в правую — кадило.
Ровно в 12 часов (по местному времени) при закрытых царских вратах и завесе священнослужители поют первый раз стихиру:
Духовенство в алтаре:
Воскресе́ние Твое́, Христе́ Спа́се,/ А́нгели пою́т на Небесе́х,/ и нас на земли́ сподо́би/ чи́стым се́рдцем// Тебе́ сла́вити.
При каждом пении стихиры предстоятель в предшествии диакона со свечой совершает каждение вокруг престола.
Открывается завеса.
Во второй раз стихиру поют немного громче:
Духовенство в алтаре:
Воскресе́ние Твое́, Христе́ Спа́се,/ А́нгели пою́т на Небесе́х,/ и нас на земли́ сподо́би/ чи́стым се́рдцем// Тебе́ сла́вити.
Открываются царские врата, и остаются открыты до конца Светлой Седмицы.
В третий раз стихира поется громко и до половины:
Духовенство в алтаре:
Воскресе́ние Твое́, Христе́ Спа́се,/ А́нгели пою́т на Небесе́х,/
Хор завершает:
И нас на земли́ сподо́би/ чи́стым се́рдцем// Тебе́ сла́вити.
Кре́стный ход:
Духовенство выходит из алтаря.
Начинается крестный ход, во время которого все непрерывно поют стихиру:
Люди: Воскресе́ние Твое́, Христе́ Спа́се,/ А́нгели пою́т на Небесе́х,/ и нас на земли́ сподо́би/ чи́стым се́рдцем// Тебе́ сла́вити.
В крестном ходе впереди несут фонарь, за ним несут парой запрестольный Крест и запрестольный образ Божией Матери (таким образом, чтобы тот, кто смотрит на приближающийся крестный ход, видел их расположенными также, как в алтаре (запрестольный Крест — справа, образ Божией Матери — слева)). Далее идут двумя рядами, попарно, хоругвеносцы, певцы, свещеносцы со свечами, диаконы со своими свечами и кадильницами и за ними священники, младшие впереди. В последней паре священников идущий справа несет Евангелие, идущий слева — икону Воскресения. Завершает шествие предстоятель с трисвещником и Крестом. Там, где один священник, допускается мирянам нести на пелена́х иконы Воскресения Христова и Евангелие. (Артос на этом крестном ходе не носят, поскольку он еще не освящен.)
Крестный ход в обычном порядке идет вокруг храма при непрерывном трезвоне.
Обойдя храм, крестный ход останавливается пред закрытыми западными дверями храма. Носящие святыни останавливаются около дверей лицом к западу в следующем порядке: фонарь (по центру, непосредственно перед дверями), затем (от южной стороны к северной) запрестольный Крест, Евангелие, икона Воскресения, запрестольный образ Божией Матери, по сторонам становятся хоругвеносцы и свещеносцы. Предстоятель и сослужа́щие священники становятся пред святынями по чину.
Трезвон прекращается.
Настоятель, приняв от диакона кадило, при полной тишине совершает каждение святынь, духовенства, певцов и предстоящих и, в заключение, диакона.
Диакон принимает кадило, кадит предстоятеля и возвращает ему кадильницу.
Предстоятель, трижды (а не один раз) крестообразно назна́меновав кадилом затворенные церковные двери, возглашает велегласно:
Иерей: Сла́ва Святе́й и Единосу́щней и Животворя́щей и Неразде́льней Тро́ице, всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Пасха́льное нача́ло:
Духовенство, велегласно:
Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)
Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)
Духовенство: Да воскре́снет Бог, и расточа́тся врази́ Его́,/ и да бежа́т от Лица́ Его́ ненави́дящии Его́.
Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.
Духовенство: Я́ко исчеза́ет дым, да исче́знут,/ я́ко та́ет воск от лица́ огня́.
Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.
Духовенство: Та́ко да поги́бнут гре́шницы от Лица́ Бо́жия,/ а пра́ведницы да возвеселя́тся.
Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.
Духовенство: Сей день, его́же сотвори́ Госпо́дь,/ возра́дуемся и возвесели́мся вонь.
Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.
Духовенство: Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.
Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.
Духовенство: И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.
Духовенство: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в
Хор: И су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.
Открываются двери храма. Все входят в храм и поют праздничный тропарь:
Люди: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.
И поют, пока диакон не выйдет на великую ектению.
Духовенство входит в алтарь.
Вели́кая ектения́:
Диакон: Ми́ром Го́споду помо́лимся.
Хор: Го́споди, поми́луй. (На каждое прошение)
Диакон: О Свы́шнем ми́ре и спасе́нии душ на́ших, Го́споду помо́лимся.
О ми́ре всего́ ми́ра, благостоя́нии Святы́х Бо́жиих Церкве́й и соедине́нии всех, Го́споду помо́лимся.
О святе́м хра́ме сем и с ве́рою, благогове́нием и стра́хом Бо́жиим входя́щих в онь, Го́споду помо́лимся.
О вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем, Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепископе, или: преосвященнейшем епископе) имярек, честне́м пресви́терстве, во Христе́ диа́констве, о всем при́чте и лю́дех, Го́споду помо́лимся.
О Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, Го́споду помо́лимся.
О гра́де сем (или: О ве́си сей), вся́ком гра́де, стране́ и ве́рою живу́щих в них, Го́споду помо́лимся.
О благорастворе́нии возду́хов, о изоби́лии плодо́в земны́х и вре́менех ми́рных, Го́споду помо́лимся.
О пла́вающих, путеше́ствующих, неду́гующих, стра́ждущих, плене́нных и о спасе́нии их. Го́споду помо́лимся.
О изба́витися нам от вся́кия ско́рби, гне́ва и ну́жды, Го́споду помо́лимся.
Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.
Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.
Хор: Тебе́, Го́споди.
Иерей: Я́ко подоба́ет Тебе́ вся́кая сла́ва честь и поклоне́ние, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Далее — Пассхальный канон, который полностью поется хором: и ирмосы, и припевы, и тропари, и катавасии.
На каждой песни канона совершается каждение.
При соборном служении каждение совершают все иереи поочередно (а при большом числе иереев — попарно).
Песнь 1:
Канон Пасхальный, глас 1:
Ирмос: Воскресе́ния день,/ просвети́мся, лю́дие./ Па́сха, Госпо́дня Па́сха:/ от сме́рти бо к жи́зни,/ и от земли́ к небеси́,/ Христо́с Бог нас преведе́,// побе́дную пою́щия. (Четырежды)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Очи́стим чу́вствия, и у́зрим/ непристу́пным све́том/ Воскресе́ния, Христа́/ блиста́ющася,/ и ра́дуйтеся, реку́ща,/ я́сно да услы́шим,// побе́дную пою́ще. (6 раз)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Небеса́ у́бо досто́йно да веселя́тся,/ земля́ же да ра́дуется,/ да пра́зднует же мир,/ ви́димый же весь и неви́димый:/ Христо́с бо воста́,// весе́лие ве́чное. (6 раз)
Катава́сия:
Воскресе́ния день,/ просвети́мся, лю́дие./ Па́сха, Госпо́дня Па́сха:/ от сме́рти бо к жи́зни,/ и от земли́ к небеси́,/ Христо́с Бог нас преведе́,// побе́дную пою́щия. (Трижды)
Тропарь: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды, поско́ру)
Ектения́ ма́лая:
Для произнесения ектений и совершения каждений диакон (со свечой в руке) во всех случаях
исходит из алтаря царскими вратами (во всю Светлую седмицу).
Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.
Хор: Тебе́, Го́споди.
Иерей: Я́ко Твоя́ держа́ва и Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Песнь 3:
Ирмос: Прииди́те, пи́во пие́м но́вое,/ не от ка́мене непло́дна чудоде́емое,/ но нетле́ния исто́чник/ из гро́ба одожди́вша Христа́,// в Не́мже утвержда́емся. (Четырежды)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Ны́не вся испо́лнишася све́та,/ не́бо же и земля́, и преиспо́дняя:/ да пра́зднует у́бо вся тварь/ воста́ние Христо́во,// в не́мже утвержда́ется. (6 раз)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Вчера́ спогребо́хся Тебе́ Христе́,/ совостаю́ днесь/ воскре́сшу Тебе́,/ сраспина́хся Тебе́ вчера́,// Сам мя спросла́ви Спа́се во Ца́рствии Твое́м. (6 раз)
Катава́сия:
Прииди́те, пи́во пие́м но́вое,/ не от ка́мене непло́дна чудоде́емое,/ но нетле́ния исто́чник/ из гро́ба одожди́вша Христа́,// в Не́мже утвержда́емся. (Трижды)
Тропарь: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды, поско́ру)
Ектения́ ма́лая:
Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.
Хор: Тебе́, Го́споди.
Иерей: Я́ко Ты еси́ Бог наш и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Ипакои́ Па́схи, глас 4:
Хор: Предвари́вшия у́тро я́же о Мари́и,/ и обре́тшия ка́мень отвале́н от гро́ба,/ слы́шаху от А́нгела: во све́те присносу́щнем Су́щаго,/ с ме́ртвыми что и́щете, я́ко челове́ка?/ Ви́дите гро́бныя пелены́, тецы́те и ми́ру пропове́дите,/ я́ко воста́ Госпо́дь, умертви́вый смерть,// я́ко есть Сын Бо́га, спаса́ющаго род челове́ческий.
Песнь 4:
Ирмос: На Боже́ственней стра́жи/ богоглаго́ливый Авваку́м/ да ста́нет с на́ми, и пока́жет/ светоно́сна А́нгела,/ я́сно глаго́люща:/ днесь спасе́ние ми́ру,/ я́ко воскре́се Христо́с,// я́ко всеси́лен. (Четырежды)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Му́жеский у́бо пол,/ я́ко разве́рзый де́вственную утро́бу,/ яви́ся Христо́с:/ я́ко челове́к же,/ А́гнец нарече́ся:/ непоро́чен же,/ я́ко невку́сен скве́рны,/ на́ша Па́сха,/ и я́ко Бог и́стинен// соверше́н рече́ся. (4 раза)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Я́ко единоле́тный а́гнец,/ благослове́нный нам вене́ц Христо́с,/ во́лею за всех закла́н бысть,/ Па́сха чисти́тельная,/ и па́ки из гро́ба кра́сное// пра́вды нам возсия́ Со́лнце. (4 раза)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Богооте́ц у́бо Дави́д/ пред се́нным ковче́гом скака́ше игра́я,/ лю́дие же Бо́жии святи́и,/ образо́в сбытие́ зря́ще,/ весели́мся Боже́ственне,/ я́ко воскре́се Христо́с,// я́ко Всеси́лен. (4 раза)
Катава́сия:
На Боже́ственней стра́жи/ богоглаго́ливый Авваку́м/ да ста́нет с на́ми, и пока́жет/ светоно́сна А́нгела,/ я́сно глаго́люща:/ днесь спасе́ние ми́ру,/ я́ко воскре́се Христо́с,// я́ко всеси́лен. (Трижды)
Тропарь: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды, поско́ру)
Ектения́ ма́лая:
Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.
Хор: Тебе́, Го́споди.
Иерей: Я́ко Благ и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Песнь 5:
Ирмос: У́тренюем у́треннюю глубоку́,/ и вме́сто ми́ра песнь принесе́м Влады́це,/ и Христа́ у́зрим/ пра́вды Со́лнце,// всем жизнь возсия́юща. (Четырежды)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Безме́рное Твое́ благоутро́бие,/ а́довыми у́зами содержи́мии зря́ще,/ к све́ту идя́ху Христе́,/ весе́лыми нога́ми,// Па́сху хва́ляще ве́чную. (6 раз)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Присту́пим свещено́снии,/ исходя́щу Христу́ из гро́ба, я́ко жениху́,/ и спра́зднуем любопра́зднственными чи́нми// Па́сху Бо́жию спаси́тельную. (6 раз)
Катава́сия:
У́тренюем у́треннюю глубоку́,/ и вме́сто ми́ра песнь принесе́м Влады́це,/ и Христа́ у́зрим/ пра́вды Со́лнце,// всем жизнь возсия́юща. (Трижды)
Тропарь: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды, поско́ру)
Ектения́ ма́лая:
Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.
Хор: Тебе́, Го́споди.
Иерей: Я́ко святи́ся и просла́вися пречестно́е и великоле́пое и́мя Твое́, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Песнь 6:
Ирмос: Снизше́л еси́ в преиспо́дняя земли́,/ и сокруши́л еси́ вереи́ ве́чныя,/ содержа́щия свя́занныя, Христе́,/ и тридне́вен, я́ко от ки́та Ио́на,// воскре́сл еси́ от гро́ба. (Четырежды)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Сохрани́в це́ла зна́мения Христе́,/ воскре́сл еси́ от гро́ба,/ ключи́ Де́вы не вреди́вый в рождестве́ Твое́м,// и отве́рзл еси́ нам ра́йския две́ри. (6 раз)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Спа́се мой,/ живо́е же и неже́ртвенное заколе́ние,/ я́ко Бог Сам Себе́/ во́лею приве́д Отцу́,/ совоскреси́л еси́ всеро́днаго Ада́ма,// воскре́с от гро́ба. (6 раз)
Катава́сия:
Снизше́л еси́ в преиспо́дняя земли́,/ и сокруши́л еси́ вереи́ ве́чныя,/ содержа́щия свя́занныя, Христе́,/ и тридне́вен, я́ко от ки́та Ио́на,// воскре́сл еси́ от гро́ба. (Трижды)
Тропарь: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды, поско́ру)
Ектения́ ма́лая:
Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.
Хор: Тебе́, Го́споди.
Иерей: Ты бо еси́ Царь ми́ра и Спас душ на́ших и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Конда́к Па́схи, глас 8:
А́ще и во гроб снизше́л еси́, Безсме́ртне,/ но а́дову разруши́л еси́ си́лу,/ и воскре́сл еси́, я́ко победи́тель, Христе́ Бо́же,/ жена́м мироно́сицам веща́вый: ра́дуйтеся,/ и Твои́м апо́столом мир да́руяй,// па́дшим подая́й воскресе́ние.
И́кос:
Е́же пре́жде со́лнца Со́лнце заше́дшее иногда́ во гроб,/ предвари́ша ко у́тру, и́щущия я́ко дне мироно́сицы де́вы,/ и друга́ ко друзе́й вопия́ху:/ о други́ни! Прииди́те, воня́ми пома́жем те́ло живоно́сное и погребе́ное,/ плоть воскреси́вшаго па́дшаго Ада́ма, лежа́щую во гро́бе./ И́дем, потщи́мся я́коже волсви́, и поклони́мся,/ и принесе́м ми́ра я́ко да́ры, не в пелена́х, но в плащани́це обви́тому,/ и пла́чим, и возопии́м: о Влады́ко, воста́ни,// па́дшим подая́й воскресе́ние.
Воскресе́ние Христо́во ви́девше,/ поклони́мся Свято́му Го́споду Иису́су,/ еди́ному безгре́шному,/ Кресту́ Твоему́ покланя́емся, Христе́,/ и свято́е Воскресе́ние Твое́ пое́м и сла́вим:/ Ты бо еси́ Бог наш,/ ра́зве Тебе́ ино́го не зна́ем,/ и́мя Твое́ имену́ем./ Прииди́те вси ве́рнии,/ поклони́мся Свято́му Христо́ву Воскресе́нию:/ се бо прии́де Кресто́м ра́дость всему́ ми́ру./ Всегда́ благословя́ще Го́спода,/ пое́м Воскресе́ние Его́:/ распя́тие бо претерпе́в,// сме́ртию смерть разруши́. (Трижды)
Воскре́с Иису́с от гро́ба,/ я́коже прорече́,/ даде́ нам живо́т ве́чный// и ве́лию ми́лость. (Трижды)
Песнь 7:
Ирмос: О́троки от пе́щи изба́вивый,/ быв Челове́к,/ стра́ждет я́ко сме́ртен,/ и стра́стию сме́ртное,/ в нетле́ния облачи́т благоле́пие,/ Еди́н благослове́н// отце́в Бог, и препросла́влен. (Четырежды)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Жены́ с ми́ры богому́дрыя в след Тебе́ теча́ху:/ Его́же, я́ко ме́ртва, со слеза́ми иска́ху,/ поклони́шася ра́дующияся Живо́му Бо́гу,/ и Па́сху та́йную// Твои́м, Христе́, ученико́м благовести́ша. (4 раза)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Сме́рти пра́зднуем умерщвле́ние,/ а́дово разруше́ние,/ ино́го жития́ ве́чнаго нача́ло,/ и игра́юще пое́м Вино́внаго,/ Еди́наго благослове́ннаго// отце́в Бо́га, и препросла́вленнаго. (4 раза)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Я́ко вои́стинну свяще́нная,/ и всепра́зднственная сия́ спаси́тельная нощь,/ и светоза́рная,/ светоно́снаго дне,/ воста́ния су́щи провозве́стница:// в не́йже безле́тный Свет из гро́ба пло́тски всем возсия́. (4 раза)
Катава́сия:
О́троки от пе́щи изба́вивый,/ быв Челове́к,/ стра́ждет я́ко сме́ртен,/ и стра́стию сме́ртное,/ в нетле́ния облачи́т благоле́пие,/ Еди́н благослове́н// отце́в Бог, и препросла́влен. (Трижды)
Тропарь: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды, поско́ру)
Ектения́ ма́лая:
Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.
Хор: Тебе́, Го́споди.
Иерей: Бу́ди держа́ва Ца́рствия Твоего́ благослове́нна и препросла́вленна, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Песнь 8:
Ирмос: Сей нарече́нный и святы́й день,/ Еди́н суббо́т Царь и Госпо́дь,/ пра́здников пра́здник/ и торжество́ есть торже́ств,// во́ньже благослови́м Христа́ во ве́ки. (Четырежды)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Прииди́те, но́ваго виногра́да рожде́ния,/ Боже́ственнаго весе́лия,/ в наро́читом дни Воскресе́ния,/ Ца́рствия Христо́ва приобщи́мся,/ пою́ще Его́// я́ко Бо́га во ве́ки. (4 раза)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Возведи́ о́крест о́чи твои́, Сио́не, и виждь:/ се бо приидо́ша к тебе́,/ я́ко богосве́тлая свети́ла,/ от за́пада, и се́вера, и мо́ря,/ и восто́ка ча́да твоя́,// в тебе́ благословя́щая Христа́ во ве́ки. (4 раза)
Припев: Пресвята́я Тро́ице, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Троичен: О́тче Вседержи́телю, и Сло́ве, и Ду́ше,/ треми́ соединя́емое во Ипоста́сех Естество́,/ Пресу́щественне и Пребоже́ственне,/ в Тя крести́хомся,// и Тя благослови́м во вся ве́ки. (4 раза)
Катава́сия:
Сей нарече́нный и святы́й день,/ Еди́н суббо́т Царь и Госпо́дь,/ пра́здников пра́здник/ и торжество́ есть торже́ств,// во́ньже благослови́м Христа́ во ве́ки. (Трижды)
Тропарь: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды, поско́ру)
Ектения́ ма́лая:
Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.
Хор: Тебе́, Го́споди.
Иерей: Я́ко благослови́ся и́мя Твое́ и просла́вися Ца́рство Твое́, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Песнь 9:
Диакон: Вели́чит душа́ моя́/ воскре́сшаго тридне́вно от гро́ба// Христа́ Жизнода́вца.
Хор:
Ирмос: Свети́ся, свети́ся,/ но́вый Иерусали́ме:/ сла́ва бо Госпо́дня/ на тебе́ возсия́./ Лику́й ны́не/ и весели́ся, Сио́не./ Ты же, Чи́стая, красу́йся, Богоро́дице,// о воста́нии Рождества́ Твоего́.
Припев: Вели́чит душа́ моя́/ воскре́сшаго тридне́вно от гро́ба// Христа́ Жизнода́вца.
Ирмос: Свети́ся, свети́ся,/ но́вый Иерусали́ме:/ сла́ва бо Госпо́дня/ на тебе́ возсия́./ Лику́й ны́не/ и весели́ся, Сио́не./ Ты же, Чи́стая, красу́йся, Богоро́дице,// о воста́нии Рождества́ Твоего́.
Припев: Вели́чит душа́ моя́/ во́лею страда́вша, и погребе́на,// и воскре́сшаго тридне́вно от гро́ба.
Ирмос: Свети́ся, свети́ся,/ но́вый Иерусали́ме:/ сла́ва бо Госпо́дня/ на тебе́ возсия́./ Лику́й ны́не/ и весели́ся, Сио́не./ Ты же, Чи́стая, красу́йся, Богоро́дице,// о воста́нии Рождества́ Твоего́. (Дважды, с припевом)
Припев: Христо́с но́вая Па́сха,/ Же́ртва жива́я,/ А́гнец Бо́жий,// взе́мляй грехи́ ми́ра.
Тропарь: О Боже́ственнаго, о любе́знаго,/ о сладча́йшаго Твоего́ гла́са!/ С на́ми бо нело́жно/ обеща́лся еси́ бы́ти,/ до сконча́ния ве́ка Христе́:/ Его́же, ве́рнии,// утвержде́ние наде́жди иму́ще, ра́дуемся. (Дважды, с припевом)
Припев: А́нгел вопия́ше Благода́тней:/ Чи́стая Де́во, ра́дуйся!/ И па́ки реку́: ра́дуйся!/ Твой Сын воскре́се/ тридне́вен от гро́ба,/ и ме́ртвыя воздви́гнувый:// лю́дие, весели́теся.
Тропарь: О Боже́ственнаго, о любе́знаго,/ о сладча́йшаго Твоего́ гла́са!/ С на́ми бо нело́жно/ обеща́лся еси́ бы́ти,/ до сконча́ния ве́ка Христе́:/ Его́же, ве́рнии,// утвержде́ние наде́жди иму́ще, ра́дуемся. (Дважды, с припевом)
Припев: Возбуди́л еси́ усну́в ме́ртвыя от ве́ка,// ца́рски рыка́вый я́ко от Иу́ды лев.
Тропарь: О Боже́ственнаго, о любе́знаго,/ о сладча́йшаго Твоего́ гла́са!/ С на́ми бо нело́жно/ обеща́лся еси́ бы́ти,/ до сконча́ния ве́ка Христе́:/ Его́же, ве́рнии,// утвержде́ние наде́жди иму́ще, ра́дуемся. (Здесь и далее по единожды)
Припев: Магдали́на Мари́я притече́ ко гро́бу,/ и Христа́ ви́девши,// я́ко вертогра́даря вопроша́ше.
Тропарь: О Боже́ственнаго, о любе́знаго,/ о сладча́йшаго Твоего́ гла́са!/ С на́ми бо нело́жно/ обеща́лся еси́ бы́ти,/ до сконча́ния ве́ка Христе́:/ Его́же, ве́рнии,// утвержде́ние наде́жди иму́ще, ра́дуемся.
Припев: А́нгел облиста́яй жена́м вопия́ше:// преста́ните от слез, я́ко Христо́с воскре́се.
Тропарь: О Па́сха ве́лия и свяще́ннейшая, Христе́!/ О му́дросте, и Сло́ве Бо́жий, и си́ло!/ Подава́й нам и́стее Тебе́ причаща́тися,// в невече́рнем дни Ца́рствия Твоего́.
Припев: Христо́с воскре́се, смерть попра́вый,/ и ме́ртвыя воздви́гнувый,// лю́дие весели́теся.
Тропарь: О Па́сха ве́лия и свяще́ннейшая, Христе́!/ О му́дросте, и Сло́ве Бо́жий, и си́ло!/ Подава́й нам и́стее Тебе́ причаща́тися,// в невече́рнем дни Ца́рствия Твоего́.
Припев: Днесь вся́ка тварь весели́тся и ра́дуется:// я́ко Христо́с воскре́се, и ад плени́ся.
Тропарь: О Па́сха ве́лия и свяще́ннейшая, Христе́!/ О му́дросте, и Сло́ве Бо́жий, и си́ло!/ Подава́й нам и́стее Тебе́ причаща́тися,// в невече́рнем дни Ца́рствия Твоего́.
Припев: Днесь Влады́ка плени́ а́да,// воздви́гнувый ю́зники, я́же от ве́ка имя́ше лю́те одержи́мыя.
Тропарь: О Па́сха ве́лия и свяще́ннейшая, Христе́!/ О му́дросте, и Сло́ве Бо́жий, и си́ло!/ Подава́й нам и́стее Тебе́ причаща́тися,// в невече́рнем дни Ца́рствия Твоего́.
Припев: Вели́чит душа́ моя́// Триипоста́снаго и Неразде́льнаго Божества́ держа́ву.
Тропарь: О Па́сха ве́лия и свяще́ннейшая, Христе́!/ О му́дросте, и Сло́ве Бо́жий, и си́ло!/ Подава́й нам и́стее Тебе́ причаща́тися,// в невече́рнем дни Ца́рствия Твоего́.
Припев: Ра́дуйся, Де́во, ра́дуйся,/ ра́дуйся, Благослове́нная,/ ра́дуйся, Препросла́вленная!// Твой бо Сын воскре́се тридне́вен от гро́ба.
Тропарь: О Па́сха ве́лия и свяще́ннейшая, Христе́!/ О му́дросте, и Сло́ве Бо́жий, и си́ло!/ Подава́й нам и́стее Тебе́ причаща́тися,// в невече́рнем дни Ца́рствия Твоего́.
Припев: Вели́чит душа́ моя́/ воскре́сшаго тридне́вно от гро́ба// Христа́ Жизнода́вца.
Ирмос: Свети́ся, свети́ся,/ но́вый Иерусали́ме:/ сла́ва бо Госпо́дня/ на тебе́ возсия́./ Лику́й ны́не/ и весели́ся, Сио́не./ Ты же, Чи́стая, красу́йся, Богоро́дице,// о воста́нии Рождества́ Твоего́.
Припев: Вели́чит душа́ моя́/ во́лею страда́вша, и погребе́на,// и воскре́сшаго тридне́вно от гро́ба.
Ирмос: Свети́ся, свети́ся,/ но́вый Иерусали́ме:/ сла́ва бо Госпо́дня/ на тебе́ возсия́./ Лику́й ны́не/ и весели́ся, Сио́не./ Ты же, Чи́стая, красу́йся, Богоро́дице,// о воста́нии Рождества́ Твоего́.
Катава́сия:
Свети́ся, свети́ся,/ но́вый Иерусали́ме:/ сла́ва бо Госпо́дня/ на тебе́ возсия́./ Лику́й ны́не/ и весели́ся, Сио́не./ Ты же, Чи́стая, красу́йся, Богоро́дице,// о воста́нии Рождества́ Твоего́. (Единожды)
Тропарь: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды, поско́ру)
Ектения́ ма́лая:
Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.
Хор: Тебе́, Го́споди.
Иерей: Я́ко Тя хва́лят вся Си́лы Небе́сныя, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха и Тебе́ сла́ву возсыла́ют, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Ексапостила́рий Па́схи:
Пло́тию усну́в,/ я́ко мертв,/ Царю́ и Го́споди,/ тридне́вен воскре́сл еси́,/ Ада́ма воздви́г от тли,/ и упраздни́в смерть:/ Па́сха нетле́ния,// ми́ра спасе́ние. (Трижды)
Хвали́тны псалмы́, глас 1:
Хор: Вся́кое дыха́ние да хва́лит Го́спода./ Хвали́те Го́спода с небе́с,/ хвали́те Его́ в вы́шних.// Тебе́ подоба́ет песнь Бо́гу.
Хвали́те Его́ вси А́нгели Его́,/ хвали́те Его́ вся си́лы Его́.// Тебе́ подоба́ет песнь Бо́гу.
Стихиры воскресные, глас 1:
Стих: Хвали́те Его́ на си́лах Его́,/ хвали́те Его́ по мно́жеству вели́чествия Его́.
Стихира: Пое́м Твою́, Христе́, спаси́тельную страсть,// и сла́вим Твое́ Воскресе́ние.
Хвали́те Его́ во гла́се тру́бнем,/ хвали́те Его́ во псалти́ри и гу́слех.
Стихира: Крест претерпе́вый, и смерть упраздни́вый,/ и воскресы́й из ме́ртвых,/ умири́ на́шу жизнь, Го́споди,// я́ко Еди́н Всеси́лен.
Стих: Хвали́те Его́ в тимпа́не и ли́це,/ хвали́те Его́ во стру́нах и орга́не.
Стихира: А́да плени́вый и челове́ка воскреси́вый,/ Воскресе́нием Твои́м, Христе́,/ сподо́би ны чи́стым се́рдцем,// Тебе́ пе́ти и сла́вити.
Стих: Хвали́те Его́ в кимва́лех доброгла́сных, хвали́те Его́ в кимва́лех восклица́ния,/ вся́кое дыха́ние да хва́лит Го́спода.
Стихира: Боголе́пное Твое́ снизхожде́ние сла́вяще,/ пое́м Тя, Христе́:/ роди́лся еси́ от Де́вы,/ и неразлуче́н был еси́ от Отца́:/ пострада́л еси́ я́ко челове́к,/ и во́лею претерпе́л еси́ Крест,/ воскре́сл еси́ от гро́ба я́ко от черто́га произше́д,/ да спасе́ши мир,// Го́споди, сла́ва Тебе́.
Стихиры Пасхи, глас 5:
Стих: Да воскре́снет Бог,/ и расточа́тся врази́ Его́.
Стихира: Па́сха/ свяще́нная нам днесь показа́ся;/ Па́сха но́ва свята́я;/ Па́сха та́инственная;/ Па́сха всечестна́я./ Па́сха Христо́с Изба́витель;/ Па́сха непоро́чная;/ Па́сха вели́кая;/ Па́сха ве́рных./ Па́сха две́ри ра́йския нам отверза́ющая.// Па́сха всех освяща́ющая ве́рных.
Стих: Я́ко исчеза́ет дым,/ да исче́знут.
Стихира: Прииди́те/ от виде́ния жены́ благове́стницы,/ и Сио́ну рцы́те:/ приими́/ от нас ра́дости благове́щения, Воскресе́ния Христо́ва:/ красу́йся, лику́й/ и ра́дуйся, Иерусали́ме,/ Царя́ Христа́ узре́в из гро́ба,/ я́ко жениха́ происходя́ща.
Стих: Та́ко да поги́бнут гре́шницы от Лица́ Бо́жия,/ а пра́ведницы да возвеселя́тся.
Стихира: Мироно́сицы жены́,/ у́тру глубоку́,/ предста́вша гро́бу Живода́вца,/ обрето́ша А́нгела/ на ка́мени седя́ща,/ и той провеща́в им,/ си́це глаго́лаше:/ что и́щете Жива́го с ме́ртвыми?/ Что пла́чете Нетле́ннаго во тли?// Ше́дше, пропове́дите ученико́м Его́.
Стих: Сей день, его́же сотвори́ Госпо́дь,/ возра́дуемся и возвесели́мся в онь.
Стихира: Па́сха кра́сная,/ Па́сха, Госпо́дня Па́сха!/ Па́сха всечестна́я/ нам возсия́. Па́сха,/ ра́достию друг дру́га обы́мем./ О Па́сха!/ Избавле́ние ско́рби,/ и́бо из гро́ба днесь,/ я́ко от черто́га/ возсия́в Христо́с,/ жены́ ра́дости испо́лни, глаго́ля:/ пропове́дите апо́столом.
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Стихира: Воскресе́ния день,/ и просвети́мся торжество́м,/ и друг дру́га обы́мем./ Рцем бра́тие,/ и ненави́дящим нас,/ прости́м вся Воскресе́нием,/ и та́ко возопии́м:/ Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в,// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.
Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)
Во время пения стихир Пасхи священнослужители начинают христосоваться между собою в алтаре.
Священнослужители, похристосовавшись между собой в алтаре, исходят на солею.
Предстоятель выходит с Крестом и трисвещником, произносит от себя краткое общее приветствие предстоящим и заканчивает его троекратным осенением Крестом и трисвещником на три стороны возглашая каждый раз:
Иерей: Христо́с воскре́се!
Люди: Вои́стину воскре́се!
Тропа́рь Па́схи:
Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды, неспешно)
Предстоятель относит Крест с трисвечником в алтарь и выходит на амвон для чтения Огласительного слова свт. Иоанна Златоустого.
Сло́во огласи́тельное Иоа́нна Златоу́стого:
Иерей: И́же во святы́х отца́ на́шего Иоа́нна, Архиепи́скопа Константинопо́льскаго, Златоу́стаго, сло́во Огласи́тельное во святы́й и светоно́сный День пресла́внаго и спаси́тельнаго Христа́ Бо́га на́шего Воскресе́ния.
А́ще кто благочести́в и боголюби́в, да наслади́тся сего́ до́браго и све́тлаго торжества́. А́ще кто раб благоразу́мный, да вни́дет ра́дуяся в ра́дость Го́спода своего́. А́ще кто потруди́ся постя́ся, да восприи́мет ны́не дина́рий. А́ще кто от пе́рваго часа́ де́лал есть, да прии́мет днесь пра́ведный долг. А́ще кто по тре́тием часе́ прии́де, благодаря́ да пра́зднует. А́ще кто по шесто́м часе́ дости́же, ничто́же да сумни́тся, и́бо ничи́мже отщетева́ется. А́ще кто лиши́ся и девя́таго часа́, да присту́пит, ничто́же сумня́ся, ничто́же боя́ся. А́ще кто то́чию дости́же, и во единонадеся́тый час, да не устраши́тся замедле́ния: любочести́в бо Сый Влады́ка, прие́млет после́дняго я́коже и пе́рваго: упокоева́ет в единонадеся́тый час прише́дшаго, я́коже де́лавшаго от пе́рваго часа́. И после́дняго ми́лует, и пе́рвому угожда́ет, и о́ному дае́т, и сему́ да́рствует, и дела́ прие́млет, и наме́рение целу́ет, и дея́ние почита́ет, и предложе́ние хва́лит. Те́мже у́бо вни́дите вси в ра́дость Го́спода своего́: и пе́рвии и втори́и, мзду приими́те. Бога́тии и убо́зии, друг со дру́гом лику́йте. Возде́ржницы и лени́вии, день почти́те. Пости́вшиися и непости́вшиися, возвесели́теся днесь. Трапе́за испо́лнена, наслади́теся вси. Теле́ц упита́нный, никто́же да изы́дет а́лчай, вси наслади́теся пи́ра ве́ры: вси восприими́те бога́тство бла́гости. Никто́же да рыда́ет убо́жества, яви́ся бо о́бщее Ца́рство. Никто́же да пла́чет прегреше́ний, проще́ние бо от гро́ба возсия́. Никто́же да убои́тся сме́рти, свободи́ бо нас Спа́сова смерть. Угаси́ ю́, И́же от нея́ держи́мый. Плени́ а́да, Соше́дый во ад. Огорчи́ его́ вкуси́вша пло́ти Его́. И сие́ предприе́мый Иса́иа возопи́: ад, глаго́лет, огорчи́ся, срет Тя до́ле. Огорчи́ся, и́бо упраздни́ся. Огорчи́ся, и́бо пору́ган бысть. Огорчи́ся, и́бо умертви́ся. Огорчи́ся, и́бо низложи́ся. Огорчи́ся, и́бо связа́ся. Прия́т те́ло, и Бо́гу прирази́ся. Прия́т зе́млю, и сре́те Не́бо. Прия́т е́же ви́дяше, и впаде́ во е́же не ви́дяше. Где твое́, сме́рте, жа́ло; где твоя́, а́де, побе́да? Воскре́се Христо́с, и ты низве́рглся еси́. Воскре́се Христо́с, и падо́ша де́мони. Воскре́се Христо́с, и ра́дуются А́нгели. Воскре́се Христо́с, и жизнь жи́тельствует. Воскре́се Христо́с, и ме́ртвый ни еди́н во гро́бе. Христо́с бо воста́в от ме́ртвых, Нача́ток усо́пших бысть. Тому́ сла́ва и держа́ва, во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Кто благочестив и Боголюбив — насладись ныне сим прекрасным и радостным торжеством! Кто слуга благоразумный — войди, радуясь, в радость Господа своего! Кто потрудился, постясь, — прими ныне динарий! Кто работал с первого часа — получи ныне заслуженную плату! Кто пришел после третьего часа — с благодарностью празднуй! Кто достиг только после шестого часа — нисколько не сомневайся, ибо и ничего не теряешь! Кто замедлил и до девятого часа — приступи без всякого сомнения и боязни! Кто же подоспел прийти лишь к одиннадцатому часу — и тот не страшися своего промедления! Ибо щедр Домовладыка: принимает последнего, как и первого; ублажает пришедшего в одиннадцатый час так же, как и трудившегося с первого часа; и последнего одаряет, и первому воздает достойное; и тому дает, и этому дарует; и деяние принимает, и намерение приветствует; и труд ценит, и расположение хвалит.
Итак, все — все войдите в радость Господа своего! И первые, и последние, примите награду; богатые и бедные, друг с другом ликуйте; воздержные и беспечные, равно почтите этот день; постившиеся и непостившиеся, возвеселитесь ныне! Трапеза обильна, насладитесь все! Телец упитанный, никто не уходи голодным! Все насладитесь пиром веры, все воспримите богатство благости!
Никто не рыдай о своем убожестве, ибо для всех настало Царство! Никто не плачь о своих грехах, потому что из гроба воссияло прощение! Никто не бойся смерти, ибо освободила нас Спасова смерть! Объятый смертью, Он угасил смерть. Сошед во ад, Он пленил ад и огорчил того, кто коснулся Его плоти.
Предвосхищая сие, Исаия воскликнул: «Ад огорчился, встретив Тебя в преисподних своих». Огорчился ад, ибо упразднен! Огорчился, ибо осмеян! Огорчился, ибо умерщвлен! Огорчился, ибо низложен! Огорчился, ибо связан! Взял тело, а прикоснулся Бога; принял землю, а нашел в нем небо; взял то, что видел, а подвергся тому, чего не ожидал!
Смерть! где твое жало?! Ад! где твоя победа?!
Воскрес Христос, и ты низвержен! Воскрес Христос, и пали демоны! Воскрес Христос, и радуются ангелы! Воскрес Христос, и торжествует жизнь! Воскрес Христос, и никто не мертв во гробе! Ибо Христос, восстав из гроба, — первенец из умерших. Ему слава и держава во веки веков! Аминь.
Тропа́рь Иоа́нна Златоу́стого, глас 8:
Хор: Уст твои́х, я́коже све́тлость огня́/ возсия́вши, благода́ть вселе́нную просвети́:/ не сребролю́бия ми́рови сокро́вища сниска́,/ высоту́ нам смиреному́дрия показа́,/ но твои́ми словесы́ наказу́я, о́тче Иоа́нне Златоу́сте,// моли́ Сло́ва, Христа́ Бо́га, спасти́ся душа́м на́шим.
Ектения́ сугу́бая:
Диакон: Поми́луй нас, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.
Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды, на каждое прошение)
Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепископе, или: преосвященнейшем епископе) имярек, и всей во Христе́ бра́тии на́шей.
Еще́ мо́лимся о Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, да ти́хое и безмо́лвное житие́ поживе́м во вся́ком благоче́стии и чистоте́.
Еще́ мо́лимся о блаже́нных и приснопа́мятных созда́телех свята́го хра́ма сего́, и о всех преждепочи́вших отце́х и бра́тиях, зде лежа́щих и повсю́ду, правосла́вных.
Еще́ мо́лимся о ми́лости, жи́зни, ми́ре, здра́вии, спасе́нии, посеще́нии, проще́нии и оставле́нии грехо́в рабо́в Бо́жиих настоя́теля, бра́тии и прихо́жан свята́го хра́ма сего́.
Еще́ мо́лимся о плодонося́щих и доброде́ющих во святе́м и всечестне́м хра́ме сем, тружда́ющихся, пою́щих и предстоя́щих лю́дех, ожида́ющих от Тебе́ вели́кия и бога́тыя ми́лости.
Иерей: Я́ко Ми́лостив и Человеколю́бец Бог еси́, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Ектения́ проси́тельная:
Диакон: Испо́лним у́тренюю моли́тву на́шу Го́сподеви.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Дне всего́ соверше́нна, свя́та, ми́рна и безгре́шна у Го́спода про́сим.
Хор: Пода́й, Го́споди. (На каждое прошение.)
Диакон: А́нгела ми́рна, ве́рна наста́вника, храни́теля душ и теле́с на́ших, у Го́спода про́сим.
Проще́ния и оставле́ния грехо́в и прегреше́ний на́ших у Го́спода про́сим.
До́брых и поле́зных душа́м на́шим и ми́ра ми́рови у Го́спода про́сим.
Про́чее вре́мя живота́ на́шего в ми́ре и покая́нии сконча́ти у Го́спода про́сим.
Христиа́нския кончи́ны живота́ на́шего, безболе́знены, непосты́дны, ми́рны и до́браго отве́та на Стра́шнем Суди́щи Христо́ве про́сим.
Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́, и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.
Хор: Тебе́, Го́споди.
Иерей: Я́ко Бог ми́лости и щедро́т и человеколю́бия еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Иерей: Мир всем.
Хор: И ду́хови твоему́.
Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.
Хор: Тебе́, Го́споди.
Иерей: Твое́ бо есть, е́же ми́ловати и спаса́ти ны, Бо́же наш, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Диакон: Прему́дрость.
Хор: Благослови́.
Иерей: Сый благослове́н Христо́с Бог наш, всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь. Утверди́, Бо́же, святу́ю правосла́вную ве́ру, правосла́вных христиа́н во век ве́ка.
Иерей держа Крест с трисвечником поет в алтаре со всем духовенством:
Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в//
Хор: И су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.
Отпу́ст Па́схи:
Иерей выйдя на амвон с крестом и трисвечником:
Христо́с воскресы́й из ме́ртвых, сме́ртию смерть попра́вый и су́щим во гробе́х живо́т дарова́вый: и́стинный Бог наш, моли́твами Пречи́стыя Своея́ Ма́тере и всех святы́х, поми́лует и спасе́т нас, я́ко Благ и Человеколю́бец.
И осеняет предстоящих Крестом и трисвещником на три стороны, громко произнося при каждом осенении:
Иерей: Христо́с воскре́се!
Люди: Воистину воскресе!
Тропа́рь Па́схи:
Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.
И нам дарова́ живо́т ве́чный, покланя́емся Его́ тридне́вному Воскресе́нию.
Многоле́тие:
Хор: Вели́каго Господи́на и Отца́ на́шего Кири́лла,/ Святе́йшаго Патриа́рха Моско́вскаго и всея́ Руси́,/ и Господи́на на́шего (Высоко-) преосвяще́ннейшаго имярек,/ (архи-)епи́скопа (митрополита (титул)),/ богохрани́мую страну́ на́шу Росси́йскую,/ настоя́теля, бра́тию и прихо́жан свята́го хра́ма сего́/ и вся правосла́вныя христиа́ны,// Го́споди, сохрани́ их на мно́гая ле́та.
