Образы святых встречаются во многих произведениях литературы. Где-то эти отражения видны явно, а где-то надо еще постараться их разглядеть.
Сегодня мы говорим о преподобном Зосиме Соловецком. И повести Бориса Ширяева «Неугасимая лампада».
Время действия — 15 век и век 20-й. Место действия: Россия, остров Соловки в Белом море.
Борису Ширяеву было 25 лет, когда он попал на Соловки. Выпускник Императорской военной академии, после революции он сражался в рядах Добровольческой армии. Был арестован большевиками и приговорен к расстрелу. Бежал... Затем снова последовал арест и приговор: десять лет ссылки на Соловки, в только что организованный Соловецкий лагерь особого назначения — СЛОН.
«...Соловки первой половины двадцатых годов, последний монастырь — первый концлагерь, в котором прошлое еще не успело уйти и раствориться во времени, а предстоящее слепо, но упорно прощупывало, пробивало свой путь в жизнь, в бытие.
Соловки — дивный остров молитвенного созерцания, слияния духа временного, человеческого с Духом вечным, Господним».
Через всю повесть Бориса Ширяева о годах, проведенных в лагере на Соловках, проступает образ святого Зосимы Соловецкого — основателя и первого игумена Соловецкого Спасо-Преображенского монастыря.
В начале 20-х годов большевики решили приспособить Соловецкую обитель для содержания узников, так называемых, врагов советского режима. Но безбожная власть оказалась не в силах изгнать из этих мест память о преподобном Зосиме Соловецком....
«Дебря Соловецкая мирная. Святитель Зосима вечный пост на нее наложил: убоины всем тварям лесным не вкушать, а волкам, что не могут без горячей крови живыми быть, путь с острова указал по своему новогородскому обычаю. Волки послушались слова святителя, поседали весной на пловучие льдины и уплыли к дальнему Кемскому берегу. Выли, прощаясь с родным привольем. Но заклятия на них святитель не наложил.
— И вы, волки, твари Божие, во грехе рожденные, во грехе живущие. Идите туда, на греховную матерую землю, там живите, а здесь — место свято! Его покиньте!
С тех пор лишь робкие, кроткие олени да пугливые беляки-зайцы живут на святом острове, где за четыре века не было пролито ни капли не только человечьей, но и скотской горячей крови».
Борис Ширяев не случайно в начале повести вспоминает это предание из жития Зосимы Соловецкого. Мирные звери — и звероподобный лагерный начальник. В первый же час по прибытии автора на Соловки начальник лагеря Ногтев на глазах у всех застрелил заключенного — просто так, для устрашения остальных.
Как-то лагерное начальство проведало о живущем в глухой лесной дебре схимнике-молчальнике, старец этот не покинул остров вместе с соловецкими монахами. Пьяный Ногтев ворвался с наганом в келью монаха-схимника. Но тот не испугался — молча положил земной поклон и показал Ногтеву на свой открытый гроб: «мол, тоже скоро там будешь».
Меньше, чем через год Ногтев был расстрелян своими же чекистами за спекуляцию монастырским имуществом.
«Дано ему было то, как святителю Зосиме, узревшему обезглавленными новгородских бояр на пиру у Марфы Борецкой Посадницы», — пишет о старце-схимнике Борис Ширяев.
При чем же здесь Марфа-посадница?
В свою бытность игуменом Соловецкого монастыря преподобный Зосима не раз ездил в Новгород. Новгородцы делали щедрые пожертвования на монастырь. Но вот боярыня Марфа Семеновна Борецкая, известная в истории как Марфа Посадница, велела слугам прогнать со двора соловецкого игумена.
«Настанет время, когда жители этого дома не будут ходить по своему двору; двери дома затворятся и уже не отворятся; этот двор опустеет», — печально сказал Зосима монаху, который его сопровождал.
На следующий день Марфа Посадница устыдилась своей грубости и позвала Зосиму с его спутником на обед.
В те годы всем Новгородом, пятинами его и концами посадница Марфа Борецкая правила и, провожая старца в далекий обратный путь, созвала она на пир всех бояр. На пиру том отверзлись очи святителя и узрел он грядущее; видит: сидят за столом бояре — все без голов...
Так и сбылось. Посек гордые головы грозный Московский царь, попалил огнем Новогородское торжище и подворья, но жалованную обители честь, земли, ловы и соляные варницы утвердил большой печатью Московского царства«.
Вот и СЛОН — лагерь особого назначения — на Соловках существовал недолго, около десяти лет. В 1933 году он был расформирован. Арестованных переправили на «большую землю», в Кемь, имущество передали Беломору-Балтийскому каналу. Бог устроил это место для иноческого жития, для прославления имени Божьего. Так повелось с первых соловецких пустынников.
Однажды, возвращаясь с лагерных работ, Борис Ширяев заблудился в лесу и случайно набрел на избушку соловецкого схимника.
«Я стоял у входа в сокровенный затвор последнего схимника Святой Нерушимой Руси. Взойти я не посмел. Можно ли было нарушить своей человеческой нуждой в приюте смиренно-торжественный покой беседы молчальника с Богом? До рассвета стоял я у окна, не в силах уйти, оторваться от бледных лучей неугасимой лампады пред ликом Спаса...»
Эта неугасимая лампада в землянке схимника стала для заключенных Соловецкого лагеря символом надежды на спасение.
Борис Ширяев выжил на Соловках. Во время Великой Отечественной войны он попал в немецкую оккупацию, после чего эмигрировал из России.
Повесть «Неугасимая лампада» он писал в Италии, посвятив ее памяти художника Михаила Нестерова. В день вынесения приговора он оказался рядом и сказал будущему писателю: «Не бойтесь Соловков. Там Христос близко».
Как оказалось — и соловецкие святые тоже.
«Соловецкие монахи — особенные. Других таких по всей Руси не было: не в молитве, а в труде спасались. Обычай этот древний, от самых святителей повелся, когда они первый храм Господень на Соловках воздвигали из валунов и палого бурелома. Храм тот был во славу святого Преображения Господня учрежден и стоял он на том самом месте, где теперь Преображенского собора алтарь».
Соловецкий арестант Борис Ширяев, видя сгоревший при большевиках Преображенский храм, верил, что придет время восстановления Соловецкого монастыря. И это произошло.
«Сотворенное человеком — видимое — сгорало. Сотворенное Богом — невидимое — жило. Оно — вечно», — написал он в повести «Неугасимая лампада», произведения, где между строк проступает лик святого Зосимы Соловецкого, стало главным в жизни писателя Бориса Ширяева.
Хорошо уже сейчас. Елена Сурняева
Однажды близкая подруга Катя поделилась со мной некоторыми обстоятельствами своей жизни. Непростая ситуация заставила ее пересмотреть многое: мысли, поступки, отношения с близкими, духовную жизнь.
«Знаешь, — говорила мне Катя, — долгие годы я верила формально: делала то, что требовалось, как говорится, чтобы все было хорошо. Что-то языческое, наверное, в этом было. Я даже Евангелие не читала. А сейчас стала читать, и мне вдруг открылся Христос. Живой, настоящий, любящий всех, и меня с моими проблемами. Теперь я иду в храм для встречи с Богом, говорю Ему о своих заботах, прошу помощи. Сердце наполняется радостью, и я верю, что все будет хорошо!».
Я порадовалась за подругу, за то, что случилась эта самая важная встреча в ее жизни. И еще подумала о том, что, на самом деле все хорошо уже сейчас, а не в каком-то близком или отдаленном будущем. Ведь непростые обстоятельства еще не изменились, а человеку уже стало легче и радостнее. Так вот действует Господь.
«Ты приняла свою ситуацию, смирилась, — сказала я Кате, — поняла, что все трудности, все непростые ситуации — это тоже от Господа. И тоже во благо. Сейчас ты это осознала. И значит, все хорошо уже сейчас».
Честно говоря, я переживала, найдут ли мои слова отклик у подруги, ведь она хотела изменить ситуацию, избавиться от навалившихся проблем. А я как будто предлагала порадоваться им. Но, к счастью, мы думали и чувствовали одинаково.
«Да, именно так! — сказала Екатерина, — я перестала волноваться и отчаиваться, я точно знаю, что мне эти испытания были необходимы. По-другому, возможно, я бы не узнала Господа так, как сейчас. А это — самое главное».
Конечно, мы продолжали молиться о том, чтобы всё в жизни моей дорогой Кати изменилось к лучшему в нашем, человеческом понимании. Но с тех пор на вопрос «как дела?» она всегда с улыбкой отвечает: «Все хорошо уже сейчас».
Автор: Елена Сурняева
Все выпуски программы Частное мнение
Ценная книга. Анна Жарая
Моя мама стала воцерковляться в тот момент, когда я была ещё школьницей. Она понемногу, постепенно старалась применять в жизни те советы и правила, о которых рассказывали опытные духовники ими же она делилась и со мной. В числе этих правил, было обязательное ежедневное чтение Евангелия. Таким образом, у нас с мамой появилась совместная традиция.
В нашей семье Евангелие было очень красивое. Тяжелая большая книга, обложка которой вышита красивыми цветами из бисера.
С наступлением вечера, в скромной комнатке нашего общежития, перед сном я слушала мамино чтение. По мере моего взросления, мы стали меняться местами, теперь я читала маме, а она — слушала.
Время шло и наступал момент, когда мне необходимо было уехать из родного города, чтобы получить высшее образование в столице. За пару дней до отъезда мы с мамой пошли в храм.
Красивая воскресная служба! Открываются царские врата, дьякон торжественным басом начинает читать Евангелие, и тут я вижу озабоченный мамин взгляд, обращенный на меня... Она потом рассказала, что вдруг спохватилась, в ее мыслях пронеслось: «У Ани же не будет Евангелия! Как она без него поедет? Ведь наша книга громоздкая и тяжелая, она её не сможет довезти, а на новую у нас сейчас нет денег». Мама взмолилась: «Господи, как Аня уедет без Евангелия? Помоги! Управь!».
Литургия подошла к концу. Настало время проповеди нашего правящего епископа. По окончании богослужения, мы стали подходить ко кресту. И каково же было удивление моей мамы, когда, здесь же, каждому школьнику и студенту стали выдавать по небольшой книге. В нашем храме подобная практика случилась впервые.
Я получила заветную книгу в руки, показала её маме. На небольшой красной скромной книжке было красивым шрифтом напечатано — «Святое Евангелие».
Домой мы вернулись с тихой радостью и благодарностью Богу за заботу о нас.
С того случая прошло почти 10 лет и то самое Евангелие до сих пор со мной. Для меня там — инструкция к жизни, духовные рецепты, ведущие ко спасению и радости. И конечно еще и тепло от воспоминаний о нашей семейной традиции. Беру эту книгу в руки и окунаюсь в те вечера, где, мы семьёй открывали то самое, вышитое бисером наше домашнее Евангелие и слушали друг друга. Становится хорошо, тепло. И где бы я ни была, чувствую себя дома.
Я наглядно убедилась в том, что, если нам хочется чего-то полезного для души, если наши желания не противоречат заповедям Божиим, то Господь, верю, их исполнит, если будет на то Его Святая воля. И это — его дар. Правда, важно замечать, что хорошие события в нашей жизни — это не стечение обстоятельств. Это промысл. И благодарить Богу.
Автор: Анна Жарая
Все выпуски программы Частное мнение
Самостоятельный синдром. Анна Жарая
На протяжении большей части своей жизни, я считала себя человеком самостоятельным и надеющимся только на свои собственные силы.
В какой-то момент эта самостоятельность загнала меня в тупик. Работа, которую я сама выбрала, перестала радовать. Я выгорела. Стало накрывать отчаяние. Может, и к лучшему так случилось, что пришлось уволиться. Предшественница вернулась на свою должность из декретного отпуска.
Я совсем не знала куда мне идти и какие действия предпринимать дальше в этой жизни.
Как вдруг в голову пришла мысль: «Трудничество! Надо уехать потрудиться в монастыре. И проблемы решать уже после, по возвращении». О том, что такое трудничество я имела мало понятия. Слышала, что там нужно слушаться — делать то, что скажут. А это — ровно противоположно тому, что я делала чаще всего.
Решила, что нужно ехать в Псково-Печерский монастырь. Сутки в поезде пролетели незаметно и, даже не успев дочитать книгу об этой обители, я уже оказалась на месте.
Печоры меня встречали непрекращающимся ливнем. Всё было не так, как я люблю, не так, как предполагала. Приехала в любимой красивой юбке, с макияжем и аккуратной прической. Пока я шла от остановки до ворот обители, тушь растеклась и смылась, выпрямленные волосы завились и растрепались, пышная юбка промокла насквозь и выглядела нелепо. Таким образом, в монастыре я оказалась в своем истинном виде без прикрас.
В тот же день мне дали послушание в трапезной. Необходимо было мыть посуду. Но только не так, как я привыкла это делать дома, а так, как мне скомандовали работницы, трудящиеся здесь очень давно.
«Господи, помоги! Боюсь, не успею и не смогу сделать то, что мне поручили», — молилась я.
Изможденная от бесчисленного количества тарелок, стаканов и вилок, я предполагала, что завтра работать уже не смогу, сил моих на это вряд ли хватит. И моя работа по профилю учителем, от которой, казалось, я выгорела, уже казалась не такой и сложной, если сравнивать её с тем послушанием, на котором я оказалась. И тут же я попросила Господа о новой работе. Я поняла, что хочу быть педагогом, но в другой сфере. Молилась и продолжала мыть посуду.
Каково же было моё удивление, когда по окончании работ заметила, что дикая усталость не давала привычного раздражения и апатии. Скорее — наоборот.
В Печорах я протрудилась неделю и с уверенностью готова сказать, что эта неделя — одна из самых счастливых в моей жизни. Именно там я нашла то самое спокойствие и умиротворение, которое до этого искала в своей повседневной самостоятельной жизни. Рецептом этого душевного мира и радости оказалось простое чередование физического труда по послушанию и молитвы. Того, чего мне раньше, как раз не хватало. Я была поражена, что счастью способствуют такие, на первый взгляд, обычные вещи.
Именно благодаря трудничеству в монастыре я стала учиться доверять Богу, а не надеяться только лишь на свои собственные силы.
Когда я вернулась домой, все мои проблемы дивно разрешились оптимальным образом. Эмоциональное состояние улучшилось, да и физическое тоже. И! Я удивительным образом устроилась на работу, о которой давно мечтала. Стала обучать музыке особых детей.
Но произошли все эти перемены только тогда, когда я полностью свою жизнь отдала в руки Божии и перестала надеяться на саму себя.
Автор: Анна Жарая
Все выпуски программы Частное мнение